Салли, дорогая, мой ответ мало что решит. Нужно получить папино согласие. - Папино согласие ты получишь потом, когда ему поздно будет отказывать. - Она вручила записку явившемуся слуге. - Передайте посыльному, чтобы сейчас же отнес это на набережную, мистеру Лэтимеру. Слуга удалился, и ее светлость, радостно возбужденная, раскрасневшаяся, заняла позицию посреди гостиной, весело посматривая то на Тома, то на Миртль. - Вот так-то, милая! - Тебе весело, а я просто в отчаянии! - дрожащим голоском отозвалась Миртль, потом вскочила и стала нервно кружить по комнате. - Если вас так сильно страшит перспектива замужества, Миртль, - лениво вмешался Том, - то можете не переживать. Оно наверняка не состоится. - Что такое ты там болтаешь? - грозно спросила его сестра. - Да то, что с тобою всегда так, Салли. Ты не замечаешь препятствия, пока не споткнешься об него и не набьешь шишку. Законы - о них ты забыла? Здесь тебе не Англия. Миртль еще несовершеннолетняя, и без согласия отца она не может выйти замуж. В колонии ни один священник не освятит этот союз, да и найдись такой, брак все равно считался бы недействительным. Ее светлость эти слова просто подкосили. Салли застыла, прижав пальцы к вискам. Но, похоже, вместо того, чтобы принести Миртль облегчение и избавить от отчаяния, ее они подкосили не меньше. Она опять беспомощно опустилась на кушетку. - О-о, - только и простонала Миртль, но большего отчаяния не выразил бы и целый фолиант. - Что ж, значит, нам придется заручиться согласием сэра Эндрю, - заявила ее неустрашимая наставница. Но Том оказался настолько черствым и нетактичным, что демонстративно рассмеялся. - Ха-ха! Провалиться мне на этом самом месте, Салли, легче изменить закон. И Миртль подтвердила его мнение, рассказав, как далеко зашли разногласия Гарри с ее отцом. Тут уж и ее светлость признала себя побежденной. Она обессиленно села на диван, и целых полчаса они втроем подавленно перебрасывались фразами, блуждая в словах, как в потемках, и натыкаясь на преграды доводов разума, будто пойманные зверьки на стены западни. Единственным заслуживающим упоминания результатом этого бесплодного времяпрепровождения было то, что Миртль, которая, пока не встретилось препятствие, испытывала настоящий ужас перед молниеносным замужеством, сейчас тоже искала выход из тупика. Лэтимер прибыл даже раньше, чем они рассчитывали. Входя в гостиную, он ожидал увидеть в ней только ее светлость. Внимательно вглядевшись в лица подруг, Лэтимер сумрачно поклонился. Леди Кемпбелл двинулась ему навстречу и сразу взяла быка за рога. - Гарри, - сказала она, - посмотрите на это бедное дитя. За что вы обошлись с нею так жестоко? - Сударыня, - сказал он, - у меня сложилось противоположное впечатление: ваше бедное дитя жестоко обошлось со мною. - Это потому, что вы слепы. - Напротив, мадам, у меня необыкновенно острое зрение. - Вы имеете в виду свои глаза, от которых все равно мало проку вашей большой, глупой и упрямой голове. Но я, Гарри, подразумевала слепоту душевную. - Стоит ли углубляться в дискуссию? - заметил Гарри с деланным спокойствием. - Если бы я знал... - Вы бы не пришли, понятное дело. Потому-то я вам ничего и не написала. Но скоро вы, надеюсь, упадете на колени и возблагодарите Господа, что пришли. Теперь, когда читатель знает, какого блестящего адвоката приобрела Миртль в лице ее светлости, ему будет нетрудно представить себе натиск и убедительность защиты. Леди Кемпбелл разрушила стену суровой отчужденности, за которой укрылся Лэтимер. Он изумленно и с каким-то страхом посмотрел на Миртль. - Вы хотите сказать... - он не смел вздохнуть и не решался продолжить. - Что, раз вам так нужны доказательства ее любви, то Миртль готова представить вам единственное и окончательное доказательство, какое только женщина способна дать мужчине. Против воли своего отца, ценой, если понадобится, разрыва с ним, она согласна без промедления выйти за вас замуж. Неужто эта жертва, на которую добровольно идет наш бедный ягненок, не убедит вас в ее верности и преданности? - Миртль! - Лэтимер подошел к ней, охваченный нежностью. - Миртль, моя дорогая, это правда? - Давайте, давайте, миритесь, - проворчала Салли, - для спасения души это полезно. Миртль встала и протянула к нему руки. - Да, Гарри. Клянусь, я выйду за тебя сразу, как только это станет возможно. - Станет возможно? - чуя подвох и мгновенно насторожившись, повторил он. - В том-то и дело! - вставил некстати Том. - Сейчас это невозможно. Есть одна загвоздка. Но, лопни мои глаза, Гарри, Миртль имела такое намерение. Записка была отправлена тебе раньше, чем мы обнаружили помеху. Вот как, они тут обнаружили помеху! Все еще держа Миртль за руки, Гарри окинул всех подозрительным взглядом и подумал, что хитрость шита белыми нитками. Миртль все еще привязана к нему и ей хочется спасти ему жизнь - это ясно. Она прибежала после своей неудачи к леди Кемпбелл, и та, желая вывести своего мужа из щекотливого положения, придумала этот на редкость хитрый ход, чтобы успокоить ревнивца и тем заставить его переменить решение. Лэтимера охватило разочарование, но он справился с собой. - В чем же загвоздка? - спросил он с легким презрением. - По закону Миртль несовершеннолетняя, - объяснил Том, - и необходимо согласие ее отца. При нынешних твоих взаимоотношениях с сэром Эндрью... Но закончить ему не удалось. Ее светлость перебила, патетически провозгласив: - Однако законы колонии не распространяются на Англию! - И добавила: - Черт возьми. Гарри не стал скрывать иронии: - Ваша светлось предлагает нам венчаться в Англии? - Совершенно верно! - леди Кемпбелл так и сияла. - Чтоб я сдох, Салли! - запротестовал брат. - Вам не придется плыть дальше бухты, - объявила она, торжествуя. - Там стоит на якоре корабль британского флота "Тамар", а на корабле есть капеллан. Знайте, что на борту "Тамар" вы формально будете на территории Англии, и действуют там английские законы. - Господи, Боже! - сказал Том, выразив общее мнение. Гарри всмотрелся в лицо ее светлости. Да, он был несправедлив, она оказалась искренней. Затем он перевел взгляд на Миртль. Ее глаза были опущены, ресницы трепетали. - Ты согласна, Миртль? - тихо спросил он и, спрашивая, уже притянул ее к себе. Его неистовая подозрительность наконец отступила перед несомненным свидетельством того, что она предпочла его Мендвиллу. - Если... если согласен ты, Гарри, - робко ответила девушка, - и если все получится, как Салли говорит. - Предоставьте это мне. Я сама все устрою, - заверила Салли, - даже свадебный завтрак. Мы сервируем его на палубе. А теперь, Том, мне кажется, они прекрасно обойдутся без нас. - И она вытолкала брата из гостиной. Глава XIV. Решение Лорд Уильям Кемпбелл и члены Совета Его Величества, еще не утратившие мужества, собрались в зале заседаний Стэйт Хауса, чтобы заслушать спикера Палаты общин, вызванного губернатором. Ролинсу Лаундсу было лет под пятьдесят, выглядел он как плантатор, которым на самом деле и являлся, но держался с достоинством и неприступностью, выработавшимися за годы деятельности сначала на посту начальника военной полиции, а затем спикера провинциальной Палаты Общин. Он пришел в сопровождении двух членов Ассамблеи - дородного, добродушного Генри Лоренса и сухопарого, чопорного Джона Ратледжа. Губернатор начал со своего недовольства состоянием поддержания порядка в Чарлстоне и ответственными за него лицами, допустившими вчерашний бунт. Он потребовал гарантий недопущения новых нарушений закона и наказания виновных. Варварская расправа над честным верноподданным его величества, заявил он, наносит оскорбление самому королю в лице его наместника - губернатора Южной Каролины. Ролинс Лаундс спокойно отвечал, что для расследования создается специальный комитет и делу будет дан ход. В то же время он признал беспомощность Общественной Ассамблеи и ее неспособность предотвращать подобные акции во время народных волнений. Он обратил внимание его светлости на то, что насилие, чинимое толпой, как явление известно и за пределами колоний, его вспышки наблюдаются в самом Лондоне, и даже чаще, чем в Америке. Таковы уж отличительные черты англичан - что дома, в сердце империи, что в удаленных колониях, они восстают против притеснений и несправедливости. - Сэр, жизнь в трех тысячах миль от королевского дворца и резиденции правительства отражается на характере англичанина не больше, чем на его правах, - закончил он философское отступление на политическую тему. - Чем, конкретно, вы недовольны? - неохотно спросил губернатор. - Мы недовольны, милорд, политикой, орудием которой был тот несчастный, поплатившийся за нее жизнью. Стало известно, что он способствовал порочному замыслу кабинета подавить волнения в Америке при помощи войск, тогда как успокаивать людей следует по законам справедливости и здравого смысла. - Лаундс намеревался повернуть дело Фезерстона так, чтобы напомнить наместнику короны о требованиях колоний. - Известно точно, - продолжал спикер, - что этот человек, шпионивший в пользу правительства, подвергал опасности людей, которые заботились о сохранении мира на континенте, и, следовательно, о целостности Британской империи. Неудивительно, что кровь у людей закипела, и они бросились мстить. Лорд Уильям обреченно вздохнул. - Если я верно понял ваш намек, сэр, вы отказываетесь что-либо предпринимать. Таково ваше представление о сотрудничестве с правительством? Мы только и слышим из ваших уст фразы о верности и чести, а в сердцах у вас коренится измена. Я начинаю к этому привыкать. Привычными стали и нападки на кабинет, которому вы призваны помогать. Вы разглагольствуете о беспорядках - как с ними надобно справляться, руководствуясь справедливостью и здравым смыслом. Сравните же наши позиции в обсуждаемом деле. И мне, и вам известен вдохновитель и предводитель бесчинствовавшей толпы. Формально я был вправе, вернее, даже обязан арестовать и покарать его без промедления. Но во имя сохранения мира, чтобы не будоражить колонию и предотвратить взрыв - а он, кстати, оправдал бы применение войск, в котором вы упрекаете правительство, - я на это не пошел. Я довольствовался предложением мистеру Лэтимеру убраться из провинции и дал ему на это двое суток. Чем же он ответил на мое великодушие? Присутствующий здесь капитан Мендвилл передал мне категорический отказ мистера Лэтимера, который заявляет, что никуда не поедет и вынудит меня арестовать его. Судя по всему, он втайне надеется нарушить хрупкое равновесие, которое я всеми силами пытаюсь сохранить. Да разве посмел бы он так поступить, не будь за его спиной сильной поддержки? - Милорд, вы к нам несправедливы, - возразил Лаундс. - Прошу заслушать показания присутствующих здесь мистера Ратледжа и полковника Лоренса. Ратледж лаконично описал, как они с полковником Лоренсом испробовали все доступные им способы убеждения вплоть до угроз, чтобы заставить Лэтимера подчиниться. - Интересно, чем вы ему угрожали? - спросил губернатор. - Я без обиняков заявил ему, милорд, что если его арестуют, то все влияние, которым я обладаю в этой провинции, я использую против него и в поддержку авторитета вашей светлости. Лицо губернатора просветлело. - И вы, сэр, не отказываетесь от своих слов? - Заявляю это вам так же ответственно, как заявил ему, - невозмутимо сказал Ратледж. - Если ваша светлость пожелает, я лично выступлю обвинителем. Судите сами, милорд, равнодушны ли мы к проблеме войны и мира, готовы ли мы к жертвам для достижения урегулирования и хотим ли мы непременно поднимать войска в защиту неотъемлемых прав англичан. Губернатор благосклонно распрощался с ними; ушли и члены Совета. Остались капитан Мендвилл и майор Сайкс, ирландец, командир небольшого гарнизона Форт-Джонсона на острове Джеймса, расположенного у входа в гавань. Это был нескладный рыжеволосый детина с веснушчатой кожей, широкоскулым лицом и поросшими шерстью руками. Его ввели в Совет недавно, когда понадобилось залатать очередную брешь в поредевшем составе. Губернатор выразил полное удовлетворение результатами совещания. Майор Сайкс сердечно поздравил его светлость со счастливой развязкой. И по наружности, и по манерам он казался типичным капером[29], да и должность его была под стать разве что безработному вояке-авантюристу. - Будьте спокойны, ваша светлость. Считайте, что с этой скотиной покончено. - И Сайкс развязно рассмеялся. Он явно не страдал излишней застенчивостью. Его светлость рассеянно улыбнулся и откинулся на спинку большого губернаторского кресла. Это парадное кресло возвышалось в дальнем конце неуютного зала с длинным столом для заседаний посередине и грубо сработанными резными панелями по стенам. Мендвилл, сидевший по правую руку от лорда Уильяма, с каждой минутой мрачнел все сильнее. Счастливое разрешение проблем губернатора отнюдь не радовало капитана. Он сознавал свою уязвимость, и меньше всего его устраивало, что Лэтимера будут судить в Чарлстоне. Разоблачение, грозившее самым пагубным образом отразиться на дружбе с Кэри, могло, помимо прочего, стоить капитану жизни. - Хотелось бы разделять оптимизм вашей светлости, - отважился Мендвилл прервать благодушные грезы патрона. - Что вам опять не нравится? - ворчливо отозвался тот. - Ваша светлость, вы верите этим людям? - Верю ли я... Но зачем им меня обманывать? - Я имел в виду веру в их способность к здравым оценкам. Ратледж, конечно, может использовать свое влияние. Но чего оно будет стоить, когда нас захлестнет потоком неуправляемых страстей? - Он передернул плечами, будто от озноба. - Разумные и дальновидные политики, милорд, приобретают влияние, подлаживаясь к тем, кем они, казалось бы, руководят. А Ратледж - политик. Но он тщеславен, и оттого ему нравится приписывать свою популярность собственному ораторскому искусству. Однако его красноречие будет иметь успех лишь до тех пор, пока он говорит то, что от него хотят услышать. Стоит ему сказать что-нибудь другое, как его лидерству наступит конец. Люди одинаковы в любой стране и в любые времена. Сегодня вы поставите на Ратледжа, а завтра его авторитет лопнет, как мыльный пузырь. Опасно поджигать бочку с порохом, усевшись на нее; вызванный Ратледжем взрыв людской злобы растерзает его самого. - Ей-ей, Мендвилл, ваша правда, - подхватил Сайкс, - от начала и до конца. Я и сам это знал. А вы, ваша светлость? Губернатор с досадой подумал, что, несмотря на свою неопытность, он тоже это знал. Благодушное настроение улетучилось. - Англичане, - гнул свое Мендвилл, - привыкли управлять другими и не потерпят над собою хозяев, попирающих их независимость и свободу. А наиболее независимые из всех англичан - наши колонисты, о чем свидетельствуют последние события. Распологай мы войсками, был бы совсем другой разговор. Но поскольку у нас их нет, поневоле приходится согласиться с Лэтимером, который рассчитывает на общественные беспорядки. - Мы поменялись ролями, Мендвилл! - поразился лорд Уильям. - Помнится, это вы настаивали на судебном преследовании Лэтимера, а я не уступал. - Упрямство Лэтимера и его решимость остаться раскрыли мне глаза. Он не чувствовал бы себя так спокойно, если бы не был абсолютно уверен в своей неуязвимости. - Ради Всевышнего, что вы предлагаете? - Я не осмеливаюсь давать вам советы, - с лицемерным подобострастием поклонился Мендвилл. - Положение обостряется. Но на месте вашей светлости я бы избавился от Лэтимера проще. Губернатор задержал дыхание, майор Сайкс прикрыл глаза белесыми ресницами. Мендвилл поднялся и заговорщицки наклонился над столом. - Я схватил бы его ночью и без лишнего шума посадил на "Тамар". И - в Англию, а там пусть судят. Сайкс вдруг хохотнул: - Клянусь небом, я уж подумал, вы предложите перерезать ему глотку! - Признаться, мне тоже показалось, - с видимым облегчением вздохнул губернатор. Мендвилл высокомерно дернул плечом. - Однако об этом станет известно, - заметил лорд Уильям. - Об этом не будет известно несколько месяцев - до тех пор, пока не придут первые сообщения из Англии. А к тому моменту многое может измениться. - Всем все станет ясно, как только Лэтимер исчезнет! - Не думаю, если действовать осторожно. Лэтимер исчезнет тихо; возникнет естественное предположение, что он предпочел не искушать судьбу. Поэтому я предлагаю завтрашнюю ночь. Тайный отъезд свяжут с его нежеланием открыто признавать свое поражение. Возможно, кто-нибудь нас и заподозрит. Но что нам подозрения? - Вы забываете о моем обещании. Я дал мистеру Лэтимеру сорок восемь часов до утра пятницы. - Он отверг ваши условия, объявил о твердом намерении остаться. Какой, в таком случае, смысл дожидаться истечения срока? Губернатор снова откинулся на спинку кресла и задумался. - Конечно, это выход, - медленно произнес он, - но... - он резко оборвал себя и выпрямился. - Нет. Это невозможно. После первого же вопроса, который мне зададут - а коль скоро возникнут подозрения, должны быть и вопросы - все станет известно. Если я отдам такой приказ, то не смогу отрицать свою осведомленность. Мендвилл не стал отвечать сразу. Он погладил подбородок, вздохнул, потом задумчиво произнес: - Что ж, вы указали на настоящую трудность. - Он еще помолчал, затем добавил: - Не будем больше об этом. Губернатор что-то пробормотал и встал, чтобы идти домой. Под колоннами портика Стэйт Хауса Мендвилл, глядя ему вслед, взял Сайкса под руку. - Вы к пристани, майор? Я провожу вас. - И два офицера в красных мундирах направились вниз по Брод-стрит. У Моттовой пристани покачивалась шлюпка с дюжиной черных гребцов в полотняных робах. Они поджидали майора Сайкса, чтобы переправить его в форт. Когда майор протянул для прощания руку, Мендвилл задал, наконец вопрос, все время вертевшийся у него на языке. - Майор, вы поняли, что надо делать? Ответом ему был озадаченный взгляд ирландца. Мендвиллу пришлось пояснить. - Нужно спасти его светлость вопреки его отказу. Сайкс начал о чем-то догадываться, но еще не понял окончательно, чего от него хотят. - Как вы намереваетесь это осуществить? - А вы не поняли, на что он намекал, говоря, что не сможет впоследствии отрицать свой приказ? Смысл его слов, по-моему, очевиден. Раз он не отдавал приказа, значит и отрицать ему будет нечего. - Черт возьми! - пробормотал Сайкс. - Вы думаете, он давал нам понять? - Безусловно. Да вы и без меня в этом не сомневались. Для вас ведь он и говорил, майор. Только в вашем форте есть люди, пригодные для таких дел. Захватите с собой завтрашней ночью в город человек шесть и сцапайте вашу птичку. Сайкс, однако, сомневался: - А что, если мы все-таки ошибаемся, и губернатор совсем не то имел в виду? Вы же понимаете - уточнить у него нельзя. - В случае чего ссылайтесь на меня, Сайкс. Беру на себя всю ответственность. Сайкс хмыкнул, наморщил лоб, потом осклабился. - Ну, тогда мне ничего другого не остается. - Тут он вдруг вспомнил еще об одном: - Позвольте, но без распоряжения губернатора Торнборо не примет его на "Тамар". - Несомненно. Только вам и не требуется сажать его на "Тамар". Завтра с вечерним отливом в Бристоль должен отплыть "Неутомимый служака", вот пусть и нам сослужит службу. Я замолвлю словечко капитану, чтобы он подождал до утра. На ней мы и отправим нашего красавца - в кандалах. - Посудина подходящая, - согласился Сайкс. - А если парень будет чересчур трепыхаться, - Мендвилл понизил голос, - не церемоньтесь с ним. Кто знает, не окажется ли несчастный случай наилучшим решением проблемы. Никому другому Мендвилл не осмелился бы предложить такое, но он был уверен в полной беспринципности и неразборчивости человека, к которому обращался. Сайкс понимающе подмигнул, затем уточнил несколько деталей; конюший отвечал ему на все с готовностью и спокойствием. Покончив с этим, Сайкс ступил в шлюпку, негры взмахнули веслами, и она начала удаляться в искрящуюся голубизну моря. Вечером за ужином губернатор появился совершенно оправившимся от уныния, в котором еще недавно пребывал, прощаясь с Мендвиллом у Стэйт Хауса. Объяснение причины столь разительной перемены не заставило себя ждать. - Все в порядке, Мендвилл, - сообщил лорд Уильям, потирая ладони, - я получил обещание мистера Лэтимера, что он уедет в назначенное время. Потрясение Мендвилла было так велико, что он выругался в полный голос: - Какого же дьявола этот болван ломал комедию! Раньше сказать не мог! Было что-то комичное в этой смешанной со злостью обиде, отразившейся на его чаще всего невозмутимом лице, и все рассмеялись. - За это нужно благодарить ее светлость, - сказал губернатор, весело поглядывая на жену. - Какими чарами она его околдовала - представить себе не могу. А рассказывать Салли не хочет. - Не думал, что леди Уильям способна своими чарами выгонять мужчин за пределы Чарлстона, - буркнул капитан Мендвилл. - Ба! - сказала ее светлость. - Какой своеобразный комплимент. - О, мадам! - Мендвилл изобразил огорчение тем, что его превратно истолковали, - я вовсе не стремился к двусмысленности, я всего лишь хотел сказать, что за всем этим кроется какая-то тайна. - Ну да, пусть у меня будет маленькая тайна, - ответила она беспечно и загадочно прибавила: - чтобы капитан Мендвилл больше не скрежетал зубами раньше срока. Но Мендвилл не мог не злиться: все его усилия в течение последних суток были потрачены впустую. Опять ему придется начинать игру сначала. Правда, способ устранения Лэтимера не играет особой роли. В общем-то, капитан предпочел бы, чтобы исчезновению Лэтимера посодействовал майор Сайкс, однако, с другой стороны, отъезд соперника по собственной воле избавит Мендвилла от неизбежных тяжелых объяснений с лордом Кемпбеллом. В конце концов, этот вариант предпочтительнее, решил капитан. Глава XV. Венчание Приготовления к свадьбе Миртль и Гарри шли своим чередом. Все было устроено именно так, как обещала леди Кемпбел, по разработанному ею плану, что, впрочем, происходило всегда, когда ее светлость бралась за дело. Чтобы Миртль не переживала из-за отца, Салли обещала после отъезда новобрачных не только лично сообщить обо всем сэру Эндрю, но и добиться полного прощения беглецов. - Нисколько не сомневаюсь, что мне это удастся, - сказала ее светлость. - Люди быстро смиряются с тем, что невозможно изменить. Своей великолепной уверенностью она заглушила постоянно грызущие Миртль сомнения и страхи. Салли составила подробный план безопасного побега молодоженов. Бал, который давал Брютон в ночь с четверга на пятницу, носил почти официальный характер, и вице-королевское достоинство леди Уильям Кемпбелл обязывало ее прибыть в сопровождении двух знатных дам. Она попросит одну из них, свою кузину Джейн, на одну ночь уступить Миртль роль фрейлины. Миртль будет повсюду следовать за своей покровительницей, а она предварительно договорится с сэром Эндрю о том, чтобы он позволил дочери переночевать в доме губернатора. В результате молодой чете будет обеспечен выигрыш во времени, и никто ничего не успеет заподозрить. Гарри Лэтимер должен ждать поблизости в дорожной карете, и Миртль присоединится к нему, как только сможет покинуть бал незамеченной. После этого они сразу же отправятся в его поместье Санти Бродс, в пятидесяти милях от Чарлстона. Путешествие займет всю ночь. Передохнув, они двинутся дальше, к отдаленному поместью Лэтимера среди холмов Солсбери, и в нем поселятся. Там, в Северной Каролине, они спокойно проведут медовый месяц, не опасаясь преследований со стороны сэра Эндрю, который будет уже бессилен расторгнуть брак, скрепленный на английском корабле в полном соответствии с английскими законами. В четверг рано утром, вскоре после завтрака, Миртль покидала Трэдд-стрит под тем предлогом, что ее светлость просила прийти пораньше. Это связано с приготовлениями к балу, предусмотрительно объяснила отцу девушка. - Разумеется. Удивительно только, как ты справишься всего за один день, - поддел ее отец. Когда же сэр Эндрю увидел внушительного объема сундук для платьев, который вытаскивали слуги, он воздел глаза и руки к небу. - На все твоя воля, о Господи, только за что ты наградил людей женским тщеславием! Но Миртль уже сбежала по лестнице и нырнула в паланкин, чтобы отец не заметил слез, внезапно навернувшихся ей на глаза. За суетой сборов ей было некогда грустить, а ведь она покидала отцовский дом навсегда, и делала это обманным путем. Леди Кемпбелл потребовались весь ее оптимизм и уверенность в успехе, чтобы разогнать сгустившиеся тучи. Салли не позволила подруге долго предаваться хандре. Через полчаса они уже садились в шлюпку с четырьмя британскими матросами под командованием бесшабашного мальчишки-офицера. Через некоторое время лодка ткнулась бортом в черно-белый корпус "Тамар". Корабль сверкал начищенной медью, неподвижно замерли подтянутые к реям белоснежные паруса. Почти одновременно подоспела вторая лодка с черными гребцами в грубых полушерстяных куртках. Из нее высадились Гарри Лэтимер и Томас Айзард. На шканцах выстроился почетный караул. Гостей встречал капитан шлюпа, загорелый красавец Торнборо. Все было готово и шло по плану ее светлости; чтобы избежать преждевременной огласки, предлогом для визита служило ознакомление с кораблем. Когда гости все осмотрели, капитан пригласил их в свою каюту на стаканчик мадеры. Ему удалось ненавязчиво включить в число приглашенных капеллана, как бы случайно оказавшегося поблизости. В каюте никто не стал терять времени даром. Как только стюард, с военно-морской расторопностью разлив вино по бокалам, исчез за дверью, капитан Торнборо предложил начать. Капеллан тоже продемонстрировал изрядную выучку в стремительности свершения таинств и ограничился лишь самой необходимой частью церемонии. Через несколько минут обряд венчания был закончен, и капитан "Тамар" поднял тост за миссис Гарри Лэтимер. - Мне следовало бы произвести салют из пушек в вашу честь, мадам, но это может вызвать на берегу недоумение, рассеять которое мы не готовы. На шкафуте корабля, где Миртль и Гарри встретились меньше часа назад, они снова расстались, и Миртль с леди Кемпбелл спустились по трапу в шлюпку. На пальце миссис Лэтимер поблескивало то самое кольцо, некогда принадлежавшее матери Гарри, которое Миртль не так давно ему вернула. Ее сердце переполняло множество противоречивых чувств. Она испытывала несравненное счастье при мысли, что Гарри принадлежит теперь ей, и ничто больше не сможет их разлучить; она ликовала от сознания, что преодолела его ревность и упрямство; но и печалилась, ведь ей пришлось обмануть отца. Когда отец узнает об этой свадьбе украдкой, свадьбе с человеком ему почти ненавистным, он испытает жестокий удар по самолюбию. Глаза Миртль застилали слезы, сквозь них она с трудом различала своего мужа, стоящего в лодке, которая все еще раскачивалась в футе от спущенного трапа. Мальчишка-офицер оживленно болтал с леди Кемпбелл, не давая Салли возможности хоть как-то поддержать или утешить Миртль. Наконец они достигли пристани, матрос крепко зацепился за доски багром и подтянул шлюпку. Воспитанный юноша, стоя на скользких ступеньках, помог дамам выйти, и тут они лицом к лицу столкнулись с вездесущим капитаном Мендвиллом. Задержанный обязанностями службы, капитан спешил в форт Джонсон предупредить майора Сайкса, что его услуги этой ночью не потребуются. Он высматривал какую-нибудь посудину, чтобы перебраться на остров, как раз в тот самый момент, когда пристала шлюпка с "Тамар". Леди Кемпбелл, памятуя о необходимости соблюдать конспирацию, остановилась и окинула его подозрительным взглядом. Ей не понравилось это совпадение. Удивленный вид капитана ее не успокоил - он был не из тех, кто выказывает удивление, когда действительно его испытывает. Мендвилл снял черную треуголку и, поклонившись, сказал: - Я и не знал, что ваша светлость обожает морские прогулки. Миртль, искренне уважавшая Мендвилла, до сих пор верившая в его бескорыстную дружбу и ненавидевшая ложь, на которую согласилась только ради безопасности Гарри, наверное, тут же и назвала бы настоящую цель этой прогулки, если бы ее не опередила леди Кемпбелл. - Вовсе нет, - возразила она конюшему, - просто капитан Торнборо предложил показать Миртль корабль - бедняжка никогда до сих пор не ступала на борт военного корабля. Но мы задерживаем вас, капитан, - спохватилась она, вспомнив о лодке, идущей следом, и опасаясь, как бы он не встретился с ее пассажирами. - Нет-нет, - ответил Мендвилл, - я не тороплюсь. Вот, собирался в Форт-Джонсон, искал лодку. Надеюсь, военный корабль не обманул ваших ожиданий, Миртль? - О, нет, конечно. - Под его пытливым взглядом она опустила ресницы, скрывая следы слез под глазами. - Но, я вижу, мы не испытываем восторга, - покровительственно улыбнувшись, резюмировал он. Салли опять ее выручила. - Пойдем, Миртль, этот человек готов любезничать сутки напролет. - Нет-нет, еще минутку, прошу вас. Быть может, это мой последний шанс перед сегодняшним балом. - Шанс полюбезничать? - Заручиться обещанием танца. Окажите мне такую честь, Миртль, обещайте первый менуэт. - Ну конечно, Роберт. - И она непроизвольно протянула ему руку. Он принял ее и низко склонился над ее рукой, сняв шляпу. В тот же миг глаза его расширились, но опущенная голова скрыла это от обеих дам. Ее светлость без дальнейших церемоний увлекла Миртль за собою. Мендвилл глядел им вслед, пока они не затерялись в толпе, мельтешащей возле Нового рынка. Потом он медленно нахлобучил шляпу и снова посмотрел на приближающуюся лодку, уже замеченную им раньше. Капитан махнул рукой людям в проходящем ялике, но, когда те подгребли, не стал сразу садиться. Лодка, за которой он наблюдал, подошла к причалу, и из нее выпрыгнули Лэтимер и Том Айзард. Они обменялись с Мендвиллом подчеркнуто вежливыми поклонами, но не произнесли ни слова, хотя с братом ее светлости конюший до сих пор был в приятельских отношениях. Только после этого капитан Мендвилл шагнул в свой ялик и уселся на корме. - Вперед! - коротко бросил он неграм. Четверо гребцов налегли за весла, и ялик отвалил от пристани. - Куда изволите, ваша честь? - спросил старший негр. Мендвилл прикинул что-то в уме и взялся за румпель. - К шлюпу "Тамар", - приказал он. Когда он поднялся на корабль, Торнборо находился на нижней палубе. Как только капитану доложили, что на борту конюший губернатора, он немедленно поднялся к нему. - А, Мендвилл, добрый день! - приветствовал он гостя. Конюший сухо отдал честь. - Я хочу обменяться с вами несколькими словами наедине, Торнборо. Слегка удивленный его официальным тоном, моряк приподнял одну бровь. - Прошу пройти в мою каюту, - пригласил он и двинулся в сторону кормы, указывая путь. Мендвилл сел на рундук спиной к квадратным иллюминаторам, выходящим на кормовую галерею. Перед собой на столе он увидел книгу, кувшин и шесть бокалов; в двух бокалах оставалось еще немного вина. Объяснить наличие пяти из них он мог с легкостью и предположил, что шестой предназначался еще одному корабельному офицеру. Капитан Торнборо выжидательно сидел напротив. - Итак, что привело вас ко мне? - Этим утром на борту вашего корабля побывал некий мистер Гарри Лэтимер. Он намеренно сел так, чтобы свет падал на лицо Торнборо, а его собственное оставалось в тени. Он следил за реакцией моряка, и ему показалось, что тот слегка отвел глаза. Кроме того, ответил Торнборо не сразу. - Это так. А в чем дело? - Что вам о нем известно? - А, собственно, что мне должно быть известно? Богатый колонист, джентльмен. Да вы наверняка знаете о нем больше моего. - Я знаю. Поэтому и спрашиваю вас. Что он делал на вашем корабле? Торнборо фыркнул. - Черт побери, Мендвилл! Это что еще за странный допрос? - Этот Лэтимер - опасный бунтовщик, дерзкий смутьян и шпион. Вот я и спрашиваю вас, с какой целью он прибыл на корабль? - Шпионам тут нечего делать, - рассмеялся Торнборо. - В этом я смело могу вас заверить. У нас им не выведать ничего стоящего. - Вы забыли, что на борту Кекленд? - спросил Мендвилл. - Об этом знает весь Чарлстон. Что нового, по-вашему, дала бы Лэтимеру слежка за Кеклендом? - Не исключено, что ему хотелось убедиться, здесь ли он. Однако если вы сообщите мне, чем Лэтимер объяснил свой визит, я, возможно, смогу догадаться о его подлинной причине. Но Торнборо получил от леди Кемпбелл точные инструкции, и ничто из сказанного Мендвиллом не могло служить веским основанием для отступления от них. - Мендвилл, мне кажется, вы охотитесь за кобыльим гнездом. Мистер Лэтимер прибыл вместе с леди Уильям Кемпбелл и еще тремя гостями на экскурсию по британскому военному судну. Нелепо предполагать, что он хотел обнаружить здесь нечто, дающее преимущество его партии перед нашей. - Зато вы, Торнборо, можете неожиданно для себя обнаружить, что слишком многое принимаете на веру, - изрек Мендвилл. Он встал и, расхаживая по каюте, поведал морскому офицеру, как Лэтимер не далее, чем позавчера, пришел к губернатору переодетым и выудил из него все, что было можно. - Если бы я потом не вывел его на чистую воду и не выяснил, какие сведения он у нас выведал, мы до сих пор ни о чем бы не подозревали. Говоря это, он небрежно взял со стола книгу, удивившись, что это молитвенник. Из него выглядывала вышитая шелковая закладка, и книга сама собою раскрылась в руках Мендвилла на венчальной службе. Он продолжал лениво листать страницы, мельком прочел имя владельца на форзаце - Роберт Фэвершэм. Странное место для такой вещи на столе у капитана, подумал он. Отложив молитвенник и, решив, что от Торнборо ему и в самом деле ничего не разузнать - кроме факта, в котором он уже удостоверился, а именно, что Лэтимер действительно посещал корабль одновременно с Миртль - Мендвилл собрался восвояси. Наставляя напоследок Торнборо быть разборчивее в людях и не допускать на свой корабль кого попало, конюший спустился в лодку и приказал грести к форту. Но в дюжине кабельтовых от "Тамар" неожиданно передумал. - Стоп! - резко скомандовал он. - Поворачивайте назад, в Чарлстон. Гребцы невозмутимо повиновались, и ялик, неуклюже развернувшись, поплыл навстречу отливу, уже начавшему ослабевать. Город раскинулся перед Мендвиллом, пронизанный солнечным светом, ослепительно белый. Казалось, он плывет по морю и чем-то напоминает Венецию. Над портом нависала классическая громада таможни с ионическими колоннами и внушительным антаблементом. Среди красных крыш возвышались шпили соборов святого Филиппа и святого Михаила; шпиль последнего был таким высоким, что служил ориентиром для кораблей. Капитан Мендвилл, однако, не видел перед собой ничего, кроме маленькой женской руки в белой перчатке и золотого ободка, просвечивающего сквозь тонкий шелк. Каким-то таинственным образом Миртль помирилась с Лэтимером - это ясно по их совместной экскурсии на "Тамар"; но возвращенное кольцо свидетельствовало уже не просто о примирении, а о том, что возобновилась их помолвка. Этой причины Мендвиллу было достаточно, чтобы отказаться от поездки в Форт-Джонсон для отмены предприятия Сайкса. Как бы ни наказал его потом губернатор, Мендвилл должен позволить Сайксу осуществить их замысел. Сейчас для него нет ничего важнее, чем избавиться, в конце концов, от Гарри Лэтимера, иначе конец всем надеждам. Капитан мерно покачивался в такт взмахам весел и складывал в уме мозаику улик. Досаждала, но упрямо не вписывалась в общую картину связь между кольцом на пальце Миртль и молитвенником в каюте капитана Торнборо. Эта связь вместе с экскурсией на шлюп навевала самые мрачные подозрения - настолько мрачные, что мозг Мендвилла отказывался о них думать. Капитан отмахивался от них, как от бредовых фантазий, но мысль о кольце и книге преследовала Мендвилла, пока он не сошел на чарлстонскую пристань. Наконец он бросил свои попытки разгадать загадку. "Какая разница? - подумал он. - Сегодня ночью Сайкс сделает свое дело, и все это станет чепухой. Одним ударом я избавлю державу от опасного врага и себя от соперника. А сам тем временем буду танцевать менуэты". Глава XVI. Капеллан Бал в Стэйт Хаусе, который Майлс Брютон давал в честь новоиспеченного губернатора Южной Каролины, проходил вполне в духе парадоксальной ситуации, сложившейся в Чарлстоне в те июльские дни. И если над яркими декорациями незримо витал демон трагедии, то и бес комедии носился рядом с ним, нахально скаля зубы. Тлеющие страсти и жгучая ненависть, порожденные нетерпимостью и извечным людским нежеланием понять друг друга, готовые выплеснуться через край и затопить землю кровью, сейчас затаились на время под любезно-учтивыми гримасами, ожидая своего часа. Что говорить, если само место, выбранное для празднества, было очагом конфликта. Здесь, в залах второго этажа, две враждующие партии вели словесные баталии; здесь, в одной из комнат, Общественая ассамблея провозгласила себя Провинциальным конгрессом и вырабатывала контрмеры в ответ на деспотизм и угнетение колоний метрополией; и здесь же, в другом зале, собирались губернатор со своим Советом, чтобы решить, как лучше заарканить заатлантического бизона, нагулявшего тучность под родительской опекой Британской империи и проявившего вдруг нежданную строптивость. Но сегодня эти залы будут потревожены только баталиями за зеленым сукном карточных столов, выставленных для тех, кто не танцует; один из залов превратился в пиршественный: в нем из конца в конец протянулся вдоль стены буфет, уставленный индейками, пирожками с дичью, черепаховым студнем, гигантскими конфетами, в приготовлении которых кондитеру, должно быть, ассистировал скульптор, и другими яствами и деликатесами. Отряд шоколаднолицых слуг выстроился наготове, сверкая белыми зубами и уже предвкушая поживу остатками пира. Их собрали со всего города, чтобы прислуживать равно и лоялистам, и бунтовщикам, которые сегодня будут состязаться лишь в питье пунша, поглощении перепелов да острословии - с такой же, впрочем, бескомпромиссностью, с какой завтра или послезавтра они, возможно, будут обмениваться ударами шпаг. Позднее, вечером, капитан Мендвилл своим метким замечанием в очередной раз заслужил право увековечения в дневниках ее светлости: "Вот преимущество благородного воспитания: когда выдается свободная минута и люди не вгрызаются друг другу в глотки, так хорошо расслабиться и отдохнуть в кругу себе подобных джентльменов". Огромный зал на первом этаже был убран цветами и разноцветными флажками, в зеркалах отражались люстры с несчетным количеством свечей. Один конец галереи отвели музыкантам, в другом воздвигли невысокий помост, накрыли его ковром и расставили золоченые стулья для губернатора и его свиты. По вощеному, до блеска натертому паркету перемещались толпы гостей, наряженных так же модно и роскошно, как одеваются на любое такого рода сборище в Старом Свете; так же изысканно и томно раздавали они во все стороны поклоны с реверансами, плавно помахивали веерами и покачивали страусовыми перьями, так же были