светильников слился в огненную черту. Лестница... вниз... махом через перила -- на следующий пролет... и еще раз... здесь же должен торчать охранник -- куда он подевался?.. коридор, ведущий к кабинету резидента... охрана, где же вся охрана, дьявол их раздери?!. А за спиною шаги -- мерные, будто нарезающие на аккуратные ломтики плотную и вязкую тишину коридора... А-а-а-а!!! -- да ведь это же тупик!.. куда, куда теперь?.. в кабинет -- выбирать не из чего... ключ... в скважину не лезет, сука!.. о кретин, это ж от сейфа... спокойнее, спокойнее... Ауле Великий, помоги -- этот чертов замок и так-то вечно заедает... а шаги ближе и ближе -- как ледяная капель на выбритую макушку... (кстати, интересно, а почему он не переходит на бег? -- заткнись, идиотина, не каркай!)... спокойно... поворачиваю... Все, порядок!!! Ящерицею проскользнув в щель чуть приоткрывшейся двери кабинета, он навалился на нее изнутри всем телом и успел запереться на ключ в тот самый миг, когда шаги оборотня достигли порога. Зажигать внутри свет капитан не стал -- не было сил; трясущийся и потный -- хоть выжимай, он уселся прямо на паркет посреди комнаты, в обширном квадрате лунного света, перечеркнутом решеткой оконного переплета. Странное дело: умом Марандил понимал, что кошмарный преследователь никуда не делся, но здесь, сидя на этом серебристом коврике, отчего-то ощущал себя в безопасности -- будто в детской игре, когда ты успел прокричать: "Трик-трак, чур я в домике!" Он рассеянно вгляделся в рисунок лунных теней на полу рядом с собою и тут только догадался поднять взор на само окно. Поднял -- и едва не завыл от ужаса и отчаяния. На карнизе, почти прижавшись лицом к стеклу, стоял человек, в облике которого было нечто удивительно напоминающее гиену. Этому второму оборотню явно ничего не стоило вышибить ногою оконный переплет и спрыгнуть в комнату, однако он не двигался с места и лишь глядел на Марандила в упор круглыми бледно фосфоресцирующими глазами... Сзади тем временем послышался слабый металлический скрежет -- Мангуст уже занялся дверным запором. "Хорошо хоть ключ остался в скважине", -- промелькнуло в голове капитана, и в ту же секунду на дверь обрушился страшный удар. Рядом с замком возникло рваное овальное отверстие дюймов шести в поперечнике, сквозь которое хлынула из коридора струя тусклого света: струя эта, впрочем, почти мгновенно усохла до нескольких лучиков -- дыру чем-то заткнули снаружи, -- а потом вдруг раздался щелчок отпираемого замка, и дверь кабинета распахнулась настежь... Только тут Марандил понял, что лейтенант просто прошиб ударом кулака дверную филенку, просунул руку в дыру и спокойно повернул изнутри торчащий в скважине ключ. Капитан метнулся было к подоконнику (человек-гиена с наружного карниза пугал его меньше, чем Мангуст), и тогда из непроглядной тьмы по углам комнаты с бесшумной грацией выскользнули еще двое -- он отчего-то сразу понял: волки. Они выволокли его за ноги из-под стола, куда он пытался забиться, и стояли теперь над добычей, ощеря клыки и обдавая капитана острым запахом псины и жарким мясным дыханием, а он, осознав уже с полной неотвратимостью, как предстоит ему сейчас расплатиться за свое предательство, раздавленно скулил на полу, судорожно пытаясь прикрыть горло и пах... И вдруг все это наваждение развеялось, повинуясь бесстрастному голосу Мангуста: "Капитан Марандил, именем короля вы арестованы. Сержант, отберите у него оружие, жетон и ключи от сейфа. В подвал его!" Нет! Нет!! Не-е-ет!!! Это неправда, этого просто не может быть... С кем угодно, но только не с ним -- капитаном тайной стражи Марандилом, главою умбарской резидентуры!.. Но его уже волокут вниз по крутым выщербленным ступенькам (ему вдруг со странной отчетливостыо припомнилось, что ступенек этих ровно двадцать штук, а на четвертой снизу есть по центру здоровенная выбоина), а потом, в подвале, единым махом вытряхивают из одежды и, голого, подвешивают за связанные большие пальцы на крюк в потолочной балке... И тогда перед ним вновь возникает лицо Мангуста -- глаза в глаза: -- Твои шашни с умбарской секретной службой меня сейчас не интересуют. Я хочу знать -- кто надоумил тебя навести на нашу группу эльфов, стравив их подполье с тайной стражей Его Величества. На кого ты работаешь в Минас-Тирите -- на людей Арвен? Что им известно о миссии Тангорна? -- Я ничего не знаю, клянусь чем угодно! -- хрипит он, корчась от боли в выдернутых суставах и отлично понимая, что это еще пока легкая разминка. -- Я не отдавал никаких приказов о похищении этого Альгали -- Араван либо рехнулся, либо работал от себя... -- Приступайте, сержант... Так кто велел тебе засветить меня эльфам?.. Они хорошо знают свое дело и очень точно дозируют боль, не давая ему ускользнуть в настоящее беспамятство, и это длится долго, бесконечно долго... А потом все кончилось: милость Валаров воистину беспредельна, и ласковые ладони Вайры подхватывают его, унося в самое надежное из убежищ -- в сумрачные покои Мандоса. ...Солнечный луч бил Марандилу прямо в глаза -- время близилось к полудню. Он со стоном оторвал тяжеленную -- будто и не спал вовсе -- голову от свернутого плаща, заменявшего ему подушку, тщетно пытаясь то ли проглотить, то ли выплюнуть крик, что так и застрял в пересохшем горле. Привычно нашарил на полу рядом с диваном недопитую бутылку рома и, выдернув зубами пробку, сделал несколько крупных глотков. Вообще-то алкоголь ему уже не помогал -- чтобы по-настоящему прийти в себя, требовалось нюхнуть кокнара: страх за эти дни полностью выел резидента изнутри, оставив лишь жалкую сморщенную оболочку. За ворота посольства капитан теперь не выходил вовсе, а спал только днем, не раздеваясь: он отчего-то убедил себя, будто Мангуст явится за ним именно в полночь -- как в преследовавших его кошмарах. Кошмары эти были затейливы и разнообразны. Мангустова спецкоманда то проскальзывала внутрь его кабинета тенями-ниньокве, то заявлялась вполне натуральными призраками прямо из глубин большого настенного зеркала кхандской работы (очнувшись в тот раз, он тут же разбил его вдребезги), а то просто вламывалась в дверь, как обычный полицейский наряд -- при всех регалиях и документах. Ярче всего ему запомнился тот сон, где на него напали четыре огромных -- с кошку размером -- нетопыря. Неуязвимо-верткие, они гоняли капитана по всему ночному зданию и со злобным писком хлестали его по голове своими кожистыми крыльями, норовя добраться до глаз: ладони, которыми он прикрывал лицо, и затылок с шеей были уже изорваны в кровавый фарш их мелкими острыми клыками -- и лишь тогда последовала неизменная сюжетная развязка: "Капитан Марандил, именем короля вы арестованы. Сержант, отберите у него оружие, жетон и ключи от сейфа. В подвал его!" -- Господин секретарь! Господин секретарь, очнитесь! -- Тут только он сообразил, что проснулся не сам по себе -- в дверях кабинета переминается вестовой. -- Вас срочно вызывает господин посол. "Срочно вызывает" -- это что-то новенькое. Получив десять дней назад в утренней почте пакет с показаниями Аравана, Чрезвычайный и полномочный посол Воссоединенного Королевства сэр Элдред потребовал от резидента объяснений: получив же вместо таковых жалобный лепет на тему "я не я и корова не моя", он стал шарахаться от капитана как от зачумленного, демонстративно прервав с ним всякие дела. Самый ужас состоял в том, что версия событий, продиктованная Аравану Тангорном, оказалась столь убедительной, что Марандил усомнился в собственном рассудке: а вдруг он и вправду отдал такой приказ -- находясь в каком-то помрачении ума? Он утвердился в этом настолько, что ликвидировал раненого Моримира ("А ну как тот, придя в себя, тоже подтвердит факт приказа на похищение Альгали?"): ликвидировал второпях, оставив множество следов, и тем самым отрезал себе всякие пути к отступлению. Марандил физически ощущал удушливую пустоту, возникшую вокруг него в резидентуре: подчиненные -- все как один -- избегали встречаться с ним взглядом, а в помещениях, куда он заходил, тотчас замирали всякие разговоры. Умом он понимал, что самое время уходить в бега, но оказаться в одиночку в городе боялся еще больше. Оставалось лишь уповать на то, что ДСД доберется до Мангуста раньше, чем тот -- до него; в то, что лейтенанта сумеет остановить его собственная охрана (та получила соответствующий приказ), он уже не верил. -- Что там за пожар? -- хмуро спросил он вестового, пытаясь привести в порядок одежду, изрядно пожеванную после сна. -- Труп там какой-то нашли -- говорят, по вашей части. Приметы -- много мелких шрамиков на губах... В кабинет посла Марандил почти вбежал -- и был тотчас аккуратно взят под руки двумя занявшими позицию по бокам от двери оборванцами в перемазанных грязью камзолах. Сэр Элдред стоял чуть поодаль; в его позе и выражении лица причудливым образом смешивались оскорбленное аристократическое высокомерие и служебное подобострастие -- чувствовалось, что его превосходительство только что получил пресловутую скипидарную клизму ведра эдак на три. В кресле же посла сидел, нога на ногу. Мангуст собственной персоной -- столь же чумазый, как и его подчиненные. -- Капитан Марандил, именем короля вы арестованы. Сержант, отберите у него оружие, жетон и ключи от сейфа. В подвал его! -- И, вставая, бросил через плечо: -- А вам, господин посол, настоятельно рекомендую дать по заднице мешалкой начальнику охраны. Вообще-то к вам сюда можно пробраться минимум четырьмя способами, но чтоб даже входы в ливневую канализацию не были забраны решетками... То есть такое раздолбайство просто в голове не укладывается! Так что не удивляйтесь, ежели как-нибудь поутру обнаружите в посольском саду цыганский табор, а в вестибюле -- пару дрыхнущих бродяг... Нет! Нет!! Не-е-ет!!! Это неправда, этого просто не может быть... С кем угодно, но только не с ним -- капитаном тайной стражи Марандилом, главою умбарской резидентуры!.. Но его уже волокут вниз по крутым выщербленным ступенькам (ему вдруг со странной отчетливостью припомнилось, что ступенек этих ровно двадцать штук, а на четвертой снизу есть по центру здоровенная выбоина), а потом, в подвале, единым махом вытряхивают из одежды и, голого, подвешивают за связанные большие пальцы на крюк в потолочной балке... И тогда перед ним вновь возникает лицо Мангуста -- глаза в глаза. -- Твои шашни с умбарской секретной службой меня сейчас не интересуют. Я хочу знать -- кто надоумил тебя навести на нашу группу эльфов, стравив их подполье с тайной стражей Его Величества. На кого ты работаешь в Минас-Тирите -- на людей Арвен? Что им известно о миссии Тангорна? -- Я ничего не знаю, клянусь чем угодно! -- хрипит он, корчась от боли в выдернутых суставах и отлично понимая, что это еще пока легкая разминка. -- Я не отдавал никаких приказов о похищении этого Альгали -- Араван либо рехнулся, либо работал от себя... -- Приступайте, сержант... Так кто велел тебе засветить меня эльфам?.. Они хорошо знают свое дело и очень точно дозируют боль, не давая ему ускользнуть в настоящее беспамятство, и это длится долго, бесконечно долго... А потом все кончилось: милость Валаров воистину беспредельна, и ласковые ладони Вайры подхватывают его, унося в самое надежное из убежищ -- в сумрачные покои Мандоса... Как же -- "уносят"... Дожидайся! -- ...И не надейся, паскудина, что ты сдохнешь раньше, чем выложишь все! Так на кого из свиты Арвен ты работаешь? Как осуществляется связь? Ничего не кончилось -- все только начиналось... ГЛАВА 50 Умбар, Длинная дамба. 26 июня 3019 года Умбарская Длинная дамба не значится среди двенадцати чудес света -- как их перечислил некогда в своей "Всеобщей истории" Аш-Шарам, но это, пожалуй, говорит лишь об особенностях личного вкуса великого вендотенийца: тот отдал предпочтение не функциональным сооружениям (сколь угодно грандиозным), а изысканным безделушкам вроде барад-дурского шпиля или Висячего храма в Мендоре. Семисотсаженная насыпь, соединившая четыре века назад Полуостров с Островами, исправно поражала воображение каждого прибывающего в Умбар: она была шире любой из городских улиц и позволяла разминуться двум бактрианьим караванам. Собственно, за этим ее и строили -- теперь купцам, возившим по Чевелгарскому тракту товары с материка и на материк, не было нужды возиться с паромными переправами. Не задаром, ясное дело: как утверждали злые языки, из тех серебряных монет, что переплатили за эти четыре века в городскую казну караванщики, можно было бы насыпать рядышком вторую такую же дамбу. Перед массивным зданием таможни, высившимся у въезда на дамбу со стороны Полуострова, раскинулся целый городок из пестрых шатров, палаток и бамбуковых балаганчиков. Здесь купец, истомленный пятидневным переходом по крутым серпантинам Чевелгарского тракта, имел все возможности потратить свои денежки более приятным для себя способом, нежели в кабинете сборщика таможенных пошлин. Стелющийся над мангалами сизоватый шашлычный чад -- едва ли не более вкусный, чем сами шашлыки, девушки всех цветов кожи и телесных объемов, ненавязчиво демонстрирующие свои прелести, прорицатели и маги, сулящие за какую-то пикколу предсказать результат грядущей сделки, а за кастамирку -- раз и навсегда стереть в порошок всех твоих конкурентов... Напористо взывали к милосердию нищие, шныряли карманники, артистично завлекали в свою компанию лохов шулера и наперсточники; тут же степенно вершили свой собственный рэкет полицейские (место было хлебное -- чего там... Говорят, некий начинающий страж порядка на полном серьезе подал своему начальнику такой вот рапорт: "Испытывая крайнюю денежную нужду по случаю рождения третьего ребенка, прошу хотя бы ненадолго перевести меня на Длинную дамбу"). Словом, эдакий Умбар в миниатюре -- во всей своей красе. ...Сегодня очередь двигалась совсем уж по-черепашьи. Мало того что таможенные чиновники будто бы норовили заснуть на ходу (что не мешало им неукоснительно совать носы в каждый тюк) -- так еще возник дополнительный затор на самой дамбе, где строителям приспичило менять дорожную облицовку. Здоровенный чернобородый караван-баши из Кханда уже понял: таможенники -- да порази их Всемогущий трясучкой и гнойными язвами! -- промурыжили его столько времени, что раньше обеда его бактрианам уже не попасть на Острова никакими силами -- а значит, сегодняшний базарный день пошел ишаку под хвост. Ладно, чего теперь дергаться и пускать дым из ушей... на все воля Всемогущего. Поручив присматривать за животными и товаром своему помощнику, он, чтобы скоротать время, решил прошвырнуться по палаточному городку. Подзаправившись в одной из харчевен (лагман, три порции превосходного шафранного плова и блюдо сладких пирожков с курагой), он двинулся было назад, но застрял перед маленьким помостом, где призывно изгибалась оливково-смуглая танцовщица, всю одежду которой составляли несколько разлетающихся шелковых ленточек. Два горца с Полуострова так и пожирали ее глазами -- начиная с двигающихся во вполне недвусмысленном ритме стройных бедер и матово-лоснящегося живота; при этом они, разумеется, не забывали время от времени сплевывать, как бы в крайнем омерзении ("Тьфу, и чего городские в том находят? Ведь ни кожи в ней, ни рожи"), а также обмениваться между собою прочувствованными обобщениями на предмет морального облика горожанок. Караван-баши уже прикидывал -- почем ему встанет более тесное знакомство с танцовщицей в ее палатке позади помоста, но тут принесла откуда-то нелегкая хакимианского проповедника -- облаченную в полусгнившие лохмотья плешивую мумию с горящими как уголья глазами, -- и тот с ходу обрушил шквал обличении на головы распутников, "похотливо взирающих на непотребство, чинимое падшей сестрою нашей". "Падшей сестре" все это было абсолютно по барабану, а вот караванщик предпочел быстренько слинять в сторонку: ну его к Богу в рай, а то припечатает еще, чего доброго, каким-нибудь кошмарным проклятием... Бабу, однако, хотелось до невозможности: пять дней воздержания, шутка ли... Впрочем -- какие наши годы! Он пошарил глазами вокруг себя, и -- нате вам, тут же, буквально в десятке шагов, обнаружил искомое. На первый взгляд девка была неказиста -- худышка годков семнадцати, да еще и с украшением в виде хорошо выдержанного, цветов побежалости, фингала под левым глазом, -- но кхандец опытным взглядом оценил достоинства ее гибкой фигурки и едва только не облизнулся в открытую: эт-то, ребята, что-то с чем-то! Ну а что до рожи, так ее, как известно, в случ-чего можно и портянкой прикрыть. -- Скучаем, подруга? -- Отвали, -- равнодушно откликнулась та; голос был чуть хрипловатый, но приятный. -- Ты ошибся, дядя, -- я не по этому делу. -- Так уж и не по этому! Может, просто настоящей цены пока не давали? Так тут все будет путем, не боись... -- И, хохотнув, сцапал ее за руку -- вроде шутя, но хрен вырвешься. Девушка ответила краткой тирадой, которая запросто могла бы вогнать в краску пиратского боцмана, высвободила -- одним точным непринужденным движением -- свою руку из лапищи караванщика и быстро отступила назад, в проулок между залатанной палаткой и кривобоким балаганчиком из камышовых циновок; вообще-то ничего хитрого тут нет -- просто вырываться надо строго в сторону большого пальца схватившего тебя человека, концевой его фаланги, -- однако по первому разу такое впечатляет и, как правило, наводит на верные выводы. Но только не сейчас: раззадоренный караван-баши (это ж надо -- какая-то малолетняя потаскушка будет корчить из себя недотрогу!) со всех ног ломанулся в проулок меж палатками за ускользающей добычей... Не прошло и полминуты, как кхандец появился обратно на площади. Ступал он теперь очень осторожно, вроде как на цыпочках, и, тихонько мыча от боли, прижимал к животу правую кисть, бережно прикрывая ее левой. Ну, мужик, извиняй -- сам дурак, чего тут еще скажешь... Выбить из сустава большой палец потянувшейся к тебе руки -- сущий пустяк для любого оперативника ДСД, даже для зеленого новичка, а уж девушка-то была отнюдь не новичком. Чуть погодя Фей (под этим именем ее знали товарищи по Департаменту) вернулась в "свой" сектор площади, однако злосчастный караванщик навряд ли сейчас узнал бы ее, даже столкнись они нос к носу: шлюха канула в небытие, и вместо нее возник мальчишка-водонос, оборванный и чумазый, но безо всяких следов синяка под глазом -- а ведь внимание наблюдателя обычно фиксируется именно на таких вот "приметах"... Вернуться на свой пост она, надобно заметить, успела как раз вовремя: слепой нищий, сидящий у самого въезда на дамбу, заунывно возопил "Помогите кто чем может, люди добрые!" вместо всегдашнего своего "Люди добрые, помогите кто чем может!" -- сигнал "Ко мне!" Розыскную ориентировку ("Северянин, шатен шести футов росту, глаза серые... тридцать два года, но выглядит моложе... прихрамывает на правую ногу...") Фей, разумеется, помнила дословно, хотя в этот раз она была задействована лишь в оперативном обеспечении, непосредственно подчиняясь одному из опознавателей -- слепому нищему. О том, что нищим этим является сам первый вице-директор ДСД собственной персоной, она, разумеется, даже не подозревала -- равно как и о том, что Джакузи был вчера предупрежден со всей серьезностью: если его затея с облавной охотой на Тангорна не будет реализована в течение ближайших суток, то отставкой без мундира ему не отделаться... Оглашая воздух своим звонким "А вот кому воды, холодной воды со льдом!", девушка ловко ввинтилась в толпу, пытаясь с ходу угадать, кто именно привлек к себе внимание ее командира. На дамбу как раз въезжал воз с мешками, судя по всему -- кукуруза; пару мулов вел в поводу высокий худощавый горец лет двадцати восьми--тридцати, и зазор между его малиновой феской и дорожной брусчаткой составлял в аккурат требуемые шесть футов. Что же до остального... Даже если забыть о хромоте (каковая в действительности могла быть точно такой же "отвлекалочкой", как и ее давешний синяк), то уж глаза-то его были ну никак не серыми. Мешки... мешки -- это серьезно, и как раз по этой причине тут барону ничего не светит. Проскочить дамбу в какой-нибудь винной бочке или ковровом тюке -- ход напрашивающийся; он настолько заезжен, банален и многократно обсмеян, что именно своей опереточностью может соблазнить склонного к парадоксальным решениям Тангорна. Оттого-то таможенники и работают сегодня с предельным тщанием (среди них запущен слух: на дамбе, дабы пресечь всяческое мздоимство, работают инкогнито специальные ревизоры из Казначейства), а все повозки селян -- те из-за дорожного ремонта движутся совершенно по-черепашьи -- успевает незаметно обследовать специально обученная собака. Поставив, таким образом, крест и на мешках, и на их хозяине. Фей скользнула цепким взглядом по вклинившемуся в очередь ("А ну, поберегись!.. Осади в сторону -- плетки захотел?!") наряду конных жандармов с их уловом -- шестерыми скованными попарно арестантами-горцами, -- и, убедившись, что тут полный порядок, перевела взор дальше... Так вот оно что!.. Богомольцы-хакимиане, возвращающиеся в город после Шавар-Шавана -- традиционного трехнедельного паломничества в одно из своих горных святилищ. Человек тридцать, лица в знак смирения закрыты капюшонами власяниц, чуть не половину составляют припадочные и увечные -- в том числе и хромые... Воистину идеальная маска; даже если удастся опознать барона (что практически нереально), как извлечь его из толпы паломников? Силой -- отдав соответствующий приказ бригаде "дорожных ремонтников"? Да тут заварится такая каша, что и подумать страшно, а завтра в городе вообще может дойти до всеобщей резни между хакимианами и аританами... Выманить его на обочину? Но как?.. За этими размышлениями она едва не пропустила момент, когда "ее" слепец встал, уступая свое -- весьма кормное -- местечко другому члену гильдии нищих, и, стуча палкою по дорожным плитам, двинулся вслед за паломниками: это означало, что он опознал Тангорна с полной уверенностью. Несколькими мгновениями спустя Фей из водоноса обратилась в поводыря. На некотором отдалении за ними следовали два горца -- те самые, что вместе с незадачливым караван-баши глазели на танцовщицу (одним из них был Расшуа -- резидент ДСД на Полуострове), а еще дальше -- странноватая компания из двух полууголовного вида щеголей и зачуханного таможенного чиновника; наступил обеденный перерыв и у бригады ремонтников -- они тоже гуськом потянулись к городу. Засада на дамбе свою задачу выполнила: старый конь -- Джакузи -- борозды не попортил... -- Он молодец, девочка. Задумано было превосходно, я ему аплодирую... Это ведь, если по-честному, чистое везение, что я сумел его расколоть -- а остальные-то наши и вовсе лопухнулись. Жаль, он играет не в нашей команде... В голосе вице-директора по оперативной работе звучала почти что нежность; что ж, победа располагает и к великодушию, и к самокритичности. Тут в его памяти вдруг всплыл столик кафе на площади Кастамира, вкус нурнонского, выпитого ими тогда за успех гондольера, и свой собственный вердикт: "Он всего лишь любитель -- хотя и блестящий, и удачливый; ему повезет раз, повезет другой, но на третий он таки свернет себе шею..." Что ж, вот он и наступил -- тот самый "третий раз": ни одному человеку не может везти до бесконечности. -- А как вы сумели узнать его под капюшоном? -- Под капюшоном?.. А, так ты небось решила -- он один из паломников? -- Простите?... -- Конечно, нет. Он -- арестант, правый в первой паре. Лицо замотано окровавленной тряпкой, а хромают они все: кандалы -- это тебе не фунт изюма... -- Но жандармы... -- Жандармы -- самые что ни на есть настоящие. А он -- действительно арестант, в том-то и весь смысл! Отличное решение, по-настоящему изящное... Ты, главное, не останавливайся и не открывай рот, а то люди оборачиваются. Учись, девочка, пока еще живы мастера... Я не про себя -- про него. ГЛАВА 51 -- Я все-таки не понимаю... вернее, не все понимаю, -- призналась Фей, поскольку чувствовала: командир ее пребывает в отличном настроении и потому вполне расположен к объяснениям. -- Он рассчитал верно: сами жандармы наше внимание привлекут с несомненностью (трофейная униформа -- стандартный способ маскировки), а вот их добыча -- если, конечно, жандармы подлинные -- навряд ли. Вот он и сделался такой добычей. Как именно -- пока не знаю, да это и не суть важно: вариантов тьма... прийти, к примеру, в Ирапуато и в местной корчме выплеснуть кому-то из них полкружки вина на мундир... Они его, конечно, отметелят на совесть (что позволит ему закутать разбитую рожу), но зато потом без помех проведут в город, да еще и спрячут на пару-тройку месяцев в самом надежном убежище -- в тюрьме; там его не стали бы искать ни мы, ни люди Арагорна. Это -- если он собирается отсидеться; а может связаться через уголовников с кем-нибудь из своих людей -- да хоть с той же Элвис, -- те сунут сколько надо в лапу судьям либо тюремному начальству, и он будет на свободе уже через пару дней... Только вот в мои планы позволить ему отсиживаться на нарах совершенно не входит. Следуя ярдах в пятидесяти позади жандармов (это действительно оказались "охотники за разбойниками" из Ирапуато), Джакузи со своею спутницей достигли здания полицейского управления порта. Здесь арестованных разделили: четверых повели дальше, по направлению к виднеющейся за Обводным каналом тюрьме Ар-Хоран, а Тангорна и скованного с ним горца (Расшуа к тому времени успел уже идентифицировать того как некоего Чекорелло, троюродного племянника Сарракеша) старший наряда самолично завел в здание полиции. Выждав для порядка минут пятнадцать, Джакузи тоже двинулся внутрь. Дежурному, вознамерившемуся было преградить путь двум оборванцам, он сунул под нос жетон комиссара полиции (удостоверений прикрытия у него при себе была целая куча, от флаг-капитана инженерной службы Адмиралтейства до инспектора таможни, главное тут было не перепутать -- где какое предъявлять) и сухо приказал тому проводить их к начальнику управления. -- Комиссар Рахмаджанян, -- представился он, зайдя в кабинет. Его хозяин, неопрятного вида толстяк с вислыми щеками, казавшийся ожившей карикатурой на полицейского начальника, сделал не слишком успешную попытку извлечь из кресла свой необъятный зад и поприветствовать посетителя: -- Старший инспектор Джезин. Присаживайтесь, комиссар. Чем могу служить? Кстати -- девушка ваш сотрудник? -- Разумеется. "Мальчиковый" камуфляж Фей не ввел Джезина в заблуждение ни на миг. Джакузи, впрочем, и так уже понял по целой куче деталей, что начальник, с одной стороны, достаточно проницателен (что неудивительно: портовое Управление -- сущее золотое дно, претендентов на этот лакомый пост всегда выше крыши), а с другой -- прост и незатейлив как грабли: к примеру, на столе у него совершенно в открытую стоит непочатая бутыль эльфийского вина, за которую в магазинчике "Эльфинит" на набережной Трех Звезд ему пришлось бы выложить примерно три своих месячных оклада... "Совсем уж оборзели", -- сокрушенно отметил про себя Джакузи; впрочем, забота о незапятнанности риз умбарской полиции в задачи ДСД, по счастью, никоим образом не входила. -- Примерно с полчаса назад к вам в управление должны были доставить двух арестованных, горцев... -- начал было он, однако старший инспектор энергично запротестовал: -- Вы ошиблись, комиссар, за последнюю пару часов никого не доставляли! Это было до того неожиданно, что Джакузи попытался было втолковать толстяку, что спорить глупо -- все происходило прямо на его глазах... -- Значит, вам померещилось, комиссар, -- нагло отвечал тот, сделав знак подпирающему косяк дежурному. -- Вот и капрал подтвердит: нет у нас никаких горцев-арестантов и никогда не было! -- Нас тут не понимают, девочка, -- горько покачал головою Джакузи. Фраза была условной. Мгновение спустя указательный палец Фей, обретший вдруг твердость стального штыря, вонзился в основание горла капрала -- точно во впадинку между ключиц, а еще через секунду толстенная дверь кабинета оказалась запертой изнутри, отрезав старшего инспектора от его снующих по коридору подчиненных. Джакузи тем временем перехватил руку Джезина (тот потянулся было за оружием) и легким нажатием на кисть заставил того растечься по креслу, подавившись собственным криком. Оглядясь по сторонам, вице-директор по оперативной работе снес ребром ладони горлышко эльфийской бутылки, привел полицейского в чувство, вылив тому на голову и за шиворот ее драгоценное содержимое, после чего приподнял беднягу за воротник и осведомился со всею возможной задушевностью: -- Где горцы? Толстяк трясся и потел, но молчал. Деликатничать не было времени -- с минуты на минуту могли начать высаживать дверь, -- так что Джакузи изложил свои пропозиции предельно кратко: -- Десять секунд на размышление. Потом я стану считать до пяти и на каждый счет -- ломать тебе по пальцу. А при счете "шесть" перережу горло -- вот этой вот бритвой... Погляди мне в глаза -- я смахиваю на шутника? -- Вы ведь из секретной службы? -- страдальчески пролепетал сизый от ужаса старший инспектор: было ясно как день, что свои нашивки он выслужил, не подставляя шкуры под бандитские ножи в притонах Хармианской слободы. -- Шесть секунд прошло. Ну?! -- Я все расскажу -- все, что знаю! Они приказали мне выпустить их... -- Приказали выпустить?! -- Джакузи показалось, что пол комнаты стремительно ушел у него из-под ног, и в животе возникло омерзительное ощущение падения в пустоту. -- Они -- люди гондорского короля, из тайной стражи. Выполняли задание на Полуострове, но горцы их расшифровали и приговорили к смерти. Они сумели бежать, лесами добрались до Ирапуато -- там сейчас городские жандармы ищут разбойника Уанако -- и велели командующему операцией эвакуировать их в город под видом арестантов... А у нас, в Управлении, они распорядились дать им какую-нибудь городскую одежду и выпустить через задний выход. И еще они сказали, -- тут он страдальчески скривился, -- если я кому-нибудь -- не важно кому -- сболтну об этой истории, они отыщут меня хоть на дне морском, хоть на Заокраинном Западе... Я понимаю -- официально гондорская тайная стража нам не указ, но... Словом, вы меня понимаете... -- С чего вы взяли, что они люди Арагорна? -- Один из них -- лицом явный северянин, из Гондора, -- предъявил жетон сержанта тайной стражи Его Величества... -- Сержант Моримир или сержант Араван... -- с трудом выговорил Джакузи, не узнавая своего голоса; это же просто затмение мозгов -- как он мог упустить из виду жетоны тайной стражи, доставшиеся Тангорну при налете на Фонарную, 4?.. -- Так точно, сержант Моримир! Выходит, вы знаете этих людей? -- Лучше, чем хотелось бы. Когда этот самый Моримир переодевался, вы не обратили внимание, что у него в карманах? -- Только деньги, больше ничего. -- И много денег? -- Примерно десять кастамирок и еще мелочь. -- Что из одежды вы им дали? Вице-директор по оперативной работе механически кивал, фиксируя каким-то дальним краем сознания детальнейшие описания лохмотьев, коими Джезин услужливо снабдил высоких гостей; все равно это уже без толку. Десять кастамирок... Он обернулся к Фей: -- Сейчас выйдешь отсюда через тот же задний выход, что и они. Налево, в сторону Обводного канала, будет магазин Эруко. Возможно, они сменят одежду прямо в нем: магазинчик не из дешевых, но уж десяти-то кастамирок им должно хватить. Если нет, следуй дальше по набережной... -- К Блошиному рынку? -- Верно. Им сейчас дозарезу нужно переодеться -- и это наш единственный шанс. Действуй... Он грузно опустился на каменную оградку рядом со входом в полицейское управление: не глядя протянул руку -- присевший рядом Расшуа тут же вложил в нее фляжку с ромом, -- сделал пару глотков и теперь остановившимися глазами гядел на скользящее к закатной черте солнце. В голове была полная пустота. Конечно же, со временем они нападут на след Тангорна, но его лично это уже не спасет: срок, отпущенный ему Альмандином, истекает через час. Впрочем, никакой ненависти к барону он не испытывал -- игра была честной... -- Мой командир, есть! -- Фей возникла перед ним, сияющая, счастливо запыхавшаяся -- чувствуется, бежала всю дорогу. -- Они переоделись у Эруко, точно как вы сказали, а сейчас зашли в Морской кредитный банк, прямо по соседству. Этого не могло быть, но это было. Судьба в тот день будто бы задалась целью продемонстрировать, сколь мало значат наши собственные усилия и умения в сравнении с ее капризами. "В конце концов, -- думал он, поспешая вслед за Фей к Морскому банку (девушка предусмотрительно оставила там дозор из трех уличных мальчишек), -- в конце концов я, похоже, отделался испугом (тьфу-тьфу-тьфу!), а вот барон... Да, от него удача сегодня отвернулась капитально: все вроде бы делает превосходно, хоть в "Наставление по оперативной работе" вставляй, -- а вот поди ж ты..." К тому времени, когда Тангорн с Чекорелло, одетые теперь с неброской роскошью, вновь появились на улице, сыщики ДСД уже сплели вокруг такую паутину, что не разорвать. Приятели между тем троекратно обнялись, как принято прощаться у горцев, а потом двинулись каждый в свою сторону. Цель посещения ими банка разъяснилась довольно быстро: один из оперативников, владевший навыками "карманной тяги", установил на ощупь, что Чекорелло теперь "набит золотом, как сентябрьская форель -- икрой". Джакузи распорядился не тратить время на горца -- пускай себе проваливает на все четыре стороны -- и, не отвлекаясь, вести Тангорна. Тут как раз прибыло подкрепление -- резервная бригада наружного наблюдения, и отныне шансы барона вырваться из-под колпака стали нулевыми: никакому одиночке не выстоять против организации -- если это сколько-нибудь серьезная организация. Следующие два часа Тангорн лихо и очень грамотно крутил по городу -- то растворяясь в базарной толпе, то затаиваясь в пустых и гулких проходных дворах, то внезапно спрыгивая в наемные гондолы, -- однако не сумел не то что оторваться, но хотя бы даже обнаружить слежку: ДСД -- это вам не гондорская резидентура, профессионалы высочайшего класса... Один только раз совсем уж было успокоившийся Джакузи (он теперь держался в отдалении -- нечто вроде штаба операции) получил от Высших Сил щелчок по носу -- а вот не расслабляйся прежде времени! Наблюдатели доложили, что барон, тщательнейшим образом проверившись, зашел в ресторан "Зеленая макрель"; следует ли идти туда следом за ним, рискуя при этом засветиться, или просто подождать у выхода? -- Зады ресторана перекрыли? -- спросил Джакузи скорее для порядка. Оперативник в ответ лишь судорожно сглотнул... -- Мать вашу!.. -- рявкнул вице-директор, вновь чувствуя, что летит в пустоту. -- Неужто не знаете -- в этой чертовой "Макрели" сортирное окошко таких размеров, что через него кабана можно вытащить наружу?! Вышвырну из Конторы к чертовой матери, раззявы! Произнося последнюю фразу, он успел подумать: если Тангорн все же засек слежку и успел зайти в ресторанный туалет, то он, Джакузи, никого уже ниоткуда не вышвырнет... Однако обошлось. Оказалось, барон сейчас чинно ужинает в отдельном кабинете "Зеленой макрели" с двумя джентльменами, в одном из которых оперативники уже опознали бесследно исчезнувшего секретаря МИД Альгали. ГЛАВА 52 Умбар, ресторан "Зеленая макрель". 26 июня 3019 года -- А чем, кстати, закончилась та история с расстроившейся помолвкой вашей кузины? -- небрежно спросил Тангорн, когда ужин был окончен и Альгали, повинуясь едва заметному кивку своего спутника, покинул их и выбрался из кабинета в общий зал. -- Ничем особенным; Линоэль, надо полагать, крутит новый роман... Кстати, если вы надеетесь сразить меня своей осведомленностью по части лориенской великосветской хроники, то эффект, должен вам признаться, скорее обратный: новости-то той сто лет в обед... "Один-ноль в мою пользу, -- отметил про себя барон, -- иначе зачем ты сразу полез объясняться? Выходит, не так уж эти эльфы мудры и проницательны, как о них говорят..." Вслух же он произнес, чуть пожав плечами: -- Я просто хотел удостовериться, что вы действительно Эландар; прозвучало имя "Линоэль" -- этого, собственно, я и добивался. Конечно, очень наивно, но... -- Тут он улыбнулся чуть смущенной улыбкой. -- А вы не могли бы снять полумаску? -- Извольте. Да, собеседник его, вне всякого сомнения, был эльфом: зрачок не круглый, а вертикальный, как у кошки или змеи: можно, конечно, глянуть еще и на кончики его ушей, скрытые сейчас под прической, но особой нужды в том нет... "Что ж, вот ты и добрался до цели. "...Через мшистые леса и бурные реки, через топкие болота и снежные горы лежал путь рыцаря, и привел его волшебный клубок в ущелье Уггун, где вместо земли был спекшийся шлак, вместо ручьев -- текучая желчь, а вместо зелени -- дурман-трава с разрыв-травою. Здесь-то и обретался в своем логове под гранитными глыбами Дракон..." Правда, на самом деле ты (коль уж следовать древним балладам) вовсе не доблестный рыцарь, а его пройдоха-оруженосец, который подкрался ко входу в пещеру с тем, чтобы забросить туда наживку и тотчас дать деру. Сражаться с выползшим наружу змеем предстоит Халаддину, но шанс на победу появится у доктора, только если чудовище сожрет перед тем подброшенную тобой отравленную приманку: засургученный пакет, извлеченный два часа назад из сейфа Морского банка, где он хранился все это время вместе с мифриловой кольчугой и еще кой-какой мелочевкой... Что ж, это, конечно, до ужаса не по-рыцарски, но наша задача -- освободить мир от дракона, а не попасть в благородные герои детских сказок". -- Надеюсь, вы удовлетворены? -- прервал несколько затянувшееся молчание эльф: в глубине его глаз синеватыми угарными огоньками мерцала насмешка. -- Пожалуй, да. Я не знаком с Эландаром лично, но словесный портрет, пожалуй, совпадает... -- Это уже был чистый блеф, но, судя по всему, он прошел; в любом случае все возможности проверки уже исчерпаны. -- А если вы не тот, за кого себя выдаете, поверьте -- сейчас самое время выйти из игры... Фокус в том, что сведения, которые я собираюсь вам передать, могут стоить головы кое-кому из высших иерархов Лориена, так что те наверняка примутся охотиться за обладателем этой тайны так же, как люди Арагорна -- за мною. Сын клофоэли Эорнис сумеет распорядиться этими сведениями как надо и при этом -- что немаловажно -- остаться в живых, а вот эльф, стоящий хоть на ступеньку ниже... Опасную информацию уничтожают вместе с ее носителями, кто бы они ни были -- это аксиома; впрочем, вы и сами должны понимать, что это значит -- оказаться ненароком обладателем информации не своего уровня... -- С этими словами Тангорн выразительно поглядел в сторону, куда удалился Альгали. -- Да, вы правы, -- спокойно кивнул тот, проследив за взглядом Тангорна. -- Я действительно Эландар, а вы, барон -- коли уж вам известен внутренний титул леди Эорнис, -- действительно ориентируетесь в лориенской кухне. Боюсь только, вы переоцениваете мой ранг в эльфийской иерархии... -- Отнюдь. Просто вам предназначена та же роль, что и у меня, -- посредник. А информация, как вы, вероятно, уже догадались, предназначена для вашей матушки. Более того: у меня есть основания