кий. Несомненно, Замировский ждал разрешения отойти. Но Федюнинский не мог разрешить этого! - Продолжай драться! - холодно приказал он. - Если на сумел удержать врага там, где положено, дерись на КП! Замировский молчал. В трубке слышались лишь звуки артиллерийских разрывов и пулеметная стрельба. - Замировский! Замировский! - уже не сдерживаясь, закричал Федюнинский; ему показалось, что на том конце провода что-то случилось. Но связь прервалась. Теперь командующий не слышал уже ничего: ни голоса командира дивизии, ни разрывов снарядов, ни пулеметных очередей. Телефон был мертв. Федюнинский бросил трубку на стол. Несколько мгновений сидел неподвижно, глядя на тот, другой полевой аппарат, связывающий его с Чекиным. Потом резко встал, позвал адъютанта, спросил: - Кто из штабных есть? Прислать немедленно! Через минуту появился Звягинцев. Федюнинский вспомнил опять вчерашний разговор с ним и почему-то подумал, что лучше бы пришел сейчас кто-либо другой, а не этот майор. Непроизвольно вырвался вопрос: - Где остальные? Звягинцев начал перечислять: - Начальник штаба все еще на старом КП, генерал Микульский в войсках, замнач оперативного отдела сейчас на проводе... - Ладно, - оборвал его Федюнинский. - В полосе триста десятой угроза прорыва. Я приказал комдиву ни в коем случае не отходить, но не знаю, успел ли он расслышать. Связь прервалась. Там бой идет на командном пункте. Необходимо... - Разрешите мне отправиться в дивизию и продублировать приказ, - выпалил Звягинцев. - Тебе?.. - Товарищ командующий, - срывающимся от волнения голосом продолжал Звягинцев, - я в боях со второй недели войны! Фактически командовал батальоном. Прошу вас... - Быстро бери машину и поезжай. Передай Замировскому приказ драться до последнего, но не отходить. Иначе погубим Волхов, и немцы прорвутся к берегу Ладоги. Все! Поезжай! Я надеюсь... И во что бы то ни стало восстановить связь! - крикнул он уже вдогонку Звягинцеву. КП 310-й дивизии находился километрах в пятнадцати к востоку от Волхова. Вскочив в "газик", Звягинцев спросил водителя: - Деревню Заднево знаешь? - Замировского, что ли, КП? - Точно! Жми на всю железку. Шофер ничего не ответил, даже головой не кивнул. Звягинцев не любил штабных шоферов. Привыкшие возить начальство, они, как правило, высокомерно-пренебрежительно относились к тем командирам, которым непосредственно не подчинялись. Машина набрала скорость. Звягинцев искоса взглянул на водителя. Гладко выбритое лицо, над верхней губой щеточка русых, с желтизной от курения, аккуратно подстриженных усов, ушанка сдвинута далеко на затылок. Звягинцеву не доводилось встречать его раньше. Очевидно, этот шофер достался штабу Федюнинского "по наследству" вместе с Волховской группой. - Как звать-то? - спросил Звягинцев. - По уставу докладывать или как? - проговорил шофер, не отрывая глаз от ухабистой, покрытой снегом, на котором резко выделялись колеи от машин, дороги. - Давай по уставу, - сухо ответил Звягинцев. - Сержант Молчанов. - Везет мне на водителей, - усмехнулся Звягинцев, - то Разговоров был, а теперь Молчанов. - Потому вы его и сменили, что фамилия не нравится? - Разговорова я менять не собирался. Убили его, - тихо сказал Звягинцев. - А до этого он мне жизнь спас. Молчанов на мгновение повернул голову, бросил взгляд на майора и снова впился глазами в дорогу. А Звягинцев весь ушел мыслями в то, что ждало его впереди. В сущности, задание, которое он получил, было элементарным: передать командиру дивизии приказ ни в коем случае не отступать и восстановить телефонную линию. Первое мог выполнить любой делегат связи, а о втором комдив наверняка позаботится сам, без всяких напоминаний. Тем не менее Звягинцева не покидало чувство радостного подъема. ...Говорят, что человека, хоть раз побывавшего в Арктике или пустыне, безотчетно тянет туда снова. Наверное, и военного человека, если армейская служба является его подлинным призванием и он хоть раз побывал в бою, властно зовет гул битвы. Его зовет не только осознанное чувство долга, но и нечто другое, безотчетное, непреоборимое. Зовет подобно тому, как моряка влечет к себе океан с его бурями, штормами, которые он никогда не променяет на спокойную береговую жизнь. С тех пор как Звягинцев, получив ранение, попал в госпиталь, он жил мыслью о возвращении на фронт, и не просто на фронт, а именно на передовую. Рвался туда и с Кировского завода, и из штаба фронта. И вот теперь наконец он мчался в бой. Как штабной командир, Звягинцев понимал, что бой на командном пункте дивизии - это ЧП, преддверие катастрофы. Но совладать с охватившим его пьянящим чувством, которого давно уже не испытывал, не мог. Впрочем, Звягинцев до конца не был уверен в том, что бой и в самом деле идет на командном пункте. Он хорошо знал, что иные командиры стараются преувеличить в глазах начальства степень опасности на случай, если придется отойти. Может быть, и этот Замировский просто решил застраховать себя на будущее? - Правду говорят, что электростанцию взрывать хотят? - а неожиданно спросил водитель. - Будет приказ - взорвут, - рассеянно ответил Звягинцев, но тут же вспомнил того бойца, узбека Каримова, и понял всю бездушность своего ответа. - Легко это у вас получается: "Будет приказ - взорвут", - с недоброй усмешкой сказал Молчанов. - Когда ее Ленин строил, не знал, видно, в чьи руки отдает. - Я под Волховом недавно, - ответил Звягинцев, еще острее чувствуя неловкость, - а ты, надо полагать, давно... - Мое дело баранку крутить. Я войсками не командую. Не мне за станцию перед народом ответ держать. - Ладно, - хмуро сказал Звягинцев, - после войны разберемся, кому за что отвечать полагается. А сейчас следи за дорогой. На передовую едем. И как бы в подтверждение его слов неподалеку разорвался снаряд. - Вижу, что не в тыл, - угрюмо отозвался водитель. - Покажи, как поедем, - сказал Звягинцев и вынул из планшета карту. - Не заблужусь, не бойтесь, - усмехнулся Молчанов. - Останови машину! - вскипел Звягинцев. Молчанов нехотя затормозил. - Я приказал показать на карте маршрут. Где мы сейчас находимся? Молчанов недовольно передернул плечами, снял рукавицы, бросил их себе на колени, взял карту. - Вот здесь едем, - сказал он. - На Мурманские Ворота. - И ткнул пальцем в квадратик к северо-востоку от Волхова. Звягинцев посмотрел на карту и недоуменно спросил: - Не понимаю. Почему через Мурманские Ворота, когда есть более близкий путь? Вот смотри: вдоль железной дороги на юго-восток, на деревню Вячково, оттуда на восток к Устью. От него до Заднева рукой подать! Молчанов, ни слова не говоря, сложил карту, вернул ее Звягинцеву и включил мотор. Машина тронулась с места. - Я жду ответа! - резко произнес Звягинцев. - Да какой же вам ответ нужен? - снисходительно произнес Молчанов. - К немцам, что ли, хотите попасть? Карта, она картой и остается - бумажный лист. Как я на Вячково вас повезу, когда там бои идут?! - Но Вячково в наших руках! - А то, что оно уже раза три из рук в руки переходило, вам не докладывали? - огрызнулся Молчанов. - Когда выехали, может, было и наше, а когда приедем... Нет, товарищ майор, на Вячково я не повезу. Поедем на Мурманские Ворота, а оттуда новая дорога проложена. Фашинная. Прямо на Устье. Звягинцев промолчал. Он понимал, что штабной шофер, которому постоянно приходится ездить с КП армии в расположения частей, лучше, чем операторы, знает надежные маршруты. И хотя, судя по всему, этот ершистый, угрюмый Молчанов заботился не о том, чтобы быстрее попасть на КП дивизии, а о собственной безопасности, разумнее было послушаться его совета. Опять ехали молча. Наконец Звягинцев увидел впереди полуразрушенное здание станции. Это и были Мурманские Ворота. На занесенных снегом рельсах стояли покореженные, полусожженные товарные вагоны. Где-то совсем недалеко снова разорвался снаряд, послышалась пулеметная очередь. Звягинцев насторожился. Молчанов же все так же неотрывно смотрел на дорогу и на предельной скорости гнал машину по направлению к чернеющей впереди громаде мертвого, мрачно возвышающегося над снежными сугробами леса. Въехав в лес, круто свернул в сторону. Машину стало трясти так, что Звягинцев несколько раз ударился головой о туго натянутый брезентовый верх. Он догадался, что теперь они едут по фашинам. Настильная бревенчатая дорога была проложена, видимо, по болоту, которое до конца не замерзало и зимой, - под колесами хлюпала вода. Через каждые сто - двести метров по сторонам дороги были сделаны бревенчатые площадки, чтобы встречные машины могли разъехаться. Эта скрытая от взглядов немецких летчиков узкая дорога в лесу была довольно оживленной, то и дело приходилось пропускать грузовики. Часто встречались раненые. Одних везли в машинах или на санях, другие шли пешком. Поравнявшись с очередной группой раненых, Звягинцев велел Молчанову остановиться, открыл дверцу. - Из какой дивизии, товарищи! - крикнул он. - Триста десятая, - ответил один из бойцов с рукой на перевязи. - Где идет бой? - спросил Звягинцев. - А кто его знает, - ответил боец, - везде бой! - Отвечайте точнее! - нетерпеливо приказал Звягинцев. - А точнее - сами разберетесь, товарищ командир, если туда доедете! Звягинцев велел Молчанову ехать дальше. И опять они тряслись по фашинной дороге, двигаясь вперед с черепашьей скоростью. Прошло не менее получаса, прежде чем наконец выбрались на опушку леса. Там огляделись. На снегу лежали обгоревшие санитарные фургоны, перевернутые вверх колесами полуторки. Впереди виднелись развалины поселка. - Устье! - объявил Молчанов. - Можете отметочку на своей карте сделать. На Заднево курс берем. Теперь слышны были уже не отдельные выстрелы, а грохот ближнего боя. Казалось, он доносился со всех сторон. "Газик" нырнул в глубокую колею, едва выбрался из нее. С визгом пролетел очередной снаряд и разорвался настолько близко, что машину тряхнуло. Молчанов резко свернул с дороги и заглушил мотор. - В чем дело? - крикнул ему Звягинцев. - Куда ехать-то, товарищ майор?! - угрюмо ответил Молчанов. - Впереди бой идет, а мы не на танке! Слева, метрах в ста от машины, снова громыхнул снаряд, подняв в воздух бело-черный столб снега и земли. Звягинцев, казалось, ничего не замечал. Одно стремление владело им - как можно скорее добраться до КП. - Вперед, я говорю! - крикнул он водителю. - Товарищ майор, поймите, - отозвался Молчанов, - мы же в машине, как в мышеловке! Тут до Заднева всего с полкилометра - вон оно, перед рощицей, если перебежками - за пятнадцать минут добраться можно! - Ладно, - бросил Звягинцев и в сердцах добавил: - Ах ты, Молчанов! Рванул дверцу, выпрыгнул из машины в снег, выбрался на дорогу и побежал вперед, к рощице. Прямо по дороге разорвалась мина, потом вторая. Звягинцев мотнулся в сторону, черпая снег голенищами валенок; мелькнула мысль, что водитель, отказавшись ехать дальше, был, пожалуй, прав; тут же ее сменила другая - что этот Молчанов все же трус, - но и она мгновенно исчезла. Звягинцев думал только об одном - нужно во что бы то ни стало добраться до КП. Он снова побежал вперед. Невдалеке, на поляне перед рощицей, были уже видны блиндажи и землянки. Звягинцев, не останавливаясь, расстегнул полушубок, вытащил из кобуры свой "ТТ", сунул его в карман. - Пистолетиком тут не обойтись! - услышал он вдруг за спиной и от неожиданности остановился. Обернувшись, увидел, что его нагоняет Молчанов с автоматом в руке. Точно ввинчиваясь в воздух, завыла мина. Звягинцев бросился на землю. Как только прогремел разрыв, он тотчас же вскочил и, обернувшись, увидел, что и Молчанов тоже подии" мается. - Ты... зачем здесь? - едва переводя дыхание, крикнул Звягинцев и, не дожидаясь ответа, побежал вперед. Молчанов догнал его. - За мной, товарищ майор! - крикнул он. - Я знаю, где КП. За мной! Вот сюда, в этот блиндаж давайте! - И стволом автомата указал влево. Звягинцев увидел выступающую над землей, покрытую толстым слоем снега крышу блиндажа. Подбежав, буквально скатился по ступеням вниз, откинул брезентовый полог и оказался внутри. После дневного света с трудом разглядел в полутьме стоявшего во весь рост и, казалось, упиравшегося головой в потолок грузного военного, потом нары и на них бойца с телефонной трубкой. - Где командир дивизии? - крикнул, переводя дыхание, Звягинцев. - Я командир дивизии, чего шумишь? - недовольно откликнулся стоявший, мельком взглянул на Звягинцева и повернулся к бойцу: - Продолжай вызывать, я тебе говорю, продолжай! - Товарищ полковник, - поднеся руку к ушанке, проговорил Звягинцев, - майор Звягинцев из штаба армии. - Бойцы с тобой есть? - спросил Замировский. - Никак нет, - ответил Звягинцев, - только водитель. Командующий приказал ни в коем случае не отходить! У него прервана с вами связь и... - Знаю, что прервана, - махнул рукой Замировский. - У меня даже с полками связи нет! - Где идет бой? - торопливо спросил Звягинцев. - Сам не видел? Вопрос действительно был излишним. Отчетливо слышалась ружейная и пулеметная стрельба, огонек коптилки поминутно вздрагивал от артиллерийских разрывов, с потолка сыпалась какая-то труха. - Товарищ полковник, я должен доложить командующему обстановку. Прорыв фронта здесь будет означать захват врагом Волхова. Командующий приказал... - Ты где служишь, майор? - прервал его Замировский. - В оперативном отделе армии. - Значит, по картам привык боями руководить? - зло сказал Замировский, подошел к расстеленной на столе карте и ткнул в какую-то точку: - Вот здесь идет бой! Там, где ты сейчас стоишь, ясно? Какими силами оборону держу? Все сейчас в бою, все, весь штаб, все писаря, кашевары, парикмахер, понял? Десять минут назад часового у моего блиндажа снял с поста и отправил в бой. Скоро сам пойду, понял?! - Что доложить командующему? - спросил Звягинцев. - Что видел и слышал, то и доложи. КП держим из последних сил. Обороной командует начальник оперативного отделения дивизии подполковник Мелкадзе. На подмогу вызвано подразделение майора Новикова. Пока КП держим, но немцы пытаются обойти нас танками. - "Фиалка", "Фиалка"! Я "Ромашка", я "Ромашка". "Фиалка", вы меня слышите? - бубнил связист. - Есть наконец связь?! - обернулся к нему Замировский. - Нет, товарищ полковник, - виновато ответил боец. - Двух связистов только что на линию послал. Начальник связи дивизии тоже на линии. Больше посылать некого, понимаешь, некого! - сказал Замировский Звягинцеву таким тоном, будто тот не верил ему. В этот момент, откинув полог, в блиндаж ворвался человек с карабином в руке. Лицо его было черно от копоти. - Товарищ полковник! - оглушительно крикнул он, точно все еще находился в гуще боя и старался перекричать стрельбу. - Докладывает ефрейтор Хлопов! Старший адъютант приказал передать... комбата убили, а комиссар ранен! - Не ори! - оборвал его Замировский. - Говори спокойно: какой батальон? - Третий, товарищ полковник, третий, - с какой-то странной радостью в голосе, оттого, видимо, что может дать командиру дивизии точный ответ, доложил Хлопов. - Ну... вот... - стиснув зубы, проговорил Замировский. И Звягинцев только теперь со всей неумолимой очевидностью понял, что если даже он доберется невредимым обратно до Волхова, то доклад его командующему не принесет никакой пользы... - Товарищ командир дивизии, - чеканным голосом произнес Звягинцев, - разрешите принять командование батальоном. Замировский посмотрел на него с недоумением и переспросил: - Батальоном? - Так точно, товарищ полковник! Опыт имею. Словом, разрешите вступить? Замировский на секунду задумался, точно решая, кого можно было бы послать в батальон. Но послать было некого... - Давай, если ты... такой, - сказал он. - Давай! Хлопов, веди майора! Прошло почти три часа с тех пор, как Федюнинский отправил Звягинцева в дивизию. Однако связи с Замировским все еще не было. Не возвращался и Звягинцев. Каждые полчаса звонил, проверяя линию, Чекин. Федюнинский понимал, что тот хочет по голосу командующего угадать, не приближается ли роковой момент. Отвечал односложно: "Жди". Звонили, докладывая обстановку, командиры соединений, из их донесений явствовало, что противник выдыхается и атаки его становятся слабее. Однако из 310-й дивизии никаких сообщений не поступало. Звонок Замировского раздался в 14:30. Федюнинский поспешно схватил трубку. - Товарищ командующий? - переспросил Замировский, хотя Федюнинский назвал себя, и по тону, каким командир дивизии произнес эти два слова, он понял, что самое страшное позади... - Отбросили противника! - кричал в трубку Замировский. - Примерно на километр отбросили! - Ладно. Понял, - сдержанно ответил Федюнинский. - Если каждые два часа будешь отбрасывать врага на километр, то, надеюсь, к вечеру твой КП будет на положенном удалении от переднего края. - Так точно, товарищ командующий! - крикнул Замировский. - У меня все! - Погоди, - сказал Федюнинский, вспомнив о Звягинцеве. - Я тебе майора из штаба посылал. Добрался он до тебя? - Добрался, товарищ командующий, боевой майор! - Я тебя спрашиваю, не какой он, а почему не возвратился и не доложил обстановку? Когда он от тебя выехал? - Не выехал он, товарищ генерал, - после короткой паузы произнес Замировский, - здесь он... - Так какого же черта он там болтается, вместо того чтобы... - Товарищ командующий, - сказал Замировский, - он не болтается... Он командование батальоном на себя принял. - Что?! Кто разрешил? - Я разрешил, Иван Иванович. Своей властью. Обстановка требовала. У меня комбат и комиссар из строя выбыли, а немцы в полутораста метрах от КП находились. Майор Звягинцев попросил разрешения принять командование, я разрешил. - Час от часу не легче, - буркнул Федюнинский, - прикажи ему немедленно возвращаться! - Не могу, он бой ведет, товарищ генерал! И... я просил бы вас оставить его у меня! Убыль командного состава огромная! Я его командиром полка сделаю, этого майора! - Немедленно... - начал Федюнинский, но Замировский, боясь, что командующий сейчас бесповоротно решит судьбу Звягинцева, перебил его: - Иван Иванович, простите, что прерываю, но он боевой командир, людей в атаку повел. Несправедливо такого командира в штабе держать! - Ты моим штабом не распоряжайся! - оборвал его Федюнинский. - Ты считаешь, в штабе пентюхи должны работать? Ладно, после с этим майором решим. А пока задача одна - гони немца дальше! Первой мыслью Федюнинского, после того как он положил трубку, было позвонить Чекину и сказать, что обстановка изменилась, что ГЭС взрывать не придется. Но он сдержал себя - ведь противник пока все еще находился в полутора-двух километрах от КП Замировского. ...К утру следующего дня все попытки врага прорваться к Волхову были отбиты. Из разведотделов соединений стали поступать сведения, что немцы прекратили атаки и, судя по всему, заняты перегруппировкой сил. В девять утра Федюнинский сам позвонил Чекину, который уже более суток дежурил в здании ГЭС у телефона. - Товарищ командующий, - доложил Чекин, - у меня все тихо. Пулеметной стрельбы не слышно. Обстрел прекратился... - Вон оно что! - с добродушной усмешкой произнес Федюнинский. - Ты, видно, полагаешь, что я в Ташкенте сижу? Сам, что ли, не слышу, что тихо?.. Ну как, спать, наверное, хочешь? Ладно, оставь кого-нибудь за себя и возвращайся на НП. - А если?.. - Не будет "если"! Возвращайся! Федюнинский положил трубку. И только сейчас почувствовал, что смертельно устал... В этот момент еще многого не знал командующий 54-й армией генерал-майор Федюнинский. Не знал, что в эти часы 4-я армия под командованием генерала Мерецкова начала наступление на Тихвин. Не знал, что толщина льда на Ладоге достигла уже десяти сантиметров и близок тот долгожданный час, когда первая автомашина пройдет по зимней трассе - Дороге жизни Ленинграда. Он знал только одно: Волхов удалось отстоять...