Уилмота. Он не пришел еще? Ха! Очаровательный молодой человек, этот Уилмот: законодатель моды, необыкновенно великодушный, но благоразумный. Я коротко с ним знаком. Входит газетчик. Газетчик. Последние новости! Чрезвычайные новости! Подозрения на якобитский заговор! Опасения министров! Увеличивается численность армии! Чрезвычайные новости! Завсегдатаи кофейни окружают газетчика, берут газеты, образуют новые группы. Входит Xардман. Хардман. Я отослал письмо сэру Роберту Уолполу. Эта должность - он не может не дать ее мне: ведь это первая любезность, о которой я прошу его. Надежда улыбается мне; я в ладу со всеми людьми. Теперь примемся за спасение отца Уилмота. (Подходит к столику Дэвида Фоллена, за которым тот пишет, и наклоняется, как будто застегивая пряжку. Фоллену.) Тсс, что бы вы ни узнали, запомните, никому ни слова, кроме меня. (Проходит в глубину сцены, его шумно приветствуют завсегдатаи кофейни.) Входит лорд Лофтус. Лофтус. Официант, я займу вот эту ложу. Дайте мне газету. Итак, "Слухи о якобитском заговоре"... Входит герцог Мидлсекский. Герцог. Дорогой милорд! Я пришел сюда по вашей просьбе. Но место, избранное вами для свидания, - не кажется ли оно вам странным? Лофтус. Садитесь, прошу вас. Уверяю вас, что для нашей цели нет места более подходящего. Во-первых, здесь всегда так людно, что наше появление ни у кого не вызовет подозрений. Мы пришли в кофейню, где собираются люди разных партий и разного положения, чтобы, как и все, услышать новости. Во-вторых, мы едва ли сумели бы повидать нашего посредника где-нибудь в другом месте. Он памфлетист, тори. Во времена Вильгельма и Марии сидел из-за нас в тюрьме. Если нас с вами, всем известных тори, увидят здесь с ним, подумают, что мы обсуждаем какие-нибудь материалы для памфлета; Можно позвать нашего посредника? Герцог. Конечно. Он рискует из-за нас своей жизнью, и его следует высоко наградить. Пусть сядет здесь с нами. Лорд Лофтус подзывает Дэвида Фоллена, тот берет свой памфлет и подходит к ним. Я уже где-то видел этого худощавого человека. Садитесь, сэр. Благородная опасность делает равными всех людей. Фоллен. Нет, милорд. Я вас не знаю. Я имею дело с лордом. (В сторону.) Я никогда не сидел в его передней. Герцог. Силы небесные! Это пугало отклоняет знакомство со мной! Каково! (Ошеломлен и удивлен.) Лофтус. Имейте в виду, герцог, мы говорим на условном жаргоне: посланец обозначается словом "памфлет". (Громко, Фоллену.) Итак, мистер Фоллен, когда же будет готов памфлет? Фоллен (громко). Завтра, милорд, ровно в час. Герцог (все еще сбитый с толку). Я не понимаю... Лофтус. Ш-ш-ш! Поймите, Уолпол смеется над памфлетами, но посланцев он вешает. (Громко.) Завтра, а не сегодня! Ну что ж, будет больше времени для... Фоллен. Для подписчиков. Благодарю вас, милорд. (Шепотом.) Где же посланец встретится с вами? Лофтус. Позади нового дома герцога. Там тихо и безлюдно... Фоллен (шепотом). У старой мельницы возле Темзы? Я знаю эту мельницу. Посланец будет там. Пароль "Марстон Мур". Никаких переговоров не должно быть. Но кто принесет пакет? Ведь это первый опасный шаг! Герцог (вдруг подымаясь, с достоинством). Значит, сэр, этот опасный шаг должен сделать я, по праву происхождения. Фоллен (громко). Я приму к сведению все предложения вашей милости: они великолепны и несомненно встревожат это подлое правительство. Премного благодарен, ваше сиятельство. (Возвращается к своему столу и начинает снова писать.) В кофейне группы оживленно шепчутся. Джекобc Тонсон выходит вперед. Изи. Этот Дэвид Фоллен - ядовитый писака! Я готов поклясться, что его новый клеветнический памфлет будет таким же злым, как и предыдущий. Тонсон. Памфлет - горький, как желчь, сэр, горжусь, что могу это вам сказать. Ваш слуга, Джекобc Тонсон, книгопродавец, к вашим услугам. За этот памфлет я внес один фунт аванса. Герцог. Я увижусь с вами завтра в парке точно в четверть второго. Теперь мы можем уйти. Силы небесные, он сошел с ума: собирается выйти раньше меня! Лофтус (отступая от двери). Я последую за вами, герцог. Герцог. Дорогой друг, если вы настаиваете на этом... Уходят раскланиваясь. Xардман. Позвольте предложить вам стакан вина, мистер Фоллен. (В сторону.) Ну?.. Официант ставит на его стол вино и т. д. Фоллен, продолжая писать, подвигает к нему бумагу. (Читает.) "Завтра в час... у старой мельницы... около Темзы... Марстон Мур...". Герцог собственной персоной... Так! Мы должны спасти этих людей... Я зайду за вами утром, и мы сговоримся, как это сделать. Фоллен. Да, спасем, не допустим уничтожения этих энтузиастов. Пусть меня называют наймитом, я готов примириться с этим, - но не палачом! Xардман. Вы служите одновременно и вигам и якобитам. Вы равнодушны и к тем и к другим? Фоллен. Ах, вы, иронизирующий политик! Ни тем, ни другим не было до меня никакого дела! Я вступил в жизнь, посвятив душу и сердце трону Стюартов и славе Литературы. Я смотрел на то и другое глазами поэта. Отец не оставил мне никакого наследства, кроме учености и лояльности. Карл Второй хвалил мои стихи, а я голодал. Яков Второй восхвалял мою прозу, а я продолжал голодать. Наконец, царствование короля Вильгельма- я провел его в тюрьме! Xардман. Зато правительство Анны было благосклонно к писателям? Фоллен. Да, и назначило бы мне пенсию, если бы я оклеветал прошлое и писал оды королеве, которая лишила трона собственного отца... Тогда я еще не освободился от иллюзий, я отказался. Это было много лет назад. И хоть я голодал, зато у меня была слава. Сейчас у меня появились враги пострашнее - мои товарищи по перу. Что такое слава, как не мода? Но достаточно остроты низкопробного писаки с Грэб-стрит или стихотворной цитаты из молодого Попа, и десяток заурядных тружеников, подобных мне, лишится последнего утешения. Время и голод укрощают все. Сам я, пожалуй, продолжал бы голодать, но у меня шестеро детей - и они должны жить! Хардман (в сторону). Этот человек талантлив. Он мог бы стать украшением своей эпохи. (Фоллену.) Вы меня поставили в тупик. Но сэр Роберт Уолпол? Фоллен. Сэр Роберт презирает литературу - и я отрекся от нее. Зато пишу клеветнические памфлеты. Он оплачивает услуги такого рода; ну что ж - я служу ему. Оставьте меня, идите! Хардман (подымаясь). Он не так плох, как кажется, - вот еще одна сторона характера. Входит официант с письмом для Хардмана. (В сторону.) От Уолпола! Ну, наконец! Здесь моя судьба, моя любовь, мое состояние! Изи (заглядывая через плечо Хардмана). Он получил письмо от премьер-министра с отметкой "лично" и "секретно". (С большим волнением.) В самом деле, он настоящая умница. Посетители кофейни проявляют полную готовность согласиться и живейшее восхищение. Хардман (выходя на авансцену и читая письмо). "Мой дорогой Хардман. Чрезвычайно сожалею: должность, о которой идет речь, весьма необходима, чтобы успокоить некоторых дворян, которые могут быть очень опасны {Уолпол не был склонен осыпать милостями тех, чья оппозиция могла быть опасной для него. Но он любил власть и ревниво относился к талантам, которые не были ему полностью подчинены. Нежелание повысить в должности мистера Хардмана, о чем он давал понять в своем неискреннем извинении, возможно, объяснялось тем, что он знал о беспокойном тщеславии и силе воли этого джентльмена. (Прим. авт.)}. В другой раз вам больше повезет. Вполне сознаю ценность вашей службы. Роберт Уолпол". Отказал! Ну пусть пеняет на себя! Я... Я... Увы! Он необходим моей стране, и я бессилен против него. (Садится.) Входят Уилмот и Софтхед. Уилмот. Официант! Отдельный кабинет - стол накрыть на шесть персон, через час обед {В кофейне Вилля не было заведено "подавать обеды"; исключение, сделанное для лорда Уилмота, свидетельствовало о влиятельности этого главы модников. (Прим. авт.)}! Да, официант, передайте мистеру Тонсону, чтобы он пока не уходил. Сегодня, Софтхед, мы устроим оргию, достойную дней короля Карла Второго. Позвольте, Софтхед, представить вас нашим веселым собутыльникам. Вот мой друг, лорд Стронгбоу, самый большой любитель выпить во всей Англии; сэр Джон Бруин, лучший боксер Англии, победил Фигга, он скандалист, но человек приятный; полковник Флинт, самый светский джентльмен Англии, один из лучших фехтовальщиков. Он кроток, как ягненок, но не выносит возражений. Неумолим в вопросах чести. Что же касается шестого... А, мистер Изи! Я его позвал ради вас. Изи, вашу руку! Так приятно, что вы пришли. Пообедайте с нами - для вас я отказался от пяти приглашений. Пожалуйста, sans ceremonie {- без церемоний. (Франц.)}. Изи. Ну что вы, право, милорд, я человек простой, никогда не пью, мне здесь не место... Уилмот. Если это все, что вас беспокоит, то вам нечего бояться. Побудьте с нами, и мы сделаем из вас совсем другого человека, Изи! Изи. Какая пленительная фамильярность! Ну что же, я не могу сопротивляться вашей светлости. (Важной поступью идет в глубину сцены, разговаривая со своими знакомыми.) Да, мой друг Уилмот, лорд Уилмот, просит меня пообедать с ним. Приятный человек, мой друг Уилмот. Сегодня мы обедаем вместе. Софтхед отходит в глубину сцены с другими приглашенными, пытаясь при этом ускользнуть от сэра Джона Бруина - боксера. Полковник Флинт, фехтовальщик с покровительственным видом присоединяется к Изи. Уилмот (в сторону). Теперь пора услужить дорогому герцогу. (Тонсону.) Вы еще не завладели мемуарами покойного представителя высшего света? Тонсон. Нет еще, милорд. Я пытался, но это нелегко. (Вытирает лоб.) К счастью, человек, который ими владеет, очень беден! Это один из моих авторов. Уилмот (в сторону). Его глаз направлен вон на того человека, похожего на призрак. (Тонсону.) Вот тот, вероятно, и есть один из ваших авторов, мистер Тонсон? Он выглядит таким тощим? Тонсон. Гм, это он и есть! В свое время он наделал много шуму, этот Дэвид Фоллен. Уилмот. Дэвид Фоллен! Его книги заставили меня полюбить чтение, когда я был еще школьником. Благодаря ему чтение стало для меня удовольствием, а не скучным уроком. О, как многим я ему обязан! (Низко кланяется мистеру Фоллену.) Тонсон. Милорд так низко кланяется?! О, если ваша милость знает мистера Фоллена, скажите ему, чтобы он не упорствовал. За мемуары я заплатил бы ему огромные деньги! Честное слово, я дал бы ему двести гиней! (Шепотом.) Скандальная история, милорд, - книгу расхватают. Послушайте, мистер Хардман, я видел, вы разговаривали с беднягой Дэвидом. Не могли ли бы вы помочь мне в одном деле? (Шепотом.) Личные мемуары лорда Генри де Моубрей! Они в руках Фоллена, но он отказывается их продать. Любовные похождения - лакомый кусочек для публики. Я сам только заглянул в них. А какая там исповедь о красавице леди Морленд!.. Хардман. К черту леди Морленд! Тонсон. В мемуарах он разоблачает собственного брата. Там якобитские секреты семьи! Вы представляете, какой это козырь для вигов?! Хардман. К черту вигов! Какое мне до них дело? Уилмот. Я позабочусь об этом, Тонсон. Дайте мне только адрес мистера Фоллена. Тонсон. Но будьте осмотрительны, милорд: если негодяй Керлл пронюхает про это дело, он перебежит мне дорогу, злодей! Уилмот (в сторону). Керлл? Я так ловко имитировал Керлла, что даже сам Поп был обманут и, задыхаясь от гнева, выгнал меня из комнаты. О, в таком случае они у меня в руках! Мистер Керлл утром навестит Фоллена и перебьет мемуары у Тонсона. (Тонсону.) Благодарю вас, сэр. (Берет адрес.) Вы не в духе, Хардман? Разрешаете какие-нибудь проблемы политической этики? Вы отворачиваетесь, не хотите поделиться со мной своими неприятностями. Ведь только сегодня утром я просил вас о любезности. Это дает мне право на ваше доверие; любезность теряет ценность, когда исходит не от друга! Хардман. Вы очаровали, вы покорили меня, я понял теперь, как необходимо человеку сочувствие другого. Вашу руку, Уилмот! Это тайна: я тоже осмелился полюбить. Она богаче меня, может быть, и более высокого происхождения. Но свободное государство может возвысить тех, кто ему служит, до уровня дворян. Такого рода должность вакантна в казначействе. Я честно служил министру, так говорят люди. Поэтому без стыда я попросил у него этот дар: он мне законно причитался. Но Уолпол отдает эту должность не в качестве награды за усердие, а как взятку тем, в ком он сомневается. Вот, посмотрите. (Дает письмо.) "Необходимо успокоить некоторых дворян". Ох, и трутни любят мед! Уилмот (читая и возвращая письмо). Если бы вы получили эту должность, вам удалось бы завоевать любимую? Xардман. По меньшей мере это придало бы мне смелости просить ее руки. Ну, да ладно, это мне урок. Но у вас-то другое дело, благородный Уилмот, вы богаты и знатны, неужели и вы боитесь получить отказ от той, которую любите?! Уилмот. Представьте, то, что вы считаете моими Достоинствами, отец той, которая мне нравится, считает недостатками. Xардман. Вы ошибаетесь: я знаю этого человека гораздо лучше, чем вы. Поверьте, уже теперь он смотрит на вас так любовно, будто на корону, которая должна украсить экипаж миледи, его дочери. Уилмот. Смотрит на меня? Где он? Xардман. Да вот там, ха! Разве это не мистер Изи, чью дочь... Уилмот. Мистер Изи?! И вы поверили нашему розыгрышу! Так слушайте же - секрет за секрет: ту, которую я люблю, зовут Люси Торнсайд! Xардман. Вы... вы ошеломили меня! Уилмот. Как деспотична любовь: даже думать не позволяет нам ни о чем, что находится за пределами ее власти! При входе мне сказали, что мой отец был здесь. Вы его видели? Xардман. Да. Уилмот. И разговаривали с ним? Хардман. Нет, я сделал больше - я принял меры предосторожности. Сейчас я должен вас оставить, завтра днем вы будете знать все. (В сторону.) Жизнь вашего отца вот в этих руках - плата за его выкуп то, что я пожелаю спросить. Вот счастье! Я снова обрел себя! Каким надо было быть дураком, чтобы подумать, что мужчина может быть мне другом. Какое счастье! Я рожден для раздоров и борьбы, только в борьбе с врагами изощряется моя изобретательность! Теперь я знаю соперника, которого должен одолеть, а это уже половина победы. (Фоллену.) Не забудьте прислать посланца в час, больше ничего не предпринимайте до встречи со мной. (Уилмоту.) Еще раз жму вашу руку. Сегодня я ваш посол. (В сторону.) А завтра - ваш хозяин. (Собирает бумаги и уходит.) Уилмот. Вот самый верный друг из всех, живших со времен Дамона и Финтия. Я буду зверем, если не отплачу ему услугой за услугу. Потерять любимую женщину из-за какой-то жалкой должности. Боже мой! Нужно что-нибудь придумать! Вот они, разные стороны человеческого характера... Мне кажется, есть более верный путь, чем у Хардмана. Ха-ха, это превосходно! Мой Мурильо! Я не продамся, но премьер-министра подкуплю! Друзья, прошу меня простить, у меня срочное дело! Я вернусь к обеду. Кабинет приготовлен. Официант, проводите джентльменов. У Хардмана будет и должность и жена! А я подкуплю архивзяточника! Человек, мою карету! Ха-ха, подкуплю премьер-министра! Никогда еще не было такого ловкача, как я, когда дело шло о преступлении и дерзости. (Уходит.) Полковник Флинт. Вашу руку, мистер Софтхед. Софтхед. И Фред оставил меня в лапах этого тигра! Уходят. СЦЕНА ВТОРАЯ Библиотека в доме сэра Джиофри. Входит сэр Джиофри. Сэр Джиофри. Меня выслеживают! Меня преследуют! Я выхожу на прогулку, ничего не подозревая, а вслед за мной кто-то крадется, бесшумно, как кошка. Я оборачиваюсь - ни души... Иду дальше - тип, топ - опять бесшумный кошачий шаг. Снова оборачиваюсь, и вдруг! Темная фигура, как призрак, вся закутанная и в маске, на мгновение показывается и тут же исчезает. Уф! Против меня что-то замышляют. У меня нет больше сил бороться. (Опускается в кресло.) Входит Люси. Кто там? Люси. Ваше дитя, мой дорогой отец. Сэр Джиофри. Дитя! Что тебе надо? Люси. Ах, отец! Поговорите со мной ласково, мне так необходима сейчас ваша сердечность. Сэр Джиофри. Сердечность?.. Я подозреваю, что от меня хотят чего-то добиться! Как она плачет! Что тебя беспокоит, моя бедняжка? Люси. Вы так добры, что я осмеливаюсь рассказать вам. Я сидела одна и думала: отец постоянно мне не доверяет... не доверяет всем... Сэр Джиофри. Ну и что же? Люси. Однако по натуре - он великодушен. Так не могло быть всегда. Возможно, когда-то его обманула та, которую он любил. Но его Люси никогда его не обманет... Я поднялась и прислушалась к вашим шагам. Я услыхала их... и вот я здесь... здесь, на вашей груди, отец мой! Сэр Джиофри. Никогда не обманешь меня... это хорошо... хорошо... Ну продолжай, моя милая, продолжай. (В сторону.) Если бы в конце концов она была действительно моей дочерью! Люси. Есть один человек, он недавно приходил сюда, кажется, он вызвал ваше неудовольствие; этот человек хотел, чтобы вы поверили, будто он приходит сюда не из-за меня, а из-за моей подруги. На самом деле это не так, отец; он приходит только из-за меня. Так пусть он больше не является сюда, пусть я больше никогда не увижу его, так как... так... как... я чувствую - его присутствие может сделать меня такой счастливой... а это огорчит вас, о мой отец! В окне появляется фигура в маске, она наблюдает за происходящим. Сэр Джиофри (в сторону). Должно быть, она действительно мое дитя! Благослови ее бог! (Люси.) Я никогда не буду больше сомневаться в тебе. Я откушу себе язык, если он скажет какое-нибудь грубое слово. Я вовсе не так плох, как это может показаться. Огорчит ли это меня?.. Да, это разобьет мне сердце. Ты не знаешь этих легкомысленных придворных... а я их знаю! Ну... ну... ну... не плачь... чем мне утешить ее? Люси. Сказать?.. Разрешите мне поговорить с вами о моей матери? Сэр Джиофри (отпрянув). Ах! Люси. Не утешит ли вас, если вы узнаете, что ее подруга была в Лондоне и... Сэр Джиофри (поднимается, он весь преобразился). Я запрещаю тебе говорить о твоей матери... она обесчестила меня... Маска (взволнованным голосом). Это ложь! (Исчезает.} Сэр Джиофри (вздрагивает). Это ты сказала "ложь"? Люси (рыдая). Нет... Нет... это сказало мое сердце! Сэр Джиофри. Странно. Может быть, все это мне представилось? Люси. Ах, отец, отец! Как жаль мне будет вас, если вы убедитесь, что ваши подозрения ошибочны. И снова я говорю... потому что чувствую... чувствую сердцем женщины... что мать ребенка, который так любит и чтит вас, ни в чем не виновна. Голос Хардмана (за сценой). Сэр Джиофри дома? Люси вскакивает и уходит. Сумерки. Во время предшествовавшего диалога на сцене постепенно стемнело. Входит Xардман. Xардман. Сэр Джиофри! Вы были обмануты... Лорд Уилмот и не помышляет о дочери мистера Изи. Сэр Джиофри. Я знаю... Люси рассказала мне все и умоляла меня запретить ему появляться здесь снова. Хардман (радостно). Она умоляла вас об этом?! Значит она не любит этого лорда Уилмота? Но все же будьте с ним начеку. Вы помните искусство обмана - письма, посредничество, шпионаж! Сэр Джиофри. "Искусство обмана!" "Шпионаж!" А что если Изи был все-таки прав?! Если цветы, брошенные в окно, слежка из дома в переулке и замаскированная фигура, следовавшая за мной, - если все это говорит о злоумышлении против одной Люси... Xардман. Цветы, брошенные в окно? За вами следили? Замаскированная фигура следовала за вами? Еще один вопрос: и все это с тех пор, как лорд Уилмот познакомился с Люси? Сэр Джиофри. Да, да, разумеется. Каким же я был слепцом! В окне снова появляется фигура в маске. Xардман. Вот! Посмотрите туда! Позвольте мне выяснить эту тайну. Фигура в маске исчезает. Если за ней скрывается интрига лорда Уилмота против чести вашей дочери, не ваша шпага потребуется, чтобы защитить ее. (Прыгает в окно.) Сэр Джиофри. Что он хочет этим оказать? Потребуется не моя шпага? Надеюсь, что он имеет в виду не свою собственную? Если он так думает, я от него отрекусь. Я сам не трус и не позволю другим рисковать жизнью из-за своих ссор. Я служил волонтером в армии Мальборо при Бленгейме. И шел в наступление, не взирая на пушки! Каковы бы ни были мои заблуждения, никто не назовет меня трусом. (Вздрагивает.) Господи помилуй! Что это? Мне что-то послышалось... Я весь дрожу! И сам дьявол не был бы смелым, если бы его окружали отравители... преследовали призраки, и их безобразные черные лица заглядывали бы в окно!.. Ходж! Иди сюда, закрой ставни на засов, запри дверь, спусти дворовую собаку. Ходж, Ходж! Куда девался этот негодяй?! (Уходит.) СЦЕНА ТРЕТЬЯ Улица в перспективе, к ней примыкает другая - Мертвый переулок. На углу большой старомодный мрачный дом с дверью, выходящей на сцену. Над дверью в стену вделан герб "Короны и крепости". Появляется женщина в маске... останавливается, оглядывается, и скрывается за дверью. Темно... Свет потушен. Входит Xардман. Xардман. Ого! Она входит в этот дом. Я набрел на след! Найти только какой-нибудь предлог, чтобы зайтй сюда завтра, и я быстро распугаю этот клубок. (Уходит.) Изи (поет за сценой). ...Старый дедушка Коль Был веселый король Входит Изи вместе с лордом Уилмотом и Софтхедом. Его одежда в беспорядке, во рту трубка, он пьян, шумен, весел, говорлив и лирически настроен. Софтхед - тоже пьяный, но жалкий, полный раскаяния, плаксивый. Уилмот трезв, но притворяется пьяным. Изи (поет). Громко крикнул он свите своей: - Эй налейте нам кубки, Да набейте нам трубки, Да зовите моих скрипачей, трубачей, Да зовите моих трубачей! Уилмот. Ха-ха! Я похож на Бахуса, между Силеном и его... ослом! Изи. Уилмот, вы веселый, добрый малый, и я отдам вам свою Барбару. Софтхед (рыдая). Увы, увы! Я обманут в самых нежных своих чувствах. Уилмот. Мой дорогой мистер Изи, ведь я говорил вам, что уже обручен. Изи. Уже обручен! Это дьявольски некрасиво! Но я гляжу на вас сейчас, и вы кажетесь мне двойным: а если вы двойной, значит вы не один. Верно! Но тогда почему же один из вас не может жениться на моей Барбаре?! Ах да, тогда это было бы двоеженством? Но мне все равно, вы добрый малый! Уилмот. Ничуть! Вы ошибаетесь, мистер Изи. Но если вы действительно хотите иметь своим зятем доброго малого, то... вот он! Софтхед (снова принимается рыдать). Увы! Увы! Увы! Изи. К черту лорда! Что такое лорд? Я сам почтенный и независимый британец... Софтхед, дайте нам вашу руку: вы добрый малый, и Барбара будет принадлежать именно вам! Софтхед. Увы! Я не добрый малый, я грешное, злое, несчастное чудовище! Увы! Увы! Изи. Что это значит "чудовище"? Мне нравится чудовище! Моя дочь не будет просить дворянской милости. Вы славный, хороший малый, а ваш отец - член городской управы. На выборах он получил очень много голосов. Я стою за Сити, а Барбара непременно будет принадлежать вам. Софтхед. Я не стою ее, мистер Изи, я не стою этого ангела! Я не славный и не хороший. Лорды и франты развратили меня. Увы, меня нужно повесить. Караульный (за сценой). Половина девятого! Уилмот. Идемте, джентльмены, иначе нас застанет стража! Изи (поет). Крикнули войска повстанцам: Сдайтесь или вам конец. Входит караульный. Караульный. Половина девятого! Проходите, проходите! Изи. Порядок, порядок! Мистер Шут, джентльмены! Вот он неизвестный, нарушающий гармонию вечера. Я сейчас разделаюсь с ним. (Выхватывает трещотку у караульного.) Ну, держитесь, господин Половина девятого собственной персоной! Пойте, сэр, я мигом сшибу вас с ног! Караульный. Помогите, помогите! Стража, стража! Крики за сценой: "Стража!" Софтхед. Послушайте! Блюстители порядка! Моя злосчастная карьера приходит к концу. Изи (сел верхом на шею караульного, убежден, что остальная часть караульного - это стол). Мистер Шут и джентльмены! Предлагаю тост... Однако, что случилось со столом? Он ходит ходуном... Стол пьян! Прикажите принести стул... да, вы стол, вы!.. (Наносит караульному удар трещоткой.) Наполните свои стаканы... Небывалый тост. За процветание лондонского Сити... девятью девять раз... гип... гип... ура! (Машет трещоткой над головой, она производит страшный шум. С удивлением.) Послушайте, почему молоток председателя пьян, как стол! Входят стража с палками, гремя трещотками. Уилмот (увлекает Софтхеда в угол сцены). Придержите язык... Здесь они нас не увидят! Караульный (освобождаясь). Убийство... убийство... Вот этот человек!.. Это самый отъявленный злодей. Изи расстроен тем, что караульному удалось освободиться. После неудачных попыток увести Изи, ночные стражи взваливают его себе, на плечи. Изи. Я избран в члены городского совета! Граждане и избиратели, выражаю вам сердечную благодарность за выдвижение меня на пост члена столичного муниципалитета. Эй, вы там, осторожнее!.. Это самый торжественный день в моей жизни... В том и состоит величие Британской конституции, что такой простой и трезвый человек, как я, может возвыситься до почестей, воздаваемых высокопоставленным лицам! Да здравствует Британская конституция! Гип... гип... ура! Размахивающего трещоткой Изи уносят. Софтхед продолжает плакать в невыразимом горе. Уилмот (выступая вперед). Ха-ха-ха! Прирожденный британец возведен в члены городского совета! Человек строгих правил по части "веселого стаканчика" выбрал себе зятя спьяна. Ей-богу, он повторит свой выбор, когда протрезвится. Поднимайтесь, как вы себя чувствуете? Софтхед. Чувствуете? Да я погиб! Уилмот. Клянусь, я никогда не встречал более мрачного человека! Мы, по-видимому, находимся рядом с домом сэра Джиофри! Надо же было случиться, чтоб я привел их именно сюда, в Мертвый переулок, по пути к моему мрачному свиданию! Что за наказание, где оно может быть - это место свидания? Не здесь ли? Похоже на то! Как же мне теперь избавиться от Софтхеда?.. Ха-ха! Придумал! Софтхед, проснитесь! Наступила ночь... время, когда чудовища нападают на свои жертвы. Попробую приподнять вуаль над тайнами Лондона. Вот этот дом в Мертвом переулке. Софтхед. Мертвый переулок! У меня проступил холодный пот! Уилмот. В этом доме... под старинным гербом "Короны и крепости" творятся такие ужасы, что волосы становятся дыбом! Приключение опасное, но необычайно захватывающее. В это обиталище, в котором женщины гибнут, едва только осмеливаются в него войти, а мужчинам, когда они пытаются из него выйти, уготован страшный конец - в это обиталище мы вступим и будем созерцать, подобно Макбету, "деяния, не имеющие названия". Из дверей дома в Мертвом переулке выходит фигура в маске и подходит к Уилмоту, который все еще держит Софтхеда. Софтхед. Э, нет, нет, нет! Я не согласен созерцать деяния, не имеющие названия. Я не вступлю в обиталище мертвых! (Заметив фигуру в маске.) Смотрите! Правда, темная вуаль! Тайны Лондона! Прочь, ужасное видение! (Вырывается из рук Уилмота, который отпускает его, увидев фигуру в маске.) Нет, нет! Я пойду домой к своей маме. (Уходит.) Маска манит Уилмота, он направляется к ней, и оба скрываются в доме. Занавес ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ СЦЕНА ПЕРВАЯ Библиотека в доме сэра Джиофри. Хардман и сэр Джиофри. Сэр Джиофри. Да! Я заметил, что вы неравнодушны к Люси. Но, прежде чем обнадежить или разочаровать вас, я бы хотел побольше узнать о вас... о вашем происхождении, состоянии, жизни в прошлом. Конечно, вы сын джентльмена? (В сторону.) Теперь все зависит от того, будет ли он лгать или говорить правду - я либо разоблачу его как лжеца, либо s качестве награды отдам ему Люси... Он смотрит в сторону. Он будет лгать! Хардман. Сэр, хотя я рискую своими надеждами, я буду говорить горькую правду. "Сын джентльмена"! Вероятно, нет. Мое детство протекало в доме фермера. Дети, с которыми я играл, говорили, что я сирота. Потом, не знаю как, я оказался в страшном, грубом мире, который называют школой. "Вы талантливы, - сказал мне учитель, - но ленивы, а права быть беспечным у вас нет, вы должны сами пробивать себе дорогу в жизни; вас определили сюда из милости". Сэр Джиофри. Из милости! Ну, старый дурень ошибался! Хардман. Я перестал бездельничать... Сделался первым в школе. Затем решил больше не быть учеником из милости. В шестнадцать лет я сбежал и сделал своим девизом слова учителя - "Вы должны пробить себе дорогу в жизни". А надежда и гордость нашептывали: "Ты пробьешь ее!" Сэр Джиофри. Бедняга! Ну и что же потом? Xардман. Восемь лет скитаний, приключений, трудностей и испытаний. Мне часто не хватало хлеба... но мужество никогда не оставляло меня... К концу этих лет я возвысился... до чего же? До должности клерка в адвокатской конторе в Норфольке. Сэр Джиофри (в сторону). Мой собственный адвокат, там я впервые напал на его след. Хардман. В городе разгорались политические страсти. Политическая деятельность стала привлекать и меня. Я стал выступать в ораторском клубе. Тщеславие толкало меня вверх... и оно вылилось в решение сделаться писателем. С десятью фунтами в кармане и с произведением на тему "О положении нации" я поехал в Лондон. Моя книга хорошо раскупалась. Издатель заплатил мне четыреста фунтов. "Громадное состояние", - сказал он мне, - можно заработать на акциях компании Южного моря. Рискните своими сотнями... я пришлю вам маклера". Сэр Джиофри. Хе-хе! Надеюсь, этот маклер был из умных? Хардман. Безусловно: через две недели он сказал мне: "Ваши сотни превратились в тысячи. За эти деньги я могу приобрести для вас ежегодную земельную ренту, вполне достаточную для того, чтобы вы могли сделаться кандидатом в члены парламента". Эта мысль зажгла меня. Я купил ренту. Теперь вы осведомлены о моем состоянии и о том, как я приобрел его. Сэр Джиофри (в сторону). Хе-хе! Надо рассказать об этом Изи: какое он получит удовольствие! Хардман. Спустя некоторое время в политической кофейне какой-то человек отозвал меня в сторону. "Сэр, - сказал он, - вы мистер Хардман, который написал известную книгу "Положение нации". Не согласитесь ли вы вступить в парламент? Нам нужен человек, подобный вам, в качестве кандидата от нашего округа. Мы освободим вас от избирательных издержек: ни одного шиллинга на взятки". Сэр Джиофри. Хе-хе! Чудесно! Ни одного шиллинга на взятки. Хардман. Человек этот сдержал слово, и я сделался членом парламента - без друзей и без опыта. Я выступал - надо мной смеялись. Выступал снова - и меня стали слушать. Часто терпел поражение. И наконец одержал победу. Вчера, заканчивая этот рассказ, я должен был бы сказать, опустив глаза: "Можете ли вы отдать свое дитя человеку, чье происхождение более чем сомнительно, а состояние столь незначительно?" Домогаясь руки вашей наследницы, я написал сэру Роберту, прося его о только что освободившейся должности. Ее занимал человек, получивший повышение, - он был возведен в звание пэра. Сэр Роберт отказал. Сэр Джиофри. Так и следовало ожидать. (В сторону.) Не слишком ли он опрометчивый и самонадеянный человек. Xардман. Однако сегодня этот отказ взяли обратно, и теперь должность моя! Сэр Джиофри (с удивлением, в сторону). Ха! Я, во всяком случае, ничего не сделал для этого! Xардман. Сейчас я стал одним из тех... конечно, не самых высокопоставленных... но все же одним из членов правительства, через которых ее величество Англия осуществляет свои законы. Поэтому я говорю вам откровенно, как сказал бы первому пэру королевства... Я не обладаю обширными владениями и не имею старинной родословной. Но один, без друзей, вопреки судьбе, я пробил себе дорогу. Разве это не стоит вашей родословной? Моя страна доверила своему новому слуге управление. Если же она чтит его - он равен всем. Сэр Джиофри. Смелый малый, вашу руку. Получите согласие Люси, и я дам вам свое. Не благодарите меня! Но послушайте: я рассказал вам свою мрачную историю... эти цветы не от Уилмота. Я еще раз исследовал их... Букеты составлены так же, как были составлены те, которые я имел глупость посылать своей будущей жене в дни, когда еще за ней ухаживал, жене, которая впоследствии мне изменила... Xардман. Почему вы так уверены в ее измене? Ведь нет никаких доказательств, кроме хвастовства какого-то распутника... Сэр Джиофри. Который был моим близким другом многие годы... так что... О пытка! Меня преследуют сомнения, является ли моя наследница моей дочерью. И этому злодею, как признался один из моих слуг, моя жена тайно послала письмо в тот самый день, когда в кофейне я вырвал из его уст слова насмешки и хвастовства. О, он всегда был остряком и насмешником... возможно, эти цве- ты от него с целью оскорбить меня. Он разыскал человека, которого раньше обесчестил, даже несмотря на то, что тот переменил имя. Xардман. Вы переменили имя в связи с получением наследства. Вы не назвали мне имени, которое носили раньше. Сэр Джиофри. Морланд. Хардман. Морланд... а соблазнителя? Сэр Джиофри. Лорд Генри де Моубрей... Хардман. Безнравственный брат герцога Мидлсекокого! Он умер несколько месяцев тому назад. Сэр Джиофри (опускаясь в кресло). Тоже умер! Умерли оба! Хардман (в сторону). Тонсон упоминал о мемуарах лорда Генри... Его признание о невиновности леди Морленд находится в руках Фоллена... Я сейчас же пойду к Фоллену. (Громко.) Вы подали мне новую мысль. Я разузнаю все... Когда я могу снова увидеть вас? Сэр Джиофри. Я иду к Изи... Я пребуду у него все утро. Но не забудьте Люси... мы должны спасти ее от Уилмота. Хардман. Не бойтесь больше Уилмота... Сегодня же он откажется от своего сватовства. (Уходит.) Сэр Джиофри. Ну, ну... Ходж! Входит Ходж. Ходж, возьми свою шляпу и дубинку... проводи меня в Сити. (В сторону.) Она будет счастлива с Хардманом. Ах! Если бы только она оказалась моей дочерью! Сэр Джиофри и Ходж уходят. СЦЕНА ВТОРАЯ Мансарда Дэвида Фолленя. Сцена напоминает картину Хогарта "Поэт в нужде". Фоллен (открывая окно). Утренний воздух так свеж! Как приятен хоть минутный отдых от тяжкого труда. Еще одна строка моего завещания родине! Ах! Это описание, даже незаконченное, оно так хорошо, так хорошо! В страну чудес, мечтая мы пришли, Где золото валяется Входит Пэдди. Пэдди. Простите, сэр, долг молочнице! Фоллен. Постой... постой... Где золото валяется в пыли... Молочнице? Ей обязательно надо заплатить, иначе дети... Я... я... (Ощупывает карманы, затем осматривает стол.) Вон на кровати еще одно одеяло: заложите его. Пэдди. Что вы?! Разве можно быть таким неблагодарным к своему старому другу, одеялу?! Тут вот мистер Тонсон, великий книготорговец, однажды сказал мне так: "Пэдди, я дам тебе двести золотых гиней за бумаги, которые лежат у мистера Фоллена в столе". Фоллен. Идите, идите! Раздается стук. Пэдди. Ах ты, господи! Кто ж это в такую рань колотит в дверь! (Уходит.) Фоллен. О эти проклятые мемуары! Мои собственные труды еле спасают меня от голода, а гнусные каракули этого распутника сделали бы меня богачом. Небо, поддержи меня! Меня подвергают искушению! Входят Пэдди и Уилмот, переодетый Эдмундом Керллем. Пэдди. Осторожнее, сэр, пригните голову, сэр! Это не кредитор, сэр. Это мистер Керлл, говорит, что пришел перебить рукопись у мистера Тонсона, сэр. Фоллен. Идите сейчас же. Заложите одеяло. Я хочу быть уверенным, что мои дети сыты. Пэдди уходит. Что вам угодно, сэр? Уилмот (вынимая носовой платок и всхлипывая). Мой дорогой мистер Фоллен, не сочтите за обиду... я так сочувствую страданиям гения. Хоть я и книготорговец, но у меня есть сердце... Я пришел купить... Фоллен. Правда? Эту поэму? Она почти закончена... двенадцать книг... труд двадцати лет... двадцать четыре тысячи строк! И за них дают - десять фунтов, мистер Керлл, десять фунтов?! Уилмот. Цена "Потерянного рая"... В наше время за стихи так не платят, мой дорогой мистер Фоллен!.. Что не остро и не пикантно - у нас не ходкий товар. Хм! Я слыхал, у вас есть очень интересная рукопись - мемуары, исповедь одного аристократа, который недавно скончался. Нет, нет, мистер Фоллен! Не отказывайтесь. Я не какая-нибудь жалкая тварь, вроде Тонсона: даю триста гиней за мемуары лорда Генри де Моубрей. Фоллен. Триста гиней за такую макулатуру! И меньше десяти гиней за поэму! А дети... Ну хорошо. (Вынимает папку с мемуарами, великолепно переплетенную и украшенную по бокам щитами с гербом Моубреев.) Ах!.. но честь женщины... тайна семьи... Уилмот (хватая папку, которую Фоллен все еще не отдает). Мой дорогой, дорогой Фоллен, ничто лучше не продается... Но как, каким образом вы заполучили это сокровище, мой бесценный друг? Фоллен. Как? Лорд Генри сам дал мне их на смертном одре. Уилмот. Но, милый мистер Фоллен, с какой иной целью он мог дать вам их, как не для опубликования? Без сомнения, чтобы обессмертить дам, которые его любили. Фоллен. Нет, сэр. Конечно, он был низким человеком и немало подлости заключено в его мемуарах. Но перед смертью в его намерениях не было гадкого, хотя первоначальный замысел, вероятно, и был таким. Леди, которую он однажды оклеветал... была единственной женщиной, которую он любил... В мемуарах содержится его исповедь: она могла бы обелить имя, которое он сам когда-то опозорил. В последние дни своей жизни, в припадке внезапного раскаяния, он завещал мне отыскать эту леди и вручить в ее полное распоряжение его рукопись. Он надеялся, что это поможет ей восстановить свое доброе имя. Уилмот. Но как могли вы разыскать эту леди, мой благожелательный, дорогой друг? Фоллен. Мне не удалось этого сделать. Предполагалось, что она находится за границей вместе с отцом... он якобитский изгнанник. Я же в то время был якобитским агентом и поэтому мог скорее любого другого напасть на ее след. Уилмот. И что же? Фоллен. Я только узнал, что она умерла где-то во Франции. Уилмот. Значит, теперь вы можете доставить удовольствие нашей просвещенной публике и вместе с тем соблюсти свои интересы. Все это ясно, как день, мой великодушный друг! Триста гиней! Они у меня здесь, в кошельке! Фоллен. Уходите прочь! Я не продам ничьей тайны на потеху публике. Уилмот (в сторону). Благородный малый! (Фоллену.) Спокойно, спокойно, мой добрый, но слишком горячий друг! Откровенно говоря, я пришел сюда не из-за себя. Подумайте, дорогой сэр, кому же должен быть вручен этот документ после смерти леди, если вы не хотите отдать его добродетельной и взыскательной публике? Конечно, не иначе, как ближайшему родственнику лорда Генри. А лорд Мидлсекс как раз и поручил мне договориться об этом с вами. Назовите свои условия. Фоллен. Ха-ха! Так вот наконец ваш гордый герцог пресмыкается передо мной? Сэр, много лет тому назад, когда доброе слово его светлости