ят к концу. Женщина берет сигарету. - А мои запасы уже давным-давно фьюить! - Свистнув, она показывает рукой вверх. - Надо быть бережливее, - наставительно говорит крановщик. - Э, чепуха! - Женщина сильно затягивается. - Скоро у меня будет сколько угодно и сигарет, и солнца, и всего, чего я захочу! Крановщик соскакивает с сиденья своей машины: - Едете?.. Второй мужчина, который все это время возился возле торпед, сейчас одевается для спуска под воду: натянул на ноги и зашнуровал ласты, пристегнул пояс с грузами, пробует респиратор. При последних словах женщины он выходит на середину площадки. Это здоровяк с короткой рыжей бородой. Вот он взял у крановщика сигарету, зажег, выпустил облачко дыма. - Значит, едете? - говорит он густым басом. - Добились своего. Ну, а кто будет за вас? Сам шеф? В его голосе плохо скрытая досада. Уперев кулаки в бока, он покачивается на ногах, морщит лоб. - Это же ненадолго, Глюк. - Женщина пожимает плечами. - Неделя, ну две. А потом у вас появится новый врач, гораздо более опытный... - М-да, - неопределенно говорит Глюк и сплевывает. - Что ж, счастливого пути, коли так... - Он оборачивается к пловцам, все так же сидящим на камне. - Эй, вставайте! Те послушно поднимаются. - Взять дыхательные аппараты! - командует Глюк. - Быстрее, аппараты! Подходит женщина. Она проверяет, как водолазы надели пояса с грузами и ласты, отвернули вентили баллонов и наполнили кислородом дыхательные мешки респираторов. - Осталось два рейса, - громко говорит женщина, - вы слышите: два рейса! И тогда ужин. Теперь - работать! Пловцы в лагуне, где уже плавает рыжий Глюк. Включены моторы буксировщиков. Маленький отряд уходит под воду. В течение нескольких минут женщина и крановщик тихо беседуют, затем скрываются в туннеле. Прожекторы гаснут. Карцов снова в темноте. Откуда доставлены мешки и что в них? Вероятно, еда, оружие, взрывчатка. Выходит, поблизости склад, снабжающий обитателей подземелья? Легко сказать - склад! Можно не сомневаться, что на десятки миль вокруг каждый клочок суши контролируется хозяевами военно-морской базы. Но склад существует, и он недалеко: пловцы уже побывали в нем и до ужина собираются совершить еще два рейса. Мысли Карцова переносятся к водителям буксировщиков. Странные люди - сильные, молодые и... какие-то апатичные. Итак, в этом гроте размещен отряд гитлеровских пловцов, обученных действиям под водой. Убежище выбрано удачно: что может быть безобидней одинокой голой скалы, которая вечно торчит перед базой и давным-давно всем намозолила глаза! На нее, конечно, не однажды высаживались моряки союзников, излазили скалу вдоль и поперек. Но им и в голову не пришло, что скала, точнее, пустоты в ней стали прибежищем фашистских пиратов. Конечно, отсюда и действовали люди, подорвавшие крейсер и док. Абст лгал, утверждая, что их доставила подводная лодка. Подводная лодка... Стоп! Лишь сейчас понял Карцов, какой "склад" снабжает обитателей подземелья. Это подводная лодка, которая скрытно пробралась в район скалы, легла на грунт, а теперь, дождавшись ночи, всплыла и производит выгрузку. Кстати, не на этой ли лодке собирается отправиться на материк женщина, только что скрывшаяся в туннеле? Итак, закончив выгрузку и приняв на борт пассажирку, лодка уйдет. Путь ее будет лежать в Германию. А впрочем, ей вовсе не обязательно плыть так далеко. Вероятнее всего, лодка направится к одной из секретных баз снабжения фашистского флота, разбросанных по многим морям. Там она примет очередной груз и вновь возьмет курс к одинокой скале. Незаметно проходит время. Карцов задремал. И снова светло в гроте: вспыхнул прожектор, луч которого направлен к воде. Один за другим всплывают из глубины буксировщики. Вскоре они возле трапа. Кран приходит в движение, подкатывает к краю площадки, спускает стрелу. Вдруг пронзительный вопль сирены. Мгновенно гаснет свет. Авария или сигнал опасности? Но что может угрожать убежищу, одетому в толстую каменную броню? Сирена смолкает. Тогда слышен отдаленный рокот турбин военного корабля. С каждой секундой рокот нарастает, переходит в грохот, затем слабеет: корабль миновав скалу, удаляется. И тогда будто возобновили показ фильма: вспыхнул экран, пловцы задвигались в кадре, стрела крана наклонилась и потащила из воды связку мешков... С наступлением темноты, решает Карцов, надо пробраться на противоположную сторону лагуны, чтобы добыть питьевую воду, оружие, продовольствие. Для этого следует иметь ориентир, по которому на обратном пути, в темноте, он отыщет выходное отверстие расщелины. Но Карцов уже познал силу прилива. Он понимает: любой оставленный на скале ориентир вскоре окажется под водой либо высоко над ней. Короче, покинуть расщелину и спуститься в лагуну - значит попасть в ловушку, ибо дороги назад не найти. Однако он обречен и в том случае, если останется в убежище. Как же быть? И Карцов решается на рискованный шаг. Он снимает брюки, аккуратно расстилает на скале и ножом выкраивает из них узкие длинные полосы. Надо нарезать как можно больше полос, связать их и полученную таким образом ленту спустить в лагуну. По расчетам, лента окажется достаточно длинной и достанет до воды при самой низкой точке отлива. Тогда будет надежда, что при возвращении он нащупает ориентир. Нащупает! Плыть предстоит вдоль стены грота, плыть долго и в темноте, непрерывно шаря рукой по скале. Будет чудо, если пальцы наткнутся на полоску ткани, забившуюся в какую-нибудь трещину. Все это Карцов понимает. Но он старается не думать о неудаче. Да и стоит ли гадать о возвращении в убежище, когда неизвестно, что ждет его на площадке и в туннеле! ГЛАВА ДЕВЯТАЯ С тех пор как погасли прожекторы и стало темно, Карцов считает секунды. Вероятно, часа достаточно, чтобы те, кто живут в гроте, угомонились, заснули. Если прождать дольше, он может не успеть вернуться затемно. Значит, час. Три тысячи шестьсот секунд, которые он мысленно отсчитывает, стараясь не сбиться и не частить. Время отмерено. Он осторожно сползает к воде, то и дело протягивая руку и касаясь ориентира. Лента получилась длинная. Это немного успокаивает. Вот и вода. Привалившись к скале, он в последний раз ощупывает себя. Подаренный Джаббом нож - самая большая ценность! - надежно привязан к трусам. В заднем карманчике плитка шоколада. Одну плитку он съел, когда собирался в путь, другую сберег. Сейчас будет съедена и эта, хотя ему кажется, чувство голода притупилось, он мог бы и потерпеть. Но шоколад с собой не возьмешь - резиновый мешочек порван, в воде плитка растает. В расщелине же оставлять глупо: шансы найти дорогу назад ничтожны. Карцов осторожно кладет шоколад в рот. В тот же миг челюсти судорожно сжимаются. Давясь, он проглатывает всю плитку. Как он голоден!.. Но пора отправляться. Расслабив колени, Карцов бесшумно, всей грудью, ложится на воду. Ему кажется, он в теплой ванне. Да, лишь сейчас почувствовал он, как продрог в промозглой сырости подземелья. Он плывет напрямик, держа к едва различимому световому пятну на той стороне лагуны. Руки и ноги неслышно работают на глубине. Струи воды обтекают тело, вымывая усталость, озноб. Становится теплее. Сил все больше. Хочется скорее доплыть, влезть на площадку, действовать! Пятно света ближе. Теперь можно различить контур площадки. Однако вскоре Карцов вновь окунается во мрак: очевидно, он вплотную подплыл к площадке, ребро скалы заслонило отверстие туннеля и свет, идущий оттуда. Он не ошибся: еще немного - и пальцы вытянутой руки коснулись стены. Карцов у цели. Теперь надо найти трап. Без трапа на площадку не подняться - она слишком высока. Где же трап? Ему кажется, трап левее. Он плывет в нужную сторону, ни на миг не теряя стены. Двадцать гребков... сорок... сто... По расчетам, пройдено достаточно, однако трапа нет. Куда же он девался? А вдруг его подняли? Нет, это исключено. Карцов не прекращал наблюдения за площадкой, пока не погасли огни, и хорошо помнит: к трапу не подходили. Но, быть может, его втащили на скалу уже в темноте? Чепуха! Трап где-то здесь. Повернув, он медленно плывет в обратную сторону, непрерывно ощупывая скалу. Время идет. Позади уже метров полтораста, а то и больше. Трапа нет. Теперь его гложут сомнения. Он либо неточно вышел к намеченному месту, либо прозевал момент, когда трап подняли. Рука, все так же шарящая по скале, наткнулась на вбитый в расщелину большой металлический костыль с кольцом, от которого наискось под воду уходит стальной трос. Зачем он здесь? Держит что-либо на дне? Нет, не похоже - трос протянут слишком полого. Вероятно, это ориентир для тех, кому надо выбраться из лагуны на свободную воду. Впрочем, Карцову не до троса. Он поглощен поисками трапа. Может, лучше не медлить и вернуться в прежнее убежище? Там он отдохнет, дождется света, запомнит в районе трапа какой-нибудь верный ориентир, чтобы следующей ночью сделать новую попытку... Трах! Карцов больно ударяется головой. Удар такой силы, что кажется, хрустнули шейные позвонки. Это трап! Он наткнулся на боковину трапа. Несколько минут уходит на то, чтобы отдышаться. Держась за круглую металлическую ступеньку, он отвязывает и раскрывает нож, медленно поднимается из воды. Ступенька, вторая, третья... А вот и площадка. Она в слабом, рассеянном свете, идущем из глубины туннеля. Слева - торпеды на стеллажах. За ними еще стеллаж; на полках уложено какое-то имущество. Еще две ступеньки. Теперь он по пояс над площадкой. Угол зрения изменился, и он видит... бачок! Небольшой хромированный бачок укреплен в естественной нише, каких много в стене близ туннеля. Нельзя спешить: мокрые ноги оставят следы, и если кто-нибудь появится... С трудом сдерживая нетерпение, Карцов ладонями растирает подошвы, ожесточенно трет ногу о ногу. Кажется, вечность минула, прежде чем они просохли и можно ступить на площадку. Он возле бачка, берется за кран, подставляет губы и - получает удар в гортань. Удар, сопровождаемый шипением и треском. Не сразу сообразишь, что вода в бачке под давлением, газирована. Кран завернут. Карцов прислушивается. Тихо. Тогда он снова осторожно приоткрывает кран и с наслаждением пьет прекраснейший из напитков - пресную воду. Пьет, захлебывается, делает остановки, чтобы перевести дух и прислушаться, вновь подставляет рот под струйку воды. Кажется, что напился, но проходит минута, жажда возвращается, и он в который раз приникает губами к крану... Наконец удается заставить себя повернуться спиной к бачку. Перед глазами - торпеды на стеллажах. Но они без взрывателей. Где же взрыватели? Ему нужен хотя бы один. При взрыве одной торпеды детонируют остальные, и тогда взлетит на воздух все это адово подземелье. В поисках взрывателей он обшаривает площадку. Тщетно. Есть торпеды, ласты, какое-то другое имущество, даже подводные буксировщики - в последний момент он обнаружил их в дальнем от туннеля углу. Все это лежит без охраны. И ни одного взрывателя или дыхательного аппарата. Возле входа в туннель вделан в стену лист железа. Вот и скоба, а под ней пластинка, прикрывающая замочную скважину. Дверь в новое помещение? Но она слишком мала. Может, сейф, где хранятся взрыватели? Передвигаясь по площадке, Карцов ни на мгновение не прекращает наблюдения за выходным отверстием туннеля. Туннель - главная опасность. В любую минуту оттуда могут появиться обитатели подземелья. Неподалеку от стеллажа с ластами новое углубление в стене. Ого, еще стеллаж! Здесь на распорках висят резиновые костюмы, а внизу сложены глубиномеры и подводные компасы, часы и фонари в непроницаемых для воды футлярах. В стороне - стопка брезентовых поясов с грузами, вязаные фески, чулки. Словом, на площадке есть все, что может понадобиться легкому водолазу. Недостает дыхательных приборов и взрывателей. А без них все это не стоит и гроша. Шаги! Метнувшись за торпеды, Карцов замирает. Из туннеля выходит человек. На площадке темно, но неизвестный проходит неподалеку, движется медленно, и Карцов может разглядеть его. Человек совершенно наг! Незнакомец направляется к краю площадки. Вот он приблизился к трапу, обхватил руками поручни... - Зигфрид! Это крикнула женщина - та, которую крановщик называл фрейлейн Ришер. Карцов не заметил, как она появилась на площадке. - Стоять, Зигфрид! - командует Ришер. Она бежит назад, к выходному отверстию туннеля, включает прожектор и возвращается. На боку у нее уже знакомая Карцову большая сумка, а в руках - портативная кинокамера. Нацелив объектив на обнаженного, Ришер нажимает спуск. Камера жужжит. Не отрывая глаз от видоискателя, Ришер то отступает, то приближается к человеку, заходит сбоку, со спины, снимает его с различных ракурсов. Сперва мужчина стоит неподвижно, равнодушно глядя перед собой. Но вот он начинает проявлять признаки беспокойства: озирается по сторонам, стискивает и разжимает кулаки, переступает с ноги на ногу, что-то бормочет. Вздохнув, он нерешительно движется по направлению к воде. - Назад! - командует Ришер, продолжая снимать. - Назад, Зигфрид, домой! Быстрее отправляйся домой спать! Человек покорно поворачивается и идет к туннелю. Женщина протягивает ему руку, в которой зажат какой-то предмет. - Взять! Человек убыстряет шаг. - Взять! - властно повторяет Ришер. Обнаженный останавливается. Ришер подходит к нему. Карцов слышит треск разрываемой бумаги, хруст, чавканье. - Хорошо, - говорит Ришер. - А теперь - спать. Спать, Зигфрид. Быстро в постель! Человек исчезает в туннеле. Несколько секунд Ришер глядит ему вслед, шумно вздыхает, закрывает руками лицо. До Карцова доносятся всхлипывания. - Боже, - шепчет Ришер, - боже праведный, смилуйся надо мной!.. А затем происходит нечто совсем уже странное. Внезапно она устремляется к воде, запускает руки в свою объемистую сумку и швыряет ее содержимое в лагуну. - Вот, - восклицает она срывающимся голосом, - вот тебе, вот!.. Из этой сумки Ришер извлекала пищу, которой кормила ныряльщиков. Сейчас Карцов разглядел, что это запакованные в бумагу брикеты. По виду похожи на голландский шоколад. Немцы снабжают им своих летчиков и моряков, и он как трофей частенько достается советским воинам. Подумать только, плитки шоколада плавают где-то совсем рядом! Между тем Ришер уже опорожнила сумку и медленно возвращается. Голова ее опущена, руки устало висят вдоль бедер. Неподалеку от входа в туннель она прячет кинокамеру. Именно прячет: опускает в расщелину и заваливает отверстие обломками камня. Потом она гасит прожектор и уходит. Выждав, Карцов крадется к трапу. У самой кромки скалы завалились в щель два брикета в красно-белой бумаге. Он поднимает один, разрывает упаковку. Нет, это не шоколад. На ладони брусок легкого желтоватого вещества, от которого исходит тонкий аромат фруктов. Попробовать? Внезапно в сознании встают неподвижные лица пловцов, их пустые, безжизненные глаза. И особенно ясно видит он человека, только что скрывшегося в туннеле. Ришер кормила его подобными брикетами, она была так настойчива... Те, что буксировали цилиндры и мешки, тоже получали из ее рук эту пищу... Швырнув в воду желтый брусок, Карцов долго трет пальцы о камень. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Боковой отросток туннеля. Пещера в гроте. Подобие камеры в скале. Середину помещения занимает длинный стол, обитый цинком. В углу возле двери два шкафа со стеклянными боковинами, заставленные хирургическими инструментами и медикаментами. Обстановку дополняют несколько табуретов - металлических, окрашенных в белое. А на тросе, протянутом от стены к стене, - сильная лампочка с отражателем, направляющим свет на стол, тогда как стены и свод затенены. В дальней от двери стене большой пролом. За ним видно нагромождение скал, спускающихся к лагуне. Здесь и затаился Карцов. У него часы на запястье, круглые водолазные часы. Он взял их со стеллажа на площадке. Кроме того, отобран аккумуляторный фонарь в водонепроницаемом кожухе, но лишь отобран и оставлен на месте. Фонарь поможет Карцову отыскать ориентир у расщелины в стене, через которую он проник в этот грот. Он проделает обратный путь по скальному лабиринту, дождется отлива и выплывет в море. Таковы планы. А пока он ждет. Четверть часа назад он увидел Абста. Тот вышел из пещеры, не погасив свет. Значит, вернется. Карцов оказался здесь после неудачной попытки проникнуть в туннель со стороны площадки. Дважды приближался он к выходному отверстию туннеля и оба раза отступал: где-то в глубине его горел свет, оттуда доносились голоса, стрекот пишущей машинки. Карцову требовалась пища, оружие. Вероятно, все это могло найтись только в туннеле. А туннель был недоступен. Тогда внимание его сосредоточилось на огоньке, горящем где-то вдали, в стене грота. Огонь вспыхнул примерно полчаса назад, светил не переставая, ровно. Карцов спустился в воду и поплыл на свет. Так он оказался на скалах, возле пролома в стене пещеры. Он был подготовлен к тому, что может встретиться со своим знакомцем. И все же, когда Абст появился в пещере, у Карцова перехватило дыхание. Абст вошел, и почти тотчас в дверях возникла фигура рыжебородого здоровяка. - Шеф, - негромко сказал он, - похоже, что Ришер опять... - Что? - Абст обернулся к нему. - Снова истерика? - Плачет, шеф. Заперлась и рыдает. - Позови ее, Глюк. - Лучше вы сами, шеф. Вы же знаете, девка с норовом. А у меня на таких чешутся кулаки. Боюсь, не стерплю, шеф!.. Абст вышел. Глюк двинулся следом. Все это произошло четверть часа назад. И вот снова шаги в коридоре. Абст и Ришер входят в пещеру. Женщина идет, прижимая платок к глазам. - Можете сесть, - сухо говорит Абст. Ришер опускается на табурет. Уронив голову на руки, она плачет. Так проходит несколько минут. Постепенно женщина успокаивается. Вот она глубоко вздохнула, выпрямилась, отняла от лица руки. - А теперь говорите. - Абст тоже садится, закидывает ногу за ногу. - Вы что-то хотели сказать мне? Говорите, я слушаю. - Лодка... ушла, - шепчет Ришер. - Да, ушла. - Абст облизывает губы. - Появилась опасность, что ее могут обнаружить. Поэтому, закончив выгрузку, она уплыла. - А как же я? - кричит Ришер и вскакивает с табурета. - Вы обещали! - Еще немного - и ее забросали бы глубинными бомбами. - Я вас просила... - Лодка вернется. Наберитесь терпения. Вы долго ждали, потерпите еще немного - и все устроится. - Просила, - твердит Ришер, - просила еще вчера! Вы обещали переправить меня на лодку заблаговременно. - Возникли обстоятельства... Я не мог, Марта. - Не могли! - Ришер достает из кармана листок. - Вот письмо. Бомба упала на дом, мать погибла в развалинах. Сестра при смерти! - Я не мог, - повторяет Абст. - Будь лодка и сейчас здесь, все равно бы не мог. Обойтись без вас немыслимо. Нам поручили важное дело. Вы знаете, мы только начали. Выдержав, вы покроете себя славой, у вас будет много денег... Ну, вытрите слезы и улыбнитесь. Вы - немецкая женщина. Когда мы победим и вернемся, каждый будет считать честью поцеловать вам руку. Надо остаться и ждать замены. Поймите, без врача, специально обслуживающего группу, нам придется туго. - Но когда же вы наконец отправите меня? - снова спрашивает Ришер, и в голосе ее звучат злые нотки. - Так скоро, как только смогу. Наберитесь терпения. Дело нации требует. Еще полгода, год... Стойте! Абст бросается к Ришер, которая быстро извлекла что-то спрятанное на груди и поднесла ко рту. В непостижимом скачке ему удается толкнуть руку Ришер. На пол падает небольшая склянка. Вслед за ней оседает на подогнувшихся ногах женщина. Абст подхватывает ее, укладывает на столе, приподнимает ей веко, щупает пульс. Видимо, состояние Ришер внушает ему опасение. Отыскав глазами злополучную склянку, он осторожно берет ее, рассматривает, нюхает. Глюк, который только что вошел, медленно приближается. - Яд? - негромко говорит он. Абст коротко кивает. - Успела? - Нет... - Что же тогда с ней? - Еще не знаю. - Абст передает ему склянку. - Забрось подальше. Возвращайся с носилками. Глюк уносит пузырек с ядом. Склонившись над столом. Абст следит за пульсом Ришер. Та открывает глаза и, упершись ладонями в стол, пытается сесть. В ее глазах страх. - Что с вами? - Ноги... - шепчет Ришер. - Я не чувствую ног! И вновь теряет сознание. У двери шорох. Это вернулся Глюк. Он пришел не един. Из-за его плеча выглядывает крановщик. - Ну так что же с ней, шеф? - спрашивает Глюк. - Отнялись ноги. - Дьявол ее побери! Вечная возня с бабой. Прошлый раз закатила истерику, неделю валялась, не в силах вымолвить слова. Теперь - ноги!.. Как же мы будем одни? - Не знаю. - Без врача пропадем, шеф. Или бросите все и будете тянуть за нее? Абст вынимает пистолет из кобуры на поясе Ришер. - Унесите ее, уложите в постель и возвращайтесь. Глюк и крановщик снимают женщину со стола, опускают на носилки и выносят. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Крановщик и рыжебородый вернулись в пещеру, беседуют с Абстом. Говорит крановщик. Впрочем, сейчас Карцову уже ясно, что подъем из воды грузов и буксировщиков - лишь побочное занятие этого невысокого, торопливого в движениях человека. Главная же его специальность - радио: обитатели грота связаны со своими хозяевами в Германии и, кроме того, имеют контакт с военно-морской базой противника. Там действует их человек. О нем-то и докладывает сейчас радист, точнее, о донесениях агента, принятых во время последнего радиосеанса. Здесь сведения о большом конвое союзников, который вот-вот проследует мимо базы. Далее - сообщение о выводах специальной комиссии, изучавшей последствия недавней диверсии. Агент утверждает: подорванный крейсер посажен на грунт на мелководье. Срок, необходимый для его восстановления, три месяца. Однако единственный док, способный принять крейсер, тоже выведен из строя. Ремонт займет столько же времени. Итак, полгода на док и корабль, в котором надо заделать большую пробоину и отремонтировать сместившиеся с фундамента главные двигатели... Абст слушает рассеянно, будто все, что рассказывает радист, ему уже известно. Он сидит на табурете, боком привалившись к стене, словно дремлет. Радист просит разрешения закурить и приступает ко второй части доклада: - А приговоренный пытался бежать! При этом он привычным движением руки оттягивает и без того чрезмерно широкий воротник свитера, дергает головой на длинной шее. Голос у него высокий, ломающийся, словно у подростка. Перед каждой фразой он с шумом втягивает воздух, как это делают, когда болят зубы, затем выпаливает фразу одним дыханием, будто боится, что ему не дадут досказать. - Что? - Абст выпрямляется. - Я не расслышал. Вы сказали: бежал? - Пытался, шеф. - Радист щурится, ладонью трет лысину, передергивает плечами. - Прыгнул за борт, когда его вели в гальюн. Это случилось ночью. Попросился на верхнюю палубу: очень, мол, надо в гальюн... - Да не спеши, - ворчит Глюк. - Медленней говори, Вальтер! - Разиня часовой и вывел его... - Он бежал? - спрашивает Абст. - Какое!.. Часовой еще в воздухе прострочил его из автомата. Парень камнем пошел на дно. - Рванув воротник свитера, Вальтер всплескивает ладонями и выкрикивает: - Я думаю, это был немец, шеф. - А как полагает агент? - Передал сообщение - и все. Карцов затаил дыхание, чтобы не пропустить ни слова из того, что еще будет сказано о его побеге. Но Абст меняет тему разговора. - Что с итальянцами? - спрашивает он. - Вчера вы докладывали: лодка рассчитывает прийти через неделю. Новых данных нет? Вечером в рубке были вы? - Работала Ришер, шеф. Но я просмотрел ее записи в журнале. Ничего нового. - Итальянцы... - Абст устремляет глаза на стоящих перед ним людей. - Вы должны знать, что я давно охочусь за одним из них. Впервые я увидел этого человека лет пять назад... - Джорджо Пелла? - перебивает Вальтер. - Он вам известен? - Еще бы! - Радист морщит в улыбке круглое желтое лицо. - Отличный пловец, шеф! Я встречался с ним до войны, на матче в Италии. - Но Пелла не скоростник. Я хотел сказать, он не спортивный пловец. - Да, да, - визгливо выкрикивает Вальтер, - конечно, не скоростник! Пелла - ныряльщик, шеф. В матче он не участвовал - сидел на трибуне и глядел. Он показал себя позже, когда мы закончили. И как показал! Спортсменов на катерах вывезли в море. Выбрали местечко получше, где вода прозрачна, стали на якорь. И вот Пелла надел ласты, натянул маску и, как был, без респиратора, нырнул на сорок метров. Я глаза вытаращил. Хихикнув, радист зажигает погасшую сигарету. Курит он тоже особенно - держит сигарету у рта большими и указательными пальцами обеих рук, делая подряд несколько коротких, быстрых затяжек, затем складывает губы трубочкой и выпускает длинную струю дыма. - Мне довелось видеть его в другой обстановке, - задумчиво говорит Абст. - Он погружался с дыхательным аппаратом... Ну-ка, Глюк, как глубоко вы спускались на кислороде? - Ниже тридцати не ходил, - басит рыжебородый. - Слышал, будто некоторым удается погружаться на сорок метров. Но я не могу. Однажды попробовал едва не оказался на том свете. Вот Вальтер меня и вытаскивал. - Ну так знайте: Пелла запросто погрузился на сто пять метров! - С кислородным прибором? - На нем был респиратор трехчасового действия. По виду - обычный... - Брехня! - машет рукой Глюк. - Тот, кто рассказал вам об этом, бессовестный лжец! - Глюк прав, шеф, - торопливо поддакивает радист. - Ставлю бочку лучшего баварского пива против одной вашей кружки, что вас ввели в заблуждение. - Но я все видел своими глазами, - улыбается Абст. - И он сказал, что может спуститься еще глубже, метров на полтораста. - Как ему удалось? - бормочет Глюк. - Не знаю, можно только догадываться. - Абст задумывается. - Это не все. Послушайте, что было дальше. Пробыв под водой минут двадцать, он быстро всплыл. Понимаете, всплыл без остановок для декомпрессии!1 1 Водолаза с больших глубин поднимают медленно, с остановками. Иначе неизбежна так называемая кессонная болезнь, Глюк стоит раскрыв рот, растерянно шевеля пальцами. Радист подскакивает к Абсту: - Как же он мог? Глубина сто метров... Да еще пробыл там двадцать минут. Тяжелый водолаз поднимается и с меньшей глубины очень долго. Несколько часов! - Пелла всплыл за четверть часа. После подъема он улыбался, сыпал шутками. Потом привязал к своему респиратору динамитный патрон и зашвырнул аппарат далеко в море. Взрыв - и респиратора как не бывало! - Выходит, все дело в приборе. Какой он конструкции, чем начинен? - спрашивает Глюк. - Полагаю, не только в этом. Но скоро мы все узнаем. И если будет удача... Словом, теперь Пелла у нас в руках. Первым делом я заставлю его спуститься к "Випере". Впрочем, до тех пор мы испробуем и другую возможность добраться до сейфа покойного Бретмюллера. - Имеете в виду Леонарда? - быстро спрашивает радист. - Думаю, он согласится. - А нет, так возьмемся за итальянца, - говорит Глюк. - Уж я выжму из него все! Абст согласно кивает. - Теперь о Марте Ришер. Боюсь, она в тяжелом состоянии. Насколько я мог определить, паралич обеих ног. - И это надолго, шеф? - задает вопрос радист. - Видимо, да. И выход один. Вы, Глюк, принимаете на себя ее обязанности, превратившись в бдительную няньку... - Но... - Вы перебиваете меня, Глюк! - Простите, шеф. - Я понимаю всю трудность задачи, - продолжает Абст. - Только опытный врач может справиться с двумя дюжинами существ, в каждом из которых дремлет зверь, готовый вцепиться тебе в глотку. - Именно так, шеф! В этом вся суть. - Как видите, я ничего не скрываю. Вы должны знать, какой груз взваливаете себе на плечи. Но думаю, все обойдется. Первое дни я буду неотлучно с вами, обучу контролю за ними, и дело пойдет. Главное - не зевать, быть начеку. Абст вопросительно глядит на помощника. Тот нервно ходит из угла в угол. - Ну, - спрашивает Абст, - как вы решили? - Не могу, шеф. - Глюк не скрывает страха. - Кормить их и понукать - самое легкое. Главное же, вы знаете, не это... Главное, чтобы они не взбесились. Ришер пыталась учить меня, как вы и приказывали. Куда там! Боюсь, шеф. Боюсь оплошать, просчитаться. А вы знаете, чем это пахнет! - М-да. - Абст морщится, будто у него болит голова. - Значит, отказываетесь? Хорошо, тогда ими займусь я. - Это не выход. Надо радировать, чтобы прислали замену. - Конечно, врача мы затребуем. Но придется ждать месяц, если не больше. Месяц я буду в бездействии... Глюк, вы должны согласиться! - Не настаивайте, шеф. Я заглядываю им в глаза, и душа у меня леденеет. Что угодно, только не это! - Но даю слово: я не покину вас ни на день. Глюк угрюмо молчит. Абст встает. - Решено, - заключает он. - До прибытия врача мы прекращаем боевую работу. Отправляйтесь на свои места. И он уходит. Радист, который в продолжение всего этого разговора проявлял живейшие, признаки нетерпения, резко оборачивается к товарищу. - Дурак! - выпаливает он. - Кто? - Кто дурак? - переспрашивает радист. - Да это ясней ясного. Разумеется, ты, Густав Глюк. Погоди, шеф припомнит тебе! - И пусть, - мрачно бормочет рыжебородый, - пусть припомнит. Хуже не будет. - А, чепуха! - Радист извлекает из кармана штанов плоскую металлическую коробку с карамелью, долго перебирает конфетки пальцем. - Дать тебе, Густав? - Да провались ты с этой гадостью! - негодует Глюк. Выбрав зеленую конфету, радист ловко кидает ее в рот, прячет коробку в карман. - Надо беречь себя, - наставительно говорит он. - А то дымишь и дымишь. Я вот чередую: сигарета - конфета... Может, дать мятную? Рыжий брезгливо сплевывает. - Ну, как хочешь. Так слушай. Я опять насчет этих... Ты, Густав, будешь не один. Я всегда рядом. Вдвоем мы - сила! Случись что, легко перестреляем все стадо. Я, ежели говорить по чести, сейчас о другом тревожусь. - Вальтер переходит на шепот. - Видишь ли, сегодня улучил минуту и послушал эфир. Захотел узнать, что творится в мире... - Да не тяни! - Они снова бомбили Гамбург! - Кто? - Американцы, кто же еще! - Радист выплевывает конфету. - Триста "крепостей" висели над городом. Там такое творилось!.. Замолчав, он выжидательно глядит на собеседника. Тот не отвечает. - Вот и на Востоке не очень-то все блестяще... - осторожно добавляет Вальтер. - Ты зачем говоришь мне это? - Рыжий угрюмо сдвигает брови. - Ты чего хочешь? - Хочу, чтобы согласился. - Да ты храбрец, как я погляжу. Ну, а вдруг оплошаем и они выйдут из-под контроля? Ну-ка прикрой гляделки и вообрази: плывешь на глубине, справа - один из них, слева - другой да еще парочка движется следом. И вдруг у них начинается... Ты только представь такое, Вальтер! - Представляю! - Вцепившись пальцами в ворот свитера, радист порывисто наклоняется к собеседнику. - Представляю все очень хорошо. Но мы с тобой умные парни и "ошибемся" тогда лишь, когда захотим!.. Запрем их покрепче и оставим без снадобья. И пусть у них все начинается. Разумеешь? Пловцов придется прикончить. - Радист ухмыляется. - Жаль бедняг, но что поделаешь, если все так случилось?.. - Он хватает Глюка за плечи, заглядывает ему в глаза. - И нас с тобой отправят на материк: пловцов нет, нам здесь уже нечего делать! А денег не занимать ни тебе, ни мне. Денег куча! И еще будут. И чистенькие мы: никто ничего не знает. Вот оно как все получится. Поживем, осмотримся, а там будет видно. Война продлится не вечно. Надо и о себе подумать. Шкура-то у человека одна... Рыжий неподвижно стоит посреди пещеры. Вот он мотнул головой, ссутулился и, выставив кулаки, двинулся на радиста. Тот пятится. - Ну ты, - бормочет Вальтер, вертя шеей, - полегче, дурень... Ведь о тебе забочусь! - Вот что... - Глюк будто очнулся, шумно выдохнул. - Вот что, этого разговора я не слышал. - А я ничего и не говорил, - поспешно вставляет радист. - И еще замечу... - Тихо! В пещеру стремительно входит Абст. - Глюк, одеваться! Рыжий вздрагивает: - Что еще стряслось, шеф? - На скале - человек. - Что?.. - Человек на восточном склоне лежит возле самой воды. Я увидел его в перископ. - Он жив? - Не знаю. - С базы? - Радиста осенила догадка. - Пловец из противодиверсионной службы? - Вряд ли. - Понятно, - восклицает радист, всплеснув руками, - понятно, кто он! Наверное, тот самый... Наверное, течение прибило труп приговоренного. Ну, того, что был убит при попытке к бегству! Шеф, на допросе вы сидели рядом. Не опознали? - Не до него было. - Абст пожимает плечами. - Вот-вот грохнет взрыв, а мне надо еще успеть исправить респиратор. Да и сидел он закутанный в одеяло, голова забинтована - одни глаза сверкали... Ладно, хватит болтать! Абст выходит. Глюк и Вальтер движутся следом. Трое обитателей подземелья втаскивают в пещеру двухметровый серый цилиндр. - На стол! - командует Абст, направляясь к шкафу с медикаментами. Помощники укладывают цилиндр на обитом цинком столе. Глюк устало выпрямляется. - Открывайте! - бросает Абст, роясь в шкафу. Вальтер и Глюк отщелкивают замки, напоминающие стяжные запоры канистр. Их четыре, расположенных пояском в первой трети цилиндра. Высоко держа руку со шприцем, Абст возвращается к столу. Глюк берется за скобу в торце цилиндра, тянет ее к себе. Цилиндр разнимается на две части. В нем - человек, бронзоволицый и темноволосый. Его глаза закрыты. Нос, рот и подбородок спрятаны в овальной воронке, от которой уходит в цилиндр толстый резиновый шланг. Карцову понятно назначение цилиндра. Это кассета, в которой сюда доставляют людей, не умеющих пользоваться респиратором. Радист освобождает человека. Пустая кассета со звоном падает на пол, будто гильза артиллерийского снаряда. Теперь тот, кого принесли, виден весь: нагой, тощий, с опавшим животом и торчащими ребрами, которые, кажется, вот-вот прорвут обтягивающую их желтую кожу. Над ним наклоняется Абст. Он делает укол в область сердца, приносит второй шприц и производит инъекцию в руку. Человек вздрагивает, стонет. Он открывает глаза и силится оторвать голову от стола. Абст берет его руку, слушает пульс. - Воды! - приказывает он. - Горячей воды. Соберите всю, какую найдете, слейте в ванну. Скорее! Глюк и Вальтер спешат к выходу. Но несчастный начинает биться. Он выкатывает глаза, хватает руками воздух, хрипит. Затем следует удар затылком о крышку стола, волна дрожи от груди к ногам - и он недвижим. Абст пальцем поднимает веко у него на глазу. - Готов! - бросает он. Помощники возвращаются. Радист набожно крестится, что-то шепчет. Подойдя к покойнику, складывает ему на груди руки. - Быстренько ты отчалил... - бормочет он, разглядывая лежащего. - Кто же ты был: малаец или индус? - А, один черт! - Глюк раздосадован. - Тащили его, мучились, а он ноги протянул. - Не богохульствуй, - строго говорит Вальтер. - Придержи язык, не то быть несчастью... Это хорошо, что он умер среди людей. - Мог бы и пожить. - У нас дорога ему была одна. - Радист вздыхает, привычно теребит ворот свитера и снова крестится. - Днем раньше, днем позже... - Тьфу! - негодует Глюк. Из карманчика на груди он достает круглую белую коробочку. От нее тянется длинный шнурок. - Взгляни. Радист берет коробочку, недоуменно вертит в руках. - Да раскрой же! Радист развинчивает коробочку. Вываливается свернутая в трубку бумажка. Он разворачивает ее и читает: - "Рагху Бханги, бакалавр медицины. 708. Рэдстрит, Лондон". Ну и что? - говорит он, подняв глаза на товарища. - А то, что бакалавр медицины - это врач. Парень носил эту штуку на шее. Он был врач. Сама судьба прислала его сюда... Надо же: доплыл, чтобы испустить дух у нас на руках! - Врач... - шепчет Вальтер, начиная понимать. Он оборачивается к Абсту. Тот стоит у полки, дезинфицируя шприц. - Шеф, вы рискнули бы довериться черномазому? - Не знаю. - Абст прячет шприц, оборачивается. - Впрочем, почему бы и нет? - Чужому, шеф? - Чужому? - переспрашивает Абст, возвращаясь к столу. - А какая, собственно, разница? Он никогда бы не вышел отсюда. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ И снова Карцев видит солнце - яркое, жгучее солнце прямо над головой - и ощущает струи влажного теплого ветерка. Он лежит у самой воды, ноги его свисают с края скалы так, что волны холодят ступни, лодыжки. Время от времени он шевелится на своем неудобном ложе, громко стонет: быть может, на скалу выведены микрофоны; пусть тогда обитатели подземелья не только видят в перископ исстрадавшегося, полумертвого от перенесенных лишений человека, но и слышат его голос. Подаренный Джаббом нож рядом, на краю узкой каменной щели. Карцев прикрыл его коленом и готов мгновенно столкнуть в щель, бог знает какую глубокую. Как только Абст появится из-под воды, нож исчезнет. В те часы, когда, дождавшись темноты, он вновь переплыл лагуну, с фонарем в руках отыскал ориентир и свое убежище, а затем прополз до расщелины и выбрался на волю, - в те часы он многое передумал. Определен каждый его шаг, взвешено каждое слово, которое он скажет хозяевам грота. Есть ли у него шансы на успех? Он сознает - почти никаких. Но он должен сделать попытку!.. Военно-морской базе союзников грозят новые диверсии - Абст и его люди не остановятся на полпути. Только Карцов может помешать этому, спасти жизнь сотен моряков, сохранить корабли, которые действуют против общего врага. То, что военный суд базы приговорил его к смерти, ничего не меняет. Вторая причина, заставляющая его попытаться свершить задуманное, - люди, которых опекала Ришер. Кто они, эти водолазы? Больные, чья психика расстроена в результате какого-то происшествия? А что, если в подобное состояние они приведены умышленно, с целью? Ни на секунду не может забыть Карцов неподвижных глаз водителей буксировщиков. И особенно отчетливо видится ему обнаженный пловец - тот, которого у воды настигла помощница Абста... Вдруг та же участь ждет и его? Солнце палит нещадно, а ноги заледенели. Завладев ступнями, холод ползет к коленям. Это страх при мысли о предстоящем. Все равно он обязан проникнуть в тайну хозяев грота! Подумать только, он все еще не теряет надежды выведать секреты врагов, выжить да еще и пересечь океан из конца в конец и вернуться к своим с важными сведениями о противнике!.. Карцов морщится. В эти минуты он ненавидит себя за тупое, бессмысленное упорство. Он приподнимается на локтях, долго глядит в море. За горизонтом, за многие тысячи миль отсюда, - берега его родины. Холод поднимается выше. Вот-вот доберется до сердца. Сил все меньше. Их уже, вероятно, не хватит, чтобы доплыть до базы союзников, если бы Карцов осмелился на такое. Но не сулит добра встреча с теми, кто осудил его на смерть. Сообщение о гроте и его обитателях они сочтут провокацией и... приведут приговор в исполнение. Все это бесспорно. А внутренний голос твердит и твердит: еще не поздно пуститься в обратный путь. Если плыть медленно