сен тенью метнулся к нему - заглянул через стекло. В большой, с низким потолком комнате вповалку спали несколько гайдуков. Еще двое раздевались, готовясь ко сну. За столом сидел безусый парень и куском грубого сукна до блеска начищал пистолеты, грудой лежавшие перед ним. "Не подозревают ничего, - подумал Арсен. Нащупал на двери засов и тихонько задвинул его. - Пускай посидят малость. Может, обойдется без кровопролития..." Оставив часть казаков на страже, он повернул к двери в подвал, где его ждали товарищи. - Сюда, - шепнул пан Мартын. - Осторожно! Ступени крутые - недолго и шею свернуть... Вытащив из-за пояса пистолет, Спыхальский первым начал спускаться вниз. За ним - Арсен, Роман, потом - Яцько, Семашко и Метелица. Внизу, где кончались ступени, в арочном проеме мигал тусклый свет. Из подземелья тянуло холодом и плесенью. Послышался протяжный зевок часового. Пан Мартын, держась рукой за стену, продвигался крадучись, тихо, как кот. На нижней ступеньке остановился, с опаской выглянул из-за угла. Налево и направо от него уходил длинный коридор. В каменной стене напротив - потемневшие от сырости и времени двери с оконцами, забранными решеткой. Гетманская тюрьма! Да, многим холопам пришлось тут изведать ужасные муки! Возле одной двери, на низенькой табуретке, сидел, закутавшись в кожушок, часовой. В свете небольшого масляного фонаря, висевшего под потолком, хорошо были видны его мохнатая овечья шапка и сутулые плечи. Услыхав шорох, он встревоженно спросил: - Кто там? - И, поднявшись, взял на изготовку мушкет. Спыхальский вытаращил глаза: перед ним стоял его давний знакомый - Свирид Многогрешный. - Холера ясная! - загремел под низким сводом могучий голос пана Мартына. - Неужто это ты, пан Свирид? Я и не знал, что мы оба на службе у пана воеводы! - Прошу прощения, с кем имею честь?.. - не узнавая, допытывался Многогрешный. - Холера тебя забери! Мартына Спыхальского не узнаешь? - О, пан Мартын! Никак не ожидал увидеться с тобой здесь... Пан служит у ясновельможного гетмана Яблоновского? - И не первый день! А пан Свирид, похоже, недавно, что-то я раньше не встречал тебя среди гайдуков гетмана, - сказал Спыхальский, приближаясь к Многогрешному. - Всего несколько дней... Но служба, однако ж, собачья - погибаю в этом подземелье! Может, пан Мартын посодействует мне найти местечко потеплее? Хе-хе! - И Многогрешный нарочито передернул плечами, показывая, как здесь холодно. - Отчего же - посодействую! Хе-хе! - передразнил его Спыхальский и внезапно, схватив за грудки, прижал к стене и вырвал мушкет. - Пся крев! Наконец-то я тебя схапал! Сейчас тебе станет не только тепло, но и жарко! Раздавлю, как гниду! - Пан Мартын, ты что - ошалел? Пусти! - задергался тот. На крик подбежал Арсен с товарищами. Он сразу узнал, кого поймал Спыхальский, и придержал его руку, уже охватившую горло перепуганного до смерти Многогрешного. - Так вот где мы встретились, дядька Свирид!.. - покачал головой Арсен. - Звенигора! - простонал Многогрешный. - Хлопцы, заткните ему рот! - приказал Арсен, обращаясь к Яцько и Семашко. - Свяжите руки, чтоб не сбежал, паскуда! Посадите на коня и смотрите в оба! Яцько и Семашко подхватили Многогрешного - у того от страха отнялись ноги - и поволокли наверх. Арсен кинулся к двери, к решетке которой уже прильнуло лицо Палия. - Батько Семен? - Да, голубчик! Да! Выпустите меня, хлопчики, отсюда! На двери висел большой замок. Арсен рванул изо всех сил - замок не поддался. - А ну-ка, сынку, пусти меня! - отстранил его Метелица. - Бывало, гнул я руками подковы. Попробую сейчас... есть ли еще сила? Он ухватил замок обеими ручищами и с таким усилием начал поворачивать в скобах, что лицо его побагровело. Все затаили дыхание. Но вот заржавленная дужка замка, жалобно заскрипев, переломилась надвое... Полковник оказался в объятиях друзей. На руках и ногах у него гремели кандалы. - Быстрее, батько! - воскликнул Арсен. - Бежим! Придерживая цепи руками, Палий вышел из подземелья. Ему подвели коня, помогли сесть. - Ну, хлопцы, орлы мои, спасибо вам! - с чувством поблагодарил Палий. Арсен подал знак - и отряд, бросив подводы, помчался по извилистым улицам Подкаменного на восток... 8 На первом же привале, в лесу, состоялся запорожский суд. Свирид Многогрешный дрожал, как в лихорадке. В последнее время жилось ему не сладко: он поблек, исхудал, и одежда на нем висела, как на палке. Его маленькие хитрые глазки перебегали с одного лица на другое. Дольше всего они задержались на Арсене. - Братцы, что вы со мной хотите делать? - заскулил он. - А что делают с предателями? - грозно спросил Метелица. - Я не предатель... Разрази меня гром, если я хоть кого-нибудь предал! - лепетал Многогрешный. - Я ни в чем не повинен! Арсен чувствовал, как в сердце разгорается гнев, он едва сдерживал себя, чтобы не сразить мерзавца саблей. Произнес глухо: - Не выкручивайся, Свирид! Ты перед казачьим судом, судом чести, и ты обязан говорить чистую правду. За малейшую ложь перед судом чести подсудимого вешают без приговора! Многогрешный смертельно побледнел. Ему казалось, что язык во рту стал шершавым, а сердце будто оборвалось, ухнув куда-то вниз... Он едва держался на ногах. Казаки стояли плотным кольцом, насупленные, суровые. Съежившийся в страхе Многогрешный вызывал у них чувство омерзения. Лишь Семен Палий не вмешивался в казачий суд. Сидя на коне, уже раскованный, он попыхивал трубкой и молча смотрел на подсудимого. "И откуда только берутся такие слизняки, ничтожества? - думал он. - Какие матери их рождают? В каких семьях вырастают? Почему одни люди трудов и крови своей не жалеют во имя отчизны, а другие норовят побольше сорвать с нее и продают любому, кто больше заплатит?" Тем временем Многогрешный заголосил: - Помилуйте, братцы! Побойтесь греха! За безвинную душу бог накажет вас, как татей-разбойников!.. - Братчики, - сказал Арсен побратимам, не слушая вопли обвиняемого. - Многое нам не известно об этом человеке - Свириде Многогрешном, но немало мы и знаем. И чтобы ни он и ни кто другой не могли упрекнуть нас, что мы учинили над ним самосуд, пускай он сперва ответит на наши вопросы, а потом уже мы решим, как поступить с ним... Согласны со мной? - Согласны! - дружно ответили все. - Тогда выберем судью. Кого бы вы хотели? - Тебя, Арсен! - прогудел Метелица. - Кого ж еще? Ты лучше нас всех знаком с этим проходимцем! Ты и спрашивай, а мы послушаем и прикинем - правду ли он говорит и чего стоит эта его правда! - Правильно! Правильно! - зашумели казаки. - Ну что ж, начнем... - Арсен вошел в круг, остановился напротив Многогрешного, тихо, но строго спросил: - Скажи нам, Свирид Многогрешный, был ли ты в прошлом запорожцем? - Да, - кивнул тот и взглянул на Метелицу. - Был когда-то, - подтвердил казак, - однако таким паскудным, что, помнится, присудили мы однажды наказать его киями... А он пронюхал об этом и задал стрекача... - Так это? - Так. - Ладно, перейдем к временам более поздним... Отвечай - был ли ты потурнаком? То есть - сменил ли нашу христианскую веру на басурманскую? Многогрешный опустил голову. - Ну, чего молчишь?! - гаркнул Метелица. - Было такое? - Б-было, - выдавил из себя Свирид. - Но я ж не взаправду... Казаки переглянулись: не думали, что подсудимый так легко и быстро признает себя виновным в этом тягчайшем грехе, считавшемся на Сечи равнозначным измене Родине. - "Не взаправду"! - передразнил его Метелица. - Вот как садану саблюкой по твоей дурной башке... Арсен взглядом остановил старого казака - мол, помолчи, батько! - Будучи холуем у турецкого спахии, - обратился он к Многогрешному, - не ты ли выдал на суд и расправу повстанцев Мустафы Чернобородого в долине Трех Баранов? Многогрешный проглотил слюну. Молчал, хлопая глазами. - В войске Юрася Хмельницкого служил? Помогал туркам разорять Чигирин? - Не я один служил... - А теперь скажи мне - сколько заплатил тебе Кара-Мустафа за Златку? - Какую Златку? - желтые глаза впились в Арсена. - Я не знаю никакой Златки. - За ту Златку, которую ты выкрал в Немирове и отвез в Каменец... В тот же вечер, когда ты меня в яму бросил! - Никого я не выкрадывал! - Брешешь! Сам Юрась говорил мне об этом, когда мы с Сафар-беем - помнишь такого? - допрашивали его на Дунае. Да и Златку я освободил уже, привез в Фастовиз самого Стамбула. Это моя жена. Она мне все рассказала... Многогрешный вдруг упал на колени, обхватил запыленный сапог Арсена, прижался к нему мокрой от слез щекой. - Прости... Я не знал. Это проклятущий Юраська мне приказал... Разве мог я сам?.. Арсен брезгливо оттолкнул его и отступил назад. - А теперь - последнее... Ты сам помог Порадовскому схватить нашего полковника Палия? Многогрешный стоял на коленях. Его пепельная, с залысинами голова склонилась почти до земли. Плечи вздрагивали в беззвучном рыдании. - Молчишь? Значит, и это правда? - Арсен посмотрел на казаков. - Какой приговор вынесет товариство? На поляне наступила тишина. Слышались только лошадиное ржание да шум ветра в верхушках деревьев. - Чего там долго думать! - воскликнул Метелица. - Этот прохвост давно заслужил петлю на шею! - Смерть! - коротко бросил Роман - На виселицу его, злыдня! - мрачно добавил Спыхальский. - А ты, батько Семен? - Арсен повернулся к Палию. - Что скажешь? Палий слез с коня, неторопливо приблизился. Многогрешный поднял было голову, глянул на него с надеждой, но сразу же отвел взгляд, прочтя в глазах Палия ненависть и презрение. - Что я скажу? - произнес полковник. - Многогрешный сам уже вынес себе приговор своими позорными поступками. У него не нашлось ни единого довода в свое оправдание... Так пусть получает то, что заслужил! - Да будет так! - сказал Арсен. - Этот человек не достоин ходить по нашей земле. Слышишь, Многогрешный? Вставай и исполняй приговор казачьего суда! - Поми-илуйте! - взмолился Многогрешный. - Ради Христа! - Поздно спохватился, изверг!.. Исполняй приговор! - Голос Арсена прозвучал жестко. Многогрешный, охая, поднялся. Вытер рукавом мокрое бледное лицо. - Дайте мне пистолет, - прохрипел он. - Как милости прошу! - Ты не достоин такой чести! От пули умирают воины, а предатели - в петле... Иди и выбирай веревку. Да покрепче! Обведя затуманенным взглядом неумолимых мрачных казаков, обступивших его со всех сторон, Многогрешный сделал несколько шагов к ближайшему коню, долго рылся в саквах. Нашел наконец длинную веревку и начал дрожащими пальцами вязать петлю. Казаки следили за ним, не проронив ни слова. Затянув узлы у петель на обоих концах веревки, так же медленно, вяло, как он делал все до этого, Многогрешный взгромоздился на коня. Казаки, вскочив в седла, вновь окружили его, чтобы не сбежал. Все продолжали молчать. Не хотели ни словом, ни делом вмешиваться в страшные приготовления. По стародавним запорожским обычаям ни один братчик не мог взять на себя позорной обязанности палача. Осужденный к повешению запорожец должен был сам приготовить петлю, сам выбрать ветку, завязать на ней веревку, подъехать верхом и, накинув петлю на шею, ногами ударить коня под бока... Многогрешный долго приглядывался к веткам. Выбрал самую крепкую, перекинул через нее конец веревки, затянул одну петлю... Но тут силы изменили ему. Он повалился на гриву коня и зарыдал. - Братчики, милые, простите, смилуйтесь! Хотя бы пристрелите!.. Вид его был жалок. Вздрагивая всем телом, размазывая слезы по грязному лицу, он скулил: - Братчи-ики-и-и!.. - Будет тебе петь лазаря, скотина! - прикрикнул Метелица. - Сам знаешь, что никто не захочет поганить руки о такую тварь, как ты! Стань хоть в последнюю свою минуту человеком, умри как подобает! Многогрешный застыл в смертельном ужасе, но вдруг засуетился, заспешил, судорожно поправляя зачем-то на себе одежду... Потом одним махом накинул на шею петлю и сильно ударил коня ногами... 9 В комнате сидели пятеро: Палий, Арсен Звенигора, Роман Воинов, Яцько и Семашко. На столе перед полковником лежал свернутый свиток бумаги. Палий пригладил рукой густые волосы, обвел взглядом присутствующих. - Друзья мои, - произнес он торжественно, - вы слышали, что я написал в Москву, правительнице Софии, и в Батурин, гетману Самойловичу... Считал и считаю, что поступаю правильно, ибо лишь от Москвы мы получали и получаем помощь во время лихолетья, опустошающего нашу землю. Вот и недавно, когда я по милости Яблоновского сидел в каземате, из Киева от воеводы Шереметьева прибыли в Фастов два обоза с харчами и оружием... Без этой помощи ни мы в Фастове, ни Самусь в Богуславе, ни Искра в Корсуни и Абазин в Немирове не смогли бы продержаться и года... - Правильно, батько, - сказал Арсен. - Остается препроводить эти письма по назначению. Кому-то нужно ехать, сынки мои... в Москву!.. - Кому же, как не нам с Романом. Не так ли, Роман? - обратился Арсен к побратиму. - Правда твоя, - ответил тот. Но тут поднялся молодой Семашко. Был он, как и мать, чернявый, красивый, с быстрым взглядом темных глаз. - Нет, батько, - горячо возразил он. - На долю Арсена и Романа и так выпало немало тяжких дорог. Пора и меру знать! Мы с Яцьком только вступаем на одну из них... Так пускай это будет для нас первым испытанием. Верь - не подведем... Палий любил Семашко, как родного сына. И сейчас любовался его красотой, радовался, видя решительность, зрелую отвагу, которой дышала вся его молодецкая стать. Полковник не сомневался в нем. Он перевел взгляд на Яцько. Этот голубоглазый, белокурый парень более хрупок на вид - выдержит ли? - Как ты, Яцько? У того загорелись глаза. - Дозволь, батько! Сделаем как надо... Пора и нам начинать! Они стояли рядом, юные, сильные, полные жажды действовать, и с надеждой смотрели на полковника. - Ладно, - согласился Палий. - Поедете вы! И верно, нужно и вам когда-то начинать! 10 Стоял теплый весенний день. Золотой шар солнца медленно катился по просторному голубому небу. Несся радостный журавлиный крик - кру, кру... Роща под горой зеленела молодой листвой, тянулась вверх тугими гибкими ветвями. Весело звенел над полями неутомимый жаворонок. По дороге, круто поднимавшейся вверх, шагал Спыхальский с оседланным конем в поводу. На боку у пана Мартына - сабля, к седлу приторочены дорожные саквы. Следом двигалась фура с парусиновым верхом. Правила лошадьми Зинка, крепко держа в сильных, загорелых на весеннем солнце руках ременные вожжи. Из-за ее спины выглядывали две чернявые головки - мальчика и девочки Позади взбирались в гору пешие Арсен со Златкой и Роман со Стехой. На вершине, откуда в одну сторону открывался широкий вид на красавицу Унаву, извивавшуюся меж зеленых берегов, а в другую - на фастовскую крепость, стоящую на соседней горе, Спыхальский остановился, нацелил в небо острия своих усов и стал приговаривать: - Эхма, как тутай красиво! Так красиво, что, прошу панство, - он раскинул руки,- схватил бы всю эту землю в объятия, прижал бы к груди да так и умер от великого счастья! - Не умирай, пан Мартын! Мы надеемся еще не раз видеть тебя в Фастове, у нас в гостях, - сказал, подходя, Арсен и положил ему руки на плечи. - Знай, что здесь тебе всегда будут рады. - Дзенькую бардзо, Арсен, за твое доброе сердце! Кабы не туга по отчизне любимой, то остался бы тутай с вами! Но должен ехать, ибо та земля польская - родная и так же прекрасна, как и ваша... Кличет она меня, манит к себе, как мама милая. - В его голубых глазах блеснули слезы, он начал прощаться. - Прощайте, друзья мои дорогие! Пусть вам счастливо живется-можется! Люблю вас, как родных! Не забывайте пана Мартына, а он вас до последнего дня своего не забудет! Пани Зинка будет напевать вечерами ваши чудесные песни, и мне станет казаться, что я снова с вами - и в радостях, и в горе... Если же доведется кому из вас быть в наших краях, то помните, что есть там сельцо Круглик, что живет в нем ваш побратим и верный друг Мартын Спыхальский! Последние объятия, последние поцелуи - и пан Мартын уже на коне. Тронул жеребца ногами под бока, тот затанцевал нетерпеливо, сдерживаемый поводьями, взвился на дыбы и сорвался с места в галоп. Зинка смахнула слезы со щек, грустно улыбнулась всем, помахала рукой и крикнула на коней. Колеса заскрипели, воз тронулся и покатился по торному шляху на запад, все быстрей и быстрей. На далеком холме Спыхальский поднялся на стременах, взметнул вверх руку с шапкой - и вскоре скрылся из виду... - Вот и все, нет с нами пана Мартына. Будто частицу сердца забрал с собой, - глухо произнес Арсен. - Не так давно расстался я с воеводой Младеном, Ненко, не успел поплакать над могилами Секача, Иваника и деда Шевчика, как пришлось, пожалуй, навсегда, проститься со Спыхальским... Хоть ты, Роман, не надумай махнуть на Дон, да еще со Стехой!.. - За меня не волнуйся. Прирос я к Фастову, как кора к дереву. - И голубоглазый дончак привлек к себе улыбающуюся жену. Арсен обнял их за плечи, крепко прижал к груди, а потом легонько оттолкнул от себя. - Ну, идите! А мы со Златкой немного побудем здесь... Они остались вдвоем. Стояли на вершине и долго смотрели в ту сторону, куда уехал пан Мартын с новой семьей. Потом казак заглянул любимой в глаза, словно в густую синеву моря... Он нежно взял шершавыми, мозолистыми руками голову Златки, осыпал лицо ее поцелуями. - Златка! Милая моя! - Арсен! Любимый!.. Струился, дрожал наполненный весенним благоуханием воздух. И небо, мирное, безоблачное, глядело на них с высоты и словно улыбалось им. Присели у дороги. Арсен положил голову на колени Златке и закрыл глаза. Перед его мысленным взором промелькнули страшные картины минувшего - неволя, побег, бои, походы... Для чего все это? Кому нужны муки и кровь, бедствия и смерть людская? Чье полное черной злобы сердце жаждет погромов, пожарищ, руин?.. Разве счастье не в ощущении того, что ты живешь, дышишь воздухом родной земли, наслаждаешься улыбкой любимой и теплом ее ласковых рук? Сердце Арсена замирало от неги и ласки. Златка целовала его глаза, тонкими пальцами перебирала волнистый чуб, гладила твердые шрамы зарубцевавшихся ран. Заметив за ухом след от пули, нагнулась, коснулась его губами. - Тяжело приходилось тебе, милый? - прошептала она. - Тяжело. - Ты никогда больше не оставишь меня? Правда? Будем теперь всегда-всегда вместе? - Будем, Златка! Будем, родная! Они умолкли. Златка любовалась беспредельным простором, внимая радостному пению жаворонка. Арсен тоже вслушивался в торжественную музыку весны. Вдруг его ухо уловило далекий топот копыт. Он встал, посмотрел вокруг. На горизонте двигалась какая-то темная точка. Что это? То ли ветер гонит перекати-поле по бескрайней степи, то ли торопится с важной вестью всадник? Арсен пристальнее всмотрелся в даль. Нет, это не перекати-поле! Стремительно, то исчезая на мгновение в не видимых отсюда балках, то выныривая на зеленых волнах холмов, приближается верховой. Гонец! Уже видно, как рдеет, точно головка мака, малиновый верх его шапки, искрятся в солнечных лучах самоцветы на ножнах дорогой сабли. Летит быстрокрылой птицей сильный конь... Златка встревоженно проследила за взглядом Арсена и тоже увидела всадника. Кто это? Куда мчится? Зачем? Неужели опять война? Арсен молча привлек любимую к груди, словно хотел защитить ее от всего злого на свете. А сердцем прислушивался к дали, и уже чудились ему звуки казачьих сурм, зовущих в поход, ржание боевых коней на коротких привалах, приглушенные голоса товарищей, едва слышимое бряцание оружия в тревожной ночной тиши... И понял он, что счастье его быстротечно. Вот-вот жизнь снова позовет в нескончаемую дорогу, навстречу ветрам и грозам... Ибо и сама она, жизнь, - дорога без конца!.. ПОСЛЕСЛОВИЕ Роман "Шелковый шнурок" завершает тетралогию известного украинского писателя, лауреата премии имени Леси Украинки Владимира Кирилловича Малика. Историко-приключенческие романы "Посол Урус-Шайтана", "Фирман султана", "Черный всадник" и "Шелковый шнурок" - четыре самостоятельные книги, объединенные общим идейно-художественным замыслом. Они составили грандиозное полотно исторической жизни Украины, Польши, Болгарии, Турции, Западной Европы во второй половине XVII века. В основе тетралогии, которой автор дал общее название "Тайный посол", - реальные события: эпическая по своим масштабам и значению оборона объединенными русско-украинскими силами Чигирина от турецко-татарских захватчиков в 1677-1678 годах, успешные военные действия запорожских казаков под водительством сечевого атамана Ивана Сирко против Крымского ханства в 1680 году и бои за Вену летом 1683 года, в которых вместе с австрийской и польской армиями сражалось против янычар украинское войско под командованием полковника Семена Палия. На протяжении многих лет автор тщательно изучал документальные и литературные источник, относящиеся к той эпохе истории Украины и соседних с нею стран. Благодаря этим исследованиям в романах с большой достоверностью воссозданы подлинные ситуации, в которых жили и действовали герои эпопеи, боровшиеся и против феодально-крепостнического гнета у себя на родине, и против чужеземных захватчиков. Главный герой всех книг тетралогии - запорожец Арсен Звенигора. Прототипом его автору послужил казак-разведчик из Сечи, подвиги которого получили отражение в дошедших до нас документах того времени, но имя, сохранявшееся тогда по понятным причинам в глубокой тайне, до сих пор осталось неизвестным. За долгие годы тяжелых испытаний и опасных приключений, в плену и в военных походах, в краю болгарских повстанцев-гайдуков и даже в стане янычар Арсен приобретает единомышленников и преданных друзей. Это его боевые товарищи-запорожцы, русский солдат Кузьма Рожков и донской казак Роман Воинов, обедневший польский шляхтич Мартын Спыхальский, болгарский воевода Младен с вырванным из стана врагов сыном Ненко и соратниками-гайдуками, странствующий турецкий певец и врачеватель Якуб и многие, многие другие. Все они - честные, отважные, свободолюбивые люди, всегда готовые прийти на помощь друг другу, не щадя жизни защищать свободу и независимость родной земли. Им присущи лучшие человеческие качества - благородство, самоотверженность, подлинный гуманизм, верность долгу. Ярко выраженная особенность тетралогии Владимира Малика - пронизывающая повествование и, по существу, определяющая развитие сюжета, - идея интернационализма. Вполне понятно, насколько это важно при описании исторических событий, трагических конфликтов той грозной и сложной эпохи, неразрывно связанных с национально-освободительной борьбой народов против турецко-татарских завоеваний и притязаний польской шляхты на украинские земли. Естественно и закономерно угнетение вызывало отпор, поднимало народ на вооруженную борьбу против чужеземных захватчиков. Писатель раскрывает эту нелегкую тему с большим тактом и мастерством. Морально-этическая позиция героев, их убеждения и поступки свидетельствуют об общности интересов простых людей независимо от национальной принадлежности. Хотя большинство действующих лиц и коллизий романа являются лишь художественным вымыслом, прекрасное знание и особое чувство эпохи, высоко ответственное отношение к исторической правде помогли писателю добиться большой достоверности. Содействует этому также и то, что автором органично включены в романы многие исторические личности. Прежде всего - казак-разведчик, выведенный в тетралогии под вымышленным именем Арсена Звенигоры (добытый им подлинник фирмана султана хранится в Центральном государственном архиве древних актов в фонде бывшего Посольского приказа), мужественный и дальновидный кошевой атаман запорожцев Иван Сирко, талантливый полководец и общественный деятель конца XVII и начала XVIII века Семен Палий, безвольный и продажный Юрий Хмельницкий, великий визирь султана Кара-Мустафа, император Леопольд, король Ян Собеский, князь Григорий Ромодановский, генерал Патрик Гордон и другие. Стержневая тема всех четырех романов - Запорожская Сечь. Писатель говорит о ней, основываясь на достижениях советской исторической науки и на результатах собственных плодотворных изысканий. Перед читателем раскрывается огромная, многоплановая, впечатляющая картина жизни, быта, военной основы необычной, вошедшей в мировую историю своеобразной "казачьей республики". Живописуя Запорожскую Сечь, эту мощную для своего времени социальную и военную организацию украинского казачества, В. К. Малик показывает и те глубокие противоречия, которые разделяли "голоту", вообще трудовых казаков, таких, как Метелица, Шевчик, и занимавшую привилегированное положение богатую верхушку. Герои первых книг тетралогии действуют и в "Шелковом шнурке". Исторический фон этого произведения - события трех лет, последовавших за битвой под Чигирином в 1678 году и победой русско-украинских войск на Бужинском поле. Это было время, когда Юрий Хмельницкий, подлый и бесталанный сын Богдана Хмельницкого, ставленник турецкого султана, вновь стал "управлять" Правобережной Украиной. Опираясь на татарские отряды, он организовывал разбойничьи набеги на Левобережье, грабил и сжигал села и хутора, а жителей насильно угонял на правый берег, в свою вотчину. Кошевой Сирко посылал полковников запорожского войска Палия, Абазина, Искру и Самуся возглавить борьбу на Правобережье против предателей и чужеземцев, за возрождение этих земель, за возвращение их родине. Заключительная книга тетралогии, как и предыдущие, читается с неослабевающим интересом. К числу ее достоинств относится и то, что она дает четкое представление о взаимоотношениях между такими крупными державами, как Османская империя, Речь Посполита и эрцгерцогство Австрия в конце XVII века. С глубоким знанием исторического материала автор образно и живо повествует о ключевых событиях 1683 года в Центральной Европе. Тогда, не добившись осуществления своих захватнических планов на Украине, султан Магомет IV бросил колоссальное для тех времен двухсоттысячное войско против Австрии, чтобы затем расправиться порознь с Польшей и Украиной. Сердаром - главнокомандующим объединенных сил Османской империи и ее вассалов - был назначен великий визирь Асан Мустафа Кепрюлю, прозванный Кара-Мустафой. Втайне от султана он решил, захватив Вену, создать свою империю в Европе - стране Золотого Яблока. Началась осада турецкими войсками Вены, ее героическая защита жителями столицы. Расчеты султана и его пашей не оправдались. Австрию поддержали ее союзники - Польша, Венеция, некоторые немецкие княжества. В. К. Малик правильно характеризует политическую расстановку сил и отношение к событиям 1683 года государств Священной Римской империи, императором которой в то время был эрцгерцог Австрии Леопольд. Она состояла из десятков королевств и княжеств. Но из немецких государств, входивших в состав этой империи, помощь Австрии оказали только Бавария и Саксония. Под Вену прибыло также незначительное число франконцев и швабов. Даже такое крупное курфюршество, как Бранденбург (ставшее через восемнадцать лет королевством Пруссией), осталось вовсе в стороне от этих событий, хотя Леопольд и папа римский Иннокентий призывали все королевства и княжества империи выступить против турок и татар. Хорошо показаны в романе и сама осада Вены, и ход сражения объединенных союзных сил под командованием Яна Собеского против турецко-татарского войска. Автор интересно и довольно подробно рассказывает об участии в разгроме турецких войск отрядов украинских казаков-волонтеров, запорожских казаков во главе с полковником Семеном Палием в составе польской армии. Это тем более важно, что в австрийской литературе, посвященной войне 1683 года, о роли запорожских казаков даже не упоминается, хотя их героические действия имели весьма существенное значение в достижении победы над турками. Было бы, однако, неверно воспринимать фабулу "Шелкового шнурка" как ограниченную лишь событиями, непосредственно относящимися к войне 1683 года, то есть только историей Османской империи, Австрии и Речи Посполитой. Много внимания, что вполне закономерно, в романе уделено развитию отношений между Речью Посполитой и Украиной, в частности - стремлениям Левобережной Украины к укреплению провозглашенного в 1654 году ее союза с Москвой, к освобождению Правобережной Украины от гнета польского панства. И не случайно заключительные страницы тетралогии как бы озарены философским обобщением. Как некогда Сирко, умирая, завещал всегда и всемерно крепить союз с Москвой, с русским народом, так теперь Палий и Арсен Звенигора передают этот завет, как эстафету, новому поколению. Они посылают Яцько и Василия Семашко в Москву с письмом к правительнице Софье, в Батурин к гетману Левобережной Украины Ивану Самойловичу с проникновенным призывом о присоединении Правобережной Украины к России. Следует отметить, что книга "Шелковый шнурок" не просто исторический роман-хроника. Немалое место в ней занимают и приключенческие элементы, и описания жизненных ситуаций, радостей и горестей, подвигов и свершений героев, новые проявления их дружбы и верности, героизма и самоотверженности. Здесь счастливо завершается одна из основных сюжетных линий - линия любви Арсена и Златки, прошедших через невероятные опасности и преодолевших самые изощренные козни врагов. Символичен последний эпизод. Златка и Арсен у себя дома. Наконец-то после стольких мук и жестоких невзгод они вместе. Вместе! И вдруг замечают на горизонте скачущего всадника. Сердца их одновременно охватила тревога - насколько же их счастье быстротечно. "Гонец!.. Неужели снова война?.. Вот-вот жизнь опять позовет Арсена навстречу ветрам и грозам..." Возможно, в этой картине автору видится начало новой книги: об участии России с 1686 года в антитурецкой коалиции (Польша, Австрия, Венгрия), Крымский поход русской армии в 1687 году и украинское казачество в ее рядах... В заключение хочется с удовлетворением сказать, что Владимир Кириллович Малик подарил читателям серию действительно увлекательных историко-приключенческих романов, которые, на мой взгляд, несомненно станут в ряд лучших произведений литературы этого жанра, адресованных прежде всего молодежи. Доктор исторических наук М. А. Полтавский ОГЛАВЛЕНИЕ От автора  * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *  Одалиска В страну Золотого Яблока Варшава Знамя пророка  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  Вена Будут пташки прилетать... Подарок султана Дорога без конца М. А. Полтавский. Послесловие Для среднего и старшего школьного возраста Малик Владимир Кириллович ШЕЛКОВЫЙ ШНУРОК Историко-приключенческий роман Ответственный редактор В А. Анкудинов Художественный редактор Н 3. Левинская Технические редакторы Е. П. Кудиярова и Т. Д. Юрханова Корректоры Л. М. Письман и Э. Н. Сизова OCR - Андрей из Архангельска Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов издательство "Детская литература" Государственного комитета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 103720, Москва, Центр, М. Черкасский пер , 1 Ордена Трудового Красного Знамени фабрика "Детская книга" Э 1 Росглавполиграфпрома Государственного комитета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 127018, Москва, Сущевский вал, 49.