е, что это дремлет чудовищная птица. Волны, будто исполинские крылья, вздрагивают от ее тяжелого дыхания, шелестя по берегу бесчисленными невидимыми перьями. В кромешной тьме не мелькнет ни один огонек. Все черно, пусто, безжизненно. Прикорнувший в теплой лежке под мшистой колодой заяц скорее почуял, чем услышал приближение человека. Человек появился из темноты. Тощая, нескладная фигура пришельца угловато покачивалась на фоне сумеречного горбатого берега. Настороженно оглядываясь, точно опасаясь, что его каждую минуту могут остановить, он нелепо пританцовывал на снегу. Где-то близко в лесу дважды ударили в медную доску. Печальный звон проплыл над снежными дюнами в смоляное море. Человек остановился как вкопанный и с нарастающей тревогой стал вслушиваться в тишину. Два новых певучих удара в колокол, на этот раз с кивираннаской церкви, заставили его вздрогнуть, послушно повернуть назад, в сторону леса, откуда он появился. Прошло несколько мгновений, и на том месте, где только что был человек, бесшумными, призрачными тенями заскользили лыжники в белоснежных маскировочных халатах, с короткими карабинами за плечами. Узкий луч электрического фонаря внимательно ощупал цепочку следов. На запретной контрольной пограничной полосе была вытоптана стрела. - Вперед, Грэн! - коротко приказал лыжник с фонарем. Сорвав с плеч карабины, они метнулись в лес. Первый, с фонарем, пошел по следу, второй, Грэн. круто свернул к быстрой незамерзающей речке. У ветхого дощатого мостика Грэн остановился. Прислушавшись к ночным шорохам, он лег в засаду. Хрупнул под чужим сапогом примороженный снег, На узкой, ведущей из лесу тропке зашатался смутный силуэт человека. Подпустив незнакомца ближе, Грэн скомандовал; - Стой! Пропуск! Человек не остановился. - Стой! Стреляю! Внезапно что-то вскрикнув, незнакомец быстро двинулся прямо на пограничника. Грянул выстрел. Одновременно с ним донесся предостерегающий крик: - Не стреляй, Грэн! Оба лыжника подбежали к замершему на тропинке человеку. Это был Уно Иогансон, старый рыбак из Кивиранна. Оглушенный предупредительным выстрелом Грэна, старик не сразу пришел в себя. - Лае-лаес... - наконец судорожно произнес он, пытаясь выговорить какое-то неимоверно трудное для себя слово и всем своим видом давая понять, что страшно рад встрече с пограничниками, особенно с одним из них, своим давнишним знакомым, - старшиной Басовым. Включив фонарь, Басов с тревогой наблюдал за стариком. - Лае... лаес... - снова жалобно замычал Иогансон, показывая рукой то за речку - на хутор Мельтси, то в сторону моря. - Мис юхтус?[5] - довольно недружелюбно накинулся на него на родном языке Грэн. - Погоди шуметь, - хмуро остановил Басов, - переведи, что сказал старик. - Ничего не понял, товарищ старшина! - в сердцах ответил Грэн. - Доставим на заставу, там разберутся. Иогансон догадался, о чем сказал младший наряда. Обращаясь теперь только к Басову, он с жаром о чем-то забормотал, убеждая красноречивыми жестами, что всем им необходимо как можно скорее идти на хутор Мельтси. - Лаегас... - вдруг отчетливо выдохнул он и, видимо, очень довольный тем, что ему наконец удалось произнести это слово, успокоился. - Переведи! - кивнул Басов. - Говорит о какой-то шкатулке, что ли... - в полном недоумении отозвался Грэн. Иогансон утвердительно затряс головой. Жестом предложив пограничникам следовать за собой, он торопливо ушел в темноту. - Пройдем на хутор, проверим, - после минутного раздумья проговорил Басов. - По-моему, твой приятель прекрасно понимает по-русски, - заметил Грэн. - Знаю, - услышал он спокойный ответ. Грэн пожал плечами. На заставе немногим было известно о странном знакомстве лучшего в отряде следопыта старшины Басова с кивираннаским Колдуном. Басов нередко заглядывал к нему в гости и даже имел с ним какие-то дела. Осенью, когда Иогансон заболел, начальник заставы капитан Тенин разрешил старшине лично присматривать за больным рыбаком. Все это было для Грэна тем более удивительным, что замкнутый, редко когда говоривший больше пяти слов кряду, старшина не знал эстонского языка, а Иогансон после болезни и почти вовсе потерял речь. Грэн имел все основания не доверять старику. От знакомых тормикюласких рыбаков он и прежде слышал, что Колдун подозревался в сообщничестве со Страшным Куртом. Дружбу с пограничниками Иогансон мог завести и по заданию Курта. Или же вероломный старик, преследуя какие-то цели, работал на две стороны. Именно об этом младший наряда и сказал сейчас Басову. Старшина выслушал Грэна довольно равнодушно. Строго соблюдая предосторожности, пограничники шли по следу Иогансона на хутор Мельтси. За мостом рос дикий орешник. На фоне непроглядной холодной мглы, как на черном мраморе, резко выделялись тонкие, ломкие снежные линии веток, густой паутиной опутавшие берег речки. Кустарник тянулся вдоль реки к морю, гулкое неспокойствие которого ощущалось даже здесь. Убедившись, что старик ушел по тропинке, наряд свернул в гущу орешника. Здесь был известный одним пограничникам краткий путь к заброшенному хутору. Приказав Грэну соблюдать интервал, Басов ушел вперед. Спокойствие старшины было внешним. Встреча с Иогансоном крайне обеспокоила его. Каким образом старый рыбак оказался на хуторе Мельтси? Что это за шкатулка, о которой он пытался сказать? Последние месяцы Иогансон был болен, и старшина, изредка навещавший его в Кивиранна, никак не мог предположить, что старый рыбак, бывший связной Курта, перешедший на сторону пограничников, сможет быть полезным. Скорее всего, Иогансон оказался случайным свидетелем каких-то событий на хуторе Мельтси. Внимательно вслушиваясь, в окружающую тишину, Басов спешил выбраться из зарослей орешника. Легкий шум ветра скрадывал шорох лыж. Неожиданно где-то далеко впереди захлопали винтовочные выстрелы. Старшина прислушался. Выстрелы продолжались. И вдруг, совсем рядом, со стороны тропинки, по которой шел Иогансон, раздался сдавленный жалобный выкрик и приглушенное проклятье. Сделав стремительный рывок, Басов выбрался из зарослей на край пустынной, безжизненной поляны. Справа, на опушке сосняка, мрачнели кривые контуры безмолвного хутора Мельтси, слева открывалась далекая панорама соседней рыбачьей деревни Кивиранна. Басов не поверил своим глазам: на краю деревни полыхало здание сельсовета! В ясном морозном воздухе хорошо был виден озаренный пламенем скалистый, вдающийся в море берег, горящий дом, снующие возле него черные фигурки людей. Доносившиеся оттуда частые винтовочные выстрелы смолкли так же внезапно, как и начались. Подоспел Грэн. - Затащил в ловушку, старый пес! - вне себя от ярости захрипел он. - Пока мы с ним возились, бандиты напали на Кивиранна! С карабином наперевес Грэн рванулся к хутору. - Не сметь! - остановил Басов. Приказав ефрейтору наблюдать за хутором, Басов ринулся к тропинке. Труп Колдуна лежал на снегу у самого выхода из зарослей. На груди старика белела пригвожденная финкой бумага с печатью Курта. Сзади, в кустах, чуть слышно затрещали ветки. Старшина ничком бросился на снег. В тот же миг над его головой пропела автоматная очередь, за ней другая, третья... Высоко в ночном небе рассыпалась тысячами брызг сигнальная ракета, пущенная Грэном. Тревога! В широких щелях капитанской каюты тоненько плакал ветер. Свернувшийся от холода калачиком, Ильмар лежал на сене рядом с Арно, печально глядя в темноту. Он думал о человеке в синей зюйдвестке, встреча с которым, по мнению Арно, едва не стоила им жизни. Мальчики порядком натерпелись страха, пока бандит чиркал спичками, пытаясь узнать, есть ли кто-нибудь в церкви. К счастью для них, поиски продолжались недолго. В дверь кто-то громко постучал, и человек в синей зюйдвестке, живо откликнувшись, поспешил убраться из церкви прочь. Незадачливые следопыты очутились в мышеловке. Все усилия открыть дверь ни к чему не привели - церковь запиралась на ключ. Битых пять или шесть часов сидели они в ней, дрожа от холода и от мысли, что человек в синей зюйдвестке скоро вернется и их обнаружит. Мало что поняв из подслушанного разговора, ребята были убеждены, что он вернется в церковь дать условный сигнал в колокол. Ведь после этого сигнала бандиты должны были что-то предпринять со своей железной шкатулкой. Но мальчики ошиблись: человек в синей зюйдвестке, в котором, узнав его имя, они заподозрили рыбака с хутора Мельтси Густава Сурнасте, в церковь не вернулся. Вконец продрогшие, измученные, чувствуя, что совсем погибают от холода, ребята подняли отчаянный стук в дверь. На шум прибежал кто-то из церковных служащих. Это был кистер. После долгих расспросов обалдевший от изумления старик выпустил друзей на свободу. А уже через час, натопив печь докрасна, Арно спал в капитанской каюте как убитый, оставив Ильмара наедине с черными думами. Старенькая железная печь остыла гораздо скорее, чем нагрелась. Ветер быстро выдул все тепло, и теперь о нем напоминал лишь запах можжевеловой гари, перемешанной со всеми другими запахами каюты: лежалого сена, овчин и лука, припасенного ребятами еще с осени. Успокоив себя мыслью, что утром они обо всем расскажут на погранзаставе, Ильмар зарылся глубже в сено и попытался заснуть. Но как только он закрыл глаза, на него надвинулись все звуки ночи. Вот где-то далеко залаяла собака. Ей немедленно ответила другая. Лениво побранившись между собой, они скоро умолкли. Вот совсем рядом, в лесу, треснуло от мороза дерево. Слабый жалобный звук, похожий на стон струны, долго дрожал в воздухе. Таинственно скрипнула половица, зашуршала в сене мышь, и вдруг Ильмар, начинавший уже засыпать, услышал протяжный тоскливый звон: кто-то на хуторе Мельтси дважды ударил в медную доску. Ильмар моментально продрал глаза. И как он мог об этом забыть! Ведь сигнал можно дать и с хутора Мельтси, значит человек в синей зюйдвестке сейчас находится на заброшенном хуторе, совсем близко от капитанской каюты. Он вспомнил разговор бандитов о железной шкатулке. План дальнейших действий предстал перед Ильмаром с поразительной ясностью. Сейчас они с Арно проберутся на таинственный хутор, выяснят, что там делается, и немедленно дадут знать пограничникам. - Вставай! Вставай! Арно! Слышишь? - безжалостно затормошил Ильмар друга. - Не слышу, - пробормотал Сыщик и, преспокойно повернувшись на другой бок, натянул на себя овчину до самой макушки. - Да вставай же ты! Сдернув овчину, он угостил приятеля увесистым тумаком. Последовавший затем удар колокола с кивираннаской церкви избавил Ильмара от долгих объяснений. Он коротко изложил другу свой план. Арно стал быстро одеваться. - Где наши кортики? - вместо ответа буркнул он. Ильмар немедленно достал из тайника в подполье два морских кортика. Мальчики вооружились, потом, открыв люк, на четвереньках выбрались из каюты. Люком у них называлась откидная доска, прикрывавшая дыру в стене сторожки. Дверь давно уже не держалась на петлях, и ее пришлось заколотить. Через минуту они выбрались сквозь заросший кустарником овраг на дорогу, показавшуюся им незнакомой, а еще через минуту бежали, подгоняемые страхом, по глухому сосновому бору. Могучие корабельные сосны, покачивая седыми от снега кронами, тревожно шумели, и мальчикам казалось, что сосны от чего-то предостерегают их. Кряжистые мохнатые ели, протянув к дороге безобразные, увешанные снежными лохмотьями ветви, шевелились, как живые, и мальчикам чудилось, что ели указывают им руками на бесчисленных врагов, притаившихся за каждым деревом, за каждой веткой. У развалин баронской мызы ребята остановились перевести дух и посоветоваться. Отсюда до хутора Мельтси было не больше ста шагов. Арно предложил свернуть к хутору здесь. Ильмар стоял на своем. Он считал, что идти по дороге гораздо безопаснее, а главное, ни у кого не вызовет подозрений - мало ли кто ходит по дороге. Разгоревшийся между ними спор разрешился самым неожиданным образом. Впереди они вдруг услышали легкое тарахтение мотора. Из лесу вынырнула легковая машина с потушенными фарами. Бесшумно затормозив, она остановилась у края дороги, совсем близко от мальчиков. Из кабины показались двое в штатском, с автоматами на груди. - Бандиты! - похолодел Ильмар. - Немецкий "Оппель"! - испуганно прошептал Арно, отлично разбиравшийся в марках машин. - Бежим, капитан! Ильмар попятился следом за ним. Герои совсем уже было пустились в обратный путь, как вдруг, цепенея от ужаса, увидели прямо перед собой гибкого длинного человека с немецким автоматом. Лицо его было наискось перевязано черной повязкой. Осветив мальчиков узким лучом карманного фонаря, бандит - он, видимо, давно уже следил за ними - насмешливо спросил: - Куда торопитесь? В эту самую минуту и раздался спасительный для ребят выстрел Грэна, встретившего Колдуна. - Убирайтесь отсюда, да поживей! - торопливо приказал бандит. Ловко перемахнув через придорожный ров, он бросился в лес, в сторону, откуда донесся выстрел. Туда же поспешили и два других бандита, возившихся у "Оппеля". Не чуя под собой ног, друзья помчались назад, в свою капитанскую каюту, но не прежней дорогой, а наискосок, к Бухте Людвига. Там, в запретной зоне, они должны встретить пограничников! Утопая по колена в снегу, мальчики бежали, выбиваясь из сил. Колючие ветви в кровь царапали руки, лицо. Они не помнили, как добрались до желанного берега, но то, что им довелось здесь увидеть и пережить, было еще страшнее. В Кивиранна полыхал сельсовет. Справа, в прибрежном лесу, совсем близко от ребят, шел бой пограничников с бандитами. Частый треск автоматов и винтовочные выстрелы не смолкали ни на минуту. В небо одна за другой взвивались осветительные ракеты. Взобравшись на скалу, мальчики увидели в полусотне шагов от себя человека в синей зюйдвестке, который, бешено отстреливаясь из автомата, уходил на моторной лодке в открытое ночное море. Глава 5. ВСТРЕЧА В ПУТИ Уйбо обратил на него внимание при посадке в самолет. Пассажиров было немного, свободных мест - более чем достаточно. Однако этот высокий, сухопарый, чудаковатый на вид незнакомец в модном пальто почему-то выбрал себе кресло именно рядом с ним. Сосед выглядел довольно забавно. Его худые руки с белыми холеными пальцами постоянно двигались. Он то и дело извлекал из кармана носовой платок, изящным небрежным жестом встряхивал его и с достоинством притрагивался к удивительно длинному носу. Нос был поистине великолепен - тонкий, с легким стремительным изгибом, он с подчеркнутой важностью сидел на бледном, задумчивом лице незнакомца, выдавая в нем человека, обремененного по меньшей мере государственными заботами. Узнав, куда направляется Уйбо, сосед удивился, кашлянул и после небольшой паузы снисходительно спросил: - Мо'одой че'овек, а вы когда-нибудь слышали о Белых скалах? - Не приходилось, - скрывая улыбку, ответил Уйбо. - Как... - поперхнулся незнакомец, по-гусиному вытягивая шею, - не слышали? - При этом он изобразил на лице неподдельное изумление. - Вероятно, мой юный спутник никогда прежде не бывал на этом острове, не так ли? - спросил он, но, заметив, что по лицу Уйбо пробежала тень настороженности, поспешно добавил: - На всех здешних островах вряд ли найдется более отвратительное место, чем мыс Белые скалы. Проклятейшее место! Рыбаки так и называют его - проклятым. - Почему же? - Мертвый берег. - Собеседник вздохнул. - Только штормовые ветры да скалы. Ваше Мустамяэ, если не изменяет мне память, находится всего в нескольких километрах от Белых скал. Глушь, страшная глушь. - Сосед задумчиво занялся своим носом. Убедившись, что его внимательно слушают, он выдержал паузу и с удовольствием добавил: - Представьте себе, мо'одой че'овек, этакий, знаете, замок рыцарских времен, крепостные башенки, дремучие леса, а вокруг хутора разбросаны... Домишки, как волки, в снежных сугробах притаились. Северная романтика! - Незнакомец с мечтательным видом сделал в воздухе грациозный жест. - Во времена русской царицы Екатерины в замке жил граф Людвиг. Легендарная персона, знаете... Кстати, мыс Белые скалы тем и знаменит, что граф там якобы грабил корабли. Нелепейшая легенда! Смею вас уверить, ничего подобного не было. Я в этом вопросе совершенно компетентен. Граф Людвиг был просто весельчак. Если он и задерживал корабли, то исключительно ради развлечения. О! В те времена люди умели и жить и развлекаться. - Не имею ли я чести беседовать с одним из биографов знаменитого графа? - улыбнулся Уйбо. Сосед не обиделся. - Вы не лишены остроумия, мой друг. Буду рад познакомиться, - перед молодым человеком вспорхнула тонкая белая рука: - профессор Тартуского университета Олбен Карл Миккомяги. - Учитель Уйбо. Уйбо почувствовал, как дрогнула при его словах рука собеседника. - Гм!.. Так я и полагал. Вы будете учительствовать в мустамяэской школе? - Да, я получил назначение в Мустамяэ. - Знайте же, мой юный коллега, вам выпало редкое счастье работать вместе с умнейшей и восхитительнейшей из женщин на этом свете. Ее имя Кярт Ребане. Запомните это имя, мо'одон че'овек! - Я, кажется, что-то слышал о ней. - Весьма вероятно. - Изобразив на лице сострадание, профессор грустно продолжал: - Я хорошо знаю Кярт по университету. На ее долю выпали все несчастья, какие только можно себе представить. В период оккупации бедняжке пришлось оставить кафедру и бежать от преследования гестапо на остров. Для нее это было ужасное время. Муж ее, заслуженный советский офицер, пал смертью храбрых под Великими Луками. В живых из родственников остался лишь брат ее мужа, но и его, беднягу, после ранения разбил паралич. Кярт пережила все это с мужеством, достойным восхищения. Ныне она скромная преподавательница семилетней школы. Впрочем, она, кажется, и тут нашла свое призвание. М-да... В ней вы встретите и бескорыстного друга и талантливого педагога. Искренне советую вам, мо'одой че'овек, завоевать ее расположение. - Профессор растрогался от собственных слов. Он на мгновение замолк, а затем с чувством воскликнул: - Нет, нет, я обязательно должен навестить Кярт! Однако сегодня у меня неотложные дела в городе. Хотите, устроимся на ночь в гостинице, а завтра поутру отправимся вместе? - Благодарю вас, у меня строгое предписание явиться в Мустамяэ сегодня же, - вежливо отказался Уйбо. Профессор недовольно пожал плечами: - Напрасно, мо'одой че'овек. От города до Мустамяэ более тридцати километров. Без проводника, смею уверить, вы и к ночи не доберетесь. Кстати, ехать одному весьма и весьма опасно. Вам, очевидно, неизвестно, что на острове все еще орудует Страшный Курт? - Слышал, - безразлично ответил Уйбо. Профессор насупился и прекратил разговор. Вскоре показался остров. Самолет резко качнуло вниз. Учитель и профессор разом потянулись к окну. - Вот... начинается! - ворчливо сказал профессор. - Этих воздушных ям здесь пропасть! Перекресток ветров, проклятое место. Смотрите туда. Видите? Там Белые скалы. Вдали, в кипящих разрывах тумана, мрачнел скалистый мыс, похожий на высунувшуюся из моря гигантскую руку. Под широким серебристым крылом самолета медленно поползли рваные берега большого угрюмого острова, уснувшие в глубоких снегах леса, замерзшие болота, рыбацкие деревушки, острые башни лютеранских церквей. Самолет приземлился. Профессор и тут не отставал от Уйбо ни на шаг. Терпеливо ждал вместе с ним, пока пограничники проверят в аэропорту документы пассажиров, предусмотрительно занял ему место в автобусе, но, когда приехали в небольшой уездный городок, сейчас же стал прощаться, предупредив Уйбо, что в Мустамяэ машины не ходят, так как из-за небывалого снегопада дороги занесло снегом. - Итак, мой друг, желаете вы того или нет, но в Мустамяэ вам сегодня попасть никак не удастся, - сказал он учителю. - Единственный выход - встать на лыжи либо дожидаться попутных саней. Буду рад встретиться в гостинице! Вежливо приподняв шляпу, профессор удалился. Комично выбрасывая вперед длинные ноги, он зашагал на другую сторону площади, к одноэтажному желтому домику с вывеской "Кафе". У дверей он оглянулся. К немалому его удивлению и досаде, учитель направился на мустамяэскую дорогу. Олбен Миккомяги пожал плечами. Проверив на часах время, он не спеша вошел в кафе, занял место за угловым столиком и внимательно осмотрелся. Редкие и эту пору посетители не привлекли его внимания. Профессор долго пил черный кофе, медленно пережевывал крошечные кусочки кекса и явно нервничал, потихоньку рассматривая через окно прохожих. Наконец покончив с завтраком, он рассчитался с официанткой. Стараясь как можно меньше обращать на себя внимание горожан, он тихими улочками и кривыми переулками выбрался на окраину города к старой бойне. На улице Соо у двухэтажного, покосившегося от времени особняка, окруженного высоким забором, профессор остановился. - Соо, двадцать четыре, - пробормотал он. - Это, вероятно, здесь... Профессор постучал. Калитку открыла рано поседевшая, измученная на вид женщина. Страдальчески морщась, она вопросительно посмотрела на гостя. - Мадам Айно Метс? Я привез вам вести из Тарту. - Господи, - в отчаянии выдохнула женщина. В чистенькой, бедно обставленной комнате, куда она его привела, сидела за уроками болезненная, очень похожая на мать девочка. - Вирве, иди погуляй, - не глядя на дочь, сказала она. Девочка с шумом захлопнула учебник. Посмотрев на гостя глазами, полными ненависти, она выбежала из комнаты. - Мадам Айно Метс, - вежливо начал профессор, - час назад я должен был встретиться с вашим мужем по одному чрезвычайно важному делу. Однако, к великому моему сожалению... - Что с ним? - собрав все мужество, холодно остановила его женщина. - Именно об этом я и пришел спросить у вас, - бледнея, ответил профессор: - Что с ним?.. Машины действительно не ходили. Больше двух часов продрогший Уйбо уныло протаптывал тропинку на перекрестке дорог, пока не встретил наконец попутные дровни. Великан-возчик с багровым, обветренным лицом, сразу выдававшим в нем рыбака, остановил мохнатую лошаденку с явным неудовольствием. На пространные объяснения учителя он равнодушно кивнул и, пользуясь остановкой, стал не спеша набивать табаком тонкую кривую трубку. Уйбо поспешно закинул чемодан в дровни, забрался сам и уютно пристроился, прижавшись к широкой спине великана. Дровни тронулись. Редкие леса то подступали к дороге, то убегали далеко к горизонту, где темнело свободное от льдов море. Впереди, у поворота, громоздились развалины старинной крепости. Равнина была сплошь усеяна карликовым можжевельником. Изредка вдали возникали одинокие хутора, журавель колодца или заброшенная ветряная мельница. Мороз крепчал. Уйбо поднял воротник, теплее закутался в пальто, но очень скоро почувствовал, что начинает совсем замерзать. Окоченевшие пальцы перестали слушаться... А тщедушная, ко всему равнодушная лошаденка тянула еле-еле. Учитель все чаше стал оглядываться на молчаливого возчика, удивляясь его невозмутимости. Рослый, неуклюжий, он в своей белой шубе был похож на громадную снежную глыбу, под тяжестью которой вот-вот треснут и рассыплются старенькие дровни. Все попытки вызвать его на разговор не увенчались успехом. Рыбак отвечал скупо, с трудом, точно не говорил, а ворочал тяжести. Так двигались они довольно долго. Наконец не выдержав, Уйбо неприязненно спросил: - Скоро дотащимся, папаша? - Спроси у Ангела, - прогудело в ответ. Думая о чем-то своем, рыбак даже не повернул головы. Раздражение учителя скоро перешло в беспокойство. У развилки дорог дровни почему-то свернули с грейдера на плохонькую лесную дорогу. При этом, как показалось Уйбо, великан внимательно осмотрелся по сторонам. - Куда идет эта дорога? - хмуро спросил Уйбо, показывая на оставленный грейдер. - Да никуда не идет, - насмешливо отозвался возчик, - скоро сорок лет, как по ней езжу, а она все на месте, проклятая... Н-но, Ангел! Скосив глаза на обескураженного седока, рыбак привычным движением вытянул из-за пазухи прозрачную флягу, глотнул из нее, а затем дружелюбно протянул учителю. Уйбо подумал и взял - оба улыбнулись. В эту минуту впереди, со стороны берега моря, послышался частый топот копыт. По узкой лесной просеке наперерез дровням, вздымая снежную пыль, быстро двигалось конное подразделение. В кольце пограничников на крупном вороном коне сидел, свесив голову, связанный по рукам человек в форме милиционера. Невысокий, плотный капитан, приказав подразделению остановиться, повернулся к арестованному. - Он? - коротко спросил капитан, кивнув в сторону дровней. Пытливо посмотрев на Уйбо, человек презрительно отвел глаза. - Не знаю, - с трудом выдавил он из себя, - я никогда не видел его в лицо. Сдерживая лошадь, от которой валил густой пар, капитан подъехал к дровням и, переглянувшись с возчиком, вежливо попросил документы Уйбо. - В Мустамяэ направляетесь? - спросил он, окинув учителя быстрым изучающим взглядом. - Да, в мустамяэскую школу. - Скажите, вам что-нибудь известно об инспекторе школ Ояранде? Никак не ожидавший такого вопроса, Уйбо удивленно взглянул в холодные спокойные глаза пограничника. - Инспектор Ояранд сейчас в Москве, его вызвали туда в прошлую субботу. - Желаю доброго пути! - Вернув документы, капитан козырнул, а затем обратился к рыбаку: - Ну что, Мадис, был в отряде? - Оттуда, - забасил рыбак. - С кем говорил? - С Дробовым. Хороший человек ваш полковник. Обещал в гости заглянуть, пива моего испить. Уж вы не сомневайтесь, товарищ Тенин, выложил ему все по порядку. До сей поры не прощу себе, как мы с Сурнасте промахнулись. - История эта еще не кончена, Мадис. Зайди на заставу, потолкуем... Когда дровни тронулись, капитан подозвал смуглого строгого старшину на пританцовывавшем коне: - Старшина Басов, Метса я сам доставлю в отряд. Возьмите конный наряд и с этого учителя глаз не спускать до самого Мустамяэ!.. Глава 6. НАХОДКА В ДОКТОРСКОМ ФЛИГЕЛЕ Старинный, украшенный графским вензелем ключ щелкнул в замке с музыкальным звоном. Тяжелая, с квадратными железными шипами дверь, ржаво заскрипев на петлях, подалась вперед. Повеяло сыростью подземелья. В полумраке сводчатого, похожего на могильный склеп зала под вековым слоем пыли и паутины возвышалась фантастическая гора самых удивительных вещей: мраморные руки, головы, железные обломки рыцарских доспехов, зеленые от плесени грозди канделябров, золоченые портретные рамы, резные ножки французских кресел и многое другое, что когда-то, быть может, принадлежало легендарному графу Людвигу. Превращенный последним хозяином замка, бароном Стрейбергом, в громадный чулан докторский флигель, названный так еще во времена графа Людвига, был заперт более полувека назад. Старожилы уверяли, будто барон Стрейберг собственноручно запер флигель, когда узнал об убийстве одного из своих слуг, пытавшегося разгадать тайну Зеленого Охотника. Как-то утром этого слугу нашли во флигеле мертвым. Он лежал у самого выхода с перекошенным от ужаса лицом, не успев спастись, как думали, от руки Зеленого Охотника. С того времени флигель открыли лишь один-единственный раз, в 1944 году, чтобы свалить в нем всякий хлам. Сделали это по приказу немецкого генерала Отто фон Лорингера, резиденцией которого Мустамяэский замок был в годы оккупации. Директор Филимов давно уже собирался расчистить, и привести в порядок злополучный флигель, занимавший так много места в правом крыле школы. И вот случай представился. В Мустамяэ со дня на день ждали инспектора Ояранда. Вся школа была поставлена на ноги. Со вчерашнего вечера воинственный отряд нанятых для этого случая уборщиц чистил, мыл, тер все, что только можно было чистить, мыть и тереть. В интернате был наведен невиданный порядок. Мустамяэский сыщик Арно Пыдер, захлебываясь от восторга, распространял со скоростью телеграфа одну за другой поразительные новости. Будто двоек отныне и вовсе не будут ставить и, следовательно, уроки можно не учить, разве только отличникам, да и то по их усмотрению. Интернатскую повариху старуху Тедер за жадность упекут в богадельню, а директора Филимова отправят на необитаемый остров. Сегодня после второго урока семиклассников освободили от занятий. Высыпав в коридор, они с редким усердием принялись мешать уборщицам - носились сверху вниз по школе, что-то таскали, что-то делали, что именно - это им и самим было неясно. А потом учительница Эви Рауд, энергичная, с легкими, быстрыми движениями русоволосая девушка, передала семиклассникам распоряжение директора - немедленно отправляться на расчистку докторского флигеля. Рауд и рта закрыть не успела, как ретивые помощники с восторженным гамом понеслись вниз отпирать таинственный, полный чудес флигель, где, по их убеждению, обитал Зеленый Охотник. Школьный сторож дядя Яан принес большой старинный ключ, и ученики с благоговейным трепетом переступили заветный порог... Спустя четверть часа замешкавшаяся в учительской Рауд спустилась взглянуть, как продвигается работа. Открыв дверь, учительница от неожиданности отшатнулась. Прямо на нее в клубах пыли двигался усатый гитлеровский генерал, с очень знакомым молодым лицом. Грозно хмуря брови, генерал что-то фальшиво басил, вызывая у ребят неудержимый смех. - Арно Пыдер, прекрати, пожалуйста! - рассердилась Рауд. Арно с кислой миной вытянул голову из заботливо вырезанной им в генеральском портрете дыры и обиженно протянул: - Это же фашист, мы тут его личное барахлишко откопали! - Какое барахлишко? - Вон глядите, у капитана. - Арно вежливо ткнул пальцем в дальний конец флигеля, где виднелось наполовину заваленное хламом красивое стрельчатое окно с замысловатой мозаикой разноцветных стекол. Близко от окна, не принимая участия в общем веселье, стояло несколько семиклассников. Окружив Ильмара, ребята что-то с любопытством рассматривали. Приглядевшись, Рауд увидела в руках у Ильмара тоненькую замшевую папку с крупной, во всю обложку, черной фашистской свастикой. - Обер-лейтенант Пиллер. Значит, немец, - говорил Ильмар друзьям. - Переводи, Элла. Элла Лилль, хрупкая сероглазая девочка с тяжелыми пепельными косами, внимательно изучала отпечатанный на машинке немецкий документ. Отличница, председатель только что организованной в школе пионерской дружины, Элла пользовалась у мальчишек особым доверием. Ее уважали, слушались, и даже сам Ильмар, слово которого для ребят было законом, находил, что Элла лучше всех девчонок и "свой человек". - "В ночь на четвертое ноября 1944 года, - медленно переводила Элла, с трудом подыскивая слова, - начальник штаба "Омакайтсе" обер-лейтенант Пиллер... расстрелял... предателя..." - Элла запнулась. - Тут одно слово непонятно напечатано, - нахмурилась она. - В общем, это рапорт какого-то господина Вальтера. Он пишет генералу Лорингеру о том, что расстреляли предателя. Рауд с интересом наблюдала за этой сценой. - Где вы это нашли? - спросила она, подходя и отбирая у ребят папку. В это время неизвестно откуда вынырнул смеющийся Арно, а следом за ним подбежал Ури Ребане, как всегда щеголевато одетый, жизнерадостный и самоуверенный.. - Капитан нашел, - весело пояснил Ури, услышав вопрос учительницы. - Только тут, по-моему, ничего интересного нет... немецкие бумаги. - Думали, золото, а тут дрянь какая-то, - сожалеюще вставил Арно. - Вот в этом корабле нашли, - объяснил учительнице Ильмар. Ученики показали Рауд разбитый металлический макет большого трехмачтового брига. Макет был наглухо привинчен к обломкам крышки письменного стола. - Я думаю, что это потайной генеральский сейф, - заявил Ури. - Мой дядя говорил, что такие сейфы были у немцев. - Переведите, пожалуйста, - попросил Ильмар, отдавая учительнице рапорт. - Тут про какого-то Пиллера есть, очень важно. - Нет, мальчики, сейчас не время, - торопливо отказалась Рауд, - после работы переведем. Флигель нужно к вечеру убрать, так приказал директор. Скоро к вам на помощь придут пятый и шестой классы. Рауд знала немецкий язык немногим лучше Эллы. Успокоив учеников и заставив их взяться за работу, учительница мельком просмотрела рапорт, где упоминалась заинтересовавшая ребят фамилия "Пиллер". - "Гауптштурмфюрер легиона СС Вальтер", - вполголоса прочла она подпись на рапорте. Внезапно на лице ее отразилось крайнее изумление. - Боже мой, Вольдемар Таммеорг! - прошептала она, увидев в немецком тексте знакомую фамилию. Невольно оглянувшись на Ильмара, учительница быстро вышла из флигеля. В вестибюле, несмотря на высокие окна, было сумрачно. Нигде ни души. Уйбо с любопытством осмотрелся. От старинной дубовой лестницы с узорчатыми перилами, от древних стен и гранитных, изъеденных вековыми морщинами плит пола на него пахнуло глубокой стариной. Почти в каждой из комнат, куда он заглядывал, белели мраморные камины, а на бронзовых ручках массивных дверей зияли медные пасти гривастых львов. Старенькие парты и классные доски походили в этих комнатах с роскошными лепными потолками на незваных гостей, которых рано или поздно должны попросить за дверь. В узком, теряющемся в темноте коридоре нижнего этажа Уйбо услышал шаги. Из-за поворота коридора показался очень высокий сгорбленный старик с вязанкой дров. Он был в потертой телячьей шубе и старых постолах. Не обратив на пришельца никакого внимания, старик, сердито ворча, прошел с дровами в одну из боковых дверей, за которыми вместо парт Уйбо увидел аккуратно заправленные кровати. Пройдя по мрачному лабиринту больших и малых переходов, мимо высоких колонн и узких окон с толстыми монастырскими решетками, Уйбо, никого больше не встретив, вернулся в вестибюль, к дубовой лестнице, возвышавшейся над арочным входом нижнего коридора двумя раскрытыми веерами. Тут он услышал голоса. Говорили на верхней площадке лестницы. Поднявшись, учитель увидел за перилами элегантно одетого высокого блондина и необыкновенной красоты статную молодую даму в черном закрытом платье. Внимательно слушая собеседника и, видимо, понимая его с полуслова, она с подчеркнутой любезностью проговорила: - Альберт очарован вашим вниманием, доктор. Не забудьте: в субботу к семи часам вечера... Соберутся наши лучшие друзья, гостей будет много, и я, право, боюсь, сумею ли одна управиться. - О, будет чудесно, дорогая Кярт! - весело воскликнул собеседник. - Тысячу раз благодарен вам за внимание. Уйбо почувствовал, что его появление не осталось незамеченным. Отлично одетый мужчина, скользнув по нему равнодушным взглядом, снова о чем-то заговорил с собеседницей. Дама, заметив поднимающегося по лестнице незнакомого молодого человека, напротив, с живейшим интересом посмотрела на него и, жестом прервав разговор, направилась навстречу. Уйбо поздоровался. - Простите, с кем имею честь? - спросила она. - Александр Уйбо, - поклонился учитель. - Я только что прибыл из Таллина. - Новый учитель географии? Да, да, мы ждем вас! - Дама дружелюбно протянула руку: - Кярт Ребане. Прошу вас, познакомьтесь, - сказала она, представляя учителю подходившего мужчину: - Рене Руммо, участковый врач, большой друг нашей школы. Уйбо увидел ясные голубые глаза, высокий чистый лоб, светлые волнистые волосы, оттенявшие смугловатое, слегка насмешливое лицо доктора. Ответив Уйбо холодным полупоклоном, он, не считая нужным вступать с ним в разговор, тут же простился. - Я загляну к Альберту, - сказал он Ребане, - попробую на часок вытащить старика на свежий воздух. - Как это любезно с вашей стороны, доктор! - с благодарностью ответила Ребане. - Смотрите же возвращайтесь к ужину... Руммо ушел по коридору. Уйбо проводил его хмурым взглядом. - Доктор обаятельный человек, - уловив взгляд учителя, заговорила Ребане, - он лучший врач волости. В нашем медвежьем углу такие люди - большая редкость. Если хотите, я познакомлю вас с ним поближе. В субботу вечером брат моего мужа, Альберт, отмечает свое пятидесятилетие. По случаю этого маленького семейного юбилея мы устраиваем скромный вечер. Просим вас в гости. Приглашен весь преподавательский коллектив. Там вы со всеми и познакомитесь. Кстати, Альберт тоже в прошлом педагог. Если бы не паралич, он и теперь работал бы, но увы... с тех пор как мы на острове, бедняга не поднимается с кресла. Здесь ужасный климат для него. Просто ужасный! - Ребане вздохнула. - Итак, приходите вместе с нами поскучать, - с печальной улыбкой прибавила она. - Непременно приду. Я очень признателен вам. Только я не знаю, удобно ли... - начал Уйбо. - Полноте, - перебила она, - в нашей глуши мы рады каждому новому человеку... Пойдемте, я познакомлю вас с директором и, кстати, покажу школу. Приветливо улыбаясь, с достоинством неся красивую голову, она, как строгий, деловой хозяин, повела учителя по коридору, показывая ему классы, мимоходом расспрашивая, как он доехал, сожалея при этом, что его не могли встретить в аэропорту, так как телеграмма о его приезде пришла в школу всего час назад. Беседуя с Уйбо, Ребане поглядывала на него с затаенным любопытством. Высокий рост, суровые черты лица, спокойный открытый взгляд, неторопливые движения выдавали в нем островитянина, однако по легкому акцепту Ребане без труда определила, что Уйбо - житель южных провинций Эстонии. - Вы жили в Валга? - неожиданно спросила она его. - Я там родился, - удивляясь ее проницательности, ответил Уйбо. - Последние два года я работал в Эллине и, по всей вероятности, продолжал бы работать и теперь, если б не внезапный отъезд инспектора Ояранда в Москву. - Вы знакомы с инспектором? - поинтересовалась Ребане. - Нет. Но, насколько мне известно, инспектор должен был прибыть сюда в связи с письмом директора Филимова. Вы, вероятно, знаете... - Да, я знаю об этом, - вздохнула Ребане. - В школе действительно не хватает учителей. Программы, которые присылает нам Таллин, трудны и неприемлемы, они рассчитаны, видимо, на русские школы. Собственно, все это и понудило Филимова просить о своем освобождении от обязанностей директора. Боже, когда только кончится это ужасное время! - с глубокой грустью пожаловалась она. Уйбо промолчал. Увидев в коридоре седоволосую полную женщину со связкой ключей, Ребане остановила ее: - Любезная Тедер, к нам из Таллина приехал новый учитель. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы его лучше устроили. Старушка, с простоватым любопытством оглядев приезжего, улыбнулась ему: - Гостю будем рады, не обидитесь на нас. - Это наш завхоз, - запоздало отрекомендовала ее Ребане. - Муж ее работает в школе истопником, старожил здешний. Кстати, вас, может быть, интересует история графа Людвига? Старик Яан расскажет вам о нем много любопытного. Этот замок действительно принадлежал графу, разговоры же о том, что он был пиратом, очевидно, вымысел. Граф оказывал помощь кораблям, которые в то время нередко разбивались у скалистых берегов острова, и, как полагалось тогда по морским обычаям, часть спасенного груза брал себе. Впрочем, я отвлеклась... Скажите, Тедер, - снова обратилась Ребане к старушке, - учитель Кукк вернулся наконец из своей поездки? - Нет, мадам Ребане, как с утра уехали, так до сих пор еще не возвращались. - Гм... В чем же дело? Учитель Кукк всегда отличался точностью. Попросив Тедер извест