аказан, это еще вопрос... - Вы что же, хотите, чтобы мы вас отпустили, ограничившись получением вашего признания? - Нет, нет, зачем считать меня таким уж болваном, - возразил Дитмар. Остановившись, он похлопал себя по карманам и обернулся. - Сигарет у вас нет? - Берите, - Филипп протянул ему пачку. - Мерси... Нет, я понимаю, что вы меня не отпустите и суда мне не избежать. Соглашение, которое я вам предлагаю, сводится к следующему: вы отказываетесь от своего второго намерения - покарать злодея. В самом деле, так ли уж это важно, покарают его или не покарают? Я же взамен избавлю вас от возможных неприятностей юридического порядка - как, скажем, обвинение в людокрадстве - тем, что готов признать факт моего похищения не имевшим места... Филипп переглянулся с Полуниным и пожал плечами. - То есть как? Вы намерены заявить, что явились в суд добровольно? - Именно, - покивал Дитмар. - Я могу сказать, что... Ну, допустим, что мы с вами встретились совершенно случайно, - встретились, узнали друг друга, начали выяснять старые отношения - ну и так далее. И что я, дескать, услышав о прискорбном стечении обстоятельств, жертвой которых стал ни в чем не повинный... э-э-э... Фонтэн, почувствовал, если хотите, укор совести... - Вы бы хоть это имя не называли, - прервал Полунин, - совсем, что ли, стыда уже у вас нет, сукин вы сын... Филипп успокаивающим жестом тронул его за локоть. - Продолжайте, Дитмар. Итак, в вас проснулась совесть, и вы решили добровольно предстать перед судом. Так, что ли, вы хотите это изобразить? - Ну, - Дитмар пожал плечами, - в общих чертах. Детали для убедительности можно продумать сообща... если ваш импульсивный молодой друг не станет возражать. А куда, кстати, уехал третий? - Заправить машину и привезти еды, мы позавтракаем здесь. Надеюсь, вы не против. - О, нисколько! - Дитмар благодушно улыбнулся и всей грудью вдохнул свежий утренний воздух. - "Завтрак на траве"... для полной идиллии не хватает только дам. Тем более приятно, что в ближайшем будущем я, насколько понимаю, на какой-то срок буду лишен подобных маленьких радостей... Заслонившись рукой от солнца, он с минуту всматривался в пейзаж. - Если не ошибаюсь, это элеваторы Росарио? Правильно, я должен был бы сообразить - ближайший к Кордове порт, куда заходят океанские суда... Что ж, тогда нам тем более нужно решить этот вопрос сейчас - не будем же мы торговаться на пирсе... - Я думаю, Дитмар, мы вообще не будем торговаться, - сказал Филипп. - Подождем, конечно, пока вернется наш товарищ, но я думаю, что он скажет то же, что и мы Идем к шоссе, он должен скоро подъехать... Они вернулись к шоссе, постояли там, молча глядя на пролетающие в обоих направлениях машины, потом снова повернули обратно. - А чем, собственно, вас не устраивает мое предложение? - спросил Дитмар. - Моральной стороны дела касаться не будем, - сказал Филипп. - Но даже чисто практически Предлагаемая вами версия никуда не годится, поскольку во Франции вы окажетесь без визы. Кто же поверит в ваш добровольный приезд? Если бы у вас действительно возникло желание предстать перед судом, вы бы попросили визу и приехали в страну легальным способом. - Вы правы, - согласился Дитмар. - Черт возьми, виза... Об этой детали я и в самом деле не подумал. Ну хорошо, а... почему бы ее и не получить? В Росарио, если я не ошибаюсь, есть французский консул. Я дам телеграмму в Кордову, мне пришлют мой паспорт, и мы вместе побываем в консульстве. Все это время можете не отпускать меня ни на шаг... и, как говорится, не спускать с меня глаз. Право, подумайте над этим вариантом. Туристскую визу сейчас дают без задержки, а паспорт у меня в порядке. Филипп улыбнулся. - Мы уже слышали, Дитмар, что вы считаете нас идиотами, но не до такой же степени! Оглянувшись, Полунин увидел черный "плимут", съезжающий с шоссе на проселок. - Ну как, погуляли? - весело спросил Дино, вылезая из машины. - Сейчас устроим пикник. Микеле, помоги-ка мне... - Из синего термоса не пей, - сказал он Полунину вполголоса, доставая из багажника свернутый брезент. - Я там забежал в аптеку... Сейчас поедим, этот тип заснет, и надо спешить - до Санта-Фе полтораста километров, а паром отходит в одиннадцать с минутами, я узнал расписание. Если не успеем на этот, придется ждать до половины пятого... Они расстелили брезент, Дино достал пакет с бутербродами, картонные стаканчики, термосы. - Хотите кофе? - спросил он, ставя перед Дитмаром синий. - Там, правда, еще остался ваш "мартель", - достань бутылку, Фелипе, она в дверном кармане... - Не надо, - отмахнулся Дитмар и налил себе кофе. - Коньяк с утра... - Вот и я тоже так думаю. Бутерброды, прошу вас... За едой Филипп рассказал о предложении Дитмара. Дино выслушал с изумлением и решительно высказался против. - Что ж, - сказал Дитмар, - как вам угодно. Считаю, что вы делаете еще одну глупость, но... - он пожал плечами и потянулся за очередным бутербродом. - Еще большей глупостью было бы идти с вами к консулу, - возразил Филипп. - Да вы бы там сразу подняли шум, стали бы орать: "На помощь, меня похищают!" Нет уж, давайте будем придерживаться прежнего плана. - Придерживайтесь, черт с вами, - безразличным тоном сказал Дитмар, подавив зевок. - Посмотрим, чем это для вас обернется... Когда они въехали в Росарио, он уже снова храпел. - Ты не перестарался? - озабоченно спросил Филипп. - Ерунда, две обычных дозы - ничего с ним не будет... На полпути перед Санта-Фе погода начала портиться, горизонт заволокло мглой, стал накрапывать дождь. Но Дино не сбавлял скорости, и на одиннадцатичасовой паром они все-таки поспели, - следом за ними приняли еще только две машины, и команда начала отдавать швартовы. - Потрясающая река, - сказал Филипп, глядя на безбрежную гладь глинистой мутной воды, по которой плыли ветки, листья, даже кое-где целые вывороченные с корнем деревья - в верховьях, видимо, уже начался весенний паводок. - Просто фантастика, ничего подобного не видел... - Вторая в Южной Америке, что ты хочешь, - отозвался Полунин. - А в ясную погоду противоположный берег отсюда виден? - Не знаю, никогда не был в этих местах. Вряд ли, здесь ширина русла около сорока километров. Дино с тревогой поглядывал на небо, вспоминая рассказы о плохих дорогах Междуречья. Дождь то усиливался, то переставал, потом снова стало разъясниваться, к концу второго часа плавания неожиданно проглянуло солнце. Туман быстро рассеялся, и впереди показались зеленые холмистые берега провинции Энтре-Риос. Остаток пути прошел тоже без происшествий. Дорога Парана - Вильягуай, хотя и грунтовая, была в хорошем состоянии, по ней можно было гнать с семидесятикилометровой скоростью. Да Вильягуая они добрались около пяти вечера, быстро пообедали (ели по очереди - один шел в ресторан, двое стерегли спящего Дитмара) и тронулись дальше, на Конкордию. Здесь уже пошел совсем другой климатический пояс - пампа и пшеничные поля Правобережья, напоминающие Южную Украину, сменились почти субтропическим пейзажем; местность, покрытая буйной растительностью и пересеченная множеством речушек, местами выглядела заболоченной. - Странно, - заметил Филипп, поглядывая на высокие пальмы, освещенные закатным солнцем, - можно подумать, что мы снова в Парагвае, а ведь эти места нисколько не севернее Кордовы... На последний стокилометровый перегон ушло около трех часов. Когда подъезжали к Конкордии, было уже темно. Дитмар успел проспаться и сидел с одурелым видом, явно не понимая, почему его опять куда-то везут, а не переправили контрабандой на борт какого-нибудь французского судна еще в Росарио... Нужно было решать вопрос с ночлегом. Полунин, как было условлено с Морено, должен был остановиться в городе, а куда девать остальных? Увидев в стороне от дороги какое-то темное строение, он попросил остановить машину и вышел вместе с Дино, взяв электрический фонарик. Они подошли ближе, он похлопал в ладони, вызывая хозяев по местному обыкновению, - ответа не было. Домик - глинобитная лачуга типа ранчо - оказался необитаемым. - Что ж, - сказал Дино, когда они вошли и осмотрели брошенное жилье, посвечивая вокруг фонариком, - это, конечно, не "Ритц", скажем прямо, но в нашем положении лучшего места не придумать. По крайней мере никаких соседей. Интересно, а куда могли деваться хозяева? - В город, вероятно. Скорее всего, какой-нибудь арендатор - сейчас многие уходят с земли... Ну что, останетесь тут? - Конечно, где же еще. Брезент у нас есть - отлично переспим! Пошли, выгрузим их, а потом я отвезу тебя и захвачу чего-нибудь на ужин... - Купи свечей или керосиновый фонарь, и хорошо бы взять для Дитмара еще бутылку какого-нибудь пойла... Он не смоется, пока тебя не будет? - Скажем Филиппу, чтобы не спускал глаз. Да и куда ему, я его так накачал барбитуратом - до сих пор не очухается... Отель "Колон", к подъезду которого они с Дино подкатили через полчаса, оказался весьма фешенебельным заведением. - Вот сукин сын этот Морено, - озабоченно сказал Полунин, потирая колючий подбородок, - нашел куда направить. Да меня в таком виде и на порог не пустят... - Пустят, - возразил Дино, - в случае чего иди прямо к управляющему. - Ладно, ты только пока не уезжай, подожди здесь. - Иди, иди, я подожду... Небритая физиономия приезжего, его джинсы и потертая кожаная куртка и в самом деле вызвали явное недоумение у нескольких кабальеро, сидевших в глубоких клубных креслах в устланном коврами холле. Полунин с независимым видом прошел к стойке полированного красного дерева, за которой читал газету элегантный клерк. Тот окинул его таким же взглядом - медленно, удивленно, с головы до ног. Полунин достал смятую пачку сигарет, выудил из нее последнюю, а пачку скомкал и метко бросил в стоящую поодаль ярко надраенную плевательницу. - Я из Кордовы, - сказал он, прикурив от настольной зажигалки. - Мне нужно встретить здесь человека от доктора Морено. Если он еще не прибыл, я возьму номер. Клерк мгновенно заулыбался. - Дон Мигель, ну как же, как же! Рад вас видеть, администрация предупреждена. Лицо, с которым вы должны встретиться, уже здесь... Эй, малыш! - Он обернулся и щелчком пальцев подозвал лифтера в куцем мундирчике с золотыми пуговицами. - Проводи сеньора в тридцать шестой! - Одну минуту, - подумав, сказал Полунин, направляясь к двери. Он вышел на улицу. Дино зевал и потягивался, стоя возле забрызганного грязью "плимута". - Ну что, все в порядке? - Идем со мной, летчик уже здесь... Следом за мальчишкой-лифтером они поднялись на второй этаж. Летчик Морено, молодой парень с набрильянтиненной головой и щегольскими, тонко пробритыми усиками, представился по имени - Рауль. - Я ждал вас только завтра, - сказал Полунин, пожимая ему руку. - Знакомьтесь, это один из ваших пассажиров... по-итальянски не говорите? - Несколько слов, - улыбнулся летчик. - А сеньор Фалаччи знает несколько слов по-испански, так что вы друг друга поймете. Доктор Морено объяснил вам, что нужно сделать? - Так точно - взять на борт троих пассажиров и доставить в эстансию "Арройо Секо". - Это где? - Возле Такуарембо, сорок минут полета. - Когда сможете вылететь? Рауль заулыбался еще шире: - Да когда угодно, хоть сегодня! - Сегодня? - переспросил Полунин. - Вы хотите сказать, что могли бы вылететь ночью? - Сеньор, я пилот первого класса, а на самолете установлено радионавигационное оборудование, какое не часто увидишь и на лайнере. Доктор предпочитает летать по ночам, понимаете? - Ясно. Минутку, мы сейчас посоветуемся... Слушай, - Полунин обернулся к Дино, - он может забрать вас хоть сейчас. Говорит, привык к ночным полетам. Как ты считаешь? - А что я? Я в этих делах понимаю столько же, сколько и ты. Если он говорит - можно, значит можно. Не думаю, чтобы Морено доверял свою жизнь неопытному пилоту. - Нет, это понятно. Я в том смысле, что, может, вам лучше отдохнуть перед полетом? Все-таки почти сутки за рулем... - Там в этой норе не очень-то и отдохнешь, - с сомнением сказал Дино. - Полет ведь будет недолгий - я правильно понял, сорок минут? - Так он говорит. - Тогда летим. Чем скорее, тем лучше... Полунин снова обернулся к летчику: - Где ваш самолет? - Здесь, в ангаре аэроклуба. - Доктор Морено сказал вам, что пассажиры покидают Аргентину... без соблюдения формальностей? Пилот опять улыбнулся: - Пусть это вас не беспокоит. Там сегодня дежурит человек, на которого можно положиться. Так что вы решаете - летим мы или не летим? - Летим... - Вы знаете, как проехать в аэроклуб? - спросил Рауль, когда они вышли к машине. - Тогда разрешите, я сяду за руль... Но где же третий пассажир? - Пассажиров еще двое, я не лечу, - сказал Полунин. - Всем в машине не поместиться, поэтому мы вас оставим на аэродроме, а сами привезем остальных. Они здесь недалеко. - Ладно, я тем временем все приготовлю. Запоминайте только дорогу, чтобы не заблудиться, когда будете ехать без меня... Летное поле аэроклуба представляло собой обычный луг, по краю которого тянулся ряд низких ангаров гофрированного металла. Поодаль стояла контрольная будка, над которой возвышалась мачта с полосатым мешком ветроуказателя. Все было тускло освещено редкими фонарями. Рауль затормозил у ворот, затянутых металлической сеткой, дважды просигналил и вышел. Показался человек в белом комбинезоне. - Это я, Пабло, - крикнул Рауль, - не узнаешь, что ли? - Он обернулся к Полунину: - Когда сможете подвезти пассажиров? - Скажем, через час. - Пабло! Пропустишь потом эту машину, а сейчас пойдем, откроешь мне ангар... Так я вас жду, сеньоры... - Ну и денек, - пробормотал Дино, отъехав от ворот задним ходом и разворачиваясь. - Я уже вообще ничего не соображаю... - Не хватает только заблудиться и, не найти ту хижину. - Не говори... Полунин чувствовал себя не лучше. Две таблетки хениоля, которые он проглотил час назад, нисколько не помогли - голову сжимало тупой пульсирующей болью. Он попытался прилечь на спинку сиденья - заболело еще сильнее. Снова проехали мимо "Колона", нашли указатель поворота на Вильягуай. Удалось найти и заброшенное ранчо. - Ну как? - спросил Филипп, выходя навстречу. - Давай быстро, - бросил Дино, - сейчас вылетаем, пилот уже здесь! Не прошло и часа, как они снова были у ограды аэроклуба. Маленький одномоторный самолет, нарядно поблескивающий синим и серебряным лаком, стоял на поле возле контрольной будки. Дино посигналил фарами, человек в белом комбинезоне открыл ворота, и они въехали на летное поле. - Вовремя, - одобрительно сказал Рауль. - Багажа много? - Два чемодана, сумка, пишущая машинка... - Пустяки. Грузите все вон туда, назад! Вещи погрузили, в машине остался только портфель Полунина. Дитмар, кивнув в ответ на приглашающий жест, молча полез в кабину. Он уже ничему не удивлялся и все воспринимал философски - не потому, что был стоиком по натуре, а просто из осторожности. В первые минуты после похищения его охватил панический страх: когда он увидел, что машина сворачивает к заброшенным карьерам (он хорошо знал эту часть окрестностей Кордовы), ему стало ясно, что убивать будут именно там, и он решил бежать - не для того, чтобы спастись, на это-то он и не рассчитывал! - а просто чтобы получить свою пулю в спину быстро и без лишних унижений. Но когда машина остановилась и ему велели выходить, он понял, что просто не сможет бежать, физически не сможет - настолько был обессилен страхом. Этот-то страх его и спас. Лишь позже, когда похитители начали требовать от него показаний и угрожать судом во Франции, - лишь только тогда он понял, какого дурака чуть было не свалял! Он был бы уже мертв, попытайся бежать, его пристрелили бы как паршивого зайца; а так - ему практически ничто не грозило, кроме небольшой отсидки Конечно, что говорить, французская тюрьма это отнюдь не санаторий, и куда приятнее было бы оставаться в Аргентине, где у него уже так успешно пошли дела, но - увы - жизнь вообще полна превратностей, важно не падать духом. Дитмар был уверен, что надолго его не упекут, он достаточно внимательно следил все эти годы за процессами "военных преступников" в странах Западной Европы. Сейчас его только немного озадачило, что бандиты отправляют его самолетом, а не засадили в трюм какого-нибудь французского сухогруза еще в Росарио, - но это уж их собачье дело. Во всяком случае, они вполне могли не тратиться ни на коньяк, ни на снотворное, все эти детские хитрости порядком его позабавили, - сам-то он ни о каком побеге уже не помышлял, ему хотелось одного: поскорее очутиться под надежной защитой полиции, хотя бы французской. Бандиты, что ни говори, доверия не внушали, особенно этот молчаливый, в кожаной куртке. Хорошо еще, что он, похоже, лететь не собирается... - Ну что, парни, кажется, все? - спросил Полунин. - Держите там сукиного сына, чтобы не вывалился наружу. И не забудьте завтра же дать телеграмму... - Дадим, не волнуйся. Значит, ты все понял? Как только придет "Лярошель", позвонишь Морено, и мы начнем готовиться... - Погоди-ка, а письмо? Ты же собирался мне дать письмо для капитана! - О, черт совсем забыл! Сейчас, одну минуту... Достав блокнот, Филипп развернул его на крыле "бичкрафта" и начал быстро писать. - Пабло, - сказал Рауль, - давай на контроль! Осветишь мне вторую взлетную, а как только увидишь, что я оторвался, сразу гаси. Вырвав страницу, Филипп сложил ее вдвое, написал поперек: "Капитану Р.Керуаку, п/х "Лярошель" - и вручил Полунину. - Держи! Договоришься с ним о деталях и звони - будем держать связь через секретаря. Итак, до встречи в открытом море... Они обнялись, и Филипп тоже полез в кабину. Дино, уже попрощавшись с Полуниным, вдруг обернулся: - Слушай, а ведь машину жалко! Может, оставишь так, пусть кто-нибудь пользуется, а? Я ее прямо полюбил. - Ты что, спятил? - Полунин постучал пальцем себя по лбу - Там наши отпечатки на каждом квадратном сантиметре! - Тоже верно, - Дино с сожалением покачал головой, вздохнул. - Ну ладно, делай тогда как договорились. Но у меня прямо сердце болит, как подумаю Ну, счастливо, Микеле, чао! Рауль занял место пилота, нацепил наушники, Полунин отошел подальше. Самолетик, словно просыпающаяся птица, пошевелил закрылками, качнулись вправо и влево какие-то щитки на V-образном хвостовом оперении. Неожиданно взвыл и тонко заверещал стартер. Лопасти винта медленно пошли по кругу, потом побежали все быстрее. Филипп за гнутым плексигласом окна улыбался, махал рукой. Оглушительно взревели заработавшие разом цилиндры, из выхлопного патрубка туго ударило короткое бледно-синее пламя, лопасти винта вдруг исчезли - на их месте мерцал теперь прозрачный сектор серебристого тумана. Самолет легко тронулся с места, покачивая крыльями. В ту же секунду на дальнем краю поля вспыхнула двойная цепочка уставленных низко, у самой земли, оранжевых газоразрядных ламп. Все произошло так быстро, что Полунин не успел опомниться. Только что они были здесь... Оранжевые огни погасли, дежурный в белом комбинезоне вышел из контрольной будки, гул мотора быстро стихал в исколотом звездами ночном небе. - Хороший взлет, - сказал Пабло, доставая из кармана пачку сигарет. - Парень свое дело знает, ничего не скажешь. Мате пососать не хотите? - Спасибо, не откажусь... Они вошли в дежурку, Пабло включил электрический чайник, заварил в тыковке свежий мате, помешал трубочкой и передал Полунину. Тот сделал пару глотков и передал тыковку обратно, соблюдая обычай. - Занятные у вас в Конкордии порядки, - сказал он. - Вроде пограничный город, а иностранный самолет приземляется и улетает, когда захочет... и с кем хочет. - Так ведь это чей самолет, - подмигнул Пабло. - Тут вся земля в округе - его, Морено то есть. И здесь, и по ту сторону тоже. Вот и смотрите - неужто пограничники станут портить отношения с таким человеком?.. Им ведь небось тоже есть-пить надо. И потом, что ж, контрабанду он не возит, это ему ни к чему, а другими его делами жандармерия не интересуется. Пусть бы попробовали поинтересоваться! - Да-а... Иногда, выходит, не так плохо быть богатым. - По мне, так я бы хоть завтра... Мате допили молча. Полунин посмотрел на часы - была полночь, ровно сутки назад они выехали из Кордовы. - Ну что ж, мне пора, - сказал он. - Спасибо, и спокойного вам дежурства... Миновав мостик километрах в шести от аэроклуба, он остановил машину, достал из багажника сумку с инструментами и снял номера. Бросив их через перила - снизу послышался двойной всплеск, - он проехал еще пару километров, вышел и постоял, безуспешно пытаясь разглядеть что-нибудь в окружающей темноте. Насколько можно было понять, жилья поблизости не было. Фонари на шоссе, ведущем в город, виднелись далеко впереди. ...Черт, вот эту часть плана они не продумали! Днем все было бы просто - найти Пустынное место, отогнать машину подальше от дороги... Может, так и сделать? Пусть постоит где-нибудь до утра, а еще лучше - он здесь же в ней и переночует, а завтра все сделает по "дневному варианту"... Нет, нельзя. Утром он должен быть в Буэнос-Айресе, лишние несколько часов могут все погубить. Но как это сделать? Он прислушался, вглядываясь в темные заросли. Если это чей-то сад... случайно может там кто-нибудь оказаться - увидит человека, убегающего от горящей машины, и позвонит тут же в полицию. Минимальный, но все же риск. Нет, надо что-то придумать. Он с сожалением вспомнил, что в кладовой, где они держали Дитмара, валялся кусок бикфордова шнура. Как это не сообразили прихватить такую полезную вещь... Голова болела все сильнее - не помогло и мате, обычно хорошо снимающее усталость. Он посидел в машине, закурил еще одну сигарету и, уже вставив на место патрон электрозажигалки, вытащил его обратно и стал разглядывать. Собственно, вот тебе и взрыватель замедленного действия - если удалить выталкивающий механизм... Он быстро разобрал зажигалку, вынул пружину и поставил на место калильную спираль. Потом взял свой портфель, отнес подальше на обочину, достал из багажника запасную канистру и положил на переднее сиденье. От головной боли путались мысли, он крепко потер виски, достал парабеллум из внутреннего кармана кожанки, - пистолет угрелся там, был теплым, как живое существо. Полунин с сожалением подбросил его на ладони, взялся за удобную, в шероховатой насечке, рукоятку. Почти двенадцать лет назад - в декабре сорок третьего - он взял этот "люгер 0/8" из кобуры убитого фельджандарма, и потом по меньшей мере дважды спасала ему жизнь точная безотказная машинка. Впрочем, всему свое время - хватит тешиться подобными сувенирами... Полунин бросил пистолет на сиденье. Подняв все стекла, он отвинтил на один оборот крышку горловины канистры - сразу резко запахло бензином - вдвинул прикуриватель до отказа, выскочил из машины и захлопнул дверцу. Он бежал в темноте, размахивая портфелем, а взрыва все не было - ему уже подумалось, что импровизированный взрыватель так и не сработает. Но он сработал. Полунин едва успел оглянуться в очередной раз и уже замедлил бег, чтобы вернуться и посмотреть, какого черта оно не взрывается, - и вдруг сзади рвануло так, как если бы в "плимут" шарахнули противотанковой гранатой. Полунин спрыгнул в канаву, присел, прислушался. Где-то залаяли собаки, но других признаков тревоги пока не было. Сухо затрещали патроны, рвущиеся в магазине "люгера", потом еще раз ухнуло слепящей вспышкой - огонь, видно, добрался до бензобака. Вокруг черного, осевшего набок каркаса все полыхало в радиусе полусотни метров. Уж теперь-то никаких отпечатков, подумал Полунин с удовлетворением и, выбравшись из канавы, зашагал в сторону шоссе. Автобусов уже не было, но скоро он заметил приближающийся красный огонек свободного такси и поднял руку. - Пожар там, что ли, - сказал таксист, включив счетчик. - Да нет, криков вроде не слышно. Мальчишки, наверное, костер зажгли. Мне на буэнос-айресский поезд - успеем? - Успеем, - заверил таксист. - До буэнос-айресского еще почти час...  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *  ГЛАВА ПЕРВАЯ Дуняши не было, когда он вернулся домой, едва волоча ноги, совершенно одуревший от двенадцатичасовой тряски в переполненном вагоне, где были только сидячие места. Вскрытый пакет с показаниями Дитмара лежал на столе, рядом с бланком телеграммы. "Долетели благополучно, - прочитал он, - груз полной сохранности". У него едва хватило сил, чтобы еще раз попробовать дозвониться Келли, - он уже звонил ему с вокзала, но к телефону никто не подошел. Не было ответа и на этот раз. Странно, подумал он, обычно там всегда кто-то дежурит у телефона. Эта мысль была последней - он только присел на край дивана, чтоб расшнуровать ботинки, и комната поплыла перед его глазами... Когда он открыл их снова, было уже темно, лишь в углу горел торшер, а Дуняша сидела рядом на стуле, как посетительница в госпитале, и смотрела на него с почтительным обожанием. - Дуня, - пробормотал он, - это ты... Она соскользнула на пол и, стоя на коленях, прижалась к его груди. - Господи, - прошептала она, - что я пережила за вчерашний день, после того как прочитала эти бумаги... Я так за тебя боялась... - Ну, тогда-то уж чего было бояться. - Откуда я знала, что произошло потом! А сегодня еще эта телеграмма, - значит, думаю, они считают, что ты уже дома... Где он, этот свинья Дитмар? - В Уругвае, судя по телеграмме. - Так "груз" - это он? Вы что, застрелили его? Но почему "в сохранности" - его отправили на льду? - Не выдумывай ты, он жив и здоров. Его будут судить во Франции. - А-а, - протянула она с некоторым разочарованием. - Но как я извелась! - Дуня, приготовь ванну, а? - Уже готова, милый, я только добавлю горячей. Иди мойся, и будем ужинать. Ты знаешь, который час? Скоро десять. - Понимаешь, я не спал двое суток... За ужином он рассказал ей все. Дуняша слушала, не перебивая, потом задумалась. - Не понимаю одного, - сказала она медленно. - Ты считал, что я такая... ну, как это... в общем, что я слишком глупа или ненадежна, чтобы знать, чем ты занимаешься? - Не обижайся, Дуня. Во-первых, ты бы все время волновалась... - А во-вторых? - Видишь ли, есть вещи, о которых не рассказывают даже женам. - Женам рассказывают все, если их любят, - упрямо возразила она. - Ошибаешься, Евдокия. Личные дела - да, но это не было моим личным делом. - А эта... Астрид? - помолчав, спросила Дуняша. - Ей-то вы, конечно, все рассказали? - Не сразу. Потом пришлось... она ведь была членом экспедиции. - О, еще бы! Пожалуйста, раскинь диван, у меня ничего не получается. Не понимаю, кто придумал такую идиотскую мебель... не кровать, а какая-то адская машина! В тот же вечер, когда вы уехали, она укусила меня за руку, - с тех пор я спала так, не раскрывая. - Да там пружина какая-то заедает, я посмотрю. - Ты уже миллион раз обещал это сделать! - Дуня. Дуня, - примирительно сказал он, - ну перестань. Я просто не имел права тебе говорить. Жена Дино, кстати, тоже ничего не знает о нашей охоте за Дитмаром. - Какое мне дело до жены твоего Дино! Итальянки вообще ничем не интересуются - это гусыни, а не женщины! Долго сердиться Дуняша не умела. Позже, когда он уже засыпал, она вдруг тихонько рассмеялась и потерлась носом о его плечо. - Что ты? - спросил он сонным голосом. - Я просто вспомнила - тогда на балу, помнишь, месяц назад, Игор сказал про этого твоего Кривенко... А ты так небрежно говоришь: "А, ерунда, куда он мог деваться, они все сами придумали..." Просто не знаю, чего теперь от тебя можно ждать. А может быть, ты вообще шпион? - Спи, спи, никакой я не шпион... Ему удалось дозвониться до Келли на следующий день, пятнадцатого. Тон у соратника был озабоченный, даже, как показалось Полунину, раздраженный. - У вас что-нибудь срочное ко мне? - спросил он. - Да нет, просто давно не виделись. Хотел поинтересоваться, нет ли новостей касательно этого немца из Кордовы, - помните, у нас был о нем разговор... - Помню, помню. Нет, ничего интересного не поступало. Ваш протеже время от времени сообщает о нем всякую ерунду, но четкой картины пока нет. Сейчас они, кстати, куда-то из Кордовы выехали, - возможно, после возвращения сообщит что-нибудь заслуживающее внимания. - Скорее всего, ложная тревога, - сказал Полунин - Что ж, случается и такое. Проверить, во всяком случае, не мешало... - Вы правы, бдительность никогда не бывает излишней Так вы позвоните мне как-нибудь на будущей неделе, дон Мигель, сейчас мы тут, честно говоря, перегружены всякими делами. - Я так и понял - звонил вам несколько раз в эти дни, но никто почему-то не отвечал... - Да, меня не было, - лаконично сказал Келли и, повторив приглашение звонить на будущей неделе, повесил трубку. Обеспечив себе таким образом некое подобие алиби, Полунин позвонил в местное представительство французской пароходной компании "Шаржер Реюни" и поинтересовался датой ожидаемого прибытия "Лярошели". - Сейчас мы это уточним, - ответили ему. - Минутку... Вы меня слушаете? "Лярошель" вчера вышла из Сантоса. Это значит, здесь мы ее ожидаем... да, восемнадцатого - в воскресенье Вы по поводу фрахта? - Нет, нет, у меня там плавает приятель, я просто хотел его повидать. - Понятно, сеньор. Скорее всего, восемнадцатого - если ничто не задержит. Следите за газетами, в утренних выпусках есть "Бюллетень движения судов" - там сообщается о каждом прибытии. Вечером он был с Дуняшей в кино, потом ей захотелось потанцевать, и они зашли в небольшой ресторанчик там же на Лавалье. Домой вернулись уже на рассвете. В пятницу шестнадцатого Полунин проснулся поздно - ветер колебал штору, шевеля на полу размытые солнечные блики, из кухни доносилось невнятное бормотание радио, хорошо пахло свежезаваренным кофе и еще чем-то вкусным. Вспомнив о скором прибытии "Лярошели", Полунин подумал, что пока все идет как по маслу. Он закинул руку за голову, потянулся и вдруг почувствовал волчий голод. - Евдокия! - заорал он. - Я есть хочу!! Радио умолкло, по коридору торопливо простучали каблуки. Дуняша появилась в переднике, с напудренными мукой руками. - Наконец-то проснулся, соня, - она нагнулась и поцеловала его в нос. - Вставай скорее, у меня все готово. - Что ты там стряпаешь? - Увидишь! С этого дня начинаю тебя откармливать - я вчера заметила, костюм уже висит на тебе, как на виселице... - На вешалке, Евдокия, на вешалке. - Боже мой, ну какая разница, скажи на милость, - она отошла к окну, отдернула штору, затопив комнату солнцем, и потащила с Полунина простыню - Вставайте, сударь. Пока вы изволили спать, тут опять сделалась революция. - Что сделалось? - Какая-то революция, говорят. Еще одна! Эти-то, ясно, ничего не сказали, но я все утро слушаю Монтевидео - в провинции Коррьентес восстание, в Пуэрто-Бельграно восстание... Полунин вскочил и, поддернув пижамные штаны, босиком кинулся к приемнику. - ...А в Кордове, - крикнула Дуняша ему вслед, - так там вообще ужасные бои на улицах! Вы его вовремя оттуда утащили, вашего Дитмара! Тремя днями позже - девятнадцатого сентября - бригадный генерал дон Хуан Доминго Перон сложил с себя президентские полномочия и поднялся на борт парагвайской канонерки, чтобы отправиться в изгнание. Власть в Аргентине перешла в руки военной хунты. Буэнос-Айрес был спокоен. Магазины и конторы, закрытые в течение этих трех дней, начали снова открываться, но банки еще не работали. Кое-где на центральных перекрестках стояли танки, по улицам медленно разъезжали на джипах патрули морской пехоты. Портреты свергнутого президента и его покойной жены, еще недавно в изобилии украшавшие аргентинскую столицу, были повсюду сорваны, или перечеркнуты крест-накрест черной краской, или заклеены плакатами с текстом воззвания к стране, подписанного военными руководителями переворота - контр-адмиралом Рохасом и генералами Лонарди и Балагером. В общем, на этот раз "революция" осуществилась довольно мирно В Кордове, правда, постреляли всласть - корреспонденты иностранного радио сообщали о жертвах среди населения и о значительных потерях, понесенных участниками штурма полицейской хефатуры. Но до гражданской войны дело не дошло. Генеральная конфедерация труда, которую Перон считал главной своей опорой, осталась нейтральной, армия же была в руках заговорщиков. Население столицы, которому осточертела бестолочь последних двух лет "эры хустисиализма", встретило переворот если не с радостью, то во всяком случае с надеждой на какие-то перемены к лучшему... Парагвайское радио сообщило о том, что генерал Стресснер предоставил политическое убежище бывшему президенту Аргентины, и передало текст заявления, сделанного Пероном по прибытии в Асунсьон: "Рассказывают, что однажды, когда дьявол гулял по улице, разразилась страшная буря. Не найдя другого укрытия, он вошел в церковь, двери которой были открыты. И говорят, что, находясь в церкви, он вел себя очень хорошо. Я поступлю, как дьявол: пока нахожусь в Парагвае, я буду уважать благородное гостеприимство этой страны..." Все эти дни, естественно, порт Буэнос-Айреса оставался парализованным и даже подходы к нему были наглухо перекрыты морскими пехотинцами. Двадцать второго, когда наконец возобновилась работа в большинстве учреждений, Полунин позвонил в агентство справиться, не прибыла ли еще "Лярошель". - Нет, не прибыла, - раздраженно ответил служащий, ему, наверное, звонили по этому поводу уже многие. - И не прибудет! "Лярошель" получила приказ взять груз в Монтевидео и идти прямо в Гавр. Полунин был ошеломлен новостью. - Скажите, а нельзя ли связаться с капитаном Керуаком? - спросил он торопливо, боясь, что служащий бросит трубку. - Сожалею, мсье, телефонной связи с Уругваем еще нет. - Но... я слышал, на судно можно послать радиограмму. - В открытом море - пожалуйста. А пока судно стоит в порту, радиорубка опечатывается властями. Вот когда "Лярошель" оттуда уйдет, посылайте хоть дюжину... Тогда уже будет поздно, подумал Полунин, кладя трубку. Вот так штука, черт побери. Недаром слишком уж гладко все шло. Хорошо, если Филипп в курсе, - а если нет? Если они там спокойно сидят в этой эстансии и ждут, пока он передаст через Морено, что все готово? От одной мысли, что Дитмара придется стеречь еще два, а то и три месяца - до следующего прихода "Лярошели", - он застонал, взявшись за голову. - Что с тобой? - обеспокоенно спросила Дуняша. - Заболел зуб? - Какой к черту зуб! Эта проклятая посудина пойдет обратно прямо из Монтевидео, - представляешь, если они ее проворонили? Дуняша подумала и пожала плечиками. - Не такой же он идиот, этот твой Маду... - При чем тут - идиот, не идиот... Он просто может оказаться не в курсе - будет рассчитывать на меня и ждать! Ах ты дьявольщина... - Mon Dieu*, ну дай ему телеграмму или позвони. ______________ * Боже мой (фр.). - У тебя, Евдокия, советы... Ты что, не знаешь, что международная связь еще не восстановлена? - Ах да, верно... Вечером, когда они уже были в постели, Полунин услышал выстрелы: в тишине отчетливо простучала автоматная очередь, потом еще несколько. Он встал, подошел к окну - стреляли в центре и, похоже, не очень далеко. - Никак мсье Перон вернулся? - заинтересованно спросила Дуняша. Стрельба утихла, но тут же дом тряхнуло взрывом, в окнах задребезжали стекла. Еще два громовых удара прокатились над городом, снова пострекотали автоматы, издалека донесся вой сирен. - Непонятно, - сказал Полунин. Включив радио, он настроился на волну правительственного передатчика ЛРА-5 - станция передавала классическую музыку. Они посидели, послушали Генделя и Палестрину; Полунин уже протянул руку, чтобы выключить приемник, как музыка вдруг оборвалась и голос диктора объявил: - Передаем сообщение военной хунты. В центре федеральной столицы была только что проведена операция по обезвреживанию банды террористов. Сторонники свергнутого режима, численностью около четырехсот человек, забаррикадировались в помещении так называемого "Национального антикоммунистического командования" на углу авениды Коррьентес и улицы Сан-Мартин. После того как нарушители порядка отвергли предложение сложить оружие, здание было атаковано силами безопасности. Операция успешно завершена, жителей указанного района просят соблюдать спокойствие. - Вот так, - сказал Полунин, когда снова зазвучала музыка, и выключил радио. - Доигрались, значит, мои "соратники". Интересно, был ли там Келли... На следующий день генерал Эдуардо Лонарди, "герой Кордовы", принес присягу в качестве временного президента республики - до выборов, срок которых должна была определить хунта. Огромная толпа собралась на Пласа-де-Майо, чтобы приветствовать нового главу государства. Дуняша тоже хотела пойти - в портреты Лонарди она влюбилась с первого взгляда, решив, что у него одухотворенное лицо и вообще он нисколько не похож на всех этих солдафонов, - но Полунин не пустил ее, сказав, что могут быть беспорядки. Беспорядков, однако, не было. Он не находил себе места. Международных телеграмм почему-то еще не принимали, хотя телефонная связь восстановилась, но только теоретически - дозвониться до секретаря Морено было совершенно невозможно. О том, чтобы поехать туда самому, нечего было и думать - в Управлении речного флота не знали, когда возобновятся пассажирские рейсы в Монтевидео. Полунин решил было вернуться в Конкордию и попробовать пересечь границу с помощью контрабандистов, но вовремя узнал о новом приказе хунты: всякая попытка нелегально покинуть страну каралась в соответствии с декретом об осадном положении, объявленным на всей территории республики. Единственным, кто мог бы помочь сейчас в этом смысле, был Лагартиха - уж он-то, участник победившего "освободительного движения", наверняка был в фаворе у новых властей. Но разыскать Освальдо Полунину не удалось - он дважды побывал на авениде Президента Кинтаны, и безрезультатно. Словом, неизвестность была полная. Двадцать третьего, как сказали ему в том же агентстве, "Лярошель" ушла из Монтевидео; с Дитмаром или без него, оставалось пока только гадать. Письмо пришло только на шестой день. Полунин с замершим сердцем вскрыл конверт, пробежал первые строчки и облегченно вздохнул: нет, все-таки не проворонили... "...Жаль, что так получилось, - писал Филипп, - я хочу сказать - в том смысле, что нам с тобой, старина, не удалось больше встретиться. В остальном все сошло как нельзя более удачно. Непредвиденный заход судна в Монтевидео значительно упростил завершающую фазу, сделав ненужным хлопотное и небезопасное рандеву в нейтральных водах, - нашего общего друга удалось доставить на борт прямо тут, и среди бела дня, применив испытанный уже прием. Выпить он действительно не дурак. Старина, ты многое потерял, не увидев, как мы его волокли по трапу: обрядили в тельняшку, нахлобучили на голову баскский берет, а Дино синими чернилами разрисовал ему руки до локтей якорями и русалками. Что значит специалист по рекламным делам! Полицейский, который дежурил у трапа, только сочувственно покачал головой: "Ваш приятель, похоже, немного перебрал на берегу..." Так что, старина, операцию "Южный Крест" можно