выступил вперед Костя. - Можно, и мы в вашей бригаде будем работать? Марина внимательно осмотрела подростков: - Попробуйте, коли охота... Посмотрю, какие вы до настоящей работы жадные... - Слышали, что Марина сказала? - озабоченно спросил Костя, когда ребята возвращались с поля. - Уборка для нас вроде экзамена. Покажем себя - примут нас в бригаду, а сорвемся - лучше и носа в поле не казать. - Само собой! - согласился Паша. - Взялись за гуж - тяни-вытягивай. - А нырки, легкоходы бригаде не нужны! - Костя грозно посмотрел на Алешу. - И мы тебя, Прахов, силой не держим: жарко в поле - сиди дома, в тенечке, или за рыбой ходи... Вольному воля... - Слово даю, больше этого не будет! - заверил Прахов, смущенный строгим тоном Кости. Ребята подошли к колхозу. В кузнечном "цехе" гулко звенело железо - Яков Ефимович с подручными заканчивал ремонт уборочных машин. Неожиданно в тишину вечера ворвался-протяжный, воющий звук - это проверяли новую молотилку. Заново покрашенные в сизую краску крылатые жатки и лобогрейки, как большие птицы, мирно прикорнули под навесом, готовые с первым проблеском зари сняться и полететь в поле. Ребята шли по улице, а навстречу им тянулись бригадные кухни, бочки-водовозки, подводы с сортировками. И все это двигалось за село, к полевым таборам. - Это как на фронте! - восторженно заключил Прахов. - Идут, идут, а утром как бабахнут... как дадут жару!.. Около колхозного клуба; ребята столкнулись с Варей и Митей Епифанцевым, и те сообщили им новость: правление обратилось ко всем учителям и школьникам с призывом помочь колхозу в уборке урожая. Восьмой класс выходит в поле почти в полном составе. - Вы как? Согласны? - спросила Варя. - Вас куда записать? На возку зерна или к молотилке? - Здравствуйте, с добрым утром вас!.. - поклонился Костя. - Как спалось, что виделось? - Я же серьезно спрашиваю, - обиделась Варя. - Да мы уже включились! - развеселился Алеша. - Давным-давно во второй бригаде работаем. - У сестры? - Вот именно! Она нас к комбайну ставит... целиком и полностью доверяет. - К комбайну вас и на сто шагов не подпустят, - не поверил Митя. Варя со смешанным чувством удивления и любопытства вглядывалась в Костю. А может быть, и в самом деле мальчик не только сгоряча сболтнул тогда, что будет работать в поле вместе со взрослыми? Он же упрямый, Ручьев, от своего не отступится... - А вы как у сестры в бригаде - на время или постоянно? - осторожно спросила она. - Там видно будет... - уклончиво ответил Костя. Варя покачала головой и кивнула Мите: - Запиши там Костину группу... да пойдем по домам - надо всех наших ребят поднять на завтра. Они зашагали вдоль улицы. - "Птенчика" будем звать? - спросил Митя, остановившись около дома Кораблевых. - Как же, обязательно! - решительно сказала Варя. - И брось ты, пожалуйста, эту кличку... Какой он "птенчик"! - Что верно, то верно! - усмехнулся Митя. - Скорей бычок выше средней упитанности... Витя Кораблев сидел в горнице и плел из конского волоса леску для удочки. Выслушав Варю, он долго рассматривал леску - видно, соображал, что же ему ответить. - Я бы с моим удовольствием, да вот на рыбалку собрался. И сестра хочет поудить! - Мальчик кивнул на сидящую у окна Галину, потом посмотрел на Варю: - Пойдем и ты с нами... Я такие места знаю - богатый улов будет! - Нет уж, спасибо! Желаю тебе удачи! - сухо ответила Варя и потянула Митю к двери. - Варюша, обожди минутку! - Галина Никитична поднялась и обратилась к брату: - Витя, а может, рыба потерпит? - Так самое же время... - Ничего, ничего... Порыбачим в другой раз. Наша рыба не уйдет... Варя, запиши и меня, пожалуйста, в вашу группу. - Галина Никитична, и вы с нами? - воскликнула Варя, выхватывая у Мити тетрадь. - На какую работу вас записать? - А на какую угодно, - улыбнулась Галина Никитична. - Где больше ребят, туда и запишите... Глава 17 КОРАБЛИ В ПОЛЕ Утром четверка приятелей чуть свет была уже в поле. Без конца и края тянулись спелые хлеба, перемежающиеся перелесками, коричневыми квадратами пара, делянками голубого овса и ярко-зеленой картофельной ботвы. Сейчас хлеба были волглые, сизо-дымчатые от росы, точно затянутые слюдяной пленкой. Пока мальчики узкой полевой тропинкой пробирались к бригадному табору, их штаны и рубахи так намокли от холодной росы, будто ребята вброд перешли реку. На углу делянки ребята заметили Марину Балашову. В том же белом платочке и голубой майке, что и вчера, она озабоченно оглядывалась по сторонам, то и дело трогала влажные колосья, и ребятам показалось, что бригадир со вчерашнего вечера так и не уходила домой. - Переживает! - вполголоса заметил Алеша Прахов. - Наверное, всю ночь не спала. - А ты как думал? Легко ли такой урожай убрать? - сказал Костя. И правда, Марину многое беспокоило в это утро: подойдут ли вовремя колхозники, жатки, подводы, не запоздают ли комбайны из МТС? Особенно тревожила ее обильная роса, выпавшая за ночь. И мальчики, почувствовав душевное состояние бригадира, остановились поодаль. Но Марина сама подошла к ним: - Вы что это поднялись ни свет ни заря?.. Видали, росища какая, хоть купайся! Теперь жатву рано не начнем. - Так и вы ни свет ни заря... - осторожно заметил Костя. - Уж приметили... - усмехнулась Марина, потом вздохнула и задумалась. - А иначе и нельзя, ребята! За хлеб всегда душа болит. Ветер за ночь утих. Колосья пшеницы стояли недвижимые, оцепеневшие и, казалось, совсем не замечали того оживления, что начиналось в поле. Тарахтя, проехали по дорогам жатки и лобогрейки и заняли свои боевые позиции по углам делянок. Около них, как орудийная прислуга, разместились вязальщицы снопов. Подошли скирдовальщики с трезубыми вилами на плечах. Около полевого стана закурился синий дымок бригадной кухни. И наконец со стороны МТС послышался рокот моторов. - Комбайн, комбайн идет! - восторженно завопил Алеша и полез на плечи Паше Кивачеву, чтобы первым увидеть машину. - Самоходный дали! Новенький! - Пусти! Что я тебе - вышка, каланча?.. - Паша стряхнул Алешу с плеч и деловито вгляделся в даль. - Сам ты самоходный! Самый настоящий "Сталинец". И не один, а два. На сцепе идут... А трактор гусеничный, "Челябинец". Ребята помчались навстречу комбайнам. Окрашенные в голубоватый цвет, высоко вскинув коленчатые трубы для выгрузки зерна, они, точно корабли, величественно и неторопливо плыли в просторном пшеничном море. Паша оказался прав: это действительно были два видавших виды комбайна "Сталинец", прицепленные один за другим. За комбайнами двигался полевой вагончикобщежитие, с дверью, с застекленными окнами, с койками, с радиоприемником - комбайнеры любили жить прочно, домовито. Комбайны и вагончик-общежитие тянул широкогрудый трактор "Челябинец", оставляя на полевой дороге ровные прямоугольники своих следов. Сколько бы раз ни встречали ребята этот могучий гусеничный трактор, он всегда восхищал их своей богатырской силой. Гудела и сотрясалась земля, вой мотора заглушал голоса людей, и всем своим видом трактор, казалось, говорил: "А ну, попробуйте, остановите меня!" И высоковские мальчишки могли без конца бежать за трактором, слушать его свирепый рев и кидать под светлые лязгающие гусеницы палки, ветки деревьев, фуражки. - Ну, что я говорил! - с довольным видом кивнул Паша на трактор, словно тот прибыл к ним в колхоз, послушный его слову. - Теперь наши с "Челябинцем" не пропадут! Но Алешу посрамить было не так легко. - А я самоходный комбайн все равно видел! Третьего дня в Почаево шел. Вот это техника! - И он, улучив момент, вспрыгнул на подножку комбайна и забрался на верхнюю площадку, где стоял знакомый ему штурвальный. Вскоре комбайны остановились. Вагончик-общежитие оттянули в сторону, на заранее приготовленную площадку. Около комбайнов собрались колхозники. Марина принялась договариваться со старшим комбайнером Лычковым о порядке работ. Ребята крутились около взрослых, надеясь, что, быть может, и им перепадет какая-нибудь работа у комбайна. Но Никита Кузьмич, заметив ребят, строго сказал, что комбайн - машина строптивая и, не ровен час, прищемит шестеренкой чей-нибудь любопытный нос или палец. - Ты бы их на тихое место определила, - заметил он Марине. - Скажем, колоски собирать. Ученики все-таки, школяры! - На колоски! - возмутился Костя. - Да что мы - третий класс, малолетки какие! - Эге! - нахмурилась Марина. - Ты, я вижу, с норовом. А кто в поле хозяин? - Ладно... - вздохнул Костя. - Как скажете, так и будет. На колоски так на колоски... - Вот так-то лучше! Но ребятам в этот раз неожиданно повезло. Старший комбайнер Лычков сказал Марине, что ему на комбайн к соломокопнителю нужны два расторопных хлопца. Работа несложная: знай вовремя опрокидывай соломокопнитель и, главное, не заглядывайся на ворон. - Это по мне... Я такую работу знаю, - выскочил вперед Алеша. Как ни хотелось Косте самому на комбайн, но, зная нрав Алеши, он скрепя сердце согласился: - Ладно, занимай позицию. И Новоселов с тобой. - И еще два хлопца требуются, - сказал Лычков: - воду подвозить к комбайнам. Костя даже похолодел от обиды. Возить воду, да еще на упрямых, ленивых быках! Он посмотрел на Пашу: тот, как и обычно, был спокоен и невозмутим. Потом, оглянувшись, поймал на себе взгляд Марины. - Есть возить воду! - вспыхнув, откозырял Костя Лычкову. Свежий утренний ветерок унес за горизонт пелену облаков, восток заалел, неторопливо поднялось солнце, и порозовевшее пшеничное море покрылось легкой зыбью. Роса мало-помалу спала. Лычков в последний раз запустил руку в пшеницу - достаточно ли она просохла, - переглянулся с Мариной и подозвал к себе учетчика: - Радируй в эмтээс! Начинаем! Учетчик побежал в вагончик и, включив полевую радиостанцию, передал в усадьбу МТС, что комбайновый агрегат бригадира Лычкова в четыре тридцать начал уборку хлебов. Комбайны тронулись. Костя с Пашей, как завороженные, шагали рядом с машинами. Неуклюжие с виду ящики комбайнов вдруг ожили и удивительно преобразились. Пришли в движение все неподвижные, загадочные до сих пор шестеренки, звездочки, валики, цепи. Где-то в середине комбайна сердито взвыл стальной клыкастый барабан, нагоняя свистящий ветер; в хвосте машин запрыгали большие и маленькие решета, словно непокорный и сильный зверек бился в клетке и не мог вырваться на волю. Но вот наступило и самое интересное. Стоящий на верхней площадке комбайна штурвальный, торжественный, как часовой на посту, опустил почти до самой земли длинный зубчатый стальной нож. Нож пришел в движение, подрезал под корень стебли пшеницы, и бегущее брезентовое полотно понесло их к клыкастому барабану. Прошли секунды - ив огромную клетку соломокопнителя полетела легкая шелковистая солома, из коленчатой трубы в железный ящик - бункер - янтарной струей потекло зерно. Здравствуй, добрый урожай!.. - Вот это машина! - почтительно сказал Костя, провожая взглядом комбайны. - Прямо-таки за сто людей работает: и жнет, и молотит, и веет... - Ничего не скажешь, - согласился Паша. - Кто строил - с головой был человек... Мальчики направились к полевому табору, получили волов, запрягли их в телеги и поехали за водой. Быки с таким царственным высокомерием и медлительностью тянули по пыльной дороге бочку с водой, что никакая сила в мире - ни хворостина, ни мольба, ни грозный окрик - не могла заставить их прибавить шагу. К тому же они имели привычку частенько ложиться посреди дороги и отдыхать, сколько им вздумается. Костя выходил из себя, орал на быков, но Паша был невозмутим и утешал приятеля: - А ты плюнь, береги жизнь молодую... Быки, они и есть быки - у них такой режим дня: час поработали - десять минут передышки. Прислонившись к бочке с водой, Паша даже ухитрялся немного подремать. Кроме всего, путь водовозов пролегал как раз мимо полевого тока, где около сортировки работали девочки. - Ребята, какой марки у вас машина? - фыркая, кричали они. - Не "Му-два"? Паша, которому очень понравилась такая кличка, смеялся вместе с девочками, а Костя проезжал с каменным, неподвижным лицом и оставался глух и нем к шуткам. Лычков был доволен ребятами: воду они всегда доставляли вовремя. Но зато беспокоила его выгрузка зерна из бункеров. Две подводы, запряженные лошадьми, с трудом успевали отвозить пшеницу от комбайнов к полевому току. То и дело над комбайнами взвивался красный флажок, сигналя возчикам, что бункеры полны зерном и их пора разгружать. Но подводы были еще далеко, и комбайнам приходилось останавливаться и ждать. Лычков потребовал от Марины еще одну подводу. Та пообещала, но свободной подводы все не находилось. - Большая машина, а простаивает из-за какой-то телеги. Паршивое дело! - обиделся Костя и с досадой заговорил о том, что их водовозная работа - не работа, а дом отдыха, и для доставки воды за глаза достаточно одной пары быков. - Надо что-то смекнуть, Паша!.. И ребята смекнули. Раздобыли у завхоза две пустые бочки, поставили их на концах делянки и наполнили водой. Пока расходовался этот водяной запас, успевали подвезти воду на одной паре быков, а вторая пара оказалась свободной. Костя запряг ее в телегу-бестарку и заявил Лычкову, что он будет помогать возить зерно. Однако нагрузить зерно на ходу никак не удавалось. Медлительные быки не поспевали за ходом "Сталинцов", приходилось останавливать машины и ждать, пока шла выгрузка пшеницы. Лычкову это не понравилось: - Так я за день с добрый час времени потеряю. Не пойдет это дело! Костя бросил на быков негодующий взгляд и погрозил им кулаком: - Эх вы, лбы чугунные! Зачем только корм на вас тратят! Прицепить вас к комбайну за дышло да тягать, как на буксире... - Как, как? - прищурившись, спросила Марина. - На буксире, говорю! - с отчаянием принялся объяснять Костя. - Трактору, ему что... хоть десять таких тихоходов потянет. - А ведь хитро! - засмеялась Марина. - Слушай, Лычков, подхватывай смекалку: цепляй быков к комбайну. - Шутки шутишь, товарищ Балашова? - обиделся комбайнер. - Что я, к вам в колхоз быков дрессировать приехал? - Не выдумывай ты, Ручей, - шепнул приятелю Паша Кивачев. - Не станет же комбайнер из-за наших быков технику позорить. - А может, с учителем посоветоваться или с Яковом Ефимовичем? - не сдавался Костя. - Они не меньше Лычкова понимают. Разговор с комбайнером ни к чему не привел, но Марина не успокоилась и в обеденный перерыв рассказала о Костиной выдумке Сергею и отцу. Сергей от души расхохотался. - Смех смехом, а догадка-то со смыслом, - заметил Яков Ефимович. - Пойдемте-ка к Лычкову. Все направились к комбайну. Яков Ефимович осмотрел машину и объяснил Лычкову, что незачем таскать на буксире ленивых быков, а достаточно прицепить к комбайну пустую телегу. - Это другое дело, это можно! - согласился комбайнер. За ночь Яков Ефимович приделал к телеге железный прут с крючком. Утром, когда подали сигнал, что бункер пора разгружать от зерна, Костя заехал вперед комбайна и выпряг из телеги быков. Поравнявшись с телегой, комбайн остановился. Мальчик быстро прицепил к нему телегу, и "Сталинец" вновь тронулся. Но теперь рядом с ним двигалась телега-бестарка, и в нее сильной, тяжелой струей текло из бункера зерно. Как только подвода наполнилась пшеницей, комбайн опять на минуту остановился. Костя немедленно отцепил телегу, запряг быков и отвез зерно на ток. За день он совершил более десяти таких рейсов. Теперь комбайны не простаивали из-за разгрузки зерна, и Лычков был очень доволен. "Костюшкина сцепка", как назвала ее Марина, многим пришлась по душе, и Сергей приказал оборудовать ею еще несколько бычачьих упряжек. Алеша Прахов всячески превозносил конструкторские способности Кости Ручьева и переименовал бычачью упряжку из "Му-два" в "Торпедо-два". Глава 18 ПОКЛОН ЗЕМЛЕ Весь день Галина Кораблева работала с девочками на полевом току. Здесь было, пожалуй, самое веселое и оживленное место в поле. То и дело от комбайнов и молотилок подъезжали подводы с зерном, и на току все выше и выше поднимался золотой пшеничный курган. Вокруг него квохтали, словно сердитые клуши, сортировки. Колхозники зачерпывали зерно, точно воду из пруда, и высыпали его в горловины прожорливых машин. Зерна хрустели под ногами, набивались в карманы, в туфли, в волосы. Вместе с девочками Галина помогала колхозникам перелопачивать пшеницу, чтобы она скорее просохла на солнце; крутила ручку веялки, насыпала зерно в мешки. Потом к току подходили зеленые трехтонки, доверху нагружались очищенной пшеницей и увозили ее в колхозные амбары и на элеватор. - Пошел-поехал наш хлебушек! - провожали колхозники пыхтящие груженые машины. Витя Кораблев тоже был на току. Чувствуя, что Варя очень недовольна им, он всячески старался задобрить девочку и трудился на совесть: по получасу, ни с кем не сменяясь, крутил ручку веялки, отчего спина покрывалась липким потом, или храбро стаскивал с весов тяжелые мешки. Никита Кузьмич, увидев на току дочь и сына, был немало удивлен и раздосадован: - Так уж без вас и не обошлись бы!.. А мы-то с матерью ждем - жареной рыбой нас накормите. - Решили в другой раз... Наша рыба не уйдет. - улыбнулась Галина и подморгнула брату. Вечером, когда все расходились по домам, к Галине подбежала Варя с подругами и шепнула: - Пойдемте завтра снопы вязать! - Снопы?.. - Марина сказывала, вы когда-то рекорд по вязке снопов держали. - Было дело. Давно только... - А попробуйте повторить, Галина Никитична! И нас возьмите с собой. Мы вам свясла будем готовить. Галина только засмеялась: куда ей теперь с белыми да мягкими, без единой мозоли руками! Но девочки смотрели так умоляюще и просительно, что она заколебалась. - Подумаю... Утро вечера мудренее. - Да вы что? - обрушился Витя на девочек, когда Галина ушла домой. - Подружку нашли!.. Ведь сестра не кто-нибудь, а учительница. Институт окончила, диплом имеет. Нужны ей снопы, как прошлогодний снег! - Что ж тут зазорного? - удивилась Варя. - Вон Федор Семенович тоже учитель, а все умеет делать: и топором, и пилой, и лопатой. Видел, как он сегодня жатку исправил? Придя домой, Галина хотела посоветоваться с отцом насчет вязки снопов, но Никита Кузьмич был не в духе, и она перед сном подошла к матери. - Поклонись земле, дочка, поклонись пониже, и она тебе поклонится! - обрадовалась мать и, подумав, добавила: - А школьники-то за тобой табуном ходят, вьюном вокруг вьются... Ты бы, Галочка, оставалась при нашей школе, пока место не занято. Поговори-ка с Федором Семеновичем. ...Утром, надев матерчатые нарукавники, Галина вышла в поле и присоединилась к вязальщицам снопов. - Здравствуй, Галочка, здравствуй, умница наша! - приветствовала ее Анисья Епифанцева, строгая высокая старуха с крупной черной родинкой между бровями. - Где ни летаешь, а все к родному гнезду тянешься... - Какая она теперь Галочка! - остановила бабку подошедшая Марина. - Галина Никитична... учительница. Наших ребят скоро обучать будет. - Откуда ты взяла? - шепнула Галина. - Я еще и назначения не получила. - А как же иначе! Вспомни, как тебя всем колхозом в учение провожали. Вот теперь люди и ждут, чтобы ты в родное село вернулась. Да и ребятишки в один голос трубят: "К нам новая учительница приехала!" - И Марина улыбнулась старой подруге: - И я, Галя, очень рада, что ты с нами будешь... До полудня Галина вязала снопы вместе с другими колхозницами, присматривалась к их движениям и вспоминала все те приемы и уловки, которые когда-то создали ей славу самой спорой и расторопной вязальщицы в Высокове. После обеда она позвала с собой девочек. - На рекорд пойдете? - обрадованно спросила Варя. - До рекорда далеко... тренировка нужна. Галина послала Варю вперед крутить свясла, Катю Прахову с подругой заставила оправлять валки сжатой пшеницы, а сама пошла следом за девочками. Взяла первый валок, как поясом обхватила его свяслом, туго стянула концы, связала их - и сноп готов! Отбросила его в сторону, подальше от некошеного хлеба, а другая рука уже потянулась к новому валку. Ни одного лишнего движения, ни одного ненужного поворота! Горят от сухой, колючей соломы ладони, раскраснелись щеки, покалывает плечо забравшийся под кофточку остистый колосок, но некогда остановиться, нельзя перебить размеренный, рассчитанный темп работы. А кругом уже собрались люди: подошли Сергей, Марина, Федор Семенович; разогнули спины и любуются спорыми движениями Галины другие вязальщицы. Точно по сигналу, со всех сторон сбежались школьники. То и дело слышались восторженные ребячьи восклицания: - Вот это дает жару! - Набирает высоту! - Скоростной метод показывает! - Это наша новая учительница, - доверительно сообщил Марине Петька. - По ботанике и зоологии, - добавил Колька. - Строгая! - Да что вы говорите! - деланно удивилась Марина. - А я не знала. Костя с Пашей тоже на минутку прибежали посмотреть скоростную вязку. - А какова Кораблева дочка? - восхищенно сказал Костя, не отрывая от Галины глаз. - Четыре секунды - сноп, четыре секунды - сноп... Сколько это она до вечера навяжет? Тысячи! - Правильный человек, - согласился Паша. - Видно, не только белок умеет ловить. - Эх, Варька ее режет! - сокрушенно вскрикнул Костя, заметив, как у Галины в руках оборвалось свясло. Он схватил концы оборванного соломенного жгута и выразительно потряс ими над головой: - С перекрутом вить надо! С перекрутом! Варя кивнула головой, взяла прядь пшеницы и, разделив ее пополам, стала тщательно переплетать отдельные стебли - такое свясло, с перекрутом, уже не порвется. До вечера Галина навязала столько снопов, что довольная Марина обняла ее при всех и приказала учетчику записать ей два с половиной трудодня. - Зачем мне трудодни? - разорялась Галина. - Я же себя проверить хотела. Подошел Федор Семенович: - Поздравляю, Галина Никитична! Пробный урок проведен неплохо. - Какой урок? - не поняла Галина. - По вязке снопов!.. Ребята так полонены твоим мастерством - без ума ходят... Непонятно? Ведь у нашего брата, учителя, что ни шаг, то живой урок. В поле появился учитель, по улице прошел, в дом к кому заглянул, а дети за ним во сто глаз следят, каждый жест ловят, каждое слово впитывают. Школа, она не только в классе, за партой - она повсюду... - Федор Семенович! Я тут подумала... - тихо сказала Галина, обратив лицо к дому на горе, освещенному закатным солнцем. - Преподавателя биологии у вас все еще нет... Если вы не возражаете... - Ну вот... давно бы так! - просветлел учитель. - А я, признаться, хожу я думаю: потянет Галину Никитичну в родную школу, не скучно ей будет со старыми учителями? - С вами-то скучно! - воскликнула Галина. - Да знаете, как мне давно хочется работать с вами! - Ну, рад, очень рад! Слов нет!.. - Федор Семенович смущенно покашлял, словно ему поднесли дорогой и редкий подарок. - Завтра в роно поедем, все и устроим... Уставшая, со сладкой болью во всем теле, Галина вернулась домой. Присела на крыльце и задумалась. Темнота ласково обволакивала землю. Сгладились резкие очертания домов, амбаров, и только неподвижная ажурная, точно резная, листва деревьев четко вырисовывалась на фоне неба, и сквозь нее проступали спелые гроздья звезд. Мерно застучал движок электростанциион давал свет в правление колхоза и сельсовет, - -ярко вспыхнули огни в окнах, и длинные полосы света легли через улицу. Где-то лениво урчала вода, играла гармошка и в лад ей звучала приглушенная песня. "Хорошо здесь.! - подумала Галина. - Три недели в селе пожила, а кажется, что и не уезжала никогда отсюда..." За углом раздались грузные шаги. К крыльцу подошел Никита Кузьмич. - Так это правда, дочка? - встревоженно спросил он. - В Высокове решила остаться? Уговорил все же тебя директор? - Да, я надумала... - Спасибо! Удружила отцу! - Никита Кузьмич тяжело опустился рядом с дочерью, скрутил цигарку. - Не вышла, значит, твоя линия? - Ты о чем? - А ты не маленькая, понимай... Замахнулась широко: в науку пойду, в городе жить останусь! А выше учительницы не поднялась. Да еще где учительница? В деревне... Погодки твои вон куда взлетели! Андрюша Новоселов в научном мире прижился, Дуня Спешнева в райисполкоме пост занимает, Камушкин - инженер на заводе... Неужто мы, Кораблевы, других людей хуже? - Да чем же плоха работа в сельской школе? - удивилась Галина. - Ты лучше скажи, чем хороша. Это ваш брат, учитель, носится с нею, как с писаной торбой: мы, дескать, добрые семена сеем, детей растим, в люди их выводим, они нам всю жизнь благодарны. А того не замечаете, что жизнь-матушка посильнее всякого учителя и тут же, за порогом школы, стирает все ваши прописи и пишет свое. Да что там пишет! Топором на всю жизнь вырубает, ничем не сотрешь... - И жизнь учит, и отец с матерью. А учитель - в первую очередь! Я вот слова Федора Семеновича до сих пор помню. - И чем Хворостов тебя прельстил, в толк не возьму! Ни сна у него, ни отдыха - как в плену у ребят! - Никита Кузьмич зло потушил окурок и поднялся. - Подумай, дочка... Влезешь в эту школу- не возрадуешься потом... света не взвидишь. Отец ушел в избу. Галина Никитична осталась сидеть на крыльце. Теперь мысли ее были связаны с отцом и Федором Семеновичем. Она знала, что отец недолюбливает учителя. Это началось с давних пор, когда Федор Семенович только еще появился в Высокове. Он был живой, беспокойный человек, постоянно вмешивался в деревенские события, знал жизнь каждой семьи. Когда в Высокове началась коллективизация, Федор Семенович оказался активным ее сторонником. Он горячо выступал на сельских сходках, писал корреспонденции в газетах, разоблачал проделки кулаков, безбоязненно обнаруживал спрятанный ими в ямах хлеб и угнанный в лес скот. "Вроде как не учитель, а уполномоченный какой! - недоумевал Никита Кузьмич. - Не в свое он дело лезет... Держался бы около школы да ребятишек, а уполномоченных и без него хватит!" Сам Никита Кузьмич, осторожный и недоверчивый ко всему новому, в колхоз вступать не спешил. Федор Семенович не раз беседовал с ним, но Кораблев продолжал выжидать и примериваться. Учитель все же нашел путь в дом Кораблевых. В артель записалась Анна Денисовна. Галина Никитична помнит, как они вместе с матерью привели на колхозный двор свою корову. Вне себя от гнева отец выгнал их из дому: "За учителем потянулись, мне веры не стало... тогда и живите где знаете!" Пришлось Федору Семеновичу приютить Анну Денисовну с дочерью у себя на квартире. Потом Никита Кузьмич помирился с женой, записался в артель, но обиду на учителя сохранил надолго. В колхозе он также не раз сталкивался с Федором Семеновичем. Учитель ратовал за новую агротехнику, за травопольные севообороты, за сортовые семена; Никита Кузьмич стоял на том, что хозяйство надо вести попроще, особо не мудрствуя... На крыльцо выглянула Анна Денисовна и позвала дочь ужинать. Потом вполголоса спросила: - Чего тебе отец наговаривал? - Он, оказывается, все еще Федором Семеновичем недоволен. - Есть такое дело, - вздохнула мать. - Давненько плетется эта веревочка, а конца не видно. Только было поладили - и бац, опять размолвка... - А что случилось? - Отец-то наш два года в кладовщиках ходил. Ну, заважничал, людей стал сторониться. Да и отчетность запустил. Федор Семенович, человек партийный, решительный, возьми да и скажи об этом при всем народе. Отца, конечно, и сместили... Походи, дескать, в рядовых колхозниках, в поле поработай. Вот он и серчает на учителя, каждое ему лыко в строку ставит. Глава 19 НА СТРЕМНИНУ! Две недели шла уборочная страда. За это время Марина убедилась, с каким азартом и увлечением работали ребята в поле, как рвались они к большому, серьезному делу, и в тот день, когда все хлеба были убраны, сама заговорила с Костей: - И хитер ты, Костюша! Тишком, шажком, а в работу влез, в самую сердцевину вгрызся. Тактик!.. Кем же мне считать вас теперь - членами бригады или так, с боку припеку? У мальчика заколотилось сердце: - Зачем "с боку"? Вы нас по артельному уставу зачислите, как положено. Ведь вам люди нужны... - А ты уж и про это разведал? - покачала головой Марина. - Ну, что ж с тобой поделаешь! Приводи дружков вечером в правление, потолкуем. - Есть привести! - гаркнул Костя и помчался сообщить новость приятелям. Лица ребят расплылись в улыбке. Нет, только подумать: сама Марина Балашова согласна принять их в свою бригаду! Значит, их ребячьи руки чего-нибудь да стоят! - Мы теперь годик-другой поучимся у Марины - и такие ли урожаи будем снимать! Глядишь, золотые звездочки получим, - затараторил Прахов. - Хватил!.. "Годик-другой"... Звездочки знаешь когда загорятся? - возразил Вася Новоселов. - Пока все секреты про землю не узнаем... Даже Паша Кивачев оживился в этот раз и спросил, поедут ли они в Москву. - Обязательно! - заверил Алеша. - Кто богатые хлеба выращивает, всех в Москву приглашают. Там, говорят, на каждой улице по кино, и в каждом - новая картина. Вот уж я посмотрю! - А я за кино не гонюсь... - тихо и серьезно сказал Паша. - Мне бы на заводе побывать, посмотреть, как машины делают. Костя не мешал приятелям разговаривать, а только слегка усмехался, но настроение у него тоже было расчудесное. Вот только жалко, что Варя Балашова не пошла с ними в бригаду!.. А как было бы хорошо работать вместе! Он, скажем, косит спелую пшеницу косой или жуткой, а Варя следом вяжет снопы. Навязала сотню, две, тысячу, а Костя все размахивает косой, идет вперед и вперед, и люди кругом любуются их работой... Приятели вошли в деревню. Встретив деда Новоселова, они без всякого сговора так оглушительно поздоровались с ним, что старик даже приостановился: - Что это вы сияете, как пятачки начищенные? Клад нашли? Или на рыбалке повезло? - Дороже клада, дедушка. Мы теперь... - начал было Алеша. Но Костя дернул его за рукав: - Во-первых, не болтать прежде срока, а во-вторых... - Он оглядел запыленные лица ребят: - всем вымыться, переодеться. В самое что ни на есть лучшее. Не куда-нибудь зовут - в правление колхоза! Дольше других Костя задержался взглядом на Паше Кивачеве и строго-настрого приказал ему сейчас же отправиться в парикмахерскую и остричься "под полубокс" или "под польку". - И пусть одеколоном "Весна" побрызгается, - добавил Алеша. Ребята разошлись по домам... Колька был немало удивлен, застав Костю в избе перед зеркалом. Брат только что застегнул тугой воротничок белой рубашки и сейчас усердно зачесывал на косой пробор мокрые волосы. - В клуб кино привезли? Да?.. Какая картина? Всех пускают? Но Костя был всецело поглощен своими волосами. Он зачесывал их то на правую сторону, то на левую, отводил назад и придерживал ладонью, но волосы, как жесткая трава-белоус, вновь и вновь поднимались вверх и топорщились во все стороны. Особенно же неукротим был лихой чуб. - Чисто петух соседский, - иронически оценил Колька вид брата. - Его так и зовут: Хорохор! - Сам ты хорохор! - беззлобно ответил Костя. - Это у меня сорт волос такой неполегаемый... Наконец с волосами кое-как удалось справиться, и Костя отправился в правление колхоза. Немало интересных мест есть в колхозе Высокове, где так любят в предвечерний час собираться ребята. Но, пожалуй, нет места притягательнее, чем правление, особенно же в такие дни, когда только что закончен сев или скошены луга, или обмолочен последний сноп пшеницы. В ожидании собрания колхозники сидят на бревнах перед правлением, мирно беседуют о недавних горячих днях, а ребята гадают и спорят, кого из их отцов и матерен в этот раз назовут лучшим пахарем или сеяльщиком, косцом или скирдовальщиком, чья бригада получит переходящее Красное знамя... Костя сразу отыскал поджидавших его приятелей. Они стояли на высоком крыльце правления, окруженные тесным кольцом школьников, и слушали разглагольствования Алеши Прахова. Костя окинул приятелей оценивающим взглядом и остался доволен их видом. Только пришлось ткнуть Алеше в живот пальцем и заставить его затянуть ремень на последнюю дырочку. - Опять турусы на колесах разводил? - Да нет, Ручей... - замялся Алеша, - тут вроде ответы на вопросы... А ты чего так поздно? Марина уже давно здесь. Костя с приятелями вошли в правление. За столом сидели Марина и Сергей. Заметив ребят, Марина кивнула им и подозвала к столу: - Сережа, полюбуйся! Как на парад разоделись. А за усердие на уборке их бы поощрить не мешало. - За этим дело не станет, - согласился Сергей. - Сам видел - работали лихо... - У меня к тебе разговор есть. Сам знаешь, работы моей бригаде прибывает, а с людьми туго... Вот и прошу пополнения, - сказала Марина и сразу заметила, как четыре ребячьих головы кивнули в лад ее словам. - Из каких же резервов? - удивился Сергей. - Да вот они, резервы! - Марина с улыбкой кивнула на замерших ребят и поправила Косте кепку, которую тот от волнения сдвинул к левому уху. - Стоят как солдаты в строю. - Этим резервам еще в школу с книжками бегать да за партой сидеть! - Сергей мельком оглядел ребят. - Запас второй очереди, так сказать... - Это само собой, - согласилась Марина. - Зимой пусть учатся, а летом, в каникулы, ко мне в поле... - Почему только в каникулы? - насторожился Костя. - Мы вам все время помогать будем. - Это уж ты через край хватил! - остановил его Сергей. - И бригада, и школа... Слишком много берешь на себя! Зарвешься. Ты же не двужильный? - Кому интересно - тот осилит, - возразил Костя и смело поглядел Сергею в глаза. - А ты мало на себя берешь? И председатель, и студент... Сергей усмехнулся. Ему была по душе горячность брата, его жадная тяга к труду и учению, но в то же время что-то беспокоило Сергея. - А Федор Семенович знает о твоей затее? - спросил он. Костя замялся. Что греха таить, он за эти дни так и не осмелился поговорить с учителем... То было некогда, то мешали ребята, то казалось, что учителю не до него. - Ты что же, прячешься от учителя? - нахмурился Сергей. - Все тишком да тайком хочешь обделать? Семь классов одолел, так ни со мной, ни с учителем уже и поговорить не о чем? - Сережа, так я... - подался вперед Костя. - Самостоятельной державой живешь! Сам себе голова! - перебил его Сергей и с досадой посмотрел на Марину: - И ты хороша! Знала, что ребята задумали, и молчала. Костя поежился. Почему Сергей думает, что он зарвется, отстанет от школы? Сил у него хватит, только бы ему поверили! Разве был когда-нибудь такой случай, чтобы он обманул доверие колхозников? Кто в Высокове не помнит, как Костя Ручьев вытянул из болота завязнувшую кобылу Командировочную, спас весной от затопления стог сена, вывел из горящего телятника двух телочек... Кому, как не Косте, колхозники доверяли работать на сенокосилке, возить зерно от комбайна... - Да, тут что-то не то... - покачала головой Марина. - Как видно, нам без Федора Семеновича не разобраться. - Так учитель поймет! - горячо заговорил Костя, чувствуя, что все надежды его рушатся. - Ведь он тому и учил нас. "Подрастете, говорил, силу в руках почуете - за дело беритесь. За большое дело! Ничего не страшитесь. В кустиках не хоронитесь, на бережку не отсиживайтесь, на стремнину выплывайте..." - Кто пришел-то!.. Смотри! - шепнул Алеша. Костя оглянулся - и замер. В дверях правления стояли Яков Ефимович Балашов, Федор Семенович и рядом с ним Галина Никитична. В руках она держала чем-то набитый мешок. Позади учителей толпились школьники. - Говори, говори! - кивнул Косте Федор Семеном вич. - Умные речи приятно слушать. Но из мальчика сейчас даже клещами не удалось бы вытянуть ни одного слова. Он потупил голову и принялся одергивать рубашку. - Слыхали, Федор Семенович? - озадаченно развел руками Сергей, кивая на ребят. - На стремнину плыть собрались. Полный вперед! Учитель снял белую фуражку и подошел к столу: - Это хорошо, что на стремнину! У меня сердце радуется. Значит, учителя не зря в школе работают, научил ли ребят кое-чему. - Так-то оно так, а все же тревожно, - сдержанно заметил Сергей. - Какую колхоз десятилетку отстроил, ничего не пожалел, а ребята вроде не ценят этого... Нет, Федор Семенович, так не годится! Надо родителей вызвать да внушить, чтобы они школьников ни в какие бригады пока не пускали. - Обязать родителей - это нетрудно. - Учитель присел к столу, словно собрался начать урок. - А дальше что? Придет вот такой, как Костя Ручьев, в класс, сядет на парту, а сам в окно будет поглядывать. А за окном жизни полно: трактор прошел, новые сеялки в колхоз привезли, монтеры провода от электростанции к избам тянут, в амбаре семена яровизируют... И все-то ему интересно, дорого, все хочется знать, что вы, взрослые, на земле делаете. А этому только радоваться нужно!.. - Издалека вы подходите, Федор Семенович... К чему бы это? - спросил Сергей и посмотрел на парторга. Яков Ефимович кивнул головой - слушай, мол, слушай... - А к тому... - продолжал учитель, - надо нам вместе детей-то учить: и школе, и вам, колхозникам! Сергей потер голову ладонью и лукаво подморгнул школьникам: - Здравствуйте, дети! Я ваш новый учитель... - Погоди, Сергей, тут дело серьезное! - остановил его Яков Ефимович. - Колхоз наш развивается, ему нужны грамотные, сведущие люди. А они с неба не свалятся. Значит, надо растить их, воспитывать. Одним учителям тут не управиться. Нужна наша поддержка. Вот сходи в школу как-нибудь да расскажи ребятам, как ты колхоз строишь... Или ты, Мариша... - И я в учительницы?.. - растерянно приподнялась девушка. - А тебе первое место, - улыбнулась ей Галина Никитична. - И так целую группу вокруг себя собрала! Вот они, твои ученики. - Она показала на Костю с приятелями. - Слышала я твои уроки в поле... Чем ты не учительница? - Какие там уроки! - еще больше смутилась Марина. - Просто так разговаривала при случае... - А ребят от тебя силой не оторвешь! Значит, есть о чем рассказать, - подхватил Федор Семенович. - Вот мы с Галиной Никитичной и подумали. Да и Яков Ефимович нас поддерживает. Надо наладить в школе серьезное изучение сельского хозяйства. - Это правильно! - сказал парторг. - Раз ребята к земле да к большому делу рвутся, препятствовать им нельзя. - Так это опять, как с юннатами, будет! - вырвалось у Кости. Он давно придвинулся поближе к Федору Семеновичу и не сводил с него глаз. - Опыты на грядках, то, се... А мы в поле работать желаем,, по-настоящему! - Вы и будете в поле, - сказал учитель. - Правление выделит вам несколько гектаров земли, а Марину мы попросим взять вас под свое начало. Словом, организуем при школе вроде бригады юных мастеров высоких урожаев. Костю бросило в жар. он расстегнул тугой воротничок рубашки и переглянулся с Пашей и Васей... Разве он не говорил приблизительно, то же самое? Они получат землю, будут учиться у Марины. Значит, Федор Семенович и Галина Никитична угадали, поняли его думку... Мальчик с благодарностью посмотрел на учителей. Вот и всегда так: ребята куда-то рвутся, лезут, стучатся, а дверь все закрыта и закрыта... Учителя же пороются в карманах, найдут нужный ключик - и сразу дверь нараспашку: входи свободно! - Федор Семенович, - вполголоса спросил Костя, - а кто в эту бригаду войдет? - Думаю, что могут войти все желающие - кто, конечно, к земле тянется да работы не боится. Пусть так и примыкают к твоей четверке. - Что же она делать будет, эта школьная бригада? - озадаченно спросил Сергей. - Есть для начала дело. И очень интересное... Галина Никитична, покажите! Развязав мешок, учительница достала из него просяной сноп, положила на стол и спросила Костю, узнает ли он св