места, куда они входили вместе с Лембом, не знаю уж почему... Проходит несколько дней, Джордж умирает, его хоронят. Потом все уезжают, оставив продукты и оружие на случай, если Лемб появится. Прежде чем покинуть остров, Фокс снимает блок и, вбив в него гвозди, намечает ими нечто вроде плана. За исходную точку он выбирает высокий дуб, стоящий на пригорке в северной части острова, куда они причалили, бросив якорь. Он укрепляет блок на крепком суку. Привязав его, замечает под деревом яму и сразу же связывает ее с тем входом, который обнаружили они с Лембом. -- Кто знает, -- прервал меня Брэггс. -- Может, этот несчастный пират хотел рыть в том месте, искать, узнать... Но ему надо было двигаться дальше, и он уехал, унося с собой ужасные воспоминания. Уехал со своей отчаявшейся компанией навстречу смерти... -- Профессор поднял глаза сначала на меня, потом на Спленнервиля. -- Его поймали под Рождество в южной части Атлантики и повесили пару месяцев спустя, -- добавил он каким-то странным суровым голосом. Последовало долгое молчание. Брэггс встал и прошелся вдоль огромного окна. Потом заключил: -- Итак, вероятно, на острове Оук все и в самом деле происходило примерно так, как рассказывали вы, Мартин. Случайно обнаружили какой-то вход, в него и спустились куда-то вниз, открыли дверь... Все это, однако, -- добавил он, поворачиваясь к нам, -- кажется вполне естественным. Мы с вами тоже ничуть не удивились бы, обнаружив на пустынном острове какой-то подземный ход, дверь... А вот то, что его испугало, -- камень... -- Это верно, -- согласился я, -- камень, который обжог ему руку... -- Вот это и странно, -- вставил Спленнервиль, подливая себе виски. Брэггс хладнокровно согласился. -- Очень странно. Тем более, что камень обжег его не мгновенно. Ричард Фокс поднял его и некоторое держал в руке, прежде чем почувствовал боль. -- Я другого не понимаю, -- сказал Спленнервиль, -- какого дьявола пирату понадобилось брать этот камень? Что он с ним намерен был делать, зачем он ему понадобился? -- Может быть, -- предположил Брэггс, -- камень выглядел не совсем обычно, чем и привлек к себе внимание, а может, Фокс поднял его, чтобы раздавить, скажем, паука, а может, вообще без всякой причины. Многое делается иной раз без всякого смысла. -- Как бы то ни было, он при этом страшно перетрусил, насколько я понял, если подумал даже о каком-то злом духе! -- А о чем еще он мог подумать, по-вашему, господин Спленнервиль? -- поинтересовался Брэггс. Спленнервиль вспыхнул: -- По-моему? Вот еще! Откуда мне знать! И не смотрите на меня так, профессор! Черт побери, откуда же мне это знать! -- Тут есть только одно объяснение, господин ль, -- сказал Брэггс, направляясь к нему и держа руки за спиной. -- Я не вижу никаких других. ЭТОТ КАМЕНЬ БЫЛ РАДИОАКТИВНЫМ. Спленнервиль отпивал в этот момент из своего стакана виски и от неожиданности едва не поперхнулся: -- Что? -- вскричал он, вскакивая с места. -- Радиоактивный камень? -- Я в этом не сомневаюсь, -- спокойно ответил Брэггс. Он повернулся и внимательно посмотрел на нас. -- Ожог, полученный Ричардом Фоксом, был вызван радиоактивным облучением. -- Ладно, профессор -- снисходительно, примиряющим тоном сказал Спленнервиль, -- радиоактивный камень в 1701 году!.. Не станете же вы уверять, будто в той дыре валялись куски урана! -- Урана? Я не говорил, что это был уран. Но я сказал вам, что Ричард Фокс получил радиоактивное облучение. Уверенность, господин Спленнервиль, у любого ученого всегда зиждется на доказательстве. Тут поднялся с кресла и я. Мне тоже показалось, что профессор несколько перегнул палку. -- Вы сказали -- доказательство? -- переспросил я. Брэггс внимательно посмотрел на меня, хотел было ответить, но передумал. Он быстро прошел к своему креслу, где лежал его портфель, открыл его, извлек несколько страниц и протянул их мне со словами: -- Вот тут есть свидетельство профессора Де Ла Крус, сотрудника кафедры ядерной физики Мадридского университета. Профессор Де Ла Крус приехал со мной в Симансак, исследовал с помощью своих приборов лист бумаги, написанный Ричардом Фоксом, и выявил слабую радиоактивность: облученная рука корсара передала бумаге лучи, поразившие его. Возможно, считает профессор Де Ла Крус, лучи омикрон. -- Омикрон? -- в один голос воскликнули мы со Сплеинервилем. -- Омикрон, -- спокойно подтвердил профессор Брэггс. -- Это все равно, что он потрогал камень, облученный взрывом водородной супербомбы. Спленнервиль довольно быстро пришел в себя. Он направился к письменному столу, взял трубку и принялся энергично вытряхивать из нее пепел. Затем, набивая табак, спросил: -- Надеюсь, вы не шутите, профессор? И профессор Де Ла Крус действительно существует, не так ли? -- Существует. Более того, сейчас профессор нахоходится как раз здесь, в Нью-Йорке, на конгрессе. -- Неплохо, неплохо, -- продолжал Спленнервиль, -- выходит, два несчастных пирата пострадали от энергии еще за двести пятьдесят лет до Хиросимы... Все это чертовски интересно, не так ли, Мартин? -- Конечно, -- подтвердил я. -- Но я еще не знаю, профессор, -- продолжал Спленнервиль, -- каков же ваш план. Поэтому вернемся, если вы не возражаете, к началу. Вы говорили, что собираетесь добраться до дна колодца. Как вы думаете найти этот проход? Блок исчез, так что указания вашего документа ничего не дают. Так как же? Если проходи, найденный двумя пиратами, не что как один из каналов, -- а это мне кажется вполне вероятным, то как вы его найдете? Вы не считаете, -- продолжал Спленнервиль, набивая трубку, -- что нужно копать, бурить и производить другие подобные работы? На поиски этих каналов за сто семьдесят лет было истрачено около двух миллионов долларов. Как же вы собираетесь найти их, не затратив на это ни цента? Брэггс улыбнулся: -- С помощью, профессора Де Ла Крус и прибора его изобретения -- это великолепно усовершенствованный счетчик Гейгера. Если радиация, которая обожгла руку Ричарда Фокса, оставила след на листе бумаги, она, несомненно, намного сильнее там, где находится камень, не так ли? И вы правы, скорее всего это будет один из каналов, по которому колодец заполняется водой. -- Ну, что вы, профессор! -- воскликнул Спленнервиль. -- Люди, искавшие этот канал, обследовали остров Оук метр за метром, пядь за пядью. Вот Мартам был там, все видел, и говорит, что остров так вспахали за это время, что больно смотреть. Если этот вход действительно находится так близко, что его можно обнаружить без всяких инструментов, то за сто семьдесят лет его давно бы уже открыли. Я взглянул на Брэггса. Вопрос Спленнервиля был категоричным. Не найди наш уважаемый профессор истории точного и убедительного ответа, он предстал бы перед нами пустым фантазером... Ответ Брэггса был, разумеется, и точным, и убедительным. Слегка улыбнувшись, он сказал: -- Сто семьдесят лет, господин Спленнервиль? Да, конечно, речь идет о довольно длительном периоде, и я уверен, что, располагая таким количеством времени, рано или поздно кто-то мог бы найти этот вход в туннель или канал, который обнаружили Фокс и Лемб... Но на самом деле, -- продолжал он, немного помолчав, -- на самом деле времени у всех этих искателей, было гораздо меньше. С того далекого 7 ноября 1701 года по сие время, господин Спленнервиль, вход в канал был виден всего лишь девять дней. И девяти дней за два с половиной столетия, -- спокойно заключил он, -- конечно же слишком мало, чтобы повезло, вернее, не повезло кому-то еще. Глава 4. ПРОФЕССОР ДЕ ЛА КРУС -- Слишком мало, это верно, -- согласился Спленнервиль, кладя трубку. -- Но я думаю, профессор, вы наверняка можете объяснить, почему? -- У меня предельно убедительное объяснение. -- Прилив и отлив? -- поинтересовался я. Брэггс посмотрел на меня, сняв очки. -- Совершенно верно, -- согласился он. -- Я тоже поначалу исходил из этого предположения. Вода уходит в положенное ей время и открывает берег, какой-то вход.... Но не слишком ли это просто, как вы считаете. Мартин? -- Пожалуй. -- Приливы и отливы сами по себе ничего не объясняют. Море наступает на берег и отступает от него с каждой лунной фазой, движение воды обусловлено положением Солнца и Земли... Эти моменты повторяются с определенной регулярностью и частотой. -- Это верно, -- согласился Спленнервиль, -- два раза в день. Брэггс подтвердил: -- Правильно. В таком случае вход был бы даже чересчур видим, и за сто семьдесят лет кто-нибудь непременно его заприметил бы. 7 ноября 1701 года лунная фаза была три четверти, и Солнце находилось под прямым углом к Земле, а Луна... Это идеальное положение, -- продолжал он после некоторой паузы, -- для взаимной нейтрализации, то есть отлив очень сильный. Но и это происходит тоже довольно часто -- два раза в месяц. Проблема, -- продолжал Брэггс, направляясь к своему креслу и садясь на его ручку, -- была, следовательно, в другом... Надо было понять, чем отличался обычный отлив от отлива, который был 7 ноября 1701 года. Я начал просматривать старинные лунные календари и всякие другие давно запылившиеся численники, чтобы сопоставить фазы Луны, Солнца... а также планет. Потом стал изучать этот район Атлантического океана... -- Извините, профессор, -- прервал его Спленнервиль, морща лоб, -- мне кажется, вы говорили, что никогда не были на острове Оук. -- Не был, -- ответил Брэггс. -- Я исследовал океан, сидя в своем университетском кабинете. В нем было так много океанографических карт, что некоторые коллеги даже подшучивали надо мной... Могу утверждать, -- добавил он, мягко улыбаясь, -- что знаю дно Атлантического океана лучше многих моряков. Я консультировался также у специалистов по океанологии, которым известно все о приливах и отливах. Однако 7 ноября 1701 года по-прежнему оставался в этом отношении самым рядовым днем, ничем не отличающимся от сотен других. Мои поиски не дали никаких результатов. Как это нередко бывает, -- продолжал профессор, -- ответ на мой вопрос мне принесли случайности. -- И первая, -- заметил я, воспользовавшись некоторой паузой, -- это страница, которую вы обнаружили в архиве в Симансаке. А как выглядела вторая случайность, профессор? Брэггс улыбнулся: -- Вторая предстала передо мной в обличье трески. -- В виде чего? -- удивился Спленнервиль. -- Трески? -- Да, это была несчастная треска, чучело которой я увидел в большой витрине в Морском музее в Оксфорде, куда пришел проконсультироваться. Я поинтересовался у директора музея, чем таким особенным отличается этот экземпляр обыкновенной трески, что заслужил отдельную витрину. "Ничем, -- ответил директор, -- просто ее выловили у побережья Техаса. Поэтому она и находится в музее. Обычно треска никогда не опускается южнее определенной широты. Встретить ее в этих водах -- -- случай редчайший..." Этот факт, -- продолжал Брэггс, -- меня, разумеется нисколько не заинтересовал, но, я все же заметил: "Какой же огромный путь она проделала!" и хотел было сменить тему разговора, как вдруг директор сказал: "Она проделала его не самостоятельно. Ей помог отлив Хальмера"; -- Отлив Хальмера? -- проворчал Спленнервиль. -- Профессор ответил не сразу. Он поднялся с кресла, неторопливо пересек комнату по мягкому ковру и остановился у большой географической карты мира, висевшей на стене. Он провел своим тонким указательным пальцем черту возле самого Северного полюса и объяснил: -- Этот отлив начинается примерно вот здесь. У очень длительные и поразительно регулярные интервалы. Никому еще не удавалось объяснить, какая сила приводит его в движение. Так же, впрочем, как и другие приливы и отливы. Этот отлив распространяется вот на такую зону океана, -- и профессор очертил пальцем большую окружность с севера на юг, -- и гаснет, как только попадает в теплые воды. Это явление не влечет каких-либо особых последствий и отмечается весьма редко, потому и изучено очень мало, я бы даже сказал, вообще осталось без внимания. Вот почему, -- заключил он, -- я так медлил с ответом. Брэггс умолк, а мы, подойдя к карте, стояли недвижно, слушая, как громко тикает маятник величественных напольных часов, стоявших в углу. Потом Спленнервиль осторожно спросил: -- Отлив Хальмера, профессор, отмечался 7 ноября 1701 года, не так ли? Брэггс молча кивнул, и Спленнервиль продолжал: -- Выходит, из-за того, что Солнце, Земля и Луна находились в каком-то особом положении относительно друг друга, отлив этот и был таким сильным, что обнаружился вход... -- Спленнервиль умолк. Он стоял, огромный, недвижный, посреди кабинета, опустив руки в карманы. Наморщив лоб, он подошел к столу, разжег свою трубку и принялся энергично пыхтеть ею. Брэггс достал из кармана платок и протер лоб. Он вдруг показался мне слабым и усталым. -- Профессор, -- сказал я, -- отлив Хальмера отмечается.... -- Каждые двадцать девять лет, Мартин, четыре месяца и двадцать четыре дня. Он зафиксирован в 1758 и 1788 годах, за несколько лет до того, как Мак-Гиннес нашел блок Ричарда Фокса, а потом в 1817 году и в 1845-м. В нашем веке вход в галерею или туннель, как хотите, был открыт в 1905 и в 1937 годах и вновь откроется... -- Он помолчал, и мы со Спленнервилем замерли в ожидании его слов. Профессор посмотрел на нас, помолчал еще какое-то время и наконец произнес: -- Через семнадцать дней. Немногим более чем через две недели вход откроется, чтобы закрыться до 1995 года. -- Черт побери! -- вскричал Спленнервиль, опуская трубку и вытряхивая на стол пепел и горящий табак. -- Семнадцать дней! Но это же чертовски мало, профессор! Какого дьявола вы не приехали сюда раньше? -- Я приехал, -- сухо ответил Брэггс, -- как только закончил свои расчеты. Позавчера я еще ни в чем не был уверен. Судьба, -- добавил он вдруг тихо и устало, -- неожиданно поставила меня перед странным выбором и предлагает сделать его немедленно -- да или нет. Но я, -- продолжал он, глядя куда-то вдаль и мягко улыбаясь, -- не считаю все это шуткой. Нет, это вполне честный и прямой вопрос -- да или нет? Наступила тишина. И я почувствовал, как во мне разгорается невероятное любопытство и неодолимое желание узнать тайну колодца. Я понял вдруг истинный смысл мною же самим написанных слов: загадка острова Оук -- это вызов, брошенный людям. Да, да! Человек, который придумал этот колодец и построил его, призвал на его защиту не только землю, дерево, цемент, газ, удушивший Роберта Ресталла, радиоактивный камень, обжегший испуганного Ричарда Фокса, но и сами таинственные и неодолимые силы природы: Солнце, Луну, этот почти неизведанный и невероятный отлив, возникавший на севере Атлантического океана и неудержимо увлекавший его воды на юг. Это был вызов, шедший из веков. А ведь еще совеем недавно я пытался убедить Спленнервиля, что больше нет никакого смысла заниматься этим Оуком. Теперь же я ни за что на свете не отказался бы от попытки опуститься на дно колодца и потому ответил профессору так, как того требовали мой разум и совесть: -- Да! Конечно же, да! -- Я не хочу, разумеется, ставить вам ультиматум, -- произнес Брэггс, старательно собирая свои бумаги, -- но мне нужен ваш ответ не позднее чем через три часа. Итак, интересует вас мой план или нет? Если да, буду счастлив. В противном случае... -- Противного случая не будет, профессор, -- прервал его Спленнервиль, решительным жестом ставя точку. -- Эта история меня интересует, и Мартин готов отправиться с вами. Не так ли, Мартин? --Конечно. Брэггс взглянул на Спленнервиля, потом на меня. Он улыбнулся несколько грустно и произнес: -- Как я уже сказался счастлив. В тот же вечер около восьми часов я приехал к Спленнервилю домой. Мы ждали Брэггса и профессора Де Ла Крус, чтобы поужинать вместе и принять окончательное решение. Дег, фотограф, присев на краешек кресла, грыз соленый миндаль, беря его из вазочки на столе. Застенчивый по натуре, он явно стеснялся и потому, оказываясь в гостях у Спленнервиля, был обычно весьма молчалив. Я предложил ему: -- Ешь, Дег, пока есть возможность! Он положил в рот еще одну миндалинку и смущенно, не поднимая на меня глаз, переспросил: -- Пока есть возможность? Тут подошел Спленнервиль и рявкнул: -- В чем дело, черт побери? Тебе не нравится мой миндаль? Молодой человек покраснел, и его огромные оттопыренные уши, казалось, засветились, словно неоновая реклама: -- Да нет, -- ответил он, -- очень нравится. Но Мартин сказал... -- Я слышал, что он сказал, черт побери! Ешь, пока есть возможность! Ешь, Дег, потому что на дне колодца тебе не приготовлено никаких лакомств! Ты ведь именно это имел в виду, Мартин? Я возразил: -- Нет, я хотел сказать, что скоро придут Брэггс и этот испанец Де Ла Крус. Если Дег так стесняется нас, что же с ним будет, когда придут оба профессора! -- Да, да! -- согласился Снленнервиль и добавил: -- Де Ла Крус! Что за имя! Интересно, каким ты его себе представляешь, Мартин? -- Ну, ядерные физики все немножко похожи друг на друга. Высокий, лысый, с массивным выдающимся вперед лбом, как у марсианина, и... -- Я умолк, потому что в этот момент вошел слуга-негр и доложил: -- Профессор Брэггс и профессор Де Ла Крус, господин Спленнервиль. -- Вот и хорошо. Проси. -- И Спленнервиль направился к дверям. У Дега, которому с его места видна была соседняя комната, вдруг округлились глаза, он покраснел и быстро встал: -- Нет, это не марсианин, Мартин, -- шепнул он мне. Я тоже поднялся с кресла, и когда Брэггс и Де Ла Курс вошли в гостиную, обомлел от изумления. -- Эта история с колодцем, -- пробормотал я, -- похоже, полна неожиданностей... Профессор Де Ла Крус шел навстречу Спленнервилю и улыбался. Это была красивая девушка с медно-рыжими волосами. Глава 5. СТИВЕН СТЕНДИЛК Они приблизились к нам. Брэггс, как всегда, с грустной и чуть насмешливой улыбкой приветствовал нас. -- Добрый вечер, господа, -- сказал он, -- позвольте представить профессора Линду Де Ла Крус. Она спустится с нами на дно колодца. Протягивая нам руку, девушка не улыбалась, а внимательно слушала профессора, называвшего наши имена. Я почувствовал нечто вроде горькой обиды на Брэггса. И когда пожал тонкую руку в черной кружевной перчатке, отрезал: -- Нет. Она, конечно, сразу же поняла, что я имею в виду, и в глазах ее вспыхнула тревога. Но прежде чем она успела открыть рот, Спленнервиль пригласил: -- Прошу, господа, прошу... Пройдемте в гостиную. Оттуда видна река... Пока мы направлялись в гостиную, он тихо спросил меня: -- Что значит это "нет", Мартин? Я ответил ему лишь тогда, когда мы расположились в больших мягких креслах перед необъятным окном. Гигантские небоскребы Манхеттена сверкали огнями в вечернем мраке, ярко освещенные суда медленно скользили по темной воде. Я объяснил: -- "Нет" профессору Де Ла Крус. -- И посмотрел на девушку. -- Мне кажется, ей придется довольствоваться местом у колодца. Мы не сможем взять ее с собой вниз. Мои слова заметно смутили всех. Никто не возразил, но я был уверен, что кроме Бреггса, все согласны со мной. Я заметил, как губы девушки дрогнули, но длилось это лишь мгновение. -- Извините, господа, -- снова заговорил я, -- но речь идет о том, чтобы спуститься под землю, в какое-то совершенно неведомое и опасное место... И никому не известно, сколько времени будет открыт этот вход туда... -- В течение часа, полутора часов... -- остановил меня явно недовольный моими возражениями Брэггс. Но я продолжал: -- Час или полтора... Все равно придется очень спешить, бежать, если хотим выбраться на поверхность. Короче, предприятие это, безусловно, опасное и, насколько можно предвидеть, окажется невероятно трудным... -- Я снова посмотрел на девушку. -- Извините, -- заключил я. -- Хотите напугать меня, господин Купер? -- спросила она, сверкнув своими огромными глазами из-под медно-рыжей челки. -- Ничуть, но... -- Я не боюсь, -- прервала она меня, -- я отлично знаю, о чем идет речь, и сама вызвалась участвовать в экспедиции. Я очень сильная, господин Купер, -- добавила она, -- мои предки... -- Профессор, ваши предки тут ни при чем, -- начал было я, -- дело в том... Теперь мне не дал договорить Брэггс. -- В нашей экспедиции, -- твердо сказал он, -- профессор Де Ла Крус как раз один из самых важных участников. -- Не сомневаюсь в этом. Профессор Де Ла Крус может подсказать место входа в туннель, ведущий к колодцу, и подождать нашего возвращения наверху. -- Возможно, я так и сделаю, господин Купер, -- воскликнула девушка, -- если испугаюсь или передумаю. Я не фанатичка, знаете ли... -- Профессор, -- обратился Брэггс к девушке, -- господин Купер имел в виду... -- Черт возьми! -- воскликнул Спленнервиль, подкатывая к нам столик на колесиках, уставленный бутылками. -- Что за церемонии? Почему вы все еще величаете мисс Де Ла Крус профессором? Мы ожидали встретить лысого ученого мужа с выпуклым, как у марсианина, лбом! Линда, -- продолжал он, наполняя бокалы, -- по-испански означает красивая. Черт побери, Мартин и мистер Брэггс, неужели вы не можете называть ее просто мисс Линда? Что же касается этой проблемы, то мы еще вернемся к ней. Не стоит сейчас обсуждать ее. Давайте выпьем коктейль, черт возьми, а потом отправимся ужинать. Перед нами возвышался огромный сливочный торт, и мы уже собирались отдать ему должное, как официант вручил Спленнервилю конверт. От вскрыл его, прочел письмо и сообщил: -- Это телекс от корреспондента нашей газеты в Галифаксе, в столице Новой Шотландии. Я просил его собрать сведения об острове Оук, -- продолжал редактор, размахивая листком. -- Он пишет, что после смерти Ресталла остров сделался местом паломничества множества туристов, особенно по субботам и воскресеньям. Но теперь там, похоже, никого нет. Несчастная семья Ресталла покинула его... Это, впрочем, не означает, что там теперь пустыня. -- Жаль! -- воскликнул Брэггс. Спленнервиль пожал плечами: -- Постараемся не привлекать внимания, -- сказал он, -- отправимся туда туристами, на яхте... Я распорядился, чтобы "Монитор" сразу же снялся с якоря. Через несколько дней вы встретитесь с ним в Галифаксе. "Монитор" -- личная яхта Спленнервиля. Я спросил: -- Значит, вы тоже, шеф, примете участие в этой игре? Он многозначительно посмотрел на меня: -- Кто знает, Мартин! Кто знает! Мне надо отдохнуть немного, и это, возможно, самый подходящий случай. Естественно, -- продолжал он, -- я не полезу в колодец. Мне там делать нечего. Эти игры не для меня. Как вы считаете, мисс Линда, можем мы с вами подождать их на берегу? Линда, до сих пор слушавшая его с легкой улыбкой, нахмурилась: -- Разве вы не сказали, господин Спленнервиль, что эту проблему еще предстоит обсудить? Почему бы нам не поговорить сейчас о более важном -- об экипировке, например? -- Да, да, экипировка. Я считаю... -- Господин Спленнервиль, -- прервал его Брэггс, доставая из кармана лист бумаги, -- я приготовил список всего, что необходимо. Вот, посмотрите. Спленнервиль взглянул на бумагу и, усмехнувшись, протянул ее мне. Четким, аккуратным почерком профессор Брэггс перечислил очень немногие необходимые, по его мнению, вещи: специальные противорадиационные костюмы, электрические фонари, лопаты, ломы, длинный канат. -- Канат, -- объяснил он, -- понадобится, чтобы вытащить на поверхность -- Что? Сокровище? -- смеясь, перебил его Спленнервиль. -- Кому мы поручим это дело, Мартин? -- Есть один надежный человек, шеф. Спленнервиль указал на телефон: -- Так позвони ему. Я направился к телефону. Брэггс остановил меня: -- А что? Вы считаете мой список неполным? Чего-то в нем, возможно, недостает, но обсудив -- Профессор, -- сказал я, -- об экипировке позаботится мой друг. Мой старый армейский товарищ. Мы вместе воевали в Корее, он готовил экипировку для командос... Это человек, -- убежденно добавил я, -- которого отличают одновременно два редких свойства: воображение и практическая сметка. Мы можем положиться на него. -- Но я надеюсь, вы не собираетесь брать его с собой? -- встревожился Брэггс. -- Экспедиция укомплектована. Профессор Де Ла Крус, то есть мисс Линда, займется научной частью, я -- археологическими находками, вы, Мартин, будете, так сказать, руководителем, а господин Даггертон станет фотографировать все, что возможно. Зачем нам еще кто-то? Впрочем, -- добавил он, -- если есть возможность, то я бы предложил доктора Хольсштейна, молодого геолога, который... -- Который, -- прервал я его, -- не сумеет исправить вышедший из строя кислородный прибор. Нет, профессор, позвольте уж решать мне. Илк нужен нам. Он, -- пояснил я, набирая номер телефона, -- самый дельный и самый молчаливый человек, какого я когда-либо встречал. С ним мы как за каменной. Сейчас я вам это докажу. Они смотрели на меня, явно заинтригованные. Гудок прозвучал в трубке два или три раза, потом донесся мужской голос: -- Стивен Стендилк. -- Привет, Илк. Это я, Мартин Купер. -- А, лейтенант! -- Послушай, Илк, ты в курсе истории с островом Оук, с этим колодцем, я хочу сказать? -- Нет. -- Неважно. Мне надо бы поговорить с тобой об этом и немедленно, если возможно. Я у Спленнервиля, дом 32, 57-я стрит. Можешь приехать, скажем, через час? -- Да. -- Отлично, Илк! Жду тебя! Я положил трубку. Спленнервиль воскликнул: -- Все ясно! Я слышал, Мартин. Ты прав. С таким не пропадешь. Илк появился в библиотеке, куда мы перешли после ужина, ровно через час. На нем были узкие брюки, слегка потертые в коленях, и старая кожаная куртка. Он казался более худым, чем прежде, зато стали как будто еще шире. Илк задержался на мгновение в дверях и направился ко мне своей раскачивающейся походкой, слегка наклонив голову. Волосы его были очень коротко подстрижены, почти что сбриты, и лицо индейца с твердо очерченными скулами походило на бронзовую маску античного воина. Я пожал ему руку. -- Рад видеть тебя, Илк, -- и, обратившись к остальным, сказал: -- Господа, это Стивен Стендилк. Хаймукта из племени Кроус. Его имя означает Неторопливый Лось. Но мы будем Называть его просто Илк. Я представил ему собравшихся, и он цепким взглядом окинул каждого. -- Садись, Илк, и послушай меня. Я подробно рассказал ему, в чем дело. А закончив, спросил: -- Хочешь поехать с нами, Илк? Черные, как уголь, глаза Стендилка заблестели от радости. В его душе вспыхнула -- я в этом не сомневался -- жажда приключений. Он коротко кивнул. -- Хорошо, -- заключил я в полной тишине, пока все внимательно разглядывали индейца, -- тогда сразу же принимайся за дело, Илк! Нам нужно экипироваться. И у тебя на это... всего три дня! Илк опять взглянул на меня, его суровые губы неожиданно растянулись в улыбке. И он опять коротко кивнул. -- И чтобы все было в самом лучшем виде! -- добавил Спленнервиль. -- Это необходимо для престижа моей газеты. -- Да. Илк поклонился всем и удалился, оставив своих новых знакомых в некоторой растерянности. Профессор Брэггс пробормотал: -- Господа, сколько же слов мы тратим понапрасну каждый день! Илк был пунктуален. Через три дня превосходная экипировка уже находилась на борту "Монитора", который сразу же отправился в Галифакс под командой самого Спленнервиля. Мы же, я хочу сказать -- профессор Брэггс, Линда, Дег, Илк и я -- через неделю вылетели самолетом. Когда четырехмоторный лайнер поднялся со взлетной полосы аэропорта "Кеннеди", у меня внезапно возникло ощущение, будто что-то завершилось, подводится какая-то черта -- я словно оторвался от чего-то, нет, не от места, где жил, не от земли, а от времени, нашего времени. Глава 6. ОСТРОВ ОУК "Монитор" накренился от внезапного порыва ветра, пенистая волна прошлась по палубе, плотный туман неожиданно развеялся, и остров Оук открылся перед нами в бурном просторе океана. Мы молча смотрели на него. Все, что происходило до сих пор -- перелет из Нью-Йорка, плавание вдоль изрезанных берегов Новой Шотландии, переход на восточное побережье -- все это было лишь прологом. История начиналась вот сейчас, в этот момент. Во мне зашевелилось какое-то смутное беспокойство, и я постарался приглушить его. Сленнервиль горой возвышался над небольшим штурвалом, держа во рту погасшую трубку. -- Вот и дошли!-- провозгласил он, и я уловил в его голосе гордость человека, проведшего свое судно через опасные рифы к намеченной цели. -- Пожалуйте на свой остров, профессор! Брэггс повернул к капитану свое укрытое капюшоном, мокрое от морской воды лицо, казавшееся тонким и прозрачным, и с удовольствием произнес: -- Мой остров. Спленнервиль подозвал одного из матросов и передал ему штурвал. -- Держи с подветренной стороны! -- приказал он. Мы спустились в каюту, тесную и теплую, именовавшуюся кают-компанией. Спленнервиль пыхтя разжег свою трубку и неожиданно заявил: -- Я не сойду на берег. Я руковожу газетой, а не занимаюсь журналистикой. Для меня это путешествие и в самом деле только отдых. Что вы на это скажете, профессор? -- Согласно расчетам, которые я сделал, -- ответил Брэггс, -- самый низкий уровень отлива будет завтра утром примерно между пятью и шестью часами... Спленнервиль вопросительно посмотрел на меня. -- Мы сойдем на берег, -- сказал я, -- в северной части острова, там, где когда-то высадился Мак-Гиннес. Может, кого-нибудь обнаружим там... -- Сейчас на острове никого нет, -- прервал меня Спленнервиль. -- Мне подтвердили это по радио из Честера. Бурное море, похоже, не пускает сюда праздных искателей приключений. Так что вперед, Мартин! -- Мы, конечно, обследуем остров и попытаемся найти вход в туннель. Когда найдем, вы сразу же подойдете на "Мониторе", и мы заберем экипировку. Индеец кивнул. Я продолжал: -- Мы должны найти этот вход еще сегодня вечером, чтобы проникнуть в него, как только спадет вода. Придется ночевать на берегу. -- Думаю, -- заключил я, -- мне больше нечего добавить. Наступило молчание. Первой его нарушила Линда. -- Пойду возьму свой прибор, -- сказала она и вышла из каюты. "Монитор" подошел к северной части бело-зеленого острова и встал на якорь метрах в двадцати от берега. Мы спустили на воду надувную резиновую лодку. Спленнервиль, стоя на борту яхты, хмуро наблюдал за нами. В серой предутренней мгле с земли долетал лишь горьковатый запах мокрой травы и грязи. Мы направились к небольшому причалу, к которому для смягчения ударов были привязаны старые шины. Волны нервно накатывали на узкий песчаный берег, белый от ракушек и гальки. Несколько чаек с криком пролетели мимо, к темной чаще леса, откуда доносился картавый гомон морских птиц. Мы продвигались к острову, ничего больше не обсуждая, Я первым спрыгнул на берег. Сразу же за причалом оказалась небольшая асфальтовая площадка, покрытая лужами. Кое-где виднелись остатки изгороди. В пожелтевших листьях кустарника пряталась деревянная будка. Видимо, именно тут выходил из воды электрокабель, уложенный в 1936 году. Немного поодаль возвышалось нечто вроде деревянной башенки, над которой мотался рваный рукав -- словно старое забытое знамя над давно покинутым полем битвы. Мы молча зашагали по узкой грязной тропинке, сохранившей местами куски асфальта. Несомненно, мы шли той же самой дорогой, которая привела Мак-Гинеса к дубу с подвешенным на его суку блоком. Но высокого, мощного дуба мы не увидели. Алчные кладоискатели, пытаясь проникнуть в колодец, за последние полвека основательно изуродовали и опустошили остров, некогда цветущий рай для животных. На месте дерева оказалась какая-то сторожка из полусгнившего теса. Некоторые доски, державшиеся на одном лишь ржавом гвозде, скрипели и шатались под порывами ветра. Вдруг мы остановились -- перед нами предстал барак, в котором, несомненно, жил со своей семьей Роберт Ресталл, последний искатель пиратских сокровищ. Проржавевшая от дождей и снега жестяная крыша, со временем не вы выдержала и провалилась, обнажив утыканные старыми гвоздями балки. Ветер укрыл ободранный скелет дома легким слоем песка. Я заглянул в окно с тонкими матовыми стеклами. Пустая комната тоже была засыпана песком. На полке в углу валялась небольшая розовая кукла. Конечно же, это была игрушка дочери Роберта Ресталла. Она лежала без одной руки и, казалось, пристально смотрела огромными голубыми глазами на пригорок, где находился колодец, словно тоже слышала могучий призыв, сулящий богатство неизвестности. -- Бедные люди! -- по-испански тихо произнесла Линда у меня за спиной. Я обернулся к девушке. Она была очень бледна. -- Да, -- сказал я, -- здесь жили очень бедные люди... -- и тотчас же осекся. Невозможно было говорить что-либо еще в этой юдоли безнадежной нищеты. Я кивнул и, указывая вперед, двинулся дальше, остальные последовали за мной. Мы прошли еще немного и оказались у края колодца. Это был широкий кратер, заполненный грязной зеленоватой жижей. Мы остановились. Слышно было только, как скрипели раскачиваемые ветром доски. И где-то далеко надрывно горланили чайки. Некоторое время все молчали. Потом Брэггс произнес: -- Эта грязь... -- и умолк. Я увидел, как он вздрогнул при звуке собственных слов. Я знал, что он хотел сказать, и закончил его мысль: -- Эта грязь, -- громко заговорил я, нарушая трепетное волнение, охватившее нас, -- покоится тут вот уже полтора столетия, с того самого утра, как колодец заполнился водой. С того дня и начались разные беды. Но мы пришли сюда не для того, чтобы отметить печальный юбилей или позволить себя испугать... Мы должны сделать свою работу, и мы сделаем ее, Дег, -- приказал я, -- сфотографируй все это. Мисс Линда, не хотите ли приняться за дело? Прошу вас! Мои товарищи посмотрели на меня с изумлением, едва ли не с обидой, но всем, похоже, стало немного легче. Пока Дег делал первые снимки, Линда открыла кожаную сумку, висевшую на плече, и достала из нее небольшой прибор, похожий на транзисторный приемник. Девушка направила прибор в сторону колодца и нажала кнопку. Послышалось негромкое тиканье. Мы все внимательно смотрели на нее. Она скривила губы и, взглянув на нас, объявила: -- Легкие следы лучей дельта. -- Тогда идемте на берег, -- предложил я. -- Раз речь идет о туннеле, через который поступает вода в колодец во время отлива, то давайте не медля искать это место. Мы не имеем права терять время. Дег поспешил вперед, чтобы сделать снимки. Мы вдруг увидели, как он споткнулся и упал. До нас донесся металлический лязг. -- Дег! -- крикнул я, и мы поспешили к нему, но он уже поднялся. -- Проклятье! -- воскликнул он. -- Именно тут это должно было произойти. Оказывается, он упал в яму, заваленную металлоломом и мусором. Никто из нас даже не улыбнулся. Мы двинулись дальше на север. На песке не было видно никаких следов, лишь кое-где встречались прогалинки зеленой и желтоватой травы. Спустя какое-то время мы увидели еще одну сторожку и под нею колодец, в котором нашел смерть Роберт Ресталл и трое его отчаявшихся товарищей. Из длинной железной трубы, торчащей в гранитной скале, с легким плеском лилась, устремляясь к колодцу, вода. Недалеко стоял джип, мотор которого служил, очевидно, генератором электричества, рядом лежало несколько канистр из-под бензина. Илк наклонился, поднял резиновый сапог и перевернул его. Он был полон воды. Неподалеку валялась почти засыпанная песком старая кожаная куртка. Мы осмотрели колодец. Он был глубиной метров в десять и медленно заполнялся водой. Внизу виднелись балки. Именно там погибли от внезапного выброса газа четыре человека. Казалось, тут ощущалось какое-то ледяное, смертоносное дыхание. Тот, кто прорыл этот колодец, защитил его с изощренной фантазией, с жестокой решимостью, на какую только был способен. Внезапно во мне родилось сильнейшее чувство протеста. Ну, что ж, если нам брошен вызов... -- Пошли, ребята, спустимся к берегу. Начнем оттуда! Мы не стали больше обращать внимания на окружающее нас -- на утесы, покрытые мхом и маленькими розовыми цветочками, на деревья, сгибающиеся от ветра, на могучие дубы. Мы двинулись вдоль берега, и Линда пристально следила за стрелками своего небольшого прибора. Мы уже два часа обследовали побережье. Профессор Брэггс с тревогой спросил: -- Опять ничего, мисс Линда? В его голосе звучал едва ли не страх. Девушка сжала губы и покачала головой: -- Легкие следы... Такой уровень радиоактивности можно обнаружить повсюду. -- Ну, а у тебя, Дег, как дела со снимками? --спросил я у фотографа. -- Я сделал немало хороших кадров. И должен признаться, -- добавил он, -- немного проголодался. Мы преодолели гряду скалистых камней, усыпанных ракушками, и прошли небольшой участок песчаного пляжа. Я помогал Линде перебираться по камням, на которых росли низенькие, ярко-зеленые сосны. Волнение усилилось. Море словно нападало на нас, время от времени обдавая колючими холодными брызгами. В одной из скал на берегу я заметил широкую расщелину, где вода бурлила и пенилась как-то особенно сильно. -- Посмотрите-ка сюда, мисс Линда, -- попросил я, -- а потом отправимся в другую сторону, чтобы... -- Мартин! -- перебила меня девушка. -- Идите сюда! Подбежав, я услышал, как громко -- словно большие напольные часы -- тикает приборчик в ее руке. Глава 7. НАКАНУНЕ Нам показалось, будто ветер внезапно утих и море успокоилось: мы слышали только ритмичное тиканье счетчика, суровое и настойчивое, словно голос, доносящийся из какого-то иного мира. Мы окружили Линду и, затаив дыхание, смотрели на ее маленький прибор, на котором то загоралась, то гасла желтая сигнальная лампочка, казавшаяся нам живым существом. Я спросил: -- Что все это значит? Есть радиация? Линда с трудом оторвала взгляд от прибора и посмотрела на меня. Мне показалось, она была испугана. -- Да, -- ответила она не совсем уверенно, -- лучи омикрона и... очень сильные. Смотрите! Стрелка указывает на отметку 32, это значит... -- Неважно, что это значит, мисс Линда, -- прервал я ее. -- Мы все равно в этом не разбираемся. Нам ясно только одно -- вход, видимо, здесь. Я посмотрел на широкую расщелину в скале. Оттуда из-под этого мрачного укрытия сквозь бурлящую воду какой-то таинственный голос вот уже Бог весть сколько веков шлет свой загадочный призыв. И все это время, вплоть до сегодняшнего пасмурного утра, он оставался не услышанным. Услышать зов предстояло нам -- услышать, понять и ответить. Наступило долгое молчание. Я понял, что все мои товарищи тоже страшно волнуются, предчувствуя непредвиденные испытания. Первым заговорил Брэггс. Он неуверенно шагнул по скользким камням, взглянул на бушующие у самых его ног волны и обратился к нам: -- Вы сказали "видимо", Мартин? Почему? Вы не уверены, что это... именно здесь? Я ответил не сразу. А прибор между тем настойчиво и равномерно тикал. -- Нет, профессор, -- пожал я плечами, -- у меня нет уверенности в этом. .Вполне возможно, что в каком-нибудь другом месте на побережье в ста метрах отсюда или в одной миле прибор мисс Линды обнаружит еще более сильные сигналы. Может быть, и напрасно, -- добавил я, -- но необходимо продолжить обследование. В это время ветер усилился, высокая волна накрыла всех с головой и рассыпалась в дюнах за нашими спинами. Брэггс невольно пригнулся. Потом он опять заговорил. По