оддерживают Флориндо. Флориндо (в сторону). Конец! Никогда больше уж не сунусь к ним! Глядеть не стану на чужих жен. (Уходит.) Беатриче. Бедный мой сын! Я его очень люблю, но любовь не ослепляет меня. Я знаю его недостатки и стараюсь их исправить. Вижу опасности, подстерегающие его, и стараюсь их предотвратить. Любовь и благоразумие - две путеводные нити для матери, которая любит, все понимает и не дает ослепить себя материнскому чувству. (Уходит.) Панталоне. Бьюсь об заклад, что синьор маркиз собрал первую дань со своей вотчины в полновесной палочной монете. (Уходит.) ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ  Комната в доме Панталоне. Нардо, Чекко, Марконе и крестьяне. Нардо. Другого способа нет. Если маркизу дать время нам отомстить, мы пропали. Отдубасить маркиза! Черт побери! Чекко. Наплевать мне! Будь он проклят! Я ничего не боюсь. При мне мое ружье. Нардо. Тише! Сейчас нет дома ни маркизы, ни маркиза, ни Панталоне. Как только придет Розаура, мы возьмем ее, отвезем в Неаполь и сделаем маркизою. Марконе. Что это она не идет? Я ведь послал ей сказать, что община в зале к ждет ее. Нардо. Не хотел бы я, чтобы явился маркиз. Чекко. Чего вы боитесь? Я же здесь, и ружье при мне. Марконе. А вот и Розаура. Нардо. Скорее! Прокричим ей привет и договоримся с ней обо всем. Чекко. Да здравствует Розаура! Марконе. Да здравствует молодая маркиза! Все. Да здравствует долгие годы! ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ  Те же и Розаура. Розаура. Боже! Что это за крики? Что за приветствия? Нардо. Да здравствует маркиза Розаура! Чекко. Вы - наша госпожа! Розаура. Я вам очень благодарна за ваши чувства, но, мне кажется, вам не дано права сделать меня своей госпожой. Нардо. Мы отвезем вас в Неаполь и добьемся, чтобы признали и вернули вам имение. Розаура. Такой способ действий, вместо того чтобы доставить мне титул маркизы, может стоить мне жизни. А вы подвергнетесь суровому наказанию за бунт. Ваши стремления справедливы, и справедливы побуждения, заставляющие вас поддерживать меня. Но ваша горячность может испортить хорошее дело и превратить вас в нарушителей закона. Нардо. Предоставьте нам обдумать это дело. Поезжайте с нами в Неаполь и не бойтесь ничего. Марконе. У нас есть деньги. Нардо. И покровители. Чекко. А в случае чего - и ружье. Розаура (в сторону). Нет, я не отплачу неблагодарностью благородному сердцу маркизы Беатриче. Нардо. Идем же, скорее! Чекко. Не то я вас поведу за ручку. Розаура. Не станете же вы действовать насильно! Марконе. Скорее! Едем! Ну вот, кто-то идет! Чекко. Идут! (Становится у двери с ружьем в руках.) Нардо. Нет, не нужно преступных действий. Чекко. Да здравствует маркиза Розаура! ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ  Те же и маркиза Беатриче. Беатриче. Друзья, что за тревога, что за шум? Это бунт! Розаура. Синьора, ваш сын вызвал гнев этих людей. Пусть ваша доброта их успокоит. Беатриче. Не думаете ли вы, грубияны, что меня испугают ваши угрозы? Не вам судить о действиях тех, кто поставлен над вами. Ваша дерзость станет известна двору и получит должное возмездие. Нардо (в сторону). Она меня немного пугает. Марконе (в сторону). На этот раз, чтобы умиротворить ее, придется продать три или четыре поля. Розаура. Синьора, я в отчаянии, что из-за меня вы терпите неприятности. Беатриче. Да, Розаура, вы будете довольны. Действуйте заодно с бунтовщиками и против меня. Розаура. Умоляю, выслушайте меня! Беатриче. Я не ожидала от вас такого отношения. Но вам же будет хуже. Вы отвергаете мою дружбу? Испытайте мое неудовольствие. (В сторону.) Положение такое, что нужно ее припугнуть. Розаура. Не думайте, что я... Чекко. Это мы хотим ее... Нардо. Славная древняя община... ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ  Те же и Панталоне. Панталоне. Ваше сиятельство! Беатриче. Где мой сын? Панталоне. Ваше сиятельство, приехал судебный комиссар с нотариусом и всей канцелярией, и он намерен покончить дело до темноты. Они хотят ввести синьора маркиза во владение вотчиною теперь же, потому что комиссару нужно вернуться в Неаполь. Беатриче. Иду. Мое присутствие там необходимо. Розаура. Синьора, я иду с вами. Беатриче. Оставайтесь с вашими покровителями. Вы не нуждаетесь во мне, и мне нет дела до вас. (В сторону.) Я делаю ей больно, но это необходимо, чтобы обезоружить ее. (Уходит.) Панталоне. Слуга покорнейший великолепной общины. (Уходит.) ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ  Розаура, Нардо, Чекко и Марконе. Розаура (в сторону). Несчастная я! Что мне делать? Нардо. Слышали? Судебный комиссар и нотариус! Марконе. Поняли? Вся канцелярия! Чекко. Наплевать! Идем к комиссару! Идем к нотариусу! (Розауре.) Пойдемте с нами. Нардо. Правильно. Идемте. Мы скажем, кто вы, изложим ваши права, и ввод во владение не состоится. Маркой е. Раз мы здесь, идемте. Розаура. Ступайте вперед. Я сейчас приду. Нардо. Пойдемте сейчас же. Да здравствует наша славная древняя община! (Уходит.) Чекко. Да здравствует Розаура! (Уходит.) Марконе. Да здравствует наша настоящая, законная маркиза! (Уходит.) ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ  Розаура, одна. Розаура. Что же это, боже! Что мне делать? На что решиться? Нет, нет! Этой ценой я не хочу купить свое счастье. Я рождена благородной, и, чтобы остаться благородной, мало еще обзавестись имением. Нужно, чтобы мои действия были достойны покровительства небес, любви честных людей и поддержки тех, кто может сделать меня счастливой. (Уходит.) ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ  Внутренний двор в старом дворце маркизов Монтефоско. Поставлены стол и стулья. Флориндо, маркиза Беатриче, Панталоне, судебный комиссар, нотариус и другие. Комиссар. Ваше сиятельство, это место очень подходит для того, чтобы ввести вас во владение. Панталоне. Это древний дворец маркизов Монтефоско. Комиссар. Здесь мы все сделаем. Деревня тут же; мы возьмем оттуда горсть земли, потом войдем внутрь дворца, пройдем все покои и залы, откроем входы, закроем окна. Словом, совершим все обычные формальности. А пока мы составим акт. Нотариус, садитесь! Угодно вам сесть, ваши сиятельства? Все садятся. Флориндо (в сторону.) Эти проклятые побои все еще дают себя знать. Комиссар. А где же депутаты? Не нашли их? Не видели? Я ведь посылал за ними. Панталоне. Вот они идут, синьор комиссар. Беатриче. Как бы эти наглецы не выкинули какой-нибудь неожиданной штуки! Нужно быть готовой к отпору. ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ  Те же, Нардо, Чекко и Марконе. Нардо. Синьор комиссар, здесь перед вами славная и а древняя община, которая заявляет вам протест, самый решительный протест по поводу того, что вы вводите во владение синьора маркиза. Это неправильно. Флориндо. Что? Это еще что за наглость? Комиссар. Успокойтесь! Беатриче. Дерзкие! Комиссар (к Беатриче). Прошу вас, синьора! (Депутатам.) На каком основании вы протестуете против ввода во владение синьора маркиза? Нардо. Потому что здесь синьора Розаура, дочь маркиза Эрколе ди Монтефоско. Флориндо. Не слушайте их! Комиссар. Будьте покойны, синьор маркиз! (К Нардо.) А где находится названная синьора Розаура? Нардо. Она здесь, у нас. Чекко. Мы ее защищаем. Марконе. Мы ее оберегаем. Комиссар. Мне тоже кое-что известно об этой молодой девушке. Мне нужно видеть ее и переговорить с нею. На этот случай у меня имеются секретные инструкции. Боюсь, что придется отложить процедуру ввода во владение. Панталоне (в сторону). Синьор комиссар хочет доить скотину, пока можно. Флориндо. Синьора матушка, говорите, возражайте, действуйте! Не позволяйте, чтобы мне был нанесен ущерб! Беатриче. Синьор комиссар, в вашу компетенцию не входит обсуждение вопроса по существу, Приступайте к составлению акта. Пишите. Комиссар. Пусть будет по-вашему, синьора. Синьор нотариус, пишите: "Вводя в истинное, действительное и фактическое владение..." Нардо. Синьор комиссар, будьте добры, занесите в акт также протест нашей славной древней общины от имени синьоры Розауры. Комиссар. Я готов. (Нотариусу.) Пишите... Беатриче. Не слушайте их. Комиссар. Простите, но я не могу уклониться от такой записи. Панталоне (в сторону). Хочет сорвать с обеих сторон. Комиссар (диктует). "Община Монтефоско, от имени синьоры Розауры..." ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ  Те же и Розаура. Розаура. Синьор комиссар! Я не нуждаюсь в том, чтобы говорили и действовали от моего имени. Я - Розаура, Дочь маркиза Монтефоско. Я единственная законная наследница этой вотчины. Выслушайте мои заявления и записывайте. Флориндо (комиссару). Вы не должны обращать на нее внимания. Комиссар. Простите, я не могу отказаться выслушать ее и записать ее слова. Панталоне (в сторону). Чем больше он запишет, тем больше заработает. Комиссар (Розауре). Говорите, сударыня, что вы хотите, чтобы было записано. Розаура. Пишите. (Диктует.) "Розаура, дочь покойного маркиза Эрколе ди Монтефоско, отвергает всякие притязания на вотчину, какие могут быть сделаны в ее пользу общиною Монтефоско, не желая нарушить интересы маркиза Флориндо, и заявляет, что делает это из благодарности за доброе отношение к ней маркизы Беатриче". Беатриче (в сторону). Я поражена! Флориндо (в сторону). Какая великодушная девушка! Нардо (в сторону). Ну, попались мы! Mapконе (в сторону). На этот раз уйдут дома, поля, стада и вообще все, что у нас есть. Чекко (в сторону). Боюсь, что теперь уж и ружье не поможет. Комиссар. Теперь мы можем вполне свободно продолжать формальности по вводу во владение. Беатриче. Прежде чем приступить к акту, возьмите лист бумаги и запишите мое заявление. Комиссар (нотариусу). Ну-ка, дайте другой лист. Панталоне (в сторону). Дорого заплатят ему за эту бумагу. Беатриче. Дорогой Флориндо, если вы верите в любовь вашей матери, то поверите, может быть, и тому, что я не могу желать ничего, что не клонилось бы к вашей пользе. Флориндо. Я знаю, что вы меня любите, и доверяю вам вполне. Беатриче. Согласны ли вы исполнить одно мое желание? Флориндо. Клянусь слепо повиноваться вам! Беатриче. Нотариус, пишите! Комиссар (нотариусу). Пишите! Беатриче (диктует). "Маркиз Флориндо объявляет, что он обязуется вступить в брак с маркизой Розаурой". Комиссар. Что вы скажете по этому поводу, синьор маркиз? Флориндо. Да, клянусь, я это сделаю, если синьора Розаура даст на это согласие! Комиссар. Что скажет по этому поводу синьора Розаура? Розаура. Пишите! Комиссар (нотариусу). Пишите. Панталоне (в сторону). Сколько бумаги! Розаура (диктует). "Я принимаю предложение и обещаю быть супругою маркиза Флориндо". Панталоне (в сторону). Это до завтра не кончится. Пишет, пишет, не жалеет бумаги. Комиссар. Все эти заявления и обязательства будут потом записаны по всей форме. А теперь, закончим процедуру ввода во владение. Нардо. Синьор комиссар, будьте добры, запишите также и наше заявление. Комиссар. Охотно. (Нотариусу.) Пишите. Нардо (диктует). "Бедная община Монтефоско просит прощения у синьора маркиза Флориндо, заявляя, что то, что случилось, произошло только потому, что синьор маркиз желал распространить свою власть на угодья нашей чести. Припадаем к его стопам". Флориндо. Да, они правы. Они очень чувствительны в вопросах чести, а я немного разошелся. Я уеду из Монтефоско, и вам нечего будет меня бояться. Но я буду помнить о проделке, которая при других условиях могла бы стоить жизни дерзкому, отважившемуся на нее. Нардо. Да здравствует наш господин! (Тихо, к Марконе и Чекко.) Ну, не великий ли я политик? Марконе (тихо). Молодец! (Громко.) Да здравствует синьор маркиз! Чекко. Да здравствует! Да здравствует! (В сторону.) Будет помнить обо мне! Комиссар. Извинение, принесенное общиной, и прощение, дарованное владельцем вотчины, суть акты, которые должны быть зарегистрированы. Нотариус, пишите! Панталоне (в сторону). Ну, если синьор маркиз не положит этому конец, писанина будет продолжаться. Беатриче. Сын мой! Моя Розаура! Вы оба поступили так, как требовало ваше достоинство. Пусть же любовь запечатлеет то, что вам подсказало благоразумие, Флориндо. Розаура, я вас уважаю, ценю и почитаю. Простите мне юношеские глупости. Я покончил с ними, многому научившись, и не без возмездия. Любите меня, умоляю вас, и будьте уверены в моем сердце. Розаура. Это то, чего я хотела больше, чем владения вотчиной. Маркиза Беатриче, любимая моя матушка, вы видите теперь, как твердо я была уверена в вашей доброте и в вашем расположении ко мне. Беатриче. Да, Розаура, вы благоразумны и великодушны. Я слепо верила вашей прекрасной душе и с болью заставляла себя упрекать вас. Флориндо, вы должны признать, что мои действия заслуживают похвалы. Теперь вы будете лучше сознавать, к чему обязывает вас достоинство, и лучше охранять его. Синьор комиссар! Я вас прошу отложить до завтра все процедуры по вводу во владение. Пойдемте отпразднуем свадьбу. Этот брак я осторожно подготовляла и счастливо устроила. Благодаря ему Флориндо, не отнимая ничего у Розауры, мирно и спокойно сделается маркизом Монтефоско. ПРИМЕЧАНИЯ  Интерес русских переводчиков, критиков и деятелей театра к драматическому наследию Гольдони, Гоцци и Альфьери проявлялся на разных этапах нашей национальной литературной и театральной культуры. Обращение к тому или иному имени или конкретному произведению диктовалось не только (а иногда и не столько!) абсолютной значимостью самого явления, сколько реальными потребностями и задачами, стоявшими перед русской литературой и сценой. Интерес этот был прежде всего жизненно-активным, а не музейным, историко-литературным. Не случайно, что в России первым из трех корифеев итальянского театра XVIII века привлек к себе внимание Карло Гольдони. Дело здесь не только в популярности его имени в театре Западной Европы, на который в пору своего становления ориентировался русский театр. В 70-80-е годы появляются переводы по меньшей мере пяти комедий Карло Гольдони (среди них "Лгун" и "Хитрая вдова"). Часть этих переводов безусловно принадлежит Я. Б. Княжнину, известному литератору екатерининского времени, одному из первых крупных русских драматургов. Именно тогда шла речь о создании русской национальной бытовой комедии с просветительским уклоном. Практическое освоение готовых образцов, их "приспособление" к русской сцене вполне отвечало насущным потребностям отечественного театра. Имена действующих лиц русифицировались (Панталоне, например, превращается в Пантелея, Труффальдино в Провора и т. д.), опускались реалии чуждого русскому зрителю быта, но в целом это были все же переводы, а не бесконечно вольные "рефундиции". Заслуживает упоминания тот факт, что Я. Б. Княжнин переводил непосредственно с итальянского языка. Рукописи и актерские списки ряда переводов Гольдони затерялись. Но два перевода ("Домашние несогласия" и "Лгун") были изданы отдельными выпусками (1773 и 1774), а в 1786 году оба вошли в сборник "Российский театр" (где печатались лучшие оригинальные и переводные пьесы). Первые переводы и постановки комедий Гольдони появились в России в период между "Бригадиром" (1769) Фонвизина и его же знаменитым "Недорослем" (1782), положившим начало национальной комедийной традиции. Писала о Гольдони и русская критика XVIII века. Так, в 1791 году ((Московский журнал" поместил рецензию на "Мемуары" Гольдони. Отмечались в журналах и постановки его пьес на русской сцене. Гольдони удерживался в репертуаре и в начале XIX века. Но успехом пользовались те его комедии, которые более других приближались к вкусам сентименталистов ("Памела", "Истинный друг" в обработке П. Титова). На петербургской сцене в постановках этих пьес были заняты популярнейшие актеры. Так, в "Истинном друге" играл знаменитый А. С. Яковлев и А. Каратыгина. Исторические события 10-х годов XIX века, Отечественная война 1812 года, заграничные походы русских войск, изменения вкусов и потребностей русского общества в связи с ростом преддекабристских настроений сильно остудили интерес к комедиям Гольдони. Если эпизодически они и появлялись на подмостках, то в очень вольных переделках-приспособлениях. Не составляет исключения даже триумфальное появление на петербургской сцене в сезон 1833/34 года одной из лучших пьес Гольдони, его знаменитой "Трактирщицы". Появилась она под названием "Мирандолина, или Седина в бороду, а бес в ребро...". В сущности, это была двойная переделка - с итальянского на немецкий и с немецкого на русский. Знаменитый актер В. А. Каратыгин, начавший переводить немецкую комедию некоего К. Блюма, никак не думал, что это всего лишь вольная и довольно слабая обработка комедии Гольдони. Спектакль, однако же, получился великолепный. Мирандолину играла М. В. Самойлова, а Рипафратту (в пьесе - Вальдорф) - И. И. Сосницкий. Игра госледнего вызвала восторженные отзывы В. Г. Белинского, а через несколько лет и Ап. Григорьева. В Москве Вальдорфа-Рипафратту играл М. С. Щепкин. О других переделках пьес Гольдони, часто водевильного плана, можно не упоминать. Бывали удачные спектакли, блестящие актерские удачи, но это относится уже целиком к русской сцене, а не к Гольдони. Текст искажался до неузнаваемости. Вторая волна усиленного интереса к Гольдони возникла в 60-е годы, и вызвана она была как интересом русского общества к итальянским событиям (борьба за национальную независимость), так и пристальным вниманием к успехам замечательной школы итальянских актеров, представленной именами Ристори, Росси и Сальвини. Один за другим следуют добросовестные переводы комедий Гольдони уже без всякой отсебятины (среди них - два перевода "Трактирщицы"). Над переводами Гольдони начинает работать сам А. Н. Островский. К сожалению, до нас дошел только один его перевод "Кофейной". два других ("Обманщик" и "Верный друг") - затерялись. Меняется самый смысл обращения к Гольдони. Если на первых горах, в конце XVIII века, интерес к Гольдони подстегивался насущными нуждами создания русской национальной комедии просветительского характера, если во второй период обращение к Гольдони носило, так сказать, "потребительский" характер (на основе пьес Гольдони создавался развлекательный репертуар), то в последнюю треть XIX и в начале XX века комедиография Гольдони стала серьезной школой для развития актерского реалистического искусства, а потом и режиссуры. Через Гольдони прошли такие актеры, как В. Н. Давыдов, М. Г. Савина, В. П. Далматов, В. Ф. Комиссаржевская и многие другие. При всех частных недостатках, отмеченных театральной критикой, значительным событием в жизни русского Гольдони была постановка "Хозяйки гостиницы" Московским художественным театром (1914). Это был второй опыт обращения театра к комедии (первая постановка была осуществлена в 1898 году). Спектакль шел в декорациях А. Бенуа, и в нем были заняты К. С. Станиславский, О. Газовская, А. Вишневский, Г. Бурджалов. Несмотря на порой скептические отзывы критики, театру все же удалось открыть в комедия Гольдони существо ее поэтики, связанной и с условностью комедии дель арте, и известным "аристократизмом" XVIII века, несмотря на буржуазно-просветительскую идейную сущность комедии. Недаром в новейших итальянских постановках слышатся отголоски этой работы Художественного театра. Более театрально-нарочитым явился спектакль "Веер" в Камерном театре (1915) с Алисой Коонен в роли крестьянки Джаннины. На сцене советского театра Гольдони занимает в репертуаре одно из самых почетных мест. Среди множества спектаклей наиболее знаменитыми явились "Слуга двух господ" в постановке Ленинградского Большого драматического театра (1921) под руководством и в декорациях А. Бенуа, и с Н. Монаховым в роли Труффальдино, и "Трактирщица" в театре имени Моссовета (1940), поставленная Ю. Завадским и с В. Марецкой в роли Мирандолины, Множатся и переводы Гольдони (Т. Щепкина-Куперник, М. Лозинский, А. Дживелегов, Н. Соколова, Н. Георгиевская). На научные основы ставится изучение Гольдони. Тут в первую очередь следует отметить работы А. Дживелегова, С. Мокульского, Б. Реизова. Помещенные в настоящем сборнике переводы Гольдони и примечания к ним взяты из издания: Карло Гольдони, Комедии, тт. 1-2, "Искусство", Л. - М. 1959. <...> H. Томашевский ФЕОДАЛ  (IL FEODATARIO) Комедия была представлена в первый раз труппой Медебака в Венеции, в театре Сант'Анджело, 7 февраля 1752 года, напечатана впервые в издании Беттинелли (т. VII, 1753). Комедия посвящена венецианскому патрицию Франческо Мария Каналь, посвящение напечатано в издании Паперини (т. VI, 1754). Первоначально комедия называлась "Маркиз Монтефоско". Подготовляя комедию к печати, Гольдони назвал ее "Феодал", обобщив тем самым изображенные в ней события. В комедии Гольдони отводит большое место показу новых для того времени героев - крестьян. В предисловии к комедии Гольдони говорит, что крестьяне достойны изображения на сцене наравне с представителями других социальных слоев: "Они также являются частью человеческого общества, и этой части мы обязаны весьма многим; может быть, даже она - самая необходимая и наименее противная. Деревенских жителей нельзя презирать ни как людей, ни как членов общества, так как, несмотря на то воспитание, к которому предназначило их провидение, и они также имеют свою философию и подвержены всем человеческим страстям, которые горожане считают своим исключительным и законным достоянием. Мне казалось, что я воздаю им должное, изображая их на сцене и привлекая к ним внимание образованных людей и утонченных знатных дам" {Цит по кн.: "Opere complete di Carlo Goldoni edite dal mnnicipio di Venezia", vol. VIII, p. 13. В дальнейшем ссылка на это издание дается сокращенно: Ed. mun.}. Материалом для комедии послужили личные наблюдения Гольдони над жизнью и нравами крестьян во время процесса, который он вел в качестве асессора в 1739 году в Сангвинетто. В любовных похождениях маркиза Монтефоско есть намек па поведение викария Сангвинетто, на которого жаловались крестьяне. Образы крестьян у Гольдони очень характерны, ярко очерчены и индивидуализированы. Они резко отличаются от образов крестьян в импровизированной комедии, изображавшей их в большинстве случаев в карикатурном виде. Крестьяне Гольдони полны чувства собственного достоинства и вызывают симпатию и уважение, несмотря на комическую разработку характеров. По цензурным причинам Гольдони перенес место действия этой комедии, как и "Семьи антиквария", в Неаполитанское королевство. В Венеции комедия имела большой успех и была повторена шесть раз подряд. Таким же успехом она пользовалась и на сцене других театров. В Италии на сюжет "Феодала" написаны три комические оперы, среди которых самая известная "Деревенская ревность" ("Gelosie villane", 1776), либретто Гранди, музыка Сарти. Стр. 125. Уведомьте, пожалуйста, общину, чтобы все были готовы принести вассальную присягу. - В эпоху феодализма ввод во владение обязательно сопровождался принесением крестьянами вассальной присяги в верности и покорности своему новому господину. Во времена Гольдони этот обычай уже приходил в упадок. Стр. 150. Сенека Луций Анней (3-65 гг. н. э.) - римский философ и писатель, прославившийся произведениями на философские и моральные темы, а также трагедиями на сюжеты из греческой мифологии и истории ("Медея", "Федра", "Эдип" и другие). В последующие эпохи особой популярностью пользовалось учение Сенеки о морали. Цицерон Марк Туллий (106-43 гг. до н. э.) - римский оратор, политический деятель, философ и писатель. Его речи, философско-политические трактаты и письма в XVIII в. изучались во всех школах Европы, являясь образцом ораторского красноречия. И. Володина