оробки с патронами. Первой плюхнулась в воду цинковая коробка. За ней пошла ко дну винтовка. Солдат вырубал в кустах вагу и ничего не слышал. Когда он вернул- ся, Цыган стоял рядом с лошадью. Солдат подсунул палку под заднюю ось и причмокнул. Лошадь дернулась вперед, и повозка съехала с моста. Колчаковец сел на телегу. Цыган протянул руку: - Гони обещанное! И опять взметнулся кнут, но паренек был настороже - успел отско- чить и показал солдату язык. - Подавись своей махоркой! Нужна она мне!.. Больше за весь день Цыган ничего не узнал и ничего не придумал. Но он надеялся, что винтовка и патроны вполне удовлетворят командира. Цыган решил достать их на обратном пути из речки, чтобы не возвращать- ся в штаб с пустыми руками. Под вечер счастье еще раз улыбнулось пареньку. В сумерки он заб- рел в сад, где вчера Мика вел допрос, сел на ту же скамейку и сжевал последнюю баранку. Из трактира вылетали томные звуки граммофона и веселые голоса. Задняя дверь, выходившая в сад, открылась, и здоровенный детина в красной рубахе выволок пьяного офицера. До ближайшей скамейки было да- леко. Половой поленился тащиться с такой тяжестью. Он прислонил офице- ра к дереву. - Очухайтесь малость, вашбродие! Цыган с любопытством наблюдал за офицером, который стоял на под- гибающихся ногах и елозил затылком по гладкому стволу. - Человек! - крикнул он. - Еще штоф! И запомни: на, фронте каба- ков нет!.. Штоф, я говорю! Штофушку! Офицер протянул к трактиру руку и чуть не упал. Подскочил Цыган. - Дяденька! Иди на скамейку! - сказал он, обхватив офицера и на- щупывая пальцами застежку кобуры. Колчаковец бессмысленно уставился на паренька и пробормотал: - Человек! Не вижу тебя! Что ты такой маленький?.. Мельчают люди! Бедная Россия! Офицер горестно покачал головой и облапил дерево, а Цыган попя- тился и, прижав к животу опущенный за рубашку револьвер, стрелой выле- тел из сада. Теперь можно было не нырять в холодную воду за винтовкой и патронами. ТРЯСОГУЗКА РАБОТАЕТ У Трясогузки в тот день никаких интересных происшествий не было. С утра он походил по базару, потом вернулся в штаб, пробыл в нем минут пять и все остальное время провел у особняка полковника. Много раз обошел он вокруг добротного деревянного дома. Окна фасада смотрели на главную улицу. Остальные три стены особняка огораживал забор. Во дворе под высокими старыми тополями стояла избенка, в которой разместилась кухня. Там готовили еду для полковника. Трясогузка видел через открытые ворота, как ровно в одиннадцать часов из кухни вышел повар, весь в белом, с большим подносом, устав- ленным судками и сковородками. Ярко блестели начищенные крышки. Из-под них вырывался парок. Часовой, дежуривший у крыльца, услужливо открыл дверь. От сарая к кухне лениво прошагал истопник с вязанкой дров. Из трубы избенки повалил густой дым. Трясогузка задумчиво смотрел на эту трубу. Голая ветка тополя, нависшая над ней, была черной от копоти. Вернулся повар с пустым подносом. Трясогузка вошел во двор и дог- нал его у самой кухни. - Дяденька, дай поесть! Повар оглянулся, прищурил холодные глаза. - Жди - вынесу. Есть Трясогузке не хотелось. Он и не ожидал, что его угостят чем-нибудь, - спросил просто так, для вида. Повар вышел из кухни с ковшом и плеснул кипятком. Но Трясогузка успел присесть. Горячая струя воды пролетела над его головой. - Спасибо! - с угрозой сказал Трясогузка и отбежал к воротам. Истопник и повар дружно хохотали у кухни. - А если б попал? - неодобрительно крикнул солдат, стоявший у крыльца. - У таких шкура дубленая! - ответил повар. - Его и расплавленным оловом не проймешь! Расплодилось босяков, как поганок осенью! Трясогузка знал, что в доме живет самый главный в городе колчако- вец. Он видел, как с крыльца спустился человек в железнодорожной фор- ме. "Тоже жрал с полковником! - подумал Трясогузка. - Прихлебала!" Проходя мимо, мужчина пристально посмотрел на беспризорника. И было в этом взгляде что-то такое, отчего Трясогузка смутился. Он засу- нул руки в карманы и демонстративно отвернулся. Через час Трясогузка снова увидел того же человека в железнодо- рожной форме. Платайс шел по главной улице. За ним, окруженные солдатами, шли рабочие. Их вели под конвоем в железнодорожное депо. "Посмотрел, как человек, а сам - пес колчаковский!" - подумал Трясогузка про мужчину в форме. Платайс на этот раз не взглянул на беспризорника. Начальник депо шел с высоко поднятой головой и повелительно покрикивал: - Быстрей! Быстрей! Конвоиры прикладами подталкивали рабочих. Никто из посторонних не мог подумать, что вся эта процессия - во- енная хитрость. План, разработанный большевиками-подпольщиками, начал осуществляться. Рабочие знали, что предстоит им делать. Во второй половине дня полковнику подали машину. Почти одновре- менно к особняку подскакал на коне есаул. Благов и полковник встрети- лись у крыльца. О чем докладывал есаул, Трясогузка не расслышал. Зато гневные слова полковника долетели до него. - Головорезы из вашей команды начинают меня раздражать! - гремел за забором властный голос. - Декоративно обставленные расстрелы - это далеко не все, чем следует заниматься контрразведке!.. Что вы лепечете про каких-то заложников? Где преступники? Где эта птичья армия? Трясогузка чуть не запрыгал от радости. Он понял, про какую армию спрашивал полковник. Значит, его армия уже признана врагами как боевая сила! Чтобы услышать это признание, стоило дежурить у особняка. Полковник уехал. Есаул остался у крыльца. Он нервно похлопывал кнутом по начищенному сапогу. В это время во двор вошел Николай. На плече он нес большой, толь- ко что вылуженный котел. Посудина была тяжелая. Николай хромал больше обычного и смотрел под ноги, чтобы не споткнуться. Трясогузка и есаул - оба узнали его. - Принимай добро! - крикнул Николай, подойдя к кухне. Вышел истопник, помог снять с плеча котел. Николай, отдуваясь, присел на скамейку под окном. Повар вынес ему сковороду с двумя котле- тами. Кондрат Васильевич и Николай давно обслуживали кухню полковника. Это было выгодно: иногда удавалось раздобыть ценные сведения. Николай всегда стремился подольше задержаться на кухне и охотно вступал в раз- говор. - Хороши котлетки! - похвалил он, облизывая пальцы. Польщенный повар пренебрежительно махнул рукой. - Пустяки!.. Дня через три буду готовить обед на двенадцать пер- сон. Вот там искусство будет! Ты только с остальной посудой поторо- пись! - Завтра все принесу, - ответил Николай. - А что за праздник бу- дет? - Гости! - шепнул повар. Николаю очень хотелось поговорить еще, но он уже заметил, что есаул наблюдает за ним. Чтобы не вызвать подозрений, Николай распро- щался и вышел за ворота. За углом забора он столкнулся с поджидавшим его Трясогузкой. - Знал бы - и чайник твой паршивый не взял! - сердито сказал мальчишка. - За что такая немилость? - усмехнулся Николай. - Вокруг полковника увиваешься? Шкура продажная! - Откуда ты знаешь, что тут полковник? - Я все знаю! - А беспризорничаешь давно? - С потопа! - Ну, а звать как? - Тр... - чуть не проговорился Трясогузка и быстро поправился: - Трофим! Мальчишка рассвирепел - надо же так оплошать! Всю свою злость он обрушил на Николая. - Котлетки лопаешь? Чтоб кишки у тебя завернулись от них! Лизоб- люд! Выпалив это, Трясогузка убежал. Николай пошел домой. А есаул пе- решагнул высокий порог кухни. - Часто этот хлопоногий бывает у тебя? - спросил он у повара. - Что-то не нравится мне он! Повар угодливо улыбнулся. - А кому он понравится - убогий! Но вы, господин есаул, оставьте его пока в покое. Починит всю посуду, тогда хоть на столб его - вместо фонаря! У есаула не было причин подозревать Николая. Но Благов был злопа- мятен и упрям. Барон Бергер помешал ему обыскать мастерскую жестянщи- ка. Этого было достаточно, чтобы есаул возненавидел и барона, и всех, кто присутствовал при разговоре. Благов искал повод, чтобы отомстить если не самому Бергеру, то хотя бы тем, кого он взял под защиту. - Сообщи мне, когда он отдаст твои ложки-поварешки! - сказал еса- ул, уходя из кухни. - Будет исполнено! - ответил повар. МИКА В ЗАСАДЕ Мика не был ни таким ловким, как Цыган, ни таким дерзким, как Трясогузка. У Мики было другое преимущество. Хилый, с бледным лицом и умными, всегда печальными главами, он мог появляться там, где Трясо- гузке и Цыгану обязательно надавали бы по шее. Рука не подымалась на этого малыша. Зачем его бить или гнать? Он ничего не украдет: сразу видно - не воришка. И вообще какой вред может принести обездоленный застенчивый мальчуган? Помахивая непомерно широкими обрубленными рукавами, Мика с утра пробрался к дому, к которому никто из жителей города по доброй воле не подходил. Контрразведка уже работала. За высоким глухим забором шла перек- личка арестованных. За вчерашний день их накопилось одиннадцать чело- век. Никто из них, конечно, не знал ни об армии Трясогузки, ни о при- чинах крушения поезда. И батиста у них не нашли. Одних арестовали, по- тому что они долго не впускали солдат в квартиру или мешали проводить обыск, другие просто не понравились есаулу. Арестованных заперли в са- рай, объявили их заложниками и не давали ни пить ни есть. Сарай был маленький: не только лежать, даже сидеть - и то тесно. Утром заложни- ков вывели во двор на перекличку. Мика сидел на бревнах напротив дома контрразведки и будто дремал, зябко упрятав нос в грязный мех жилетки. Но он все видел и слышал. - Соколова! - выкрикнул за забором унтер-офицер. - Здесь, - ответил дрожащий женский голос. - Пить дайте! Люди вы или звери? - Петров! - Ну, я! Черт бы вас побрал! Послышался звонкий удар. Мика съежился еще больше. - Савостин! - продолжал перекличку унтер. Мика не знал, сколько придется сидеть на бревнах и будет ли от этого какой-нибудь толк. Он вспомнил, как в такой же внешне обычный дом, только в другом городке, увели отца. Мика двое суток продежурил у ворот и видел, как на рассвете вывезли на телегах избитых и окровав- ленных заключенных. Он понял: на расстрел. На второй телеге, лицом вниз, с закрученными за спину руками, лежал отец. Это была их послед- няя встреча. Прошло полгода, но Мика, услышав ненавистное слово "контрразвед- ка", все еще чувствовал озноб. Бессильная и потому тоскливая злоба ох- ватывала его, а ноги сами тащили туда, где было гнездо колчаковских палачей. Закончив перекличку, унтер-офицер повысил и без того громкий го- лос: - Есть и пить не получите, пока не будут пойманы виновники аварии на железной дороге! В ответ раздался ропот, но унтер скомандовал: - Увести их! До Мики не сразу дошел смысл сказанного унтер-офицером. Лишь че- рез несколько минут мальчишка догадался, что речь шла о составе, кото- рый наехал на костыль и свалился под откос. На сердце у Мики потепле- ло. Это было началом расплаты за отца. Но другая мысль заставила Мику насторожиться. Из-за этого крушения арестовали ни в чем не повинных людей! Он не выдал своего волнения - сидел, как и раньше, уткнув нос в жилетку, словно спал. Часовой, ходивший у дома, уже несколько раз поглядывал на беспри- зорника и наконец окликнул его: - Эй, пацан! Мика не шелохнулся. Часовой подошел поближе. - Эй, ты!.. Живой? Мальчишка сидел на нижнем бревне, упершись локтями в колени. Го- лова опущена на руки. Груда бревен отгораживала его от холодного вет- ра. Слабо, но все же пригревало неяркое солнце. Мальчишка спал. То- ненькая синяя жилка пульсировала на виске. Она вызывала жалость. Солдат поскоблил дулом винтовки небритый подбородок, и Мика услы- шал, как он проговорил вполголоса: - Спи, леший с тобой! Часовой вернулся на место, а Мика продолжал сидеть. Выдержка у него была железная. Он мог не шевельнуться хоть до вечера. Но этого не потребовалось. Вскоре прискакал есаул Благов и приказал освободить са- рай для новой группы арестованных. Заложников выгнали на улицу и пове- ли к станции. Мика выждал несколько минут и медленно побрел в ту же сторону. Свернув за угол, он побежал и догнал заложников. Под конвоем шли две пожилые женщины и девять мужчин. Это были люди, которые попали в беду из-за Мики и Трясогузки. А сколько еще безвинных людей заберут колчаковцы? Какая же это месть за отца, если могут погибнуть матери и отцы других ребятишек? И главное - нельзя исправить ошибку! Если даже пойти и признаться, что это они с Трясогузкой положили костыль на рельсу, то и тогда ничего не изменит- ся. Колчаковцы редко выпускают тех, кто попал к ним в лапы. Заложников привели к пустому пакгаузу - кирпичному строению складского типа с железной дверью. Напротив стоял грузовой состав. Ми- ка залез под вагон и видел, как захлопнулась за арестованными тяжелая дверь. Старший конвоир задвинул засов, навесил большой замок, закрыл его, ключ передал остающемуся на посту солдату и приказал: - Не выводить ни по какой надобности! Пусть там... Перед расстре- лом заставим почистить. Конвоиры ушли. Мика пролежал под вагоном больше часа. Столько же просидел он в кустах сзади пакгауза, разглядывая кирпичную стену с единственным окошком под самой крышей. Но и это небольшое окошко было забрано толс- тыми прутьями, между которыми не просунешь и голову. "А зачем совать голову?" - подумал Мика и улыбнулся. Кусты зашуршали. Это Мика торопливо пополз прочь от пакгауза. ОПЕРАТИВНОЕ СОВЕЩАНИЕ Первым докладывал о результатах дневной разведки Цыган. Он был краток: выложил на ящик револьвер. - Есть еще винтовка и патроны - у моста спрятал! Глаза у Трясогузки и Мики заблестели. До этого момента все воору- жение армии состояло из топора и перочинного ножа. Но командир поста- рался скрыть свой восторг. Он сдержанно спросил: - Где взял? - Где! - ухмыльнулся Цыган. - Спер! - по привычке сказал он. Сказал и отскочил от Трясогузки, вспомнив вчерашний подзатыльник. Но командир даже не замахнулся. - Спер! - насмешливо повторил он. - Серый ты человек, Цыган!. Ми- ка, как это называется? Мика задумался. - Либо конфискация, либо экспроприация. - Во! - подтвердил Трясогузка и, чтобы не повторять незнакомые трудные слова, сказал Цыгану: - Выбирай любое! - Первое тогда! - пробормотал Цыган. - Какое это первое? - грозно спросил командир. - Ну... это... фиксация, что ли? - То-то! - удовлетворенно произнес Трясогузка. - Вот и запомни! А то - спер! Я тебе дам - спер!.. Молодец! Получай за это! - И командир вытащил из-под ящика пару изрядно поношенных ботинок. - Обменял на са- хар. Цыган не ожидал такого подарка и стал растерянно пихать грязные ноги в ботинки. - Обожди! - Трясогузка порылся в бездонных карманах френча и вы- тащил два дырявых шерстяных носка. - Надевай!.. А ты докладывай, Мика! В трудное положение попал Мика. О чем мог он рассказать? Цыган раздобыл оружие, а Мика всего-навсего узнал, что арестованы невинные люди. Он придумал, как им помочь, но для этого надо было получить сог- ласие Трясогузки. И тут Мика допустил ошибку. Чтобы разжалобить коман- дира, он несколько раз повторил, что заложников морят голодом и, на- верно, расстреляют из-за того поезда, который они с Трясогузкой пусти- ли под откос. Командир слушал, слушал и вдруг спросил: - Если б они сами устроили крушение и попались, тогда б ты не ныл? - Тоже было бы жалко, - ответил Мика. - Но они бы хоть дело сде- лали! - А почему ж они не сделали это дело? - возмутился Трясогузка. - Струсили?.. Выходит, по-твоему, мы тоже не должны ничего делать, чтобы этих трусов никто не тронул? Может, прикажешь распустить армию? Трясогузка горячился потому, что и сам почувствовал за собой ка- кую-то вину, но тона не сбавлял. - Хватит нюни распускать! Еще начальник штаба называется! Мягкий по натуре, готовый идти на уступки, Мика иногда становился каменным. И тогда он ни на шаг не отступал от своего. Так было и в этот раз. Он будто не слышал запальчивых слов командира и сказал убеж- денно и твердо: - Помочь надо. - Как? - быстро отозвался Трясогузка. - Надо отнести им еду и питье. Там окошко есть. - Выдумал еще! - воскликнул Цыган. - Нашу еду раздавать! - Я свою порцию носить буду. - Чумовой! - выругался Цыган. - Да за еду!.. - Он окинул взглядом мешки и ящики с продовольствием и вытянул руки, словно хотел обхватить это все и прижать к себе. - За еду вот так держаться надо! Трясогузка ударил его по рукам. - Убери лапы, загребала! Мика и Цыган выжидательно уставились на командира. - Кормить будем! - объявил свое решение Трясогузка. - Но и рабо- тать заставим! Никто в армии не догадался, какую работу придумал командир для заложников. А пока работать пришлось самим ребятам. Мика получил зада- ние уложить в мешок продовольствие. Он остался в штабе. Цыган с Трясо- гузкой взяли десяток пустых бутылок из-под вина и пошли к реке. Было тихо и так темно, что мальчишки не сразу попали к берегу. Только журчание воды помогло им выбраться из кустов. А дальше дорога прямиком привела их к мосту. - Где винтовка? - шепотом спросил Трясогузка. - В воде... И патроны там, - ответил Цыган и лязгнул зубами, предчувствуя, что сейчас ему придется купаться. - Неужели полезем? - Нет, подождем! - усмехнулся Трясогузка. - Всплывают только утопленники, да и то не всегда!.. Положи бутылки и раздевайся! Цыгана охватила дрожь. - Б-р-р! - вырвалось у него, когда он нагнулся и снял ботинки. - Х-х-х! - услышал Трясогузка, когда Цыган стянул с плеч рубашку. - Прекрати! - сердито сказал командир. - Н-не я... С-само!.. Это опасная пантомима! - Гогочка какая! - прикрикнул командир и, помолчав, добавил: - Одевайся! Трясогузка сам сбросил одежду, вошел в воду по колено, спросил: - Здесь? - Поглубже! - ответил Цыган с берега. Трясогузка сделал еще несколько шагов. Вода дошла до пояса. - Еще немножко! - сказал Цыган. Над водой остались плечи и голова командира. - Тут вроде! - произнес Цыган. - Не мог уж поближе к берегу бросить! - прошипел Трясогузка и, вдохнув воздух, без всплеска погрузился в воду с головой... x x x Мика был удивлен, когда на кучу соломы из люка упали цинковая ко- робка с патронами и винтовка. Появился Трясогузка с мокрой головой и синими губами. Он принял от Цыгана бутылки с водой, поставил их к сте- не, уселся у печки и выдавил из себя: - П-пороху! Цыган бросился к бочкам, принес две пригоршни пороху и осторожно, по щепотке, стал сыпать на угли. Подвал озарился яркими вспышками и наполнился запахом пороховой гари. Ведро раскалилось докрасна. Губы у Трясогузки порозовели. - Я бы сам полез, да он не дал! - объяснил Цыган Мике. - Холеру какую-нибудь подхватил бы - потом возись с тобой, - ска- зал Трясогузка. - Тебе еще будет работа сегодня. Гитара в порядке? - В порядке! - А у тебя, Мика, все готово? - Флажки остались. - Пиши скорей! Мика разложил на ящике заранее приготовленные куски батиста и спросил у командира: - Три? - Зачем это? - удивился Цыган. - Нас трое стало, - ответил Трясогузка. - А если десять будет или сто? Вопрос заставил командира задуматься. - Да и к чему они? - продолжал Цыган. - С этими тряпками только попадешься! - Ты что ж, против знамен? - строго спросил командир. - Нет зна- мени - нет и армии! Когда Мика сделал надпись на одном флажке и взялся за второй, Трясогузка неохотно добавил: - Сегодня одного хватит, а потом посмотрим... НОЧНОЙ КОНЦЕРТ Эшелон отправлялся на фронт. По этому случаю солдатам выдали по стакану водки. Но она не подняла настроения. Если и смеялись, то неве- село. В шутках слышалась тревога. Ходили слухи, что Красная Армия го- товится к большому наступлению. Потому и подтягивались к фронту новые белогвардейские части. И никакой хмель не мог вытеснить из головы мысль о предстоящих боях. С завистью смотрели солдаты на дежурившего у пакгауза часового: он оставался в городе. Погрузка закончилась. Ждали, когда подадут паровоз. От нечего де- лать дымили длинными самокрутками. Солдаты, свесив ноги, сидели в две- рях вагонов, лениво перебрасывались словами. И вдруг задорно и весело затренькала гитара. Рядом с пакгаузом стоял Цыган. Гитара порхала в его руках. Он кружил ею над головой, пе- ребрасывал за спиной из руки в руку, протаскивал под коленом и успевал щипать за струны. Гитара пела не умолкая. Закончив короткий номер, рассчитанный на то, чтобы привлечь вни- мание, Цыган театрально раскланялся. - Убирайся отсюда! - сказал часовой, карауливший заложников. - А тебе что, жалко? - закричал солдат из вагона. - Пусть поигра- ет! - Не положено! - ответил часовой. - Здесь заключенные. - Какой законник! - зло усмехнулся солдат. Его поддержали многие. Часовому кричали: - Заткнись, тыловая крыса! - Он сменится и дрыхать пойдет, а мы - в окопы!.. - Играй, хлопец! - Мы, может, кроме пуль, ничего и не услышим больше! Часовой махнул рукой. Спорить было опасно. Подвыпившие, обозлен- ные солдаты могли расправиться с ним. Что им терять? Дальше фронта их не отправят. Цыган снова ударил по струнам. На этот раз он то подскакивал, разбросив ноги в стороны, то присаживался и на пятках ходил по кругу, то начинал кружиться волчком. Солдаты столпились вокруг паренька. Часовой подошел поближе. В это время Мика и Трясогузка подкрались к задней стенке пакгау- за. Мика забрался командиру на плечи, привстал на цыпочки, дотянулся до оконной решетки и шепнул: - Достал. Трясогузка вытащил из мешка кусок сахару, подал его Мике. Кусок исчез в темноте за прутьями решетки. Мика услышал негромкий удар - са- хар упал на пол. В пакгаузе завозились. Послышались приглушенные голо- са. Трясогузка подал связку баранок. Мика и ее просунул за решетку. А когда он пропихивал между прутьев твердую копченую колбасу, его пальцы встретились с чужими пальцами. Заложник и Мика не видели друг друга и не произнесли ни слова, но работа пошла быстрей. Теперь можно было пе- редавать и бутылки с водой, и оружие. Мужские руки за решеткой провор- но подхватывали все, что просовывал Мика. А Цыган все плясал. Пот заливал ему глаза. Гитара стала тяжелой. Но он не мог позволить себе передышку. Так он еще не плясал никогда. Ему не хватало воздуха. В глазах рябило. Лица солдат слились в плотную колышущуюся массу. Ноги подкосились, и очередного колена не получи- лось: Цыган шлепнулся на землю. Вокруг захохотали. - Выдохся все-таки! - произнес кто-то. - Двужильный парень! - сказал часовой. - Я думал, ему и конца не будет! Солдаты стали расходиться. Этого и боялся Цыган. Он попытался встать, но ноги не слушались. Тогда он запел старую таборную песню. Отчаянье придало его голосу волнующую искренность. Солдаты снова стол- пились вокруг сидящего на земле беспризорника. Голос у Цыгана был звонкий. Трясогузка и Мика слышали его. - Здорово старается! - шепнул снизу командир. Мика не ответил. Цинковая коробка с патронами никак не хотела пролезать между прутьев решетки. Мика напрягся, как мог, и почувство- вал, что оттоптанные его ногами плечи Трясогузки задрожали. Но коман- дир крепился. - Жми - не бойся! - подбодрил он начальника штаба. Изнутри пакгауза коробку тоже тянули изо всех сил. Царапая цинко- вые бока, она, наконец, со скрежетом пролезла. Винтовка и револьвер были уже в пакгаузе. Осталось передать фла- жок. Мика сунул в окно скомканный кусок батиста, пожал пальцы невиди- мого заложника и спрыгнул на землю. - Фу-у-у! - с облегчением выдохнул командир. - Маленький, а тяже- лый!.. Побежали, а то Цыган охрипнет совсем! Заканчивая песню, Цыган потихоньку двигал ногами - пробовал, смо- жет ли снова плясать. "И что они там возятся?" - думал он о друзьях. А они уже подходили к задним рядам солдат. Их заметили. - Новые артисты прибыли! - шутливо крикнул кто-то. Толпа расступилась. Цыган увидел командира и радостно вскочил на ноги. - Кончай музыку! - приказал Трясогузка. - Зрителей просим раско- шелиться! Цыган сдернул с головы шапку и, приплясывая, пошел по кругу. Гу- док приближающегося паровоза прервал эту сцену. - По ваго-онам! - раздалась команда. - За мной! - в свою очередь, скомандовал Трясогузка. ПЛАН КОМАНДИРА На следующий день вся армия отдыхала и готовилась к ночной опера- ции, которую командир держал в секрете. Мальчишки не знали, зачем он заставил их увязывать порох в небольшие узелки. Мика разрывал батист на квадратные куски. Цыган насыпал порох и крест-накрест завязывал уг- лы. А сам командир ушел в город. Трясогузка направился прямо к пакгаузу. Он ожидал увидеть прият- нейшую картину: двери пакгауза распахнуты настежь, вокруг валяются де- сятки убитых колчаковцев, а заложников и след простыл. Но ему пришлось огорчиться. Часовой по-прежнему шагал по площадке перед пакгаузом. Же- лезная дверь была плотно закрыта. Большой замок висел на старом месте. Мальчишка присел в сторонке и обиженно нахмурился. Что помешало заложникам освободиться? Винтовка и револьвер - такая сила! Можно сделать чудеса! А тут прошла целая ночь - и ничего! "Трусы!" - выругался Трясогузка, но вскоре понял, что заложники не виноваты: чтобы достать патроны, надо разрезать цинковую коробку. А чем это сделать? Заложников, конечно, обыскали, и никаких ножей у них не осталось. Значит, винтовка беспо- лезна. Но зато в револьвере есть патроны, а над дверью в пакгаузе име- ется окошко - такое же, как и в задней стене. Можно встать на плечи друг другу и выстрелить в часового. А что дальше? Дверь изнутри не открыть, кирпичные стены голыми руками не проломишь. На выстрел прибе- гут другие колчаковцы, отнимут оружие и поставят нового часового. Трясогузка ударил кулаком по колену, обозвал себя олухом и побрел обратно в штаб. Ребята сразу почувствовали, что командир не в духе. Он хмуро ос- мотрел груду узелков с порохом, подошел к Мике, который усердно выво- дил на флажке кавычки перед словом "Трясогузка". - Зачем ты малюешь этих головастиков? - обрушился на него коман- дир. - Как зачем? - с робким удивлением спросил начальник штаба и сам же пояснил: - Без кавычек нельзя. Ты ведь на самом деле не птица. - Ну и что? - еще больше обозлился Трясогузка. - Ты командир!.. А Трясогузка - только прозвище. Потому и кавыч- ки. - Раз я командир - слушайся! - крикнул Трясогузка. - Еще раз сво- их дурацких головастиков нарисуешь - всыплю! Мика промолчал. Он написал слово "Трясогузка" и, когда командир отвернулся, закрыл кавычки. Мика это сделал не из упрямства. Он считал себя правым. Авторитет командира на грамматику не распространялся, по- тому что Трясогузка не умел ни читать ни писать. Но и сам Мика еще не знал всех тонкостей правописания. Кавычки казались ему высшим проявле- нием грамотности. Выход на задуманную командиром операцию был назначен на полночь. Часов в восемь Мика и Цыган легли спать, а Трясогузка и не вздремнул. Он все думал, как помочь заложникам. В голову лезли самые нелепые мыс- ли. А что, если использовать порох для освобождения заложников? Уло- жить у стены пакгауза кучу узелков и подорвать? Но кирпичи полетят внутрь, и заложникам не поздоровится от такой помощи! Нет, это не вы- ход! Трясогузка встал, походил по штабу, пересчитал узелки с порохом, уложил их в два мешка и сыграл армии подъем - три раза ударил ложкой по чайнику. Цыган и Мика хорошо знали городок. И все же путь, по которому вел их сегодня командир, показался совершенно незнакомым. Шли огородами. Раз пять перелезали через заборы. Потом очутились во дворе, под окнами наглухо заколоченного дома. На другой стороне улицы стоял особняк пол- ковника. Темнел забор. Тополя протянули над ним голые ветки. Ребята все еще не догадывались, зачем привел их сюда Трясогузка. - Видишь самое высокое дерево? - спросил командир у Цыгана. - Вижу. - Заберешься на нижний сук, - приказал Трясогузка. - И тихо - во дворе часовой... Я тебе подам мешки... За забором под деревом - кухня. Увидишь трубу. В нее и сбросишь узелки с порохом... Дальнейших разъяснений не требовалось: ребята поняли, что прои- зойдет утром, когда в плите запылают поленья. - Только тихо! - еще раз предупредил командир. - Канатоходцы умирают молча! - шепнул Цыган. Ребята перешли улицу. Цыган быстро забрался на дерево. Трясогузка подал ему мешки, флажок и вместе с Микой вернулся во двор заколоченно- го дома. Тишина. Лишь откуда-то издалека доносились равномерные шаги. Сна- чала Трясогузка решил, что это ходит часовой у крыльца особняка. Но шаги приближались. Из-за угла вышли двое патрульных. - Замри! - шепнул Трясогузка Мике. Двое патрульных прошли под деревом и, обогнув особняк, вернулись на главную улицу. С тополя по-прежнему не доносилось ни звука. - Мика! На каком это он языке шпарит? - спросил Трясогузка. - Кто? - Да Цыган!.. Иллюзион... Потом эта... панамима... - Пантомима! - поправил командира Мика. - Это в цирке так гово- рят. - Ругаются? - Нет! Слова хорошие!.. Ты что, в цирке не бывал? - Ладно, замолчи!.. Прошло минут десять. Под деревом мелькнула какая-то фигура. Но это был не Цыган - повыше, постройней. Похоже - девушка. Она постояла у забора, а когда отошла, мальчишки заметили на досках белое пятно. - Кто это? - спросил Мика. - Не Цыган! - ответил Трясогузка. А девушка пропала, будто и не было ее никогда. Только белое пятно на заборе доказывало, что ребятам не почудилось. Прошло еще несколько томительных минут. Трясогузка уже хотел перебежать улицу, как появился Цыган. Он свесился с нижнего сука, спрыгнул на землю и заслонил на мгновенье бе- лое пятно. Перебежав улицу, он предстал перед командиром. Его можно было не спрашивать ни о чем: Цыган широко улыбался и победно потряхивал пусты- ми мешками. - Ну и долбанет! - сказал он. - Феерический каскад индусского фа- кира! - А флаг? - спросил Трясогузка. - Туда же - в трубу опустил!.. Смотрите, что еще я принес! - Цы- ган показал влажный от клея листок бумаги. - Женщина к забору пришлеп- нула. Трясогузка взял листок, на котором было что-то напечатано, и пе- редал Мике. - В штабе разберемся!.. БУНТ Весело потрескивала печка. Толстая стеариновая свеча стояла на большом ящике, вокруг которого сидела вся армия. Мика читал снятый с забора листок. - "Трудовая Сибирь обливается кровью. Но чаша народного терпения переполнилась. Дни Колчака сочтены! Над белогвардейцами занесен караю- щий меч пролетариата. Приближается первомайский праздник. Большевики-ленинцы призывают всех, кому дороги завоевания революции, отдать свои силы на борьбу с кровавой диктатурой "омского правителя". Мика придвинул листовку к Трясогузке и сказал: - Вот они - кавычки! А ты спорил! - Где? - Омский правитель в кавычках, потому что никакой он не прави- тель, как и ты - не птица трясогузка! - Ты что, меня с Колчаком равняешь? Трясогузка вскочил от возмущения и больно ударился коленом об угол ящика. Свеча упала и погасла. - Да я тебя!.. - зло закричал он. - Бей! Я все равно по правилам писать буду! - тоже закричал Мика. Наступила тишина. Лишь потрескивала печка. Причудливые отсветы огня прыгали по стенам и потолку подвала. - Это что же, бунт? - не предвещающим добра голосом спросил Тря- согузка. - Против командира? - Не против командира, а против кулаков! - смело ответил Мика. - А чем вас учить, как не кулаками? - Учить? - переспросил Мика. - Ты бы хоть азбуку осилил, а уж по- том других учил! Начальник штаба затронул самое больное место командира. Трясогуз- ка стеснялся своей неграмотности. Когда ему напоминали об этом, он не обижался, а искренне сожалел, что не умел читать и писать. - А ты взял бы да научил меня! - без прежней угрозы сказал Трясо- гузка. - Я и учил! - отозвался Мика. Он действительно несколько раз повторил с Трясогузкой все буквы от а до я, но командир запомнил одни гласные. - Плохо, значит, учил! - буркнул Трясогузка. - Как умел! - ответил Мика. - Не по-твоему! - Мог бы и по-моему! Оно бы, может, лучше было! - Так давай! - воскликнул Мика. - Цыган, зажги свечу! Вспыхнул огонек. Не ожидавший такого поворота командир испытующе посмотрел на Мику - шутит или не шутит. Начальник штаба был серьезен. - Садись! - сказал он Трясогузке и встал рядом с ним. - Повторяй за мной: а, б, в, г, д. - А-а, бе, - начал Трясогузка: - Ты не коза, блеять не надо! - нравоучительно произнес Мика и дал командиру подзатыльник. Удар был слабый. Но и это чисто символическое наказание подейс- твовало на Трясогузку ошеломляюще. Цыган отбежал в дальний угол, зарылся в солому, заткнул рот шап- кой и трясся от беззвучного смеха. - Повторяй по пять букв! - снова потребовал Мика. - А, б, в, г, д. На этот раз Трясогузка произнес все пять букв правильно. Так уче- ник и учитель благополучно добрались до буквы р. Тут опять командир ошибся. - Ры, - произнес он. Слушать надо, а не рыкать! - сказал Мика и дал Трясогузке затре- щину. Цыгана прорвало. Он катался по соломе и хохотал на весь штаб. Трясогузка медленно поднялся и сверху вниз глянул на маленького, тщедушного начальника штаба - сейчас раздавит! Но Мика, не дрогнув, выдержал его взгляд. Цыган перестал хохотать. Было не до смеха - могла начаться насто- ящая драка. "Если ударит, - подумал он, - буду защищать Мику!" Трясогузка быстро вскипал, быстро и успокаивался. Урок не кончил- ся дракой. Командир отступил, но с честью. - Некогда сейчас азбукой заниматься! - сказал он. - Доучим в дру- гой раз... Спать ложитесь! Он улегся первый. Гроза миновала, но след оставила. В штабе стало как-то тоскливо. Каждый чувствовал себя виноватым. Даже Цыган. "И зачем я ржал, как ло- шадь! - думал он. - Из-за меня они поссорились еще больше!" Переживал и Мика. Чуткий и отзывчивый, он не мог не понять, что крепко обидел командира. Когда Мика получал подзатыльник - это было очень неприятно. А каково командиру? Да еще в присутствии всей армии? И за что? За то, что командир не знает азбуки! Тут можно провалиться сквозь землю! Молча сидели Цыган и Мика у ящика со свечой и переглядывались. "Помириться бы! - говорили их глаза. - Не так уж плох наш командир, чтобы устраивать бунт!" Цыган вспомнил ботинки, которые выдал ему Трясогузка. А Мика - шелковую рубашку. Трясогузка не взял ее себе! И только ли в рубашке дело?.. - Эй! Начальник штаба! - грубовато произнес Трясогузка. - Да! - с готовностью откликнулся Мика, и ему показалось, что в подвале потеплело и посветлело. - Ну-ка, разъясни! - продолжал командир. - Там, в листовке, есть два слова: большевики и ленинцы. А мы кто - ленинцы или большевики? - Конечно, ленинцы!.. Нас всего трое; когда станет больше, будем большевиками! - Почему трое? - возразил Трясогузка. - А кто эту листовку прик- леил? Значит, нас больше, только мы не знаем всех, кто за красных сто- ит. Может, нас в городе тысяча! - Правильно! - поддержал командира Цыган. - Выходит, мы и ленинцы и большевики! - Я тоже так думаю! - важно сказал Трясогузка. - И еще ответь... Там про праздник написано. Когда он будет? - Первого мая, - уверенно произнес Мика. - Это я сам знаю! А первое когда будет? - Сейчас скажу! - Мика подумал и сам задал вопрос: - Какое сегод- ня число? - Знал бы, - тебя не спрашивал. Считать я умею! Цыган тоже не помнил, какое было число. - Узнать завтра! - приказал Трясогузка. - Надо к празднику что-нибудь сообразить! ПЕРЕПОЛОХ Машина полковника шла медленно. Ухабистая дорога не позволяла развить скорость. В автомобиле, кроме шофера и полковника, сидели три иностранца. Это были члены военной миссии. Прибытие французских офицеров в городок решено было отметить бан- кетом. К девяти часам утра в особняке полковника готовился праздничный завтрак. По дороге полковник говорил много. Он хотел, чтобы французы сос- тавили о гарнизоне городка самое благоприятное мнение. Упомянул он и о бронепоезде, который ремонтируется в депо и вот-вот встанет в строй боевых единиц адмирала Колчака. - Не к вам ли прислали из Омска барона Бергера? - спросил один из членов миссии - толстый, обрюзгший, похожий на русского купца француз. - Барон Бергер и руководит ремонтом бронепоезда. Прекрасный спе- циалист и организатор! - воскликнул полковник. - Вы с ним знакомы? Как же! - ответил француз. - Барон - мой Друг. В тринадцатом году в золотой Ницце мы вместе провели чудесное лето! И представьте - месяц назад я встречаюсь с ним в каком-то Омске!.. О, времена!.. Рад буду видеть его на банкете! - Барон Бергер приглашен! - сказал полковник и поторопил шофера: - Поезжай, братец, быстрей! Мы все проголодались! Но полковнику и членам миссии в то утро позавтракать не удалось. Получив приказ - накрыть банкетный стол к девяти часам, повар встал в семь и велел затопить плиту. Истопник принес дрова, вытащил из духовки высохшую за ночь лучину, добавил бересты и зажег. Кухня наполнилась дымом. Повар длинным ножом плашмя хлопнул истопника по спине. - Вьюшки забыл, орясина рыжая! - Не забыл! - пробормотал истопник и, присев перед топкой на кор- точки, принялся дуть на тлеющую лучину. Но дрова не загорались. Дым клубами выбрасывало из плиты. Пнув истопника ногой, повар выскочил из кухни и со двора крикнул в дверь, из которой, как из вулкана, валил дым: - Чучело огородное! Смени дрова! Напихал сырых поленьев, скотина! Истопник вышел, отдышался и опять, как в воду, бросился в задым- ленную кухню. Вернулся он с охапкой обугленных поленьев, свалил их у забора и пошел за другими дровами. Повар снаружи открыл окно. Сквозняк быстро проветрил кухню. Между тем к особняку уже стали собираться приглашенные на банкет. Грузный унтер-офицер привел музыкантскую команду, выстроил у крыльца и приказал не расходиться. Обмениваясь шутками, все смотрели на кухню. Сухие дрова не помогли. Дым шел не только из окна и двери - он выбивался, казалось, из каждой щели. Слышались отчаянные вопли повара: - Зарезал! Зарезал, скотина!.. Чем я господ офицеров угощать бу- ду?.. Керосин! Неси керосину, пес шелудивый! Из дымной кухонной утробы вывалился совершенно очумевший истоп- ник, побежал к сараю и притащил оттуда бутыль. Во двор въехал на коне есаул Благов. Спешившись, он козырнул с чуть приметной снисходительностью. Офицеры приветствовали его почти- тельно. Лишь начальник железнодорожного депо еле кивнул ему головой. У есаула взыграли желваки на скулах. Опять этот барон испортил ему наст- роение. - Похоже, что мы пришли не на банкет, а на пожар! - шутливо заме- тил один из офицеров. Из кухни валил уже не дым, а черная керосиновая копоть. Есаул пересек двор, заглянул в дверь и позвал: - Адский повар! Показался повар в грязном колпаке, всплеснул руками: - Ваше благородие! Беда... Что скажет господин полковник! - Это уж твоя забота! - ответил есаул. - Тот хлопоногий всю посу- ду тебе перечинил? Повар не ответил. Его глаза испуганно округлились. Они глядели куда-то за есаула. Благов обернулся. В ворота въезжала машина полков- ника. - Конец! - прошептал повар. Есаул вытянулся. Офицеры, стоявшие у крыльца, вскинули руки к ко- зырькам. Французы были встревожены дымом. Полковник говорил им что-то успокаивающее. Машина остановилась у крыльца. Музыкантская команда заиграла французский гимн. В эту торжественную минуту грохнул взрыв. Передняя стена кухни рухнула. Треснула и повалилась на крышу труба. Половину двора окутало дымом. - Партизаны! - закричал француз, похожий на купца, и забарабанил кулаками по спине шофера. Автомобиль круто развернулся и помчался к воротам. Колеса перее- хали отброшенную взрывом папаху есаула. Правым крылом машина задела за столб и под скрежет железа вырвалась на улицу. Полковник пришел, наконец, в себя. - Стой! - ск