вился "брат". - Насилу вас нашли. Сестр╦нка узнала, что лучшие е╦ друзья собираются в дальнюю дорогу... Но мы здесь не для того, чтоб пожелать счастливого пути... Вобщем, поговорить надо. Не возражаешь? - Да нет... - пожал тот плечами. - Таня, доешь, если хочешь, соус и передашь посуду. Марта присела к подруге, без ложной скромности принявшейся за лакомое блюдо, а те отошли в сторонку, так как поблизу устроились завтракать ещ╦ несколько подростков. - Мы в городе недавно, и Марта только вчера узнала от Тани, что ты и ещ╦ несколько е╦ школьных друзей намереваетесь уехать в Германию, - начал Андрей. - Она со слезами на глазах просила меня попытаться отговорить от этой опасной затеи хотя бы тебя. Ты знаешь, почему: Таня е╦ лучшая подружка; но есть и другая причина... Я, как видишь, согласился, хоть и не был уверен, что это мне удастся. - Не удастся, - крутнул головой Леонид. - Уже слишком поздно. Метрика, все мои документы у них. И потом, я подписал договор всего на полгода. - Будет поздно, когда поезд уйд╦т, - не согласился Андрей. - Не понимаю, что заставило тебя и всех вас решиться на такое! Поверили во всю эту брехню о сытой и безбедной жизни? - Заставила нужда... А насч╦т брехни - поч╦м ты знаешь? Немцы могли просто нахватать пацанов, сколько им надо. А они - добровольно, по согласию, без насилия. Устроили вот торжественные проводы... - Да пойми ты - вс╦ это показуха! - Кроме того, ничто меня тут не удерживает: без родителей, без своего угла, т╦тке я не нужен, жить не на что... - Как это не удерживает, а Таня? Она же без тебя жить не может! - Я ей говорил: давай махн╦м вместе, девчонок ведь тоже берут. И на бирже обещали, что разлучать нас не будут. Не захотела. Боится и мать не пускает, - с упр╦ком и нотками недовольства пояснил он. Но добавил помягче: - Я тоже люблю е╦ не меньше и ни на какую немку не поменяю. Если вс╦ будет хорошо, напишу, вышлю денег, приедет туда, а плохо - вернусь; не станут пускать - убегу. - Эх ты, наивная душа! - не отставал Андрей. - Ты знаешь, что Марта понимает по- немецки, так вот: она собственными ушами слышала - с╦дни, здесъ, от самих же фрицев - что ничего хорошего вас в Германии не ждет. Будете там на положении рабов. Вас ждут скотские условия существования! Не возражая, Л╦нька мрачнел лицом, слушал с опущенными глазами. Между тем Андрей продолжал дожимать: - Все их заманчивые обещания, и эта музыка, и вкусное угощение - наглая показуха. Видел киносъ╦мочный аппарат? Снимают, чтоб показать своим, как ловко облапошили русских дураков! Мы немного постояли возле передвижки на перроне и слыхали разговор снимальщика со своим помощником. Вот что он про вас говорил: ишъ, мол, радуются, выродки большевицкие! И не подозревают, что этих унтермэшей - недочеловеков, значит - ждет двенадцатичасовй рабочий день за миску похл╦бки. - А ты не брешешь? - посерь╦знев, усомнился-таки "унтерменш". - Спроси у Марты - это она переводила мне их разговор. Но и это не вс╦, что я имею тебе сообщить. Ты вот Таню любишь, а не знаешь, что она от тебя беременная. Не говорила? А Марте призналась. Может, потому и не согласилась составить тебе компанию. Этот аргумент подействовал: Леонид явно опешил и подал знак Тане подойти. - Это правда... ну, насч╦т реб╦нка? И ты молчала? - упрекнул кивнувшую, потупившуюся подругу. - Я побоялась... думала, что ты вообще... - сл╦зы не давали ей говорить. - А почувствовала и узнала... когда ты уже записался на бирже. Чтобы она не впала в истерику, Марта, успокаивая, увела е╦ к переходному мосту через железнодорожные пути. - От же дур╦ха! Ч╦ ж она не сказала раньше... - возмущался будущий отец. - Как же теперь быть?.. - Очень просто: плюнь на документы и смывайся. Скоро вернутся наши, метрики и свидетельство об образовании получишь новые. А фрицев уже колошматят под Сталинградом, скоро конец войне, вот увидишь! Завтрак кончился, ушли оркестранты. В рупор несколько раз объявляли: провожающим - освободить перрон; всем отъезжающим собраться у первого пути; девочки - отдельно, их вагон - второй от паровоза. Тем временем к перрону стали подавать состав из товарных вагонов, известных под названием пульмановских; через не до конца задвинутые двери виднелись двухярусные дощатые нары. - Скоро объявят посадку, - поторопил Андрей. - Решайся, Л╦ха! Пожалеешь, но будет поздно. - Да я-то уже решился, - ответил наконец тот. - А как же Гришка, Степка, Борис?.. Если уедут, а я останусь, как посмотрю в глаза матерям? Ведь это я их пригласил составить компанию... - Знаешь, где их найти? - Договорились собраться напротив последнего вагона. Да вон они, - узнал друзей "Л╦ха". - Дуй к ним, скажи: здесь, мол, Марта. Хотела бы проститься и пожелать доброго пути. Подойдут, и мы гуртом уговорим остаться. Кивнув в знак согласия, Л╦ха (он не возразил против и этого имени), сказав Тане "сейчас вернусь", убежал. Тройка с котомками за плечами отделилась от остальных и вместе с ним направилась к переходному мосту. Но тут в рупор предупредили: - Никто не уходить! Начинался посадка на вагон. Эй, ребьята, назад! Распорядитель, сопровождаемый вооруж╦нным солдатом, заспешил к возможным беглецам. Тем пришлось спрыгнуть с перрона вниз и оттуда помахать Марте в знак приветствия и прощания. - Ви, двое, пошьему не соединяться к товарищей низ? Этот вопрос обращен был к приблизившимся было Андрею и Марте, которых он из-за одежды принял, видимо, за своих подопечных. - Мы не уезжаем, мы провожающие, - пояснил Андрей. Тот поверил. И тут до наших агитаторов дошло: не только всех четверых, но даже Л╦ньку вернуть не удастся... - Вс╦ насмарку!.. Поздно хватились, ╦к-карный бабай! Но так этого оставлять нельзя. Ты, Марта, останься, а я - я проеду с ними. В вагоне объясним с Л╦хой, что к чему, и как только паровоз где-нибудь сбавит скорость, спрыгнем на ходу. Ждите нас через... - Я - с тобой! - решительно заявила Марта. - И не настаивай, не теряй зря времени! Спорить было бесполезно и некогда - началась погрузка в первый вагон - и он уступил: - Ладно, так и быть... Таня, если мы задержимся, то дня через два сходи на Красную (он назвал адрес Зои), скажи хозяйке или е╦ дочери, почему мы не вернулись вовремя. Больше - никому! До встречи! Марта последовала было за ним, но через несколько шагов вернулась к Тане: - Это вам с мамой, - достала из рукава фуфайки пачку денег и сунула в сумочку растерянной подруге. - Здесь с полтыщи марок. Мы прихватили их на случай, если не удастся уговорить ребят словами. Теперь убедим и без денег. Пока, Танечка, скоро увидимся, - и, поцеловав вконец ошеломленную подружку, кинулась догонять Андрея, зачем-то направившегося к офицеру-распорядителю. - Пан, мы пришли проводить друзей, но в последнюю минуту решили тоже поехать в Германию на заработки. Можно? - спросил он. - Та, кане-ешно! Ви - молодец. Присоединяться! - А ничего, что у нас нет при себе документов? - Нишево, нишево! Токумент оформлять на месте. Тобро пожаловает феликую Германий! Посадка шла организованно и быстро. Первыми по трапу поднялись в вагон девчонки, их было около двух десятков. Затем трап переставили ко входу следующего вагона, в который запустили до тридцати ребят - и так до оконечного. В каждый вагон последним поднимался вооруженный автоматом солдат. С перрона процедуру провожания и посадки снимала кинокамера. Андреев вагон (назовем его так для краткости) загруженным оказался неполностью: сюда осталось всего пятнадцать отъезжающих, и половина "купе" пустовала. В н╦м не было ничего, кроме голых нар. Когда состав наконец тронулся с места и, набрав скорость, оставил позади жилые застройки, пацаны, кто не успел на станции, по очереди мочились в приоткрытую дверь; приставленный для порядка солдат, не говоривший по-русски, милостиво разрешал это делать. Не обращал он внимания и на то, что шестеро недочеловеков скучковались в дальнем углу и о чем-то шушукались. 0 ч╦м - читателю догадаться нетрудно: теперь уже трое агитаторов вели обработку остальных мартиных одношкольников. Разагитировать их большого труда не составило. Главным в доводах было то, что Марта разоблачила "эту гнусную фрицевскую хитрость, подслушав их разговоры между собой". Решено было тв╦рдо: сбежать, чего бы это ни стоило! Если не удастся сделать этого на подходе к остановке, когда снизится скорость до безопасной для Марты, то дождаться, когда поведут в столовую - так было обещано начальством. Однако, поразмыслив здраво, от первого - спрыгнуть на ходу - пришлось отказаться. Во-первых, солдат - как быть с ним? Можно, конешно, отняв автомат, и "треснув им по северному полюсу", фрица обезвредить. А что станется с остальными, если откажутся последовать их примеру? Кроме того, Андрей опасался за Марту - а ну как снова повредит ногу, как это случилось на базаре. - Я не очень верю, что нас станут водить в столовую, как вам обещали на бирже, - подв╦л он окончательный итог. - Скорей всего, будут кормить в вагонах. Но в туалет-то сводить обязаны. Здесь даже параши нет. И вот тут мы обязательно слиняем. Не на первой станции, так на следующих. - А как станем домой добираться, чем питаться? - спросил Гриша. - Главное - что мы останемся на Родине, а домой добер╦мся! Но спешить с этим не надо: там нас, вернее - вас, найдут и в лучшем случае отдубасят так, что мало не покажется. А питаться - вот у меня пачка ихних денег, - достал он из рукава несколько бумажных купюр. - Тут хватит всем и не только на еду. Где взял? Это неважно. Добрые люди дали на случай, если бы вас не удалось отговорить от поездки в рабство. Долго ещ╦ совещались они, стараясь заранее предусмотреть возможные отклонения от намеченного плана. Одного только не смогли предусмотреть: на первой же станции - это была Усть-Лабинская - все вагоны, едва состав остановился и автоматчики спрыгнули вниз, были безо всяких объяснений закрыты наглухо и взяты на запор... Спустя какое-то время дверь андреева вагона слегка отъехала, в про╦м швырнули с дюжину л╦гких одеял, подали пару фляг. Одна оказалась с питьевой водой, другая - пустая, справлять нужду; затем дверь задвинули, снаружи клацнул запор. Потолкавшись взад-впер╦д - похоже, добавляли вагонов - поезд, теперь уже наверняка, взял маршрут на Германию. В отличие от того, с продовольствием, этот ш╦л с коротенькими остановками круглосуточно. Трижды по утрам на каких-то станциях меняли фляги да кидали, как собакам, по булке ч╦рного хлеба на брата. Под монотонный стук кол╦с на стыках минуло по меньшей мере трое суток... Л и ш ь на территории Польши режим сменили на более щадящий. Здесь всех пересадили в другой поезд. Пассажирский. Им вагон попался с санузлом и умывальником, с удобными сидениями и спальными полками. Правда, набили, как в бочку сел╦док, но зато, впервые за вс╦ время, хорошо покормили. Вскоре за окнами стали проплывать ухоженные, с аккуратными двориками, без следов войны, деревни. На полустанках - надписи по-немецки, обилие портретов Гитлера - ехали по германской земле. Приходили глазеть на диковинных пассажиров местная ребятня и взрослые, по большей части женщины. Из их разговоров Марта, а с нею и неудавшиеся возвращенцы, окончательно убедились: привезли их сюда в качестве рабочего скота, и жизнь их ожидает скотская... Стоит, видимо, упомянуть: за время следования никто из посторонних не заподозрил в Марте представительницу другого пола. И ещ╦: пятеро е╦ друзей спаялись в дружный коллектив, если не сказать - семью. А где дружба да сплоченноить, там, как известно, и сила. В андреевых вагонах - и когда ехали взаперти, и после - поддерживались дисциплина и порядок. Решительно пресекались нецензурщина, характерная для мужских обществ, чьи бы то ни было поползновения качать права и верховодить или делать что-либо такое, от чего Марте пришлось бы краснеть. Однако близился конец пути и час, когда всех е╦ защитников разберут бауэры и прочие хозяйчики, а то и рядовые обыватели себе в услужение. Мужчины здешние все на восточном фронте, вкалывать на земле, на фабриках-заводах некому - вот и везут молод╦жь с оккупированных территорий. Триста человек, если не больше, из одного только Краснодара! По мере продвижения в глубь страны вагоны освобождались от чужеземных пассажиров, и ребятам представлялась такая картина: их придирчиво осматривают, ощупывают, выбирают на свой вкус ж╦ны воюющих, вдовы, инвалиды или престарелые... Как ещ╦ недавно делали это в отношении негров на невольничьих рынках. Только тогда рабов покупали, а теперь - бери бесплатно. Противно и страшно!.. Подобная участь тревожила и пугала, особенно Андрея с Мартой: быть ли им вместе или хотя бы поблизости друг от дружки, чтобы видеться хоть изредка? Неужели пути разойдутся и они потеряются навсегда? Такое вполне возможно, и сердце не находило покоя... Поможет ли и на этот раз заветный талисман - подарок Андрея в день е╦ четырнадцатилетия? - думала она. Эта линзочка от бинокля комиссара хранится бережно у самого сердца - под левой грудью в специальном кармашке лифчика, куда зашила е╦ будучи у партизан. Последнюю полусотню пацанов - столько оказалось в их вагоне - ссадили с поезда на какой-то большой узловой станции; в двух автобусах привезли в город. Это давало слабую надежду на то, что работать предстоит на фабрике или заводе, а значит - не разберут поодиночке и друзья не потеряют связь между собой. Но и такая перспектива радовала мало: Марта будет разоблачена, и разлука неизбежна... И вот, кажись, роковой час настал. День, когда "покупатели" должны были разобрать по своим владениям бесплатных гастарбайтеров, совпал, похоже, с выходным: ребят разместили в одной из школ. В классе уже собралось несколько солидных мужчин - фабрикантов или их представителей. Так решил Андрей. Они с Мартой заняли переднюю парту в среднем ряду, поближе к столу, чтобы слышать, о ч╦м там говорят. Да, эти люди пришли сюда за рабсилой. Но, видно, не все ещ╦ собрались; а может, не прибыло начальство. Добрых полчаса они обсуждали вопрос, как поделят "контингент" - разрешат выбирать или заявки удовлетворят согласно нумерации в списке, чтобы никому не было обидно - товар-то не весь высококачественный. Тут вспомнилось, что документы на них так оформлены и не были, а значит, нет их фамилий и в списках. Убеги они из этой школы, их и не кинулись бы. Но как и куда убежишь, где скроешься?.. - Будь у нас адреса, мы бы, может, разыскали фрау Ирму, дочь нашего Отто, - поделилась Марта пришедшей на ум идеей. - Но они остались дома. А она бы точно нам помогла. - Кто ж знал, что так оберн╦тся... - посочувствовал ей Андрей. - А помнишь, в первый день оккупации, когда мы спрятались у нас на чердаке, я говорила про папу. Что его ещ╦ до войны заслали в Германию разведчиком. Может, он где-то неподал╦ку отсюда... Уж он-то нас бы выручил из беды. - "Нету чудес, и мечтать о них нечего", - вспомнил Андрей известную строчку из Маяковского. - Я с ним полностью согласен. - А я в чудеса верю... Без этого не стоило бы и жить. Их переш╦птывания прерваны были появлением военных. Офицера в форме гестаповца сопровождали мужчина и женщина. Андрей в рангах не разбирался, но определил, что эти званием пониже. Ещ╦ один "фриц", вооруж╦нный автоматом, остался стоять у двери. Гражданские, вскочив, дружно вскинули руки и приветствовали вошедших возгласом "хайль Гитлер"; военные ответили лишь взмахом руки. - Господа, - обратился к ним офицер, - мне поручено извиниться перед вами за задержку мероприятия, по случаю которого вы здесь собрались: оно переносится на более поздний срок. А пока прошу оставить помещение. Хайлькнув ещ╦ и на прощание, те направились к выходу. Офицеры заняли место за столом, разложив перед собой какие-то бумаги. Тем временем женщина уже шла вдоль крайнего ряда парт, присматриваясь к сидящим за ними столь пристально, словно надеялась встретить знакомых или родственников. Впрочем, пристально - не то слово; скорее придирчиво, потому что некоторым из ребят жестом приказывала подняться, а то и выйти из-за парты. После такого изучения либо сажала на место, либо велела пройти к столу. Там один из офицеров, хорошо говоривший по-русски, спрашивал фамилию, находил е╦ в списках, делал отметку; второй, выше званием, записывал что-то у себя, после чего опрошенный занимал место у классной доски. Из первого ряда было отобрано трое пацанов, все - крепыши, здоровяки; среди них оказался и Гриша. А вот сидевший с ним за одной партой Степан фрау по вкусу почему-то не пришелся, хотя был отнюдь не хил. У Андрея и Марты, с интересом следивших за отбором, повеселело на душе, когда ещ╦ двое - Л╦нька и Борис, сидевшие в их ряду, тоже были отправлены к столу: вкалывать будут вместе. Когда до конца ряда оставалось три парты (тут ещ╦ один подросток привлек внимание разборчивой немки), Марта шепнула Андрею на ухо: - Андрюша, эта фрау, как две капли воды, похожа на дочь нашего Отто... - Она достала из потайного кармана фуфайки подаренное им фото. - Глянь: те же брови, нос, губы, родинка на левой щеке - вс╦, как у не╦. - Точно: похожа. Неужели?.. Тем временем похожая поровнялась с их партой. Посмотрела оценивающе на Андрея, сидевшего ближе к ней, движением кисти приказала подняться. Не ожидая приглашения, он вышел из-за парты. И тут же отослан был к столу, где создалась уже небольшая очередь. Марта тоже привлекла е╦ внимание, но выражение лица явно говорило: тут что-то не то! Приподняла треух, затем пристально посмотрела в глаза... И Марта решилась: поднялась и, наклонившись ближе, полуш╦потом спросила на немецком языке: - Скажите, вас зовут фрау Ирма? - Я-а... - дас ист зо, - ответила та с некоторым удивлением, что в переводе на русский звучало бы как "Д- да... это так". - А вашего мужа - Курт? - Ты откуда знаешь? И почему так чисто говоришь по-немецки? Удивившись ещ╦ больше и слегка растерявшись, Ирма сформулировала вопросы не совсем так, как следовало бы в е╦ положении; и уж явно опешила, едва не утратив над собой контроль, когда услышала: - Мне надо бы с вами поговорить... у меня добрые вести от вашего папы Отто. - И она передала ей фотокарточку. Не скрывая волнения, Ирма подошла к столу, кивком отозвала старшего офицера в сторонку, что-то тихо стала ему объяснять. - Это ты и есть Марта? - вернувшись, уточнила дочь Отто. - Я выслушаю тебя обязательно, но чуть позже. - Фрау Ирма, - задержала е╦ Марта, - рядом со мной сидел мой брат Андрэ, упомянутый в дарственной надписи. В списках его нет, мы случайно оказались среди этих ребят. - Вот как? Сейчас верну обратно. Сказав так, она подошла к Андрею, жестом указала на парту и занялась третьим рядом. - В ч╦м дело, почему меня вернули? - спросил он, хотя и догадывался. - Я сказала, что ты мой брат, что это ты упомянут в дарственной надписи и что нас в списках нет. - Значит, она оказалась... - Да, той самой Ирмой! Очень обрадовалась, узнав, что я имею сведения об отце. Она выслушает нас, как только освободится. Отобрав ровно десять человек, самых здоровых и, по мнению Марты, самых красивых, фрау Ирма с нею и Андреем уединились в одной из комнат; судя по наличию глобуса, наглядных пособий и прочих школьных принадлежностей, это была учительская. - Так что вам известно о мо╦м отце? - усадив их на диван и сев напротив, спросила она первым делом. - Он жив? - Конечно. Мы виделись с ним недели две назад. - Где и при каких обстоятельствах? - На Кубани под городом Краснодаром. Он попал в плен к партизанам. - Майн гот! - ужаснулась Ирма. - Да вы не переживайте, ему ничто не угрожает, уверяю вас! Я вам сейчас объясню, как это случилось... - Ладно, не здесь. Твой брат тоже говорит по-нашему? - Да, только похуже, чем ваш папа по-русски. - Папа? По-русски? - переспросила дочь. - Мы с ним, - кивнула на Андрея, - обучили его русскому всего за две недели. - Дас ист зо? - перевела она взгляд на него ("Это так?") Марта объяснила ему, в ч╦м дело, так как беглую речь тот воспринимал слабо. - Я, фрау Ирма, аллес, вас заген майн швестер, ист зо, - ответил он хоть и коряво, с запинками, но по-немецки (перевод: "Да, фрау Ирма: вс╦, что говорить мой сестра, верно") и добавил: - Абер онкель Отто шпрехен... забыл, как по ихнему "лучше", - глянул на Марту; та подсказала. - бестерн унд шнеллер. Я не думал, что нас занес╦т в Германию, и не очень-то старался изучать ваш язык. К сожалению, - добавил уже на русском; Марта перевела ей концовку. - Странные вещи вы говорите... - не зная, видимо, верить или нет, покачала та головой. - Впрочем, разберемся. Сейчас я отвезу вас к себе домой. - Т╦тя Ирма, - видя, что обращаются с ними не по-каз╦нному, обратилась Марта, - офицер, с которым вы совещались, он и есть ваш муж Курт? - Ты угадала. - Мне дядя Отто говорил, что он служит в гестапо... а теперь видим, он большой начальник. - Вас это пусть не беспокоит. - А нас тоже зачислят в отобранную вами группу? - Об этом мы ещ╦ поговорим. - Я спросила потому, что нам бы очень хотелось быть всем вместе... В эту группу попало трое наших земляков, вернее - моих школьных товарищей. А один, к сожалению, остался... Извините за бестактность, но могу я вас попросить?.. - Я тебя поняла. Как его фамилия? - Туманов. Он сидит в ряду, с которого вы начинали, на третьей парте, один. - Сейчас сделаю замену. Но надо кого-то исключить... - Чтоб не заменить на нашего же? - догадалась Марта. - Среди отобранных есть один приметный: на н╦м серое пальто с воротником из облезлого меха. Немка вернулась в класс, когда оформление документов заканчивалось, но "воротник из облезлого меха" ещ╦ был у стола. - Необходимо произвести замену, - сказала она мужу, и Степан занял место у стола. Вернувшись в учительскую, сообщила о произвед╦нной перестановке. В порыве благодарности за вс╦, что она для них сделала, Марта хотела было обнять и, как то бывало в отношении матери, расцеловать ее в обе щ╦ки; но сочла, что это будет слишком большая вольность. Решила ограничиться рукой, однако Ирма отд╦рнула ладонь, воскликнув: - Что ты, девочка! Это мне следует благодарить тебя за радостную весточку. Мы давно уже не получаем писем, и я не находила себе места. - Вы не представляете, как много уже сделали для меня и моих друзей! - Если вс╦, что ты сообщила, окажется правдой, я сделаю для вас гораздо больше. - Вы ниспосланы нам самим господом богом! - с чувством высочайшей благодарности сказала Марта. - Это я говорю словами вашего папы, сказанными в наш с братом адрес. У нас на родине в бога не веруют, но я готова поверить, что он вс╦-таки есть... - Вечером расскажете нам обо вс╦м подробно. - Она снова усадила е╦ на диван и присела рядом. - Вы, наверное, за всю дорогу ни разу не помылись в бане... - Знаю, от нас нес╦т далеко не ароматом... Но это не наша вина. - Понимаю. Тебе сколько лет? - С четырнадцатого сентября пош╦л пятнадцатый. - Бедняжка! Очень тебе сочувствую. Через полчаса вы будете у меня дома и первым делом хорошенько помоетесь. Уже, - сообщила она, выглянув в окно, - ребята, которых я отобрала, садятся в автобус. Через четверть часа ч╦рный, сверкающий лаком лимузин доставил их к особняку на какой-то штрассе в центре города. Встретить маму выбежал крепыш лет семи, сопровождаемый прилично одетой девушкой не старше двадцати. В малыше Марта без труда узнала внука Отто с фотографии, а в няньке предположила близкую родственницу - Ирма назвала е╦ Гретхен, что по-русски значило бы ласковое Греточка. Сынишка Ирмы сразу же проявил живой интерес к гостям, уже в прихожей засыпал вопросами и не пожелал с ними расставаться. Мать, выходя с Гретхен в другую комнату, разрешила ему остаться. Дав, видимо, необходимые инструкции, хозяйка укатила снова, а гостям тут же было предложено пройти в ванную. Грета крайне удивилась чистому выговору Марты и ещ╦ больше - когда этот кнабе оказался медхен. Приготовила для не╦ ванну первой и сама же помогла соскоблить застарелую грязь. После помывки гости были облачены в халаты. Для Марты, кроме того, нашлись кружевные рейтузы и бюстгальтер, по всей вероятности, из гардероба Греты, но пришедшийся ей впору. Надевая его, не забыла про талисман. Поцеловав его и произнеся ш╦потом: "Милая моя линзочка, светлая память о комиссаре, спасшем нам жизнь, и дорогой андрюшин подарочек! Спасибо тебе - и в этот раз ты выручила нас от беды". - Что мне делать с вашей одеждой? - спросила Грета. - Там, наверное, вшей полно... Может, вс╦ это выбросим? - Не знаю, как у Андрэ, но у меня их не должно быть. По крайней мере, я не чувствовала, чтоб беспокоили. А что с нею делать - спрошусь у брата. - Не вздумайте! - запретил "брат". - Она может ещ╦ нам пригодиться. Прокипятить, на всякий случай, не помешает. Не забудь только про марки. Слушай, отдай их ей, нехай купит нам что-нибудь заместо халатов. Марта вспомнила, что сегодня у е╦ возлюбленного день рождения и надо бы заодно купить ему какой-нибудь подарок. Сказала об этом Грете. Та, приодев "сестру", пригласила с собой и е╦. Оставив Максика с "дядей Андрэ", они отправились в находящийся поблизости магазин. - Купили необходимое для нас обоих, Максику сладостей, а Грете золотые сер╦жки. И ещ╦ - тебе подарок. Угадай, в честь чего? - Сегодня что, уже пятнадцатое октября? Я и забыл совсем! И что же это такое? - А вот, - вручила она складной ножик в перламутровой оправе. - Думаю, тебе понравится. - Ух ты! - обрадовался он подарку. - Два лезвия, и острые, как бритва! И ещ╦ ножнички и швайка. Ну, это тоже может понадобиться. Спасибо, очень классная вещичка! И на вс╦ это хватило денег? - Ещ╦ и остались. Тут вс╦ д╦шево и чего только нет! Тем временем Грета, приставив серьги к мочкам ушей, вертелась у зеркала, любуясь драгоценными безделушками. - Нравятся? - видя, с каким восхищением рассматривает она приобретение, поинтересовался Андрей. Вместо короткого "да" Грета выдала целую тираду, из которой он ничего не понял. - Она сказала, - пояснила Марта, - что давно мечтала об этих сер╦жках, но они дорогие, поэтому стеснялась просить брата о таком подарке; что у не╦ ещ╦ и уши не проколоты, но теперь она переборет боязнь и завтра же посетит салон красоты. Благодаря компанейскому характеру Марта еще до похода в магазин успела завоевать симпатии Греты, а заветные сер╦жки сблизили их ещ╦ больше: Андрей заметил, что вели они себя, как близкие подруги. Накормив их, хозяйка попросила е╦ помочь "состряпать что-нибудь на ужин", и они отбыли на кухню. Предоставив возможность Андрею совершенствовать свой немецкий выговор с помощью Максика. У малыша лексикон был богаче не на много, но зато пользовался он им гораздо увереннее. Произношение же "онкель Андрэ" вызывало у него заливистый смех. К приезду взрослых хозяев, появившихся, по словам Греты, раньше обычного, ужин был готов, и разговор на интересовавшую всех тему начался прямо за столом. - Ну, давай, расскажи нам пообстоятельней, где и как вы познакомились с нашим отцом, - начал Курт тоном, в котором отч╦тливо сквозили нотки недоверия, если не сказать больше. - Но учти: без лжи и фантазий! Это может обернуться для вас неприятностями... - Курт, зачем ты так!.. - упрекнула супруга. - Уж не заподозрил ли ты в них большевистских шпионов? - Извини, Ирма, но очень уж вс╦ это выглядит подозрительно... - Ты же ещ╦ ничего... - Как-то странно получается, - не дал он ей договорить: - ехали в Германию на заработки - так, по крайней мере, считали их родители - и при этом снабдили такой суммой в марках... Или сестра сказала мне неправду? - Я объясню, откуда у нас эти деньги, - отвечала Марта без тени растерянности. - Позвольте рассказать вс╦ по порядку. Хозяин промолчал, и не только, видимо, потому, что как раз отправил в рот кусок бифштекса; а она продолжила: - Начну с ответа на "где". Случилось это недалеко от города Краснодара. Слыхали о таком? - Разумеется. Продолжай. - К середине августа мы оказались в оккупации. А через месяц на железнодорожной станции, вблизи которой мы с ним, - кивнула в сторону Андрея, без стеснения уплетавшего вс╦, что подсовывала ему Грета, - тогда жили, ваши сформировали состав из десятка вагонов, груженных зерном, картофелем и ещ╦ не знаю чем. Как узнали мы позже от вашего папы, продовольствие предназначалось для нужд армии в тех местах; мы же сперва думали, что для отправки в Германию. - Вы - это кто: ты и твой брат? - потребовал уточнить Курт. - Не только: в вагоне нас было около тридцати человек. - Ты что-нибудь понимаешь? - бросив взгляд на жену, Курт нервно отложил вилку и нож, с помощью которых управлялся с бифштексом. - Да, я, извините, немного забежала впер╦д, - спокойно поправилась рассказчица. - Сейчас поясню. Но сперва хочу снять грех с души.. Я вам, - посмотрела в глаза Ирме, - сказала, что мы с Андрэ брат и сестра, но это не так... Просто мы с ним были соседи и давно дружим. И так получилось, что последнее время он остался жить на хуторе - это небольшое, в несколько десятков дворов поселение - а мы с мамой и дедушкой переехали в большую деревню, километров за семь. Четырнадцатого сентября он приш╦л к нам, чтобы поздравить меня с дн╦м ангела. А на другой день, когда я пошла его проводить, мы попали в облаву, устроенную властями, чтобы набрать подростков. Нас и ещ╦ около тр╦х десятков мальчиков и девочек взяли на рынке, отвезли на железнодорожную станцию и там заперли в пустом вагоне. Затем этот вагон поставили впереди паровоза, а с боков метровыми буквами написали слова "ДЕТИ". Теперь понятно? - Продолжай, - кивнул Курт. - Сделали это для того, чтобы обезопасить состав от партизан: командование было уверено, что из-за детей партизаны - я слышала это своими ушами - не пустят его под откос... Словом, Марта подробно и правдиво, как того и требовал хозяин, рассказала то, что известно читателю по первой части романа. Опустила лишь случившееся с тремя девочками: язык не повернулся говорить о таких постыдных вещах. Вслух не реагируя на услышанное, Курт больше "каверзных" вопросов не задавал, и у не╦ скаладывалось впечатление, что удастся развеять его сомнения и недоверие. Умела сдерживать эмоции и Ирма; не умела делать этого только Грета. По натуре впечатлительная и справедливая, она то гневно отзывалась о своих соотечественниках, то ругала партизан, то тут же их хвалила или оправдывала действия; брат к этому относился спокойно, по крайней мере, внешне. Гуманный поступок деда, напоившего заложников водой и поделившегося хлебом, она горячо одобрила, добавив: - Наш дедушка - добрейшей души человек! За это и береж╦т его бог в этой вашей страшной России. Услышав, что в свинцовом ливне за каких-нибудь пару минут от партизанских пуль полегло столько народу, большинство которых - ровесники деда, она, всхлипывая, пожалела: - Бедные!.. За что, спрашивается?.. Убийство по приказу комиссара тяжелораненых вызвало гнев: - Негодяй! Разве ж это по-человечески?.. Гнев вскоре уступил место уважению - после того, как он и его подчин╦нные обошлись с дедом более гуманно: - Не такие уж они и звери, как нам тут внушают! Подробно остановилась Марта и на допросе в капт╦рке, где Отто рассказал о сво╦м коммунистическом прошлом. Для не╦ важно было выяснить, действительно ли зять исполняет свои гестаповские обязанности только в силу необходимости подчиняться сложившимся обстоятельствам. Но Курт свои чувства не афишировал. Лишь однажды, услышав, что Отто сообщил о его принадлежности к гестапо, заметил: - Этого можно было и не говорить. - А вы знаете, так же сказал и комиссар мне. И даже велел предупредить - правда, не от своего имени - чтобы он таких подробностей избегал в дальнейшем. Иначе, сказал, знание русского может и не понадобиться. На что Грета, хорошо, видимо, зная родного брата, заметила: - Мой братик поступил бы так же! Старинные часы мелодичным звоном уже несколько раз напоминали, что время позднее, однако интерес к мартиному повествованию не иссякал. Разве что у Максика: он и в начале, поужинав, предпочел играть с "дядей" в прятки, но потом и это ему надоело. Начал капризничать, и Андрей, не участвовавший в беседе, видя что и мать, и нянька забыли про режим, предложил свои услуги и с разрешения родительницы ув╦л его в детскую. К этому времени Марта успела рассказать вс╦ наиболее важное, касающееся отца и деда хозяев, создав у них тв╦рдую уверенность, что опасность ему больше не грозит. Не забыла упомянуть и о деньгах, так настороживших Курта в самом начале. - Мы видели у партизан во-от такой ящик с трофейными марками, - сказала она. - Им, мне кажется, эти бумажки не очень-то и нужны. Вот и отвалили нам с Андрэ целых две тысячи на мелкие расходы. Закончить хотела объяснением того, каким образом оказались они в вагоне с завербованными краснодарцами, четверо из которых - е╦ школьные товарищи. Очень хотелось выяснить, что ждет их с Андреем и тех ребят, что отобраны Ирмой для какой-то особой надобности. Но вынуждена была отвечать на их вопросы, теперь уже не связанные с Отто. - Это правда, - спросила, в частности, Грета на полном серь╦зе, - что у вас в России половина людей вс╦ ещ╦ ходит в звериных шкурах и едят сырое мясо? - Ну, разве что в Заполярье, на самом севере страны, где морозы доходят до пятидесяти градусов, - пожала она плечами. - Там жители занимаются разведением оленей и в зимнюю стужу носят одежду из оленьих шкур; я об этом читала. Случается, что едят и сырое мясо; только оно мерзлое и называется строганиной. А чтоб у нас на Кубани - такого нет. - А как отнеслись у вас на Кубани к немецкой оккупации? - спросила Ирма. - Сказать, что плохо - вс╦ равно, что не сказать ничего... Большинство тех, кого я знаю, с оккупацией не смирились и надеются, что это временно. Но есть и такие, кто ждал прихода ваших с нетерпением: это - бывшие богачи, которых советская власть раскулачила, то есть отобрала имущество как несправедливо нажитое. Эти охотно прислуживают новым властям и из желания угодить и выслужиться бывают более жестоки в обращении со своими же земляками, чем ваши... Кроме, конечно, гестапо. - Откуда ты вс╦ это знаешь? - удивилась хозяйка. - Вы ведь, в сущности, ещ╦ дети. А рассуждаешь, как взрослая! - Нас война повзрослила досрочно, - ответила она строчкой из стихотворения. - Ну а откуда - конечно, от взрослых, от мамы. - А твой папа ещ╦ жив? - поинтересовалась Грета. - Этого я не знаю... Его задолго до войны наше правительство заслало к вам разведчиком. Так мне сказала мама - конечно, под большим секретом. - А вот этого и тебе не следовало бы говорить, - заметил Курт. - Я учту ваш совет, - пообещала допрашиваемая. - Скажи, повзрослевшая досрочно... я вижу, ты довольно эрудированный реб╦нок, - что говорят у вас об исходе этой войны? - Я уже говорила, дядя Курт: большинство из тех, кого я знаю, надеются на победу Красной Армии. И когда мы были у партизан, то слышали, будто под Сталинградом ваши уже встретили решительное сопротивление. И что отсюда начнется перелом в ходе войны. Часы давно уже отзвенели полночь, и хозяйки принялись убирать со стола; Марте так и не удалось прояснить что-либо на свой счет. Грета, в комнате которой постелили и ей и с которой побеседовала она перед сном, не смогла ничего сказать конкретного. По е╦ словам, живут они в этом городе недавно; о том, что брату поручено формировать какие-то группы из русских ребят, слышит впервые. Обещала поинтересоваться специально и, если что-то узнает, то поделится и с ними. Наутро, ещ╦ к спящим, к ним зашла Ирма, одетая по-рабочему, то есть в военной форме; присела к изголовью Марты. - Вчера мы задержались допоздна, - сказала она, - и я не успела поблагодарить тебя за вс╦, о ч╦м ты нам поведала. Дорогая моя девочка, вы сделали так много для моего отца, что было бы верхом неблагодарности с нашей стороны не ответить вам тем же. Хочу тебя заверить: не тревожьтесь и не переживайте: вс╦ будет хорошо. Твоего Андрэ мы пристроим к над╦жным знакомым под видом работника; ему у них плохо не будет. Ты при желании можешь жить с нами. Вот пока и вс╦, что я хотела тебе сообщить. Мне пора на службу, остальное обсудим в другой раз. Накинув халат, Марта поспешила поделиться услышанным с Андреем, спавшим в комнате Максика. С е╦ приходом он проснулся и подвинулся к краю кровати. Она прилегла поверх одеяла, обхватила его лицо ладошками и поцеловала "по-взрослому". - Ты ч╦ это? - ш╦потом, чтоб не разбудить малыша, удивился он. - Сегодня такой день, что имею право поцеловать, как хочу. За вчера, - уточнила. - Я же тебя так люблю! - Еще успеем нацеловаться. Сперва надо бы подрасти... - Целоваться можно и в двенадцать лет, а мне уже пятнадцатый. - Ты только за этим и пришла? - спросил он, позволив ещ╦ раз доказать степень влюбл╦нности. - Нет, конечно. Пришла сообщить тебе нечто приятное. Только что ко мне подходила Ирма. Поблагодарила за отца и заверила, что сделает для нас вс╦, что в е╦ возможностях. - А если поточней? - Мне предложила жить с ними, а тебя определят к над╦жным людям. Под видом работника, но тебе там будет хорошо. - А как насч╦т твоих одноклассников, что будет с ними? - Пока не знаю. Она спешила, сказала - об остальном поговорим другим разом. - Договариваешься с ними ты, поэтому хочу посоветовать. - Посоветуй. Я сделаю вс╦, как ты скажешь. Ты же мой хозяин, а я твоя раба. - Ну-ну, хватит лизаться, - попытался он уклониться от дальнейшей ласки. - Скажешь так: мне не нужна хорошая житуха, если что-то нехорошее готовят нашим соотечественникам. Надо бы узнать, для чего их отобрали. Может, хочут... ну хорошо, хотят, - учел он е╦ замечание, - хотят сделать из них карателей или шпионов. Ты этого хочешь? И я нет. Нехай лучше буду делить с ними лишения и вс╦ что угодно, но зато мы останемся русскими - верными Родине и советской власти. Так и скажи, когда будет разговор обо мне, поняла? - Конечно! Так и скажу. А как быть мне? - Ты можешь жить у них. Видеться нам, может, и не придется часто, но переписываться разрешат. А может, вы с Гретой когда проведаете или... Видимо, ш╦пот стал слишком громким, а может, время пришло, но Максик проснулся, вскочил со своей кроватки и тоже пожаловал к онкель Андрэ, помешав продолжить беседу. - Ну и как, обрадовала своего любимого братика? - улыбнулась ей Грета, сделав паузу перед последним словом и пристально посмотрев на е╦ губы, заметно порозовевшие; она успела уже заправить постели. - Максика не разбудили? - Говорили ш╦потом, но он вс╦-таки под конец проснулся; и сразу к нему. А что до обрадовала, то я бы не сказала... Нет, он, конечно, благодарен за обещание покровительства. Но, говорит, не для того мы рисковали потерять родину, чтоб теперь искать л╦гкой жизни только для себя. Иначе говоря, Андрэ будет проситься к нашим ребятам, чтобы разделить их судьбу. - Странный, однако, у тебя дружок... Я его не совсем понимаю. А ты уверена, что он тебя любит? - Конечно! Мы друг без друга жизни себе не представляем - я говорю не только за себя. - Но если его включат в эту команду и ушлют в какую-нибудь школу в другом городе - вы же не сможете видеться. - Ну и что ж... Нас устроит и переписка. - Удивительные вы люди, русские