тельчатая, цитварная и еще другие по-лыни. Ботаник прав. Но если не вдаваться в тонкости, то для народа всякая полынь прежде всего горька, и всякая горь-кая полынь вполне обыкновенна. И вот вам пример, как можно завоевать популярность, не будучи ни ландышем, ни васильком, ни фиалкой, не бросаясь в глаза желтыми, белыми и красными цветами, ни даже хотя бы сочной зеленью, как крапива. Как будто нарочно, чтобы исключить всякую внешнюю привлекатель-ность, полынь родится серого цвета, который, как известно, является символом вопиющей бесцветности. И чем же она завоевала свою популярность? Не сладо-стью ли плодов, подобно землянике? Не вкусностью ли и свежестью листьев и стеблей, подобно салату, капусте, щавелю, сельдерею? Не сочностью ли кореньев, подобно моркови, петрушке и редиске? Но на полыни не растет никаких ягод. Но вся полынь, начиная от невзрачных цветочков и кончая деревянистыми корнями, вполне несъедобна не только для человека, но и для животных -- ее не ест никакая домашняя скотина. Даже другие растения сторонятся ее и растут всегда на почтительном отдалении. Чем же завоевала полынь широкую, всеобщую популяр-ность? Своей неповторимой полынной горечью! И еще раз повторю--вот вам пример. Уж если вы хотите быть горь-ким и несъедобным, будьте образцом горечи и несъедобно-сти, неким идеалом горечи, будьте последовательны своей горечи, идите по пути горечи твердо и до конца. Лишь в этом случае вы добьетесь признания, даже уважения сво-его качества, если даже оно не больше, чем полынная го-речь. Ну, правда, помогает полыни и ее неповторимый, не-забываемый, если уж кто растер в пальцах и понюхал, за-пах. На стихотворение Майкова "Емшин" ссылаться уж как будто и неприлично, оно становится общим местом. Но ведь факт же, что Хана, забывшего свою родину ради чу-жой стороны, не могли возвратить никакие соблазны, пока не понюхал он лукаво присланный ему пучок сухой полыни. Путешествуя по казахстанским и киргизским степям, я так надышался полынью, что вполне понимаю Хана, вспо-мнившего через аромат засохшей травы весь огромный и сложный комплекс родины и тотчас помчавшегося на коне в родные пределы, навстречу широким и светлым, сухим и терпким горьковатым ветрам. Горечь полыни приносили на своих губах и в складках одежды киевские дружины, воевавшие половцев. Вкус по-лыни будет долгие годы сопровождать воспоминания тех лет, когда вздымались и опускались конармейские клинки и сквозь степную полынную пыль медленно проступали красные пятна степных закатов. Пишу сейчас за городским столом, в окружении ничем не пахнущих городских предметов, а слышу запах степи под Акмолинском, Атсабаром, Кустанаем и еще дальше в предгорьях Тянь-Шаня и Алатау. Жестокое киргизское седлецо, тяжелая камча на руке, пиала с кумысом, при-нятая из рук гостеприимной хозяйки, кизячный дымок ко-стра, уже приправленный ароматом вареной баранины, мягкая кошма в теплой юрте, предчувствие полной луны над разогретой днем, но странно остывающей ночью степью, и полынь, полынь, полынь... Велика и устойчива власть ее запаха над нашей памятью. Не зря эту траву у нас еще называют -- былина.

ИЗВЛЕЧЕНИЯ

К. Тимирязев. "Жизнь растений" "Растение питается для того, чтобы расти, растет для того, что-бы питаться, т. е. увеличивать поверхность принимающих пищу органов. Эти два совместных про-цесса могут длиться очень долго, у некоторых растений тысячеле-тиями, но тем не менее им насту-пает предел, хотя, собственно го-воря, мы не в состоянии объяс-нить себе необходимость подоб-ного предела, мы не в состоянии понять, почему бы один и тот же растительный организм не мог существовать неопределенно долгое время". "Для поддержания растительных форм необходимо, чтобы они от времени до времени обновлялись посредст-вом процесса слияния двух отдельных клеточек. Значение, необходимость, смысл этого закона существования двух полов для нас совершенно темны: это только эмпирический закон, основанный на совокупном свидетельстве всех нам известных фактов". "В кокосовых плодах замечательны следующие особен-ности: наружная кожа непроницаема для морской воды, а толстый волокнисто-мочалистый слой содержит воздух, что и поддерживает орех на поверхности моря. Далее сле-дует очень твердая скорлупа и большая полость, наполнен-ная водянистой жидкостью--кокосовым молоком. Эта жид-кость составляет большой запас пресной воды для потреб-ностей зародыша в течение его далекого морского плава-ния, совершенно так, как это делают моряки для дальних экспедиций". "Другой способ... основывается на обоюдной пользе, на привлечении животных известными частями плода, годными в пищу. Таковы сочные и мясистые плоды, например, земляники или косточковые плоды вишни, черемухи, пер-сика, малины и т. д. ...необходимо, чтобы мякоть плода привлекала животное, как лакомая пища, и бросалась ему в глаза, и в то же время, чтобы семена были защищены так, чтобы могли проходить без вреда через пищевой канал животного. Это осуществляется таким образом: пока семе-на развиваются и еще не образовали толстой защищаю-щей их оболочки, вкус плодов своим изобилием кислот и разных терпких, вяжущих веществ не привлекает живот-ных, да и к тому же они мало заметны, так как не отли-чаются цветом от листьев. Но когда семена созрели и получили защищающую их оболочку, в плодах накопля-ются сахаристые, крахмалистые и другие питательные вещества, и окраска плодов бросается в глаза. Особенно распространен яркий красный или желтый цвет. Этот способ разнесения семян вместе с извержениями живот-ных выгоден для растения еще и тем, что почва в бли-жайшем соседстве оказывается богато удобренной". "...вся листовая поверхность клевера в 26 раз превосхо-дит площадь земли, занимаемую этим растением, так что десятина, засеянная клевером, представляет для поглоще-ния лучей солнца зеленую поверхность в 26 десятин. Дру-гие растения дают более высокие цифры. Эспарцет имеет листовую поверхность в 38, а люцерна в 85 раз более за-нимаемой ими площади. Смешанные травы, по всей веро-ятности, дали бы еще более высокие цифры". "Но тут-то именно, на этом кажущемся пределе, физи-олог начинает смутно сознавать, что его задача не исчер-пана, что из-за всех этих частных вопросов всплывает один общий, всеобъемлющий вопрос: почему все эти органы, все эти существа так совершенны, так изумительно приспособ-лены к своей среде и отправлению? Чем поразительнее факт, чем совершеннее организм, тем неотвязчивое вопрос: да почему же он так совершенен? Как, каким путем достиг он этого совершенства? Неужели стоило сделать такой длинный путь для того, чтобы в конце его услышать лако-нический ответ: не знаю, не понимаю и никогда не пойму. Правда, естествоиспытатель охотно, быть может, охотнее и откровеннее других исследователей, всегда готов сказать: не знаю; зато тем настойчивее хватается он за первую воз-можность объяснения, тем ревнивее охраняет он те области знания, куда успел уже проникнуть хотя бы слабый луч света". "Жизнь растения представляет постоянное превращение энергии солнечного луча в химическое напряжение; жизнь животного, наоборот, представляет превращение химиче-ского напряжения в теплоту и движение. В одном заводится пружина, которая спускается в другом". "Дрова горят, животные горят, человек горит, все го-рит, а между тем не сгорает. Сжигают леса, а раститель-ность не уничтожается; исчезают поколения, а человечест-во живет. Если бы все только горело, то на поверхности земли давно не было бы ни растений, ни животных, были бы только углекислота да вода. Очевидно, в природе должно существовать явление, об-ратное горению, т. е. превращение веществ, вполне сгорев-ших, в вещества, вновь способные к горению. Рядом с об-разованием углекислоты должен существовать и обратный процесс разложения этой углекислоты, образованной по-всеместным горением". "В природе должен существовать процесс, который этот испорченный воздух вновь превращает в хороший. Не при-надлежит ли эта роль растению?" "Животные поглощают кислород и выделяют углекис-лоту; растения поглощают углекислоту и выдыхают кисло-род... растение и животное представляют химическую ан-титезу". "Это роль посредника между солнцем и животным миром. Растение или, вернее, самый типичный его орган--хлоро-филловое зерно -- представляет то зерно, которое связыва-ет деятельность всего органического мира, все то, что мы называем жизнью, с центральным очагом энергии в нашей планетной системе. Такова космическая роль растения". "Это - превращение простых, неорганических веществ, углекислоты и воды в органическое, в крахмал, есть един-ственный, существующий на нашей планете, естественный процесс образования органического вещества. Все органи-ческие вещества, как бы они ни были разнообразны, где бы они ни встречались, в растении ли, в животном или в человеке, прошли через лист, произошли из веществ, выработанных листом. Вне листа, или, вернее, вне хлорофил-лового зерна, в природе не существует лаборатории, где бы выделывалось органическое вещество. Во всех других органах и организмах оно превращается, преобразуется, только здесь оно образуется вновь из вещества неоргани-ческого". x x x "Привыкли считать, что солн-це у всех одно и земля одна. И тут есть две крайности. Так и можно считать единственным и солнце и землю, если приподнять-ся, отвлечься и вести разговор на уровне общих процессов, на уровне, там, поглощения углекисло-ты, процессов в хролофилловом зерне, в прорастающем семечке. Но в другой крайней точке, можно сказать нисколько не преувеличивая, что у каждого отдель-ного растения (не вида, а именно растения, экземпляра) своя зем-ля и свое солнце. На этот одуванчик падает тень от садовой избушки, а на этот одуванчик--не падает. У этого под кор-нями оказался обломок кирпича, а у этого в корнях оказа-лась гнилушка. Мимо этого во время дождя всегда бежит ручей, а мимо этого не бежит. Этот оказался на южном склоне оврага, а этот--на северном. Этот в кустах, а этот на чистом месте. Этого облучает своими жесткими фитонцидами близко стоящая черемуха, а этого осеняет мягкая широкошумная липа. Затем начинается более широкая раз-ница: в кислотности почвы, во влажности воздуха, в коли-честве годового тепла, в господствующих ветрах, в моро-зах и паводках, в высоте над уровнем моря, в географи-ческой широте... Что же делать одуванчику, который вынужден расти в тени садовой избушки и которому больше бы нравилось расти на открытой поляне, где и растут его многочислен-ные соплеменники. Очевидно, ему нужно перебраться, пе-ребежать к ним из тени на солнце. Незабудке, случайно оказавшейся на сухом косогоре, совершенно необходимо сбежать вниз на дно оврага, где постоянно сочится вода. Валериане, выросшей на полевой меже, необходимо срочно перебраться в приречные кусты. Пижме, выросшей в при-речных кустах, необходимо срочно перебраться на полевую межу. Убегая из одних микроусловий и задерживаясь в дру-гих, постепенно переселяясь, путешествуя по земле, распре-деляясь и перераспределяясь, сортируясь и группируясь, растения выбрали себе те места, те условия на земле и под солнцем, где им больше по вкусу, и теперь, обозревая ра-стения в какой-нибудь книге, мы можем точно их разделять и говорить так: "Распределение растений по их месту оби-тания. Опушки и лесные поляны. Суходольные луга. За-ливные или сырые луга. Сорные места, пустыри. Встреча-ющиеся около жилья. Встречающиеся вдоль дорог. Степи и степные склоны. Берега рек, озер, прудов. Лиственные и смешанные леса. Горы, каменистые склоны, скалы..." Получается, что незабудкам, выросшим на суховатом склоне, с одной стороны, нельзя сбежать на дно оврага и никто до сих пор не видел бегающую незабудку. Но, с другой стороны, посмотрите, все они в конце концов сбе-жали с горы и растут в низине, на влажном месте, там, где им больше нравится. А кошачьи лапки, семена которых занесло в низину, на влажное место, в конце концов суме-ли выкарабкаться на влажный косогор, туда, где как мож-но суше. Всюду растет трава. Всюду она цветет, не одна, так другая. Но все же с понятием "трава" у нас сочетаются, в первую очередь, те места на земле, которые, кроме все-го, специально предназначены для роста цветущих трав. Здесь травы поднимаются зеленой стеной, разливаются пе-стрым половодьем. Здесь же они ложатся под острыми ко-сами, во время обильных утренних рос. Росную траву лег-че режет коса, потому и косят ее во время росы. Но те-перь, с изучением чувствительности растений, можно считать установленным фактом одно замечательное совпа-дение. Во время холодной росы, в ранние часы утра, травы как бы онемевают, становятся как бы анестезированными, менее чувствительными и ложатся на землю с меньшей болью. Но если рассуждать строже, то почему именно луга надо иметь в виду, когда мы говорим о траве? А поля? Разве на полях не трава? В чем же разница? А в том, что эти травы культурные. Точно так же как мы домашнего поросенка не считаем за зверя (за вепря) и корова для нас--не лосиха, так и овес с горохом и клевер вроде бы не трава. Прирученные, одомашненные растения. И вот растут себе дикие травы и не знают, что вокруг них развертываются словесные бои, происходят научные конференции и даже международные конгрессы. Случайно включив телевизор, я увидел крупным планом одного знаменитого председателя колхоза, пресыщенного уж извест-ностью и славой и оттого бросающего свои слова с непре-ложной директивной брезгливостью: -- С лугами пора покончить. Все разровнять, все рас-пахать, все засеять культурными травами и пустить ко-силки! Растут и не знают луговые травы, что, может быть, так вот, в одночасье, и решится их судьба. Понравится эта смелая, как бы дерзкая идея--распахать луга, засеять их какой-нибудь одной культурной травой,-- и начнется искоренение десятков и сотен разнообразных прекрас-ных трав, несущих земле, миру и нам, конечно, людям, что-нибудь драгоценное, индивидуальное, на других непо-хожее. Выпишу только некоторые растения, которые растут на наших заливных сырых и суходольных лугах, чтобы на-помнить о великом многообразии, о богатстве природы, до-ставшейся в наше распоряжение. Атей, белозер, белоус, василек, вероника, гвоздика, го-рец, девясил, колокольчик, кукушкин цвет, кровохлебка, лапчатка, лютик, марена, мыльнянка, мята, окопчик, очи-ток, подмаренник, подорожник, плакун, сердечник, серпу-ха, сивец, сурепка, стальник, сусак, таволга, хвощ, частуха, чихотная трава, чемерица, мник, щавель, бедренец, бор-щевник, герань, горчак, душица, донник, желтушник, зверо-бой, земляника, разные клевера, козлобородник, коровяк, молочай, нивяник, цикульник, фиалка, цикорий, шалфей, адонис, бессмертник, грудница, грыжник, прострел, цсин, чабрец, воробейник, болиголов, астра, переступень, ман-жетка, зубровка, купальница, чистотел, сныть, пустырник, золототысячник, яснотка, ятрышник, любка, ягель, вале-риана и множество, множество разных чудесных трав. На необъятных, как говорится, просторах нашей Роди-ны, по берегам больших рек, разливающихся весной, по-добно морям, по берегам небольших рек и речушек лежат сенокосные луга, сенокосные угодья. Все равно не миновать нам упоминать какие-нибудь цифры, начнем же с этой. В Российской Федерации имеется восемьдесят шесть миллионов сенокосов и пастбищ--по данным за 1971 год. Значит, в эту цифру уже не входят луга, затопленные че-ловеком, в частности не входит волжская пойма, которая ликвидирована вся целиком, за исключением небольшого прогалка от Нижнего Новгорода (Горького) до Чебака. А всего в эту цифру не входит полтора миллиона гектаров затопленных земель. Казалось бы, оно и немного по сравнению с восемьюде-сятью шестью миллионами. Но разве один гектар тради-ционного, находящегося под руками приволжского луга, не вошедшего теперь в цифру, не стоит десяти и даже ста гектаров (вошедших в цифру) кочковатых лугов где-ни-будь на окраине республики Коми или вятской земли, в неудобном комарином углу? Если взять данные за 1971 год, то увидим, что куль-турных и улучшенных сенокосных угодий, лугов и паст-бищ набирается в Российской Федерации немногим больше четырех миллионов. Ну а четыре миллиона и полтора уже можно сравнивать. Поскольку ведомость попала нам в руки, поинтересуем-ся, как подразделяются эти восемьдесят шесть миллионов гектаров лугов и пастбищ. А вот как. Чистых лугов и пастбищ--68000000 (я опускаю деся-тые и сотые доли); заросших кустарником и мелколесь-ем--14000000; покрытых кочками--160000; засорено камнями -- около 6 000 0 00; заболоченных -- около 5 000 000; засоленных -- миллион с третью; изобильно увлажнен-ных--более миллиона. А всего требующих мелиорации и улучшения -- сорок миллионов гектаров. Для сравне-ния можно вспомнить, что это приблизительно две "це-лины". Восемьдесят шесть миллионов гектаров лугов и паст-бищ в одной только, пусть и самой большой республике, а там еще Украина, Белоруссия, Тянь-Шань и Алатау, степные и высокогорные пастбища Казахстана и Киргизии, луговые угодья Прибалтики, молдавские степи... Считается, что у нас в Российской Федерации двадцать семь миллионов гектаров сенокосной площади (остальные от восьмидесяти шести миллионов--пастбища). В 1940 го-ду выкашивалось тридцать два миллиона гектаров, то есть площадь, обширнее контрольной официальной и расчетной. Откуда брались пять миллионов гектаров? Очень просто. Маленькие овражки, полевые межи, лесные опушки и по-ляны, Всегда можно пройтись косой по дну и склону не-большого овражка, не причисленного к сенокосным угодь-ям, глядишь, выросло четыре копны сена, немного огруб-ленного осокой или сдобренного душистой таволгой. Там четыре копны, да там четыре копны, да там десять копен, да там пусть хоть одна копна -- набирались их по России миллионы, потому что, повторяю, пять миллионов гекта-ров обкашивалось сверх расчетных двадцати семи мил-лионов. В 1965 году колхозники выкосили уже не тридцать два, а двадцать один миллион гектаров. К 1971 году эта цифра сократилась до шестнадцати миллионов, то есть сократи-лась, по сравнению с 1940 годом, в два раза. "Фактически укосная площадь естественных сенокосов в хозяйствах Калининской области за период с 1960 года по 1968 сократилась на 45, Ленинградской на 38, Вологод-ской на 20 процентов. В целом по РСФСР эти площади сократились с 23,8 миллиона гектаров в 1960 году до 18 ,5 миллиона гектаров в 1968 году" (Усынин П. Кладовые кормов.-- Сов. Россия, 1970, 28 апреля). Это свидетельство интересно тем, что оно принадлежит начальнику Управления лугов и пастбищ Министерства сельского хозяйства РСФСР П. Усынину (тогда он зани-мал этот пост), но сам по себе 1968 год уже нам неинтере-сен, если у нас есть 1971-й. Нетрудно догадаться, что если меньше косим, то мень-ше и сена. Если взять даже самый средний урожай естест-венных трав, ну, скажем, семь центнеров с гектара, то, помножив, получим недостачу -- сто двенадцать миллионов центнеров лугового сена. Этим сеном можно прокормить всю зиму 6 720 000 коров. Я спросил в министерстве: почему стали меньше выка-шивать лугов? Мне ответили: потому что стало меньше кос. Ответ неожиданный и простой. Конечно, их стало меньше не из-за того, что не успевают вырабатывать, но оттого, что меньше стало в деревне рук, которые этими косами могли бы махать. -- Все же в прошлом году продано четыре с половиной миллионов кос,-- порадовались в министерстве.-- Но зна-ете, не все ведь эти косы будут активными. Много кос покупают дачники, чтобы содержать в порядке свой дач-ный участок. Сокращение сенокосов происходило и по другой причи-не (кроме убыли косцов), а именно: по запущенности лу-говых угодий и по их естественной порче. Цитированный нами П. Усынин пишет в той же статье: "Отчего так полу-чается? Из-за крайней (крайней.--В. С.} запущенности, низкой продуктивности природных кормовых угодий. От-сутствия должного внимания и несоблюдения простейших (простейших.--В. С.) правил эксплуатации привело к то-му, что большие площади естественных сенокосов и паст-бищ заросли кустарником и мелколесьем, покрылись коч-ками и заболотились". Кандидат сельскохозяйственных наук А. Дударь, со своей стороны, подтверждает это положение на примере лугов Северного Кавказа (статья "Лугу нужен технолог".-- Правда, 1971, 25 января). "Степное разнотравье год от году редеет. Там, где некогда (когда некогда? -- В. С.) луг давал до тонны превосходного сена с гектара, теперь получают 2--3 центнера. Парадоксальное явление--у лугов, этих бесценных кор-мовых угодий, нет хозяина. Во многих колхозах и совхозах специалисты имеют весьма приблизительное представление о состоянии лугов и пастбищ, не знают (забыли, что ли? -- В. С.) их потенциальные возможности. За редким исключением в хозяйствах, располагающих большими площадя-ми естественных угодий, нет даже плана использования этих богатств, не разработана простейшая (опять--про-стейшая! -- В. С.} технология ухода за ними. Улучшением лугов надо заниматься грамотно. Иначе это вызовет порчу угодий, которые потом приходится исключать из дальнейшей эксплуатации. Пример такого "улучшения" -- распашка легких почв на зимних пастби-щах "Черные земли", которая привела к сильной ветровой эрозии. Пески из Прикаспия двинулись в глубь калмыцких степей. Только продолжительный отдых и интенсивное залужение пашни многолетними травами способно возродить пастбища". В приведенном отрывке А. Дударь коснулся и другого, наверно, все-таки главного вопроса -- урожайности луго-вых угодий. В министерстве я спросил специалиста: какой урожай травы на лугу он считал бы если не оптимальным, то же-лательным? Работник министерства подумал, подумал и сказал: "Семьдесят центнеров зеленой массы с гектара -- это было бы хорошо". Для людей, слышавших о зеленой массе впервые, пояс-ню, что урожай травы исчисляют трояко. Можно свешать траву как таковую, и это будет зеленая масса. Можно тра-ву сначала высушить, превратить в сено, и тогда цифра будет другая, а именно: из пяти килограммов травы полу-чается один килограмм сена. А еще иногда исчисляют уро-жай в условных кормовых единицах. За одну кормовую единицу принята питательность одного килограмма овса. Тогда получается, что трава лесная содержит 0,17 кормо-вой единицы, то есть 100 граммов такой травы заменяют 17 граммов овса. Килограмм травы заменяет 170 граммов овса. И таким образом, чтобы полностью заменить один килограмм овса, нужно взять травы лесной 5900 граммов, почти 6 килограммов. Сено, оказывается, питательнее свежей травы. Так, на-пример, одну кормовую единицу содержат: лугового сена 2,4 килограмма, заливного--2,1 килограмма, степного-- 1,9 килограмма. Один килограмм овса заменяет: картошки--3,3 кило-грамма, моркови--7,7 килограмма, свеклы сахарной--3,8 килограмма, турнепса и кормового арбуза--11 килограм-мов, кабачков--14,2 килограмма. Изучение подобных таблиц дело не только интересное, но и полезное. Так, дойдя в таблице до разных солом, я понял все значение так называемых средних цифр и ус-ловных эквивалентов, которыми очень часто питается ста-тистика. Оказывается, килограмм пшеничной соломы со-держит 0,20 кормовой единицы и, таким образом, пита-тельнее и ценней как корм почти всех свежих, только что скошенных и еще обрызганных росой сочных, напичканных всевозможными фитонцидами, витаминами, эфирными мас-лами, глюкозидами, алкалоидами, хлорофиллами, фермен-тами и нектарами трав. Питательнее моркови, кормовой свеклы, тыквы, более чем в два раза питательнее кормовой капусты, вико-овсяной смеси, люцерны, эспарцета, равно-ценна клеверу красному и кукурузе. Вот что такое обык-новенная солома, с точки зрения кормовой единицы. Прав-да, можно догадаться, что кормовой арбуз, морковь, крас-ный клевер и свекольную ботву корова будет уплетать с большей охотой, нежели ржаную солому, но зато, если вам надо написать отчет о заготовке кормов, то очень удобно этот счет выразить в условных кормовых единицах. Вот жаль только, что молоко должно быть не условным моло-ком, а натуральным, питательным и душистым. О том, что молоко зависит от корма, напоминать, на-верное, не надо. Но все же упомяну о двух случаях. Утра-чено качество швейцарского сыра на его родине в Швей-царии оттого, что коров стали кормить однообразными, унифицированными кормами, вместо горного швейцарского разнотравья. Ценность особого, знаменитого барабинского масла зависела, оказывается, не от рецепта его приготов-ления и не от породы скота, но от особого букета трав, обитающих в барабинской степи. О кормовых единицах тогда не имели никакого представления. Можно кормить человека одним свиным салом (огром-ное количество калорий!), не давая ему ни ягодки, ни петрушечки, ни гриба, ни огурца, ни молока, ни хлеба, ни ры-бы, ни редьки, ни мяса, ни капусты, ни яблока. Четверо наших ребят, оказавшихся в океане в бедственном поло-жении, как известно, съели гармонь, которая тоже со-держала, наверное, подобно соломе, какую-то часть кор-мовой единицы, а может быть, и целую кормовую еди-ницу. Я всегда вспоминаю об этих фактах, когда вижу, что луговое разнотравье постепенно подменяется травами се-яными, занимающими пахотные земли, то есть поля, где полагается расти хлебам: ржи, пшенице, ячменю, также гречихе, льну, гороху, а из кормовых культур тому самому овсу, который является кормовой единицей. Какие же обстоятельства побуждают наших современ-ных земледельцев занимать пахотные земли под травы, под зеленый корм? Несколько обстоятельств. Вот первое из них: укосная площадь сократилась в два раза. С тридцати миллионов гектаров до шестнадцати. Второе обстоятель-ство --чрезвычайно низкая урожайность наших лугов вследствие их запущенности и отсутствия, как мы недавно цитировали, простейшего ухода, простейших правил поль-зования. Но улучшение лугов дело очень хлопотливое и трудо-емкое. Надо срезать кочки, надо изводить кустарник, надо подсевать нужные травы, надо заводить дождевальные установки, надо организовывать, где это можно и нуж-но, лиманное поливание, которое, говорят, широко прак-тиковалось в прежние времена, надо, наконец, удоб-рять. Уро-жай трав на обширнейших российских лугах чрезвычайно низок, а повышать его--дело хлопотное. Оно требует "чет-кой организации, расторопности, высокой ответственности". Но корма нужны, потому что надо выполнять план по мя-су и молоку. Где же их взять? Очень просто -- сеять траву на пашне, отняв эту пашню у зерновых культур, у хлеба. А где же взять хлеб? Об этом пусть заботится государст-во. Где-нибудь да возьмет! Оказывается, из-за плохого состояния лугов одна третья часть пашни идет под травы. "И что удивительно, -- пишет П. Усынин в газете "Со-ветская Россия",--даже в хозяйствах лесолуговой зоны, где хороши природные кормовые угодья, посевы кормовых трав стали, по сути дела, основным источником грубого и зеленого корма... В 1969 году под кормовыми культура-ми было занято в Вологодской области 54,5, Псковской -- 48, Калининской--37, Смоленской--35 и Рязанской--34 процента основных площадей. В то же время обеспечение скота кормами в зимовку 1969/70 года по хозяйствам этих областей не превышает 60--80 процентов потреб-ности". Теперь назовем еще одну цифру. Всего под кормовые культуры в РСФСР занято 36 миллионов гектаров пашни. Встречные перевозки. Не будем уж говорить о побочных результатах такой перевозки, как-то: эрозия распаханных почв в местностях с сильными ветрами, нарушение биологического равновесия на грандиозном участке планеты, огромное количество пе-ремолотой техники... Нет, в эти проблемы мы вдаваться не будем. И так уж мы увлеклись и далеко отошли от глав-ного и скромного предмета нашей книги--от травы, кото-рая называется, как видим, то травой-муравой, то верблю-жьей колючкой, то ночной фиалкой, то бурьяном, то неза-будкой, то крапивой, то колокольчиком, а то ковылем, то-- по-обиходному -- цветами, а то -- по-агрономически -- раз-нотравьем, а то--по справедливости--чудом, то--по-про-изводственному--зеленой массой. *** Трава -- сено, трава -- цветы, трава--мурава, трава--красота, трава--пища,трава--одежда, трава--строительный материал, разрыв-трава, плакун-трава, трын-трава, трава -- необъемлемая часть природы, трава--загадка природы, трава--жизнь... Какие-нибудь и еще можно назвать гра-ни у такого понятия, как трава. И все же, когда я говорил, что собираюсь написать о траве, то в первую очередь переспрашива-ли: "Как, собираешься писать о целебных травах? Как интересно! Между прочим, есть в Вологод-ской области одна старуха..." Даже ведь и Борахвостов, посылая мне свои записочки, нажимал на лечебные свойства, на пользование травами, на исцеление, на заговоры. Так уж получилось, что с по-нятием о травах связано у людей понятие о их лекарственности, целебности и едва ли не магической могуществен-ности. В исследованиях о травомедицине (на современном язы-ке она называется фитотерапией) то и дело наталкиваешь-ся на стремление выяснить или, по крайней мере, задаться вопросом, как далеко, в какую седую древность восходит траволечение, и узнаешь, что еще в Древнем Египте, что еще в Древней Греции, что еще в Вавилоне и во времена шумерской культуры... Но, по-моему, на этот вопрос есть и другой, более однозначный ответ. Человек, с тех пор как он существует на земле, знает, что трава бывает полезная и вредная, ядовитая и целебная. Человек начинал с того, что питался травой (плодами, листьями, корешками), все вокруг себя он перебрал и перепробовал на зуб, так ему ли не знать, от которой травы живот болит, а от которой проходит. Впрочем, ничего не хочу упрощать. Травы, то холодея под росами, то разогреваясь на солнце, колеблемые ветром и омываемые дождем, поблескивающие под луной и хру-стящие от мороза, травы, вступающие в общение со всеми без исключения химическими элементами, сущими на земле, а сверх того со светом, с космическими излучениями и друг с другом, воспроизводят в своих бесчисленных ла-бораториях такое количество сложнейших химических со-единений, что и до сих пор на уровне современной химии и медицины эти соединения изучены очень мало. То и дело читаешь в современных травниках про какую-нибудь тра-ву, растущую у нас под ногами: "химический состав не изучен". На что уж сирень, которой полны палисадники, которая--рубль большой букет, которая красуется в кув-шинах на каждой дачной веранде, и то читаем о ней в кни-ге Н. Г. Ковалевой "Лечение растениями" (1971): "Расте-ние мало изучено. В цветах найдены эфирное масло, фено-гликозид, сирингин, сирингопиккрин, фарнезол, в корне и листьях -- горький гликозид сирингин". Не думаю, что с самых первых шагов человек, хотя он и был ближе к природе, чем мы с вами, разбирался луч-ше нас в феногликозидах и фарнезолах. Дело шло, по-ви-димому, на уровне прикладывания подорожника к нарыву или на уровне черемуховых ягод при расстройстве желуд-ка. Или как олени поедают маралий корень во время гона, дабы вернее и полноценнее исполнить закон продления ви-да, или как заболевшая кошка ищет и ест нужную ей траву. Были на земле люди, были и человеческие болезни. Но не было на земном шаре ни одной таблетки, ни одного шприца, ни одной ампулы. Были одни только травы. Закон состоит в том, что если есть "да", то, значит, есть и "нет". На всякий яд должно быть противоядие, по-тому что организм природы един. Это еще в древних Ведах записано, что "действительно едино, наши мудрецы дают ему различные названия". Швейцарец (медик и химик) Парацельс, живший в XV--XVI веках, прямо считал, что если природа произвела болезнь, значит, она произвела и средство против нее, при-чем искать это средство надо здесь же, поблизости от боль-ного. Парацельс был против иноземных лекарственных трав. Это-то уж, наверное, слишком, но можно согласиться со средневековым швейцарским ученым: от каждой болез-ни, как бы она ни была страшна, в природе есть верное средство. Надо только его найти или в чистом виде, или путем комбинирования различных средств. На что агрессивен, вернее, неприступен чеснок! Он уби-вает вокруг себя все возможные и сущие на земле бациллы и бактерии. Ведь что такое эта головка чеснока для бактерий? Неприступная, несокрушимая крепость. Даже и не крепость, а некий излучающий центр, который убивает на расстоянии. Нельзя не только нанести ему урон, но и при-близиться к нему. Летучие вещества--фитонциды, как это нам понятно теперь, убивают все живое вокруг, как нас убили бы неведомые лучи, исходящие от неведомой звез-ды, если бы мы захотели к ней приблизиться, или как нас убило бы солнце при попытке приблизиться к его поверх-ности. Но, однако, нашлась одна бактерия, которая все же пожирает чеснок. Это чесночница, превращающая крепкую, сочную, смертоносную, неприступную и несокрушимую го-ловку чеснока в мелкую сероватую сухую пыль. Крепость побеждена и рухнула. Она превратилась в порошок. На категорическое "да" нашлось категорическое "нет". Итак, был человек со своими болезнями и были травы, таинственно заключающие в себе лекарства от этих болез-ней. И было это равноценно тому, как если бы оказались друг перед другом гениальная книга и существо, не умею-щее читать. Как начиналось освоение книги, как оно шло, мы не знаем в подробностях и в последовательности. Мы не зна-ем и того, в какой степени освоена нами эта книга теперь. То ли мы еще учимся читать и разбираем по складам не-которые слова, то ли уже проступают для нас из прочитан-ного некоторые явления и факты. Так дикарь стал бы осва-ивать письмена Толстого. Написано: дуб, гостиная, Ната-ша Ростова, орудие, выстрел, смерть, любовь, Наполеон, Москва... Но ведь должна еще наступить та стадия, когда начнут пониматься не только отдельные слова, не только сами явления, вычитанные в тексте, но и связь между этими яв-лениями. Сначала внешняя сюжетная связь, а потом все более глубокие, сокровенные связи. А потом уж прояснит-ся и философия Льва Толстого. Как бы там ни было, сначала между человеком и тра-вами, между болезнью и лекарством не стояло никаких посредников. Ни больниц с многочисленным персона-лом, ни огромных фармакологических комбинатов. Я не говорю, что это было лучше, я просто говорю, что так бы-ло. Человек находил и рвал траву, как собаки и кошки, заболев, убегают и находят для себя какие-то травы. Я много раз видел, как они их едят. Но правы Ильф и Петров, говоря, что если в стране обращаются какие-либо денежные знаки, значит, непре-менно есть люди, у которых этих знаков накоплено много. Точно так же и с травами: если появились у людей крупи-цы знаний, драгоценные, воистину золотые крупицы, зна-чит, постепенно нашлись люди, которые насобирали много этих крупиц. Могло получиться и так, что при стихийном распределении обязанностей (охотник, специалист по каменным топорам, хранитель огня) некоторые люди сделались исключительными носителями этих знаний. Они распоря-жались ими при жизни, они могли распорядиться ими на будущее, то есть передать другому человеку по своему вы-бору или не передать, а унести с собой, в могилу. Они мог-ли называться жрецами, мудрецами, колдунами, ведунами, ведьмами, чаровницами, знахарями... Но они были у всех народов и во все времена. Более того, официальная меди-цина всех времен, если, конечно, можно так выразиться, всегда опиралась на опыт, накопленный по крупицам. Не-сколько фраз из предисловия Н. Г. Ковалевой к ее же кни-ге "Лечение растениями". "Лечение целебными травами всегда привлекало к се-бе внимание человека... Знакомство человека с их лечебными свойствами отно-сится к глубокой древности... Первые записи о лекарственных растениях встретились в наиболее древнем из известных нам письменных памят-ников, принадлежавших шумерийцам, жившим в Азии на территории нынешнего Ирана за 6000 лет до н. э.... Лекари Шумера из стеблей и корней растений изготав-ливали порошки и настои... Вавилоняне, пришедшие на смену шумерийцам в XI ве-ке до н. э., а затем ассирийцы широко использовали расте-ния в лечебных целях... Вавилоняне применяли сотни лекарственных растений... Вавилоняне уже тогда заметили, что солнечный свет вредно действует на лечебные свойства собранных расте-ний, поэтому высушивали их в тени, что рекомендуется и современными руководствами по сбору и сушке лекарственных растений... Источниками сведений о фитотерапии в Египте служат изображения лекарственных растений и иероглифы на сте-нах храмов, саркофагах и пирамидах. При раскопках за-хоронений египтян находят остатки сохранившихся до на-ших дней растений... Опыт египтян в лечении растениями внимательно изучали врачи Древней Греции, в медицине которой часто использовались растения... Первое дошедшее до нас обстоятельное сочинение о ле-карственных растениях, в котором приведено научное обо-снование их применения, принадлежит... Гиппократу. В нем он описал 236 лекарственных растений, которые при-менялись тогда в медицине... (Он) считал, что лекарствен-ные вещества содержатся в природе в оптимальном виде и что лекарственные растения в необработанном виде или в виде соков оказывают лучшее действие на человеческий организм... В Древнем Риме медицина развивалась под сильным влиянием греческой. В народной медицине римлян... широ-ко использовались дикорастущие, а позднее и сельскохо-зяйственные растения... Лечение растениями широко применялось и в странах Восточной Азии: в Китае, Индии, Японии, Корее... Первая китайская книга о лекарственных растениях, в которой приведены описания 900 видов растений, дати-рована 2500 г. до н. э.... Известный фармаколог, живший в VI веке, Ли Ши-чжень... в 52-х томах своего произведения описал 1892 ле-карственных средства, главным образом растительного происхождения... Издавна использовались растения для лечения и в Ин-дии... На Цейлоне большой популярностью пользуются врачи народной медицины... В Монголии, которая располагает богатой флорой... Тибетская медицина возникла примерно за 3000 лет до н. э. ... Данные о народной медицине Африки... В Болгарии произрастает свыше 3000 видов растений, из которых около 500 применяется... В аптеках Польши всегда большой ассортимент галеновых препаратов... Французская народная медицина накопила большой интересный и полезный опыт... Издавна применялось лечение растениями и в Англии... В Италии, Австрии, Голландии... В странах Южной Америки... В Центральной Америке, Австралии..." Одна из самых ранних славянских травниц называлась прекрасным именем -- Добродея. Речь идет о внучке Владимира Мономаха Евпраксии Мстиславовне. Читаем в за-меточке в популярном журнале: "С детских лет Евпраксия проявляла интерес к народной медицине, изучала свой-ства трав, умела приготовлять лекарства из них. Среди ее пациентов были люди знатные и крестьяне. Очевидно, Евпраксия им успешно помогала, летописи сообщают, что ее прозвали Добродеей". Но позвольте, что значит: "с детских лет проявляла интерес... изучала..."? Ни с того ни с сего начала наугад рвать то эту траву, то эту и нау