прибор за портрет Гитлера, который висел над столом. Далее, Аскера и его товарищей интересовал план замка, расположение его комнат, устройство запоров на дверях и окнах. Наконец, следовало разведать, есть ли в замке охрана. Все это требовалось на случай, если бы разведчикам понадобилось ознакомиться с документами, которые могли иметь при себе Зейферт и Упиц. Капитан Люлько, работая в кабинете под надзором адъютанта Зейферта, дверных замков исследовать не смог, но изучил запоры на окнах, выходящих в сад. Окна были снабжены простыми задвижками вертикального действия. Старые, прослужившие не один десяток лет, они сидели в гнездах неплотно. Как рассудил Люлько, снаружи, из сада (кабинет находился на первом этаже), открыть окна было бы нетрудно. Разведчику удалось только в общих чертах ознакомиться с замком. Внизу размещались кабинет, несколько гостиных и, видимо, столовая с кухней. Второй этаж занимали спальни. Днем замок охранялся двумя солдатами СС - один дежурил у главного входа, другой, расположившись в вестибюле, отдыхал. Ночью охрану, конечно, усиливали. В этот же день, когда стемнело, Люлько явился в замок с двумя, новыми телефонными аппаратами. Управляющий вызвал адъютанта генерала, тот проводил техника в кабинет. Зейферта и Упица там не было. Прежде чем производить замену аппаратов, техник пригласил адъютанта убедиться, как скверно работают старые телефоны. Тот взял трубку и услышал сильные шумы. Техник был озабочен. Пробормотав, что дело не только в аппаратах, он попросил офицера повыше поднять телефон, прижал плечом трубку к уху, вынул отвертку и полез на стремянку, чтобы вновь исследовать проводку на стене. Техник был грузный мужчина и, видимо, неловкий. Оказавшись наверху, он тяжело повернулся на ступеньке, качнулся, стремясь сохранить равновесие, и выронил трубку. Та с грохотом покатилась по полу. Адъютант нагнулся, поднял ее. Этого и добивался Люлько. Он ловко извлек из-за портрета звукозаписывающий прибор и сунул во внутренний карман, специально для этого нашитый под курткой. Несколько минут спустя ремонт был закончен. Техник забрал старые аппараты и ушел. А через час разведчики изучали сделанную прибором запись. После того как закончилось прослушивание беседы Зейферта с Упицем и аппарат заработал вхолостую, майор Перцев сказал: - Они выехали из замка на северо-восток. Туда ведет только одно шоссе - подходит к Эльбе и почти на самом ее берегу разветвляется. Правая ветвь пересекает реку по мосту, следует далее, на Остбург и Берлин. Левая устремляется на северо-запад, к Гамбургу. В районе развилки - небольшой, но густой лес, непосредственно примыкающий к берегу, который в этом месте обрывист и крут. Там и должно находиться хранилище. - Почему такая уверенность? - спросил Аскер. - В том районе, да и вообще вокруг, другого удобного места не найти. Кроме того, мы только что слышали, как Упиц на вопрос Зейферта, далеко ли хранилище, ответил: не очень. По-видимому, это как раз и есть те самые десять километров, что отделяют замок от леска на берегу Эльбы. - Это еще не доказательство. Звукозаписывающий аппарат, слегка потрескивая, продолжал работу. Аскер обернулся к Люлько. - Нельзя ли быстрее прокрутить паузу? Люлько что-то переключил в приборе, и моторчик аппарата заработал на предельной скорости. Прошло несколько минут. Вдруг в динамике раздались высокие, резкие звуки. Это были искаженные человеческие голоса. Люлько переключил механизм в обратную сторону, через минуту остановил и включил теперь уже на нормальной скорости. Послышался баритон генерала Зейферта. "Садитесь, - сказал он, - прошу садиться, господа". Присутствующие насторожились. "Господа" означало, что Зейферт вернулся не с одним лишь группенфюрером Упицем. Голос Зейферта предложил сигареты. Хрипловатый бас ответил, что терпеть не может легких французских сигарет, предпочитая им болгарские, которые не в пример крепче, а если нет болгарских, курит трубку. - Улиц? - спросил Перцев. Аскер кивнул. В динамике зазвучал третий голос, тоже баритон, но глуше, чем у Зейферта. "Попробуйте мои, - проговорил голос, - ручаюсь, что понравятся. Это "Честерфилд". - Теддер, - сказал Перцев. По знаку Аскера Штырева принялась стенографировать. Вот что она записала. Зейферт. Спасибо, я уже зажег свою сигарету. Ну, каково ваше впечатление? Теддер. Я не ожидал встретить столько изобретательности. Хранилище и впрямь не доступно для посторонних, вы были правы. Надо отдать должное генералу Упицу. Упиц. Мы сделали, что могли. Теддер. Но как случилось, что о нем разузнала разведка русских? Зейферт. Это пока не выяснено. Несомненно одно: у них неточные сведения. Они о многом догадываются, но ничего не знают наверняка. Поэтому-то нам и удалось сбить их со следа. Теперь они охотятся за архивами в Остбурге и скоро будут ликвидированы. Теддер. Полагаете, что это лучшее решение? Упиц. Они достаточно долго были на свободе. Теддер. Пока они действуют, их шефы ждут и вряд ли займутся заброской новых разведчиков в этот район. Нет, я бы не только не трогал их, но даже подбрасывал время от времени "доказательства" того, что они на верном пути. Зейферт. Резонно. Упиц. Признаться, я и сам думал об этом... Теддер. Значит, все хорошо. Условимся, что вы так и поступите. Теперь о моем отъезде. Я покину вас завтра. Меня ждут другие дела. Операцию по изъятию архивов из тайника проведем в течение месяца или двух. Упиц. Здесь с ними ничего не случится до самого конца войны. Вы видели сами - все весьма надежно. Теддер. Дело не в этом. Мы просто не можем так долго ждать. Архивы должны начать служить нам задолго до того, как окончатся военные действия. Зейферт. Но... Теддер. Спорить бесполезно, генерал. Таков приказ. Хотел бы задать вопрос: можно надеяться, что архивы ни при каких обстоятельствах не стронутся с места? Зейферт. Да, поскольку это зависит от нас. Теддер. Я что-то не очень хорошо понимаю... Упиц. Соседние районы подвергаются сильной обработке с воздуха. Над ними висят сотни бомбардировщиков - американских и британских. Летают и русские, но реже. Теддер. Не вижу связи. Упиц. Связь есть, и очень тесная. В Карлслусте военные заводы, мост через Эльбу. Их уже несколько раз бомбили. И если так будет продолжаться... Вы понимаете: малейшая неточность... Зейферт. Да, достаточно двух-трех бомб, которые упадут в районе хранилища, и все взлетит на воздух. Теддер. Понял. Карлслуст и его окрестности бомбить не будут. Упиц. Остаются еще русские. Теддер. Здесь я бессилен. Упиц. Мы сами примем меры, если случится что-либо непредвиденное. Но как с вами связаться? Теддер. Я уже думал об этом. И решил открыть вам одного человека. Зейферт. Он здесь, в Карлслусте? Теддер. Здесь... Придвиньте-ка блокнот и дайте ручку. Спасибо. Это его имя и адрес. Теперь пароль, по которому вы узнаете друг друга... Черт! У меня ничего подходящего. Найдется у вас, скажем, расческа? Упиц. Возьмите мою. Теддер. Смотрите, я ломаю ее на две части. Готово! Этот кусок остается у вас, второй я забираю и передам моему человеку. При встрече вы или господин Упиц предъявляете обломок, агент достает свой. Вы прикладываете их друг к другу, они сходятся, и все в порядке. А у агента - средства связи со мной, поняли? Если возникнут чрезвычайные обстоятельства, он отыщет вас сам. Пароль - гребенка. То, что он передаст от моего имени, - приказ. Зейферт. Понимаю. Теддер. Может случиться так, что мы встретимся не столь быстро, как этого бы хотелось. Поэтому вы должны знать: послезавтра в Женевский национальный банк на имя господина Зейферта и господина Упица будет внесена определенная сумма. Какую валюту вы предпочитаете? Зейферт. Доллары. Теддер. И вы? Упиц. Да. Теддер. Хорошо. Итак, для начала - по пятнадцать тысяч долларов. Затем ежемесячно - по три тысячи. Успешное завершение операции по изъятию архивов увеличит каждый счет еще на пятнадцать тысяч долларов. Надеюсь, такой... м-м... гонорар вас устроит? Зейферт. Не думают ли у вас об архивах центральных аппаратов РСХА? Будет непростительно, если русские... Теддер. Этим уже занимаются1. Теперь я прошу у вас гостеприимства. В город ехать не хочется: все же небезопасно. 1 В последний период второй мировой войны в Германии действовало свыше ста групп американской разведки, занятых розыском архивов гитлеровцев и других документов, Зейферт. Конечно. Быть может, пообедаем вместе? Теддер. Нет. Я бы поспал. Зейферт. Как угодно. Репродуктор передал Сдержанный гул голосов, шум отодвигаемых кресел, шорох шагов. Затем все смолкло. Аскер уже думал было, что запись окончена. Но вот в динамике вновь зазвучали голоса. Упиц. Вы хотите хранить их у себя? Зейферт. Разумеется. Вас это удивляет? Упиц. Нет, отчего же. Но я полагал... Зейферт. Сейчас надо, чтобы мы до конца верили друг другу. Дать вам копию записки? Упиц. Это ничего не решает. Вы же не можете дать мне копию расчески! Зейферт. Что верно, то верно... Ну, что ж, вам придется примириться с мыслью, что я веду честную игру. Упиц. Говоря по правде, это не так-то легко. Зейферт. Ладно, ладно, Упиц. Что было, то было. Давайте глядеть вперед. Послезавтра я возвращаюсь в Берлин. Вы? Упиц. Я тоже. Зейферт. Тогда едем вместе... Кстати, сколько всего ящиков? Упиц. Около трехсот. По сотне килограммов каждый или около этого. 3ейферт. Так... А не пообедать ли нам? Упиц. Я не прочь. Зейферт. Здесь отличный погреб, Упиц. Упиц. Тогда поспешим. На этом запись обрывалась. 2 Ночь опустилась на Карлслуст - тихая, теплая. Полная луна высоко стояла в индиговом небе, и мягкие лучи ее казались накладным серебром на зубцах и шпилях одинокого старинного замка. Все вокруг спало - и тополя, опоясывавшие стены замка, словно стражи, и приткнувшееся у подножия холма маленькое озерцо, и сам замок. Перед главными воротами был перекинут через ров тяжелый горбатый мост. От моста к стенам замка тянулись массивные железные цепи. В прежние времена, в эпоху рыцарей, миннезингеров2 и герольдов, цепи эти с наступлением темноты приходили в движение и поднимали мост. Теперь же подъемный механизм моста представлял собой груду ржавых барабанов и зубчатых колес, цепи провисли и были обвиты плющом. Сам мост, навсегда потерявший способность подниматься, лежал поперек рва, поросшего крапивой и лозняком. 2 Миннезингеры - придворные рыцарские поэты и певцы в германских странах средневековья Был на исходе второй час ночи, когда у моста появились три тени. Они метнулись в сторону, замерли. Послышался шорох, чуть треснула веточка, и мимо, высоко вскидывая зад, проскакал зверек. - Кролик, - прошептал майор Перцев. - Чтоб тебя!.. Аскер обернулся к капитану Люлько: - Проверьте ворота. Тот кивнул, скрылся за выступом стены. Вскоре он вернулся. - Ворота заперты. Придется через стену. Я знаю место. - Ведите! Люлько пошел вперед. За ним двинулись остальные. - Здесь, - сказал Люлько, когда все трое оказались возле старой сосны. Дерево было высокое, его верхние ветви простирались над зубцами стены, заглядывая в парк замка. Разведчики вскарабкались по стволу, перебрались на гребень стены. Спуститься в парк было нетрудно - у Люлько имелась веревка. И вот они в разросшемся одичалом парке. В глубь парка вела аллея. Аскер и его товарищи осторожно пошли по ней, прячась в густой тени деревьев. Временами они останавливались и прислушивались. Где-то должен был быть патруль. Возвращаясь после второго посещения замка, капитан Люлько повстречал грузовичок, который вез в замок шестерых солдат; дело происходило вечером, поэтому можно было предположить, что солдаты ехали для ночной охраны генералов СС. Патруль обнаружили, когда позади осталось полдороги. Лежа в кустах, разведчики проводили взглядами двух автоматчиков, неторопливо шагавших по аллее. Солдаты прошли так близко, что до них можно было дотянуться рукой. Выждав, разведчики продолжали путь. Аллея закончилась. Впереди открылась поляна. На ней и высилось главное здание замка. Вокруг него пояском тянулся низкорослый кустарник. Замок спал. Тишину нарушало лишь легкое поскрипывание песка под ногами часового, прохаживавшегося перед входом. Вскоре показался еще один солдат, который обходил здание. - Четверо, - сказал Люлько. - Пожалуй, и вся охрана. - Но их было шесть, - возразил Перцев. - Двое, видимо, отдыхают. Смена. - Это только предположение, - сказал Аскер. - Которое окно? - Седьмое от входа, налево. Вновь показался солдат, обходивший здание. - Минута и тридцать, - сказал Перцев, подсчитавший, сколько времени занимает путь автоматчика вокруг замка. Еще три минуты ожидания. Еще два рейса часового вокруг дома. И вдруг - луч фонарика у входа, мигающий свет в окнах и еще двое патрульных на дороге. - Нет! - Аскер сжал руку Перцева. - Нельзя рисковать, провалим все дело. Как бы в подтверждение этих слов где-то в замке глухо залаяли собаки, осветилось еще одно окно. - Как же быть? - прошептал Перцев. Аскер не ответил. Рушился весь план, составленный разведчиками после того, как они прослушали беседу эсэсовцев с Фредом Теддером. Главным в плане было добыть адрес агента иностранной разведки, который Теддер передал Зейферту. И вот теперь Аскер отказывался от решения идти в замок: малейшая неточность, случайность погубили бы все то, чего они достигли таким трудом. - Как же быть? - повторил Перцев. - Уходим. А там подумаем... Вновь промелькнули три тени на обочине аллеи парка, у зубчатой стены, на горбатом мосту. Разведчики отошли подальше от дороги, залегли в густой поросли орешника. Здесь предстояло дождаться утра - идти в город ночью они не могли. Аскер сидел, обхватив руками голову, поглаживая ладонями виски. Что же предпринять? Как добыть адрес помощника Теддера? От того, сумеют ли они установить, где прячется этот человек, зависело очень многое. Об этом же напряженно думали и два других разведчика. Решения не было. Час прошел, за ним второй, а они все сидели на склоне холма, в небольшой, заросшей кустами ложбине. Стало сыро. Постепенно начали проступать очертания замка - приближался рассвет. Аскер поднял голову, поежился. - Неудача, - глухо проговорил он. - Ведь Теддер сегодня уезжает!.. "Сегодня уезжает". Перцева будто толкнуло. - А из замка еще не выходил. - Он схватил Аскера за руку. - Разумеешь? Секунду они глядели друг другу в глаза. Аскер порывисто обнял товарища. Он понял Перцева с полуслова. В самом деле, Теддер после беседы с Зейфертом и Упицем не покидал замка, там и заночевал. А сегодня уезжает. Значит, должен в ближайшие же часы повидать своего человека и передать ему обломок гребенки. И если установить за Теддером наблюдение... Глава двадцать третья 1 Ясным осенним утром на Западный вокзал Карлслуста, к отходу раннего поезда Карлслуст - Нюрнберг, прибыла хорошо одетая пара. Мужчина лет сорока, в просторном синем пальто и серебристой шляпе, бережно вел под руку миловидную спутницу. Жандарм, проверявший документы у входа, осмотрел их паспорта. Штемпель, удостоверяющий местожительство, второй штемпель - перерегистрационный - были проставлены на нужных страницах, все другие отметки сделаны. - В порядке, - сказал жандарм, возвращая паспорта. - Проходите. И он притронулся к фуражке. Взгляд жандарма несколько дольше, чем этого требовала необходимость, задержался на лице женщины. "Прямо Гретхен с пасхальной открытки, - подумал он, любуясь ее льняными с золотым отливом волосами, голубыми глазами и забавными ямочками на щеках. - Недостает только овечки с бантом". Пассажиры проследовали в вагон. В руках у женщины была большая красивая сумка. Мужчина держал удочки в чехле. Носильщик внес за ними чемодан. Вещи водворили в багажную сетку. Вскоре поезд тронулся. Женщина, которой залюбовался жандарм, была Тамара Штырева, ее спутник - Павел Перцев. Чтобы уяснить себе, куда и зачем они направлялись, читатель должен вернуться к ночи, проведенной разведчиками под стенами старинного замка. На рассвете Аскер и его товарищи переползли к подножию холма и далее - к тому месту, где единственная дорога из замка соединялась с магистралью. Аскер и Люлько остались здесь, Перцев поспешил в город. Через час он вернулся за рулем своего старенького "оппеля". - Поставь в сторонке, за кустами, - сказал Аскер. - Его не должны узнать, когда поедем следом. "Оппель" загнали в заросли боярышника, что тянулись неподалеку от дороги. Перцев извлек из машины баночку консервов, колбасу, хлеб и несколько бутылок пива. Все это разложили на поляне. Разведчики уселись вокруг. Они были голодны, Перцев счел нужным предупредить товарищей. - Не торопитесь, - сказал он. - Возможно, ждать придется долго. Люлько взглянул на часы, беспокойно кашлянул. - Что? - спросил Аскер. - В полдень мне на дежурство. - М-да... - Аскер пожевал губами. - А Зейферта знаете только вы. - Быть может, не идти: больной и все такое?.. Аскер покачал головой. - Опишите Зейферта. Люлько подробно обрисовал облик генерала. - Сам будет вести машину? - Когда ехал сюда, был за рулем. А сейчас - кто его знает. - Машина открытая? - Да. Синий "хорх". В одиннадцатом часу ворота замка раскрылись, и из них выехал автомобиль. - Синий "хорх", - сказал Аскер, когда машина приблизилась. Перцев налил в стаканчики пива. Машина проехала мимо. В ней был только один человек - младший офицер. - Адъютант Зейферта, - сказал Люлько. - А как же они? - спросил Перцев. - На чем поедут? - Есть еще автомобиль Упица. Белый "мерседес" с темными крыльями. Прошел еще час. - Мне пора, - сказал Люлько. - Идите, - кивнул Аскер. Люлько встал. - У вас нет дежурной машины? - вдруг спросил Аскер. - Есть одна. Аварийный "пикап". - Трудно ее взять? - Можно попробовать... - Если удастся, подъезжайте сюда. Конечно, без шофера. Люлько поднялся с травы, поправил шляпу и зашагал по шоссе. 2 Солнце начало клониться к западу. - Скоро два, - проговорил Аскер, взглянув на часы. - Минуточку. - Перцев, полулежавший в траве, приподнялся на локте. - Кажется, они! Аскер обернулся. Он увидел: ворота замка раскрылись, из них выкатил легковой автомобиль. - Машина Упица, - сказал Аскер. Он передвинулся в сторону, за кусты. Перцев остался на месте, взял бутылку и принялся ее откупоривать. Когда "мерседес" пронесся мимо, он, равнодушный ко всему, наполнял стаканчик. Аскер определил: за рулем Упиц, на заднем сиденье Зейферт и еще кто-то. - Поехали! Перцев собрал остатки еды, сел за руль. Аскер поместился сзади. Переваливаясь с боку на бок, "оппель" выбрался на дорогу и устремился к городу. Автомобили разделяло метров триста. Передняя машина шла на большой скорости, и старенький "оппель" прилагал отчаянные усилия, чтобы не отстать. - Уверены, что третий - Теддер? - спросил Перцев. - Больше некому. Адъютант Упица сидел бы впереди, со своим шефом. Машины въехали в город. "Мерседес" вынужден был сбавить скорость, и держаться за ним было теперь не трудно. Где-то в центре автомобиль Упица притормозил и подал к тротуару. Перцев невольно сбросил газ. - Вперед, - быстро сказал Аскер, - надо объехать! "Оппель" проскочил мимо белой машины. Обернувшись, Аскер продолжал наблюдать в заднее оконце. Он видел, как дверка "мерседеса" отворилась и на панель сошел человек. - Езжай за Упицем, - прошептал Аскер. - Проводишь - и домой. Встречаемся там. "Оппель" остановился. Секундой позже мимо прошел набиравший скорость "мерседес". Теперь в нем сидели двое. Аскер вылез из машины, подошел к витрине какого-то магазина. В стекле, как в зеркале, отражалась улица. Хорошо был виден тот, кого привезли Упиц и Зейферт. Это был полный мужчина средних лет, в широком сером дождевике. Аскер отметил курчавые с проседью волосы, выбивавшиеся из-под шляпы с маленькими полями, круглое лицо, румяные щеки, равнодушные темные глаза. Так вот он каков, Теддер! Человек в дождевике удалялся. Аскер перешел улицу и двинулся в том же направлении. Так они миновали несколько кварталов и оказались на площади, застроенной небольшими зданиями. Теддер подошел к одному из них - маленькому коттеджу, до крыши заросшему плющом, поднялся на крыльцо, позвонил. Дверь отворилась, и он вошел в дом. Аскер скользнул взглядом по круглой эмалевой табличке с цифрой "пятнадцать" на стене. Площадь, на которой он находился, называлась Берлинерплац. Не здесь ли жил человек, которому Теддер должен был вручить обломок расчески? Следовало убедиться в этом, и Аскер продолжал наблюдение. Спустя час Теддер вновь появился на улице. В руках его был саквояж. Аскер проследил его путь до вокзала, видел, как Теддер вошел в вагон. Выждал, пока поезд тронулся. Теперь он мог возвращаться. - Итак, Берлинерплац, 15, - негромко сказал он, направляясь к домику Штыревой. Два следующих дня ушло на то, чтобы во всех деталях обдумать план операции по захвату архивов из карлслустского тайника. План составили. Его надо было немедленно передать в Москву, получить одобрение. Несмотря на то что замысел разведчиков был изложен предельно сжато и лаконично, радиограмма получалась большой. Передавать ее из Карлслуста было рискованно - станцию наверняка бы запеленговали. Как же быть? Оставался единственный выход - вывести передатчик километров за двести от города и работать оттуда. Вот почему Перцев и Штырева оказались в вагоне поезда. 3 А поезд мчался, все больше набирая скорость. Позади остались окрестности Карлслуста, и сейчас за окнами вагона тянулась равнина, перемежаемая невысокими округлыми холмами, сплошь заросшими лесом. Прошло часа два. Как-то незаметно надвинулись горы. На склонах замелькали аккуратные домики, где-то вверху проплыло странное строение с башенкой в центре крыши - вероятно, часовенка. Поезд втянулся в темный зев туннеля и через несколько минут вынырнул по ту сторону перевала. Скорость гасла. Впереди виднелась группа домов и за ними - озеро. Синяя с прозеленью вода его была неподвижна. В ней отражались живописные скалы с клубящимся над ними лесом. Ярко светило солнце. Было тепло и тихо. - Приехали, - сказал Перцев. Поезд остановился. Вошел носильщик. Перцев движением руки указал ему на чемодан в сетке, а сам взял сумку. Немногочисленные пассажиры: старуха в темном пальто, тащившая большой саквояж, два юнца с удочками, старик с маленькой девочкой в пелерине и капоре - покинули вагон. По неширокой каменистой дорожке спустились к озеру. Здесь расположился ресторан - строение легкого типа с широкой открытой верандой. Когда-то на озеро съезжались сотни людей, чтобы провести денек-другой в его окрестностях и поудить форель. Теперь же вокруг было пустынно. Носильщик внес чемодан на веранду ресторана, получил плату и удалился. Перцев и Штырева сели за столик. Подошел официант. - Только кофе, - сказал он извиняющимся тоном. - Не беспокойтесь. - Перцев кивнул на чемодан. - Распакуйте, пожалуйста. У нас есть чем закусить. Официант нагнулся над чемоданом, раскрыл его. Штырева отщелкнула замки сумки. Официант увидел в ней плоскую коробочку с джемом, термос и под ними какую-то пеструю ткань - вероятно, полотенце. Из чемодана была извлечена скромная закуска. Официант сходил за тарелками, принес кофе. - Закажите лодку, - распорядился Перцев. Официант взглянул на удочки и понимающе кивнул. - Проводник не нужен? Есть один, который знает, где лучше всего берет форель. - Нет. - Перцев улыбнулся. - Я здесь бывал. Официант удалился. Неторопливо позавтракали. Затем из чемодана были вынуты складной сачок, коробка с блеснами и другое нехитрое снаряжение рыболова. Чемодан оставили на хранение официанту. - Идем, дорогая. - Перцев ласково коснулся рукой подбородка спутницы. Та улыбнулась и взяла сумку. 4 Перцев, далеко откидываясь назад, гнал по озеру лодку. Сильные удары весел вспенивали темную, прозрачную воду, и там, где гребец вырывал из нее лопасти, оставались маленькие воронки. - Хорошо, - сказал он, - если бы и вправду можно было, не думая ни о чем, провести здесь недельку. Как, Тамара?.. Штырева не ответила. Ей вспомнилась Сибирь, откуда она была родом, Байкал. Вот и вода здесь - синяя и тяжелая, как там. И, наверное, такая же студеная. Она опустила за борт руку - будто иглы коснулись тонкой кожи запястья... Там, у Байкала, она выросла, в маленьком рыбачьем поселке. И вспомнился Тамаре рассказ отца о том, каким был Байкал одной осенней ночью - двадцать шесть лет назад. В ту ночь Прохор Штырев тайно, огородами и задами поселка, вывел на берег семью - жену и шестилетнего сына, поочередно перенес их на руках в карбас, покачивавшийся на якоре, погрузил на суденышко немудрящий скарб, поставил парус, вытянул якорь. Парус наполнило ветром. Под килем заговорила вода. Карбас набрал ход, накренился и устремился прочь от берега. Прохор взял курс на север, где за полторы сотни километров жили дальние родственники. Жена Прохора готовилась второй раз стать матерью. Сам он только недавно оправился от изнурительной лихорадки. А на огромном озере было неспокойно, надвигался шторм. Как же осмелился Прохор Штырев пуститься сейчас в далекий и опасный путь? Ничего другого ему не оставалось. Он сильно задолжал скупщикам рыбы. Те не хотели больше ждать. Под вечер Прохору тайно сообщили, что кредиторы явятся утром за единственным его достоянием - карбасом и сетями. Рыбак знал: если это случится, семья помрет с голоду. Поэтому и решил идти в плавание. Здесь, на берегу, его ждала гибель. А на Байкале - бог не без милости, может, все обойдется. Незадолго перед рассветом сильный порыв ветра ударил в парус, резко накренил суденышко. Через минуту все вокруг ревело и стонало. Волны, которые становились все круче и злее, яростно обрушивались на одинокий карбас. При первых же порывах ветра Прохор отправил жену и сына в крохотную каютку на носу судна, плотно надвинул крышку люка. Сам он остался у руля, зорко следя за тем, чтобы карбас не оказался бортом к зыби. Обдаваемый каскадами ледяной воды, коченея на ветру, он не спускал глаз с паруса - только бы выдержал, не лопнул под напором бешеного ветра! А шторм крепчал. Временами, словно делая передышку, ветер на несколько секунд стихал, чтобы затем с новой силой наброситься на карбас. В один из таких моментов, когда можно было перевести дух и оглядеться, ухо рыбака уловило какие-то новые звуки. Почудилось, что из каюты доносятся стоны. Прохор вздрогнул, поняв, что происходит там, внизу. Медленно отодвинулась крышка люка. Из него показалась голова сына. Лицо мальчика было белое, в глазах застыл ужас. Он кричал, широко раскрывая рот, но Прохор не мог разобрать слов. Да и не нужны они были сейчас. Все стало ясно и так. Но рыбак ничем не мог помочь жене. Он был прикован к своему месту на корме - если б хоть на мгновение оставил руль, карбас развернуло бы бортом к волне и опрокинуло. А сын продолжал звать. Ему казалось, что отец не слышит или не понимает. Значит, надо подойти ближе. Он вылез из люка, выпрямился, шагнул вперед. "Вернись!.. Назад в каюту, скорее!" Прохор кричал так, что сорвал голос, и с той минуты до конца своих дней говорил хриплым свистящим шепотом. Но мальчик знал одно: надо во что бы то ни стало привести отца вниз, где так страшно стонет и мучается мать. И он сделал по палубе еще шаг. За бортом росла волна. Большая, тяжелая, она молча поднималась, нависая над карбасом. Вот она изогнулась, и на ее вершине сверкнула белая корона пены. Еще мгновение, и волна с грохотом обрушилась на палубу. Прохор вцепился в руль, стиснул челюсти, изо всех сил сопротивляясь клокочущему потоку, который бил его, мял, давил, стремясь оторвать от опоры и унести за борт. Когда вода наконец схлынула и он смог открыть глаза, сына не было... Утром ветер стал слабеть и к середине дня стих настолько, что Прохор рискнул привязать руль. Обезумевший от пережитого, полумертвый от холода и истощения, он протиснулся в люк и свалился вниз, на сложенные сети. Когда глаза привыкли к полутьме каюты, он увидел жену. Та лежала в углу, тоже едва живая после страшной ночи, и рядом с ней - новорожденная девочка. Тамара тяжело вздохнула. Да, таким вот и был первый день ее жизни. Потом - школа, пионерский отряд, комсомол, Москва, куда она поехала учиться. Со второго курса института иностранных языков она ушла на специальную учебу. И теперь - Германия, Карлслуст, где она уже третий год в роли простодушной, не очень умной немки. Иногда Тамара мечтает. Война окончилась, она снова в Москве. Идет по улице. У нее билет в Большой. Но до начала еще час. Значит, можно не торопиться. Она подходит к киоску, берет эскимо. Нет, сразу два... И - разговаривает. По-русски! Смеется. Тоже по-русски - звонко, во весь голос! Какое это огромное счастье, поймет лишь человек, испытавший все то, что выпало на ее долю. 5 Перцев ввел лодку в маленький залив. Кругом громоздились серые ноздреватые скалы. Он оставил весла, выпрыгнул на камень, привязал лодку. - Здесь? - спросила Штырева. - Да. Только не торопись, я скажу. Он взобрался на скалу, огляделся. Место подходящее. Залив и нижние ярусы скал укрыты от посторонних глаз. Хорошо просматривается участок озера перед ними. Вокруг ни души. Только вдали видна отчалившая от пристани лодка. В ней те самые парни, что приехали в одном с ними вагоне. Тоже рыболовы. Перцев спустился, положил на камень сумку. В ней, в термосе с горячим кофе, был туго стянутый жгут проволоки - антенна. Перцев извлек ее, размотал, закинул на ближайшую сосну. Позаботившись, чтобы проволока была замаскирована в ветвях, протянул ее конец по расселине вниз. Штырева выбралась из лодки на камень, передала товарищу чехол с удочками и коробку блесен. Усевшись на скале, Перцев неторопливо раскрыл чехол, вытащил и собрал спиннинг. Все это время он внимательно наблюдал за местностью. А двумя метрами ниже, на маленькой площадке, окруженной утесами, девушка раскрыла сумку; отложив в сторону пестрое полотенце, прикрывавшее портативную рацию, ловко подключила антенну, повернула ручку реостата и надела наушники. Взмах, и Перцев послал леску с блесной далеко вперед. Серебристая овальная пластинка мягко легла на воду, пошла вниз. Он стал осторожно вращать катушку. Леска наматывалась без усилия. Но что это? Легкий рывок. Конец удилища шевельнулся. Перцев чуть приподнял его. Есть! А Штырева уже установила связь. Согнувшись над передатчиком, неотрывно глядя в лежащий перед ней лист бумаги, она торопливо работала ключом. Новый заброс спиннинга - и еще одна изящная рыбка с крапинками на спине и острым хвостовым плавником затрепетала на скале. Форель брала хорошо, и Перцев, не переставая зорко наблюдать вокруг, то и дело извлекал из озера новую добычу. Внезапно он насторожился. Прямо в их бухту шла лодка. И в ней - те самые парни. Не отрывая от них глаз, Перцев нащупал и сбросил вниз камешек. Штырева подняла голову. Он чуть шевельнул рукой. Радистка передала сигнал перерыва и выключила станцию. В ту минуту, когда лодка вошла в заливчик, Штырева сидела неподалеку от своего спутника, любуясь большой форелью, которую держала в руках. - Как идут дела? - прокричал парень в очках, сидевший на корме. Штырева встала и высоко подняла рыбу. - Только одна? - разочарованно спросил парень. - Для начала достаточно и одной, - рассудительно ответил Перцев. Лодка повернула и удалилась. - Продолжай, Тамара, - сказал Перцев. - Осталось совсем немного. - Штырева осторожно спустилась вниз, вновь распаковала сумку и включила рацию. Перцев забросил спиннинг. Вскоре девушка сняла наушники, выключила станцию и сменила на скале Перцева, пока тот убирал антенну. Однако уходить они не торопились. Роль рыболовов следовало вести до конца. Спустившись вниз, Перцев уничтожил бумагу с текстом шифрованной радиограммы, затем зарыл в песок под приметной скалой передатчик и провод. В Карлслусте имелась вторая станция. А кто знает, что еще с ними произойдет на обратном пути? Стемнело, когда их лодка причалила к пристани. Перцев расплатился, забрал в ресторане чемодан. Через полчаса должен был отходить поезд, и они направились на вокзал. Здесь уже ждали юноши, которых они повстречали на озере. Из сумки Штыревой торчали форельи хвосты. У попутчиков болтались на веревочке четыре небольшие рыбки. Парень в очках покосился на сумку. - А говорили, не берет! - Какой же рыбак хвастает на ловле? - Перцев усмехнулся. - В этом случае не жди удачи. Глава двадцать четвертая 1 Получив радиограмму карлслустской группы, Лыков вызвал Рыбина. Показал ему шифровку. - Ну, - сказал Лыков, - какое складывается мнение? Можно принять их предложение? - Вывозить самолетами такой груз?! - Рыбин пожал плечами. - Почти триста ящиков, и в каждом по шесть пудов, а то и больше! - Да, Орест Иванович, около тридцати тонн. - И - самолетами? - А вы предложите другое. - М-м... задача. - Что ж, Керимов упоминает и о втором варианте - захватить архив и спрятать. Скажем, утопить в Эльбе. Упаковка позволяет - металлические запаянные ящики. Согласитесь вы на такое? Ага, нет! И вы, конечно, правы. Война-то продлится не месяц, не два, и что только не случится за это время! - Но сложность операции... Это же десятки самолетов снаряжать! Пригласили полковника Чистова. Тот явился, прочитал донесение из Карлслуста, поднял на Лыкова помолодевшие глаза. - А ведь он умница, товарищ генерал, - взволнованно сказал Чистов. - Светлая, одним словом, голова. Я, если мое мнение будет спрошено, целиком поддерживаю эту идею. Зазвонил телефон. Из соседнего отдела сообщили: человек, которым интересуется генерал Лыков, сегодня прилетел в Дюнкерк, а через час, пересев в другой самолет, продолжил путь. Речь шла о Фреде Теддере. Вскоре принесли шифровку из Берлина: Зейферт вернулся в столицу Германии. - А Упиц? - спросил генерал Лыков сотрудника, докладывавшего шифровку. - Учтите, он нас очень интересует. - Еще не установлено... Теперь посмотрите вот это. Сотрудник передал генералу второе сообщение. В нем указывалось, что на днях с запада на восток франко-германскую границу пересекла группа иностранных разведчиков. Сегодня за ней проследовали еще две такие же группы. Несколько разведчиков выловлены постами немецкой полевой жандармерии. Похоже, что готовится какая-то специальная операция. - Та же разведка, откуда и Теддер, - сказал Лыков. Он снял трубку телефона прямой связи с начальником и попросил разрешения зайти. Руководитель управления внимательно изучил документы, которые принес Лыков. - Смело, - сказал он, - смело и рискованно. Но другого и не придумаешь. Они правы. В принципе я - "за"! Лыков вздохнул с облегчением. - Но... масштабы операции таковы, что придется испрашивать специальное разрешение. Подготовьтесь, Сергей Сергеевич. Вы руководите этой группой, вам и докладывать. - Надо сегодня. Предстоит огромная работа, а во времени мы чрезвычайно ограничены. - Да, сегодня. Генерал Лыков и его начальник вернулись в управление поздно вечером. План их был принят. - Связь сегодня будет? - спросил руководитель управления. - Да. - Лыков взглянул на часы. - Через пятьдесят минут. - Сообщите им о Теддере. И - подбодрите. Они знаете как волнуются!.. - Еще бы. - И запретите действовать, пока у нас не будет все обеспечено. До тех пор пусть не дышат. Ждать. Ждать, отдыхать, набираться сил. - Ясно. - Хочу сообщить одну новость - надо, чтобы вы были в курсе... Окончательно решено устроить после войны суд над главными нацистскими военными преступниками. Имеются в виду Гитлер, Геринг, Гиммлер, Геббельс, Риббентроп, Крупп, Шахт и некоторые другие. - Понимаю. - А суду нужны документы. Побольше документов... Видите, как непрерывно возрастает важность задачи, решаемой сейчас в Карлслусте нашими разведчиками. - Да, товарищ начальник. - Условимся так. Свой участок вы поручаете кому-нибудь из заместителей, а сами целиком переключаетесь на подготовку и проведение операции. - Я как раз хотел просить об этом. - Вот и отлично. Лучше всего, если переселитесь поближе к месту действия. - Это и мое желание. - И Рыбин с вами? - Да, и он. - Дальше. С утра свяжитесь с командованием бомбардировочной авиации дальнего действия, все уточните, проконсультируйтесь, и пусть помаленьку начинают. А вы тем временем займитесь людьми. Людей отбирайте лично. Проследите, чтобы не меньше половины десантников были водителями, знакомыми с немецкой техникой. Повторяю: сами все проверьте. - Будет исполнено. - Хочу надеяться на благополучный исход операции. - Начальник оставил кресло, подошел к Лыкову, дружески его обнял. - Трудная предстоит работа. Ведь таких масштабов мы с вами еще не знали, а? - Время сейчас другое. Техники, ресурсов много. - Да, это не сорок первый. Взрослее стали. Взрослее и сильнее. 2 Спустя неделю над Карлслустом появилась девятка советских бомбардировщиков. Одно звено, отделившись, произвело удар по железнодорожному узлу и двум автомобильным дорогам, которые шли на Карлслуст с Запада. Остальные самолеты обрушили фугаски на северо-восточную окраину города, где были расположены все крупные автомобильные базы. Бомбы превратили их в развалины. Большинство машин было разбито и сожжено. Точно через двадцать четыре часа налет советской авиации повторился. Обработке с воздуха подверглись склады горючего, дислоцированные все на той же северо-восточной окраине. Разбив цистерны с нефтью, самолеты вновь сбросили серию фугасок на автобазы, а затем уложили около десятка бомб в пустынной местности - между городом и лесом на берегу Эльбы, возле моста и развилки дорог. Утром, тотчас же по окончании первого налета на город, Аскер позвонил у двери дома э 15 по Берлинерплац. Всю эту неделю разведчики наблюдали за домом; они узнали фамилию его владельца, установили, что он одинок, живет обособленно, убедились в том, что Упиц и Зейферт выехали из Карлслуста. Отворил мужчина в халате, с фарфоровой трубкой в зубах. - Я бы хотел повидать господина Карла Айпеля, - сказал Аскер. - Айпель перед вами. - Я с поручением от генерала Зейферта. Хозяин дома посторонился. Аскер вошел. - Пароль? - спросил Айпель. - Достаю. - Аскер опустил пальцы в карман жилета. - Покажите свой! Айпель отпер ящик шведского бюро, извлек из него обломок расчески. Когда он вернулся к гостю, тот все еще рылся в жилетном кармане. На секунду прервав свое занятие, Аскер сунул в рот сигарету. - Я по поводу бомбежки. Мы в недоумении... - Но это другие машины! - Советские. Сам видел темные звезды на крыльях