бран. - И нам на этот трамвай, - сказал Ланге. Они вошли в вагон. Народу было немного - женщина, что подходила к ним на площади, старик со свернутым пестрым пледом, несколько других пассажиров. Кондуктор, девушка в темных узких брюках, раздала билеты и устроилась у окна, раскрыв газету. Аскер прочитал название: "Остбургер цейтунг". Интересно, что там пишут. Текста он не мог разглядеть. Единственное, что ему было видно, это большая фотография: улыбающаяся физиономия в стальном шлеме, автомат в обнаженных по локоть руках. Фоном служили строения, охваченные языками пламени. Аскер перевел взгляд на улицу, по которой бежал трамвай. Тротуары были пустынны. Редкие прохожие, надвинув шляпы и капюшоны, торопливо пересекали мостовую: начинался дождь. Старуха в дождевике силилась поднять железным крючком гофрированную штору магазина. Чуть дальше начинались развалины. Они занимали целый квартал. В пустые окна была видна часть бетонного перекрытия, повисшего на прутьях арматуры. Мимо развалин прошагал патруль - унтер и двое рядовых с карабинами. Аскер вздохнул и отвернулся. Из головы не выходил разговор с патрульным, встреченным ночью у вокзала. Трамвай доехал до конца Марианненштрассе, свернул и оказался на окраине. Слева, вдали, катила свои волны Эльба. Впереди виднелись металлические кружева большого железнодорожного моста. Справа, на невысоком холме у кладбища, двумя рядами тянулись тополя. Они были у цели. Где же домик сторожа? Ага, вот он, тотчас за оградой. Стен не видно, но ясно различима кровля волнистого железа. Разведчики встретились взглядами. - Он, - сказал Ланге. Трамвай описал круг и остановился. - Пошли. - Аскер подхватил ранец. По неширокому шоссе, выложенному камнем, они поднялись на возвышенность. Вокруг не было ни души. Вдали чуть погромыхивал шедший обратным рейсом трамвай. Сторожка была совсем рядом. Из низкой трубы вился едва заметный дымок. - Дома, - сказал Ланге. - Можно идти. - Аскер усмехнулся: - С богом. Попытался улыбнуться и Ланге. Улыбки не получилось. - Спокойнее. - Аскер взял его под руку. Вот и сторожка. Они поднялись по нескольким ступеням крыльца. Ланге коснулся подковки, висевшей на проволоке у двери. Где-то в глубине дома тоненько звякнуло. Послышались шаги. Дверь отворилась. На пороге стояла девушка в комбинезоне и грубых ботинках с квадратными носами. Старый сторож жил один, родных в городе не имел. Кто же эта девушка?.. - Здравствуйте, - сказал Аскер. - А где дядюшка Лотар? Девушка всплеснула руками. - Бог мой, вы его племянник? - Смотри какая хитрая, - улыбнулся Аскер, - сразу хочет все узнать. - Племянник! - настаивала девушка. - Да вы говорите толком: где же дядюшка? - Я и отвечаю: поехал к вам. То есть к Гансу. Тот выписался из госпиталя, получил месяц отпуска на поправку. Дядюшка Лотар хотел было сразу и отправиться в Гамбург, но тут пришла телеграмма. Ганс написал, что выезжает сюда на денек и заберет его с собой. Вот он и ждал. А вчера заходит к нам, мы живем на хуторе, по ту сторону кладбища. "Эмма, говорит, этот бездельник запаздывает. А меня отпустили только на три недели. Так что еду. А ты посиди у меня, погляди за домом. Если Ганс явится, гони его обратно в Гамбург. Я там его буду ждать". - Вот так и бывает, - сказал Аскер, адресуясь к Ланге. - Жаль, что не застали. Что же делать? Пошли. - А что передать дядюшке Лотару? Аскер усмехнулся, погрозил девушке пальцем. - А может, мы сделаем ему сюрприз? Возьмем да и заявимся прямо в Гамбург! - Ну, как знаете. - Девушка стрельнула глазами на стройного капрала. - Зашли бы, отдохнули... - Спасибо. - Аскер дружески помахал ей рукой. Девушка долго стояла на крыльце, провожая их взглядом. Некоторое время они шли молча. Прекратившийся было дождь вновь заморосил, мелкий, холодный. Он будто висел в воздухе, покрывая крохотными капельками лицо, руки, одежду. Остановились, надели шинели. Когда Аскер вновь поднял свой ранец, тот показался гораздо тяжелее... Ланге шел молча. Аскер сказал: - Сейчас будем звонить на завод, Шталекеру. Разговаривать с ним не надо - только убедимся, что он там. Потом решим, как быть. - Понимаю. - Ланге помедлил, поднял глаза на Аскера. - Я немного волнуюсь... Что-то у нас не так пошло. Сразу не так. И солдат у вокзала, и старый Фиш... Угораздило же его. Ведь годами не трогался с. места! - Бывает... Ну, идемте. Где здесь телефон? - Будка возле остановки, чуть поодаль. - Идемте, - повторил Аскер. В будке Ланге набрал номер коммутатора завода. Телефонистка ответила. - Третий цех, - сказал Ланге. Через несколько секунд мужской голос сказал, что третий цех слушает. - Пожалуйста, механика Отто Шталекера. - Шталекер будет через два часа, - ответил голос. - Простите, он дома? - Работал в вечерней смене. Видимо, дома. В трубке раздался щелчок. Аскер и Ланге вышли из будки. - К нему? - спросил Герберт. - Да. Только прежде войду я. Неизвестно, кто там может быть, кроме хозяев, вдруг - ваш знакомый. - Раннее же утро. Соседи - исключено. У супругов Шталекер, отдельный домик, живут обособленно. - Все равно. Вновь потянулись улицы. Аскер шел все так же неторопливо, не теряя из виду Ланге, двигавшегося шагов на сто впереди. Перекресток. Здесь поворот и через два квартала нужный им домик. На перекрестке стоял патруль. Офицер движением руки подозвал Ланге. Тот с готовностью подбежал, полез в карман, видимо, за документами. Когда Аскер приблизился, Ланге уже возвращали бумаги. Аскер подошел к патрульному, щелкнул каблуками. - Тоже с Востока? - спросил офицер. - Да, господин лейтенант. Офицер помедлил. - Ну, как там?.. Аскер неопределенно повел плечом. - Делаем все, что можем... Но мы еще покажем им! - Ладно, - сказал офицер, и Аскеру почудилась досада в его голосе. - Идите! Аскер сделал четкий поворот. Еще квартал позади. Теперь уже недалеко. Вон там, впереди, маленький сквер, дальше пустырь, а затем первый дом - с ним уже поравнялся Ланге. Ага, он переходит мостовую. Теперь должен дойти до конца улицы и, выждав немного, повернуть назад. За это время Аскер успеет побывать в доме. И если все благополучно, туда войдет и Ланге. Но что это? У дома Шталекера стоит автомобиль! Странно. У механика не было машины. Откуда автомобиль? Чей? Аскер подошел ближе. Это была большая легковая машина с откидным верхом. За рулем сидел солдат. Вот отворилась дверь дома. Вышли еще двое военных - офицеры. Шофер выскочил из автомобиля, принял из их рук чемоданы, отпер багажник. Откуда-то из глубины цветничка, которым был окружен дом, доносился надсадный лай собаки... Что здесь произошло?.. Неужели Шталекер провален и теперь в доме хозяйничают фашисты? Похоже, что так оно и есть. Но вот в дверях дома появилась женщина. Судя по описаниям Герберта, это жена Шталекера, Берта. Она улыбается, машет офицерам рукой, те отвечают. Как же может вести себя так жена антифашиста, который взят, сидит где-нибудь в гестапо? И еще: почему по телефону ответили, что Отто Шталекер придет на завод через два часа?.. Что-то здесь непонятно. Но ясно одно: идти сюда нельзя. Эти мысли вихрем проносятся в голове, пока Аскер движется мимо дома. Он ни на миг не теряет из виду товарища. Тот замедляет шаги. Теперь они гораздо ближе друг к другу. И вдруг Ланге торопливо сворачивает в боковую улочку. Да, да, торопливо, Аскер это ясно видит. Почти тотчас появляются двое мужчин. Чем же они так напугали Ланге? ...Несколько минут спустя Аскер и Ланге сидят на скамеечке в сквере, дымя сигаретами. Для женщины, которая катит мимо колясочку с ребенком, - это два солдата, занятые ленивой беседой. Если б знала она, что сейчас у них на душе! - Это были рабочие, двое знакомых парней с заводам - шепчет Ланге. - Обомлел, когда их увидел. На всякий случай решил свернуть... - Ну, они бы вас не узнали, - успокаивает Аскер. - Все же... Что будем делать? - В голосе Герберта тревога. - Покурим, - говорит Аскер. - Подумаем. - Выход один! Аскер не отвечает. Он знает, что имеет в виду Ланге. Но это опасно, очень опасно. Если бы не дочь Герберта!.. А время идет. Надо решать. - Выход один, - повторяет Ланге, зажигая новую сигарету. - Но ваша дочь? - Это я устрою! - Как? - Мы не покажемся ей на глаза. Мимо проходят трое - мужчина и две женщины. Одна из них с любопытством оглядывает сидящих, что-то говорит подруге. Обе смеются. Аскер напряженно размышляет. Быть может, отправиться на третью явку - ту, что на самый крайний случай? Но туда надо ехать поездом, они же - только с вокзала, их видели там патрульные, которых, вероятно, еще не успели сменить. И потом, на третью явку может идти только он один. А как же Герберт? Снова прохожие. Один из них подходит к скамье. - Нет ли огонька? Аскер молча достает зажигалку. Ланге сидит, будто окаменев. И Аскер решает: - Идемте! Глава десятая 1 Стоя в конце коридора, Аскер видел, как Герберт успокаивал плачущую жену. - Ну, перестань, перестань, - бормотал он, гладя ее волосы, вытирая платком глаза, щеки. - Как... как это случилось? - шептала женщина. - Ведь ты... - Случилась ошибка. Бывает же, правда? Женщина кивнула. Она немного пришла в себя и теперь лишь изредка судорожно всхлипывала. - Рози? - негромко сказал Герберт. - Где она? - Ой!.. Ты же не видел ее! Лизель хотела было идти в комнату, Ланге взял ее за руку. - Мне нельзя к ней. - Почему, Герберт? - Объясню после. Пока запомни: Рози не должна знать, что я приехал. Ни Рози, ни родные, ни соседи... Никто. Поняла? Женщина растерянно кивнула. - Никому ни звука. Ни обо мне, ни о моем товарище. Мы приехали тайно, по особому поручению. Очень важное поручение для Германии, понимаешь? Лизель снова кивнула. - Рози спит? - Да, бедняжка только недавно уснула. Мы провели такую ночь!.. - Слушай меня внимательно, Лизель. Мы пройдем на кухню. Ты разбудишь Рози, оденешь и отведешь к твоей матери. Надеюсь, она здорова? - Да, Герберт. - Очень хорошо. Отведи девочку и оставь у бабушки. Скажи, что будешь занята, мобилизована или что-нибудь в этом роде. Словом, Рози должна пробыть там два дня, поняла? И быстрее возвращайся. - Хорошо, Герберт. - Только еще раз предупреждаю: о нас - ни одной живой душе. Ведь я пропал без вести, да? Ты такое письмо получила? - Да. - Ну вот и хорошо. Пропал - значит, пропал. Подошел Аскер. - Меня зовут Краузе. Курт Краузе. Мы приехали вместе. Я друг вашего мужа. Он так взволнован встречей с вами, что забыл представить... - Лизель, - сказал Ланге, - Курт Краузе - мой самый большой друг. Знай: мы с тобой обязаны ему тем, что я сейчас здесь. Да и вообще... - Спасибо вам! - Лизель порывисто протянула руку. Аскер пожал ее. - У меня к вам просьба, фрау Лизель, - сказал Аскер. - Вы должны вести себя так, будто ничего не произошло. У вас покраснели глаза. Освежитесь, успокойтесь. А уж потом уходите. Аскер и Ланге прошли в кухню. Сначала они слышали журчание воды в умывальнике. Затем раздались торопливые шаги Лизель. До них донесся ее голос и лепет девочки. Прошла еще минута. Вот хлопнула входная дверь, и в доме стало тихо. Герберт и Аскер вышли в коридор, приникли к окошку, чуть отодвинув занавеску. По дорожке шла Лизель, ведя за руку Рози. Аскер скосил глаза на товарища. У Ланге были плотно сжаты губы, дрожал подбородок. Аскер обнял его: - Хотите сигарету? Ланге кивнул. Покурили, сидя на стареньком диванчике. Аскер поднял глаза и увидел на стене портрет Герберта, увитый траурной лентой. - Совсем как у Марка Твена, - пошутил он, чтобы разрядить обстановку. - Почти что присутствуете на собственных похоронах. Ланге встал, шагнул к портрету. - Не трогайте! Ланге остановился, озадаченно поглядел на товарища. Сообразив, кивнул. - И жене скажите, когда придет. - Понимаю... Они прошли в ванную. Умывшись, вернулись в комнату. Аскер сказал: - Придет Лизель, попросите ее сходить к Шталекерам домой. Никаких разговоров: просто зашла, чтобы проведать подругу. Пусть попытается узнать, что за люди были в доме, что там произошло. - Быть может, сперва позавтракаем? Наверное, голодны? Да и я, признаться, не прочь... - Не мешает, - согласился Аскер, у которого давно сосало под ложечкой. Вскоре вернулась Лизель. Она сообщила: бабушка очень обрадовалась внучке. Девочка пробудет у нее три дня. - А теперь завтракать, - сказал Ланге. - Придумай что-нибудь, Лизель. Женщина опустила голову, поджала губы. - Понятно, - сказал Герберт. - Но я уверен, кое-что найдется в моем ранце. Иди, Лизель, распакуй его. Лизель просияла и выбежала из комнаты. - Хорошая она у вас, - тихо проговорил Аскер. - Еще бы! - Ланге поднял на Аскера счастливые глаза. - А вы? Ваша жена?.. - Он не договорил, увидев, что товарищ чем-то озабочен. - Передатчик! - негромко сказал Аскер. Ланге кивнул, раскрыл ранец Аскера. На дне лежал небольшой металлический ящик, Ланге извлек его. Затем он и Аскер прошли на кухню. Лизель возилась у плиты, ставя на газ воду. - Скажи, Лизель, помойное ведро - это то, что стоит у раковины? - Да, Герберт. - Женщина улыбнулась. - Ты же знаешь, оно всегда там стояло. - Всегда, ты права. - Ланге направился к ведру. - Но зачем оно тебе, Герберт? Уж не думаешь ли ты выносить его сам? - Да, Лизель. Буду выносить все время, пока мы здесь, в Остбурге. Ты же не должна к нему прикасаться. Лей и швыряй в него все, что вздумается, но не трогай его, поняла? - Нет, Герберт... - Лизель, - сказал Ланге, указывая на ящик, - эта штука очень для нас с тобой дорога. - Это золото, Герберт? - шепотом спросила женщина. - Ценнее, чем золото. Поняла? - Да, - неуверенно произнесла Лизель. - Ну вот и хорошо. Я хотел оставить его в ранце, но потом рассудил, что так будет опасно. - Опасно, Герберт? - Представь, что в квартиру проникли воры. Куда они прежде всего полезут? Конечно же, в ранцы. - Сейчас много воров, Герберт. Совсем недавно, третьего дня, обокрали квартиру по соседству. Вынесли буквально все. - Вот видишь! Ну, а какому вору взбредет в голову искать ценности на кухне, да еще в помойном ведре? - Да, Герберт, ведро ему было бы ни к чему. - Значит, решено. Гляди, я опускаю ящичек в ведро. Женщина кивнула, хотя все еще плохо понимала мужа. - Гляди, Лизель, как ловко - он совершенно скрылся под картофельными очистками. - Ящик так и будет лежать в ведре? - Да, там ему ничего не сделается. Футляр устроен так, что не пропускает воду. А когда надо будет, мы его вынем и ополоснем... Только, Лизель, о ящике никто не должен знать. Ни одна живая душа. - Ланге усмехнулся: - Если, конечно, не хочешь, чтобы меня затаскали по всяким учреждениям: откуда взял, да как, да что... - Все будет так, как ты скажешь, Герберт. - Вот и отлично. Торопись с завтраком, Лизель. Мы так голодны, что, кажется, съедим друг друга. - Лизель, ты все еще дружна с Бертой Шталекер, не так ли? - спросил Ланге, когда с едой было покончено. - А как же, Герберт! Она очень хорошая, Берта. - Что она, здорова? - Я видела ее позавчера. Здорова, но очень ей достается. - Не пойму. Они же одни с Отто? Детей-то нет. - Нет детей, есть взрослые нахлебники. - О ком ты? - Офицеры у них живут. Два офицера. Гостиницу ведь разбомбили. Вот к ним и определили двоих. И стирай на них, и готовь. - Лизель вздохнула: - Правда, сегодня, кажется, жильцы должны были уехать. Ланге шумно перевел дыхание. Не смог сдержать вздоха и Аскер. Он сказал: - Мы хотим попросить вас отправиться к Берте Шталекер. Поговорите с ней, поинтересуйтесь, будут ли у них жить другие офицеры. О нас, разумеется, ни слова. - Сейчас? - Пожалуйста. Только не задерживайтесь. Мы ждем вас. Лизель вновь покинула дом. Когда она вернулась, Герберт заканчивал бритье. Аскер дремал, положив голову на руки: дали себя знать события минувшей ночи и то, что произошло в первые часы их пребывания в городе. Скрипнула дверь. Аскер вскочил на ноги. - Это я, - сказала Лизель. - У Шталекеров все в порядке. Берта одна в доме. Гостей больше не предвидится. - А Отто? - спросил Ланге. - Он на заводе. И Лизель принялась стаскивать плащ. - Погоди раздеваться. - Герберт подошел, ласково коснулся руки жены. - Очень устала? - Нет, что ты! - Тогда придется выйти из дома еще разок. Но это - в последний. - Присядьте, фрау Лизель, - сказал Аскер. - Значит, так. Мы просим вас позвонить на завод... Но все по порядку. Звонить надо не из аптеки или, скажем, из магазина. Только из будки, чтобы вас не слышали посторонние, поняли? - Да. - Из будки, - повторил Аскер. Он обернулся к Герберту: - Теперь говорите вы. - Звони по тому же номеру, что и ко мне, когда я работал на заводе. Номер помнишь? - Конечно, Герберт. - Но проси на коммутаторе не седьмой цех, а третий. Запомни: третий цех. И когда ответят, скажешь, чтобы позвали к телефону механика Отто Шталекера. - Третий цех, механика Отто Шталекера, - повторила женщина. - Ему, то есть Отто, скажешь: "Говорит Лизель. Вы мне нужны по срочному делу. Жду вас у ворот завода через пятнадцать минут". - Поняла. - Подъедешь туда, встретишь его и объяснишь, что я вернулся, что Отто должен немедленно после работы прийти к нам домой. И пусть он никому не говорит об этом. Все поняла? - Да, Герберт. - Ну, отправляйся. Лизель в третий раз покинула дом. Для Аскера и Ланге вновь потекли минуты томительного ожидания. 2 В одиннадцать часов дня лаборатория, производившая по заданию гестапо анализ найденных в лесу парашютов, дала заключение: шелк советского производства. Несколько позже из Гамбурга прибыли авиационные эксперты. Они заявили: предъявленные парашюты - русские. В середине дня оперативные группы гестапо закончили обследование района, где были обнаружены парашюты. Поиски результатов не дали. В числе многих допрошенных был патрульный, останавливавший Ланге и Аскера на пути к вокзалу. О своей ночной встрече солдат умолчал, боясь, что ему нагорит. Однако позже он под большим секретом рассказал обо всем дружку. Тот оказался осведомителем армейской контрразведки и об услышанном немедленно донес абверофицеру, у которого находился на связи. Патрульного арестовали. Он показал: один из встреченных ночью военных упомянул о зенитной батарее на опушке леса, утверждая, что идет оттуда. Немедленно был опрошен командир батареи. Он заявил, что в указанное время ни один солдат или офицер не покидал огневой позиции. Все были на местах, ибо часть ночи подразделение вело огонь по самолетам русских, а затем приводило в порядок орудия и приборы. Установив все это, шеф гестапо штандартенфюрер Больм вызвал помощника, штурмбанфюрера Бруно Беккера. В кабинет вошел невзрачный человек с массивной челюстью, непрестанно двигавшейся, будто обладатель ее все время что-то жевал. В вечном движении находились и руки Беккера, точнее, его пальцы, длинные, гибкие, тонкие. Они то ласково поглаживали друг дружку, то беспокойно ощупывали портупею или борт мундира, то короткими торопливыми движениями разминали сигарету, если Беккер собирался закурить. Беккер был умен, хитер и умудрен большим жизненным опытом. Карьеру, как он сам любил говорить, он выстрадал, начав с рядового детектива в криминальной полиции во времена, когда еще и не пахло нацистами. Своего начальника штандартенфюрера Больма он считал образцом контрразведчика и стремился во всем ему подражать. - Ну, - сказал Больм, - докладывайте, Беккер, да поживее. - Вы имеете в виду дело с парашютами, господин штандартенфюрер? - Его, Беккер, что же другое? Парашютов было три. Полагаете, надо искать троих? - Один или два парашюта могли быть грузовыми, - осторожно сказал Беккер. - Один уж во всяком случае. - Резонно. Вот и патрульный показал: ночью из леса вышли двое. Однако никто не поручится за то, что прилетели не трое. Один, отделившись от партнеров, мог уйти в другом направлении. Искать троих, Беккер! Штурмбанфюрер наклонил голову в знак того, что согласен с шефом. Однако в действительности он придерживался другого мнения. Приземлился ночью в незнакомом лесу и ночью же идти на станцию - это было слишком опасно, вряд ли рискнули бы на такое вражеские разведчики. Пальцы Беккера задвигались и осторожно ощупали край стола, возле которого он стоял. - Все это хорошо, - проговорил он, - если только... - Говорите, Беккер. - Больм выпрямился в кресле, выжидательно поглядел на подчиненного. - Если только те два солдата действительно были парашютисты... - По-вашему, в этом можно сомневаться? - Они солгали, сказав, что идут с батареи. Но... разве это доказательство? Разве другие солдаты, оказавшись на их месте и при сходных обстоятельствах, не поступили бы точно так же? Почему не предположить, что их ответ был продиктован стремлением отвязаться от длительной проверки и не опоздать на поезд? Я навел справку: в тот день из близ расположенных частей уволено в отпуск более десятка людей. Солдаты и унтер-офицеры. Больм неопределенно повел плечом. Беккер продолжал: - Разумеется, солдат, прибывших в Остбург вчера и сегодня, мы проверим. И я сказал о своих сомнениях лишь для того, чтобы мы не ограничивались поисками этих двух... Вы понимаете меня, господин штандартенфюрер? - Да, - сказал Больм. Помолчав, он задумчиво прибавил: - Однако при всех обстоятельствах это не те, кого мы ждем... - Почему же? - Потому что гости должны быть из Карлслуста, а это всего полтораста километров, и ни один здравомыслящий человек не станет покрывать такое расстояние на самолете. - А если они прямо с Востока? - Беккер наклонился вперед, вцепился пальцами в край стола. - Что, если один из них - тот самый перебежчик? - Георг Хоманн? - Да! Больм поджал губы, покачал головой. - Это было бы слишком большой удачей! - Но почему не быть удаче, если она подготовлена кропотливым трудом, господин штандартенфюрер! Вспомните, чего нам стоила эта операция!.. - Труд был огромный, - вздохнул Больм. - Я убежден, мы на верном пути, - продолжал Беккер. - А если наши выводы правильны и один из них Хоманн, то им не миновать "Зеленого". - Стоп! - Больм встал, обошел стол и приблизился к Беккеру: - Сейчас же связаться с "Зеленым"! - Все уже сделано, - улыбнулся Беккер, взглянув на часы. - Встреча состоится сегодня. Что касается других мероприятий, то вот перечень. - Он положил на стол лист бумаги. Вернувшись к себе, Беккер вызвал щтурмфюрера Адольфа Торпа, занимавшегося расследованием кражи в банке. Тот не мог сообщить ничего утешительного. След воров затерялся по ту сторону леса, на шоссе. Очевидно, там их ждал автомобиль. Беккер распорядился, чтобы расследование хищения в банке было передано другим работникам, а Торп занялся парашютистами. В гестапо доставили списки лиц, прибывших в город за последние двое суток. Беккер и Торп просмотрели их без особого интереса. В глубине души они не верили, что те, кем они интересуются, будут регистрировать свое появление в Остбурге. Первой в списке значилась группа военнослужащих, выписанных из госпиталя и получивших отпуск для окончательной поправки. Их было семеро. В комендатуру они явились вместе, некоторые в сопровождении жен. Двух из них работники комендатуры знали как местных жителей. Больм повертел список и решительно вычеркнул всех семерых. Далее значились двое коммерсантов из Берлина, еще один коммивояжер, имеющий постоянное жительство в Гамбурге, и монахиня. Офицер, доставивший списки, пояснил: берлинские коммерсанты - старики, каждому перевалило за шестьдесят; гамбуржец ездит в Остбург четвертый год, он торгует мелкой галантереей, и здесь его многие знают. О монахине же и говорить нечего. Заинтересовали Беккера два солдата, прибывшие утренним поездом. Контрольный пост на вокзале, естественно, не записал их фамилии, но запомнил, что такие были. Ни тот, ни другой не явились в комендатуру, чтобы отметиться и получить полагающееся продовольствие. - Почему? - спросил Беккер, делая пометку на листке. Торп пожал плечами. - Мало ли что? Может, сидят дома и пьют, а завтра явятся. Или даже сегодня - день-то ведь не закончен. Беккер отложил списки, решив вернуться к ним позже. 3 С того момента как Лизель отправилась на поиски Отто Шталекера, истек час. В ожидании ее Аскер, растянувшись на диванчике, отдыхал. В сознании постепенно восстанавливалось все то, что обрушилось на них с первых же минут пребывания в Остбурге - вся цепь неожиданных осложнений, нарушивших планы, которые, казалось, были составлены так тщательно. Случайность, внезапный поворот событий, и они на грани провала... Где же фрау Лизель, удалось ли ей встретиться со Шталекером или и на этот раз возникло какое-нибудь препятствие, осложнив и без того трудное положение, в котором они оказались? Как бы в ответ на эти мысли по гравию дорожки зашуршали шаги. Щелкнул замок - Лизель всякий раз, уходя из дому, запирала мужа и его товарища. Мужчины поднялись ей навстречу. - Все хорошо, Герберт, - сказала женщина, снимая шляпку. - Звонила из той будки, что возле кино, ты ее помнишь, конечно... С Отто встретилась неподалеку от завода. Он был очень удивлен, озадачен. Хотел было расспросить подробнее, но я сказала, что он все узнает, когда придет. Конечно, предупредила, чтобы никому ни слова. - Придет сегодня? - Он кончает работу в пять. Явится к нам прямо с завода. - Спасибо, Лизель. - Ланге расцеловал жену. - Ты у меня такой молодец! - Молодец, - сказал и Аскер. Лизель расцвела от похвалы. Вскоре все трое сидели за столом. Лизель разлила суп, принесла графин с рюмками. - Тут совсем немного, - сказала она, взглянув на мужа и виновато улыбнувшись. - Осталось с тех пор... Аскер понял: с того дня, когда ушел на военную службу Герберт Ланге. - Крепко же ты ее хранила, - пробормотал Ланге. - Я ждала, - прошептала Лизель. Она разлила водку. Две рюмки оказались полны до краев; третью - налитую до половины - Лизель придвинула к себе. Герберт удивленно глядел на жену: она никогда не прикасалась к спиртному. - Сегодня я выпью с вами... - едва слышно сказала она. - Я не могу не выпить, Герберт. Я бы хотела, чтобы этот день... Лизель не договорила. Внезапно она уронила голову на руки, истерически разрыдалась. Начался сильный нервный припадок: сказались бессонные ночи в убежище и приезд мужа, которого она уже оплакивала, считая погибшим. Герберт кинулся к жене, поднял ее, отнес на кровать. Аскер вышел в коридор, притворил за собой дверь. Лизель рыдала все громче. Из комнаты выбежал Герберт. - Умирает, - прохрипел он, - глаза закатила, бьется, пена изо рта!.. Надо врача. Телефон за углом! И, прежде чем Аскер успел что-либо сказать, кинулся вон из дома. - Стой, - крикнул Аскер, - пойду я!.. Но Ланге не слышал. Он словно обезумел. Лизель продолжала кричать и метаться. Аскер беспомощно стоял над ней. Сообразив, сбегал к умывальнику, принес смоченное в воде полотенце, положил ей на лоб. Затем отыскал в шкафу валерьянку, накапал в стакан и с трудом заставил Лизель сделать глоток. Прошло несколько минут. Женщина стала успокаиваться. Рыдания звучали глуше. Обессиленная, она лежала неподвижно, лишь изредка конвульсивно вздрагивая. Четверть часа уже минуло, а Герберт не возвращался. И Аскера вдруг охватила щемящая тоска. Где он? Почему задерживается? Выйдя из комнаты. Аскер взволнованно заходил по коридору. В доме стояла тишина, прерываемая лишь всхлипываниями Лизель, едва доносившимися из-за прикрытой двери. Аскер поежился, непослушными пальцами достал сигарету, зажег спичку. Истекло еще несколько минут. Теперь Аскер уже не сомневался: да, что-то случилось. Надо уходить. Уходить, пока не поздно! Но минута проходила за минутой, а он все стоял, не в силах сдвинуться с места: еще теплилась какая-то надежда... За окном послышались голоса. Аскер чуть отодвинул занавеску. К дому медленно, тесной группой приближалось несколько мужчин; казалось, они что-то несут. - Сюда, - сказал один из мужчин. - Я видел, он выскочил из этого дома. У Аскера кольнуло в сердце. Лоб у него стал влажным... В дверь постучали. - Кто там? - спросил он и не узнал собственного голоса. - Откройте, - сказали из-за двери. - Отоприте, случилось несчастье. Аскер рванул дверь, рванул еще и еще. Поняв, что она заперта, нащупал и с грохотом отодвинул засов. Дверь распахнулась. Четверо мужчин держали на руках Герберта Ланге - неподвижного, бледного, в грязном изорванном мундире. Люди протиснулись в коридор. - Куда его? - спросил один из мужчин, обратив к Аскеру напряженное лицо с закушенной губой. По тому, как был задан вопрос, Аскер понял, что Ланге мертв. Пятясь, Аскер отступил к двери в спальню, привалился к ней спиной. Тело внесли в кухню. Аскер видел, как его устраивали на сдвинутых вместе табуретах, как одна из рук Ланге, сложенных на груди, вдруг скользнула вниз и ударилась кистью о пол... В кухне негромко разговаривали. В коридор донеслись обрывки фраз: "Бежал сломя голову через улицу... Из-за угла грузовик..." За спиной Аскера, в спальне, скрипнула кровать, послышался шорох. Аскер подавил крик. Он понимал: смерть Ланге - это почти неминуемая катастрофа для него, разведчика, оказавшегося в этом чужом городе без крова и связей. Умер Ланге - значит, с минуты на минуту явятся полицейские и сотрудники комендатуры. Но еще раньше в коридор выйдет Лизель и увидит, что сталось с ее мужем, только полчаса назад здоровым, полным жизни! За дверью спальни раздались нетвердые шаги. Аскер отпрянул в сторону, круто обернулся. Увидел: ручка двери медленно поворачивается. Он метнулся к вешалке, сорвал с нее пилотку и шинель и кинулся вон из дома. Глава одиннадцатая 1 Лизель вернулась с похорон мужа обессиленная, разбитая. Соседка, крепко держа ее под руку, довела до дому, усадила, дала стакан воды. Потом она ушла. Позвонили. Лизель отперла. На пороге стояли штурмбанфюрер Бруно Беккер и штурмфюрер Адольф Торп. За ними маячил солдат с большим пакетом. - Фрау Ланге, - сказал Беккер, сняв фуражку и поклонившись, - нас прислал сюда господин военный комендант Остбурга. Господин военный комендант скорбит по поводу преждевременной смерти обер-ефрейтора Герберта Ланге. Солдат Ланге был примерным воином, хорошо выполнял свой долг перед фюрером и нацией, и сейчас вермахт склоняет знамена над его прахом. Произнеся эту тираду, Беккер снова поклонился. Торп, у которого была забинтована шея и скула, последовал примеру начальника. Солдат стащил с головы пилотку. Женщина посторонилась. Военные прошли в дом. Они разместились в гостиной полукругом - Лизель в центре, Беккер и Торп по бокам. Солдат положил сверток на край стола и вышел в коридор. Хлопнула входная дверь. Это пришла соседка, старая фрау Штрейбер. С достоинством кивнув военным, она уселась рядом с хозяйкой. Воцарилось молчание. Беккер прервал его, откашлявшись. Затем он сказал, обращаясь к спутнику. - А ведь этого могло и не быть. - Что поделаешь, такова, значит, судьба, - возразил Торп. - Судьба! - Беккер горько усмехнулся. - Судьба тут ни при чем. - Пальцы его задвигались, ловко распустили узлы бечевки на свертке. - Фрау Ланге, примите этот небольшой знак внимания господина военного коменданта. Здесь немного консервированного молока, а также масло, сахар и варенье. Дочери и вам это будет очень кстати. Женщина чуть наклонила голову и вновь застыла в неподвижности, с глазами, устремленными куда-то поверх головы штурмбанфюрера. Обращаясь к Беккеру, Торп сказал: - Вы утверждаете, что судьба тут ни при чем? Но я не понимаю вас. Ведь это был лишь несчастный случай. Внезапно вынырнул из-за угла грузовик и... - Грузовик! - Беккер сердито поджал губы. - Если бы капралу, который прибыл вместе с супругом фрау Лизель с фронта, не захотелось вдруг водки, господин Ланге был бы сейчас жив и здоров. - Так Ланге бегал за выпивкой для гостя? - воскликнула фрау Штрейбер. - Разумеется, - снисходительно пожал плечами Беккер. - Этот парень неисправимый пьянчуга. Фрау Лизель лежит в постели, ей нездоровится. А он посылает ее мужа за водкой. - Я слышала, у таких бывают запои, - испуганно проговорила фрау Штрейбер. - Именно это с ним и случилось в тот злосчастный день, - кивнул Беккер. - Вы очень точно определили. - И что же произошло дальше? - задал новый вопрос Торп. - Дальше? - Беккер помолчал. - Дальше случилось вот что. Когда Ланге отправился на рынок, капрал выбежал за ним, окликнул. Ланге как раз переходил улицу. Он обернулся. Гость стал просить, чтобы тот взял побольше спиртного. Тут-то и вынырнул из-за угла грузовик!.. Вновь наступило молчание. Его нарушали лишь вздохи соседки. Беккер продолжал: - Но и это не все. Знаете, что сделал этот человек, когда под колесами пятитонки хрустнули кости его фронтового товарища? Вы думаете, попытался остановить какой-нибудь автомобиль, чтобы отвезти господина Ланге в больницу? Ничуть не бывало. Он поспешил в дом, вытащил все самое ценное из своего ранца, затем из ранца Ланге и был таков. При этих словах Лизель вскочила на ноги, свалив стул. В глазах ее был ужас. Поддерживаемая соседкой, она вышла из комнаты в коридор. Беккер спокойно глядел ей вслед. Пока хоронили Ланге, контрразведка поработала в доме покойного, и штурмбанфюрер знал, что хозяйка найдет ранцы пустыми. Раздался короткий женский вскрик. Беккер и Торп были удивлены - он донесся не из спальни, где, они знали, находились вещи, а из кухни. В столовую вошел солдат, поманил их пальцем. Контрразведчики встали. Солдат подвел их к двери в кухню. Беккер и Торп увидели женщин, склонившихся над помойным ведром. - Пустое! Оно пустое, фрау Штрейбер! - в отчаянии восклицала Лизель. - Пустое, милочка, потому что я сама его опорожнила сегодня утром, - отвечала соседка. - Вы спали, когда я его вынесла. - И... там ничего не было? Фрау Штрейбер с тревогой посмотрела на Лизель. - А ящик?.. Черного ящика вы там не заметили? - прошептала Лизель. - В ведре? - Соседка вытаращила глаза. - Да! - Лизель упрямо качнула головой. - Ящик был! Герберт так берег его. Он сказал, что в нем много ценностей. - Но почему тогда их швырнули в это ведро? - Спрятали, фрау Штрейбер, спрятали, а не швырнули. Это сделал Герберт. Он объяснил: если в дом заберутся воры, они будут искать везде, но никому не придет в голову лезть в помойное ведро. - А кто знал, что ящик в ведре? - Герберт... и Краузе. - Подлый негодяй! - Фрау Штрейбер гневно выпрямилась. Лизель заплакала. Фрау Штрейбер помогла ей встать. Беккер коснулся плеча Торпа. Гестаповцы скользнули в гостиную. Минутой позже туда вернулись женщины. - Господин офицер, - сказала соседка, - вы были правы, фрау Ланге действительно обокрали. И я уверена, это Краузе, который прикидывался другом Герберта. Я буду молиться, чтобы вы нашли вора и примерно наказали. - Это и наше желание, - ласково сказал Беккер. - Совершив кражу, он, очевидно, скрывается. Но где? Уважаемая фрау Ланге, помогите нам. Вспомните, какие он называл адреса, фамилии? Что предполагал делать, чем собирался заняться?.. - Не знаю... Ничего не знаю, ведь он так мало пробыл у нас... - Ну, а ваш муж? Капрал Краузе мог поделиться с ним планами. Ланге ничего не рассказывал? - Ничего... - Вспомните, - настаивал Беккер. - Не могу. - Лизель с гримасой боли коснулась лба. - Ничего не помню... - Фрау Ланге, - вмешался Торп, - этот тип может вернуться. Надеюсь, вы не останетесь в квартире одна? Надо, чтобы кто-то мог сообщить нам. - Что вы, что вы! - Соседка замахала рукой. - С бедняжкой день и ночь нахожусь я. Все сделаю, будьте покойны! - Вы и вчера были с фрау Ланге? - спросил Торп. - Разумеется. - Весь день? - Да. - И... кроме вас, никого? Никто из знакомых не счел нужным явиться и выразить вдове свое соболезнование? - Почему вы так думаете, господин офицер? Здесь все время люди. - А вчера в послеобеденное время тоже были посетители? Старуха кивнула. - Да, человек десять. - Кто же такие? - Я их не знаю. - Ну, а вы, фрау Ланге? Лизель пожала плечами. Беккер и Торп переглянулись, встали. - Прощайте, фрау Ланге, - сказал Беккер. - Мы к вам еще зайдем. Выйдя из дома, контрразведчики сели в поджидавший их автомобиль. - Ну, - произнес Беккер, снисходительно глядя на спутника, - что вы теперь скажете? Торп значительно улыбнулся. - То-то же! Запомните: всегда добиваешься большего, когда действуешь мягко... Допросив ее в обычном порядке, мы бы не много узнали. Она бы озлобилась, замкнулась - и дело с концом. - Но все же не установлено главное. Мы не знаем, где прячется этот человек. - Зато всплыла история с ящиком в ведре. Ящик! Что в нем могло быть, Торп? - Поначалу я думал, взрывчатка. - Чепуха. Будь это даже самая сильная взрывчатка, ее едва бы хватило на то, чтобы поднять на воздух какую-нибудь кузню... Нет, то была не взрывчатка! - Тогда оружие? - Но какое оружие можно запаковать в маленький ящичек? Разве что пистолеты или ножи. - Беккер сделал паузу и закончил: - Это была радиостанция, Торп. - Во что бы то ни стало надо установить, кто был на квартире покойного вчера после обеда, примерно между семью и восемью часами вечера. - Не понимаю. - Вчерашняя встреча с тем человеком произошла именно в семь часов - и неподалеку от дома Ланге. Я сразу почувствовал: он выглядит подозрительно и здесь не случайно. Пошел следом и... - Дальше известно. Так вы думаете, они связаны? - Кто знает? Но судите сами, господин штурмбанфюрер. Внезапная смерть Ланге автоматически разоблачила и его самого и спутника. Поэтому-то Краузе стремительно покинул дом покойного, а затем действовал столь решительно, когда почувствовал за собой слежку. И я спрашиваю себя: почему этот несомненно опытный и умелый разведчик идет на такой риск, как появление в районе дома Ланге? И отвечаю: потому что Краузе хотел во что бы то ни стало заполучить оставленную рацию, которую он не смог вынести раньше. - Смелая версия. - Смелая, - согласился Торп. - Смелая, но единственно приемлемая. Если, конечно, в том ящике действительно был передатчик. Однако я не кончил. Краузе слонялся неподалеку от дома, а в самом доме находился кто-то из его знакомых. Можете вы поручиться за то, что Краузе не попросил кого-нибудь отправиться к вдове Ланге со специальной целью - изъять тот самый металлический ящик? - Нет, - медленно проговорил Беккер, - я бы за это не поручился. - Он скосил на собеседника глаза. - Однако вы не дурак, Торп. 2 Беккер и Торп были очень близки к истине. В тот день, когда так нелепо погиб Герберт Ланге, механик завода "Ганс Бемер" Отто Шталекер, закончив работу в обычное время, вымыл руки, переоделся и направился