- От же ╦к-карный бабай! - "выругался" он впервые с тех пор, как пообещал "не буду". - Идти не сможешь? Давай попробуем. Хватайся мне за шею. Он наклонился, помог ей подняться. Но даже незначительная нагрузка на больную ногу вызвала столь резкую боль, что пострадавшая громко застонала. - Надо бы сперва вправить вывих... Тебе не приходилось? - Было дело... Довольно неприятная штука. Но - потерпи, раз так. Снял туфлю, взялся за ступню обеими руками, резко д╦рнул. Марта вскрикнула, и через минуту из-за куста вынырнул полицай. В незаметно подкравшемся Андрей узнал... своего соседа. - 3драсьте, дядя Пантелей! - впервые столь вежливо поздоровался он. - Как вы тут оказались? В душе презирая его как предателя, он при встречах держался лояльно: здоровался и с ним, и с Мархвой Калистративной. Несколько обрадовался, что "попался" именно сосед: может, поспособствует уйти от облавщиков. - Я-то тут по дилу, - холодно буркнул сосед, - а якого биса вы по заборах шастаетэ? - Шли вот с нею на хутор, зашли на ярмарку, - пояснил он, забыв перестроиться на его диалект. - Стали выходить, а нас не пускают. Ну, мы и решили через забор. Да только она неудачно спрыгнула... кажись, сломала ногу. Это ж Марта, вы должны е╦ знать: е╦ мама работает секретаршей у самого коменданта, - добавил для верности. - Шо, зовсим поламала, шой ходыть нэ може? - Ну, может, и не "зовсим", но сильно подвернула. - Ось тут нэдалэчко стоить якась машина, я попросю шохв╦ра, вин одвэзэ вас на хутир. - Ей теперь не до хутора... Хай посидит с часик, пока боль утихнет, и я отведу е╦ до дому, - предложил он свой выход из положения, но полицай повысил голос: - Шо сказано, тэ й робы! Поможи ий дойты до машины. При их появлении с кузова крытого брезентом грузовика спрыгнул рыжий чубатый верзила. - Ось, прыймы. Та нэ здумай отпустыть! - приказал Пантелей. - Може, це як раз ти, шо нашкодылы. Верзила кивнул понимающе, легко пересадил обоих через задний борт в кузов, запрыгнул сам. - Дять, за что нас схватили? - обратился к нему Андрей. - Мы никакого преступления не сделали! И вобще, что происходит? - А то, шо якись пацаны - понял, нет? - напали ночью на стан... на комендатуру то ись. Охрана на минуту отлучилась, а они тем временем выпустили из каталажки - понял, нет? - аж двох арестованных бандитов. Вот их и хочут теперь заловить - понял, нет? - Мы к этому никакого отношения не имеем. Я - вчера только с хутора, никого тут не знаю, кроме вот е╦. А она - дочь секретарши здешнего коменданта. Как его звать, не знаешь? - спросил у Марты. - Господин Безе. Вы должны его знать, если бывали в комендатуре. Отпустите нас или сообщите ему или маме - он даст такое распоряжение. А мама еще и отблагодарит. Пожалуйста, прошу вас! - Отпустить, сообщить. . - вслух прикидывал рыжий. - Надо бы, конешно, но - слыхали приказ главного? Послышался свисток вроде милицейского, затем громкая немецкая речь. Заработал мотор, грузовик тронулся с места. Марта - они сидели на откидной скамье рядом - шепнула на ухо: - Приказано подать машину ко входу на рынок. Сейчас начнется... - Вы шо там шепочетесь? А ну марш аж до кабинки - понял, нет? Ничего, однако, не "началось ". Остановились у ворот. Тут уже поджидала большая толпа подростков, в основном мальчишек, и с ними тот, бритый и прилично одетый полицай. - Откинь борт и помоги ребятишкам подняться наверх, - приказал он рыжему, но не строго - с улыбочкой на лице. Ребята тянули руки, и тот втаскивал их под брезент. Никто не протестовал, напротив: слышался непринужд╦нный разноголосый гомон и даже смех. - Чему это вы все радуетесь? - спросил Андрей у коренастого, с оспинами на лице пацана, виденного ими ранее и поднявшегося одним из первых в кузов. - Ты ч╦, не понял? - удивился тот. - Съездим на склад, поможем нагрузить машину, а нам за это спички, карасин и мыло - бесплатно! Вскоре вместительный кузов оказался набитым до отказа; было слышно, как закрепили задний борт, даже не вместив всех желающих получить дефицит бесплатно. Андрей смекнул, что можно, прорезав брезент, выпрыгнуть - и никто их обратно загонять не станет. Попросил Марту подняться - из-за нехватки места она сидела у него на коленях - чтобы достать из кармана складник. Но машина д╦рнулась и стала быстро набирать скорость; вырулив на дорогу, шоф╦р дал газ... Куда везут, в какую сторону? Из-за вздыбленной дорожной пыли определить было невозможно. Вскоре, впрочем, он сориентировался: слева показались развалины взорванного нашими при отходе хлебного элеватора. Значит, везут к железнодорожной станции. Наконец грузовик остановился. Вместо рыжего сзади оказались два гитлеровца с автоматами. Они откинули борт, кузов стал пустеть. Андрей попросил рябого помочь ссадить сестру, сказав, что у Марты неладно с ногой. Тот, взяв е╦ под мышки, поддержал, пока он снизу подхватил на руки. Щиколотка ещ╦ болела, но "уже не так". Из кабины вылез третий немец - щеголеватый, в ч╦рной форме, со знаками отличия, которых Андрей не знал, но догадывался: высокое начальство. - Репьята! - обратился к детворе на ломаном русском. - Фсем паташоль плише. Слюшай меня корошо. Ме вас сапыль скасайт... как это? ... што... склат, на котори... нушни нам товар... ехайт ната на поест. Ви тут потоштайт, никто ухотит нелсья! Сделав такое объявление, офицер уш╦л, наказав что-то автоматчикам. Злополучные грузчики разделились на две группы (семеро девчонок несколько в сторонке), переговаривались, глазели по сторонам. Место, в общем-то, большинству хорошо знакомое: слева подъездные коммуникации к элеваторским зернохранилищам; спереди - метрах в сорока, - довольно высокая железнодорожная насыпь, откуда доносилось шипение невидимого из-за вагонов паровоза; справа - продолговатое кирпичное здание вокзала; рядом с ним - импровизированный пристанционный базарчик с двумя грубо сколоченными столами под развесистой гледичей (по-местному - дикой акацией). Оттуда глазело несколько женщин-торговок. Андрей отозвал Марту в сторонку: - Который уш╦л, он не сказал, куда и зачем? - Нет. Приказал этим глядеть в оба и вс╦. - Ты это самое... Когда верн╦тся, поговори с ним по-вашему. Скажи, что вы с мамой тоже немцы, что она давно уже сотрудничает с новой властью. Напомни, что работает секретаршей у здешнего коменданта. - Марта отрицательно повертела головой, но он не дал ей возразить. - Прибреши, что вы с нетерпением ждали ихнего прихода и вс╦ такое. Он тебя верняк отпустит. - Нет, Андрюша, я этого делать не стану, - наотрез отказалась она. - Обоих нас он не отпустит, а без тебя мне ни свобода, ни даже жизнь не нужна. Вместе кашу заварили, вместе будем и расхл╦бывать, чем бы это ни кончилось. - Ну и напрасно! Нужно попытаться использовать этот единственный шанс: спас╦шься сама, а может, с помощью мамы и меня выручишь. - Пока доберусь до мамы - я ведь не только станицы не знаю, но даже, где она работает - тебя уже увезут. - Спросишь, люди подскажут. Зато хоть ты не пострадаешь. Я не хочу, чтоб из-за меня... - Нет! И слушать не желаю. Вовсе не из-за тебя. А шанс не единст венный: мама вот-вот прид╦т домой обедать... - Вчера она не приходила, - перебил он. - Впервые за вс╦ время. Прид╦т, узнает, что я не вернулась, как пообещала дедушке, и сразу догадается. Не пройд╦т и полчаса, как она появится здесь. - Сегодня вс╦ ид╦т нам назло. Поэтому я не советую, я приказываю: делай так, как я... Разговору помешал подошедший к ним рябой. - Вы не здешние... Держитесь отдельно да и своих я знаю почти всех. Чо такие невес╦лые? - Лицо его светилось добродушной улыбкой, и несмотря на крупные оспины, казалось довольно красивым. - Да, мы случайно попали в вашу компанию, - ответил Андрей, недовольный, что помешали разговору. - А ты напрасно радуешься! Не знаешь, в какой перепл╦т попал... - Ты на что намекаешь? . . - Так вас же надули! Не за товаром повезут нас на поезде. - Почему так думаешь? - Не думаю, а знаю совершенно точно. Нас с сестрой схватили намного раньше, и тот чубатый, что помогал влезть на машину, он говорил совсем другое. Будто ваши пацаны выпустили из каталажки арестованных бандитов. Их, мол, решили "заловить" и узнать, кто именно это сделал. - Брешет: ничего этого не было, - заверил рябой. - Я тоже так подумал. А посля узнал - немного волоку по-фрицевски - что на самом-то деле нас хочут угнать в Германию. - Как - в Германию? Ах, гады! Ну, коз╦л! - скрипнул зубами рябой, пригрозив кому-то, по всей вероятности, в станице, - я тебе устрою... - Никому ты теперь ничего не устроишь, - заметил Андрей, кивнув в сторону охраны. - Да? Ты не знаешь Степана Голопупенка! Гад я буду, если не убегу прям отсюда. Спасибо, что предупредили, - пожал он обоим руки. - Как зовут-то? - Меня - Андрей, а сестру - Марта. Но учти: они гнаться не станут - пристрелят и вс╦. - Нехай лучше убьют на родине!... Степан вернулся к своим, стал что-то с ними обсуждать. Затем вчетвером перешли на край, от вокзала, озираясь на автоматчиков. А те поначалу стояли врозь, затем сошлись вместе: тот, что стоял от базарчика, не смог прикурить - отказала зажигалка. Пройдя к напарнику, он закинул автомат за спину, прикурил сигарету, и они, поглядывая в сторону девчонок, стоявших отдельно и ближе к ним, стали увлеченно что-то обсуждать. Первым с места сорвался Степан. Следом - ещ╦ трое. Стража среагировала с опозданием: схватились за оружие, кода те отдалились на добрых два десятка метров. Стрелять поверх ребячьей толпы было несподручно, нужно было е╦ обогнуть, что один и сделал. К тому времени беглецы, пригнувшись и кидаясь из стороны в сторону, отбежали ещ╦ дальше. Автоматная очередь настигла последнего: взмахнув руками, парен╦к упал без крика... Стрельба привлекла внимание людей на насыпи, но пожелавших перехватить беглецов не оказалось. Стрелявший прош╦л к убитому, носком сапога перевернул лицом кверху. Оно было окровавлено, а малец м╦ртв. После такого происшествия ребят пинками и окриками сгрудили в плотный табунок и в дальнейшем держали под дулами наизготовку. Под гледичей начали появляться разбежавшиеся было торговки. Забрав свои ряженки да семечки, смывались. Лишь две из них несмело, с остановками, приблизились к убитому. Автоматчики не обращали внимания, и мальца унесли. Ещ╦ через четверть часа вернулся офицер. Спокойно выслушал доклад о случившемся, дал какие-то указания, и под строгим конвоем горе-грузчиков увели наверх, где на запасном пути их поджидал состав из десятка вагонов. В товарняк, что стоял впереди паровоза, по свежесколоченному трапу затолкали упиравшихся мальчишек и хнычущих девчонок и задвинули тяж╦лую, на колесиках, дверь... Яркий день остался по ту сторону, по эту - полумрак и духота. Два узких окошка вверху да голый, притрушенный застарелым мусором, пол - вот и все "удобства". Когда глаза приспособились к сумраку, на лицах большинства узников можно было прочесть растерянность, отчаянье и страх. Девочки, сбиваясь в отдельный угол, продолжали хныкать и растирать сл╦зы по лицу. - Пройду к ним, - сказала Марта. - Объясню, что происходит и попробую успокоить. Заодно познакомлюсь, теперь у нас судьба общая. - Говори, что мы с тобой брат и сестра, - посоветовал Андрей. - А я займусь ребятами. Он протиснулся в самую гущу. - Кончай, братва, шуметь и послушайте, что я вам скажу! - попросил внимания. Шум поутих. Девчонки, переставая хлюпать носами, тоже придвинулись вплотную. Стало слышно, как пшикает стоящий под парами локомотив. - Вы верняк не знаете, что с нами случилось. Я малость волоку по-фрицевски и из ихних разговоров кой-чего усек. Так вот, нас заманили под видом спичек и мыла, а теперь ещ╦ и заперли в этой духотище не для того, чтоб везти на какой-то там склад! Мы им понадобились, чтоб спастись от партизан. Это открытие вызвало глухой ропот. - А хиба тут е партизаны? - усомнился шкет лет двенадцати. - Не перебивай, дослушай до конца, - посоветовали ему, и Андрей продолжил: - Вы думаете, что в тех вагонах, позади паровоза? Не знаете. А я разобрал из ихнего разговора: в них пшеница и картошка. А ещ╦ разное награбленное добро. Теперь они хочут вс╦ это сплавить в свою фрицевскую Германию. А чтоб партизаны не пустили под откос, прицепили спереди вагон с детворой. Теперь про партизан: и тут е, и повсюду на кубанской земле, особенно вдоль железной дороги, - явно закусил удила Андрей. - Фрицы токо про них и долдонят: партизаны мерещутся им под каждым мостом, под каждым кустом вдоль дороги и в каждом камыше, ежели я правильно понял. И спасти нас теперь смогут только партизаны. Видя такую его осведомл╦нность, товарищи по несчастью стали задавать вопросы. Некоторые ставили его в тупик. Но он решил, что если где и подзагн╦т, вреда не будет. Главное - успокоить и вселить хоть какую-то надежду на благополучный исход. - А як партизаны узнають, шо в вагони мы? - спросил кто-то. - Думаешь, они не догадливые? Зачем нужен вагон спереди паровоза? И потом, - пришла более убедительная догадка, - фрицы верняк прикрепят на вагон объявление. Большими, конешно, буквами, чтоб можно было прочитать издаля. - А если не спасут партизаны, что будет с нами потом? - поинтересовалась девчушка с вьющимися кудряшками и миловидным личиком, на вид лет двенадцати. - Об этом у них разговоров пока не было... Но я думаю так: отпустят на все четыре стороны, как только проедем партизанскую угрозу. Его ответы вернули заложникам некоторое присутствие духа. Вернувшись в свой угол, девчонки окружили Марту. Мужская часть строила предположения, как же вс╦-таки пойд╦т дело дальше: станут ли кормить, будут ли выводить до ветру или придется ходить в угол вагона. Выдастся ли случай задать лататы, как это сделал Степка Голопуп (его знали многие как отчаянного заводилу). Спустя час, а может, и все два, паровоз вдруг ожил: задышал чаще, коротко свистнул, вагон д╦рнулся, и под кол╦сами сперва нечасто, потом во вс╦ возрастающем темпе застучали стыки. Вернулась Марта в расстроенных чувствах. -У тебя ножик острый? - спросила, присев рядом. - Конешно. А зачем он тебе? - Надо спороть с платья синие ленточки. И немедленно. - Зачем? - удивился он. - Пацаны, а ну отвали, дайте поговорить с сестр╦нкой! - Те послушно отодвинулись. - Ты, возможно, не обратил внимания... Когда мы были ещ╦ внизу, эти два верзилы пялили глаза на девочек. И говорили такие гадости... У меня сердце кровью обливается, как подумаю!.. - Уж не снасильничать ли собираются? - Именно так... Даже Лена с Нелей, вон те, что постарше, догадались, хоть и не понимают их языка. И особенно не избежать этого мне. - Почему так решила? - обеспокоился не на шутку Андрей. - "А вон та, в платье с синими полосками, - настоящая конфетка! " - Так, если слово в слово, сказал обо мне один из них. И добавил: жаль, мол, что старшой забер╦т это лакомство себе... - Что ты говоришь! - ужаснулся Андрей. Вот я и подумала: нужно поскорее убрать с платья это украшение - буду не так приметна. - Полоски убрать нетрудно. Но ты больше приметна другими своими украшениями. Как быть с ними? - Ты о ч╦м? - не поняла она. - Будто не знаешь: привлекательная мордочка, стройная фигурка. А особую похоть вызвали у них, мне думается, твои выпуклости спереди. Их тоже надо бы убрать. - Груди что ли? Но как же их уберешь... - Придумать надо. Ленты в темноте спороть не получится, но мы отчекмарим их вместе с подолом. Платье длинное, и три сантиметра его почти не укоротят. Как и рукава. - И зачем только я его напялила, такое приметное! - пожалела она. - Лучше б ты родилась не такой красивой, - в свою очередь пожалел и он. - Но я тебе помогу. Лицо мы обезобразим, с помощью слюны и пыли. Косы расплет╦м, волосы перепутаем. Будешь выглядеть, как полоумная идиотка, на которую и смотреть-то противно. Не возражаешь? - Конечно, нет! Спасибо, что додумался. - А вот сиськи... их надо примотать туго-туго, чтоб стали, как леп╦шки Наверно, больно будет, они ведь у тебя ещ╦ тв╦рдые. - Потерплю. Только чем примотаем? - На мне новая майка. Сделаем из не╦ широкий бинт, но чтоб хватило обмотать тебя раза два-три. А закрепим примотку лентами. - Ты у меня такой сообразительный! - Исполненная благодарности, она обняла его и приникла щекой к лицу. Через некоторое время состав сделал остановку на какой-то станции. Взобравшись на плечи высокорослого крепыша по имени Сер╦га, Андрей через зарешеченное окошко хотел сориентироваться, куда их завезли. Но не удалось: никаких построек видно не было; похоже, что стоят в тупике. Оставив вагон здесь, паровоз куда-то укатил. Ещ╦ засветло (если можно так сказать про полут╦мный вагон) они с Мартой успели управиться со всем, что намечали. Переделывая "выпуклости" в "леп╦шки", он поинтересовался: - А что это тв╦рдое под левой сиськой? - Твой вчерашний подарок, - пояснила бывшая именинница. - Я догадалась прихватить его утром с собой. - Нашла место! Давай мне в карман. А то потеряешь. - Не потеряю. Низ лифчика двойной, я, когда ты сидел отвернувшись, сделала прорезь в чашечке, и наш талисман там, как в кармашке. - Ты сурь╦зно веришь в талисманы? А по-моему, это такая же выдумка, как про бога или этих, как их, аллаха, будду и прочих. - А я в талисман верю. И он отвед╦т от нас всякие беды. - Пока что этого не вижу... Вот теперь ты похожа на пацана, - проведя ладонью по спине, а затем спереди, сказал Андрей, довольный своей работой. В темноте и неизвестности время тянулось томительно медленно... Хотелось есть, а ещ╦ больше - пить. Дневная духота стала несколько спадать, но воздух в вагоне становился вс╦ более сп╦ртым, поскольку кое-кто "сходил" в угол. Разговоры стихли, все стали укладываться на ночь. В отличие от ребят, ул╦гшихся покотом, девочки решили коротать ночь сидя, плотно прижавшись друг к дружке, чтоб не м╦рзнуть: почти все они были одеты в л╦гкие платьица или кофточки. Марта примостилась рядом с "братом". Андрей укрыл е╦ пиджаком, а голову она пристроила ему на грудь. Но уснуть не успели. Снаружи послышался вес╦лый, похоже - пьяный, смех, клацнул засов, и дверь со скрежетом отошла. В узком про╦ме блеснул свет, в вагон поднялись двое. Кое-кто вскочил. - Лешаит! фсем лешайт! - приказал, задвинув дверь до упора, офицер. Неожиданные посетители, раздвигая ногами лежащих, направились в угол к девчонкам. Те сидели, опустив книзу лица, так как свет от электрического фонарика слепил глаза. Один из охранявших, беря за волосы, поворачивал их к свету, разглядывал каждую, пока не осмотрел всех семерых. Кончился осмотр тем, что отобрали троих: Лену. Нелю и малявку с вьющимися кудряшками. Их подняли и стали подталкивадь к выходу: - Пошоль, пошоль! Чувствуя недоброе, старшие упирались, плача навзрыд. Меньшая визжала, как резаная, вырывалась из рук охранника, пока тот не передал е╦ поджидавшему внизу напарнику. Когда снова клацнул снаружи запор и стих плач уводимых, в притихшем вагоне послышались голоса: - А нашо их забралы? - Ты чо, идоси не знаешь? - Невже ж совисти хватэ? Светки ж ще и трынадцяты нема. - От же гады! Хрицы прокляти! Андрей расслышал, что Марта всхлипывает. Обнял, принялся успокаивать: - Не плачь, слышишь? . . Что ж теперь... теперь уже ничем не поможешь. Ты из-за девочек? - И за них, и за себя страшно. Они ведь долго искали меня. По полоскам на рукавах платья. Я чуть не умерла от ужаса: ну как найдут здесь... - И она опять залилась слезами. - Не переживай так, - заходился он уговаривать. - Видишь, вс╦ обошлось. Первый раз сработал талисман. Да ежли б и нашли... офицер увидел бы, какая ты страхолюдная и заехал бы в морду этому ч╦рту. За то, что хотел подшутить над своим начальством. - Ты так думаешь? - перестала она всхлипывать. - Уверен. Ты сейчас похожа не на конфетку, а на эту, как е╦, на кикимору болотную. Да и платье-то оказалось бы без приметных полосок. - Ночью-то, может, и пронес╦т, но дн╦м... - Да, надо что-то предпринимать... Поговорю с братвой, придумаем, как обезопаситься. Безвыходных положений не бывает. Уговоры несколько успокоили е╦ и приободрили. Вскоре она задремала, но и во сне изредка судорожно всхлипывала. Андрей уснуть больше не смог. Размышлял, что бы такое придумать для спасения не только своей ненаглядной, но и оставшихся четыр╦х малолеток. К утру все продрогли и потому проснулись раньше, чем в вагоне начало сереть. Послышались приглушенные разговоры. Находившиеся поблизости Сергей Попченко со станичниками о чем-то совещались. Андрей шепнул Марте, что хочет принять участие. - Об ч╦м разговор, пацаны? - подключился и он. - Думаем как бы сбежать, - сказал Сер╦га. - Хочем надрезать доски в полу, чтобы в подходящий момент проломить дыру и смыться. - Одни или с девчатами? - Надо бы всем. Но - как получится. - "Как получится" - не пойд╦т, - возразил он. - Неужли душа не болит за землячек? Ведь эти гады тремя не ограничутся. А до Германии ещ╦ далеко. - А ты вроде обнад╦живал, что нас освободят партизаны, - поймал его на слове пацан по кличке Сухарь. - На партизан надейся, но и сам не плошай, - переделал он известную поговорку на свой лад. - Это когда ещ╦ будет! - В следующую ночь мы их просто не впустим. Застопорим двери с помощью, например, ремня. - Не ночью, так дн╦м зацапают, - возразил Андрей. - Нет, это не выход!Я предлагаю другое: как токо они задвинут дверь и направятся к девчонкам, давайте все, сколько нас есть - а нас на каждого из них по десятку - разом набросимся, свалим, кляп в пасть, коленкой на горло и... ну, там видно будет. - А третий - вдруг он с автоматом? - Это опять подал реплику Сухарь. - Навряд. А чтоб не догадался, что происходит внутри вагона, подговорим девчат, чтоб погромче кричали. Когда пистолет офицера окажется в наших руках, приоткроем дверь и кокнем его в упор. Машинисты навряд чтоб... Совещание прервано было возн╦й снаружи. Отъехала почти на всю длину вагонная дверь. Посветлело, внутрь хлынул свежий воздух. В вагон по приставленному трапу поднялся офицер. Потянув носом, брезгливо сморщился. - Сейдшась ви путет тишайт свеши востух. Фсем вихотит нис - пистра! - распорядился он. Андрей быстренько ст╦р с лица Марты излишний марафет ("перебор тоже опасен"), перепутанные волосы уместились под кепкой, пиджак тоже отдал ей. Осмотрев, сказал с удовлетворением: - Ты стала неузнаваема. Даже я сомневаюсь, что вижу тебя, а не какую-нибудь замухрышку. Спустившихся вниз построили в колонну по два и куда-то повели под бдительным присмотром. Что за станция, узнать не удалось и сегодня, так как она оставалась в стороне. В промежутках между соседними колеями там и тут видны скелеты обгоревших вагонов, ч╦рные рваные цистерны, сваленные набок. Привели в некое полупустое помещение, стоящее на отшибе. Здесь их ждала молочная фляга с водой и кружкой, и возле не╦ сразу образовалась очередь жаждущих напиться. Двое в гражданском приготовили завтрак - хлеб и какое-то варево. Оно оказалось с неприятным запахом, невкусным. Но голод не т╦тка - ели, хотя и с явным отвращением. Марта отказалась наотрез: - Не могу эту гадость проглотить, с души воротит... - Привыкай. Лучшего от них не дождешься. Но уговорить не получилось, и Андрей съел обе порции, а хлеб, свой и е╦, сунул в карманы пиджака: - Проголодаешься сильнее - съешь, он вроде ничего. В этом помещении продержали почти до обеда. Затем строем погнали ли обратно. Уже издали они заметили надпись на "сво╦м" вагоне: короткое слово "Д Е Т И", выведенное белой краской, занимало треть боковой площади. Впереди него стоял теперь пассажирский вагон, за ним - платформа с балластом, поверх которого лежали несколько рельс и с десяток шпал. Метрах в десяти от не╦ виднелась дрезина. И ещ╦ одно новшество: широкий вход в вагон забран реш╦ткой из толстых реек, которая откидывалась книзу, служа в то же время и сходнями. Пол внутри посыпан ракушечником. У входа - фляга с водой и кружкой. В углу, служившему отхожим местом стояла алюминиевая кастрюля с крышкой. А в девчачьем... сидели увед╦нные ночью. Вид у девочек был жалок, если не сказать ужасен. У Нелли лицо в синяках, опухшая нижняя губа искусана. У Лены надорвано, к тому же, платье спереди так, что видна грудь, тоже с кровоподт╦ком, но она наготы даже не замечает. Самая младшая, Света, прислонилась к ней мертвенно-бледным личиком и кажется спящей. От них вс╦ ещ╦ несло винным перегаром... Реш╦тку подняли, закрепили. Состав, громыхнув буферам, тронулся с места, набирая скорость. Снова из-под кол╦с понеслось надоедливое "тук-тук - тук-тук". 3а насыпью мелькали телеграфные столбы, проплывали поля, оставались позади речушки и перелески, небольшие насел╦нные пункты. Один красивый пейзаж сменялся другим, вот только сквозь сл╦зы вс╦ это было плохо различимо... Часть вторая НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮНЫХ КУБАНЦЕВ К а к п о м н и т читатель, знакомый с первой частью нашего повествования, состав с награбленным на Кубани добром предназначался для отправки в Германию. Так полагала Ольга Готлобовна, так теперь считали и Андрей с Мартой. Правда, вагонов пока маловато, всего десяток, но их, видимо, добавится в пути. Поставленный впереди их товарного вагона пассажирский заселили двумя десятками вооруж╦нных солдат. Прич╦м, пожилого возраста; возможно, по приезду их тут же демобилизуют как выслуживших положенный срок. Платформа с рельсами и шпалами - на случай, если путя окажутся поврежденными. Дрезинщики будут ехать впереди состава и заблаговременно предупредят машинистов - так рассудили ребята. Теперь, предположили они, ехать будут не только дн╦м, но и по ночам. Но ошиблись: ещ╦ не свечерело, как поезд снова остановился на каком-то глухом полустанке. Как оказалось, на ноч╦вку, и с наступлением сумерек у вагона впервые поставили часового. Андрея, Сер╦гу и Сухаря это новшество огорчило, так как шанс "смыться", прорезав в реш╦тке лаз, сош╦л на нет. А у Марты появилась надежда, что девочек - а значит, и е╦ - оставят в покое - неужели ж позволят себе бесчинства на глазах у старших, которые годятся им в отцы? Подумав, Андрей с нею согласился и разрешил умыться, привести в порядок волосы, а также убрать (теперь уже с помощью подруг по несчастью) "обмотку", не позволявшую вздохнуть полной грудью и до боли натрудившую "леп╦шки". Прикорнувшие с вечера, ребята постарше устроились возле реш╦тки подышать свежим ночным воздухом родных мест; завтра, возможно, они будут уже далеко... Разговаривая вполголоса, наблюдали за прохаживавшимся взад-впер╦д часовым. - А что, ежли заговорить с этим асмадеем? Может, хуть что-нибудь удастся узнать, - предложил Андрей, когда тот присел на рельс и закурил, посветив спичкой у циферблата часов; похоже, скоро должен был смениться. - Слышь, фриц, сколько там натикало? - обратился он к нему. - Ихь бин хайсе Отто, - ответил тот, добавив что-то ещ╦, чего Андрей не понял, за исключением последней фразы: - Унд руссише нихт ферштейн. - Он сказал, что зовут его не Фриц, а Отто и что по-русски не понимает ни слова, - перевела Марта. - Можно, я задам ему несколько вопросов по-немецки? Судя по выговору, это интеллигентный человек. - Ты так думаешь? Поговори. - Онкель Отто, заген зи, битте, ви шпэт эс? - обратилась она к часовому ("Дядя Отто, скажите - который час?") - Двенадцатый, - ответил он миролюбиво. - А почему вас это интересует? - Так просто... Спросила, чтоб узнать, удостоите ли нас ответом. Можно ещ╦ спросить? - Спроси. Ты где ж это так хорошо по-нашему говорить научилась? - В школе. Я была отличница. - Похвально. До войны я работал учителем, и у меня тоже были ученики-отличники. Вот только русский у нас не изучали. Так о ч╦м же вы хотите ещ╦ спросить? - Заранее вам благодарны... Вы, видать, добрый человек и на фашиста не похожи. - Немец ничего не сказал на это, и она продолжила: - А вопросов много. Скажите, у вас дети есть? - Есть и дети, уже взрослые, и внучок. Я понимаю, почему ты об этом спросила... Но, хоть я и не фашист, а помочь вашему горю не смогу. Марта переводила жадно вслушивавшимся в их разговор ребятам свои вопросы и ответы на них "доброго нефашиста". Андрей вполголоса направлял ход их беседы. - У нас давно кончилась в баке вода, и мы умираем от жажды, - снова заговорила она. - Не могли бы вы... - Бедняжки! Вы, наверное, и голодны, - с полуслова понял е╦ Отто. - Ах, я старый пень! Нет, чтобы самому поинтересоваться. Сейчас что-нибудь придумаю. Не успела Марта перевести ребятам, как он подхватился, чтобы идти к своему вагону. Испугавшись, что верн╦тся со сменщиком и она не спросит о главном, окликнула: - Если можно, воды потом... Скажите, нас везут аж в Германию? - Думаю, намного ближе, - вернулся он к самой реш╦тке. - А куда - не скажете? - Сказал бы, но и нам не объяснили. - Как вы думаете, когда прибудем на место, нас отпустят? - Затрудняюсь сказать... Возможно, так и будет. - Спасибо, дядя Отто, это главное, что нам хотелось узнать! Не говорите никому, что я с вами по-немецки, ладно? - Обещаю. Вскоре он вернулся, как и предполагала Марта, со сменщиком. Они принесли ведро воды и три булки хлеба. Но, как поняла из их препирательства, тот не разделял доброты напарника. С рассветом состав двинулся дальше. Ехали, правда, на небольшой скорости - возможно, из-за дрезины, державшейся на приличном расстоянии от платформы. Равнинная местность вскоре перешла в холмистую, и железная дорога вс╦ чаще рассекала косогоры, поросшие густым кустарником, уже раскрашенным в яркие цвета осени. Начало попадаться редколесье, впереди темнели лесистые горы. Для детворы, выросшей в станице и дальше не╦ не бывавшей, успевшей повидать лишь хлебные поля, степи да лиманы, вс╦ было внове и интересно настолько, что на какое-то время забылись тревоги и беспокойство о дальнейшей судьбе. Так, по крайней мере, можно сказать об Андрее и Марте, делившихся дорожными впечатлениями. Они сидели у самой реш╦тки, свесив ноги наружу, поскольку в дверном про╦ме места маловато, а смотреть хотелось всем. - Как красива кубанская земля! - сказала Марта скорей печально, чем восторженно. - Жаль, что повидать вс╦ это довелось таким вот образом... - Не говори, - в тон ей обозвался Андрей, задумчиво наблюдавший, как проплывают, оставаясь позади, лужайки, овражки, кустарники, купы деревьев - они стали попадаться вс╦ чаще. - А скоро въедем в лес, там ещ╦ красивше. Говорят, там навалом каштанов, фундуковых зарослей. - Фундуки - это орешки, какие ты у Гапона нарвал? Вкусные! У меня аж слюнки потекли... Ты точно уверен, что в горах много партизан. - Ежли по правде, то не совсем. Выдаю, как ты однажды сказала, желаемое за действительное. - Я вижу, мои подсказки не остаются без внимания: твой выговор становится грамотней и чище. Но ещ╦ много всяких "ежли", "хуть", вместо "если", хотя" или вместо "опять" - "обратно". Неужели не замечаешь? - Привычка - дело труднопреодолимое. Но я стараюсь. А почему ты спросила про партизан? - Помнишь, мама сказала, что они, возможно, знают про эшелон. Может, им как-то сообщили уже и про нас? - Про нас - навряд, чтоб успели... Разве что по рации. Между тем достигли предгорий, и железная дорога уже не рассекала препятствия, а обходила их стороной, часто изгибалась то в одну сторону, то в другую. Одинокие купы деревьев и небольшие заросли сменил густой и высокий, казавшийся непроходимым, лес. На равнине дрезина придерживалась дистанции в сто, а то и двести метров; теперь расстояние сократилось метров до пятидесяти. Заметно снизил скорость и поезд. - Боятся, - заметил Андрей. - Значит, есть причины. - Что ты имеешь в виду - нападение партизан? - обеспокоилась Марта. - Вce может быть, но скорей просто порча колеи. А это, если прозевать, дорога под обрыв. - Ты меня пугаешь... Это ведь верная смерть и для нас. - Чему быть, того не миновать - есть такая пословица. Ты, никак, разуверилась в талисмане? Не потеряла его случайно? - Он вс╦ время напоминал мне о себе, словно испытывал терпение. - Как это? - не понял он. - Пришелся не плашмя, а ребром и сильно беспокоил. - Надо было сказать, я бы помог развернуть. А что это мы вроде как останавливаемся... Точно: слышишь, тормоза скрежещут? Поезд резко сбавлял ход, а затем и встал вовсе. Все тут же отхлынули от реш╦тки и стали укладываться ничком на пол. В пути Андрей, взявший на себя роль старшого, дважды напоминал, как следует себя вести, если вдруг нападут партизаны. С Сергеем Попченко, смышл╦нным и волевым пацаном, они поделили заложников на две группы с тем, что если придется убегать, то половина должна держаться Андрея, другая - его заместителя; а также выполнять все распоряжения беспрекословно. Оставаясь у реш╦тки, старшой просунул голову наружу и стал наблюдать за тем, что происходит впереди, поскольку и выстрелов не слышно, и не трогались с места. Благодаря изгибу полотна видна была дрезина, а сразу за нею - куча наваленных на рельсы деревьев. Несколько солдат растаскивали завал, остальных видно не было - похоже, залегли в ожидании нападения. - Метрах в стах отсюда кто-то накидал на рельсы деревьев, - сообщил он обстановку товарищам. - Фрицы сбрасывают их под откос. Скоро, наверно, поедем дальше. Хотя... чтой-то не пойму... два, три, пятеро солдат и с ними начальник эшелона спешат сюда. Как бы не за нами... Догадка подтвердилась: офицер распорядился откинуть реш╦тку и, когда это было сделано, приказал: - Стат! Фсем виходит нис, пистра, пистра! Но "пистра" не получилось: Андрей распорядился "тянуть резину", и желающих добровольно оставить вагон не нашлось. Поднялся солдат, в ход пошли пинки и подзатыльники. На насыпи ребят хватали за шиворот и по двое уводили за платформу, где строили в колонну по два. Андрей вполголоса напоминал каждому становиться в свою команду и быть готовым ко всяким неожиданностям. - Нами хочут прикрыться от партизан, - делился своими догадками. - Завал - это верняк ихняя работа... а за ним, может, еще и рельсы развинтили... ждут, пока станут ремонтировать. Последними привели группу из четыр╦х человек, из них две девчонки. Ещ╦ издали все заметили кровь на лице Лены. Андрей знал уже, что в ту злополучную ночь над нею измывался начальник эшелона. Как рассказали они Марте, в вагоне их сначала попытались "угостить" ужином. Все наотрез отказались. Тогда стали заставлять выпить шнапсу, а когда и из этого добром ничего не получилось, стали силком, каждой поотдельности, вливать из фляжки в рот, пока не напоили допьяна. Что было потом, помнили смутно, как дурной сон. Лена, по словам Марты, поклялась: если такое повторится - "выколоть гаду бельмы" . Похоже, подумал Андрей, она не стала дожидаться повторения и набросилась на мучителя при первой возможности, за что и поплатилась расквашенным носом. Однако на лице офицера царапин видно не было. Держа наготове пистолет, он скомандовал: - Фсем шагайт пер╦т! Кто будет убегайт, ме будет стреляйт, как сапак! Метрах в десяти за дрезиной один из стыков был разворочен взрывом, о мощности которого говорили растрощ╦нная шпала, согнутый рельс и глубокая воронка. От дрезины принесли ящик с ключами и другой инструмент, и несколько солдат, прикрываемых ребячьми шеренгами, принялись развинчивать болтовые крепления. Тем временем с платформы сбросили запасные рельсы и шпалы. Видимо, гитлеровцы и мысли не допускали, что среди ребят есть кто-либо, понимающий по-немецки, а потому говорили меж собой без опасения быть понятыми; не придавалось значения и шушуканью ребят. Отто Марту не выдал, и она вс╦ пыталась угадать его среди других пожилых немцев, оставленных ремонтировать железнодорожное полотно. Не этот ли, присматривающийся к девчонкам и прислушивающийся к их голосам? Пару раз он посмотрел и на нее, но недолго - видно, она не внушала доверия своей искуственной неопрятностью. А вот Андрея, пожалуй, вычислить сумел и даже догадался, что он здесь за вожака: вс╦ время поглядывал в его сторону. Фашисты ужасно нервничают, опасаясь, как бы не нагрянули партизаны, сообщала между тем Марта, переходя иногда на "немецкий", которому обучил е╦ Андрей; торопятся, хотят успеть с ремонтом засветло. Начальник, поторапливая, ходил от одной группы ремонтников к другой, успокаивал: дескать, партизаны не откроют стрельбу из-за детей, а если вс╦-таки решатся сделать хоть один выстрел, он тут же пристрелит пару выродков и пригрозит так же поступить с остальными заложниками. Эти русские дикари ради своих звер╦нышей пойдут на любые уступки - не раз, дескать, проверено на практике. Эти его намерения заставили Андрея не на шутку встревожиться. Он напряженно искал выход из могущего создаться положения. Знать бы, что партизаны действительно где-то поблизости и ведут наблюдение, ожидая подходящего момента, можно бы и не ждать этого выстрела. Сговориться и всем разом - под обрыв и врассыпную; но могут быть убитые... А может, никаких партизан и нет: взорвали путя на всякий случай и ушли. Откуда им знать, что именно с╦дни проследует товарняк да ещ╦ и с детьми в переднем вагоне... Нет, в это тоже не верится: зачем тогда устраивать ещ╦ и завал? Эх, стрельнули бы хоть раз, хоть в воздух - мы, мол, здесь, будьте готовы. Что ж придумать?. . - Слушай, Марта, - поделился он, не глядя, впрочем, в е╦ сторону, предосторожностью, - нужно объявить всем, чтоб знали: как только я свистну, нехай сразу падают и скатываются с насыпи. Это будет после первого же выстрела из лесу. - Думаешь, они где-то здесь поблизости? - Вполне возможно . И хоть тянут резину, но какой-то план у них есть. По цепочке в обе стороны был передан приказ: услышишь свист - падай и катись вниз. Снятие гнутых рельсов и установка новых, закрепление их на шпалах заняло немало времени. Когда брали на болты последний стык, солнце уже висело над лесом низко. И вс╦ это время - ни нам╦ка на кaкoe-либо присутствие партизан. Может, ждут, пока отремонтируют? Гитлеровцы заметно повеселели: они уверовали в отсутствие опасности. Офицер отдал команду группе прикрытия подняться наверх. Ремонтники уже складывали инструмент, когда он отправился к паровозу отдать распоряжение машинисту. Партизаны, видимо, только этого и ждали: в промежутке между дрезиной и платформой он был сражен короткой пулем╦тной очередью из леса. Не мешкая Андрей сунул в рот два пальца и издал пронзительный свист. И если для гитлеровцев стрекот пулем╦та стал полной неожиданностью и прив╦л в замешательство, то ребята сигнала для себя ждали давно - их как ветром сдуло всех до одного. Подрастерявшуюся охрану точас накрыл свинцовый ливень. Скатываясь с насыпи, ребята слышали лишь дикие крики раненых, не успевших, похоже, даже вскинуть оружие. Когда стихла стрельба, только несколько человек сидя подняли руки над головой. Появились и сами нападавшие; детвора спешила им навстречу, многие на радостях кидались обнимать своих спасителей. Марта, найдя среди других Андрея, поспешила к нему и тоже обвила его шею руками; следом подошла Лена. - Мне показалось, что тот гад, которого подбили первым, - показала в сторону дрезины, - он вроде ещ╦ живой: ворочается. Я хочу задушить его своими р