и у популярности есть своя оборотная сторона. Куда идти? Секретарь. Сюда, пожалуйста. Секретарь берет Председателя под руку и ведет к дверям, за которыми скрылись уже Прокурор, Защитник и заседатели. На дверях табличка: WC. Двое автоматчиков застыли у дверей в почетном карауле. Председатель. А что это у тебя за книга в руках? Секретарь (слегка смутившись). Это, товарищ председатель, учебник английского языка. Председатель. А зачем? Тебе что, наш язык не нравится? Секретарь. Почему же, товарищ председатель, очень даже нравится. Но. для того, чтобы знать врага, надо изучать его язык. Председатель. А, ну это, конечно, правильно. Вот смотрю на таких, как ты, и радуюсь. Какую смену вырастили. Умную, образованную. (Плачет). Не зря все-таки мы страдали, не зря гибли от пули, от голода, от холода... (Плачет). Лариса вскакивает на сцену, приближается к клетке. Лариса. Сеня! Подоплеков. Лара! Лариса. Сенечка, ты не беспокойся, я буду за тебя бороться, тебя освободят, ты вернешься домой. Подоплеков (обреченно). Нет, Лара, не надо себя тешить напрасными надеждами. Отсюда не возвращаются. Лариса, Нет, Сеня, ты не прав. Ты должен ждать, ты должен верить, и справедливость рано иди поздно восторжествует. Мой отец тоже в свое время пострадал, а потом его все-таки пусть посмертно, но реабилитировали. Это был праздник в нашей семье. Подоплеков. Хватит тебе таких праздников, Лара. Не жди меня, выходи замуж. Ты еще молодая, красивая, у тебя и зарплата неплохая. Ты еще встретишь какого-нибудь хорошего человека. Только смотри, чтобы он не таскал тебя по театрам. Председатель (приблизившись к дверям туалета, недовольно оглядывается). Это что там за разговоры? Разве можно допускать контакты подсудимого со свидетелем? Остановите их. Есть там кто-нибудь? Голос Горелкина. Есть! Появляется Горелкин в больничных штанах, шлепанцах и в милицейском форменном пиджаке. Председатель. А, это вы, Горелкин? Вам уже лучше? Горелкии. Никак нет, не лучше. Фактически я нахожусь при смерти и врачи борются за мою жизнь. Но когда я слышу, что кого-то надо остановить... Председатель. Удалите, пожалуйста, подсудимого и отдыхайте. Главное в вашем положении, это уход и покой. (Скрывается за дверью). Горелкин (зычно). Ну, разойдись! (Толкает клетку в глубь сцены). Лариса (оставаясь на месте, простирает руки). Сеня! Подоплеков. Лара, забудь меня! И детям не говори, что я арестован. Лариса. Но они же спросят, куда ты делся. Подоплеков (удаляясь). Скажи им... Скажи, что я попал под автобус. Председатель (выглянув из уборной, пальцем манит Секретаря. Шепотом). Слушай, а как по-вражески будет жопа? Секретарь. Эс, товарищ председатель. Председатель (удивленно). Эс? А что же тогда по-ихнему значит Эс-Эс-Эс-Эр? Какая глупость! (Скрывается за дверью). 7 Секретарь (идет по направлению к Ларисе и заглядывая в книгу, заучивает английские фразы). Из Москоу э биг сити? Иес, ит из э вери биг сити. Москоу из э Кэпитэл оф дэ Совьет Юнион. Москоу из эн индастриал сентр оф дэ Совьет Юнион. Дара мэни фэксторис ин Москоу... (Наталкивается на Ларису) О, сорри! Лариса. Что? Секретарь. А, это вы? Очень переживаете? Лариса. Я не переживаю. Я возмущена. Я просто дрожу от негодования. За что вы схватили моего мужа? Что он вам сделал? Секретарь. Лично я никого не хватал. Я сижу и пищу протокол. Что скажут, то и пишу! Скажут: "расстрелять", я пишу "расстрелять". Скажут: "освободить", я пишу "освободить". Лариса. Напрасно вы себя пытаетесь оправдать. Вы тоже участвуете во всем, этом безобразии. Секретарь. Велл, я участвую. А вы разве нет? Лариса (изумленно). Я? Ну да, ну конечно, но все-таки у нас очень уж разные роли. Секретарь. Роли разные, а игра одна. Лариса. Но имеет же значение, кто какое участие в этой игре принимает. Секретарь. Вот именно! Имеет. Очень даже имеет. (Неожиданно наклоняется к Ларисе). Ничего, вот прокурор умрет, и тогда все будет хорошо. Лариса (видя в Секретаре тайного единомышленника). Да? Вы, правда, так думаете? Секретарь. Я не думаю, я уверен. Он же старый, больной и злобный. Он всех держит за горло. Но среди нас есть другие люди, с современными взглядами, знающие иностранные языки, не чуждые духу гуманизма. Лариса. Вы уверены, что такие люди есть? Секретарь. Я в этом не сомневаюсь. Лариса. И вы думаете, что прокурор скоро умрет? Секретарь. Ну, я не знаю, скоро ли, но когда-нибудь он умрет. Я не встречал еще ни одного бессмертного прокурора. Поэтому надо ждать, надо верить, надо надеяться. (Заметив вошедшего из уборной Прокурора, меняет тему). Нельзя сосредоточиваться на своих мелких обидах. Оглянитесь вокруг, и вы увидите, сколько хорошего в нашей жизни. Сколько построено новых городов, заводнив, электростанций... Лариса. Я вас не понимаю, что, вы такое говорите? Секретарь (продолжает список достижений). ...больниц, спортивных сооружений, кинотеатров, дворцов культуры. (Подбегает к Прокурору и идет рядом с ним через сцену.) Ну что? Вы думаете, вам удастся доказать ваши обвинения? Прокурор. Да что там ды-ды-дыказывать. Все и так ясно. Лариса. Вот именно! Все и так ясно. Подоплеков ни в чем не виновен. Он самый безвреднейший на земле человек. Прокурор. Ды-ды-ды, что вы мне такое говорите? Ды ни в чем не виновные они и есть самые вредные. Потому что виновному дашь поддых, под ребро и в челюсть, он признается и укажет, где труп лежит. А невиновный отпирается и где труп лежит не указывает, ссылаясь на свою якобы, так сказать, мнимую невиновность. Секретарь. Полностью и абсолютно с вами согласен. Вы прекрасно формулируете ваши мысли и, по моему, находитесь в очень хорошей форме. У вас такой здоровый, цветущий вид. Предвкушаю огромное наслаждение от вашей обвинительной речи. Прокурор (резко повернувшись к Секретарю). Ды-ды-ды-ды! (Скрывается за кулисами.) Секретарь (возвращается к Ларисе). Вот видали? Дать ему пулемет, так он всех ды-ды-ды без всяких разбирательств. Лариса. А вы, правда, считаете, что у него очень хороший вид? Секретарь. Да, неплохой. Некоторые с таким видом в гробу лежат, а он все еще ходит. Но все-таки время идет, возраст и болезни делают свое дело. (Замечая вышедшего Защитника.) Надо думать не только о себе. Но видеть, что происходит в мире. Империалисты нагло попирают свободу в Ливане, в Сальвадоре, в Никарагуа. В Чили полиция применяет против демонстрантов оружие. В Англии старые люди насмерть замерзают в собственных квартирах... Лариса. Что? Какие старые люди? В каких квартирах? Секретарь (с пафосом). В Америке, которая лицемерно рассуждает о правах человека, десять процентов безработных. Половина африканского населения страдает от постоянного недоедания... (подходит к Защитнику и идет рядом с ним.) Ну что, вы думаете, вам удастся защитить подсудимого? Защитник. Посмотрим. Все не так ясно, как кажется с первого взгляда. Секретарь. Абсолютно с вами согласен. Все очень и очень не ясно. Между прочим, вы прекрасно выглядите. Надеюсь, вы в хорошей форме. Предвкушаю незабываемое наслаждение от вашей защитительной речи. Защитник. Речь-то я произнесу, но прежде мне надо поговорить с моим подзащитным. Это моя обязанность. Секретарь. И ваш благородный долг. Защищать человека, его права и достоинство, что может быть прекраснее этого. (Уходит.) 8 На опустевшей сцене появляется Рабочий сцены. Поправляет реквизит, подходит к Фемиде, меняет местами молот и серп. Справа выходит встрепанный Человек. В руках у него старый приемник "Спидола" с согнутой антенной. Из приемника несутся свист, визг, вой и другие характерные звуки глушения. Человек мечется по сцене, то поднимая приемник, то опуская, переворачивая вниз антенной и прикладывая к разным предметам. Таким образом он пытается найти место или положение, при котором лучше слышно. Рабочий оборачивается на шум, подходит сзади к Человеку с приемником трясет его за плечо. Рабочий. Эй, папаша! Вы что, сдурели? Да что это вы делаете? Человек с приемником (приложив палец к губам). Тссс! Слышите, что говорят? Рабочий. Слышу. (Имитирует звук глушилки.) У-У-У-У! Человек с приемником. Да вы прислушайтесь. Слышите? Они говорят, что здесь в театре только что был арестован какой-то человек. Вы это видели? Рабочий. Нет, не видел. Мое дело во время перерыва прийти, чего-нибудь поправить, передвинуть, а что тут между перерывами происходит, я не смотрю. Человек с приемником. Как же вы не смотрите? Тут человека арестовали, а вы и не замечаете? Рабочий. А за что арестовали-то? Человек с приемником. Да вот именно что ни за что. Он просто пришел в театр, а его схватили, Рабочий. А-а, в театр пришел! А вы говорите, не за что! Правильно арестовали. Если в театре не работаешь, зачем в него ходить? И вы, папаша, между прочим, тоже зря по театрам шатаетесь. Да еще с такими, как говорятся, незрелыми мыслями. Да еще с тарахтелкой вот этой. А вот вас посодют и тоже будете говорить - ни за что. Человек с приемником, Но я надеюсь, вы-то меня не выдадите. Рабочий. Я-то не выдам, но за них (показывает на зрителей) не ручаюсь. Так что вы уж, папаша, лучше от греха подальше. Рабочий подталкивает Человека с приемником к выходу. Тот спотыкается, падает. От удара с приемником что-то происходит, и звуки глушения сменяются чистым и ясным голосом диктора. Радио. ...как мы уже передавали, был арестован прямо в зале театра, где он откровенно и резко критиковал существующую систему и призывал к соблюдению основных свобод и прав человека. Наблюдатели полагают, что столь необычная оперативность, которую власти проявили при аресте и предании суду инженера Подоплекова, объясняется их решимостью навсегда покончить с остатками инакомыслия... Человек с приемником (торопливо поднимаясь). Слышали? Ну, теперь-то вы слышали? Рабочий. Не слышал и слышать не хочу. За сценой слышна трель милицейского свистка. Ну вот видите, дослушались, достукались. Мотай, папаша, отсюда. Сейчас же поймают. Человек с приемником. Бегу, бегу. (Убегает.) Рабочий. Ну и мне тут делать нечего. (Убегает.) На сцену выскакивает Горелкин в пижамных штанах, шлепанцах и в форменном кителе. Горелкин (не обнаружив никого на сцене, обращается к залу). Кто тут чего говорил о Подоплекове? Чего молчите? Думаете, я ничего не слыхал? Думаете, если Горелкин при смерти, так он уже ничего и не слышит? Нет, Горелкин все слышит и все видит. Эй, гражданин! (Свистит.) Да-да, к тебе обращаюсь. Сядь на место. Сказано, не выходить из ряда, значит, не выходить. Вот так. Распустились, понимаешь. Никакой дисциплины, Никакой сознательности. Еще говорят, свободы им не хватает. Да вам дай свободу, вы ж тут все вообще перевернете. (Продолжает бормотать что-то насчет свободы, уходит.) 9 Автоматчик, лязгая засовом, открывает дверь в клетку Подоплекова и закрывает за вошедшим внутрь Защитником. Защитник стоит перед Подоплековым, улыбаясь, но тот в апатии и ни нa что не реагирует. Защитник (протягивает руку). Позвольте от всей души крепко пожать вашу руку. Подоплеков (не глядя на Защитника, вяло протягивает руку). Пожмите. Защитник (трясет руку Подоплекова). Восхищен! Искренне восхищен вашим мужеством. Вы так прямо, откровенно, при всем народе высказали свои принципиальные, критические убеждения. Подоплеков. Вы что, смеетесь? Какие у меня убеждения? У меня их отроду не бывало. Защитник. Ну затем так скромничать? По-моему, у вас убеждения есть и вполне определенные. Подоплеков. Убеждения, убеждения... Длинный язык у меня есть, а не убеждения. Защитник. Значит, вы чувствуете, что вели себя как-то не совсем правильно? Подоплеков. Что за вопрос? Вы же видели сами, как я себя вел. Характер такой дурацкий. Всегда лезу узнать, что, где, чего. Все мне интересно. Сидел бы себе, помалкивал в тряпочку, как другие. Да что там говорить! Защитник. Очень рад от вас все это слышать. Когда человек сам понимает свои ошибки, начинает осознавать пагубность своих поступков, это уже и есть первый шаг к исправлению. А если вы к тому же прямо и принципиально осудите свое недавнее поведение во весь голос, моя задача защитить вас значительно упростится. Подоплеков (настороженно). Я не понимаю, о чем вы говорите. Защитник. Слушайте, мы должны вместе разработать определенную и четкую программу вашей защиты. Вот сейчас судьи выйдут, я попрошу дать вам немедленно слово, и вы сразу, без обиняков, не виляя, со свойственным вам мужеством скажете, что, оказавшись в тихой, спокойной, располагающей к размышлениям обстановке, обдумали свое неправильное поведение, осудили свое преступное прошлое и глубоко раскаиваетесь, что своими действиями нанесли непоправимый ущерб народу и обществу. Подоплеков. Я ничего не понимаю, ничего не понимаю. Какой ущерб, какое преступное прошлое? Ну, сказал я что-то, ну, не подумал... Защитник. Вот именно! Вот так и скажете, что не подумали. В конце концов судьи и прокурор, они же люди. Ну да, они действуют прежними методами, они старые, больные, у председателя недержание, а у прокурора, наоборот, моча не идет, ему больно, он нервничает, но все-таки они люди. Они могут понять и простить. Ну, конечно, полностью оправдать они вас не могут, но, учитывая чистосердечное признание и искреннее раскаяние, могут значительно снизить наказание. Ну, дадут они вам лет, скажем, пять, ну, десять от силы. Подоплеков (хватается за голову). Десять лет! Защитник. Ну что вы так пугаетесь! Десять лет это всего две пятилетки. Зато вернетесь, дети уже взрослые, не надо растить, беспокоиться. Они уже к тому времени и коклюшем переболеют и скарлатиной. Подоплеков (закрыв лицо руками, сквозь слезы). Десять лет! Десять лет! Защитник. Я вижу, вас ужасает сама эта цифра десять. Но что такое десять? Это всего лишь единица и ноль. Да и кроме того, в местах заключения тоже есть самые разнообразные возможности. Зачеты за перевыполнение плана. А может, так повезет, что попадете куда-нибудь, скажем, на урановые рудники. Там и вовсе день за три идет. Поработаете и через три года дома. Подоплеков. Через три года? Лысый и импотент? Защитник. Ну, что лысый - это даже удобнее. Не надо с собой расческу носить, не надо заботиться. А второе это и вовсе ерунда. Дети у вас уже есть, а в остальном я вообще никакого проку не вижу. Слушайте, Подоплеков, Семен Владиленович, Сеня, признайся честно и бескомпромиссно, и ты мне поможешь. А я помогу тебе. Я буду тебя так защищать, я произнесу такую речь, ты даже представить себе не можешь. Я когда в ударе, я такую речь могу закатить, что сам Плевако в гробу от зависти перевернется. Подоплеков. Слушайте, а вы, может быть, того?.. (Крутит у виска пальцем). Защитник (обиженно). Ты хочешь сказать, что я сумасшедший? Подоплеков. Да не только вы. Председатель, прокурор, заседатели. Защитник. Нет, Сеня, ты не прав. Так не может быть, чтобы ты один был нормальный, а все остальные нет. Ну сам подумай. Не может же быть так, чтобы все были сумасшедшие. Я, прокурор, председатель, заседатели, зрители. Нет, так не может быть. Скорее всего сумасшедший кто-то один. Подоплеков. То есть я? Защитник. Извини, я ничего плохого сказать не хотел. Подоплеков. Да, может быть, вы правы. Может быть, я действительно сошел с ума. Защитник. Вот! Это разумное предположение. На этом мы и будем строить нашу защиту. Вызовем хороших экспертов и отправим тебя лечиться. Там тебе процедуры разные, галаперидол, аминазин, шоковая терапия. Лет пять-шесть полечишься и выйдешь полным идиотом. Ничто тебя не будет волновать, все будет казаться в розовом свете. Подоплеков. Нет-нет, только не это. Не хочу быть идиотом. Пусть будет тюрьма, лагерь, урановые рудники, расстрел, но идиотом быть не хочу. Защитник (разочарованно). Ну, вот видишь. Так кто же ненормальный? 10 Друг за другом из уборной выходят Прокурор, заседатели и Председатель, поддерживаемый Секретарем. Часовые берут "на караул". Председатель. Ну вот, теперь как-то полегче. Теперь можно и за дело. Секретарь (оставив Председателя, идет к своему столику). Прошу встать! Суд идет! Прошу садиться. Председатель. Продолжается слушание дела подсудимого... подсудимого... (Секретарю.) Кого мы судим-то? Секретарь шепчет в конец провода. Подоплекова? Вот этого? Как же, помню. А что милиционер? Он еще жив? Прокурор. Пока жив. Но врачи все еще борются за его жизнь. Председатель. Напрасно он полагается на врачей. Я лично в них разочарован. Раньше я в две вещи верил: в марксизм и в медицину. А теперь в медицину не верю. Ну, ладно. Продолжаем заседание. Для допроса вызывается свидетельница Соленая. Секретарь. Зеленая, товарищ председатель. Председатель. Ну, Зеленая. Здесь она? Зеленая. Здесь. Председатель. Поднимитесь сюда. Зеленая поднимается. Свидетельница, назовите вашу фамилию, имя и отчество. Зеленая. Зеленая Альбина Робертовна. Председатель. Вы знакомы с подсудимым? Зеленая. Да, мы работаем в одном и том же НИИ. Председатель. В каких служебных отношениях вы с ним находитесь? Зеленая. Мы коллеги. Он инженер и я инженер. Председатель. А культоргом вы работаете в порядке общественной; нагрузки? Зеленая. Да, по поручению месткома. Председатель. И вы проводите много культурных мероприятий? Зеленая. Да, порядочно. Мы устраиваем культпоходы по местам боевой славы, по ленинским местам, организовали поездку по Золотому кольцу, участвовали во всесоюзной перекличке под девизом "Никто, не забыт, ничто не забыто", посетили "Бородинскую панораму", музей Вооруженных Сил, Выставку достижений народного хозяйства, провели литературную викторину под названием "Ленин и теперь живее всех живых" и беседу "Нравственные аспекты продовольственной программы", прослушали лекцию "Образ коммуниста в произведениях современных советских писателей", совершили два марш-броска по местам боевой славы, сочетая его со сбором грибов, нy и, кроме того, проводим коллективные вылазки в кино, театры и так далее. Председатель. И подсудимый тоже участвовал во всех этих мероприятиях? Зеленая. Ммм. Вы знаете, я, честно сказать, не помню. Вы знаете, иногда на некоторые мероприятия людей собрать трудно. Каждый придумывает какую-нибудь отговорку: теща приехала или жена болеет, или еще что-нибудь в этом духе. Прокурор. И обвиняемый тоже уклонялся? Зеленая. Да, уклонялся. Особенно, если какое-нибудь мероприятие патриотического характера или на ленинскую тему. Подоплеков. Вранье! В викторине "Ленин и теперь живее всех живых" я участвовал и даже прочел отрывок из Маяковского. Защитник. Это правда? Зеленая: Да, это правда. Вообще Семен Владиленович... Председатель. Свидетельница, вы должны говорить не Семен Владиленович, а подсудимый. Зеленая. Извините. Вообще подсудимый человек начитанный. Много знает наизусть из Маяковского, из Ильфа и Петрова. Но в общественно-политическом плане проявляет пассивность. Прокурор. Но сюда он пришел охотно? Зеленая. Да, сюда охотно. Я ему когда предложила билеты, он очень заинтересовался названием, стал спрашивать меня, о чем это. Я говорю, не знаю, я слышала, там вроде кого-то судят. Прокурор. А он что? Зеленая. А он говорит: "Очень интересно, очень интересно. Я, говорит, люблю, когда кого-то судят". Председатель. Когда кого-то, но не его. Секретарь. Правильно. Когда кого-то, но не его. Прокурор. Если он заранее этим процессом заинтересовался и даже приобрел билеты, можем ли мы считать, что он явился сюда с заранее обдуманным намерением, с надеждой извлечь для себя из этого мероприятия какую-то пользу? Зеленая. Да, я думаю, мы можем так считать. Подоплеков. Нахалка, что ты городишь? Какую пользу я из этого мог извлечь? Предеседатель. Подсудимый, ведите себя в рамках. Иначе я вынужден буду в дополнение к уже предъявленным вам обвинениям добавить оскорбление свидетелей и попытку оказать на них давление. Защитник. Товарищ председатель, я думаю, что поведение моего подзащитного объясняется тем нервным напряжением, в котором он сейчас пребывает. Председатель. Я это понимаю. Поэтому для начала я ограничиваюсь только предупреждением. У обвинения еще есть вопросы? Прокурор. Есть. Скажите, свидетельница... Нравственный облик обвиняемого как человека, уклоняющегося от активного участия в нашей общественной жизни, как мещанина, замкнувшегося в мире своих мелких интересов, более или менее очевиден. Но как он вообще вел себя в коллективе, стремился ли привлечь кого-то на свою сторону, дружил ли с кем-то? Зеленая. Не могу сказать точно. По-моему, ближе других он как-то сошелся с Терехиным, они в обеденный перерыв вместе в шахматы играли. Защитник. А Терехин этот тоже здесь? Зеленая. Да, должен быть здесь. Я думаю, он там где-нибудь в заднем ряду сидит. Точно, во-он он, видите? Председатель (вглядываясь). Нет, не вижу. (Раздраженно.) Дайте бинокль. Секретарь немедленно подает неизвестно откуда взявшийся бинокль. Так. Это который же? Зеленая. А вон видите, там, сзади, съежился. Председатель. Это который в сером пиджаке, что ли? Зеленая. Ну да, в полосочку. Председатель. Да, да, вижу. А что это он в заднем ряду сидит? Билетов, что ли, получше не достал? Зеленая: Нет, билеты у нас у всех были хорошие. Наверное, с кем-нибудь поменялся. У него уже привычка такая, он даже на собраниях всегда сзади других сидит. Председатель. Ну хорошо, пусть сидит. (В зал.) Вы, Терехин, приготовьтесь, может быть, вы нам еще тоже понадобитесь. (Прокурору.) У вас еще есть вопросы к свидетельнице? Прокурор. Есть. (Зеленой.) А скажите, свидетельница, не выражал ли когда-нибудь обвиняемый своего неприятия нашей системы, своей звериной ненависти ко всему нашему? Зеленая. Вслух? Нет, я от него ничего такого не слышала. Прокурор. Ну, если вы не слышали и даже если никто другой не слышал, это может свидетельствовать только о его скрытности, о том, что он очень умело маскирует свою истинную сущность. Зеленая. Об этом я как-то не подумала. Прокурор. Вот именно, что не подумали. А надо было подумать. Если бы вы и ваш коллектив вовремя об этом задумались, подняли бы тревогу, преступление можно было предотвратить. Зеленая. Да. Я думаю, что вы правы. Мы должны это учесть, сделать необходимые выводы, усилить воспитательную работу... Прокурор. И повысить бдительность. Зеленая. Да, да, вы правы. Подоплеков. Мерзавка! Председатель. Подсудимый, перестаньте выражаться! Зеленая. Ничего, я к этому уже привыкла. Прокурор (заинтересованно). Что, он часто вас оскорблял? Зелена я. Ну, не так, так иначе. (Волнуясь.) Я, конечно, не хотела говорить, но раз он себя так ведет, я скажу. Вообще надо сказать, что Семен Владиленович... Председатель. Не Семен Владиленович, а подсудимый... Зеленая. Да, извините. Конечно, подсудимый. Подсудимый отличается неуживчивым характером, с коллегами заносчив, высокомерен. Хвастается тем, что он Маяковского чуть ли не всего наизусть знает. Ну и что. Я вот, например, на вечерах читаю иногда "Песню о соколе" Горького, но я же этим не хвастаюсь. И вообще, к коллегам по работе абсолютно равнодушен. Мы столько лет в одной комнате друг против друга сидели... И вот, знаете, иной раз прическу сменишь или придешь в новой кофточке... Ну хоть бы он раз заметил. Хоть бы раз сказал: "Алечка, как ты сегодня прекрасно выглядишь". Председатель. Не Алечка, а свидетельница. Зеленая. Ну пусть бы даже назвал меня свидетельницей, но спросил бы при этом: "Где ты так загорела? Где ты достала эти туфли?" Но никогда же никакого внимания. Ведь он за столько лет даже не удосужился запомнить, когда у меня день рождения. (Всхлипывает.) И вообще, надумал жениться, взял женщину со стороны, хотя в нашем коллективе есть свои не хуже. Лариса (вскакивает на сцену). Это кто не хуже? Ты, что ли? Да Сеня мне всегда говорил... Председатель (грозно). Кто-кто говорил? Лариса (Председателю). Подсудимый, подсудимый говорил. (Зеленой.) Он мне всегда говорил, что у тебя ноги кривые и нос картошкой. Подоплеков (с упреком). Лара! Зеленая (надменно). Не знаю, кому он что говорил. Мне он говорил, что у меня нос греческий. Лариса. Древнегреческий. Прокурор, Вот видите, одной женщине он говорил одно, а другой другое. (Зеленой.) Ну, теперь-то вы видите, кого вы в вашем коллективе пригрели? Зеленая. Да, конечно. Теперь я вижу, что это враг, которого, может быть, даже и расстрелять следует. Прокурор (радостно). Ды-ды-ды-ды! Защитник. Товарищ председатель, я протестую. Свидетельница не должна давать советы суду. Председатель. Совершенно верно. Свидетельница, вы не должны выходить за рамки. Если надо, мы сами приговорим подсудимого, а наши специалисты приведут приговор в исполнение. Прокурор. Товарищ председатель, я не понимаю, почему мы должны затыкать ей рот. Где же наш хваленый гуманизм? Ведь она нам представила очень и очень интересные данные об обвиняемом как о мелком черством эгоисте, настолько погруженном в свои зловещие планы, что он даже не видит, в чем одета его сотрудница, и, не помнит даже ее дня рождения. Не от этого ли отстранения от коллектива идут корни звериного неприятия всего нашего? Защитник. Товарищ председатель, я протестую. Свидетельница, конечно, может высказывать свое личное мнение о моем подзащитном, но она не имеет права подсказывать, какой ему должен быть вынесен приговор. Прокурор. Почему же она не имеет права? У нас всякий человек имеет права. И вообще, может быть, она хочет выступить общественным обвинителем. Председатель. Хватит, хватит. Когда ее назначат обвинителем, тогда она им и будет. А сейчас ее дело отвечать на вопросы, и все. Свидетельница, вы свободны. Зеленая спускается в зал. Для допроса вызывается свидетель Терехин. Терехин здесь? (Пауза.) Я спрашиваю, где Терехин? Зеленая (из зала). Он только что там сидел. Секретарь. Я тоже его только что видел. Прокурор. Ды-ды-ды! (Саркастически.) Он тоже только что видел. Да надо было не видеть, а задержать. Ведь заранее было ясно, что сбежит. Защитник. Ну, нет. Это было трудно предвидеть. Тем более что там вокруг него были люди. Прокурор. Вот именно были люди. Но надо еще посмотреть, что за люди. Может они тоже сбежать собираются. 11 Шум за кулисами. Горелкин волочит по полу Терехина. Председатель. Что такое? Кого это вы притащили? Горелкин. Так что, товарищ председатель, данный гражданин пытался бежать. Я его из такси выволок. Председатель. А, Горелкин! Вы уже выздоровели? Горелкин. Никак нет, товарищ председатель. Я очень болен и фактически нахожусь при смерти, но когда я вижу, что человек бежит... Председатель (растроган). Надо же! Сам находится при смерти, но когда речь идет о долге... Вот каких людей мы вырастили и воспитали! (Плачет.) Спасибо, Горелкин! Спасибо! Я уверен, что руководство вашего отделения учтет ваш подвиг, а наши специалисты немедленно окажут вам необходимую помощь. Два санитара укладывают Горелкина на носилки и уносят. (Утирая слезы). Какие люди! (Терехину с упреком). Что же это вы, свидетель, сбежать собрались? И не стыдно? Терехин (трясясь от страха). Сты-ты-ты-ты. Председатель (передразнивая). Ты-ты-ты. Ваши фамилия, имя и отчество? Терехин. Те-те-те-терехин. Председатель. Тетететерехин или просто Терехин? Терехин. Просто. Те-те-те-терехин. Председатель. Имя-отчество? Терехин. Пэ-пэпетр Ссыч. Председатель. Петр Ссыч? Терехин (охотно соглашается). Пэ-пэ-петр Ссыч! Председатель. Что значит Ссыч? Может быть, Силыч? Терехин (соглашается). Ссыч. Председатель. Или Сергеевич? Терехин (соглашается). Ссыч. Председатель (раздражаясь). Я вас не понимаю. Ваш паспорт с собой? Терехин (соглашается). Сэ-сэ-сэ-сэ... (Дрожащими руками выворачивает карманы, из которых на пол летят какие-то бумажки, таблетки, носовой платок, спички и сигареты. Наконец находит и подает председателю паспорт). Председатель (читает). Сысоевич. А вы говорите Ссыч. Терехин (с готовностью соглашается). Ссыч. Председатель. Свидетель, сейчас вы будете допрошены по делу Подоплекова Семена Владиленовича. Суд предупреждает вас, что вы должны говорить только правду. За отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний вы будете привлечены к уголовной ответственности. Вам понятно предупреждение? Терехин. По-по-по-по... Председатель. Распишитесь у секретаря, что предупреждение было вам сделано. Терехин непослушной рукой расписывается. А что это вы так дрожите? Вам холодно? Терехин. Хо-хо-хо-хо!.. Председатель. Или жарко? Терехин. Жа-жа-жа-жа... Председатель. Слушайте, перестаньте дрожать. Возьмите себя в руки. Терехин понимает приказание буквально и берется руками за бока. Ну, успокоились? Терехин. Успо-ко-ко-ко... Председатель (передразнивает). Ко-ко-ко. Еще яйцо не снес, а кудахчет. Секретарь (хлопает в ладоши и смеется). Здорово сказано. Еще не снес, а кудахчет. Председатель. И поднимите свои вещи. Что это вы их по всей сцене раскидали? А что у вас там за таблетки? (Терехин ползая по сцене). Седу-ду... Председатель. Седуксен, что ли? Вот и примите его. Успокаивает. Терехин высыпает в рот горсть седуксена, поднимается с колен. Ну, теперь можете говорить? Терехин. Теперь могу. Председатель. Это правда, что вы с подсудимым находились в дружеских отношениях? Терехин. Правда. (Спохватившись.) Нет, неправда. Мы только так. Иногда. В шахматы играли, пиво пили, и все. Прокурор (оживившись.) Даже пиво вместе пили? Терехин. Разве нельзя? Пить пиво законом не запрещено. Председатель. Что вы беспокоитесь? Конечно, не запрещено. Прокурор. Но обычно люди, которые пьют вместе пиво, они друг с другом разговаривают, иногда, даже очень откровенно. Они иногда даже, как говорится, душу друг другу раскрывают. Хотелось бы знать, о чем вы говорили с обвиняемым? Терехин. Ни о чем. Прокурор. Совершенно ни о чем? Терехин. Совершенно ни о чем. Прокурор. Не могу поверить. Глухонемые и те о чем-то между собой говорят. Так о чем же вы говорили? Терехин молчит. Может быть, о женщинах? Терехин молчит. О спорте? Терехин молчит. О политике? Неужели даже о политике не говорили? Терехин (пугается). О политике? Не го-го-го... Прокурор. Не верю! Неужели даже за кружкой пива он ни разу не высказал вам своей звериной ненависти к нашему строю? Неужели, даже зевнув ферзя, ни разу не сказал, что он бы всех этих судей и прокуроров и адвокатов из пулемета ды-ды-ды? Терехин (в ужасе). Ды-ды-ды! (Падает на колени и, простирая руки, ползет к Прокурору.) Председатель. Свидетель, что вы делаете? Терехин (ползет к Председателю, обхватывает его ноги руками). Я больше не бу-бу-бу... Председатель вырывается и отскакивает в сторону. Терехин ползет и хватает за ноги Защитника, потом заседателей, повторяя "Не бу-бу-бу..." Председатель. Свидетель, прекратите сейчас же истерику. (Секретарю.) Немедленно успокойте его! Секретарь делает знак, врываются охранники-санитары. Терехину сквозь брюки втыкают огромный шприц и, обмякшего, уносят на носилках. 12 Председатель (помолчав). Ну, я надеюсь, с ним ничего страшного не случилось. Сейчас наши специалисты окажут ему необходимую помощь и все будет в порядке. Я не понимаю, почему наши вопросы вызвали у него такую нервную реакцию. По-моему, для нее не было никаких оснований. Прокурор. Абсолютно никаких оснований. Председатель. Хотя в мои обязанности, как председателя данного трибунала, это не входит, но я все-таки хотел бы вам, товарищи, объяснить, что запугивание публики не является нашей целью. Мы вовсе не для того здесь собрались. И если кто-нибудь из вас будет вызван в качестве свидетеля... Прокурор. Или обвиняемого... Председатель. Не путай меня! Если кто-нибудь из вас будет вызван, вам не следует беспокоиться. Вы же видите, мы никого огульно не обвиняем. Мы пытаемся вникнуть в существо дела и поэтому задаем вопросы иногда даже довольно острые, но если вы отвечаете на наши вопросы правдиво, если вы относитесь к нам с доверием... Прокурор. С любовью... Председатель. ...вам ничего не угрожает. Напротив, мы вам будем всячески благодарны за помощь... На сцену из зала вбегает взволнованный Зритель. Подходит к краю сцены и обращается к публике. Зритель. Товарищи! Председатель. Эй, подождите, вы кто такой? Зритель. Товарищи, я знаю, мне сейчас заткнут рот, но я не понимаю, что здесь происходит. Мы пришли посмотреть спектакль и развлечься. А это не спектакль, а черт знает что. Председатель. Да кто он такой? Кто ему разрешил? Прокурор. Защитник, заседатели, секретарь пожимают плечами. Зритель. Товарищи, я вас спрашиваю, что здесь происходит? На наших глазах одного сажают в клетку, как зверя, над другим издеваются до потери сознания, в мы все сидим и молчим... Прокурор. Это провокация! Это вражеская вылазка! Мы должны немедленно дать ды-ды-ды, отпор! Председатель. Гражданин, почему вы здесь оказались? Кто вас сюда вызывал? Если хотите выступить свидетелем, то, для начала назовите ваше имя, отчество и фамилию. Зритель. Да, я свидетель вашей преступной деятельности, когда невинных людей вы хватаете ни за что ни про что... Председатель. Товарищ секретарь, немедленно удалите этого сумасшедшего из зала! Зритель. Сам сумасшедший! Прокурор. Товарищ председатель, позвольте мне поговорить со зрителем наедине. Председатель. Да-да, поговорите. И постарайтесь его убедить. Прокурор. Ды-ды-ды! Я постараюсь. Я очень постараюсь, товарищ председатель. (Неожиданно крепкой хваткой берет Зрителя за шиворот и тащит за кулисы). Зритель (уволакиваемый Прокурором). Товарищи, что же вы молчите? Сейчас взяли меня, а потом любого из вас! (Исчезает за кулисами). Председатель. Как трудно работать с людьми! Какая невоздержанность и невоспитанность! Не вникнув в суть дела, не попытавшись даже понять значение происходящего, он выскакивает на сцену; нарушает общественный порядок. Ну скажите сами, что можно делать с такими людьми? 13 За кулисами справа раздается шум. Председатель (Секретарю.) Что там еще? Секретарь (бежит к источнику шума и немедленно возвращается. Берет конец провода). Товарищ председатель, представители трудящихся просят разрешения провести короткую демонстрацию в поддержку суда. Председатель (ворчливо). Ну вот еще, демонстрация. Чего демонстрировать? Делать, что ли, нечего? Ну ладно, пусть войдут. (Публике.) Ничего не поделаешь, свобода. По знаку Секретаря через сцену с плакатами проходят двое участников демонстрации. На плакатах написано: "Дурную траву из поля вон!" "Смерть Подоплекову!" Прокурор стоя аплодирует демонстрантам. Демонстранты, проходя мимо клетки, плюют в Подоплекова. (Растроган.) Какие люди! Активные, целеустремленные, Не могут проходить мимо отдельных недостатков. (Плачет.) 14 Вслед за демонстрантами появляются два человека. Один держит телевизионную камеру. Другой с фотоаппаратом, магнитофоном и блокнотом. Председатель. Товарищи, а вы откуда? Из какой организации? Корреспондент с блокнотом. Мы не товарищи. Мы форин джорналистс. Председатель (Секретарю). Что? Что? Что он сказал? Секретарь (в провод). Он сказал, что они иностранные журналисты. Председатель. Журналисты? Кто разрешил? Кто пропустил? (Журналистам.) А, здравствуйте, здравствуйте. Добро пожаловать. (Выходит из-за стола, пожимает журналистам руки.) Вот, познакомьтесь, мои коллеги. . Корреспонденты пожимают руки заседателям, Защитнику, Прокурору, Секретарю. (Секретарю.) Спроси их чего-нибудь по-вражески, зачем пришли, чего хотят. Секретарь. Из Москоу э бйг сити? Корреспондент. О'йор инглиш из coy гуд. Где вы учил ваш инглиш? В Москва? Секретарь. Йес, Москоу, из э вери биг сити! Корреспондент (слегка раздражаясь). Слушайте, мы очень хорошо знать, что Москоу есть очень большой город, но мы также хотел знать про политический процесс над диссидент Подоплеков. Председатель. Что? Что? Что он говорит? Секретарь. Они говорят о каком-то диссиденте Подоплекове. Председатель. Диссидент Подоплеков? Подоплеков (из клетки). Я протестую, я не диссидент. Я обыкновенный простой человек. Председатель. Вот видите. Он обыкновенный простой человек. Зачем же вы его всякими такими словами оскорбляете? Прокурор: Ды-ды-ды! Опять гуманность. Взять бы эту камеру да по башке ему. Корреспондент. Что ви сказал? Председатель. Прокурор сказал вам, что здесь никаких диссидентов нет. Здесь идет спектакль. Понимаете: сцена, зрители, артисты, спектакль. Корреспондент. Я понимай, это спектакл. А если это спектакл, то какой рол играет это джентлмен в клэтка? Подоплеков. Я играю роль идиота. Секретарь. Ю си? Хи из плэинг дэ роль оф эн идиот. Лариса (вскакивает на сцену). Я не согласна! Это клевета! Граждане корреспонденты, моего мужа схватили просто ни за что. И вот издеваются, глупости всякие говорят. Говорят, что он Чехова из ружья застрелил. Корреспондент. А вы утверждаете, что он Чехова из ружья не стрелялся? Нет? Лариса. Ну, конечно же, нет. Чехов это наш писатель, классик. Он умер сто лет назад. Корреспонденты записывают что-то в блокнотах. Пишите, пишите. Так и напишите: говорят, что он застрелил Чехова, который давно умер. А про Подоплекова напишите в газетах, передайте по телевидению, что он ни в чем не виноват. Он хороший человек, хороший инженер, хороший семьянин, прекрасный муж и отец. Я вас очень прошу. Вы не бойтесь. Соберите какой-нибудь митинг, проведите демонстрацию с плакатами, с лозунгами: "Руки прочь от Подоплекова". Прокурор. Ды-ды-ды! Председатель. Подоплекова, подумайте, что говорите. Корреспондент. Значит, вы не согласовываете, что Подоплеков есть один идиот? Лариса. Да как же вы можете так говорить? Да вы посмотрите на него. Какой ясный ум и какое благородство в его глазах светятся. Разве можно назвать его идиотом? Это я идиотка, что не отговорила его идти на этот дурацкий спектакль. Корреспондент. Я немножко не понимаюсь. Значит, он не идиот, вы есть идиот? Секретарь. Дэр а мэни идиотс ин Москоу. Прокурор (вскакивает с места, подбегает к корреспондентам). Ну, хватит, хватит. Нечего тут допрашивать. Кто у нас, идиот, кто не идиот, это мы сани без вас разберемся. Посмотрели, поснимали и даньки шон. Прокурор подталкивает корреспондентов к выходу, те пятятся, на ходу снимая Подоплекова, Ларису и членов суда. 15 Председатель. Ну наконец-то мы остались одни и можем продолжить нашу работу. (Встает.) И с ним вместе встают все члены суда. Суд приступает к слушанию сторон. Слово предоставляется государственному обвинителю. Прокурор (встает и ходит по сцене. Говорит сначала вяло, потом все больше и больше на