Он выбросил только что закуренную сигарету и вылез из машины. Взглянул на часы - уже за полночь. "Господи, как я устал. Возрождение требует больших эмоциональных усилий". Он громко рассмеялся, чтобы еще раз испытать это состояние, позволяя ему медленно захватить себя. В холле его ожидал Боуссье. Он был одет в махровый купальный халат. Его глаза покраснели от бессонницы. - Месье, вы закончили все приготовления? - Да. Женщины и двое детей спят наверху. Мадам Картье поднялась только что. - Я знаю, - сказал Брюс. - Как вы видите, все мужчины находятся здесь, - Боуссье указал на спящие тела на полу холла и бара. - Мы уезжаем на рассвете, - Брюс зевнул, потер веки кончиками пальцев. - Где мой офицер? Рыжий? - Он ушел к поезду совершенно пьяный. Он нам еще доставил неприятностей после того, как вы уехали, - Боуссье помедлил. - Он пытался подняться наверх, к женщинам. - Будь он проклят, - Брюс вновь ощутил ярость. - Что случилось потом? - Его отговорил один из ваших сержантов, такой крупный. - Слава богу, что есть Раффи. - Я приберег для вас место, чтобы вы могли отдохнуть, - Боуссье указал на удобное кожаное кресло. - Вы должно быть ужасно устали. - Вы очень добры, - поблагодарил Брюс. - Но сначала я проверю наши посты. Глава 13 Брюс проснулся от того, что Шерман, склонившись над креслом, щекотала ему нос. Он был в полной форме, в каске, винтовка под рукой, только ботинки расшнурованы. - Брюс, ты не храпишь, - она тихо рассмеялась. - Это радует. - Который час? - сонно спросил он. - Скоро пять. Завтрак на кухне. - Где Боуссье? - Одевается. Собирается начинать посадку на поезд. - Такое впечатление, что у меня во рту спал козел, - Брюс провел языком по зубам. - Тогда утреннего поцелуя ты не дождешься, мой капитан, - она со смехом выпрямилась. - Твои туалетные принадлежности на кухне. Я посылала за ними жандарма. Можешь умываться. Брюс зашнуровал ботинки и прошел, переступая через спящие тела, на кухню. - Горячей воды нет, - извинилась Шерман. - Это волнует меня меньше всего, - Брюс подошел к столу и достал из ранца бритву, мыло и помазок. - Я обворовала курятник, - созналась Шерман. - Там оказалось всего два яйца. Как мне их приготовить? - Всмятку, - Брюс снял с себя китель, рубашку и подошел к раковине. Он ополоснул лицо и голову и зарычал от удовольствия. Он установил над кранами зеркало и намылил щеки. Шерман присела рядом и стала наблюдать за ним с нескрываемым любопытством. - Очень жаль, что у тебя нет бороды. Она была бы похожа на мех выдры. - Когда-нибудь я отращу ее специально для тебя, - улыбнулся Брюс. - У тебя глаза голубые, Шерман. - Тебе понадобилось много времени, чтобы это заметить, - она кокетливо надула губки. Они и без помады привлекательно розовели на бледном фоне кожи. Зачесанные назад волосы подчеркивали ее высокие скулы и большие красивые глаза. - В Индии "шер" значит "тигр", - сказала Брюс. Мгновенно ее губы растянулись в оскале. У нее были очень ровные белые зубы. Она зарычала. Брюс едва не порезался. - мне не нравятся женщины, которые паясничают перед завтраком. Это плохо сказывается на моем пищеварении. - О, господи, завтрак! - Шерман вскочила на ноги. - Почти вовремя. Опоздала всего лишь на двадцать секунд. Ты меня простишь? - В последний раз. - Брюс смыл с лица мыло, причесался и подошел к столу. - Сколько ложек сахара? - Три, - Брюс разбил скорлупу яйца. Она поставила перед ним чашку кофе. - Мне нравится готовить тебе завтрак. Брюс не ответил. Разговор принимал опасное направление. Она села перед ним в кресло и оперлась подбородком о ладони. - Ты слишком быстро ешь, - заявила Шерман. Брюс удивленно посмотрел на нее. - Но по крайней мере с закрытым ртом. Брюс принялся за второе яйцо. - Сколько тебе лет? - Тридцать. - Мне - двадцать, почти двадцать один. - Чудесный возраст. - Чем ты занимаешься? - Я - солдат. - Нет. - Хорошо. Я адвокат. - Вы, должно быть, очень умны, - торжественно провозгласила она. Я просто гений. Иначе здесь бы не оказался. - Ты женат? - Нет, был. Это что - допрос? - Она умерла? - Нет, - он попытался не показать причиненной ему боли. Теперь это удавалось значительно легче. - О! - Шерман взяла ложку и принялась размешивать сахар в его чашке. - Она красивая? - Нет... да. Думаю, что да. - Где она? - затем быстро добавила. - Прости меня. Это не мое дело. Брюс взял из ее рук чашку кофе и выпил. Затем взглянул на часы. - Почти пять пятнадцать. Нужно ехать за Майком. Шерман быстро встала. - Я готова. - Я знаю дорогу. Тебе лучше идти на станцию. - Я хочу ехать с тобой. - Почему? - Просто хочу и все. Мне хочется еще раз увидеть ребенка. - Ты победила, - Брюс взял свой ранец и они вышли в холл. там был Боуссье. Люди были почти готовы начинать посадку. - мадам Картье и я уезжаем в миссию за доктором. Вернемся примерно через полчаса. К тому времени все люди должны быть в поезде. - Хорошо, капитан. Брюс позвал стоящего на террасе Раффи. - Ты приготовил продукты и лекарства для миссии? - В багажнике "форда", босс. - Хорошо. Снимай все посты и привози людей на станцию. Машинисту скажи, чтобы поднимал пары и был готов к отъезду в любую минуту. Отъезжаем, как только я привезу лейтенанта Хейга. - Хорошо, босс. Брюс отдал ему свой ранец. - Отнеси на поезд, Раффи, - затем его взгляд упал на картонные коробки у ног Раффи. - Что это такое? - Пара бутылок пива, босс, - пробормотал смущенно Раффи. - Вдруг почувствуем жажду по дороге домой. - Ну, хорошо, - усмехнулся Брюс. - Положи их в безопасное место и не выпивай до моего возвращения. - Оставлю вам пару бутылок, босс. - Пойдем, тигрица, - Брюс с Шерман вышли на улицу и подошли к Форду. Она поджала под себя ноги, как вчера, но села значительно ближе к Брюсу. Когда они проезжали по дамбе, Шерман прикурила две сигареты и передала одну ему. - Я буду рада уехать отсюда, - она обвела взглядом болота, с поднимающимся над ними утренним туманом. - Я ненавижу это место с тех пор, как умер Поль. Я ненавижу болота, москитов и джунгли. Я рада, что мы уезжаем. - Куда ты поедешь? - Не думала об этом. Наверное, обратно в Бельгию. Куда угодно подальше от Конго. Куда угодно от этой жары в место, где можно дышать. Подальше от болезней и страха. Куда-нибудь, откуда не надо будет убегать. Где человеческая жизнь чего-нибудь стоит. Подальше от убийств, пожаров и насилия, - она глубоко затянулась и отвернулась к зеленой стене леса. - Я родился в Африке, - сказал Брюс. - Еще до того, как молоток судьи заменили прикладом винтовки, до того, как начал заявлять о своих правах автоматной очередью, - Брюс говорил тихо, - до того, как страну охватила ненависть. Теперь я не знаю, что мне делать. О будущем я не задумывался. Он замолчал и повернул на дорогу к миссии. - Все так быстро изменилось. Я понял как быстро, когда приехал сюда, в Конго. - Ты собираешься здесь оставаться, Брюс? Я имею в виду Конго? - Нет, уже достаточно. Я даже не могу понять, за что воюю. Он выбросил в окно окурок. Впереди показались здания миссии. Брюс остановил машину рядом с больницей. - Должны быть на земле места, где люди живут нормально. Я их обязательно найду. Он открыл дверь и вышел, Шерман, скользнув по сидению, последовала за ним. Он почувствовал прикосновение ее руки и сжал ее пальцы в своей ладони. Она ответила на пожатие. Майк Хейг и отец Игнатиус были настолько заняты в палате роженицы, что не слышали, как приехал автомобиль. - Доброе утро, Майк. К чему этот маскарад? - Привет, Брюс. Привет, Шерман, - Майк улыбнулся, взглянул на свою выцветшую коричневую рясу. - Занял у Игнатиуса. Немного велика по росту и тесна в талии, но более подходит к больнице, чем военная форма. - Она вам идет, доктор Майк, - сказала Шерман. - Приятно слышать, когда меня опять так называют. Вам, наверное хочется увидеть ребенка, Шерман? - С ним все в порядке? - И с ним, и с матерью, - успокоил ее Майк и подвел к младенцу. С каждой кровати за ними наблюдали любопытные глаза. - можно взять его на руки? - Он спит, Шерман. - Ну, пожалуйста. - Ладно, не думаю, что это его убьет. Можете взять. - Брюс, иди сюда. Посмотри, как он прекрасен. - Она прижала маленькое тельце к груди. Крошечные губки сразу же стали искать сосок. Брюс наклонился и посмотрел на ребенка. - Просто прекрасно, - он повернулся к отцу Игнатиусу. - Я привез вам обещанные припасы. Пошлите за ними санитара. - Затем Хейгу. Переодевайся, Майк. У нас все готово к отъезду. Не глядя на Брюса и нервно сжимая пальцами висящий на шее фонендоскоп, Майк ответил: - Я, наверное, с тобой не поеду, Брюс. Брюс подошел к нему поближе. - Что? - Я остаюсь здесь, с Игнатиусом. Он предложил мне работу. - Ты с ума сошел, Майк. - Может быть, - согласился Майк и взял у Шерман ребенка. Он положил его в колыбель у кровати матери и поправил пеленки. - А может и нет, - он выпрямился и указал рукой на ряды кроватей. - Ты должен признать, что работы здесь очень много. Брюс обратился за помощью к Шерман. - Отговори его. Может быть ты сумеешь объяснить ему тщетность таких попыток. - Нет, Брюс, не буду, - покачала головой Шерман. - Майк, ради бога, будь здравомыслящим. Ты не сможешь жить в таких пропитанных инфекцией болотах, ты не сможешь... - Я провожу тебя до машины, Брюс. Я знаю, что у тебя мало времени. Он вывел их через боковую дверь и подождал, пока они сядут в машину. Брюс высунул из окна руку, Майк крепко пожал ее. - Пока, Брюс. Спасибо за все. - Пока, Майк. Надеюсь, что ты преуспеешь в деле спасения человечества. - Сомневаюсь, Брюс. Мне просто захотелось опять заняться единственно любимым делом. Может быть мне удастся оплатить выставленный жизнью счет. - Я доложу, что ты пропал без вести и, возможно, убит. Выброси свою форму в реку. - Обязательно, - Хейг отступил от машины. - Не обижайте друг друга. - О чем вы говорите? - сдерживая улыбку спросила Шерман. - Такого старого пса, как я, обмануть трудно. Брюс отцепил сцепление, и автомобиль тронулся. - Храни вас бог, дети мои, - Майк широко улыбался и махал рукой. - До свидания, доктор Мишель. - Прощай, Майк. Брюс наблюдал за высокой фигурой Майка в зеркало. Во всей его позе чувствовалась гордость и уверенность. Он еще раз взмахнул рукой и поспешил в больницу. Никто из них двоих не произнес ни слова, пока он не подъехали к главной дороге. Шерман, прижавшись к Брюсу, улыбалась чему-то своему и смотрела на бегущую навстречу дорогу. - Брюс, он очень хороший человек. - Шерман, прикури мне сигарету пожалуйста, - он не хотел об этом говорить. Это была одна из немногих вещей, которую словами можно только испортить. Снизив скорость на перекрестке, Брюс включил вторую передачу и автоматически взглянул налево. - О, господи! - Что такое, Брюс? - Смотри! В ста ярдах вверх по дороге, прижавшись к обочине, стояла колонна из шести машин. Первые пять были мощные армейские грузовики с брезентовым верхом, выкрашенные в тускло-оливковый цвет, шестая - яркий желто-красный бензовоз с эмблемой компании "Шелл" на цистерне. К ведущему грузовику была прицеплена приземистая противотанковая пушка на резиновом ходу с высоко задранным вверх стволом. Вокруг грузовиков суетилось множество африканцев в форме различных армий. Все были вооружены, некоторые современным автоматическим оружием, некоторые давно снятыми с вооружения ружьями. Одни мочились на дорогу, другие стояли группками и разговаривали. - Генерал Мозес! - Вниз! - Брюс правой рукой спихнул ее на пол. Он вдавил педаль газа, и машина, буксуя задними колесами в пыли на обочине, вырвалась на главную дорогу. Выйдя из заноса, Брюс взглянул в зеркало. Среди бандитов началось суматошное движение. Сквозь шум мотора Брюс даже услышал их крики. Впереди, примерно в ста ярдах, был спасительный поворот к дамбе. Шерман встала на колени и попыталась посмотреть назад через спинку сидения. - На пол! - Брюс грубо пригнул вниз ее голову. По обочине рядом с автомобилем вдруг пробежала линия пыльных фонтанчиков, и Брюс услышал захлебывающийся звук пулемета. Всего несколько мгновений до поворота. Внезапно машина сотряслась от серии ударов. Лобовое стекло покрылось трещинами, разлетелись часы на приборном щитке, густо осыпав голову Шерман осколками. Две пули пробили спинку сидения, выбив сухую траву, как внутренности из раненного зверя. - Закрой глаза! - закричал Брюс и ударил кулаком по лобовому стеклу. Прищурив глаза от летящих осколков, он сумел рассмотреть в пробитое отверстие дорогу. Он вывернул руль, юзом вошел в поворот и, едва не сорвавшись в кювет, вылетел к дамбе. - Шерман, с тобой все в порядке? - Да. А с тобой? - она поднялась на сиденье, одна щека была поцарапана осколком стекла, испуганные глаза заполнили все лицо. - Я могу только молиться, чтобы у Боуссье и Хэндри все было готово к отъезду. Мы обогнали этих ублюдков всего минут на пять. Они промчались по дамбе со скоростью восемьдесят миль в час и влетели на главную улицу городка. Брюс все время подавал тревожные гудки. - Господи, сделай так, чтобы они были готовы. С облегчением он увидел, что улица пуста, а в отеле, похоже никого нет. Он, продолжая сигналить и поднимая огромное облако пыли из-под колес, помчался на станцию. Заложив крутой вираж, он обогнул здание станции и выехал на перрон. Большинство беженцев стояло рядом с поездом. Сам Боуссье вместе с женой стоял с другими женщинами у последней платформы. Брюс открыл окно и закричал. - Сажайте всех на поезд! Меня догоняют бандиты! Мы уезжаем немедленно. Гражданские и военные стали торопливо занимать места. Брюс, не переставая кричать, поехал дальше по платформе. - Все на поезд! Бога ради, быстрее! они идут. Он затормозил у кабины локомотива и закричал машинисту: - Поехали! Не теряйте ни секунды. Выжмите из него все, что возможно. Нас преследуют бандиты. Голова машиниста скрылась в кабине даже без обычного ответа: "Да, месье". - Скорее, Шерман, - Он вытащил ее из машины. Вместе они подбежали к одному из крытых вагонов, и Брюс посадил ее на лестницу. В этот момент поезд дернулся так сильно, что Шерман отцепилась от поручней и она упала на Брюса. Он не был готов, и они оба повалились на пыльный бетон. Мимо них, набирая скорость, шел поезд. Брюс вспомнил детский кошмарный сон, в котором он бежал за поездом, но никак не мог догнать его. Он с трудом поборол в себе панику и поднял Шерман на ноги. Долгое мгновение они стояли, обнявшись, на платформе, а мимо них со все ускоряющим стуком колес несся состав. - Беги! - прохрипел он. - Беги! Ему удалось схватиться за поручень второго вагона. Он повис на нем, удерживая Шерман за талию. Из двери показалась рука сержанта Раффараро, схватила Шерман за шиворот, и легко, как котенка, втащила ее в вагон. Затем он высунулся второй раз. - Если будете продолжать так вести себя, босс, мы вас точно когда-нибудь потеряем. - Прости меня, Брюс, - она прижалась к нему. - Все в порядке, - он улыбнулся. - А сейчас, пожалуйста, иди в купе и оставайся там, пока я не разрешу тебе выйти. Поняла? - Да, Брюс. - Иди, - он повернулся к Раффи. - На крышу, сержант. Сейчас начнется фейерверк. У этих ублюдков есть орудие, а мы будем находиться в прямой видимости от города до самой вершины холма. Когда они залезли на крышу, поезд уже вышел из города и начинал входить в свой первый, по пути наверх поворот. Солнце уже встало над горизонтом, туман рассеялся и они могли наблюдать за всем, происходящим внизу. Колонна генерала Мозеса проехала по дамбе и вошла на главную улицу. Первый грузовик резко повернул и встал поперек улицы. Из-под брезента высыпали люди и быстро принялись разворачивать орудие. - Надеюсь, что эти арабы не слишком хорошо обучены управляться с этой штукой, - прорычал Раффи - Скоро узнаем, - Брюс осмотрел поезд. В последней платформе среди своих женщин сидел Боуссье. Он выглядел, как старый седовласый колли среди своих овец. У стальных стен платформы, пригнувшись сидели Андре де Сурье и человек двенадцать жандармов. Во второй платформе жандармы также готовились к бою. - Чего вы ждете? - заорал Раффи. - Начинайте стрелять, достаньте вы эту пушку! Они открыли беспорядочную стрельбу, чуть погодя к винтовкам присоединились пулеметы. Каска Андре после каждой очереди налезала ему на глаза, и он вынужден был прекращать огонь и поправлять ее. С крыши первого вагона раздавались короткие очереди винтовки Вэлли Хендри. Бандиты отбежали от орудия, один из них остался валяться на дороге, но за щитком остались люди. Брюс видел их каски. Вдруг из ствола пушки вырвалась струя белого дыма, и над поездом с присвистом крыльев взлетающего фазана пролетел снаряд. - Высоко! - крикнул Раффи. - Низко! - следующий взорвался среди деревьев значительно ниже поезда. - Третий вобьют точно в горло, - сказал Брюс. Снаряд ударил в конец поезда. Это был бронебойный, поэтому никакого взрыва не последовало, только звук удара и толчок. Брюс попытался оценить повреждения. Люди на задних платформах выглядели потрясенными, но невредимыми. Вздох облегчения в горле Брюса сменился выдохом ужаса, когда он понял, что произошло. - Они попали в сцепку! Они разбили сцепку последнего вагона. Зазор между поездом и последним вагоном начал расширяться. Он покатился вниз под уклон, отделенный от поезда, как хвост от тела ящерицы. - Прыгайте! - закричал Брюс в сложенные ладони. - Прыгайте, пока вагон не набрал скорость. Может быть они его не слышали, может быть были слишком потрясены, чтобы принимать какие-либо осознанные решения, но ни одна фигура на платформе не пошевелилась. Вагон катился вниз все быстрее и быстрее городу и банде генерала Мозеса. - Что мы можем сделать, босс? - Ничего. Стрельба вокруг Брюса сменилась тишиной, и каждый человек на поезде, даже Хендри, провожали взглядом удаляющийся вагон. Брюс увидел, как Боуссье поднял на ноги свою жену, обнял ее. Они оба смотрели на Брюса. Боуссье помахал рукой и снова застыл. Андре, без каски, тоже смотрел на Брюса, но никаких жестов руками не делал. Через равные промежутки времени тишина нарушалась громом выстрела орудия, но Брюс почти не замечал его. Он увидел как бандиты ворвались на станцию. Вагон, замедлив ход, подъехал к перрону и резко остановился, ударившись в амортизаторы в конце рельсов. Бандиты облепили его, как муравьи тело жука, Брюс услышал приглушенные звуки выстрелов, увидел, как блестят штыки на солнце, и отвернулся. Они почти достигли вершины холма. Но Брюсу облегчения это не принесло. В горле давили спазмы, глаза наполнялись слезами. - Бедняги, - прошептал рядом с ним Раффи, и в этот момент еще один снаряд попал в поезд. Они услышали звук удара и почувствовали сильный толчок. В этот раз где-то впереди, около паровоза. Раздалось шипение выходящего пара, скорость поезда замедлилась. Но они уже проехали гребень холма. Город скрылся из виду. Скорость увеличилась, когда они покатились вниз по противоположному склону. По количеству пара Брюс понял, что паровоз получил смертельную рану. Он включил передатчик. - Машинист, вы слышите меня? Как серьезны повреждения? - Еще не знаю, капитан. Слишком много пара и давление падает очень быстро. - Постарайтесь спустить поезд с холма. Абсолютно необходимо проехать пересечение с автомобильной дорогой. Если мы остановимся по эту сторону, они смогут добраться до нас на грузовиках. - Я постараюсь, капитан. Они быстро съехали со склона, но на ровной местности их скорость замедлилась. Сквозь клубы пара Брюс рассмотрел пересечение с шоссе. Они проскочили его со скоростью порядка тридцати миль в час. Когда поезд, наконец, остановился они были примерно в трех-четырех милях от переезда и скрыты от дороги стеной леса и тремя поворотами. - Не думаю, что они будут нас здесь искать, но мы все-таки устроим засаду в миле отсюда на путях. - Эти арабы нас преследовать не будут, босс. У них там женщины и полный бар выпивки. Они протрезвеют только дня через два-три. - Ты, наверное, прав, Раффи. Но рисковать не будем. Устрой засаду... Глава 14 Андре де Сурье держал у своей груди каску, как шляпу на похоронах. Ветер приятно ласкал его длинные, мокрые от пота волосы. В его ушах звенело от удара снаряда в поезд, но он слышал и приглушенный плач одного из детей, и успокаивающий голос матери. Он смотрел на удаляющийся поезд и видел на крыше второго вагона фигуру Брюса Карри и рядом с ней огромный торс сержанта Раффи. - Они не могут нам помочь, - тихо произнес Боуссье. - Они бессильны, - он поднял руку в прощальном салюте и резко опустил ее. Будь мужественна, любовь моя, - сказал он своей жене, - прошу тебя, будь мужественна, - она прижалась к нему. Андре выпустил каску из рук. Она со звоном ударилась о металлический пол платформы. Он вытер пот со лба дрожащей рукой и повернулся в сторону поселка. - Я не хочу умирать, - прошептал он. - Не сейчас и не так, пожалуйста, не сейчас. Один из жандармов безрадостно рассмеялся и подошел к пулемету. Он отодвинул в сторону Андре и принялся стрелять по крошечным бегающим фигуркам людей на станции. - Нет! - пронзительно крикнул Андре. - Не делай этого. Не сопротивляйся. Они нас всех убьют, если ты будешь стрелять. - Они нас убьют в любом случае, - засмеялся жандарм и выпустил длинную очередь. Андре двинулся к нему, может быть, чтобы оттащить его от пулемета, но силы оставили его. Его руки, с нервно сжимающимися и разжимающимися пальцами безвольно повисли. Его губы задрожали, затем открылись и испустили крик ужаса. - Нет! - закричал он. - Только не это! Господи, сжалься надо мной! Спаси меня! Не допусти моей смерти! Прошу тебя, господи. Он судорожно вцепился в борт платформы. Вагон замедлил свой ход. Андре разглядел подбегающих людей с винтовками, черных людей в рваной и грязной форме. Лица искажены, хищные рты широко раскрыты в похожем на волчий вое. Андре выпрыгнул на перрон. От удара о бетон у него сбилось дыхание, он упал, потом попытался встать на четвереньки, держась руками за живот и силясь что-то кричать, но удар прикладом между лопатками снова повалил его на землю. Над ним кто-то закричал по-французски: - Он белый, оставьте его для генерала. Не убивайте его. - Его опять ударили прикладом, на этот раз - по голове. В полубессознательном состоянии он валялся в пыли и смотрел, как бандиты стаскивают с платформы остальных. Черных жандармов они пристрелили сразу же, а потом со смехом соревновались между собой в искусстве резьбы штыком по мясу. Двое детей тоже не мучались. Их вырвали из рук матерей, схватили за ноги и ударили головой о борт вагона. Старый Боуссье пытался сопротивляться, когда с его жены начали срывать одежду, но получил удар штыком в спину и две пули в голову. Все это произошло в первые минуты, до прихода офицеров, к этому времени в живых остались только Андре и четыре женщины. На глазах Андре женщин обнажили. Он с ужасом наблюдал, как их распяли прямо на бетоне, как скотину перед клеймением. Как мужчины начали выстраиваться в очередь, заранее расстегивая брюки, покрытые у некоторых свежей кровью. Но потом появились два человека с красными шевронами на груди, судя по командному тону - офицеры. Один из них выстрелил в воздух из пистолета, а потом, добившись внимания, обратился ко всем с пламенной речью. Это возымело эффект и женщин утащили в отель. Офицер подошел к лежащему Андре, склонился над ним и, схватив его за волосы, повернул к себе лицом. - Добро пожаловать, красавчик. Генерал будет очень рад. Жалко, что твои белые друзья улизнули, но один это все-таки лучше, чем ничего. Он заставил Андре сесть, заглянул ему в лицо, а затем в ярости плюнул в глаза. - Уведите его. Генерал побеседует с ним позже. Они привязали Андре к одной из колонн на террасе отеля. Он мог через большие окна холла видеть, что они делали с женщинами, но не мог себя заставить видеть это. Он все слышал: к полудню крики превратились в стоны и рыдания, к вечеру все женщины замолчали. Но очередь бандитов у передней двери не исчезала. Некоторые вставали в нее по три-четыре раза. Все были абсолютно пьяны. Один весельчак ходил с бутылкой ликера в одной руке и бутылкой виски в другой и, прежде чем снова встать в очередь, останавливался перед Андре. - Выпей со мной, красавчик, - просил он, а затем сам отвечал. Конечно ты выпьешь, - он набирал в рот напиток из какой-либо бутылки и плевал Андре в лицо. Все остальные, стоящие в очереди, каждый раз разражались хохотом. Иногда кто-нибудь из бандитов останавливался перед Андре, снимал с плеча винтовку, отступал на несколько шагов, прицеливался штыком в лицо и бросался вперед, отводя штык в сторону в самый последний момент. Каждый раз Андре не мог удержаться от крика ужаса. И каждый раз это вызывало у окружающих взрыв смеха. К вечеру они начали поджигать дома на окраине города. Одна из групп в состоянии тоски от изнасилований и выпивки, расположилась на террасе и принялась петь. В их пении чувствовались все парадоксы Африки. Они продолжали петь, а рядом с отелем спор двух бандитов перерос в драку на ножах. Прекрасные звуки пения заглушали тяжелое дыхание двух раздетых до пояса дерущихся негров и быстрый шорох их ног в пыли дороги. Когда они сошлись грудь в грудь для последнего удара, в песне появились торжественные ноты. Один из дерущихся отступил назад, его правая рука сжимала нож, воткнутый по самую рукоятку в живот второго. Проигравший стал сползать с ножа на дорогу, песня становилась глуше, печальней и, наконец, прекратилась совсем. Они пришли за Андре уже в темноте. Четверо, менее пьяные, чем остальные. Они провели его по улице в контору горнодобывающей компании. Генерал Мозес сидел в одном из кабинетов. В его облике не было ничего зловещего - он выглядел как вышедший на пенсию служащий. Маленького роста, с коротко остриженными, начинающими седеть волосами, в очках в роговой оправе. На его груди располагались три ряда медалей; пальцы были унизаны перстнями до второй фаланги: бриллианты, изумруды, иногда красный отсвет рубина, - все драгоценности были женского фасона, кольца разрезаны и растянуты, чтобы налезть на его короткие черные пальцы. Лицо казалось почти добрым, если бы не глаза. В них не было видно эмоций - безжизненные глаза сумасшедшего. На столе перед ним стоял неокрашенный деревянный ящик с печатями горнодобывающей компании. Крышка ящика была откинута, и, когда Андре вошел в комнату со своим эскортом, генерал достал из ящика брезентовый мешочек и высыпал из него на письменный прибор кучку серых промышленных алмазов. Он глубокомысленно пошевелил их пальцем, заставив тускло светиться в свете керосиновой лампы. - В вагоне был всего один такой ящик? - не поднимая головы спросил Мозес. - Да, мой генерал, всего один, - ответил один из сопровождающих. - Ты уверен? - Да, мой генерал. Я лично все осмотрел. Генерал достал из ящика еще один мешочек и высыпал его содержимое на стол. Он недовольно заворчал и продолжил доставать из ящика все новые мешочки. Он все больше и больше разъярялся. Кучка промышленных серых и черных камней росла. - Ты открывал ящик? - прорычал он. - Нет, мой генерал. Он был опечатан. Печати были в порядке. Вы это видели. Генерал Мозес снова недовольно захрюкал, его лицо потемнело окончательно. Он опять полез руками в ящик и, вдруг, улыбнулся. - А здесь у нас что такое? - он достал из ящика коробку из-под сигар, всю в ярких наклейках, большим пальцем откинул крышку и его лицо зажглось радостью. На слое ваты, мерцая и разбивая свет лампы на тысячи радужных спектров, лежали ювелирные камни. Генерал взял один из них между большим и указательным пальцем. - Красота, - пробормотал он. - Какая красота. Генерал Мозес смел промышленные алмазы в сторону и положил выбранный камень на центр стола. Потом стал с наслаждением доставать из коробки другие алмазы, ласково потирая каждый пальцами, лаская, пощелкивая языком, располагая их на столе в только ему понятный узор. - Красиво, - не переставая шептал он. - Сорок один, сорок два. Красота! Мои любимые! Сорок три. Затем он внезапно собрал все камни в мешочек, затянул завязку, положил мешочек в нагрудный карман и тщательно застегнул клапан. Он положил свои черные, все в перстнях руки перед собой на стол и посмотрел на Андре. Его глаза были дымчато-желтыми с черными зрачками, за очками они казались матовыми, их выражение сонным. - Снимите с него одежду, - сказал генерал ничего не выражающим, как и его глаза голосом. Они грубо сорвали с Андре одежду и генерал принялся рассматривать его тело. - Такое белое, - пробормотал он. - Почему такое белое? - Он внезапно заскрипел зубами, но его лбу появились капельки пота. Мозес вышел из-за стола. Маленький человечек источал такую энергию, что показался вдвое большим. - Белые, как опарыши, живущие в ране на теле у слона, - он приблизил свое лицо к Андре. - Ты должен быть толще, мой опарыш. Ты так долго и так хорошо питался. Ты должен быть значительно толще. Он провел руками по бокам Андре мягким, почти ласкающим движением. - Но сейчас уже поздно, маленький опарыш, - Андре отшатнулся и от его прикосновения и от слов. - Слон выбросил тебя из своего тела, скинул на землю, прямо себе под ноги. Ты сильно хлопнешь, когда он на тебя наступит. Его голос оставался мягким, но по лицу катился пот, и сонное выражение глаз сменилось черным огнем. - Посмотрим, - он отошел назад. - Посмотрим, мой опарыш. - Он коленом ударил Андре в промежность с такой силой, что сам содрогнулся от удара и отскочил назад. Нижнюю часть тела Андре пронзила боль, как от раскаленного металла. Она сжала его желудок, пробежала спазмами по мышцам живота и груди в голову и взорвалась ярчайшей вспышкой. - Держите его, - приказал генерал Мозес неожиданно визгливым голосом. Два конвоира схватили Андре за локти и опустили на колени, чтобы генерал мог без затруднений бить ботинками по половым органам и животу. Они это часто делали. - Это за время, проведенное мной в тюрьме, - генерал нанес ботинком удар. Боль смешалась с болью и у Андре не было даже сил закричать. - Это за оскорбления, - Андре почувствовал, что его мошонка раздавлена ударом. Но кричать он не мог. - Это за унижения, - боль достигла верхней точки. Теперь нужно было кричать. Андре наполнил легкие воздухом. - Это за голод. Где же крик? Он должен кричать от такой боли. "Господи, почему я не кричу?" - Это за вашу белую справедливость. "Почему я не могу закричать? Нет, Господи!" - Это за ваши тюрьмы и кнуты! Удары сыпались практически непрерывно, как дробь сумасшедшего барабанщика, как стук дождя по металлической крыше. Он почувствовал, как что-то рвется у него в животе. - А еще вот за это, и это, и это! Лицо перед ним заполняло все его зрение. Голос и звук ударов наполнили слух. - Это, и это, и это! - голос стал совсем пронзительным. Андре почувствовал в животе тепло внутреннего кровотечения. Боль отступала. Организм включил свои системы защиты, и он не закричал. Он испытал непонятный восторг. "Последнее, что я могу сделать по-мужски - это умереть без крика". Он попытался встать, но они удерживали его, а ноги не слушались. Они принадлежали кому-то другому и отделялись от Андре огромным теплым животом. Он поднял голову и посмотрел на своего убийцу. - Это за породившее тебя белое дерьмо! Удары перестали быть частью действительности. Он ощущал их, как человек, стоящий рядом с лесорубом. И Андре улыбнулся. Он еще улыбался, когда они отпустили его, и он упал лицом на пол. - Я думаю, что он умер, - сказал один из конвоиров. Генерал Мозес вернулся за стол. Его трясло, как будто он пробежал большое расстояние, он часто и глубоко дышал. Китель покрылся пятнами пота. Он упал в кресло, и его тело, казалось, развалилось. Огонь ушел из глаз, они вновь стали матовыми и сонными. Конвоиры присели на пол рядом с Андре. Они знали, что ждать придется долго. Через открытое окно иногда доносились звуки пьяного смеха, и комната озарялась отблеском пожаров. Глава 15 Брюс стоял между рельсами и критически оценивал маскировку засады. Несмотря на то, что он знал куда смотреть, ему потребовалось около двух минут, чтобы разглядеть торчащий из куста ствол пулемета. - Хорошо, Раффи. Лучше у нас вряд ли получится. - Думаю, что так, босс. - Вы меня слышите? - повысил голос Брюс. Из кустов раздались утвердительные отклики. - Если они появятся, не открывайте огонь, пока они не достигнут этой точки. Я оставлю для вас метку, - Брюс отломал от куста ветку и бросил ее на рельсы. - Вы ее видите? Снова утвердительные ответы. - Смена придет перед наступлением темноты. До той поры оставайтесь на месте. Поезд находился в полумиле от этого места, за поворотом. Брюс с Раффи вернулись к нему. У последнего вагона их ожидали машинист и Вэлли Хендри. - Хорошие новости есть? - К моему глубочайшему сожалению, мой капитан, локомотив ремонту не подлежит. Котел пробит в двух местах, медные трубопроводы серьезно повреждены. - Благодарю вас, - кивнул Брюс. Он не был удивлен. После первичного осмотра локомотива он пришел к точно такому же выводу. - Где мадам Картье? - спросил он Вэлли. Мадам готовит завтрак, месье, - с издевкой ответил Вэлли. - Почему ты спрашиваешь? Тебе так быстро снова захотелось? захотелось размяться перед завтраком? Брюс подавил в себе вспышку гнева и прошел мимо. Он нашел Шерман вместе с четырьмя жандармами в кабине паровоза. Они выгребли из топки на стальной пол горячие угли, установили над ними котелки и резали в них лук и картофель. Жандармы хохотали над какой-то, произнесенной Шерман, шуткой. Ее обычно бледные щеки раскраснелись от жара, на лбу - пятно сажи. Она профессионально орудовала огромным ножом. Когда она увидела Брюса ее лицо озарилось улыбкой. - На завтрак - гуляш по-венгерски: говядина, картофель, лук. - Ты назначаешься пока помощницей повара, без оплаты. - Вы слишком добры, - она показала ему язык. Остренький, розовый, как у кошки. При взгляде на нее Брюс почувствовал напряжение мышц и сухость во рту. - Шерман, - сказал он по-английски. - Мы не сможем отремонтировать паровоз. - Кухня из него получилась неплохая. - Будь серьезней, - раздраженно произнес Брюс. - Мы здесь застряли до тех пор пока чего-нибудь не придумаем. - Но, Брюс, ты же гений. Я тебе полностью доверяю. Ты обязательно придумаешь что-нибудь сногсшибательное, - она говорила абсолютно серьезно, но в глазах блестели шутливые огоньки. - Почему бы тебе не попросить транспорт у генерала Мозеса? Глаза Брюса сузились, изогнутые брови поползли к переносице. - Если будет невкусно, я понижу тебя в должности до третьего помощника, - он спустился из кабины и быстро зашагал вдоль поезда. - Сержант, Хендри, подойдите сюда. Нам нужно кое-что обсудить. Они поднялись в один из вагонов. Хендри упал на полку и задрал ноги на раковину. - Ты очень быстро справился, - его покрытые рыжей щетиной щеки растянулись в ухмылке. - Более поганой скотины, чем ты, Хендри, я еще не встречал, - холодно произнес Брюс. - Когда мы вернемся в Элизабетвилль, то прежде чем передать тебя властям с обвинением в убийстве, я лично переломаю тебе все кости. - Подумать только, - расхохотался Вэлли. - Да ты болтун, Карри. Капитан Карри - самый большой болтун в мире. - Не заставляй меня убивать тебя сейчас, прошу тебя. Ты мне пока нужен. - Ты что, влюбился в эту француженку? Или тебе просто понравилась ее задница? Не мог же ты так ошалеть от ее груди. Там даже в руку взять нечего. Брюс двинулся к нему, но затем резко повернулся к окну. - Давай договоримся, Хендри, - его голос звучал глухо. - Пока мы отсюда не выберемся, ты отстанешь от меня, я отстану от тебя. Когда мы подъедем к узлу Мсапа, перемирие заканчивается. Ты можешь говорить все, что угодно. Если я тебя не прикончу на месте, то приложу все усилия, чтобы тебя повесили за убийство. - Я ни с кем не собираюсь договариваться, Карри. Я продолжаю игру, пока она меня устраивает, а когда она меня перестает устраивать, я выхожу из нее без предупреждения. Что я тебе еще скажу, дружище? Придет время, и я тебя сделаю, запомни это, Карри. Потом не говори, что я тебя не предупреждал, - Хендри наклонился вперед - ладони на коленях, тело напряжено, лицо искажено яростью. - Сделай меня сейчас, Хендри, - Брюс отскочил от окна и встал в стойку - ноги слегка согнуты, прямые ладони перед корпусом. С небывалой для человека такого размера скоростью сержант Раффараро вскочил с противоположной полки и встал между ними. - Есть какие-либо приказания, босс? Брюс медленно выпрямился из стойки, опустил руки. Затем он раздраженно поправил ладонью упавшую на лоб прядь волос, как будто выкидывая этим жестом Вэлли Хендри из головы. - Да, - сдержанным голосом произнес он. - Нам необходимо кое-что обсудить. Он достал из кармана пачку сигарет, закурил и глубоко затянулся. Затем уселся на крышку раковины и принялся внимательно изучать пепел на конце сигареты. Когда он заговорил, его голос был спокоен. - Надежды на восстановление локомотива нет. Таким образом мы должны найти альтернативный способ транспортировки. У нас есть два выхода. Мы можем пройти пешком все двести миль до узла Мсапа, если наши друзья балуба нам не помешают, или мы можем проехать то же расстояние на грузовиках генерала Мозеса. Он замолчал. - Вы хотите стащить у него грузовики, босс? Это не так просто сделать. - Нет, Раффи, я не думаю, что нам удастся стащить их у него из-под носа. Мы будем вынуждены атаковать город и уничтожить Мозеса. - Ты просто рехнулся! - заорал Вэлли. - Совсем сбрендил. - Я думаю, что у Мозеса человек шестьдесят, - не обратил на него внимания Брюс. - У нас, после всех потерь, осталось тридцать четыре человека. Правильно, сержант? - Все верно, босс. - Хорошо. Мы должны оставить здесь в засаде по крайней мере десять человек, на случай, если генерал все-таки пошлет за нами отряд или на случай нападения балуба. Остается очень мало людей, я знаю, но мы вынуждены пойти на риск. - Почти все гражданские вооружены. Охотничьи ружья, спортивные винтовки, - сказал Раффи. - Да, - согласился Брюс. - Они смогут себя защитить. Таким образом для атаки на город у нас остается двадцать четыре человека. Соотношение три к одному. - Эти бандиты будут настолько пьяны, что половина из них не сможет стоять на ногах. - Именно на это я и рассчитываю: пьянка и внезапность нашего удара. Мы постараемся атаковать настолько быстро, что они не поймут, что происходит. Не думаю, чтобы они знали насколько сильно был поврежден паровоз. Они полагают, что мы уже за сотню миль отсюда. - Когда мы выступаем, босс? - Мы в двадцати милях от города. Примерно шестичасовой марш в темноте. Я хочу атаковать завтра рано утром, но позицию занять сегодня к полуночи. Мы выступаем в шесть часов, перед наступлением темноты. - Я пойду подбирать ребят. - Хорошо. Раффи, выдать каждому дополнительно по сто патронов и по десять гранат. Для меня лично - четыре подсумка гранат, - Брюс повернулся к Хендри. - Хендри, помоги сержанту. - Черт возьми! Вот это будет веселье! - осклабился Хендри. - Если повезет, нарежу полный рюкзак ушей. Он удалился вслед за Раффи по