ка посмела! Ее откровенная отповедь больно ударила по его самолюбию. Однако он сдержался, решив, что обижаться на нее - то же самое, что гневаться на пышную розу, уколовшую тебя колючкой. - Я подожду, пока ты изменишь свое отношение ко мне, - тихо сказал великий визирь. - Месяц, два... год... - Этого не случится вовек! Не надейся!.. По лицу Кара-Мустафы пробежала тень. - Смотри, как бы я сам не разлюбил тебя. - Что же будет тогда? - Лучше не говорить о том, что станет с тобой... - Ты прикажешь убить меня? - Нет, зачем же. Просто я подарю тебя человеку, который тебя не любит. Златка задумалась. Потом сказала: - Спасибо за откровенность, эфенди... Значит, я имею некоторое время на размышление? - Да. - Хорошо, я подумаю, а ты мне не досаждай! - Ты злоупотребляешь моей добротой! - воскликнул задетый за живое Кара-Мустафа. - Помни, даже у влюбленного терпение может иссякнуть! Златка ничего не ответила. Она понимала, что находится в безвыходном положении: освободиться от пут великого визиря нет никакой возможности. Не могла она рассчитывать и на то, что Арсен, отец или брат найдут ее здесь. Но любому человеку, в каком бы тяжелом положении он ни находился, свойственно уповать на лучшее. И она надеялась, а надеясь, боролась. Боролась за жизнь, за честь, за будущее... Кара-Мустафа прошелся по комнате, окинул взглядом вещи, которыми по его приказу кизляр-ага окружил эту строптивую пленницу. Здесь были десятки мелочей, к которым женщины очень быстро привыкают и потом не представляют свою жизнь без них. Он остался доволен. Пройдет время - и Златка тоже привыкнет ко всему. К изысканной пище и лакомствам, к дорогой одежде, ко всяким фонтанчикам, пальмам, мягким оттоманкам, к зеркалам в позолоченных рамах и баночкам с ароматными мазями и духами. А привыкнет - и сама не захочет никуда уходить отсюда. Точно так же привыкнет она и к нему, совсем еще не старому и, как он думал, красивому мужчине. А тогда... Златка следила за каждым жестом великого визиря, за его непроницаемым лицом - а им он за долгие годы жизни при султанском дворе научился владеть мастерски - и ничего угрожающего для себя не заметила. Наоборот, его взгляд был скорее ласковым, чем враждебно-грозным. - Может, у тебя есть какая-либо просьба, Златка? Говори, и твое желание будет сразу же исполнено, - тихо произнес Кара-Мустафа. - Нет. - Если появится, скажи Фатиме. Она доставит тебе все, что ты пожелаешь... Поверь мне, великий визирь, перед которым трепещут многие народы и державы, рад лишний раз увидеть тебя, райский цветок, и удовлетворить самое трудноисполнимое твое желание! Последние слова Кара-Мустафа произнес с искренним чувством. Но ответ Златки был сдержан: - Благодарю. Мне ничего не нужно. Кара-Мустафа взглянул на нее и, не прощаясь, медленно вышел из комнаты. Златка продолжала молча стоять, словно ожидая, что великий визирь может вернуться. Но его шаги, глухо отдаваясь под высокими сводами, затихали вдали. И когда их совсем не стало слышно, девушка сразу как-то увяла, плечи ее опустились, из груди вырвался тяжелый стон. Она протянула перед собой руки и в отчаянии воскликнула: - Арсен! Любимый мой! Пропаду я здесь, навеки пропаду!.. И, забившись в глухих рыданиях, бросилась ничком на покрытую мягким ярким ковром тахту. 5 В Эйюб, усадьбу великого визиря, отряд янычар Сафар-бея, - как вновь начал называть себя Ненко, - прибыл в полдень и расположился на внешнем дворе. Оставив возле повозок с военным снаряжением, казной гетмана и возле самого гетмана небольшую охрану, голодные янычары кинулись к кухне, чтобы чем-нибудь поживиться. Сафар-бей и Арсен, отряхнув с себя дорожную пыль и умывшись прохладной водой из колодца, направились к покоям великого визиря. Арсен не был уверен, что ему следует появляться перед Кара-Мустафой, но Сафар-бей настоял. - Нужно узаконить твое пребывание в моем отряде. И лучше всего, если это сделает сам Кара-Мустафа. - А если нам это не удастся? - Ну и что? Одно то, что ты был на приеме у великого визиря, поднимет тебя в глазах янычар и свиты визиря так высоко, что никому и в голову не придет спросить когда-нибудь, кто ты и откуда. - Вдруг он узнает меня и вспомнит, что это я под Чигирином читал ему письмо Сирко? - Это было так давно, - возразил Сафар-бей. - Неужели ты думаешь, что он помнит какого-то там казака-уруса? Перед ним каждый день проходят десятки, если не сотни, новых лиц... Он, скорее, вспомнит нашу с ним встречу в Каменце. А это будет только к лучшему. - Может, ты и прав, - тяжело вздохнув, согласился Арсен. - Не думай, что я боюсь... Чувствует мое сердце, что наша Златка где-то здесь... Совсем близко... И теперь, когда мы добрались сюда, чтобы вызволить ее, было бы совсем некстати попасть впросак. - Я с тобой согласен. Будем надеяться на лучшее. Об одном хочу напомнить и предостеречь тебя... - О чем? - Забудь здесь мое настоящее имя. Даже находясь наедине со мной, не называй меня Ненко. Такая оплошность может оказаться для нас роковой. Зови Сафар-беем! Арсен невесело улыбнулся: - Понял, Сафар-бей. Буду помнить. - Вот и хорошо. А теперь - идем!.. Они открыли тяжелые крашеные двери и вошли в просторную приемную дворца. Навстречу им торопился дородный высокий капуджи-ага - начальник телохранителей-янычар. Внимательно выслушав Сафар-бея и приказав подождать, он исчез в глубине коридора. А когда спустя некоторое время вернулся, повел прибывших за собой. Кара-Мустафа сидел в глубине кабинета за столиком с вычурными золочеными ножками и что-то писал. Закончив, присыпал написанное песком и только тогда поднял голову. - Подойдите поближе! - Голос его прозвучал холодно, резко. - А ты, капуджи-ага, выйди! Тот бесшумно скрылся за дверями. Сафар-бей с Арсеном сделали несколько шагов вперед и низко поклонились. - Вы прибыли из Камениче? - спросил Кара-Мустафа. - Нет, великий визирь, славный защитник трона падишаха, мы прибыли из Немирова, - ответил Сафар-бей. - Гетмана Ихмельниски привезли? - Да, великий визирь. - А... - Кара-Мустафа помолчал, словно раздумывал, говорить дальше или нет. Догадливый Сафар-бей поклонился. - Казну гетмана тоже привезли, великий визирь, - сказал он тихо, но четко. Кара-Мустафа удовлетворенно кивнул. - Это хорошо! - И, внимательно присматриваясь, добавил: - Мне кажется, я уже видел вас обоих где-то... Или тебя одного, чорбаджи*, - указал он на Арсена. - Вот только не припомню где... (* Чорбаджи (тур.) - старшина, офицер.) - В Камениче, великий визирь, - поклонился Арсен. - Это было прошлым летом, у паши Галиля... Мы тогда привезли из Немирова известие о том, что гетман Ихмельниски послал своего родича, полковника Яненченко, в Ляхистан... - А-а, припоминаю... Кара-Мустафа слегка прикрыл глаза. Он действительно сразу вспомнил этих молодых чорбаджиев: разговор с ними и навел его на мысль сместить Юрия Хмельницкого и завладеть его богатством. - Я рад видеть вас. - На лице великого визиря появилось подобие улыбки. Чорбаджии снова поклонились. А Сафар-бей спросил: - Что великий визирь прикажет сделать с гетманом и его казной? Может, сам желает посмотреть? Кара-Мустафа встал, подошел к чорбаджиям. - Как тебя звать? - Сафар-бей, эфенди. - А тебя? - повернулся к Арсену. - Асен-ага. - Я доволен вами, - похвалил Кара-Мустафа. - Хотели бы вы оба служить у меня? Такие толковые и смелые воины мне нужны! Вот ты, - он указал на Сафар-бея, - был бы моим чауш-агой, а ты, Асен-ага,- чаушем... - Мы рады служить великому визирю, защитнику трона падишаха! - Ладно. О вас позаботятся... Теперь пошли к обозу! - И Кара-Мустафа первым направился к выходу. Шагая позади великого визиря, друзья молча переглянулись. Сафар-бей даже подмигнул: мол, все идет хорошо! Миновав анфиладу комнат, где у каждой двери стояло по два молчаливых стража, спустились вниз, в приемную, и вышли во двор. За ними следовали капуджи-ага с телохранителями. Великий визирь в своем белоснежном длинном одеянии шел плавно и легко, напоминая гордого лебедя, плывущего по спокойной поверхности пруда. Вдруг сбоку, совсем рядом, послышался звон разбитого стекла и вслед за этим раздался отчаянно-болезненный девичий крик. - А-а-а!.. Кара-Мустафа вздрогнул и остановился. Остановились и сопровождавшие его чорбаджии. Крик этот ударил Арсена в сердце, как стрела, - он узнал голос Златки. Казак побледнел и повернулся в сторону башни, примыкающей ко дворцу. Из разбитого окна, прижавшись лицом к решетке, выглядывала Златка. Она вцепилась в толстые железные прутья и не замечала, как из порезанной руки тонкой струйкой стекает к локтю кровь. - Кизляр-ага! Джалиль! Я прикажу вырвать тебе язык, паршивый шакал! - крикнул Кара-Мустафа. - Почему не следишь за девушкой? Что там делает Фатима, эта старая ведьма? Из-за плеча Златки выглянуло перепуганное желтое лицо евнуха. Он пытался оторвать руки девушки от решетки. Рядом суетилась старуха. Но Златка держалась крепко, не обращая внимания на то, что кровь окрасила уже и плечи, и грудь. - Мы сейчас все устроим, яснейший мой эфенди, - бормотал кизляр-ага. - Сейчас, сейчас поможем ей... Только бы она не сопротивлялась... О аллах! А Златка тем временем не сводила взгляда с Арсена и Ненко. В нем были мольба и просьба о спасении. Но ни одно слово, которое могло бы раскрыть перед великим визирем ее отношения с этими двумя молодыми чорбаджиями, не слетело с губ девушки. Самообладание, к счастью, не оставило Златку. Наконец Джалилю и Фатиме удалось оторвать Златкины руки от решетки и оттащить девушку от окна. Из комнаты доносились причитанья и оханья Фатимы. Арсен весь дрожал от возбуждения. Но, стиснув зубы, сдерживал себя, понимая, что достаточно лишь неосторожного движения, чтобы вызвать подозрение великого визиря и погубить все. К тому же Сафар-бей сильно, как тисками, сжал его руку выше локтя, предупреждая о молчании. Кара-Мустафа, углубленный в свои мысли, постоял у разбитого окна, а потом, как показалось Арсену, чуть заметно вздохнул и медленно пошел по дорожке, усыпанной перемытым морским песком. О происшедшем он не обмолвился ни словом. 6 На внешнем дворе великий визирь сразу же приблизился к тому возу, где под охраной янычар сидел в тени Юрий Хмельницкий. Вид бывшего гетмана был жалок. Похудевший, запыленный, в стоптанных в дальнем пути сапогах и в выцветшем на солнце жупане, он безучастно уставился неподвижным взглядом в землю, ничего не замечая вокруг. Но стоило ему увидеть перед собой великого визиря, равнодушие и усталость его как рукой сняло. Глаза заблестели радостью, в них загорелись живые огоньки. Он быстро встал, кинулся к Кара-Мустафе, заговорил по-турецки: - О мой наияснейший повелитель, я несказанно рад, что мой горестный, невольничий путь перекрестился с твоей светлой дорогой, и я смею надеяться на твою благосклонность и твое заступничество! Кара-Мустафа брезгливо сморщился. - Ну, что скажешь, Ихмельниски? - Великий визирь, прошу помиловать меня и вырвать из этого нестерпимого положения! Я ни в чем не повинен... Меня оболгали перед пашой Галилем мои тайные враги... И паша Галиль, не разобравшись, приказал схватить меня и, как татя, отправить в Стамбул. - Это султан приказал схватить тебя, Ихмельниски! - сурово произнес Кара-Мустафа. - Султан! Юрий побледнел, нижняя челюсть, с редкой черной щетиной, отвисла. - С-султан?! 3-за что? - пробормотал он запинаясь. - За то, что ты хотел переметнуться на сторону Ляхистана, неверная собака! - Я? Бог мне свидетель! И в мыслях не имел такого! - Не ври, гяур! У меня достоверные сведения! К тому же мои лазутчики из Львова донесли, что полковника Яненченко, которого ты так неосмотрительно послал туда, коронный гетман Яблоновский приказал расстрелять за какое-то преступление. Вероятно, не поверил твоим лживым обещаниям. И правильно сделал. Смертельный ужас обезобразил лицо Хмельницкого. Он позеленел. Серые, пепельные губы дрожали, как у сильно перепуганного ребенка. - Но в-все б-было н-не так! - взвизгнул он. - Яненченко сбежал от меня! Я сам застрелил бы его, как бешеную собаку! - И потом, - не слушая гетмана, продолжал неумолимый Кара-Мустафа. - Ты, ничтожный, не оправдал надежд падишаха! Тебе вручили половину Украины, с тем чтобы ты собрал войско и завоевал другую половину, которой до сих пор владеет царь урусов. Но ты не только не сделал этого, не только не сумел собрать войска и перетянуть на свою сторону разбойников-запорожцев, но утратил и то, что доверил тебе падишах! От тебя, как от чумы, разбежались все твои подданные! Неужели ты думаешь, что блистательной Порте нужны такие правители в ее владениях? - Смилуйся, великий повелитель правоверных! - чуть слышно лепетал Юрась, и его плечи безвольно опускались все ниже и ниже. - Прости раба своего никчемного, всемогущий повелитель! - А ты и есть никчемный... Не юродствуй! Не наделяй меня титулами падишаха! Не надейся льстивыми словами тешить мою гордыню и этим добиться себе прощения... Нет, прощения тебе не будет! - Кара-Мустафа хлопнул в ладоши, и тут же возле него появился капуджи-ага. - Немедленно взять этого человека, отвезти в Стамбул и бросить в Еди Куле! В одиночку! - Великий визирь, постой! Дай мне сказать еще... Я готов быть прахом у твоих ног, только не запирай меня в сырой и темный каземат! Я вдосталь намучился в Польше, в Мариенборгском замке... Вспомни, что я не только воин, но и улем, духовное лицо. Я был в Стамбуле архимандритом. Так отошли меня опять в православный монастырь - архимандритом, простым монахом, служкой... кем угодно... Только не в Еди Куле! Аллахом заклинаю тебя! Я верно служил тебе, был твоим соратником в Чигиринской войне, какие подарки посылал... и среди них - красавицу, какой и у самого султана, пожалуй, нет... Последние слова будто ужалили Кара-Мустафу. Его глаза гневно вспыхнули. - Ты еще смеешь напоминать мне о подарках, подлец! Ты не достоин целовать следы моих ног за то добро, которым я оделял тебя и которого ты вовсе не заслуживал! Прочь с глаз моих! Стража, взять его! Юрась не успел и глазом моргнуть, как его схватили и потащили со двора. Арсен долго смотрел ему вслед, пытаясь найти в сердце хотя бы каплю жалости к поверженному врагу, но, кроме омерзения, не чувствовал ничего. Он был твердо уверен, что именно Юрась Хмельницкий - виновник не только его личного горя, но и горя всенародного, виновник гибели дела Богдана. Это на его черной совести десятки тысяч загубленных жизней, разрушение и запустение Правобережья, уничтожение семнадцати правобережных казацких полков. Нет, не должно быть сострадания к нему. По делам злодею и мука! Из задумчивости Арсена вывел голос Кара-Мустафы: - Так где же казна этого негодяя? Показывайте! Сафар-бей и Арсен откинули полог крытого воза. Там стоял небольшой, окованный железными полосами дубовый сундук с ручками. Они поставили его на землю и вопросительно посмотрели на великого визиря. Что дальше? - Несите за мной! - приказал Кара-Мустафа и направился ко дворцу. Однако он повел их не к главному входу, а к маленькой дверце, за которой был ход в подземелье. Евнух-казнадар отомкнул тяжелый массивный замок, зажег свечу и первым стал спускаться вниз. Вскоре они оказались в совсем пустой небольшой комнате с низким сводчатым потолком. В противоположной стене виднелась еще одна дверь с замком, но казнадар не торопился ее открывать. - Оставьте сундук здесь, - приказал Кара-Мустафа. - А сами ступайте на кухню - там вас покормят. - Благодарствуем, эфенди. - Оба низко поклонились и вышли из подземелья. Наконец-то они остались одни, облегченно вздохнули и посмотрели друг другу в глаза. - Ну как? - спросил Сафар-бей. - Кажется, начало у нас в Эйюбе прошло удачно. - Да, не ожидал такого! Никак не думал, что сразу предстанем пред очи великого визиря и он возьмет нас к себе на службу. Но менее всего я мог надеяться в первый же день увидеть Златку... - Это она увидела нас и разбила окно, чтобы дать нам знать о себе, - сказал Сафар-бей. - Бедная Златка! - вздохнул Арсен. - Как она измучилась, сколько горя перенесла... Ну, теперь ей недолго здесь томиться. Вырву из-за решетки - и домой! - Какой ты быстрый все у тебя просто... - Я уже осмотрелся немного... О том, чтобы напасть на дворец, перебив охрану, нечего и помышлять. Остаются две возможности... - Какие? - Или выломать решетку на окне, когда все уснут, или ждать какого-либо счастливого случая. Не могут же Златку держать все время под замком? Выпускают ее, наверное, на прогулку? Тогда и выкрадем! - Все это, Асен-ага, только предположения, - серьезно сказал Сафар-бей. - Жизнь сама подскажет, как лучше поступить. Во всяком случае, торопиться не следует. Как у вас говорят, поспешишь - людей насмешишь! - Я согласен с тобой, Сафар-бей, - глухо отозвался Арсен. - Только не уверен, выдержу ли я... Вот пойду и убью Кара-Мустафу! - И погубишь нас всех - и Златку, и себя, и меня! - Строго глянул на друга Сафар-бей. - Даже думать об этом не смей! - Если он сделает ее своей наложницей, я убью его! - упрямо повторил Арсен. - А там - будь что будет! - Ну и глупец! - вспыхнул Сафар-бей. - Я считал тебя умнее! - Легко тебе говорить, Ненко. А мне... Каково мне! - Не Ненко я, а Сафар-бей! Слышишь - Сафар-бей, шайтан тебя забери! - прошипел чауш-ага. - И не забывай об этом! - Прости... Сорвалось... - Ладно, друг... И еще тебе скажу: возьми себя в руки! Крепись! Мне тоже нелегко. Ведь Златка - сестра моя! - Это совсем иное... - Опять ты за свое... Раскис, как девица. А ведь у нас, кроме освобождения Златки, здесь еще одно большое дело! И если нам удалось попасть сюда, в окружение великого визиря, то мы обязаны воспользоваться этим с наибольшей выгодой для тех, кто ждет наши сообщения, - для моего отца, для твоих друзей... Арсен сжал кулаки. Он уже мысленно ругал себя за минутную слабость, а вслух произнес: - Ты, конечно, прав, Сафар-бей. Если Кара-Мустафа не прихлопнет нас, чтобы избавиться от нежелательных свидетелей его лиходейства, мы освободим Златку. Понятно, с Кара-Мустафой нужно быть настороже, это не Гамид, не Чернобай и даже не Юрко Хмельницкий... Такого врага у меня еще не было! Обхитрить, обвести вокруг пальца самого великого визиря и, если удастся, свалить его - это, скажу я тебе, дело серьезное! - Да, не легкое, - отозвался Сафар-бей. - Если в Немирове мы с тобой попали в осиное гнездо, то здесь ворвались прямо в логово льва! Но у нас все же есть некоторое преимущество... - Какое? - В этом логове мы появились под видом друзей. И до тех пор, пока нас не раскроют, можем надеяться на успех! Арсен с Сафар-беем подошли к кухне, приземистой кирпичной постройке. Оттуда, навстречу им, вывалилась гурьба разомлевших от горячей пищи янычар. 7 Златка сидела на тахте и с каменным лицом смотрела, как Джалиль и Фатима суетятся вокруг нее, перевязывая раны на руке, а сердце ее бушевало от радости. "Конечно, Арсен и Ненко прибыли сюда не случайно, а узнав, что я здесь... Значит, Арсен не забыл обо мне! Нашел свою Златку! Сколько же препятствий и опасностей им пришлось одолеть, чтобы добраться до Стамбула, а затем попасть в усадьбу самого Кара-Мустафы! Как вовремя я сообразила, что нужно немедленно дать о себе знать, иначе они, может статься, не сумели бы найти меня в моей роскошной тюрьме во дворце великого визиря. Только увидела их в окно - стукнула рукой по стеклу и закричала... И хорошо, что не окликнула никого по имени, а то навлекла бы подозрения Кара-Мустафы и его охраны. Лишь прижалась лицом к решетке... И Арсен увидел! И Ненко тоже. С каким удивлением и испугом смотрел на меня Кара-Мустафа. Надеюсь, что он ничего не понял. А как Джалиль и Фатима перепугались. Они считают себя виновниками случившегося. Брызнувшая из моей руки кровь совсем доконала их. Теперь они трепещут в предчувствии наказания за то, что недосмотрели за мной... Ну что ж, я успокою их: съем все, принесенное ими. Пусть убираются отсюда... Чтобы не заметили в моих глазах радость, которую я не в силах больше таить..." Фатима, закончив перевязывать Златке руку, затянула узел и печально покачала головой: - Глупенькая! Зачем ты это сделала? И себе причинила боль, и нам теперь достанется... - Ничего, Фатима, - сказала Златка. - Мне уже не больно. И я, кажется, захотела есть... У старой служанки и у евнуха расцвели лица. Они ждали, что капризная красавица будет кричать на них, как делала это уже не раз, топать ногами, выталкивать из комнаты... А тут вдруг такое... Если аллах не помутит разум этой девицы, то она, чего доброго, и заступится за них перед великим визирем... Фатима, подавая еду, совсем уж было собралась намекнуть ей об этом, но Златка приказала: - А теперь - уходите! Я хочу остаться одна... Поем и лягу отдыхать... И чтоб не тревожили меня! Джалиль и Фатима торопливо вышли из комнаты. Златка подождала, пока их шаги затихнут вдали, а потом упала на тахту, и из глаз ее полились слезы радости. "Арсен мой, любимый! Ты опять близко от меня! Как я счастлива! Теперь мне не так страшно, я буду спокойна, зная, что ты не разлюбил меня, милый мой!" Она долго лежала неподвижно, мечтая о той счастливой минуте, когда судьба снова соединит ее с Арсеном. Забыла о еде на серебряном блюде, о боли в руке, о ненавистном великом визире - обо всем на свете! Перед мысленным взором стоял Арсен - возмужавший, дочерна загорелый, такой дорогой и желанный. Незаметно для себя Златка уснула. Проснулась она от неприятного ощущения, что кто-то смотрит на нее. Тревожно забилось сердце - и она поднялась. Посреди комнаты стоял Кара-Мустафа. Руки скрещены на груди. Черная борода длинной ровной лопатой покоится поверх рук, ярко выделяясь на фоне белых одежд. Горящие глаза, кажется, так и пронизывают насквозь. Златке стало не по себе. Она молча поклонилась. - Что случилось, пташка? - спросил Кара-Мустафа. - Почему ты бросилась в окно? Тебя напугал кто-нибудь? - Нет, меня никто не напугал, эфенди, - вновь поклонилась Златка. - Просто я не хотела есть... Как видишь, я до сих пор не притронулась к пище. Кара-Мустафа скользнул взглядом по нетронутым блюдам. - Но все же нужно есть, голубка. Мне не нравятся сухощавые, костлявые женщины... Или, может, готовят невкусно? - Нет, готовят вкусно, эфенди, и Фатима с Джалилем упрашивают, но... - Златка умолкла и печально посмотрела на великого визиря. - Что - "но"? Говори, не бойся! - Кара-Мустафа подошел и взял девушку за руку. - Я исполню твое пожелание! Златка хотела высвободить руку, но сумела сдержаться, подумав: а почему бы не воспользоваться любезностью Кара-Мустафы? И вслух произнесла: - Разве захочешь есть, когда сидишь в четырех стенах, как в тюрьме? Совсем заскучала здесь, за решеткой... Кара-Мустафа пристально посмотрел на девушку. Взгляд его потеплел. - Я скажу Джалилю и Фатиме, чтобы они водили тебя на прогулку в сад, на море... - Благодарю, эфенди, - искренне обрадовалась Златка: теперь появлялась возможность во время прогулки встретить Арсена или Ненко и передать им весточку о себе. Но вдруг, словно прочитав мысли девушки, Кара-Мустафа испугал ее неожиданным вопросом: - Скажи, голубушка, тебе знакомы те два чорбаджии, которые шли со мной? Златка почувствовала, как под ногами качнулся пол. Неужели великий визирь догадался, что она разбила окно неспроста? - Нет, я их не знаю, - ответила она как можно спокойнее, хотя голос предательски дрогнул. - Откуда я могу знать чорбаджиев, которые сопровождают тебя, эфенди? - Дело в том, что это не простые чорбаджии... Они долгое время служили в Немирове у гетмана Юрия Ихмельниски. Вот там ты и могла их встретить. - Может, и видела, но не помню, - более уверенно отвечала Златка, поняв, что Кара-Мустафа ничего подозрительного в поведении Арсена и Ненко не заметил, а только хочет найти объяснение ее странной выходке. - У гетмана служило много янычарских чорбаджиев и татарских мурз... Я хорошо запомнила лишь того, кто выкрал меня и отвез паше Галилю, но он не турок, а урус. Кара-Мустафа как будто остался удовлетворен ответом Златки - он умолк на некоторое время, продолжая внимательно смотреть на девушку, любуясь ее красотой, а потом слегка пожал ей руку и попытался привлечь к себе в объятия. Златка осторожно высвободилась и отошла к окну. Кара-Мустафа тронулся было за ней, но передумал и остановился. - Ты дикарка... Маленькая дикая зверушка! Но, видимо, за это я и полюбил тебя... Придет время - и ты станешь моей! Да поможет мне в этом аллах! Златка съежилась от этих слов, как от удара бичом, и опустила голову. Но в сердце все равно продолжала звучать радость. "Нет, не твоей, визирь! Только Арсена или ничьей!" 8 Вечером того же дня Кара-Мустафа опять направился к башне, но на этот раз, миновав потайную дверь, по винтовой лестнице поднялся наверх. Без стука вошел в просторную круглую комнату с узкими окнами-бойницами, выходившими на все четыре стороны света. По всей комнате были расставлены необычные для дворца вещи - небольшая жаровня, глиняные тигли, стеклянные колбы с трубками, старинные книги, карты земли и большого круга небесной сферы со знаками зодиака и небесных светил, банки и горшочки с камнями, порошками и жидкостями... Здесь жил ломбардец Пьетро, лекарь и астролог, бывший раб-гребец на галере, которого Кара-Мустафа выкупил для себя за большие деньги. Пьетро лежал на диване и, поставив у изголовья свечу, читал книгу. Увидев в дверях высокого гостя, мгновенно вскочил и замер в низком поклоне. Это был крепкий, средних лет человек с большой лысеющей головой и густыми черными бровями. Под пестрым шелковым халатом заметно выделялся кругленький живот. - Гороскоп составил? - вместо приветствия спросил Кара-Мустафа, садясь на твердый деревянный стульчик, собственноручно изготовленный ломбардцем. - Составил, высокочтимый эфенди, - подобострастно улыбнулся астролог. - Много ночей не покидал крышу - наблюдал за звездами и созвездиями, обозначающими твою, о благословенный, судьбу... Кара-Мустафа невольно взглянул на крутые ступени, прямо из комнаты ведущие на чердак, а затем и на крышу и ясно представил, как Пьетро, сидя на скамеечке, направляет в небо большую зрительную трубу, специально купленную для него в Италии. - Ну и что? Покажи! Пьетро быстро открыл дверцы громоздкого шкафа и осторожно достал свиток серой бумаги. Развернул его на столе, поближе к свету. - Вот, пожалуйста! Кара-Мустафа с опаской посмотрел на непонятные для него значки, рисунки и спросил: - Так что предрекают звезды? - Они благосклонны к тебе, эфенди, - кратко ответил астролог, но при этом нахмурил лоб. Это не ускользнуло от внимания великого визиря. Он встревоженно переспросил: - Что же сказали тебе звезды? Говори все - мне нужно знать правду! Слышишь? Я стою перед выбором - начинать или не начинать дело, от которого будет зависеть не только моя судьба, но также будущее империи и всего исламского мира! Понимаешь? - Да, эфенди. Понимаю... Потому и отнесся к составлению этого гороскопа с надлежащим тщанием. Ничем не занимался - только им. И рад сказать, что звезды вещают успех всем твоим, о благословенный, военным начинаниям. Бог войны Марс постоянно сопутствует тебе, своему любимцу, эфенди... - Так, так... А дальше? - Путь твой проходит под знаком Марса... Много крови прольется, много будет пожаров на земле и несчастий... Настанет великий мор: голод и разруха обрушатся на людей! - А я? Что сказали звезды обо мне? - Марс не отступает от моего повелителя, охраняя его и ведя через все жизненные невзгоды... Разве вот... - Пьетро замолчал. Кара-Мустафа напряженно слушал, отмечая мысленно, что устами этого ломбардца говорит сам аллах. Ведь ему ничего не известно о предстоящей войне, задуманной высочайшими сановниками Порты, а говорит он так, будто многое знает. Безусловно, все это подсказали ему звезды... Но Пьетро чего-то недоговаривает. Что именно? - А дальше, дальше? - нетерпеливо потребовал Кара-Мустафа. - Почему ты сказал "разве вот"? Что кроется за твоими словами? Пьетро опустил глаза. - Эфенди, кроме бога войны Марса, на небе есть еще и богиня Венера... Знаешь, мой повелитель... - Знаю... Ну и что? - Сейчас она неблагосклонна к эфенди... - Враждебна? - Не то, чтобы враждебна,- нет... Именно неблагосклонна. Что-то тревожит меня расположение этой звезды в сонме других светил. А что - не могу понять. Особенно смущает меня начало гороскопа. Венера словно предостерегает о каком-то несчастье, которое может постичь тебя, повелитель... - А потом? - А потом фортуна поворачивается к тебе, благословенный, лицом, и Венера, и Марс сулят только успех и счастье... Кара-Мустафа вытер ладонью пот со лба. И при этом подумал: "Фу-у-у! Этот глупый Пьетро, сам того не желая, нагнал на меня страху! Но зря. Все просто и ясно. Речь идет о девушке-пленнице Златке... Сейчас она для меня далекая и чужая. Кроме того, ею заинтересовался султан, и это обстоятельство грозит мне большими неприятностями. А со временем - через полгода или год, - когда судьба вознесет меня на высшую ступень власти, Златка станет моей... Вот почему Венера поначалу отворачивается от меня, а потом вдруг проявляет благосклонность. Все ясно... Что же касается главного - войны, то здесь двух мнений быть не должно: только большая победоносная война поможет мне осуществить задуманное. Война - это мой путь!" Он долго сидел молча, размышляя, и совсем не обращал внимания на астролога, который замер перед ним. Затем великий визирь порывисто поднялся. - Благодарю, Пьетро. Ты постарался, я тобой доволен. Теперь с легким сердцем начну дело, завещанное мне самим аллахом! Он бросил на стол туго набитый кошелек и вышел. Пьетро проводил его растерянным взглядом, а когда закрылась дверь, схватил кошелек и высыпал его содержимое на стол. Там было чистое золото. Этого Пьетро никак не ожидал. Целое богатство! Никогда раньше великий визирь не был таким щедрым! С чего бы это?.. В СТРАНУ ЗОЛОТОГО ЯБЛОКА 1 Прошла зима. С наступлением тепла Стамбул ожил, зашумел, засуетился. Во все концы помчались чауши с приказом пашам и наместникам немедля собирать войско, идти к Едирнэ, то есть к Адрианополю, откуда открывалась прямая дорога на запад, в страну Золотого Яблока. А летом зашевелилась вся империя. Двор великого визиря в Эйюбе походил на громадный муравейник. Сюда непрерывно прибывали гонцы, приезжали визири, паши. Уже все знали, что султан станет во главе войска и сам поведет его на неверных. Но подготовкой к войне руководил Кара-Мустафа. Ворота Айвасары-капу, расположенные в городской стене на берегу Золотого Рога, не закрывались ни днем, ни ночью. От них начинался путь из Стамбула в Эйюб, загородную резиденцию великого визиря. Пожалуй, в то время, осенью 1682 года, никакая другая дорога в Османской империи не была так забита военными людьми и высшими сановниками, как эта. Сафар-бей с Асен-агой - Арсеном не имели ни минуты, чтобы встретиться и поговорить. Сафар-бея Кара-Мустафа быстро отметил как способного, опытного чорбаджия и назначил своим секретарем, наделив его званием чауш-паши. Теперь Сафар-бей стал доверенным лицом великого визиря и от восхода солнца дотемна выполнял всяческие его поручения. Арсен был рядовым чаушем, но ему тоже хватало хлопот. Неудержимый поток событий закружил его в своем вихре... Он очень обрадовался, когда однажды ночью его разбудил Сафар-бей. - Асен-ага, вставай! Выходи во двор к колодцу. Я подожду тебя там. Надо поговорить... Ночь была темная. С севера дул холодный порывистый ветер, изредка срывались крупные капли дождя, и тогда Арсен втягивал голову в плечи. Осторожно ступая, пристально всматривался в темноту. Сафар-бей уже был на месте. - Что случилось? - спросил Арсен. - Что-нибудь новое о Златке? - Нет, все мои старания проникнуть к ней закончились неудачей, - тихо ответил Сафар-бей. - Похоже, мы не скоро увидим ее... - Почему? - Завтра мы оставляем Эйюб... Арсен схватил Сафар-бея за руку. Понял, что речь идет о войне. - Рассказывай! - Сегодня я присутствовал при разговоре Кара-Мустафы с визирями и пашами... Зять султана, паша будский Ибрагим, в чьем подчинении пашалыки в Сербии и Восточной Венгрии, сообщил, что австрийский эрцгерцог Леопольд беспрерывно шлет гонцов в Польшу к Яну Собескому, пытаясь заручиться поддержкой поляков. Но польские магнаты разделились на две партии - французскую и австрийскую. Последняя горой стоит за то, чтобы выступить на стороне Австрии в войне против Турции. Австрийскую партию поддерживает папа римский... А французская, во главе с королевой Марией-Казимирой, дочерью французского маркиза, против союза с Австрией. Говорят, в сейме споры доходят порою до рукопашных стычек и кровопролития. - Это, конечно, на руку туркам, черт их забери! - выругался Арсен. - Пока магнаты в Варшаве будут таскать друг друга за чубы, Кара-Мустафа разгромит Австрию. - Именно на это и рассчитывает великий визирь. И еще - на поддержку графа Имре Текели, который возглавил венгров в их борьбе за освобождение Венгрии от австрийского владычества. Если Текели пойдет на союз с турками, он, безусловно, сделает большую ошибку, бросив свою страну из одного рабства в другое, более страшное! Кара-Мустафа сразу же воспользуется поддержкой угорцев - нападет на Австрию до того, как она найдет себе союзников. Он так и сказал: "Мы разобьем их поодиночке: сначала Австрию, потом - Ляхистан, и тогда пол-Европы окажется в моих объятиях!" Сафар-бей почувствовал, как пальцы Арсена впились в его предплечье. - Ненко, мы обязаны что-то делать! - горячо зашептал казак. - Если турки разгромят Австрию и Польшу, они повернут на север, нападут на Киев... Нужно скорее сообщить в Москву, гетману в Батурин, а также королю польскому в Варшаву. - Кто же это сделает? Арсен помедлил с ответом. - Придется ехать мне... Больше некому. - А Златка? Казак тяжело вздохнул. - Эх, удалось бы вырвать ее из рук визиря! С какой радостью я умчался бы с ней на Украину!.. - Так, может, попросить воеводу Младена послать своих гонцов? - спросил после долгой паузы Сафар-бей. - Нет! - решительно возразил Арсен. - Слишком важная эта весть, нельзя перепоручать ее другому. - Как же быть? Арсен задумался. "Действительно - как поступить? Оставить Златку здесь, когда после долгих поисков появилась наконец надежда ее освободить?! Но сколько еще дней, недель, месяцев придется ждать удобного случая для этого? И что произойдет за это время? Не опустятся ли сабли османов на Австрию и Польшу, а затем на Киев и Москву прежде, чем он сможет оповестить о страшной опасности? Нет, Арсен, найди силы перебороть себя, пожертвовать самым дорогим ради отчизны!" Сафар-бей тоже молчал, чувствуя, какая буря бушует в душе друга. Наконец Арсен нарушил молчание: - Поеду я! Так нужно, Ненко. А потом возвращусь... Если сумеешь один вызволить Златку, отправь ее к отцу на Стару Планину... А если нет - ждите меня! Вернусь - освобожу или погибну! Сафар-бей пожал Арсену руку. - Ну, в дорогу! Да поможет тебе аллах! - Так сразу? - Завтра может быть поздно... Поедешь чаушем к молдавскому властителю. Бумаги я тебе приготовлю. Деньги - тоже. Правда, того, что дают чаушам, едва ли хватит на твой путь. Но я добавлю... - Где ты их достанешь? Сафар-бей похлопал Арсена по плечу, тихонько засмеялся. - А добавлю я тебе от щедрот вельмож и пашей, приходящих к визирю. Желая задобрить меня, редко кто не приносит бакшиш. Не возьмешь - вызовешь подозрение. Так уж тут заведено. Вот и приходится пользоваться своей "прибыльной должностью". 2 Под звуки тулумбасов и флейт, под торжественную пальбу из пушек султан Магомет выступил из Стамбула в поход на неверных. Путь его пролегал в страну Золотого Яблока. Роскошная карета султана, окруженная охраной, ехала во главе огромного войска. Впереди нее мчались на быстрых конях блестящие айабаши, криками "Гальвет вар! Гальвет вар!"* разгоняя зевак, толпившихся на дороге и глазевших на падишаха всего мира. За нею двигались кареты с одалисками султана, отобранными самой валиде-султан** и казнадар-устой*** из числа красавиц гарема. (* Гальвет вар! (тур.) - Прочь с дороги! ** Валиде-султан (тур.) - мать султана. *** Казнадар-уста (тур.) - старшая хранительница.) Возлюбленные султана и их рабыни с любопытством поглядывали из окошек на живописные пейзажи, но больше - на разодетых молодых чорбаджиев, гарцевавших на резвых конях. 3а гаремом тянулись вереницей возы со всяческим добром для султанского двора - одеждой, посудой, кухнями, едой. Потом шли войска. Пешие янычары, конные отряды спахиев. Позади сдерживали горячих коней акынджи*, которые в походах всегда мчались впереди войска, беспощадно грабя, сжигая и уничтожая все на своем пути. А сейчас, пака шли по турецкой земле, Кара-Мустафа специально оставил акынджи в арьергарде, чтобы охладить их разбойничье рвение. (* Акынджи (тур.) - нападающий, от "акын" - нападение.) Сам великий визирь тоже взял с собой в поход немало шатров, одежды, дорогого оружия, денег, золотой и серебряной посуды, а также людей - одалисок, евнухов, чаушей, капуджи, астролога и лекаря Пьетро. В отдельной карете, под присмотром Фатимы и в сопровождении Джалиля, сидевшего рядом с кучером, ехала Златка. От Стамбула до Адрианополя шесть дней пути. И все эти дни Златка провела у окошка, надеясь увидеть Арсена или Ненко. Но ни того, ни другого так и не было. В Адрианополе, большом красивом городе, расположенном при слиянии рек Туджи и Арды с Марицей, султан приказал остановиться: последние два дня лил холодный осенний дождь, и дороги совсем раскисли. Весь султанский двор разместился в просторном чудесном дворце, окруженном великолепными садами. Не менее пышный и просторный дворец достался великому визирю и членам дивана, которые устроились с большим комфортом. И не зря. В Адрианополе и его окрестностях войскам пришлось провести всю зиму. Это была не трудная, но однообразная жизнь. Дожди шли каждый день. Султан злился, из-за непогоды ему ни разу не удалось выбраться на охоту, а для него неделя без охоты казалась хуже каторги. Однако такое вынужденное стояние на месте позволило дождаться многих новых отрядов со всех сторон неоглядной империи. Как доносили гонцы, из далекого Крыма шла татарская орда во главе с ханом Мюрад-Гиреем. К ней присоединились ногайцы. Они двигались на Белград. Туда же должны были прибыть и другие тысячи и тысячи воинов. Таким образом, собиралось громадное войско, какого еще ни разу не было под рукой султана Магомета. 3 Мунеджим-паша, личный астролог султана, откинул теплое одеяло, вскочил с кровати и, всунув ноги в отороченные мехом суконные туфли, засеменил к двери. Кто-то настойчиво стучал. Астролог держал перед