Попробуй, какая вкусная, сладкая после зимы, - сказал он. - Жаль только, что лесные жители уже основательно полакомились ею: осталось не очень много. С большим удовольствием друзья подкрепились ягодами, да и с собой набрали полную шапку. - Ничего, жить можно, - сказал Виктор. - Но должен признаться, что все время чувствую себя голодным. Кусок бы хлеба или какого-нибудь варева - совсем другое дело. - Сначала сырому зайцу был рад, а теперь обед ему подавай, - рассмеялся Мирон. - В нашем положении нужно рассуждать иначе: хоть какая еда, лишь бы силы поддержать. И главное, чтобы пища была разнообразной. Вот почему и клюква очень полезна. Это, брат, ягода, а в ней есть железо, углеводы, витамины. С полной шапкой ягод им не захотелось идти дальше в лес. Сделали круг и направились к дому. В одном месте увидели большую змею. Она лежала, свернувшись, на пеньке и грелась на солнце. Голову змея подняла вверх и лениво поводила ею из стороны в сторону. Виктор бросился к змее и убил ее одним ударом. - Ну и гадина! - сказал он и потрогал змею ногою. - Пожалуй, с метр будет, не меньше. Они тронулись было дальше, но скоро Мирон остановился. - Слушай, - сказал он, - в нашем положении жалко бросать добычу, какая бы она ни была. Нельзя ли как-нибудь использовать и эту? - А что ты из нее сделаешь? - удивился Виктор. - Пока не знаю. Но в нашем убогом хозяйстве все может пригодиться. Снимем с нее кожу. - Может, чучело сделаем для нашего техникума? Экземпляр отличный, - согласился Виктор. Неприятное было дело, но скоро кожу сняли. На земле остался голый, противный сверток, а кожу-кишку Виктор закинул себе на плечо. Тихо шли они по лесу, внимательно оглядываясь вокруг. За недолгое время их жизни на острове природа совсем преобразилась. Листья на деревьях погустели, трава поднялась. Казалось, и птиц стало больше, громче раздавались их голоса. Вот пинькает лиловогрудая сойка, вот заливается черный дрозд, свистит желтая иволга, барабанит по стволу дятел. Зашевелились разные козявки, а в тени слышится неприятный звон комаров. Кое-где перепрыгивают с ветки на ветку белки. - Эх, если б еще орехов найти! - сказал Мирон. - Держи карман... - улыбнулся Виктор. - Не на каждом шагу такое случается, брат ты мой. Даже если б нашли еще дупло, вовсе не значит, что в нем обязательно будут орехи: могла и белка съесть их за зиму. Тут на дереве мелькнуло какое-то новое животное, немного похожее на белку, только тоньше и длиннее ее. Цвет шкуры был рыжий с белыми пятнами. Мирон мельком глянул и спросил: - А это не белка? - Тсс! - шепнул Виктор и придержал товарища рукой. - Это горностай! - Неужели он такой жалкий? - Зимою он белый, а сейчас меняет зимний наряд на летний. Самое главное отличие его - конец хвоста, который всегда бывает черным. Горностай тем временем исчез. Мирон пренебрежительно пожал плечами: - А я думал - горностай невесть что. Раньше никто, кроме царей и князей, не смел носить горностаевые мантии. - Пожалуй, если бы цари присвоили себе исключительное право на лапти, то и лапти считались бы самой роскошной и модной вещью, - усмехнулся Виктор. Потом они наткнулись на ежа. Почуяв опасность, зверек сразу свернулся клубком. Ребята подошли и начали обсуждать, что с ним делать. - Если б мы могли сейчас же отправиться домой, в город, взяли бы с собой, а так зачем он нам? Есть-то его, пожалуй, нельзя, - с сожалением сказал Виктор. - А надо бы и его как либо использовать, - задумался Мирон. - Могут, например, пригодиться иглы. - A знаешь, что? - спохватился Виктор. - Если взять его шкуру и обернуть ею конец дубины, получится такая булава, что с нею хоть на медведя иди! - Вот видишь! - Но ведь жалко убивать его! - вздохнул Виктор. Однако пришлось убить. К клюкве и змеиной коже прибавился еж. С этой добычей друзья и вернулись домой. Было еще рано. Времени для разных хозяйственных дел оставалось достаточно. Пообедали рыбой, орехами и клюквой. Змеиную кожу повесили сушиться, а из шкуры ежа начали делать булаву. Ну и помучились, пока сняли шкуру своим "ножом"! Все четыре руки были изранены до крови. Зато булава вышла на славу! Только Мирон высказал сомнение: - Против человека, пожалуй, лучше и не надо. А что ты сделаешь со зверем? Для него эти иглы - пустяк. - Все же лучше, чем голая дубина, - любовался Виктор. Теперь, когда непосредственная угроза голода миновала, они сильнее ощутили отсутствие одной мелочи - посудины или какого-либо черепка для воды. Все время приходилось пить из пригоршней. А когда озеро отступило, стало еще хуже: до чистой воды невозможно было добраться по вязкому болоту и приходилось пить грязную, пахнущую тиной. Зачерпнешь ее пригоршнями раз, другой и со дна поднимается муть. - Такой пустяк, и как мешает жить! - сердился Виктор. - Пойдем искать глину, может слепим что-нибудь. - Пойдем за рыбой, по дороге поищем, - согласился Мирон. - До захода солнца еще часов пять, успеем. Но не так-то легко оказалось найти глину. То песок, то болото, а глины - ни следа. Все дальше и дальше отходили друзья в сторону. Возле одного болотца издали заметили, что на берегу его кто-то шевелится. Хлопцы приостановились, потом начали тихонько подкрадываться. Но чем ближе, тем больше росло их удивление: этот "кто-то" не был похож ни на зверя, ни на птицу. Что-то круглое вертится на месте, встает на дыбы. - Черепаха! - прошептал Виктор. Друзья остановились и начали наблюдать. Черепаха была величиною с шапку. Она смешно и неуклюже возилась, пытаясь хвостом выкопать в земле ямку, и так была занята этим делом, что ничего не замечала вокруг. Хлопцы смогли подползти совсем близко. - Что она делает? - прошептал Мирон. - Ямку копает, чтобы положить в нее яйца, - ответил Виктор. - Не подождать ли, пока положит? Говорят, черепашьи яйца очень вкусные. - Может, они действительно вкусные, - сказал Виктор, - но и черепаха не дура: она умеет делать так, чтобы лакомки, вроде тебя, не ели ее яиц. - Это как же? - Очень просто: положив яйца, она смачивает их чем-то очень неприятным. - Не может быть! Кто тебе говорил? - В книжке читал. - Тогда вперед! На черепаху! - крикнул Мирон. Хлопцы вскочили и мигом схватили беспомощное животное. Бедная черепаха спряталась в панцирь. - Как до нее добраться? - раздумывал Виктор. - Придется заколоть через дырку. Скрепя сердце выполнили друзья эту задачу. - Я думаю, нам нет нужды идти дальше, - сказал Мирон. У нас есть теперь и ужин и посуда. Вернулись домой. Насилу вытащили черепаху из панциря. Пришлось щепками отделять ее спину от роговой крышки. Возились долго, зато ужин получился прекрасный. Хороша была и посудина. Только немного мешал нижний панцирь. Однако Мирон нашел, что это даже лучше. Набирать воду и пить почти не мешает, а зато у нас будет миска с крышкой. - А нельзя ли в ней греть воду? - спросил Виктор. - Уж очень хочется чаю попить. - Пожалуй, нельзя, ведь она роговая и должна гореть. Постой! - спохватился Мирон. - Мы можем иметь чай, даже сладкий! - Откуда? - А березовый сок! - И как это нам раньше в голову не пришло! - хлопнул себя по лбу Виктор. - Из бересты можно было сделать посудину для воды! - Таков уж закон человеческого развития, - важно сказал Мирон. - Вначале все внимание обращается на самое главное, на необходимейшие нужды, и только потом человек может думать о другом. Солнце склонялось к западу. - Пойдем, поставим на ночь черепаху, чтобы завтра был чай, - сказал Мирон. Пошли, проковыряли в березе дыру. Но как подставить посудину, если она с крышкой? Мирон всунул в дырку веточку, второй конец ее опустил в панцирь. - Хоть и медленно будет, и пропадет часть сока, однако к утру на чай наберется, - сказал он. Над головой их кто-то тихонько пролетел и сел на соседнюю березу. - Что это такое? - удивился Мирон. - Не птица, не летучая мышь, не белка. Кажется, шерсть какого-то сизого цвета. Ну, специалист, объясни. Животное неуклюже копошилось в развилке березы. Виктор присмотрелся. - Это летяга, или летучая белка, - сказал он наконец. - Хотя, как видишь, она сильно отличается от обычной белки. Днем она всегда сидит в своем гнезде. - Сколько тут разного зверя, о котором даже и слышать не приходилось, - пожал плечами Мирон. - Если б этот дикий уголок не был пристанищем для зверей, - сказал Виктор, - тогда и нам не пришлось бы тут сидеть. - Почему? - Очень просто. Если тут много зверей, значит, редко бывают люди, значит, добраться сюда трудно, а выбраться, как ты знаешь, еще труднее. "Крэк-крэк", - послышался вдруг голос дергача. - И он тут! - удивился Мирон. - До сих пор я слышал его только во ржи. - Это, наверно, путешественник, - авторитетно сказал Виктор. - Видно, только что пришел из Африки. - Как это "пришел"? - удивился Мирон. - Да вот так пешком и притопал. - Из Африки? - Да. Мирон весело захохотал. - Ты не смейся, я говорю серьезно. Сам читал. Они плохо летают, предпочитают идти и лишь тогда поднимаются в воздух, когда на дороге встретится вода или другое какое препятствие. Мирону пришлось поверить, но долго еще он смеялся над этим удивительным пешеходом. - Все бы ничего, - сказал Мирон, когда они улеглись в своем шалаше, - да вот накрыться нечем. А по ночам еще холодновато. - Зато это вынуждает вставать и поддерживать огонь, - ответил Мирон, - А иначе он когда-нибудь может и потухнуть. IX Сладкий чай. - Лекции Мирона. - Важная госпожа. - Хищник на рыбалке. - Арена битвы. - И змея понадобилась. - Бойцы в плену. Утром пошли за "чаем". Черепашина была полная, даже через верх перелилось. С каким удовольствием выпили свежего сладкого сока! - Сразу, кажется, почувствовал себя крепче, - отметил Виктор. - Так и должно быть, - сказал Мирон. - В соке есть сахар, а он полезнее мяса. Его как раз и не хватало нашему организму. Сахар поддерживает нервную систему и особенно полезен при умственной работе. - О, это кстати! - повернулся Виктор на одной ноге. - Я уже чувствую себя более умным и готов сейчас же начать культработу среди здешних жителей - зайцев, ежей, черепах. - Послушаешь твою трескотню, так не скажешь, что ты стал умнее, - съязвил Мирон, но Виктор не обиделся. Поставили черепашину на прежнее место и направились к рыбному садку. Дорога была знакомая, шла она главным образом вдоль берега, зверей тут друзья не ожидали и поэтому могли больше внимания обращать на некоторые интересные растения, встречавшиеся по пути. Настала очередь Мирона продемонстрировать свои знания. Уже шагов через сто Виктор заинтересовался высоким деревом с сероватой гладкой корой и сизыми иглами. - Что это такое? - спросил он. - Кажись, не сосна и не ель. - Кедр, - ответил Мирон. - Видишь, иглы более сжатые, а снизу две синевато-белые полоски. Шишки похожи на еловые, но тупые. - Так он же растет в Сибири! - удивился Виктор. - Как видишь, есть и у нас. Сибирский и пониже, и иглы и шишки у него вполовину меньше. Мирон был доволен, что так удачно блеснул своими познаниями, но вскоре он оказался в затруднительном положении. Друзья наткнулись на небольшое дерево, похожее на сирень, но с какими-то странными листьями: то ли хвойные иглы, то ли обычные узенькие листочки. Две половинки листа образовывали как бы желобок, а возле листовой пазухи прилепились шероховатые шарики. - А это хвойное или лиственное? - спросил Виктор, уверенный, что Мирон знает. Мирон начал рассматривать дерево, но не мог припомнить названия. - Это, это... - бормотал он. - Эх ты, спец! - насмешливо сказал Виктор. - Тис! - выпалил Мирон. - Южное растение, но относится к хвойным. Листья ядовитые. Само дерево очень крепкое. Вот из чего ним следовало сделать лук! Не знаю, как здесь, а в других местах живет до двух тысяч лет. - Ого! - удивился Виктор. - И всегда такое маленькое? Иногда достигает порядочных размеров, но особенно большим не растет. У нас оно встречается очень редко; есть еще в Беловежской пуще. А дальше на восток нету... - Молодец! Выдержал экзамен! - хлопнул Виктор друга по спине. Некоторое время спустя обратили внимание еще на одно хвойное дерево с маленькими зелеными иглами, росшими отдельными метелками. - Гляди, - остановился Виктор, - кажется, будто иглы совсем молодые, только-только начинают расти. - Так и есть. Это - лиственница. Она на зиму сбрасывает свои иглы. - Какая щупленькая ! - Лиственница любит горную, каменистую почву. Но в некоторых местах и у нас хорошо растет. Часто здесь ее разводят искусственно. Потом Мирон остановился возле травы с зубчатыми сложными листьями. На верхушке стебля зонтиками собрались пучки, готовые распуститься. - Советую запомнить это растение, - со смехом сказал Мирон. - Тебе оно может понадобиться. - Почему - мне? - А вот когда начнешь слишком горячиться, сделаем отвар из его корней, чтобы успокоить нервы. Это - валериана. - Гляди, брат, как бы тебе не понадобилось, а я обойдусь, - ответил Виктор. - Если б собрать побольше, можно было бы сдать. В аптеках охотно принимают. Да и вообще теперь у нас везде покупают лекарственные растения. - В таком случае давай начнем сбор! - Сначала посмотрим, что тут можно найти. И Мирон более внимательно начал рассматривать все вокруг. Однако не на каждом шагу растут такие травы. К тому же, было еще рано, не все растения распустились как следует, далеко не все начинали цвести. Поэтому особенно бросилось в глаза скопление не то травы, не то кустов с большими красивыми золотисто-желтыми цветами на склоне холма, под охраной деревьев. Подойдя ближе, друзья увидели, что некоторые стебли достигают двухметровой высоты. Листья продолговатые, толстые, словно смазанные жиром. От цветов шел крепкий запах. Казалось, будто растение это здесь - случайный гость. - Интересная штука! - произнес Виктор и тронул рукою сначала лист, потом цветок. - Словно фикусы или рододендроны, что иногда растут в комнатах, в горшках. Да и запах такой, что можно одуреть. Мирон смотрел на растение с каким-то волнением. - Да, - сказал он наконец, - это азалия, или, как говорят в народе, "божье" деревце. Читал я о ней и даже удивлялся, почему ее так уважают. Наш профессор Адамов специально ездил в какой-то уголок Белоруссии, чтобы исследовать азалию. Описал подробно: и какие соседи рядом с ней, и какой камушек под ней, и каким клином она разместилась, и план составил, и сфотографировал, и даже срисовал. В конце концов возбудил ходатайство, чтобы оградить и охранять ее. - Ай-яй-яй! - воскликнул Виктор. - Не пугай ты меня, а то я не знаю, как держаться перед этой важной особой. Хоть и красивые цветы, но такое внимание к ним - чересчур. - Объясняется это тем, что она - редкий гость из теплых стран, а вот у нас растет, как видишь, даже просто в грунте. - Ну и пусть растет. Чего с ней так носиться? Или она приносит какую-нибудь особенную пользу? - Говорят, что очень помогает от коросты. - Вода и мыло помогают больше. - Кроме того, в ней есть какой-то наркотик. Если поесть меда, собранного пчелами с этих цветов, можно оглохнуть и ошалеть. - Так вот почему она "божье" деревце! За что же тогда ее уважать? - возмутился Виктор. Лучше - под корень, и конец ! Не бойся, она у нас встречается очень редко. Обычно растет в Крыму, на побережье Черного моря дм в Южной Европе и никому там не мешает. Ее даже специально разводят в садах: азалия начинает цвести раньше других декоративных растений, зацветает даже раньше, чем распускаются листья. Говорят, что ее лет полтораста назад завезли в Европу из Китая. - Ишь ты, какая цаца! - засмеялся Виктор. - Ну, пускай себе растет на здоровье. Пойдем, а то и ты ошалеешь. Наконец они подошли к своему пруду. Вода в нем заметно спала, в некоторых местах показалась земля. Полоска воды возле загородки стала совсем узкой. Но в разных местах оставались еще ямы с глубокой водой. Хлопцы заметили, как там шмыгнуло что-то темное. Но успели приглядеться, как возле берега показалась блестящая темно-бурая круглая голова с белым пятном на носу. В зубах зверек держал рыбу. - Выдра! - крикнул Виктор, и голова тотчас скрылась под водой. - Ах, поганая! Она всю нашу рыбу сожрет! Выгрызет спину, а все остальное бросит. - Давай ловить ее вместе с рыбой, - предложил Мирон. - Нет, брат, не такая она глупая. Ее только капканом можно поймать, да и то надо ставить капкан возле норы. А нора имеет два выхода: один наверх, другой под воду. Как-то четыре человека по очереди стерегли выдру шесть недель, так и не поймали. Во всяком случае, надо хотя бы прогнать ее отсюда. Хлопцы разделись и подготовили свою "сеть". - А не укусит она? - спросил Мирон. - Если загнать в угол, может броситься на человека, а так не отважится. Когда подошли к середине пруда, то увидели, как на берегу, среди травы, скользнуло длинное, на коротеньких ножках, тело выдры. Спина у нее была темно-бурая, грудка белесая. - Эх, добро убегает! - с сожалением сказал Виктор. - Одна шкура чего стоит. - Ого! А есть ее можно? - спросил Мирон. - Можно. Мясо даже хорошим считается. - В таком случае давай поищем ее нору. - Норы, пожалуй, тут нет. Они роет ее возле воды. А ведь эта вода случайная, временная. - Жаль, - вздохнул Мирон. - Давай тогда ловить свою собственную рыбу. "Собственной" рыбы наловили легко, вдобавок вытащили несколько комков какого-то киселя с черными крупинками. - Эта жабья икра только рубашку испачкает, - сказал Мирон, с отвращением отгребая кисель. По дороге домой они зашли в лес - поискать клюквы - и в одном уголке, среди густого ельника, нашли уютную площадку, посреди которой виднелось множество свежих перьев. - Погибла от хищника какая-то птица, - сказал Мирон. Виктор оглядел полянку, перебрал перья - то черные, то черные с белым, то пестрые, - и, наконец, сказал: - Нет, здесь никто не погиб. На этом месте тетерева собираются токовать, перья - следы их схваток. Если б охотники нашли такую поляну, они сразу бы устроили тут засаду. - А может, и нам устроить? - Ну что ты можешь сделать голыми руками? Тетерев осторожен. Охотники с вечера строят шалаши и терпеливо ждут всю ночь. У них ружья. А что у нас? Руками косача не возьмешь. - Если наверняка известно, что они на этом месте будут драться, можно петли разбросать. - Это - иное дело. Стоит подумать! Всю дорогу они прикидывали, из чего бы сделать петли. И ничего не могли придумать. Может быть, пожертвовать кожаной курткой Виктора. Но и тут была опасность, что жертва может оказаться напрасной. Для таких петель нужен если не конский волос, то хотя бы тонкий и крепкий шпагат. Тонкие веревочки из старых прелых ниток будут слишком слабыми, а полоски кожи и вовсе не годятся. Так и пришли домой ни с чем. Тут Мирон увидел змеиную кожу, сушившуюся на ветке, остановился и крикнул: - Вот что нам поможет! Разрежем ее на тоненькие полоски, и они будут не хуже волосяных. - Верно! - подхватил Виктор. - Теперь я вижу, что все на свете может обернуться на пользу человеку. Быстро приготовили обед, а после него сразу принялись за змеиную кожу. И тут же опустили руки... Ну как разрежешь без ножа, да еще на тоненькие ленточки? Виктор едва не заплакал. - Экая беда! Все идет хорошо, из любого положения можно найти выход, все можно повернуть в свою пользу, а на каждом шагу одна помеха - нож! Какой дурак держит нож в мешке? Знал бы, сам положил бы его себе в карман. Ты виноват в наших мучениях! - Чего заскулил? - огрызнулся Мирон. - Я сам всегда держу нож в кармане. Но разве не обычное дело, отрезав хлеб, положить вместе с ним и нож? Если б я знал, что из-за тебя перевернемся, я тоже прибрал бы его. Поздно теперь говорить об этом - не поможет. Наберемся-ка лучше терпения и будем козырять, чем придется. Времени хватает. И начали "ковырять". И пряжкой, и щепочками, и костями рыб, и острой пуговицей. Виктор додумался раскалить пряжку в огне и ею отделять от змеиной кожи тонкие полоски. Все вместе, а больше всего терпение, начало давать результаты. Это придало друзьям бодрости, уверенности. Сначала они разрезали кожу вдоль, после этого каждый стал трудиться над своим куском. Шесть часов корпели они над змеиной кожей, но все-таки добились своего. - Самые лучшие силки в мире! - любовался Виктор своей работой. Сейчас же и понесли их на место. Хотелось поглядеть, как пойдет ловля, но рассудили, что нет нужды маяться всю ночь. - Помочь делу мы ничем не сможем, - сказал Виктор, - а только испугаем тетеревов. Нужно будет завтра встать пораньше. Разложили силки среди поляны, закрепили концы, вернулись назад и легли спать. Виктор проснулся за полночь и с нетерпением ждал рассвета, сидя возле костра. Едва забрезжило на востоке, как он разбудил товарища, и оба тихонько направились в лес. Еще издали услышали в той стороне гомон, хлопанье крыльев, бормотание, словно там собралась большая толпа. Потом отчетливо раздалось: "чуфф-фы, чушш!", и по этому крику можно было догадаться, что там происходит жаркая битва. Хлопцы ползли, едва дыша, чувствуя, как отчаянно бьются сердца. Подползли. На поляне дралось несколько пар тетеревов, да так, что только перья летели во все стороны. Особенно выделялся старый токовик, черный, с белыми полосами на крыльях. Вокруг, на ветках деревьев, сидели серенькие тетерки и наблюдали за соревнованием, происходившим ради них. Они криками подбадривали бойцов, а те изо всех сил старались показать себя перед красавицами. Все это друзья заметили с первого взгляда, а когда присмотрелись повнимательнее, увидели, что у двух тетеревов ноги уже запутались в силках и они почти не обороняются от своих врагов. Вот зацепился старый токовик, тревожно закричал, дернулся и - вырвался из петли. - Бежим, чтобы и те не вырвались! - шепнул Виктор. Хлопанье крыльев оглушило хлопцев. Испуганные птицы мигом исчезли. А в руках у друзей остались два добрых тетерева, килограмма по два каждый. X Хозяйство. - Старые знакомые. - Волк. - Охотились на лису, а убили... - Увеличение стада. Теперь добычи должно было хватить дня на четыре. Но снова беда: как ее сохранить, чтобы не испортилась? - Давай делать погреб, - не то в шутку, не то серьезно предложил Виктор. - Главное не в погребе, а в соли, - ответил Мирон. - Тогда давай сушить на солнце и коптить мясо, как это делают другие в таких случаях. - Неплохо бы, но как его разрезать на тонкие куски? - Ну, в таком случае построим клетку и до поры до времени посадим туда одного тетерева, - сыпал Виктор предложениями. - А, это уже другое дело! - подхватил Мирон, И действительно: тетерева живые, значит, лучше всего и сохранить их такими. - Пока у нас есть рыба, мы можем откармливать их, - сказал Мирон, - а для этого соорудим маленький хлевок. - Даже не очень маленький, ведь у нас может завестись еще какая-нибудь живность, например, дикий поросенок или заяц... - Корова, овца! - насмешливо подхватил Мирон. Как бы там ни было, а помещение приходилось сооружать, пристроив его к шалашу. Тут росли кусты, пригодные для "сруба". Форма строения зависела не от строителей, а от порядка, в каком росли кусты. По сравнению с домом постройка "хлева" оказалась легким делом, и не больше, чем через час, он был готов. Всего труднее было решить вопрос о дверях. Как без ножа сделать, чтобы дверь легко открывалась и закрывалась? - Нечего тут мудрить! - сказал, наконец, Мирон. - Посадим тетеревов и заплетем сверху. Когда понадобится, можно опять расплести. - А что ты будешь делать с большими животными? - серьезно спросил Виктор. Мирон взглянул на него, не зная, шутит товарищ или нет. - Тогда построим хлев из бревен, на завесах, с замком, - ответил он. - Чем же кормить тетеревов? - Почками, молодыми листьями. Таким образом в их хозяйстве завелась птица. Самым больным вопросом после ножа оставалась посуда для варки пищи. Сколько дней уже они не ели ничего горячего, кроме рыбы и мяса. - Все же придется искать глину! - твердо сказал Виктор. - Стыдно не найти до сих пор такого добра! - Не говори о ней с таким пренебрежением, - ответил Мирон. - Мы привыкли так смотреть на глину только потому, что у нас ее много и мы не используем ее как следует. Из нее можно делать кирпичи, черепицу, подземные трубы. Пусть вместо деревянных домов везде будут каменные; пусть вместо соломенных и даже ржавых железных крыш будут черепичные; пускай везде будут проложены трубы для поды, канализации, осушки болот - и ты увидишь, что такое глина. Хлопцы взяли на плечи дубины и пошли. У Виктора даже руки зачесались, когда он сжал свою "ежовую булаву". - Эх, если б встретить какого-нибудь настоящего врага! - сказал он. - Не очень храбрись, - охладил его Мирон. - Не думай, что колючки опасны для всех. Ближние места были им уже знакомы, поэтому друзья направились глубже в лес. После мрачного бора, почти одинакового во все времена года, они вышли к широкой, залитой солнцем ложбине. Трава тут уже выросла настолько, что хоть коси ее. Береза, ольха, орешник, рябина шумели листвой, как летом. То там, то тут над ними возвышались дубы, липы, одинокие сосны с разросшимися вершинами. Казалось, и солнце здесь греет сильнее, чем на берегу. Не думали любоваться природой, но красота весеннего леса невольно заставила остановиться и посмотреть вокруг. И вдруг услышали, как в кустах кто-то поперхнулся и закашлялся. - Человек? Они бросились в ту сторону и выгнали... косулю. - Неужели это она кашляла? - огорченно спросил Мирон. - А кто же? - уныло ответил Виктор, словно он был виноват в этой ошибке. На некоторое время настроение друзей было испорчено... Долго бродили они по лесу, заглядывали в каждый уголок, вспугивали своих соседей. Снова видели кабана и опять постарались спрятаться от него, хотя Виктор и готов был вступить в бой. - Вообще я считаю, - рассуждал он, - что зря рассказывают и пишут о разных лесных ужасах. Возьми ты хоть этого кабана: свинья как свинья, ничего жуткого в нем нет, сам боится нас. - Ты же знаешь, что даже лев и тигр уклоняются от встречи с людьми, однако никто не скажет, что они безопасны, - доказывал Мирон. Тут из лесу выбежало и остановилось, задрав голову, новое животное. - Никак собака? - обрадовался Мирон. - Волк! - крикнул Виктор и схватился за булаву. Волк клацнул зубами и мгновенно исчез. - Вот с этим мы могли бы справиться и своими дубинами, - сказал Виктор. - Жаль, что он не напал на нас. Они нападают только тогда, когда их много. Наконец друзья набрели на обрыв, где из-под песка виднелась глина. Накопали ее и пошли назад. По дороге заинтересовались какой-то норой. - Наверно, лисья, - заметил Мирон. - Пожалуй, - согласился Виктор, приглядываясь к норе и следам вокруг нее. - Только не великовата ли для лисьей? Поищем поблизости другие выходы. И действительно, в разных местах нашли еще три выхода. - Вернемся сюда и попробуем выкурить ее дымом, - предложил Виктор. - Один станет возле того вон выхода, стеречь, другой будит выкуривать через соседний, а остальные завалим. - Идет! - согласился Мирон. Отнесли глину и тотчас вернулись с огнем. Около нижней, широкой дыры подготовили костер, для лисы оставили самый далекий выход, а остальные засыпали, завалили хворостом. - Подожди, - сказал Виктор, - надо поискать, могут оказаться еще выходы. Тогда весь труд будет напрасным. После долгих старательных поисков действительно нашли еще один выход. - Ну, теперь можно начинать, - сказал Виктор. - Ты раскладывай огонь, а я пойду стеречь. Мирон разгреб нору пошире, поглубже, так, чтобы огонь был под верхним пластом земли. Когда сушняк разгорелся, Мирон начал подбрасывать сырые прошлогодние листья, трухлявые потки. Густой дым расползался вокруг норы, но, казалось, совсем не проникал в нее. - Что делать? - крикнул Мирон Виктору. - Дым не идет в середину! - Ничего! - отозвался тот. - Часть все равно попадает туда. А ты не стой, раздувай костер. Мирон принялся дуть. Дело пошло: и лучше горело, и дым втягивало в нору. Виктор стоял у другого выхода и напряженно ждал. Он пожалел свою булаву и взял дубину приятеля. Долго тянулось время. Все чудилось, будто что-то шевелится в глубине норы, но - никто не показывался. Друзьям начало казаться, что стоят они тут давным-давно. Мирон нетерпеливо поглядывал в сторону Виктора. Тот все стоял с поднятой дубиной, точно окаменевший. Руки его затекли. Наконец... Виктор чуть было не выпустил дубину из рук, когда вместо лисьей головы увидел совсем неожиданную морду: длинную, белую, о двумя черными полосками вдоль нее. Сунулась морда раз-другой и исчезла. Но вот из норы появился дымок... Бедное животное вынуждено было выбраться наружу. Правда, оно не видело врага, так как Виктор стоял сзади, но все же чувствовало беду. Виктор уже догадался, что это за зверь, и успокоился: неуклюжее животное не успеет удрать в лес, как лиса! Наконец животное шагнуло вперед, показалась спина с сероватой грубой шерстью. Виктор опустил дубину раз... другой... Жалобно хрюкнуло животное. - Готово! - крикнул Виктор. Мирон мигом подбежал к нему. - Что это? - выпучил он глаза. - Барсук! - торжественно ответил Виктор. - Но погоди! Еще что-то шевелится! Из норы выползли двое барсучат: они тоже одурели от дыма. Оба были такие маленькие, потешные, что хлопцам и в голову не пришло их убивать. Забрали живьем. - Вот тебе и еще животные для хозяйства! - сказал Мирон. - Я же говорил, что надо будет построить хороший хлев. - А есть их можно? - Никто не запрещает, но обычно их не едят. - А шкура ценная? - Не очень. За взрослого рублей пять получить можно. - В таком случае и возиться с ними нет смысла, - поморщился Мирон. - Но они забавные и быстро привыкают. Кроме того, жир барсука очень помогает от простуды и идет на смазку сапог, особенно охотничьих. Старый барсук был около полуметра длиной и весил килограммов тридцать. Трудно было тащить его, еще труднее снять шкуру теми инструментами, которыми располагали друзья. Но Мирон решил, что шкура очень пригодится, и настоял, чтобы сейчас же попытаться ободрать барсука. Дело оказалось сложным. Два часа промучились, а сняли не шкуру, а какие-то лохмотья. Захватили добычу и, усталые, отправились домой. Барсучата вырывались, даже кусались. - А можно их посадить вместе с тетеревами? - спросил Виктор. - Для тетеревов сделаем насесты, а барсуки будут на земле, - решил Мирон. - А эти барсуки довольно интересный народ, - рассказывал по дороге Виктор. - Они очень похожи на медведей, только меньше и принадлежат к породе куниц. Совершенно безвредны: питаются корнями, ягодами, червями. За добычей выходят ночью. Зимою спят в своей норе, как медведи. Очень чистоплотны. Этим иногда пользуются лисы: заберутся, когда нет хозяев, в хату и напакостят там. Вернется барсук, почует вонь и уходит от своей норы. А лисе только это и нужно: готовый дом! В лагере разместили животных, как договорились, поужинали и улеглись спать с чувством хозяйского удовлетворения. В сравнении с первыми днями дела их обстояли куда лучше. - Дли полного удобства не хватает только ножа, чугуна, хлеба и соли, - сказал Мирон. - И махорки, - добавил Виктор. - Ты еще не забыл об этой гадости? - Иногда и забываю, нет-нет, да и потянет закурить. Но ничего, терпеть можно. Наверно, потом буду рад, что так получилось. XI Барсуки подвели. - Не святые горшки лепят (а умелые). - Новые средства жизни. На другое утро, едва проснувшись, хлопцы сразу же сунулись в хлев, поглядеть свою "скотину". Заглянул Виктор в щель - ничего не увидел. - Что-то не видать, - пробормотал он. Раздвинули ветки пошире, посмотрели во все углы - нет никого! Взглянули друг на друга - и руками развели. - Куда же они подевались? Хлев-то ведь целехонек! Мирон почесал затылок. Осмотрели всю постройку и заметили возле самой земли довольно большую дыру. - Работа барсуков! - крикнул Мирон. - А за ними и тетерева удрали. Как же это мы не подумали? Даже ты, спец по зоологии, не предусмотрел. Виктор стоял, опустив голову, и чувствовал себя виноватым. - Верно, - сказал он, - если они роют для себя норы, значит, могли, даже должны были, и тут прорыть ход. Но в таком деле никаких специальных знаний не требуется: ты и сам мог бы догадаться об этом, а вот... - Я говорил, что незачем было возиться с ними, - сердито перебил Мирон. - Никакой пользы от них нет. Держать их для потехи в нашем положении глупо. А теперь из-за них и тетерева удрали. Вот тебе и животноводство! - И все же об этом ты и сам не думал, - оправдывался Виктор. - Сказал бы раньше, и все было бы иначе. Нечего на другого валить. Сам помогал мне. В следующий раз будем умнее. - Жди теперь следующего раза! Поахали, попеняли друг другу, но помочь делу ничем не могли. А поскольку рыбы пока хватало, то и большой беды не было. Вскоре начали далее шутить. - В другой раз для каждой пары животных будем строить специальные, приспособленные помещения, - утешил Виктор. - Пока же давай лепить горшки. - А ты знаешь, как их лепят? - спросил Мирон с сомнением. - Кто из нас когда-то не лепил? - беззаботно ответил Виктор. - Не зря говорят: не святые горшки лепят. - Тут не лепить, а крутить надо, - хмуро сказал Мирон. - Давай крутить, все равно, - легко согласился Виктор. - Ты, видно, отлично знаешь это дело? - Почему я? - удивился Мирон. - Ты же сам недавно воспевал глину, поэму в прозе декламировал. - Поэма - поэмой, - пожал плечами Мирон, - а как делают горшки, я не видал. Дело это считается таким обычным, что и в голову не приходило заинтересоваться им. Может, ты видел? - И мне не случалось, - с комичной миной ответил Виктор. - Тоже не интересовался примитивной промышленностью. Все дикари умеют это делать. Я даже где-то читал, что египтяне четыре тысячи лет назад выдумали какое-то приспособление для такого производства. Но, я думаю, сделать простой горшок можно в без приспособлений. - Посмотрим, - уныло согласился Мирон. Как он жалел, что раньше не интересовался этим! И ему приходилось читать, он имел даже некоторые теоретические познания, но как взяться за дело - не знал. Пустив в ход черепашину для воды, намочили глину. Замесили и начали лепить, как это делают маленькие дети. Крошечные, неуклюжие мисочки еще кое-как получались, но друзьям не это было нужно, а горшок хотя бы на литр воды. Такую посудину приходилось лепить из кусков, и сразу было видно, что в слепленных местах она очень ненадежна. Старались так, что даже пот капал. Множество раз наново комкали свои "горшки". - Вот тебе и "не святые горшки лепят"! - сердился Виктор. - Выходит наоборот: как раз святым следует быть в этом деле. - Или дикарем, - добавил Мирон. Наконец каждый слепил по "горшочку", но когда взглянули на них, даже носы повесили. - Они сразу расползутся, когда начнут сохнуть. А их еще нужно обжигать, иначе не будут держать воду. Вот тебе и примитивное производство! - сказал Виктор. - Нет, видно, не обойтись без гончарного круга! - решительно сказал Мирон. - Ишь чего захотел: колесо, машину! - Какую-нибудь крутелку обязательно надо придумать. Тогда плотнее слипнутся частицы глины. Сейчас я поищу что-нибудь. Через несколько минут Мирон принес довольно толстый круглый кусок дерева, оскоблил его. - Теперь, - сказал он, - поставим эту штуку торчком. Ты будешь вертеть ее, а я сверху положу комок глины. Во всяком случае, должно получиться что-то не хуже этих черепков. Подошли поближе к воде, приспособились. Было бы ничего, но чурбак шатался от движений Виктора. Пришлось приладить вилку, чтобы закрепить "машину". Наконец после долгой возни что-то получилось. Правда, это "что-то" не очень напоминало горшок. - Что он неуклюжий - не беда, - сказал Мирон. - Стенки уж больно толсты, это скверно: потрескаются. Давай еще попробуем. И вот родились два неказистых горшка... С удовлетворением рассматривали их хлопцы. Однако радость поблекла, как только оба подумали, что до конца еще очень далеко. - Сушить их нужно несколько дней, - сказал Мирон. - Следует начинать с темного, влажного места. А мотом обжигать несколько дней, тоже начиная с легкого огня, даже дыма. Да и то неизвестно, не потрескаются ли: ведь глина не подготовлена, не обработана как следует. - Э-э! - протянул Виктор. - В таком случае и не дождемся. Пожалуй, к тому времени мы уже дома будем. Вода и так почти спала. - Я не пожалею, если не дождемся. А если пригодятся, мы сами будем рады, что сделали их. Рыбы на сегодня хватит, пойдем поищем к ней еще чего-нибудь. Как всегда направились в лес. Вскоре нашли несколько маленьких грибов. - Смотри, какие красивые сыроежки! - обрадовался Виктор, сорвал и сразу съел корень. - Вкусные, сладкие! - причмокнул он. - Не зря их зовут сыроежками. Через несколько шагов наткнулись на лисички. - Теплая погода, начинают грибы лезть, - сказал Мирон. - Будет что есть вместо тетеревов. Пересекли лес наискосок и вышли к. тому месту, где в первый день видели клин, выдававшийся в озеро. Теперь с этой стороны озера уже не было. - Смотри-ка, сухо! - крикнул Виктор и бросился вперед. Побежал за ним и Мирон. Но скоро убедились, что дальше опять лежит трясина, в которую нечего и соваться. - Все же теперь можно надеяться на выход, - утешали себя друзья. - Завтра пойдем искать его. Тут Мирон обратил внимание на молодой аир. - А вот и еще пища! - сказал он, вырвал растение, очистил белый конец возле корня и начал есть. - Правильно! Знаю! Не раз ел! - согласился Виктор и присоединился к другу. - Кажется, вволю наелись, - рассуждали хлопцы по дороге назад, - а все время чувствуется голод, чего-то не хватает. Под вечер начался дождь, обложной, долгий. Все время пришлось сидеть в будке. Хоть и старательно была она построена, но кое-где протекала. - Обязательно сожгу ее, когда будем уходить домой! - сердился Виктор. Снова стало тоскливо и грустно. Снова немилым сделалось все вокруг. Одно только утешало хлопцев: завтра они окончательно выберутся из этого дикого угла. Ведь вода уже спала. XII Снова неудачная попытка. - Неожиданная встреча. - Ежик помог. - Последняя рыба. - Новая попытка. - Недолгая радость. - В западне. - Последние усилия. - На краю гибели. Спали плохо. Поддерживали огонь, грелись, сушились. Дождь перестал на рассвете, и друзья начали готовиться в дорогу. Они крепко надеялись, что теперь, наконец, выберутся с острова. Не может быть, чтобы нигде не нашлось отсюда выхода! Пусть даже придется ползти так, как тогда они ползли по грязи до острова. Что угодно, - лишь бы вырваться! Перед отходом Мирон бросил в костер все запасенные дрова. - Пусть горит. А вдруг придется вернуться? Идти было невесело: земля мокрая, с деревьев капает после ночного дождя. Заденет передний какую-либо ветку плечом - задний кричит, что его облило. Обувь промокла сразу, а после постепенно промокла и одежда. Пошли той же дорогой, что и первый раз, - вдоль берега. Но самочувствие было хуже, чем тогда. Тогда сразу было видно, что впереди вода, значит, и соваться нечего. А те