Павел Андреевич Мисько. Новоселы -------------------- Павел Андреевич Мисько Новоселы --------------------------------------------------------------------- П.Мисько. Новоселы. - Мн.: Мастацкая лiтаратура, 1979 Перевод с белорусского автора OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 22 марта 2003 года --------------------------------------------------------------------- -------------------- или правдивая, иногда веселая, а иногда страшноватая книга о необыкновенном месяце в жизни Жени Мурашки Повесть --------------------------------------------------------------------- П.Мисько. Новоселы. - Мн.: Мастацкая лiтаратура, 1979 Перевод с белорусского автора OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 22 марта 2003 года --------------------------------------------------------------------- Эта книга о детях и для детей. О том, как нелегко быть маленьким. На каждом шагу обязательно что-нибудь случается, и только для взрослых все это мелочи, не стоящие внимания. И так вот попадаешь из истории в историю, а жизнь, как нарочно, подсовывает все новые испытания: расти, учись, умней. В будущем это ох как пригодится! Герои этой повести и учатся познавать себя, познавать людей, учатся дружить и отвечать за свои поступки, учатся мужеству. Эта книга также и для взрослых. Прочитают и задумаются о том, как ведут себя на глазах детей. Дети все видят, все понимают. И каждого, кто понимает их, старается помочь им на нелегкой дороге в жизнь, дети любят и уважают. Автор Для детей младшего школьного возраста СОДЕРЖАНИЕ Тренировка, каких свет не видел Путь далекий до квартиры... "Тигр" + "котенок" = Полкан Новоселы - народ веселый "Научи меня летать!" Мы идем в разведку Полкан с не своим голосом Есть ли хвост у боксера? Морские котики и морская кошка Дядя Левон трубит сбор "Мурашка, тебе не стыдно?" Кто родился в сорочке Галка на высоте Несчастливый червонец "Лошадиные силы" профессора Дервоеда "Эрпиды на планете Земля" "Провалиться на этом месте!" Я стерегу смерть Комбинат "Мы сами с усами" "А может, это сморчок!" "Раз, два, три - человечек, оживи!" Этот безумный, безумный день "П"... ТРЕНИРОВКА, КАКИХ СВЕТ НЕ ВИДЕЛ Мы переехали в новый дом, на новую улицу, в новый микрорайон. Правда, наш квартал не совсем новый. В нем просто не было одной улицы, нашей, чтоб замкнуть четырехугольник. Перебрались мы сюда три дня назад. Тогда вокруг дома стояло много грузовиков, а в тех грузовиках чего только не было! Шкафы, стулья, столы, кровати, вазоны, узлы с подушками, кошки, собаки... Самый первый, с кем я познакомился, был рыжий Вася. На него кричала из окна мать: - Ты куда девался, негодник? А я видел - куда: забрался в чужие вещи и рисовал чертиков на спине чужого шкафа. Черкнет - и выглянет воровато, черкнет - и выглянет. У Васи нос, как стручок перца - и красноватый, и острый. Подбородок маленький, как будто вдавили его в лицо. У нашего дома два подъезда, так вот Вася - из нашего крайнего подъезда. А есть еще не наш крайний подъезд. Там поселился Жора: плечи - во какие, лицо широченное, глаза узенькие, как у монгола. Люди еще наверх вещи тащили, а он - вниз. Снял с плеча низенький велосипед на толстых красных шинах, стал и жует булку. Вася сразу к, нему. - Дай! - протянул руку. Хотел прокатиться, а Жора ему огрызок булки сунул. Вася, конечно, взял, но тут же сказал: - Жора - обжора, толстяк - залез на чердак! Жора на это и бровью не повел, закинул ногу на седло и стоит. А Вася пристроился сзади, смотрит ему невинно в затылок и прокалывает осколком стекла покрышку. Правда, Жора скоро подобрел - дал и Васе прокатиться вокруг дома, и мне. Вася нарочно правил на самые большие ямы, на камни. Горевал: "Эх, лужу бы сюда!" В не нашем крайнем подъезде есть еще Павлушка-подушка и Сережка-кривоножка. Хотя Вася и обозвал так Павлушку, он никакая не подушка. Он выше меня, худющий и не умеет улыбаться. Я успел уже разузнать, что у него отца нет, есть только мать. Есть и маленький брат Генка, только я еще не видел его. Он в круглосуточном садике. А Сережка и правда кривоножка! Вася сказал ему: - Стань смирно, сдвинь ноги! Тот, чудак, и стал. А Вася - р-раз! - пролез между его ног, как циркач в цирке через обруч. Мы - "Ха-ха-ха!", а Сережа хлопает глазами. Чудак, сел бы Васе на спину, зажал ногами - пусть катает! А Сережа потом только побежал за Васей, после нашего хохота. Да разве поймаешь его! Меня Вася обозвал Жека-калека, хотя меня вовсе не Жека звать, а Женя. Ух, как мы разозлились на Васю за эти прозвища! У меня просто кулаки чесались, так и хотелось пустить их в ход. Но не будешь же драться в первый день. Что тогда люди подумают? Сережа пошел в первый класс, а я, Жора и Павлуша - во второй. Васю в первый класс не приняли - не хватило полтора месяца. Школа наша новенькая, как и наш дом. Она через два квартала от нашего дома. И пол, и стены, и окна - все сверкает и сияет в этой школе. "Ходить только в тапочках!" - приказали нам. И мы таскаем с собой в портфелях и ранцах, в специальных мешочках тапки... Сегодня среда, вечер. Но взрослые все перепутали. Назвали среду субботником и высыпали во двор - с ведрами, носилками, лопатами, кирками. Стали подравнивать там, где бульдозер не подровнял, собирать камни, намечать будущие дорожки и клумбы. Всей работой руководил дядя Левон - артист-пенсионер. Левон Иванович... - Ах, жалко - нету деревьев! Эх, кустики бы сюда! - вздыхали дяди и тети. Мы сначала помогали собирать камни и битый кирпич. Подцепили проволокой кусок жести - так интереснее! - и на нем таскали. Но бросили сразу, как только увидели, что взрослые поставили два столба - цеплять веревки, сушить белье. - Ух ты! Какие ворота мировые! Давайте в футбол! - предложил Вася. Я вынес свой мяч, Сережа - такой же, как у меня, красно-синий, только немного поменьше, Жора - черный, волейбольный. А Павлуша и с места не сошел, только стоял да в носу ковырял. И Вася ничего не принес. Всем хотелось забивать голы, и никто не хотел стоять в воротах. Упрашивали Сережу и я, и Вася, и Павлуша. А он ни в какую. Тогда Жора пообещал дать ему прокатиться на велосипеде три раза вокруг дома. И Сережа согласился. Без вратаря нас четверо, мячей - три. Вася лез в любую щель, нахально выхватывал мяч из-под ног и бил по воротам. Поругались, поспорили - решили бить по очереди: каждый три раза тремя мячами. Кто отбомбился - беги подавать мячи. Ну и вратарь из Сережи! Только два раза отбил мяч, а то все гол да гол! Даже играть неинтересно... Вася нарочно бил не в какую-то "девятку", а просто по вратарю. Целился, чтоб мяч прошел между ног. И правда, один раз ему удалось пробить в эти ворота-"кривули". Сережа вскипел и бросился на Васю. - С полуоборота завелся! - дразнил Вася, увертываясь. Не захотел больше Сережа быть вратарем. А тут как раз позвала мать Павлушу на ужин. - Давайте две команды организуем! - сказал Вася, вытирая рукавом пот со лба. Разделились, один мяч отбросили. В каждой команде теперь свой вратарь, у каждой - мяч. Ничего что ворота одни! Вратари станут спинами друг к другу, и можно бить с двух сторон. Не надо бегать и за мячом: его подбирает другая команда и бьет по воротам со своей стороны. Бьем по десять раз, тогда меняемся: кто нападал - становится вратарем. И надо же такое придумать! Башковитый этот Вася... И началось! Мои мячи ловил Вася, Сережины - Жора. Сережу стало не узнать, откуда и ловкость взялась. Катится шариком на мяч - бац! Мимо, у самого столба пролетел... Я перехватываю мяч, гоню на ворота с другой стороны. Вася подпрыгивает, как обезьяна, пританцовывает... А-а-а, нервишки не выдерживают! Пробить я не успел: трах ему Сережа сзади пониже спины! А Вася кувырк носом в пыль... У меня от смеха ноги стали как ватные. Постоял, отдышался - бух по мячу! Смотрю - и Жора на земле... Под коленки ему попал! Вратари отряхиваются, занимают оборону. Вася зло сопит, отплевывается. Опять мчимся с Сережей в атаку с обеих сторон. Дыр-р-р! Дор-р-р! Подпрыгнули ловить мячи Вася и Жора - и стукнулись лбами. Повалились, как кегли, лежат, щупают шишки. А в воротах - два гола! Еще по восемь ударов осталось. Свистит ветер в ушах, вьется пыль из-под копыт, мчат два богатыря на соловьев-разбойников! Трах-тарарах!!! Вратарь Жора сидит почему-то на вратаре Васе. Но чудо - мячи отбиты! Вася кряхтит, вылезает из-под Жоры и наскакивает на него: - Ты нарочно?! Нарочно, пузач, лезешь на меня? - Ну-ка повтори! Повтори, что ты сказал, - и я тебя по самую шляпку в землю вгоню! Как гвоздь! - сует ему Жора под нос толстый кулак. Развели их, разняли. Уложил бы Жора Васю одной левой. Опять отбегаем с Сережей подальше от ворот. На четвертом ударе вратари толкнули плечом друг друга, словно хотели погреться, упали на четвереньки. Еще два гола! На пятом Вася присел позади Жоры, и тот кувырк через него вверх ногами! На шестом они схватили не свои мячи... На седьмом Вася ринулся на столб, будто хотел снести его лбом, а Жора проехал на животе больше метра. На восьмом "поцеловался" со столбом Жора... На девятом вратари подпрыгнули и схватили друг друга за головы... Вася посинел от злости. А грязные оба! А вывалянные! Как будто их нарочно таскали и волочили по земле... На десятом ударе оба распластались в воротах - один в одну сторону головой, другой - в другую. И не захотели вставать... Сережа подбежал к Васе и начал считать: - Раз!.. Два!.. Три!.. Как судья на ринге над поверженным боксером. Потом Жора медленно поднялся, немного стряхнул с себя пыль и грязь и сказал: - А теперь вы! Но только мы стали с Сережей в ворота, как послышались из окон голоса наших мам. Как нарочно! - Домой! Быстренько домой - ужинать! И мы пошли домой. Дово-о-ольные! А Вася тащился сзади и скрипел зубами: - Завтра - ваша очередь! Слышите?! Не выкрутитесь!.. ПУТЬ ДАЛЕКИЙ ДО КВАРТИРЫ... Если кто думает, что со двора до дома, до своей квартиры можно дойти быстро, тот ошибается. Он просто не жил в новом доме. Сережа, правда, помчался так, будто его хватала за пятки белая лохматая собачонка - есть такая, оказывается, у Галки-девятиклассницы из не нашего подъезда. Они только вчера вселились. А смелая у Галки эта собачонка! Выставит волосатую морду меж прутьев балкона и тявкает на каждого. - Когда мы жили на старой квартире, я когда хотел, тогда и приходил домой, - похвастался Жора. - У меня был свой ключ... Вот здесь носил, на шнурке, - показал он на шею. - Ври больше! - сказал Вася. - Кто тебе доверит ключ? - Вру-у?! - Жора набрал полную грудь воздуха. - Провалиться на этом месте! Вася не стал его слушать. Сунул голову в подвальное окошко и замер. Потом еще глубже залез - одни ноги в сандалетах торчат. - О-о, здесь какие-то глиняные трубы... - выполз он. Поднял кирпич - и туда. Бух! И я, и Жора сунули головы по обе стороны Васи. Темно, ничего не видно. - Сам ты врешь! - сказал Жора, вставая. - Глиняных не бывает. - Чтоб и я провалился! - поклялся, как Жора, Вася. Мы снова залезли в окно. Тьма, хоть за нос хватай! Жора поднялся, схватил Васю за ноги - дерг! В подвале сразу посветлело. И правда: в самом низу у подвальной стены две серые трубы. Толстые, как Жора. И не гладкие, а такие, как будто их наспех лепили руками. Где ударил Васин кирпич, глина отпала, видно что-то лохматое... Или нет - деревянное... - Трубы не из глины, а из войлока! - заспорил я. - Ты что, слепой? Глиняные! - Вася хватался то за мои ноги, то за Жорины. Мы отбрыкивались, не подпуская его к окошку. Тогда Вася - раз! - сорвал с моих ног босоножки и щекотнул мне пятки. - А-а-а! - задергал я ногами, рванулся вперед и... кувырк в подвал! Ойкнул с перепугу Жора... "Ха-ха-ха!" - долетел уже откуда-то издалека довольный Васин смех. Я грохнулся головой о трубу, в глазах сверкнули зелено-красные круги... Меня швырнуло через голову - пятками в какие-то доски. В окошке не видно Жоры, в подвале светло. Ноги мои задраны не на доски, а на дощатую дверь. На ней синей краской выписано "34". На метр влево еще одна дверь - "33", направо - "35". "А-а... - понял я. - Это сарайчики, наверное, кладовки..." В подвале снова потемнело, в окне - шорох. Послышался испуганный, таинственный шепот Жоры: - Женя, ты здесь? Эй!.. Я хотел Васю поймать - не догнал... "Ну да! Поймаешь ты эту ящерицу!" - мелькнуло у меня. Я молчал и не шевелился. Мне было неплохо лежать. Затылок - на прохладной глиняной трубе, ноги кверху... Красота! Хоть сто лет лежи, лишь бы еду на веревочке спускали. В окошке стало совсем темно. Я поднял глаза и увидел над собой испуганное Жоркино лицо. Быстренько зажмурился, затаил дыхание. - Женька, ты живой? - Голос у Жоры слезливый. Бормочет: - Убился, наверное, не шевелится... И тогда я жутко застонал: - О-о-у-ым-м!!! И пятками в дверь - грох! - А-яй! - заверещал Жора. С подоконника посыпался на меня мусор. Я поднялся, протер глаза. Жоркино "А-яй!" замирало: побежал, наверно, в дом, на четвертый этаж, в нашу квартиру. Ну, теперь поднимется тарарам! Примчатся мама, папа, бабушка... Потрогал шишку на макушке, посмотрел на трубу - от нее отвалилось еще несколько глиняных черепков. Видны не только войлок и лучины, но и проволока, которой все это привязано к трубе. А может, я вылезу? Стал на трубу, подпрыгнул - не достать до подоконника! Положил еще Васин кирпич, стал на него, снова подпрыгнул... Кирпич вывернулся из-под ноги, больно стукнул по лодыжке. У меня, видно, в голове все перевернулось. Иначе зачем мне было бежать не к выходу, а в обратную сторону? Серая бетонная стена, темень... Левая рука проваливается в пустоту. Ага! Проход между наружной стеной и сарайчиками заворачивает влево... И трубы туда ведут... Бр-р, как здесь страшно!.. Выставил руки перед лицом - и вперед, вперед! Справа что-то схватило за рубашку. - Мам!.. - голос сразу осип от страха, я рванулся - тр-р-р! Живот щекотнул холодок: здоровенный, видно, вырвал кус из рубашки... Бежать отсюда... Бежать... Бум! Нос и лоб обожгло, как огнем... Забыл заслониться руками! По губам потекло что-то теплое... Ощупываю руками впереди - ага, еще одна стена. Еще один поворот... Ну что ж, повернем еще раз... Вдруг как заклокочет у носа, как зашипит: клеш-ш, клеш-ш, клеш-ш-ш! Ноги влипли в землю, волосы стали дыбом, как иголки у ежика... Осторожно выставляю перед собою руки - а вдруг кто-нибудь схватит за пальцы?! Слева опять пустота... Который уже это поворот - третий? Или четвертый? Поверну еще раз, лишь бы не слышать этого жуткого клекота... И только повернул - шум впереди, говор, щенячий лай... И будто мамин голос... Ну да - мамин! Я замер. - Нет никого... Мальчик, может, ты перепутал? Может, не в это окно он упал? Жоркин голос: - В это! В это! Чтоб мне провалиться! Опять мамин: - Женька, ты здесь? Женик! Потом папин голос: - Может, очнулся и куда-нибудь отполз?.. Слышится топот ног, все бегут к подъезду. Понятно: будут спускаться в подвал. Надо выбраться раньше! Обязательно раньше... Засмеют потом - заблудился в подвале своего дома! Выбросил вперед руку... Ой! В ладонь впился гвоздь... Пососал ранку, сплюнул. А вправо? Доски... Повернул назад - доски... В западне! Я без сил опустился на землю... А шум уже здесь, в подвале, растекается в стороны, охватывает меня кольцом. В моей темнице по доскам ползут золотые полоски света... Где-то жикают фонариком-"жучком", свет пробивается во все щели. В одном месте доска розовеет, как пальцы, если смотреть через них на лампочку. Совсем близко шорох ног... И какой-то щенок повизгивает... Как попал сюда щенок? - Ищи, Снежок, ищи! - как будто бы Галкин голос. А-а, не щенок это... Это ее белый лохматый песик. Ну и сыщик - хо-хо!.. Любой кот перед ним - тигр... Над ухом скрежет. Тр-рах!! Кто-то грохнул дверью, как выстрелил. - Пооткрывали - не пройти... Жени Гаркавого голос, девятиклассника из нашего подъезда! Встаю на ноги: "Значит, я в кладовку попал?!" Потихонечку выхожу... Коридор посреди подвала, по обе стороны двери, двери... В конце коридора на освещенной стене две темные фигуры, спинами ко мне. Они держатся за руки. Женя и Галка!.. Женя нажимает фонарик, в коридоре то темнеет, то светлеет. Галка тащит на веревочке своего Снежка: "Ищи! Ищи!" Закрываю дверь, она резко взвизгивает. Женя и Галка мгновенно поворачиваются в мою сторону, светят. Я слепну, закрываюсь рукой... - Вот он! Дядя Иван, сюда! - кричат они. А Снежок уже вырвался, подкатывается ко мне лохматым белым клубком, тычет холодным носиком мне в ладони. - Ах ты, Снежище! Ах ты, сыщик! Узнал меня! Раз только видел - и узнал! - глажу я собачку, обнимаю ее. Снежок лижет мне лоб, нос... Меня окружают со всех сторон, тормошат: - Живой! Бабушка вытирает мне нос, чмокает в щеки: - Живой! Мама щупает руки-ноги, всхлипывает: - Живой! Папа тискает мне ладонями голову, поворачивая сюда-туда, словно выбирая самый спелый арбуз: - Целый и невредимый! - Какой целый?! Какой невредимый? - всплескивает мама руками. - На нем живого места нет! - Женька, это тебе отец голову привинчивал? - выглянул у кого-то из-под руки Жора. - А ты не заметил? - удивляется Женя Гаркавый. - Ему подменили голову, новую поставили. Они ведут меня под конвоем к выходу. Я несу на руках Снежка. - Болит? - Жора подозрительно косится на мою голову. - А если б ты так нырнул? - Э, ерунда... Вот я однажды полетел, так полетел! У бабушки жил летом, в деревне. Полез на чердак в сарае яйца собирать. А жердочка круть под ногой! Я и полетел с верхотуры... Вниз головой! А внизу овцы стояли. Барана в лоб - трах! Насмерть. Овечки с перепугу через загородку - прыг-прыг! - Насмерть?! У барана же рога... - не верится мне. - Ну и что? Я твердолобый. - Ха-ха-ха! - первым не выдержал Женя-большой. - Не верите? А голова моя в живот провалилась... Лежу - темно, душно, дышать нечем... "Что такое?" - думаю. - А как же... это... достал? - хлопаю я глазами. - Запросто! Р-раз за волосы - и вытащил! И тут начали все хохотать, словно с ума посходили. Выбирались из подвала - хохотали. Карабкались в изнеможении по лестнице - хохотали. И даже в квартире еще хохотали. Такой со всеми припадок случился. "ТИГР" + "КОТПНОК" = ПОЛКАН Как я завидую тому, у кого мама не медик! А у меня не просто медик, а медицинская сестра. Только вошли в квартиру, только отсмеялись, как опять начали все ахать да охать. - А я плакала по тебе! - похвасталась Маринка, моя сестричка, и вытерла глаза - чтобы я поверил. Папа стал на стул и ввернул в прихожей самую большую лампочку. Бабушка вынесла из общей комнаты торшер. Марина побежала в спальню, которая была и папиным кабинетом, притащила настольную лампу. Но розетки в прихожей нет, включать было некуда. - Марш в ванну! - приказала мама и перестала охать. И все протиснулись за мной в ванную, сорвали с меня одежду. Бултыхнули чуть ли не в кипяток!.. Стали конвейером: за бабушкой папа с большим лохматым полотенцем, за папой - мама с йодом, зеленкой, перекисью водорода и клеем "БФ-6", за мамой Маринка пристроилась - с пирожком в руке. Бабушка поварила меня немного в кипятке, чуть кожа не полезла, и начала скрести самой кусачей мочалкой. По царапинам, по болячкам! - Ы-ы-ы! О-о-о! - ревел я дурным голосом. Сполоснуть бабушка не успела - кончилась в трубе горячая вода. Мыло начало разъедать мне глаза. Я завопил еще сильнее. Папа нарушил конвейер, побежал на кухню. Возвратился с чайником и начал поливать из носика мне на макушку. Но кончилась и эта вода. - Заварка в чайнике есть! - вспомнила Марина. Папа ничего не сказал и начал растирать меня полотенцем. Командовал, как дядя, который по радио гимнастику передает: - Руки вверх, наклониться вправо - ра-а-аз... Выпрямиться! Меня и наклоняли, и вертели на табуретке волчком, а мама прижигала, мазала, пачкала меня разноцветными мазилками: в коричневое, зеленое и такое, как вода, - перекись водорода. Я выл и просил: - Одной перекисью! - Перекисью не болело. Клеем мама смазала мне царапину на лбу, и кожу собрало складками, как у старого деда. - Тебя склеивают, чтоб не рассыпался? - спрашивала Марина. Осмотрела меня, как картину, и сказала: - Краси-и-ивый како-о-й... А папа сказал: - До свадьбы заживет! - А за ним и пирожок - ну-ка, съешь меня, дружок! - сунула мне в рот пирожок Марина. Я куснул раз и замотал головой: "Не хочу!" Пирожок был не с повидлом, а с мясом. Я продолжал приплясывать от боли. - А почему ты не хочешь пирожка? Тебя не тошнит? - встревожилась мама. - Тошнит... - соврал я. Мама побледнела и зашаталась. - Ой, у него, наверное, сотрясение мозга! Сейчас же постельный режим! - Может, ему компресс холодный на лоб? Со льдом? - предложила бабушка. Этого еще не хватало!.. То в кипятке варят, то льдом обложат! Папа схватил меня на руки и понес на кровать. - Ваня, звони быстрее в "Скорую помощь"! - потребовала мама. - Не хочу "скорую помощь"! Есть хочу! - задрыгал я ногами. Папа нахлобучил было шапку, но опять снял: - Если хочет есть, то никакого сотрясения нет. - Ну да! Много ты понимаешь в медицине! Ты не желаешь здоровья своему ребенку, - начала мама упрекать папу. Она поймала мою руку, чтоб сосчитать пульс. И тут увидела ранку на ладони. Я забыл о ней и уже не сжимал кулак, не прятал. - О, боже мой! Почти насквозь... Не хватало еще заражения крови! И тут же помчалась за шприцем - делать укол. - Хоть бы столбняк не приключился! - вздохнула бабушка. - Не хочу укола! Не хочу укола, есть хочу! - Я выскочил из постели и нырнул под кровать. Папа, мама и бабушка взяли стулья, уселись возле кровати и начали меня совестить. - Сын, так мужчины не поступают, - сказал папа. - Ты что - умереть захотел? - спросила мама. - Женя, там интересно? И я хочу! - присела на корточки Марина, заглянула ко мне. - У нас на фабрике одному рабочему руку врачи отняли, - привела пример бабушка. - Было заражение, а он не лечился. - Женя, я расскажу всем детям, и тебя будут дразнить трусом! - пригрозил отец. - Трусиха ты! - пристыдила Марина. - Дурачок, вылезай... - сказала бабушка. - Вот, смотри, мне мама сделает укол - и хоть бы что... Это уже интересно! Я выглянул из-под кровати. Папа подвернул рукав и подставил руку к самому шприцу. - Э-э, вы понарошке... Вы меня обмануть хотите, - раскусил я их хитрости. - Давай, Валя, коли... - вздохнул папа. - С ума посходили! Все с ума посходили в этом доме! - вскочила на ноги бабушка, замахала руками. - Я не вмешиваюсь, но возьми, Иван, ремень побольше - мигом выскочит... - Делай укол, говорю! - повторил папа. - Под лопатку надо... - в изнеможении прошептала мама. - Хэ, подумаешь - важность. Коли под лопатку! - Папа храбро выдернул из брюк рубаху и майку, задрал себе на голову. Мама мазнула спиртом и... сделала укол! Под лопатку! Против столбняка! А папа стоит, как столб, рубахи не опускает. - Скоро ты там? - спрашивает у мамы. - Так я уже уколола! - Хэ, а я и не слышал... Никакой боли не почувствовал... - притворился папа. - Про запас будет укольчик. И ты давай, брат, колись. Йод по сравнению с уколом - как тигр против котенка. - Я хочу котенка! Нет, я хочу такую собачку, как Снежок у Галки! - потребовал я. - Он будет всехный, да? - уточнила Марина. - Ты что, думаешь, такие собаки на дороге валяются? - сказала мама и сменила иголку, опять набрала в шприц лекарства. - Ладно, будет тебе собачка, - сухо сказал папа. - В первый же выходной поедем на рынок и купим. Может, не такую, как у Галки, но купим. - А я квариум хочу с рыбками и черепахами! - затопала ногами Марина. - Сделайте еще укол бабушке, тогда вылезу! - сказал я. Бабушка от гнева подскочила на полметра. - Я не вмешиваюсь!.. Воспитывайте детей по-своему... Но терпеть такое издевательство!.. Все начали на меня кричать, а папа - дерг ремень из брюк! Надо, значит, кончать комедию, вылезать... А ведь и правда: комар и то больнее кусается. Пусть два раза мама уколет, даже три... Нет, пять раз! Лишь бы у меня была собака. Ни у кого из ребят не будет собачки: ни у Жоры, ни у Сережи, ни у Павлуши, ни у рыжего Васи. А у меня будет! Я ужинал вместе со всеми и думал о собаке. Марина отдала мне остатки своего пирожка, уселась ко мне на колени и не слезала до конца ужина, мешала думать. Интересно, какая у меня будет собака? Хорошо бы такую беленькую купить, как Снежок. Или желто-белую, пестренькую. И не обязательно, чтоб маленькая. Большая даже лучше. Ого - большая! Одно слово - боль-ша-я... Станешь на лыжи - потащит, сел на санки - повезет. Она и на пожаре может кого хочешь спасти, и на воде. А потеряется какой-нибудь малыш, дадут мне понюхать... Ой, не мне, а моей собаке!.. Дадут понюхать ботинок - враз по следу найдет... А может, какого бандита или вора поймает моя собака? Вот здорово будет!.. Все будут меня расхваливать, в кино снимать, в газету фотографировать... И в школе все будут шептаться: "Женя Мурашка идет... Из второго "Б" класса... Тот самый, у которого Полкан..." Вдруг я перестал думать о собаке. За столом было тихо-тихо... Все смотрели на меня как ненормальные. - Не ест... И улыбается сам себе... - шептала мама. - Иван, ты видишь, какая у него улыбка странная? Повредил-таки голову... - Она опять всхлипнула, наклонилась ко мне, начала ощупывать мой лоб, целовать. - Ей-богу, у него температура. В постель, сейчас же в постель! Иван! Звони в "Скорую помощь"! Мне не дали даже хорошо поесть, повели укладывать. Я шел и улыбался, как дурак: пусть звонят, пусть вызывают хоть тысячу врачей. Я их не боюсь. И уколов не боюсь... У ме-ня бу-дет со-ба-ка!!! НОВОСПЛЫ - НАРОД ВЕСЕЛЫЙ Утром меня подняла бабушка. - Та-ак, разбудить в девять... Сделано! - смотрела она в бумажку. - Измерить температуру... Измерим, где только градусник?.. Третье: помазать зеленкой... Помажем! Дальше: накормить... уроки... Бабушка исполняла мамину инструкцию пункт за пунктом, пищи не пищи... А вот Васю никто не мажет ни зеленкой, ни йодом, ни клеем "БФ-6". На нем само заживает, как на собаке. Так говорила, я слышал, его мама - ночная сторожиха. После дежурства она спит до полудня, и Вася предоставлен самому себе. Редко видит Вася и своего отца: он шофер, собирает, позванивая колокольчиком, мусор по дворам. Сигналить запрещено в городе, и он сам придумал - колокольчик... А у меня все время кто-нибудь дома - или бабушка, или мама. Они ходят на работу в разные смены на одну и ту же обувную фабрику, а меня передают одна другой, как спортсмены палочку-эстафету. Только мама не шьет обувь, она медицинская сестра. А папа - инженер. Он приходит с работы поздно вечером, да и дома что-то чертит на большущих листах бумаги. Мой папа - ра-ци-о-на-ли-за-тор. Не бывает днем дома и Маринки. Ее отводят в детский сад, когда я еще сплю. Бабушка дошла до пункта - "накормить!". И я ем, завтракаю. Пил как раз какао - послышался звонок в дверь. - Женя выйдет? - раздался тонкий голосок Васи. Я уже учил уроки, а Вася опять затрезвонил. - Жека выйдет? - Выйдет, выйдет, - сказала бабушка. - Ты разве дома не ночевал, что так рано звонишь? - Дома... - ответил Вася. Он, наверно, попробовал просунуть в дверь голову, и бабушка на него накричала. А я к двери не подходил. После вчерашнего мне совсем не хотелось видеть этого нахаленка. Из-за него жгли меня йодом, кололи уколами (кольнули раз, а "скорая помощь" вообще ничего не делала, но какая разница?). И после всего этого он еще нос сует в дверь, дружком прикидывается! "Выйду - тресну по затылку..." - решил я. Вышел я только через час. - Г-гы, ну и разукрасили! - развеселился Вася. Я забыл о своем намерении. - Если б у тебя было перетрясение мозга, то не так бы измазали. Целый литр йода израсходовали б! - Как это - перетрясение? - заинтересовался Вася. - А так! Все шиворот-навыворот в голове перевернулось. Моя мама медик, она знает. Какой, например, сегодня день? - Четверг. - Хо, если бы четверг! Это для тебя четверг, а для меня - среда. Потом что идет? - Ну, пятница. - Ну да - пятница! Вторник, а не пятница. - Так ты что - будешь жить назад, а не вперед? - Выходит, так. - А ты будешь уменьшаться или расти? - Хо, расти, конечно, буду. Не хватало еще, чтоб уменьшаться! Тогда что же получится: Вася пойдет в первый класс, а я из второго - тоже в первый? А потом меня в садик поведут, а потом в ясли? Ой-е-ей, что-то не то придумал... - А ты будешь знать, что с кем было раньше? - Конечно, буду! Что потом будет - нет, а вот что раньше - пожалуйста. - Ух ты!.. - позавидовал Вася. - Посмотрел на человека - и все уже про него знаешь. А скажи, что я недавно ел? - Что? Печенье! Ну, это каждый мог угадать. На губах и на щеках Васи налипло крошек - страх! - Не печенье, а пряник. - Все равно сладкое. А еще я могу сказать, что ни вчера, ни сегодня ты не умывался. - Аг-га-а... - растерянно бормотнул Вася. Чудак рыжий... Да у него на лице все написано. Еще вчерашние следы пота остались. После футбола. - И-и... И долго так с тобой будет? - кивнул на мою голову Вася. - Не знаю... Мама лечит - йодом мажет, зеленкой... Пока мы так разговаривали, успели спуститься с четвертого этажа на третий. На третьем этаже стук-грохот. Около одной двери - Э 11 - хлопочет дядя-плотник, а по площадке похаживает толстенький краснощекий человек. Шляпа на затылок сдвинута, седые волосы подстрижены ежиком, в руках держит палку с резиновым наконечником. Точь-в-точь мистер Твистер! Только мистер Твистер в книжке немного помоложе, а этот не иначе как пенсионер. Вчера еще, я хорошо помню, дверь была совершенно голой, а сегодня уже обита коричневой клеенкой. Вставлен глазок - смотреть изнутри, кто звонит. Дядя-плотник прикладывает к двери медную пластинку, а мистер Твистер выпячивает грудь, откидывает назад голову и командует: - Выше немного! Еще выше! Много, назад... Косо! Наконец плотнику разрешили прикреплять пластинку. Я прочитал вслух, чтоб и Вася знал, что написано на этой блестящей пластинке, - первая строчка красивыми рисованными буквами, а еще две - печатными: Профессор ИВАН ИВАНОВИЧ ДЕРВОЕД Так его, значит, зовут. Ну и фамилию же себе выбрал - Дервоед! Нет, чтобы Хлебоед, Грушеед или Консервоед, а то - Дервоед! На лестничной площадке стоит ящик с различным инструментом, набросано щепок. Наверно, профессор опять менял замок. Вася не видел, а я видел: в первый день, когда все таскали вещи, Иван Иванович сам ставил внутренний замок. На него еще тогда кричала из квартиры тетя: "Опять меняешь! Ты думаешь, твой замок лучше?" Я дернул Васю за рукав - "Смотри на меня!", а сам зажмурился, наморщил лоб, как будто сильно задумался. - Дядя Иван Иванович, а правда, что вы уже один раз меняли замок в этой квартире? - спросил я у профессора. - Менял, детка, менял. А что ж, довериться тому, что они на один стандарт наставили? Я дернул за рукав Васи сильнее: "Видал?" - Дядя профессор, вы боитесь, что вашу тетю украдут? - опять спросил я. Иван Иванович закашлялся, как будто ел и крошка не в то горло попала, махнул на нас палкой. Мы сбежали на один пролет ниже - не понимает шутки дядя с веселой фамилией! - Этот замок... Кхы, кхы! Замок лучший попался... - откашлялся Иван Иванович. - Разве найдешь теперь толковый замок? Только от добрых людей, а вор любым гвоздем откроет, - оправдывался он перед плотником. - Не прибивай ты ее! Не позорь себя перед людьми!.. - долетел из квартиры голос Дервоедовой жены. - Не суйся, куда не просят! - закричал профессор. И почему Иван Иванович на всех злится? За что - на меня? Неужели я и в самом деле стал каким-нибудь волшебником-угадчиком? Вот здорово, хоть в цирке выступай! Я в цирке однажды видел такого фокусника. Отвернулся он от людей, завязали ему глаза черным платком. А зрителям дали спрятать записную книжечку. Сначала один дядя спрятал ее в карман, а потом тайком передал еще дальше, на последний ряд. Глаз циркачу не открывали, он и пошел так, с завязанными, по рядам. Осторожно, чтоб не споткнуться, не наступить кому на ногу. Шел и тихонько помахивал перед собой левой рукой. И нашел ту тетю, что припрятала книжечку. "У вас?" - спрашивает. "У меня!" - отвечает она. "Обождите, я еще скажу, где она у вас спрятана... Вот в этой синей сумочке!" Что тут только началось в цирке! Я так аплодировал, так аплодировал - чуть руки себе не отбил. А циркач сказал, что он видит... пальцами левой руки. Пальцами! И тогда его спрятали, не развязывая глаз, за черную стенку, он только руки просунул в круглые дырки и держал их над столиком. А зрители собрали всякой всячины - расчески, зажигалки, ключи, записные книжки, губную помаду, броши, книги... Целую груду всякой мелочи положили ему на столик помощники и отошли в сторонку, сели среди зрителей, чтоб не подумали, что ему подсказывают. А тот маг-волшебник поводил над вещами пальцами туда-сюда и назвал, что лежит, какого оно цвета и размера, даже заголовки книг прочитал. И ничего пальцами не трогал! И не подсматривал! Я тогда спросил у папы, могут ли быть на свете такие люди. Как в сказке какой! И папа сказал, что на свете все может быть. Человека еще надо изучать да изучать, в нем еще много всяких загадок и тайн. Так, может, и меня надо каким-нибудь профессорам изучать? Может, попроситься на прием к Ивану Ивановичу? Пусть бы обследовал. Свой профессор в доме, никуда не надо ехать. - Смотри, там что-то копают, - толкнул меня в бок Вася. Я так задумался, что даже не заметил, как и во двор вышли. Посреди двора, там, где вчера разравнивали землю, сегодня копали яму Женя Гаркавый, два товарища Жени из чужого дома и дядя Левон, артист-пенсионер. Около них вертелись, путались под ногами Жора, Сережа и тощий, как скелет, Павлушка-подушка. Нет, не яму рыли... Ну и чудаки: они камень откапывали. Тот камень я еще вчера приметил - торчала немного макушка из земли. Теперь вокруг камня была яма, а сам он лежал на дне ее, как картофелина на блюдце. Ничего себе картофелина! В дверь подъезда не пройдет, разве только если обе створки откроешь. - Вот и все пока... Спасибо, друзья! - сказал дядя Левон, и Женя со своими девятиклассниками ушел, остались одни мы. - Дядя Левон, это вы хотите камень глубже закопать? - спросил я. Пусть все знают о моей необыкновенной способности угадывать! - Не закопать, а достать, извлечь. Пусть наверху лежит. Представляете, как у нас живописно будет? Деревья, кусты и дикий камень-валун... А там, за дорожкой, - беседка со столиком... Мы посмотрели туда и ничего не увидели - пусто! Ну и чудак дядя Левон, ну и шутник! Расписывает, как сказку читает. - Все это мы должны сделать. А теперь пойдем-ка бульдозер попросим, пусть поможет камень вытащить. Тонны три веса будет... Мы засеменили за дядей Левоном. А он шел и расспрашивал, что мы делаем в свободное время, и с упреком качал головой. - Ай-я-яй, я-яй... А ну, поднимите правые руки вверх. Посмотрим, кто дольше продержит... - сказал он. Мы удивились, но руки подняли, как будто всем вдруг захотелось отвечать урок. И так дошли до соседнего, шестого, дома. Его еще не заселили. Во дворе бульдозер ровнял землю. Не просто разравнивал, а приглаживал: полз задом наперед и волочил за собой блестящий щит-отвал. Левон Иванович указал нам на первый этаж дома. Здесь окна были большие, не такие, как на остальных этажах, и еще забрызганы мелом. - Обещает нам домоуправление здесь пионерскую комнату. На ее открытии мы выступим с кукольным спектаклем. Хотите быть артистами? - Хотим! Хотим! - запрыгали мы вокруг него, забили в ладоши. И об уговоре забыли: кто дольше продержит задранную кверху руку. А я держал! - Вот его первого я возьму в артисты, - указал на меня дядя Левон. - И мы держим! - Опять все подняли правые руки. А моя уже начала деревенеть. Левон Иванович на меня больше не смотрел. И тут я - раз! - правую опустил, а вместо нее - левую. И никто не заметил, что у меня наверху уже не та рука. Какой сегодня чудесный день! Я только подумал, что неплохо б выступать в цирке, а тут все и сбывается. Правда, не в цирке будем выступать. Но разве кукольный театр - хуже? На бульдозере работал молодой парень. Дядя Левон немножко поговорил с ним, и он сразу дернул за правый рычаг. Трактор развернулся на одной гусенице, как танк, и двинул к нашему дому. Не по асфальту, не по дорожке, а там, где земля. Мы побежали за ним. Камень хлопец зацепил тросом - толстым, свитым из множества проволок. И выволок наверх! Даже землю помог назад столкнуть в яму. Бульдозерист помахал нам на прощание рукой, и трактор загрохотал к шестому дому - доутюживать площадку. Левон Иванович присел на камень, похлопал по нему рукой. Доволен! - Опустите правые, поднимите левые... Все сменили руки, и я сменил. У меня вверху опять оказалась правая рука. - А ты все еще правую?! Ну и молодчина же... - похвалил дядя Левон. Меня даже в жар бросило: смошенничал... - А теперь так: станьте ко мне поближе, полукругом... Сцепите руки вверху... Мы стали, как он сказал, сцепили руки. - Вот так... А теперь повторяйте за мной клятву: "Нигде и никогда... Нигде, никогда и никому... Нигде, никогда, никому и ни за что - ни за пуд шоколада, ни за ящик халвы, ни за бочку мороженого - не скажем, что такое союз "Артек". Клянемся сохранять все в тайне, пока не настанет день "П". Мы повторяли хором, и у меня от таинственности и необыкновенности происходящего мороз пробегал по коже. - "Артек" - это сокращенно "Артисты театра кукол". Вы теперь "артековцы"... - Левон Иванович говорил отчетливо, размеренно, как диктор в телевизоре. - День "П" - день премьеры, день представления, день показа спектакля. Поняли? Поднятые руки - наша третья тайна. Придет время, и вы сами раскроете эту тайну... С сегодняшнего дня мы приветствуем друг друга вот так... Дядя Левон приподнялся с камня, вскинул руку над головой: - Салют! И мы вскинули, и мы повторили: - Салют! Салют! - Когда первый сбор "Артека", я скажу. Все! Эх, лучше бы этот сбор был уже сегодня. И лучше бы все время заниматься только куклами! Левон Иванович, наверно, угадал мои мысли по лицу: - Предупреждаю: заниматься будет только тот, кто хорошо учится, у кого примерное поведение. Как ведро холодной воды вылил на голову... И