до смерти! Оставь и мне немного жизни этой собаки! - воскликнул он, заметив, как после сильного удара всем телом содрогнулся пытаемый. Гамид остановился, вытер рукавом пот со лба. Арсен открыл глаза, взглянул сквозь кровавый туман на палачей. Сафар-бей медленно закатывал рукав... Вмиг куда-то отошла безумная боль истерзанного тела. В голове взметнулась, вытеснила все невероятная мысль. Неужели?! На правой руке Сафар-бея от локтя до кисти по загоревшей коже протянулись тремя светлыми полосами зарубцевавшиеся, узкие шрамы... - Ну, самозванный купец, рассказывай: для чего прибыл в Сливен?.. Поторапливайся!.. У нас на тебя нет времени. Сегодня идем громить гайдутинов Младена... Обещаю тебе легкую смерть, если скажешь все. Ну, говори: откуда знаешь Момчила Крайчева? Кто надоумил спасать его? Кто подослал тебя сюда? Ну?.. Сафар-бей схватил Звенигору за чуб и откинул голову назад, словно желая пронзить казака горящим взглядом. - Ненко! - прохрипел Арсен. - Ненко, неужели это ты? Сафар-бей отшатнулся, словно кто его ударил. - Как ты сказал? Ненко? - спросил он странным, будто деревянным голосом. - Откуда ты знаешь это имя? О аллах экбер! Говори же! Говори!.. Перемена, произошедшая с ним, была столь разительной, что Арсен понял: перед ним действительно Ненко, сын Младена. Значит, он помнит свое прежнее детское имя!.. Но осталось ли что-нибудь в его памяти, кроме имени? Какие еще сохранил воспоминания детских лет?.. - Развяжи меня, Сафар-бей... Я все объясню, если здесь не будет... Он хотел сказать: "не будет Гамида". Но не успел. Прогремел выстрел - ему огнем обожгло висок. В глазах казака поплыли разноцветные круги, и он стал проваливаться в черный сумрак. В подземелье медленно расходился едкий пороховой дым. Арсен обмяк, повис на веревках. Из упавшей на грудь головы закапала на пол кровь. - Зачем ты стрелял, Гамид-ага? - вскрикнул смертельно побледневший Сафар-бей. - Зачем ты убил его? Он сжал кулаки, весь напрягся. - А-а, чего возиться с собакой! - Обрюзгшее лицо Гамида передернулось, то ли от замешательства, то ли от злобы. - Туда ему и дорога! Паскудный раб!.. - Что ты наделал, Гамид-ага? Этот гяур знал какую-то тайну, которая преследует меня с тех пор, как я помню себя! - Чепуха! Не обращай внимания на нелепые детские сны! Прикажи вынести и закопать эту падаль! Сафар-бей пристально взглянул в желтые, вытаращенные глаза спахии. От него не укрылось затаившееся в них волнение. Но прежде чем он успел что-либо сказать, вверху на лестнице послышался топот ног. Вбежал запыхавшийся аскер. Вытянулся: - Письмо от беглер-бея, ага, - и протянул свиток с печатью. - Хорошо. Иди! Сафар-бей разорвал шнурок, развернул свиток, подошел к свету. Сердце его постепенно отходило, успокаивалось. Он молча пробежал письмо, потом повернулся к спахии. - Гамид-ага! Слушай, что пишет беглер-бей. Приближаются выдающиеся события. - Медленно прочитал вслух: - "Сафар-бею, начальнику специального военного отряда. Хранить в тайне. Вскоре непобедимые войска нашего наияснейшего падишаха будут проходить через Балканы на север, и вы отвечаете за полную безопасность на перевале Вратник. Приказываю по получении этого письма немедленно выступить в поход и уничтожить гайдутинов разбойника Младена. На подкрепление высылаю вспомогательный отряд Исмаила-аги. Вам подчиняется также отряд Гамида-аги, о чем вы сообщите ему лично". Что ты на это скажешь, Гамид-ага? - Что у нас будет большая война с казаками и московским царем. Но это давно уже не тайна. Еще в Аксу, когда я получил приказание выступить в Стамбул, я понял, что речь шла о большой войне... Давно пора нам стать твердой ногой на северном берегу Черного моря. Украина даст нам хлеб, скот и рабов. Ради этого мы и поднимаем меч против севера... Итак, мы должны сегодня же выступить на Чернаводу! - Безусловно! Не будем терять времени - пошли! Они вышли во двор. - Ходжа, сзывай всех в поход! - приказал Сафар-бей аскеру с зурной на боку. - А ты, Джаббар, слушай: останешься в крепости, присмотришь за моими гостями. Вместе с Али. Он будет за старшего, я дал ему все указания... А сейчас спустись в подвал. Там на крюку висит мертвый гяур. Закопай его за стеной, в овраге. Ну, айда! Тревожно заныла зурна. Из помещений с криком и гамом выскакивали аскеры, на ходу прилаживая одежду и оружие. Гамид поспешно выехал из крепости к своему отряду. Сафар-бей вернулся к себе: ему хотелось повидать Адике. С каждым днем он все больше влюблялся в девушку и не пропускал возможности лишний раз показаться ей на глаза. Несмотря на жестокий и холодный характер, перед Адике он чувствовал какую-то непонятную радость, и неодолимая сила все время влекла его к ней. Возле калитки его нагнал запыхавшийся Джаббар. Его длинное морщинистое лицо покрывали капельки пота, в глазах светилось недоумение. - Что случилось, Джаббар? - нахмурился Сафар-бей. - Ага, там... внизу... совсем не мертвый... тот гяур... Глазами моргает. Как быть - добить его или живьем закопать? - Что ты мелешь? Не мог он ожить! Тебе показалось спросонья! - Аллах свидетель, я не спал. И не показалось мне, тот гяур живой! Сафар-бей круто повернулся и почти бегом бросился назад в подземелье. Аскер еле поспевал за ним. Звенигора и вправду был жив. По его телу время от времени пробегала дрожь. Сафар-бей выхватил ятаган и рассек веревку. Отяжелевшее тело казака упало ему на руки. Ага положил его на пол и велел Джаббару принести охапку соломы и кусок полотна. После перевязки Арсен задышал ровнее и медленно открыл глаза. Сафар-бей опустился возле него на колено. - Ты слышишь меня, гяур? - спросил он, наклоняясь. - Очнись! Рана твоя неглубокая, пуля скользнула по черепу. Ты родился под счастливой звездой... Тебя только оглушило. Опомнись! Но Звенигора, видно, очень обессилел. Мокрые веки снова закрылись. Сафар-бей поднялся: - Джаббар, оставляю этого узника на тебя. Ты отвечаешь за его жизнь головой. Слышишь? Он мне нужен только живой! Дашь ему есть, пить... Береги пуще глаз своих, пока не приеду. Понял? - Понял, ага. Понял! Сафар-бей еще немного постоял над Звенигорой, сморщив в задумчивости лоб. Какую тайну прячет в глубине своей памяти этот гяур? Почему и как скрестились их судьбы? Почему имя Ненко всю жизнь преследует его, стучит в сердце? Не с этим ли связано его раннее детство, о котором кое-когда всплывают отдельные неясные воспоминания? Как бы хотелось проникнуть в то далекое прошлое! Может, и у него где-то есть родители, братья и сестры? Он знал, что некоторые янычары находили своих родных. А ему хотя бы узнать, кто он и откуда... В мрачном раздумье поднялся Сафар-бей из подземелья. НЕНКО 1 К вечеру Арсену стало лучше. Открыл глаза и затуманенным взором обвел мрачные стены подвала. Тихо. Темно. Куда же девались Сафар-бей и Гамид? Неужели им надоело истязать его? А-а... Они, кажется, говорили что-то о походе на гайдутинов... о походе на Младена!.. Сознание мгновенно прояснилось. Звенигора приподнялся и сел. Резкая боль в виске. Потрогал рукой - тугая повязка из полотна. Это удивило его. Он не помнит, чтобы перевязывал себя. Тогда кто же это сделал? Неужели Сафар-бей? А это что? Смотри-ка! Даже воду и еду поставили! Не найдя ответа на все эти вопросы, Арсен решил действовать. Хотя и поел, чувствовал себя прескверно. Нестерпимо болела спина, голова кружилась. Превозмогая слабость и боль, придерживаясь за стену, встал на ноги и прислушался. Вокруг царила глухая тишина. Медленно поднялся по ступеням к двери, приник глазом к щели. Во дворе смеркалось. Интересно, охраняют ли его? Легонько нажал на дверь плечом - она скрипнула. В тот же миг кто-то кашлянул. Загремел засов, и в подвал заглянул аскер. - А-а, гяур! Тебе лучше? Пришел в себя? - Да... лучше бы и некуда, - ответил, еле шевеля разбитыми губами, Звенигора. - Ну так и лежи спокойно, пока ага не вернется. - А когда он вернется? - Как только поймает разбойника Младена. Итак, Сафар-бей... нет, не Сафар-бей, а Ненко, сын воеводы Младена, выступил с войском против своего отца! Какая жестокая игра судьбы... Какой адский замысел вынашивал Гамид с тех пор, как выкрал детей воеводы! И как все сплелось теперь в один неразрывный узел: Младен, Анка, Сафар-бей, Адике... Только Якуб, он и Гамид знают тайну этих людей. Но Гамид никогда добровольно ее не раскроет, а Якуб и он - в заточении! А в это время Сафар-бей со своими людьми пробирается горными тропами к Чернаводе... У него достаточно войск, чтобы уничтожить всех сторонников воеводы, а самого Младена, живого или мертвого, притащить к беглер-бею. Необходимо во что бы то ни стало предупредить Младена об опасности, а главное, о том, что Сафар-бей - это Ненко! Нельзя допустить, чтобы сын убил мать и отца! Или, наоборот, сам Сафар-бей погиб от руки Младена или его воинов... Но как предупредить? Как вырваться отсюда? Раздумывал Звенигора недолго. Выход один - через двери. Другого нет. А двери закрыты и ключи у аскера. Следовательно... без крюка никак не обойтись. Слаб он, Арсен, еще очень, но и крюк теперь не такой прочный. Арсен вновь ухватился за него, начал сгибать и разгибать вперед - назад... Вперед - назад... Вот уже крюк стал более податливым и наконец сломался у основания. Загнав острие в щель между камнями, Звенигора выпрямил его и, оторвав от шаровар карман, обернул им отломанный конец, чтобы удобней было держать в руках. Сердце радостно забилось... Слава богу! Теперь есть оружие - настоящее, такое же опасное, как кинжал или копье! Теперь его судьба в собственных руках. Немного отдохнув и снова подкрепив силы едой, Звенигора громко заохал, застонал. Послышался голос аскера: - Чего тебе, гяур? - Ой, что-то мне плохо!.. Сюда! Скорее!.. Громыхнули двери. На пороге с фонарем в руке появился аскер. В тот же миг Звенигора выступил из темноты и изо всех сил ударил его крюком в грудь. Тот только охнул и тяжело опустился на землю... Звенигора быстро сорвал с аскера одежду, переоделся, взял ятаган и кинулся вверх. Прячась в тени, осторожно пробрался к калитке, что вела к домику Сафар-бея. Часового не было. В саду пахло розами, шелестели верхушки деревьев, вкрадчиво шуршали под ногами мелкие камешки. В одном окне тускло мигал свет. Арсен заглянул в щель, надеясь, что увидит Златку или Якуба. Но там, склонив голову на стол, дремал аскер. - Срочный приказ Сафар-бея! - стукнул в окно Звенигора. Не помышляя об опасности, аскер появился на крыльце, почесывая пятерней обнаженную грудь. Не успел он промолвить и слова, как его свалил удар по темени. Связав руки и ноги, Арсен втянул его в комнату и затолкал под кровать. Выживет - его счастье. Из соседней комнаты послышались приглушенные голоса. Звенигора бросился к дверям, рванул их на себя. Они были заперты. - Златка, Якуб! Вы здесь? - Кто там? Неужели это ты, Арсен? - взволнованно спросил Якуб. - Я! Откройте скорее! - Легко сказать! Мы под замком. Звенигора поднял свечу. Отодвинул тяжелый кованый засов. Двери распахнулись. На пороге стояли встревоженные Якуб и Златка. - Друг, как ты сюда попал? Один! Ночью! - удивился Якуб. - Где же Сафар-бей? - Лучше спроси, кто такой Сафар-бей! - Как тебя понимать? - Сафар-бей - это Ненко! Понимаешь - Ненко, сын воеводы Младена, брат Златки!.. Якуб и Златка оторопели. В глазах - ужас. Они как к земле приросли. Новость сразила обоих. - Не может быть! - выдавил наконец из себя Якуб. - Где же он сейчас? - Кто может знать, где он сейчас! Утром выступил в поход на Чернаводу, чтобы захватить в плен или убить Младена. - О аллах!.. - простонал Якуб. - Может, ты ошибся, Арсен? Может, Сафар-бей вовсе не сын воеводы? - Я видел у него на руке три длинных шрама... Помнишь? - Как не помнить! - Я видел его встревоженные глаза, когда он услышал от меня имя "Ненко". Он что-то помнит... Хотел расспросить меня, но Гамид выстрелил из пистолета мне в голову. Я потерял сознание. Когда опомнился, ни Гамида, ни Сафар-бея уже не было. - Так и Гамид здесь? - В том-то и дело. - Аллах экбер!.. - простонал Якуб. - Ты снова сводишь меня с этим мерзавцем! Круг замыкается на той же земле, где начал возникать. Это хорошая примета. Теперь, Гамид, ты не ускользнешь из моих рук!.. Но что же нам делать с Ненко и Младеном? Может произойти непоправимая беда! - Мы должны предупредить их встречу! Лучше всего рассказать Сафар-бею все откровенно, чтобы знал, кто он такой и кто для него воевода Младен. - Как же это сделать? Разве мы можем выйти отсюда? - Вы свободны. - А наш часовой? Звенигора показал на ноги, что торчали из-под кровати. - Он нам не помеха. Пошли! 2 После того как Гамид напал на замок со стороны сливенской дороги, Сафар-бей зашел с тыла и, подождав, пока гайдутины ввяжутся в бой, дал приказ идти на приступ. Сверху, один за другим, стали спускаться янычары. У каждого за плечами свернутая крепкая веревочная лестница с большим железным крюком - лапой. - На штурм! На штурм! - закричал Сафар-бей. Со свистом метнулись вверх крюки. Одни упали назад, но многие зацепились за стену. По ним стали карабкаться вверх первые смельчаки; захлопали на ветру широкие шаровары. За первой волной нападающих полез и Сафар-бей. Воеводы Младена в замке не было. Как только донесся шум боя со сливенской дороги, он оставил в крепости полтора десятка гайдутинов, а с остальными помчался на помощь своим. За старшего в замке оставил великана Ганчо, отважного, но не очень умного и рассудительного гайдутина. В другой обстановке воевода не доверил бы ему замка, но теперь, когда со стороны Хладной горы нападения не ожидалось, а на сливенской дороге разгорался жаркий бой, на Ганчо, думал Младен, вполне можно положиться. Но Ганчо всех подвел. После отъезда воеводы большинство гайдутинов взобралось на западную стену, откуда была видна сливенская дорога. Сюда же пришла и Анка. Ганчо с пятью гайдутинами стояли на юго-западной стене, как раз напротив Хладной горы. Но когда со сливенской дороги донеслись громкие крики и выстрелы, Ганчо не выдержал и перешел на западную стену. И его товарищи, не очень-то подчиняясь Ганчо, как старшему, один за другим тоже перешли туда. Появление янычар в тылу всех ошеломило. Послышались тревожные крики: "Нас обошли! Мы пропали!.." Ганчо тогда понял, какую допустил ошибку. Но исправить ее можно было разве что ценою собственной жизни. Во всяком случае, сдать замок и предстать живым перед воеводой он и не мыслил. Надо спасать то, что еще возможно! - Драгомир, - обратился он к старому пушкарю, - дай сигнал воеводе, что мы в опасности. А вы, Светозар и Павелчо, спасайте пани Анку. Выведите ее из замка... Остальные - все за мной! Выбьем янычар или умрем, другари! Он первым бросился навстречу врагам, которые уже спускались во двор за домом воеводы. Одновременно рявкнула пушка: это Драгомир известил воеводу о нависшей над замком угрозе. Видя, что отбросить янычар не удастся, Ганчо решил остановить их между домами, разделявшими двор пополам. - Переворачивайте возы! Тащите сюда все - перегородим проход! - кричал он, нанося саблей удар янычару, опередившему других. - Продержимся, пока подойдет воевода! Моментально проход был загорожен. Кроме большого воза, на котором гайдутины возили дрова, сюда полетели скамьи, бочки, бревна... Ганчо взобрался наверх и, воодушевляя товарищей, ловко орудовал длиннющим боздуганом. Разгорелся бой. Гайдутины отчаянно отбивали натиск. Упали первые янычары. Нападающие замешкались... Никто не хотел лезть вперед, где свистел, наводя ужас, боздуган Ганчо. Сафар-бей выстрелил из пистолета, но Ганчо, как заколдованный, остался невредимым. Только улыбнулся зловеще и стукнул боздуганом по дышлу. Дышло переломилось, и обломок его со свистом пролетел над головами ужаснувшихся янычар. - Бейте поганых! - гремел Ганчо. - За Болгарию! За Болгарию!.. Сзади к нему приблизился Павелчо, дернул за штанину: - Ганчо, пани Анка отказалась уходить из крепости. Что делать? Ганчо оглянулся и замер. Через двор к бойцам направлялась жена воеводы - в черном платье, стройная и суровая, с саблей в руке. За нею, в чем-то убеждая, торопился Светозар, молодой русый гайдутин. Видно, уговаривал, умолял ее возвратиться, но она словно не слышала его слов. Ганчо спрыгнул с воза. - Пани Анка! Мать наша! Остановись! - Он раскинул перед ней руки. - Дальше не пущу! Там смерть! Что скажет воевода... - Мы не должны сдать замок, Ганчо! Я останусь здесь. Янычары прорвутся в тыл Младену только через мой труп! Каким бы ни был недалеким Ганчо, он сообразил, что никакие уговоры теперь не помогут. Анка не отступится от своего. Что ж, пусть остается. Он шепнул Светозару, чтобы тот ни на шаг не отходил от нее. А вслух произнес, как клятву: - Пани матка, мы не отступим ни на шаг. Верь нам! Только очень прошу, заклинаю: не подходи к нам! Укройся в доме или в воротах. Ну же!.. - Ты добр, Ганчо. Но лишних слов не нужно... Смотри, янычары рвутся вперед! Твое место там! Ганчо обернулся, бой закипел с новой силой. Кое-где янычары уже взобрались на завал. Блестели окровавленные сабли. Падали с криками раненые и убитые. Гайдутины еле сдерживали свирепый натиск врага. Послышался голос Сафар-бея: - Вперед, правоверные! Рубите гяуров! Не жалейте никого! Возьмите живой только ту тигрицу!.. Ганчо, как разъяренный барс, метнулся в самую гущу боя. Боздуганом, как молотом, раскроил голову какому-то толстому янычару, столкнул с воза другого и увидел богато одетого агу. Сафар-бей! Вот до кого ему добраться бы! Но между ним и Сафар-беем два ряда янычар! Разве прорвешься! Остается одно - распрощаться с боздуганом, который верой и правдой служил ему много лет... Ганчо сорвал с запястья ременную петлю, раскрутил боздуган над головой и бросил... Тут бы и расстался Сафар-бей с жизнью, не пробеги между ним и Ганчо янычар. Несчастный сам налетел на тяжелую железную булаву с острыми шипами и рухнул с разбитой головой... Перепуганный Сафар-бей с отвращением вытер лицо, забрызганное кровью своего спасителя. У его ног корчился умирающий. Рядом лежал гайдутинский боздуган. - Великий аллах! - прошептал помертвевшими губами ага, представив себя на месте янычара. К аге подбежал аскер Кагамлык. Быстро вытащил из колчана стрелу: - Сейчас я этого мерзкого гяура, собаку!.. Ганчо вздрогнул всем телом, покачнулся назад. Слишком близко оказался от него Кагамлык - лучший стрелок с верным глазом и сильной рукой. Посланная им стрела пронзила грудь гайдутина под самым сердцем, словно иголка льняную рубашку. Ганчо обеими руками схватился за тоненькую стрелу, с удивлением взглянул на нежное черное оперение, будто спрашивая: "Неужели это ты - смерть моя?" - а вытащить ее из раны уже не имел силы. Глаза остекленели, сильные ноги, что носили гайдутина чуть ли не по всей необъятной горной Планине, подкосились, и Ганчо упал с воза вниз... Успел только крикнуть: - Держитесь, други! Янычары завыли от радости. Сафар-бей ударил саблей по руке какого-то гайдутина и вскочил на воз, загроможденный телами убитых и раненых. Гайдутины падали один за другим, но не отступали. Вот их осталось только пятеро. На каждого наседали по двое и по трое врагов. Остальные янычары растаскивали завал, чтобы зайти гайдутинам в тыл. С грохотом упали бревна, наваленные между возом и стеною дома. Янычары завизжали, кинулись к Анке. Жена воеводы подняла саблю и пошла им навстречу. - Да живея Болгария! - крикнула громко. Несмотря на свои сорок пять лет и тяготы гайдутства, она была стройная, подтянутая, красивая. "Наша мать" - так звали ее гайдутины, вкладывая в эти слова всю свою суровую и нежную любовь. (Гайдутство (болг.) - повстанческая жизнь и деятельность гайдутинов.) Янычары переглянулись. Как знать, помнят ли они приказание Сафар-бея взять ту женщину живой? Анка же смело шла им навстречу, гордо подняв голову. Ее заслонил Светозар. - Другари, ко мне! -закричал он в отчаянии, понимая, что один он недолго сможет продержаться. - На помощь!.. Снова выстрелила пушка. На этот раз Драгомир развернул ее жерло во двор, и каменное ядро со свистом врезалось в гущу янычар. Бросив бесполезное теперь орудие, старый пушкарь спрыгнул со стены и, потрясая над головой боздуганом, бросился на помощь другу: - Держись, Светозар! Иду! Он подоспел вовремя: над молодым гайдутином засверкали янычарские сабли. Драгомир сбил одного с ног. Другой стал отступать. Подбодренный помощью, Светозар насел на него и прикончил точным ударом сабли. Но силы были слишком неравны. Пали последние защитники замка, которые отстаивали сооруженный наскоро завал. Один лишь Павелчо, залитый кровью, с отсеченной рукой, кое-как еще отбивался. - Арканьте их! Берите живьем! - приказал Сафар-бей. Павелчо сбили с ног, схватили. Над Анкой, Светозаром и Драгомиром прошуршали тонкие длинные арканы с натертыми салом, чтоб быстро затягивались, петлями. Анка успела перерубить один, но другой обвил ее тело, и женщина упала. Светозар с Драгомиром не давали себя заарканить. Встали спина к спине и саблями рубили веревки. Видя, что Анке помочь невозможно, стали постепенно отходить к воротам. Гурьба янычар преследовала их. Вдруг за стенами замка послышались крики, топот ног... Подмога! Гайдутины удвоили усилия. Светозар, который стоял лицом к воротам, сделав быстрый выпад вперед, прорвал кольцо врагов, метнулся под арку и эфесом сабли выбил засов. Под натиском многих тел ворота широко распахнулись. В замок влетели десятка два гайдутинов во главе с воеводой. То, что они увидели во дворе, поразило их словно громом. Вокруг одни янычары. Несется многоголосое "алла". Первую минуту даже воевода растерялся, побледнел. Отстоять замок почти невозможно. Где же Анка? Что с нею?.. И как бы отвечая на его мысли, Светозар крикнул: - Она там! Жива! Ее схватили! В этот же миг Светозар качнулся: стрела впилась ему в плечо. Юнак вырвал ее и отбросил в сторону. - Ничего, это пройдет... - прошептал. - Спасайте Анку! Эти слова вывели воеводу из оцепенения. Он быстро окинул взором поле боя: враг, удивленный появлением свежих сил, перестраивал ряды. Воевода правой рукой выхватил саблю, а левой - пистолет и ринулся вперед. За ним помчались гайдутины... Бой закипел с новой силой. Хотя гайдутинов намного меньше, в тесном дворе не развернуться, и они бились почти один на один с врагом. Только на место упавшего янычара тут же вставал другой, а вместо убитого или смертельно раненного гайдутина - легко раненные продолжали сражаться - никто уже не вставал. Повстанцы удваивали, утраивали усилия, чтоб заменить тех, кто пал. Сражаясь с каким-то янычаром, воевода вдруг увидел жену. У входа в их дом двое аскеров заламывали ей руки за спину, а третий связывал веревкой. Одежда порвана, черные, пышные, с проблесками седины волосы рассыпались по плечам. - Анко-о!.. Женщина встрепенулась. Отчаянный крик вырвался из ее груди: - Младен! Ей зажали рот, потащили за угол дома. Воевода разрядил пистолет в грудь ближайшего янычара, хотя берег пулю на крайний случай, и, перепрыгнув через труп, ринулся следом. Это было безрассудно, так как за ним успел проскочить только один Светозар. Остальные гайдутины остались за строем янычар, сразу сомкнувших разорванный ряд. Сафар-бей, услышав крик Анки, понял, что здесь сам воевода. Зловещая улыбка скривила его красивые губы. - А-а, попался, горный беркут! - с ненавистью прошептал про себя. - Теперь не вырвешься! - Он спрыгнул с бревна, на котором стоял, управляя боем, резким окриком подозвал к себе десяток янычар. - Видите того гайдутина? В черном жупане. Это сам воевода Младен!.. Заходите ему в тыл! Сафар-бей загородил дорогу воеводе и скрестил с ним саблю. Звякнул металл о металл. У воеводы крепко сжаты губы, бледное лицо покрыто потом. Сафар-бей зловеще скалил ровные зубы. Он видел, как янычары с тыла обходили воеводу и его раненого гайдутина, потому и не очень торопился нападать, а постепенно отступал, заманивая воеводу в глубину двора. Воевода понял, что перед ним не простой янычар и сказал: - Молись, ага! Сейчас ты встретишься со своим аллахом... - Сафар-бей, если тебе так хочется знать мое имя, гайдутинская собака! - криво усмехаясь и уклоняясь от выпада воеводы, злобно бросил Сафар-бей. - А-а, Сафар-бей! Палач болгарских женщин и детей! Ну что ж, тем больше у меня желания отправить тебя на тот свет! Воевода сразу словно окреп. Его удары приобрели могучую силу и ловкость. Сафар-бей перестал улыбаться, еле сдерживая стремительный натиск противника. Балканский шайтан! Нелегко будет взять его живым. А жаль! Как бы возросла слава Сафар-бея, если заковать этого гяура в кандалы и на цепи провести через всю Болгарию до самой столицы... Но и прикончить воеводу оказалось не так просто. После точных и быстрых его ударов у Сафар-бея разодрана одежда, а из левой руки капает кровь. С тыла воеводу защищал Светозар. Тем временем шум боя стал стихать. Погибли один за другим все гайдутины, что прибыли с воеводой. Янычары вытирали окровавленное оружие, перевязывали раны и... с интересом наблюдали за поединком своего главаря с гайдутинским воеводой. Сафар-бей закусил губу. Уж этого он никак не ожидал. Вместо того чтобы сразу схватить вожака гяуров, эти трусливые шакалы, мерзкие псы решили потешиться необычным зрелищем! Он отступал все дальше к окровавленному и заваленному трупами заслону. Потом внезапно сделал глубокий выпад. Воевода вынужден был податься назад и уперся в спину Светозара. Против молодого гайдутина сражался тоже лишь один янычар. - Светозар, слушай меня внимательно, - повернув набок голову, тихо проговорил Младен. - Сейчас мы отступим к воротам... Ты у нас лучший бегун. Попробуй добраться до наших... Передай мой приказ: всем выйти из боя и разойтись по горам и лесам. Надо спасать людей! - Хорошо, - шепнул Светозар и потеснил противника назад. С боем, сопровождаемые толпой янычар, дошли они до арки, и Светозар, выбив саблю у соперника, шмыгнул в ворота. Янычары не сразу догадались, что гайдутин убегает, потому никто не погнался за ним. Когда же опомнились, было уже поздно. Несколько лучников выпустили стрелы, но Светозар прыгнул с обрыва в кусты и исчез. Подбодренный успехом молодого воина, воевода решительнее пошел в наступление. Знал, что обречен на смерть, и жаждал лишь убить Сафар-бея! Сафар-бей тоже дрался, как приговоренный. Гордость не позволяла ему просить помощи у своих подчиненных. Незначительная на вид рана сильно кровоточила и причиняла большие страдания. Смертельная бледность свидетельствовала о неимоверном напряжении всех сил. Ага понимал, что стоит ему споткнуться - и он погибнет. У него не хватит сил увернуться от сабли проклятого гяура. Это состояние своего командира заметил хитрый и вездесущий Кагамлык. С криком "Он убьет его!" янычар раскрутил над головой аркан, накинул на шею воеводы и резко потянул на себя. Воевода упал. Кагамлык прыгнул вперед и наступил на саблю воеводы, чтобы он не успел перерубить аркан. Сафар-бей, ослепленный ненавистью и пережитым страхом, ринулся вперед с поднятым клинком, чтобы поразить поверженного врага. Но сквозь шум, стоны раненых и выкрики янычар до него внезапно донеслось от ворот короткое: - Ненко! 3 Сафар-бей замер, изумленно повел глазами. Янычары, решив, что поединок закончен, накинулись на воеводу и начали вязать ему руки. Кагамлык подошел к Сафар-бею и с простодушным видом, плохо скрывавшим его хитрость, сказал: - Извини меня, ага, что я вмешался в поединок. Мне показалось, ты вот-вот прикончишь воеводу. А я помнил твой приказ - взять его живым... - Хорошо, Кагамлык. Благодарю, - ответил Сафар-бей и отвернулся, занятый совсем другой мыслью. Кто остановил его? Кто выкрикнул это странное, загадочное слово "Ненко", которое преследует его всю жизнь? Он оглянулся. От ворот спешил янычар. Что-то уж очень знакомое показалось Сафар-бею в его лице и походке. Ба! Да это же польский купец!.. То есть казак... Нет, невольник... Тьфу!.. Впрочем, один аллах знает, кто он такой на самом деле! Может, шайтан в образе человека? - Ты? - кинулся ему навстречу Сафар-бей, еще не веря своим глазам. - Здесь? - Я. Слава богу, успел! - произнес Звенигора, вытирая рукой пот с лица. - Что все это значит? Как ты здесь очутился? - Об этом потом. Я видел, ты взял в плен воеводу Младена. Ради всего святого, ради самого себя сохрани ему жизнь, не разрешай издеваться над ним, пока я не поговорю с тобою... - И добавил тише: - Наедине... Сафар-бей как-то странно посмотрел на казака и распорядился отвести воеводу и его жену в дом, держать под строгой стражей. То ли от потери крови, то ли от неожиданной встречи с недавним невольником, который знает тайну его прошлого, он еще больше побледнел и казался очень взволнованным. Черные глаза его поблекли, стали мутными, будто налились желчью. Но никто из янычар не заметил, как изменилось лицо аги. Отдав приказание идти на помощь отряду Гамида и убрать трупы со двора замка, Сафар-бей подозвал Кагамлыка. Тихо сказал: - Видишь этого янычара? - кивнул на Звенигору. - Да, ага. - Не спускай с него глаз! - Слушаюсь, ага. Сафар-бей подошел к Звенигоре, и они вместе направились к дому. Кагамлык двигался за ними, следя за каждым движением незнакомца. Хмурым взглядом обвел Сафар-бей зал. Пусто и неприветливо. Над головой серый каменный свод. Пол, выложенный неровными каменными плитами, узкие окна-бойницы. Вдоль стен - тяжелые деревянные скамьи. Посреди зала такой же грубый, потемневший от времени еловый стол. Напротив и справа - двери в боковые комнаты. Смутные воспоминания всплывали в памяти аги. Радость - наконец-то захватили гайдутинское гнездо, много лет не дававшее покоя туркам, - уступила место глухой тревоге. Когда он был в этом доме? Почему ему кажется, что видел уже эти серые плиты под ногами и эти широкие скамьи вдоль стен?.. Бред это или сон? Нет, не сон! Он все же бывал здесь! Только не припомнит когда. Сафар-бей в смятении провел рукой по лбу... Звенигора внимательно наблюдал за ним. Неужели далекие воспоминания детства все же возникли в его памяти? А Сафар-бей и вправду напрягал память. Ему словно вспоминается, что за теми дверями, что перед ним, должна быть комната с одним высоким стрельчатым окном. Стены ее завешаны шкурами диких зверей и оружием. А из нее есть еще дверь в другую, меньшую комнату... - О аллах, неужели я в чем-то виноват перед тобой, что ты хочешь помрачить мой разум? - прошептал Сафар-бей, открывая темные дубовые двери. Действительно, в комнате было высокое стрельчатое окно. На стенах висят шкуры медведей, диких баранов и пятнистого барса. Справа - двери в соседнюю комнату... Сафар-бей заглянул и туда. Сразу за дверью - широкая деревянная кровать, покрытая цветастым шерстяным одеялом, над ней рога горного оленя... Сафар-бей растерянно взглянул на Звенигору, неотступно следовавшего за ним, и, заметив Кагамлыка в дверях, насупился: - Прочь отсюда! Нечего тебе здесь делать!.. Удивленный и обиженный Кагамлык пожал плечами и закрыл за собой дверь. - Почему ты назвал меня Ненко? - без всякого предисловия, словно продолжая прерванный в подземелье разговор, спросил Сафар-бей. - Об этом узнаешь, Сафар-бей, через несколько минут, если позволишь... в присутствии воеводы и его жены... - Тогда пошли к ним, - согласился ага. Они вернулись в зал. Кагамлык, насупившись, стоял у стола, поблескивая широко посаженными, круглыми глазами. Часовые возле дверей вытянулись. Сафар-бей молча прошел мимо них, но, будто предчувствуя, что сейчас может произойти что-то такое, когда лишние свидетели нежелательны, приказал янычарам выйти во двор. Только после этого порывисто открыл двери. Это была довольно большая комната - наверно, спальня. Воевода и Анка - связанные - сидели на кровати. Анка, закрыв глаза, склонила голову на плечо мужа. Увидев Сафар-бея и янычара, они выпрямились, но позы не изменили. Глаза их, полные ненависти и презрения, говорили о том, что ни пытки, ни смерть не испугают их. Звенигора плотно прикрыл дверь и стал рядом с мрачным и безмолвным, словно язык проглотившим, Сафар-беем. Младен скользнул уничтожающим взглядом по их лицам и вскочил на ноги. В его глазах промелькнули удивление, затем тревога и ярость. - Звенигора?! Ты?.. С Сафар-беем? Предатель!.. - прохрипел воевода. - Теперь ясно, кто помог собаке Сафар-бею проникнуть в замок и захватить его! О боже, зачем ты лишил меня разума? Почему не помог разгадать в этом человеке гадюку? Я оторвал бы ядовитое жало вместе с головой подлого изменника!.. - Вы не правы, воевода, - промолвил Звенигора, вынимая ятаган и разрезая веревки на руках пленников. - Я не изменник и не помогал янычарам захватывать ваш замок... Только я немного запоздал выполнить ваш наказ. Но все же я выполнил его... Ага, покажи им правую руку! - обратился он к Сафар-бею. - Прошу, закатай рукав! Тогда вы все узнаете. Сафар-бей побледнел еще больше. Неимоверная догадка как ножом ударила в сердце. Он молча закатал рукав, протянул вперед руку, на которой явственно выделялись три длинных узких шрама. И Младен, и Анка, едва успев взглянуть на его руку, в один голос вскрикнули: - Ненко!.. Ненко!.. Теперь сомнений не было. Родители сами признали в Сафар-бее своего давно потерянного сына. Звенигора отступил в глубину комнаты. Он сделал все, что мог. - Сын! - Анка вскочила, хотела крикнуть, но из ее груди вырвался лишь хриплый стон: - Сынок!.. Ненко! Как же это?.. Боже... Ты... и... Сафар-бей?.. Она покачнулась, стала терять сознание. Сафар-бей подхватил ее и подвел к кровати. Младен бросился ему на помощь. Руки отца и сына соприкоснулись... Звенигора сжал зубы. Тяжело было видеть этих двух людей, которые полчаса назад рубились насмерть, а теперь склонились над той, которая одному дала жизнь, а второму всю жизнь была верным другом. Звенигора не помнил, когда плакал. А теперь чувствовал, как к горлу подкатился клубок, а глаза подернулись прозрачным туманом. Он отвернулся и отошел в угол. Но Анка была женой воеводы и не зря делила с ним тяготы суровой жизни. Она вскоре пришла в себя и встала. Отец и сын взглянули друг на друга, одновременно опустили глаза и отступили от кровати. - Младен, он ранен! - воскликнула Анка, заметив, что из левой руки Сафар-бея капает кровь. - Дай что-нибудь перевязать! Младен достал из сундука небольшой сверток выбеленного тонкого полотна, передал Анке. Звенигора протянул ей ятаган. Женщина ловко отрезала кусок полотна, закатала рукав и перевязала рану. Все трое молчали. Они были так потрясены, что не находили слов. Нужно было некоторое время, чтобы опомниться, понять, что же, собственно, произошло, привести хотя бы в какой-нибудь порядок взбудораженные мысли и чувства. Звенигора решил открыть все карты сразу. Ведь они еще ничего не знают о Златке. Младен и Анка, потрясенные невероятной встречей, забыли даже спросить о дочке. А Сафар-бей вообще не знает, что у него есть сестра. - Вы должны знать еще и то, - выступил вперед Звенигора, - что нашлась и Златка... Младен и Анка встрепенулись. - О небо, что сегодня за день! - воскликнул Младен. - Где она?.. - Драган повез ее и Якуба в хижину кмета Петкова... Там они будут в безопасности. - Спасибо тебе, друг! Прости, что я плохо подумал о тебе... Так переплелось все сегодня - и горе и радость... Обезуметь можно! - растроганно произнес Младен. - И надо еще сказать Сафар-бею... - Звенигора обратился к аге, медленно приходившему в себя. - Златка, твоя сестра... это - Адике. Сафар-бей подскочил как ужаленный: - Что-о?.. - Это правда! Адике - твоя сестра... Об этом хорошо известно Гамиду. - Гамиду? А он тут при чем? - Это он разлучил вас с родителями. Выкрал маленькими и вывез в Турцию. Тебя поместил на воспитание в янычарский корпус, а Златку завез к себе в Аксу... Разве ты не припоминаешь этих комнат, где провел детство? Оглянись вокруг - здесь ты родился и рос вместе со Златкой... - Значит... и Адике ты выкрал? А кто же такой Якуб? - Я освободил Златку... А Якуб... Это долгая история. Сейчас не время, да и не мне ее рассказывать. Сафар-бей тяжело опустился на скамью, обхватил голову руками и бессмысленно уставился взглядом в угол. - Рассказывайте! - простонал он, не глядя ни на кого и не меняя позы. - Хочу все знать: кто я, почему все так случилось со мной... Воевода переглянулся с женой, как бы договариваясь, кто будет говорить, нерешительно пожал плечами. Было заметно, что встреча с сыном больше взволновала его и потрясла, чем обрадовала. Не такой представлял ее себе старый воевода, ох не такой!.. И до сих пор не мог полностью осознать страшную истину, что Сафар-бей, злейший враг гайдутинов, - его сын... Не укладывалось в голове! Но сомнений не могло быть. Эти знакомые шрамы на руке... А глаза! Это же глаза его Анки... А крутой высокий лоб и нос с горбинкой - это от него, от отца!.. Безусловно - сын... Все их, родное... Одно чужое - сердце... Воевода тяжело перевел дыхание и начал рассказывать. Издалека. С того дня, когда Ненко появился на свет... Сафар-бей не перебивал, не переспрашивал. Сидел молча, опустив голову. И трудно было понять, какие мысли бороздят его душу. Когда же услышал о коварной двойной измене Гамида, о краже детей воеводы, еще ниже опустил плечи, а руками впился в края скамьи. - Теперь мне все понятно... - сказал глухо, с болью. - Но хватит воспоминаний. Я слышу, сюда идут. Это, очевидно, посланец Гамида... Что же мне с вами делать?.. За дверью послышался шум голосов: "Где ага? Где Сафар-бей?" Звенигора распахнул двери. В зале толпились янычары. Увидев агу, они поклонились, радостно загалдели: - Слава аллаху, победа! Нас прислал ага Гамид! - Взяли в плен несколько десятков гайдутинов! - Много убитых!.. Сафар-бей поднял руку. Шум стих. - А где же сам ага Гамид? - Он не может прибыть. Ранен. Его повезли в Сливен... - Так... - Сафар-бей задумался. - Хорошо. Идите!.. Хотя нет, подождите! Возьмите этого гайдутина в янычарской одежде! - Он указал на Звенигору. - Но осторожно, он вооружен! Янычары мгновенно окружили казака, схватили за руки. - Сафар-бей, это же подло! - выкрикнул никак этого не ожидавший Звенигора. Ага ему не ответил. - Отведите его к пленным. Усильте охрану. Я скоро приду. Арсена увели. Сафар-бей остался наедине с родителями. Те удрученно молчали. - Ну вот, - произнес тихо ага, - мы одни и можем говорить откровенно... Очевидно, я должен верить, что я ваш сын! Но должен вас разочаровать: особой радости от этого я не испытываю... Всю жизнь я разыскивал родных, хотел встретиться с ними. Но, должно быть, я очень прогневил аллаха, что он так посмеялся надо мной! Разве это не злая насмешка - мне оказаться сыном гайдутинского воеводы? - Ненко! - воскликнул Младен. - Опомнись! Гайдутины - такие же воины, как и ты, только они борются за свободу своего народа, а