Оцените этот текст:



                                  Рассказ


     -----------------------------------------------------------------------
     Злобин А.П. Горячо-холодно: Повести, рассказы, очерки.
     М.: Советский писатель, 1988.
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 9 августа 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------


     Мы ехали на курорт.
     Поезд  был  курьерский,  он  делал  редкие  короткие  остановки,  давал
сильные  гудки, плавно и быстро набирал разбег, и мы радовались его хорошему
скорому ходу.
     - Подумать  только,  через  тридцать  часов  будем у моря. Будем жить в
саду  и брать виноград прямо с ветки, есть свежие овощи из огорода, валяться
под  солнцем.  Из  осенней  дождливой  Москвы  перенестись к морю. Чудесно и
удивительно. Подумать только.
     Она  говорила  не  переставая.  Маленькая  стройная  женщина  с  широко
раскрытыми  мечтательными  глазами, с медлительными плавными движениями. Она
говорила  о  море,  о  детском воспитании, о дрейфующих полярных станциях, о
музыке  -  и  обо  всем  восторженно  и взахлеб, а "подумать только" были ее
любимые слова.
     Ее  муж лежал на полке с книгой и почти не разговаривал после того, как
прошел  по  вагону  и  с  горестным видом доложил нам, что никто не играет в
преферанс.  В  общем, мы считали, что нам повезло с соседями; только бы Вера
Николаевна говорила чуть поменьше, и все было бы идеально.
     В  конце концов моя жена не выдержала, извинилась перед ней и забралась
на  верхнюю  полку  отсыпаться  после  тяжелых операций, которые ей пришлось
вести в больнице весь последний месяц перед отпуском.
     - Да,  да,  - живо сказала Вера Николаевна. - Пора начинать отдых. Ведь
мы  едем в такую прекрасную страну, где главное занятие состоит в том, чтобы
ничего  не  делать.  -  Вера  Николаевна  была учительницей, поэтому она все
объясняла.
     А  поезд неуклонно стремился вперед, в туманную пелену дождя. Незаметно
подошел  вечер.  Мы  выпили по стакану чая, который принес проводник в белой
куртке,  и  стали  укладываться  на  ночь.  Полка мягко покачивалась в ритме
движения  вагона  и  убаюкивала,  слышались долгие сильные гудки локомотива,
мчавшего  нас  вперед,  внезапно  набегающий  и  плавно  уходящий  назад шум
встречных  поездов.  Я  слышал во сне гудки, и мне снился наш поезд, летящий
вперед  сквозь  ночь.  И  на  лбу  локомотива  горит  ослепительный  фонарь,
разрывающий темноту.
     Утром  меня  разбудило  яркое  солнце,  бившее в окно. Поезд только что
отошел  от  станции  и  набирал  ход.  Соседей  в  купе  не  было.  Моя жена
расчесывала волосы. Она увидела меня в зеркале и улыбнулась.
     Зеркало  с  шумом  сдвинулось  в  сторону.  В  дверях остановилась Вера
Николаевна, в халате, с мыльницей в руках.
     - Ах,  простите,  пожалуйста.  Я  не  знала, что вы заняты туалетом. Вы
просто  не представляете, как я расстроилась. Подумать только, мы опаздываем
уже на сорок минут.
     - То-то мы стояли ночью, - сказала моя жена, зажимая губами шпильки.
     - Вы  тоже  почувствовали  это?  Я  три раза просыпалась оттого, что мы
стоим.  Но  посмотрите,  какое  здесь  солнце.  В  Москве никогда не увидишь
такого  солнца.  И вот теперь у нас отнимают сорок минут солнца и моря, и мы
бессильны перед этим.
     - Дыни,  дыни,  -  послышалось  в  коридоре,  и  в  купе вошел муж Веры
Николаевны  с  сумкой  в  руках.  Он  опрокинул сумку, и круглые желтые дыни
раскатились по полке.
     - Какие замечательные дыни, Юрик. Просто прелесть.
     - Прошу отведать, - он сделал приглашающий жест рукой.
     - Спасибо. После чая непременно, - сказала моя жена.
     - Нашел  одного  партнера.  Может,  вы  все-таки составите компанию для
пульки. Все равно поезд опаздывает. Скоротаем время.
     - С удовольствием. Но я не умею.
     - Одна  хорошая пулька, и не заметишь, как ты уже приехал, - он явно не
верил мне.
     - Он  в  самом деле не играет в преферанс, Юрий Петрович, - сказала моя
жена, взяла полотенце и вышла из купе.
     Поезд  замедлил  ход, с одной стороны замелькали красные прямоугольники
вагонов. Вера Николаевна испуганно посмотрела в окно.
     - Так  я  и знала, - сказала она. - Мы выпали из графика и будем теперь
простаивать на каждом разъезде. Отставание будет увеличиваться.
     - Дыни, - крикнула моя жена, появляясь в дверях.
     Но поезд уже набирал ход, и женщины с дынями лишь мелькнули в окне.
     На  следующей  станции  мы  выбежали  с Юрием Петровичем и набили сумки
тугими  круглыми  дынями.  Теперь  дынь  в  купе  набралось  столько, что их
пришлось  перекладывать  на верхние полки, чтобы они не мешали сидеть. Поезд
быстро двигался по нескончаемой плоской равнине.
     - Может, мы еще войдем в график, - сказала моя жена.
     - Я  просто  не  верю  в  такое  счастье, - обрадованно подхватила Вера
Николаевна.  -  Вы  не  представляете, как я истосковалась по морю. Я решила
еще  в  Москве  -  сразу  с  поезда  брошусь  в  море.  И теперь мое счастье
откладывается на сорок минут.
     - Ах, Вера, брось убиваться по пустякам, - сказал ее муж.
     По   коридору   прошла   высокая   тонкая   девушка,   неся  на  ладони
необыкновенно  желтую дыню. Девушка машинально заглянула в наше купе и вдруг
широко заулыбалась:
     - Вера Николаевна, дорогая, вы тоже на юг? Как я рада, что вижу вас.
     Вера Николаевна посмотрела на девушку и снова опустила голову.
     - Увы, мы опаздываем, - только и сказала она.
     - И  вы знаете почему? - девушка вошла в купе, поздоровалась. - Как? Вы
не  слышали?  Ничего  не  слышали?  Перед самым Харьковым наш поезд переехал
двух человек. От этого и случилась задержка.
     - Что вы говорите? Не может быть? - воскликнула Вера Николаевна.
     - Я  знаю  точно. Муж и жена. Он был пьяный и не хотел уходить с рельс.
Жена  бросилась  за  ним,  когда увидела поезд, и погибла вместе с ним. И мы
стояли,  пока  суд  да  дело. Но мне начальник поезда сказал, что мы нагоним
расписание.  Мы  едем в девятом вагоне, приходите к нам, Вера Николаевна. Мы
взяли  с  собой Олечку. Обязательно приходите, - и она ушла, унося на ладони
свою необыкновенную дыню.
     - Какой ужас, подумать только, - сказала Вера Николаевна.
     Мимо прошел проводник с пустым подносом.
     - Товарищ проводник, - позвала моя жена.
     Проводник вернулся и просунул голову в купе:
     - Желаете чаек? Сколько принести?
     Жена смотрела на меня.
     - Говорят,  ночью,  перед Харьковым, был несчастный случай. Это правда?
- спросил я.
     Проводник опустил поднос и с готовностью вытер руку о фартук:
     - Пьяный  один  шел  по  путям. А может, не пьяный, а старик, теперь уж
все  равно.  И  с ним девочка лет двенадцати. Домой его вела, наверное. А мы
как  раз  им  навстречу.  Они и растерялись от яркого луча. Девочка потащила
его  в  сторону  и в аккурат на наш путь. Тут уж ничего не поделаешь. Их при
мне  вытаскивали из-под третьего вагона. Так я отвернулся. На такое лучше не
смотреть.
     - Так вот почему мы опаздываем, - сказал муж Веры Николаевны.
     - Может, нагоним еще. Будете пить чаек? Сколько принести?
     Мы  что-то  сказали  ему,  и  он  ушел,  звякнув подносом об угол. Вера
Николаевна задвинула дверь.
     - Какая нелепая смерть, - сказала она.
     - А ты не напивайся, - сказал ее муж.
     - Нет,  Юрик,  ты неправ. Ты не представляешь, как это трагично. Отец и
дочь - сразу. Девочка двенадцати лет, как наш Витенька. Ужасная трагедия.
     - Я  все-таки  думаю,  что  он  был  с женой. Ведь было очень поздно, -
сказала моя жена. - Проводник же сказал, что он не видел.
     - Нет, нет, это была девочка. Я чувствую.
     - Какая разница, Вера, дочь или жена. Не все ли равно.
     - Как  ты  не  понимаешь  этого,  Юрик?  Я  просто  удивляюсь,  как вы,
мужчины, все-таки грубо сделаны.
     - И   вообще,   стоит   ли   так   расстраиваться.   Если   все  начнут
расстраиваться из-за каждого несчастного случая...
     - Да,  да,  -  перебила Вера Николаевна. - Как ты не понимаешь? Мы ведь
едем  на  курорт...  А  тут  темная  ночь  и  ослепленные поездом люди - это
ужасно.
     - Что  ужасного,  что  мы  едем на курорт? - с раздражением сказал Юрий
Петрович.
     - Неужели   человек  не  может  быть  счастлив  просто  так,  чтобы  не
переезжать чужие жизни.
     - Вера,  прошу  тебя.  Твоя  философия неуместна. Зачем с самого начала
отравлять себе отдых?
     Моя жена посмотрела наверх.
     - Товарищи, давайте есть дыни, - сказала она.
     - Вот это дело, - обрадовался муж Веры Николаевны.
     Я  встал  и  выбрал самые крупные и желтые дыни. Юрий Петрович разложил
на  столике  газеты и разрезал дыни пополам, обнажая спелую мякоть. Он ловко
очистил половинки от зерен, разрезал их на лунные дольки и дал нам.
     - В  самом  деле, - сказала Вера Николаевна, - хватит об этом. Ведь уже
сегодня  мы  будем  у  моря  и там забудутся все наши заботы и печали. Вы не
представляете,  сколько  проблем  было  у  меня  в  школе перед отъездом. Но
теперь все останется позади.
     - Вот именно, - сказал Юрий Петрович.
     - Отличная дыня, - сказала моя жена.
     - Необыкновенная, - подтвердил Юрий Петрович.
     - Вкуснее, чем ананас, - сказала Вера Николаевна.
     - Купим  еще,  Вера,  да?  - сказал Юрий Петрович. Он уже кончил резать
вторую дыню. - Прошу, эта тоже не хуже.
     - Лучшая дыня сезона, - сказал я. - Счастливая дыня.
     Жена посмотрела на меня и улыбнулась.
     - Простите, у вас есть дети? - спросил вдруг Юрий Петрович.
     - Нет, а что?
     - Мы только перед маем поженились, - сказала жена.
     - А  познакомились  в прошлом году, в поезде, когда возвращались с юга,
- сказал я.
     - И вместе покупали дыни на станциях, - сказала жена.
     - И теперь опять дыни, - сказал я, глядя на жену.
     - Прелестная  дыня,  -  сказала Вера Николаевна, - я давно не ела таких
дынь. Отрежь мне еще кусочек. Я думаю, это не будет вредно для меня.
     В  окно  било  сверкающее  утреннее солнце. Поезд упруго мчался вперед,
нагоняя расписание. Мы ехали к морю.



Last-modified: Sat, 16 Aug 2003 06:09:13 GMT
Оцените этот текст: