Русь, миллионы крестьян, которые еще вчера молились за царя - помазанника Божьего, - что скажут они? И они сказали... "С какой легкостью деревня отказалась от царя... даже не верится, как пушинку сдули с рукава", - с изумлением писала в те дни газета "Русское слово". Значит, правы были те, кто говорил о возможности переворота сверху? Значит, это верно: в стране рабов боятся силы и подчиняются силе... "Учимся понемногу, учимся". Едва сошедши с поезда, туруханские ссыльные начали действовать. Ленин, Зиновьев и прочие лидеры большевиков были в эмиграции. Как и в 1905 году, они не готовили революцию, участия в ней не принимали. И теперь оказались отрезанными от России: как русские подданные, они не имели права проехать через сражавшуюся с Россией Германию и лихорадочно решали: что делать? В Петрограде большевистскими организациями руководили молодые люди: уже знакомый нам Вячеслав Скрябин-Молотов и его сверстники, выходцы из рабочих - Шляпников и Залуцкий. Им удалось в начале марта наладить выпуск "Правды". Редакцию возглавил Молотов, с ним - "революционеры второго ранга". Еще недавно их заседания проходили по чердакам - теперь большевики реквизировали роскошный особняк балерины Кшесинской. Была в этом какая-то злая ирония: самая радикальная партия разместилась в скандальном "любовном гнездышке". Коба и Каменев тотчас отправились в особняк. На заплеванной окурками, недавно роскошной лестнице - черные тужурки рабочих и серые солдатские шинели. В спальне стучали "ундервуды" - там работал секретариат партии... Молодые петроградцы не проявили восторга по поводу появления туруханцев. Но те действовали жестко. "В 17-м году Сталин и Каменев из редакции "Правды" вышибли меня умелой рукой. Без излишнего шума, деликатно", - вспомнит эти дни девяностолетний Молотов. Опять наступило время бушующей толпы, время улицы, время ораторов. Весь этот период бывший поэт проведет редактором в "Правде". ГЛАВА 6 Партии великого шахматиста ДЕБЮТ: ВСТРЕЧА С ВЛАСТЬЮ Его статьи в "Правде" поразят историков странным забвением взглядов его учителя Ленина. Кобе явно нравится эта буржуазная революция, столь успешно перевернувшая его жизнь. Он славит Российскую социал-демократическую партию, совершенно забыв, что единой партии для последователя Ленина быть не может: есть два непримиримых врага - большевики и меньшевики. В то время как Шляпников и молодые петроградцы призывают к ленинским лозунгам - братанию на фронте, немедленному прекращению войны, - Коба пишет в "Правде": "Лозунг "Долой войну!" совершенно не пригоден ныне, как практический путь". Каменев идет дальше - призывает солдат "отвечать пулей на немецкую пулю". Но Коба не только пишет. Вместе с Каменевым он поворачивает политику петроградских большевиков - начинает кампанию объединения большевиков с левым крылом меньшевиков. Кампанию, преступную для последователя Ленина! Впоследствии Троцкий напишет о "растерянном Кобе, который в те дни следовал за Каменевым и повторял меньше-вистские идеи". И Троцкий прав. Только он не понимает - почему. Наряду с Временным правительством в Петрограде с начала революции установилась вторая власть - Совет рабочих и солдатских депутатов. Сам термин "Совет" очень удачно родился еще в революцию 1905 года. Слово уходило корнями в крестьянское сознание, в традицию русской соборности. Пока Дума, захлестнутая революцией, пыталась предотвратить хаос, две революционные партии - эсеры и меньшевики - в казармах и на заводах быстро провели "летучие выборы" простым поднятием рук. Уже 27 февраля было объявлено о создании Петроградского Совета. В него вошли делегаты от рабочих и, что самое важное, от воинских частей. Руководили Советом, конечно, те, кто умело продирижировал выборами: революционная интеллигенция - эсеры и меньшевики. Теперь в Таврическом дворце, где заседала Дума, объявилась еще одна власть - Совет. Власть, опирающаяся на толпу. При помощи солдатских депутатов Совет контролирует гарнизон. Он издает знаменитый "Приказ номер один": в частях правят теперь солдатские комитеты, офицеры поставлены под контроль солдат. Это - конец дисциплины. Уже началась охота на офицеров... Да, Совет - это сила. Он воистину делит власть со слабым Временным правительством - в его состав уже введен председатель Совета, эсер Александр Керенский. Совет предложил новый обычай: полки приходят к Таврическому дворцу, где заседает Дума, формально - для выражения ей поддержки. Но уже 3 марта председателя Думы Михаила Родзянко едва не расстреляли пришедшие матросы. И Коба теперь каждый день мог наблюдать одну и ту же картину: перед дворцом яблоку негде упасть - толпа серой солдатни и черноватого рабочего люда. Грузовики, набитые солдатами и рабочими, режут толпу, торчат во все стороны штыки и красные флаги. Непрерывные крики, зажигательные речи... Из вестибюля дворца льется поток людей. Чтобы двигаться куда-то, надо в него включиться... Растет, растет могущество Совета. Коба знает: это по решению Совета солдатики проводят обыски в квартирах бывших царских сановников - пока не без робости. И после обыска, смущаясь, просят на чай у обыскиваемого барина - Россия! Но уже идут аресты. В Совет привозят "прислужников царского режима". Приволокли бывшего министра юстиции Щегловитова, - его спас от самосуда Керенский. Уже срывали со старика погоны, когда Керенский вырос перед толпой с криком: "Только через мой труп!" Накануне приезда Кобы Совет заставил Временное правительство арестовать отрекшегося царя и отправить его министров в камеры Петропавловской крепости. Пока Совет не может сместить Временное правительство, ибо в глазах России и оно, и Дума - зачинатели революции... Но Совет уже открыто его контролирует. Появляется зловещая формула "постольку-поскольку": правительство может управлять постольку-поскольку его поддерживает Совет... Могущественен Совет - и теперь Коба стал частью этого могущества. Во главе Совета стоят старые его знакомцы по Кавказу, грузинские революционеры. Председатель Совета - меньшевик Николай Чхеидзе, другой влиятельнейшей фигурой является Ираклий Церетели. Вечное братство маленького народа... Конечно же, они хотели, чтобы большевики делегировали в Совет знакомого им грузина Кобу. И вот вчерашний всеми забытый туруханский ссыльный - член Исполнительного комитета Совета, истинного властителя Петрограда. Так впервые он соединился с государственной властью. Коба умеет служить могуществу. Так что не зря он вдруг забыл ленинские напутствия, не зря повторяет идеи меньшевиков и поддерживает еще одного большевистского члена Исполкома - интеллигента Каменева, опьяненного воздухом революционного Петрограда, проповедующего "единение демократических сил". А дальше - больше: в одной из своих статей Коба славит идею сохранения русского унитарного государства. "Он будто позабыл прежние идеи по национальному во-просу, написанные по указке Ленина", - язвит Троцкий. И опять Троцкий прав, и опять не понимает - почему. Эти идеи державности, сохранения Империи не могли не понравиться людям из Временного правительства. Они должны были заметить Кобу, влиятельного радикала, у которого тем не менее такие удобные взгляды... На многих направлениях начал играть новый Коба в первой и сразу ослепительной шахматной партии. "Коба Сталин" - так подписывает он теперь свои статьи. Новый Коба. Прежний остался в Туруханске - преданный, жалкий глупец, которого использовали и легко забыли. Нет, он больше не таскает для других каштаны из огня. Теперь он служит себе. Себе и революции - "постольку-поскольку" она сможет служить ему. Всего за две недели пребывания в Петрограде Коба захватил "Правду", стал одной из главных фигур среди петроград-ских большевиков и вошел в руководство Совета - Власти. Но в Совете Коба держится странно незаметно. "За время своей скромной деятельности в Совете он производил на меня (не на одного меня) впечатление серого пятна, всегда маячившего тускло и бесследно. Больше о нем, собственно, нечего сказать" - так писал о Кобе меньшевик Суханов. Он тоже - ничего не понял... Нет, совсем не серое пятно - Коба Сталин. В середине марта в редакцию "Правды" явилась не совсем молодая, но еще весьма красивая дама. Это была знаменитая радикалка-большевичка, дочь царского генерала - Александра Коллонтай. Она и передала в редакцию для печати два письма Ленина. В этих "Письмах издалека" Вождь неистовствовал, клеймил меньшевистских лидеров Совета и Временное правительство, требовал не оказывать ему никакой поддержки. Ленин провозглашал курс на новую революцию - социалистическую. Каменеву все это показалось бредом эмигранта, много лет оторванного от России. Вопреки Марксу, Ленин не хотел ждать завершения демократических перемен в отсталой России, он требовал немедля вести азиатскую крестьянскую страну без сильного пролетариата - к пролетарской революции. Когда-то в дни первой русской революции подобные идеи провозглашал Троцкий, и Ленин тогда издевался над ним. И вот теперь... Но письма Вождя не печатать нельзя. И Каменев придумал: опубликовать первое письмо (вымарав самые резкие слова о правительстве и меньшевиках), а о втором письме как бы забыть. Коба согласился. Он понимал: в будущем ответственность за курс "Правды" ляжет на Каменева - ведущего журналиста партии, а он, Коба, всего лишь практик... Коба все больше задумывался о будущем. Он уже оценил этих вольнолюбивых говорунов из Совета - вечно ссорящихся друг с другом демократов, напуганных все поднимающейся волной безумного русского бунта. Чхеидзе, Церетели, эти евреи-идеалисты Дан, Нахамкис и прочие... Разве им по плечу эта стихия? Да, большевики пока только выходили из подполья, но Коба знал силу этой беспощадной законспирированной организации. Привыкшая к жесткой дисциплине, безоговорочному подчинению - она ничто без Вождя. Но с Вождем... НЕМЕЦКОЕ ЗОЛОТО Вождь должен был вскоре приехать. Коба не сомневался в согласии немцев пропустить Ленина с соратниками. Ибо за это время, конечно же, узнал о крепких связях, которые неожиданно соединили большевиков с кайзеровской Германией. Он знал: Ленин вернется в Россию с большими деньгами... Эти деньги большевики получили после начала войны. И это было понятно: Ленин агитировал за поражение цар-ской России, за превращение войны с Германией в междо-усобную войну внутри России - когда крестьяне и рабочие, одетые в солдатские шинели, повернут ружья против собственной буржуазии. Размеры немецкой помощи Кобе нетрудно было понять по большим средствам, которые имела его газета "Правда", по щедрым субсидиям на вооружение, которые получила Военная организация, созданная внутри партии. На эти деньги она лихорадочно создавала Красную гвардию по всей России. Коба не стал жить у гостеприимных Аллилуевых, хотя они сказали: "У нас Кобу всегда ждет комната". Он поселился в большой квартире, где жили молодые руководители петроградских большевиков. Молотов: "Мы жили тогда со Сталиным на одной квартире. Он был холостяк, я холостяк. Была большая квартира на Петроградской стороне. Я жил в одной комнате с Залуцким, рядом жил Смилга с женой, Сталин к нам присоединился. Вроде коммуны у нас было..." Там Коба многое смог услышать о немецком золоте, хотя бы из рассказов частого гостя на этой квартире - коллеги по руководству петербургскими большевиками Шляпникова. На немецкие деньги Шляпников разъезжал во время войны по европейским столицам, печатал и засылал в Россию груды литературы, агитирующей за поражение. Немецкое золото... одна из постыдных тайн. Сколько страниц будет написано, чтобы доказать: это клевета. Но после поражения гитлеровской Германии были опубликованы документы из секретных немецких архивов. Оказалось, что и после Октябрьского переворота, как мы увидим в дальнейшем, большевики продолжали получать немецкие деньги. Итак, брали ли большевики деньги у немцев? Безусловно, брали. Были ли они немецкими агентами? Безусловно, нет. Они лишь следовали "Катехизису": "Использовать самого дьявола, если так нужно для революции". Так что у Ленина не могло быть сомнений - брать или не брать. И в который раз понял Коба: все дозволено. "Учимся понемногу, учимся"... НАКАНУНЕ РЕЗНИ Русский бунт: только начнись - не усмирить... В первые дни революции, когда интеллигенция радостно приветствовала "утро свободы", художник Сомов записал в дневнике: "Толпа настроена пока благодушно, но думаю, будет большая резня". Разгулялась Русь... И вот должен приехать тот, кто жаждет раздуть возгорающийся пожар. Коба верно оценил, что значит прибытие якобинского Вождя, снаряженного немецким золотом, которого ждет в России закаленная в подполье организация. При всеобщей разрухе и армии, не желавшей воевать, Коба чувствует, за кем будущее. Вот почему он так осторожен в Совете: со второй половины марта он уже ждет нового хозяина. За грехи "Правды" ответит Каменев, но за собственную позицию в Совете придется отвечать самому. И он делает свой любимый ход - непроницаемо молчит. Присутствуя в Совете - отсутствует. Серое пятно. Он понимает: время речей кончается, наступает время действий. Его время. 3 апреля русскую границу пересек поезд, в котором ехал Ленин и с ним три десятка русских эмигрантов-революционеров. Поезд беспрепятственно прошел через воюющую с Россией Германию. Как писал впоследствии генерал Гофман: "Пришла в голову мысль использовать этих русских, чтобы еще скорее уничтожить дух русской армии". "Это путешествие оправдывалось с военной точки зрения", - отметил генерал Людендорф в своих воспоминаниях. Впрочем, то, что напишут впоследствии немецкие генералы, уже тогда нетрудно было понять обществу. Крупская рассказывала, как опасался Ленин "злого воя шовинистов" и даже предполагал, что дело может дойти до суда и "его повезут в Петропавловку". И еще Крупская и Ленин волновались по бытовому поводу. Был пасхальный день, и они боялись, что приедут поздно и "будет трудно найти извозчика". Но вместо этого... Уже на финской границе Ленина встречала делегация большевиков. Кобы среди них не было. Он предпочел, чтобы ярость Ильича выплеснулась на Каменева. И все было именно так. "Едва встречающие вошли и уселись на диван, Ленин сразу набросился на Каменева: "Что это у вас пишется в "Правде"? Мы видели несколько номеров и здорово вас ругали..." - так описал эту сцену участник делегации Федор Раскольников. Впоследствии Коба исправит историю. И на сотнях полотен будет изображена радостная встреча великих Вождей - Сталина и Ленина. А тогда была ночь. И гигантская толпа на Финляндском вокзале. Вместо камеры Петропавловской крепости Ленина встречала делегация могущественного Совета во главе с председателем Чхеидзе, которого Ильич так клеймил в своих письмах... Почетный караул и броневик ждали маленького лысого человека, который никогда не выступал перед аудиторией большей, чем кучка эмигрантов. Но сейчас он увидел вожделенные толпы и с броневика призвал к осуществлению безумной мечты утопистов - к победе социалистической революции. Всего год назад это было бредом, фантазией. И вот - толпа, прожектора, броневик... УДАЧНЫЕ ХОДЫ Кто организовал приход на вокзал председателя Совета, чье появление сделало легальным скандальный приезд Ленина и его соратников? Кто уговаривал Чхеидзе, доказывал, что слухи о немецких деньгах на руку правым силам, что его присутствие на вокзале положит конец "провокационным разговорам"? Ленин не мог не оценить этой услуги Кобы и Каменева - двух старых членов его партии большевиков. 3 апреля Ленин выступил перед аудиторией с "Апрельскими тезисами". Выступление произвело впечатление взрыва: никакой поддержки Временному правительству, никаких "постольку-поскольку". Вся власть должна принадлежать Советам. Но главное, что должно было поразить Кобу, - легкость, с которой Ленин отказался от известнейших марксист-ских догм. Маркс писал о неизбежности прихода к власти буржуазии после демократической революции, а Ленин объ-явил приход буржуазии к власти в России - результатом... ошибки пролетариата! Он провозгласил переход к социалистической революции. Изумленная аудитория внимала тому, как человек, объявлявший марксизм Евангелием, преспокойно отбросил один из главных его постулатов. Коба еще раз понял: все дозволено Вождю. "Учимся понемногу, учимся"... Он тотчас изменил свои взгляды. Теперь Коба Сталин печатает в "Правде" одну за другой статьи, где он - рабский толкователь мыслей Ленина. Хозяин вернулся. 29 апреля началась очередная конференция большевиков. В большой зале, столь любимой балериной Кшесинской, Ленин сделал доклад, повторив свои "Апрельские тезисы". Каменев решает бороться за свои убеждения. Он выступает против Ленина. И тогда Ленин выпустил Кобу. Коба говорил в новом стиле - бездоказательно, грубо, беззастенчиво перевирая слова Каменева. Он попросту беспощадно сек своего недавнего друга. Выступал новый Коба, у которого нет теперь друзей. Позиция имела успех. Конференция набросилась на Каменева, припомнив все его грехи. Потом состоялись выборы в ЦК, и Ленин лично рекомендовал Кобу: "Товарища Кобу мы знаем очень много лет. Хороший работник на всяких ответственных работах". Зал понял своего Вождя: не должно быть вопросов по поводу прежних статей Кобы. И "хороший работник" набрал 97 голосов, уступив лишь Ленину и Зиновьеву. Это была победа. Коба окончательно вышел на первые роли. То, что он не мог завоевать преданностью, он сразу завоевал предательством. Впрочем, пришлось Ленину поддержать и Каменева - слишком много знал Лев Борисович, да и сделал для Ленина немало. И непримиримый Ленин, к удивлению аудитории, без всяких объяснений закрыл историю поведения Каменева на суде. Сказал: "Инцидент исчерпан". И все! Ленин рекомендовал Каменева в ЦК, и съезд покорно избрал его. Да, все дозволено Вождю. "Учимся понемногу, учимся"... Коба не ошибся в Ленине. Уже тогда, на конференции, пошла работа по захвату власти. Было решено опутать всю страну сетью большевистских ячеек и отрядов Красной гвардии. Для этой цели Ленин выбрал гениального организатора - соседа Кобы по туруханской ссылке Якова Свердлова. И вскоре известные партийные функционеры отправились в провинцию - готовить новую революцию. С ними были немецкие деньги. Скоро загорится Россия... Курс на новую революцию Ленин назвал "мирным", но готовил кровь. Теперь ему был нужен Коба - хитроумный террорист, проявивший себя в самых сомнительных делах. К тому же Ленин знал: он всегда будет высказывать его мысли. Мгновенная капитуляция Кобы его еще раз в этом убедила. После конференции был избран некий узкий состав руководства партии, названный Бюро ЦК. Впоследствии оно получит название Политическое бюро и на десятилетия станет официальным руководством шестой части планеты. Тогда в первое Бюро вошли четверо - Ленин, его верный помощник Зиновьев, Каменев и Коба Сталин. Уже в мае 1917 года Коба вошел в четверку вождей партии. ВТОРОЙ ФЕРЗЬ Но вскоре Кобе пришлось потесниться, как, впрочем, и другим членам Бюро. В Россию вернулся Троцкий. Он был меньшевиком и много порочил большевиков, потом ушел и от меньшевиков. Этот "вольный художник революции", блестящий журналист и великий оратор постоянно сражался с Лениным. "Диктатор", "будущий Робеспьер" - так именовал Ленина Троцкий. "Иудушка" - так называл Троцкого Ленин. И это были самые мягкие взаимные оскорбления... Но теперь, после Февраля, взгляды врагов удивительно сблизились. Теперь Ленин провозглашал давнюю мечту Троцкого - курс на "непрерывную революцию". И оба бунтарских лозунга - "Вся власть Советам!" и "Долой Временное правительство!" - совершенно совпали у бывших непримиримых врагов. Идя столько лет в разные стороны, враги встретились. Первая же речь Троцкого на вокзале наэлектризовала толпу. Великий актер в драме революции вновь вышел на под-мостки. Как нужен Ленину такой союзник! Но он знал: избалованный славой Троцкий никогда не пойдет первым на примирение. И Ленин пошел сам - после стольких лет взаимных оскорблений. Уже через несколько дней после возвращения Троцкого состоялся этот путь в Каноссу. Ленин заставил участвовать Зиновьева и Каменева в переговорах, точнее, в уговорах. Бывшие враги Троцкого уговаривали его вступить вместе со своими сторонниками в партию большевиков. Троцкий упрямился - требовал снять название "большевики". Ленин не соглашался, но продолжал уговаривать. Каменев и Зиновьев ревниво смотрели, как унижается Ленин. И как Троцкий держит себя вождем партии, еще не вступив в нее. Троцкий начинает сотрудничать с Лениным. Но Коба спокоен. Впоследствии Троцкий утверждал, что Коба всегда питал к нему зависть и ненависть. Думаю, ошибался. Все диктовала шахматная партия, которую разыгрывал Коба. И для нее приезд Троцкого, как это ни странно, очень полезен. Коба умел читать в душах низменные чувства. И понимал: прибытие Троцкого сплотит с ним и Каменева и Зиновьева, как сплачивает верных старых слуг появление нового любимчика. Теперь они будут вместе. И еще: он знал Ленина. Никогда тот не забудет Троцкому многолетней борьбы, никогда не признает его "своим", всегда будет опасаться этого неуправляемого революционера, который чувствует себя равным Вождю. Коба знал: выделиться особой преданностью Ленину - значит выделиться особой ненавистью к Троцкому. СЛОЖНЕЙШАЯ КОМБИНАЦИЯ 3 июня открылся Первый Всероссийский съезд Советов, где произошел эпизод, который войдет во все произведения о революции. Меньшевик Церетели заявил: "В настоящее время в России нет политической партии, которая бы говорила: "Дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место. Такой партии в России нет". И тогда Ленин выкрикнул из зала: "Есть!" Это показалось диким: большевиков на съезде - жалких девять процентов. Но 6 июня на совместном заседании Военной организации большевиков и ЦК партии Ленин предложил провести демонстрацию - показать силу своей малочисленной партии. Демонстрация именовалась мирной, но... "Вся власть Советам!", "Долой десять министров-капиталистов!" - таковы ее воинственные лозунги. Член ЦК Смилга: "Если события приведут к столкновению, участники демонстрации должны захватить здания почты, телеграфа и арсенала". Из выступления М.Лациса: "При поддержке пулеметного полка занять вокзал, банки, арсенал и здания почты и телеграфа..." Да, нетерпеливый Ленин уже готовит первую попытку большевистского переворота. Мог ли он не использовать Кобу - организатора кровавых демонстраций в Грузии? Конечно же, Коба был в центре событий. Это им составлено воззвание "Ко всем трудящимся и ко всем рабочим и солдатам Петрограда". Но участие его максимально скрыто: ведь Коба - один из влиятельных членов Исполкома Совета, и в случае неудачи его надо там сохранить. Отсюда реплики Кобы во время заседания: "Нельзя форсировать, но нельзя и прозевать", "Наша обязанность - организовать демонстрацию"... Но "никаких захватов телеграфа". Уже 9 июня на съезде распространяются слухи о демонстрации большевиков против правительства. Меньшевик Гегечкори зачитывает съезду листовку с воззванием Кобы, случайно подобранную на улице. В сочетании с заявлением Ленина готовящаяся демонстрация приобретает зловещий смысл. На трибуне Церетели: "То, что произошло, является заговором для... захвата власти большевиками..." Буря негодования. Чхеидзе: "Завтрашний день может стать роковым..." Каменев, Коба и члены большевистской фракции демонстрируют изумление и голосуют вместе со съездом против демонстрации. Временное правительство предупредило: "Всякие попытки насилия будут пресекаться всей силой государственной власти". Ленин решает сдаться: ночью принимается решение отменить демонстрацию. Это решение вызывает забавный ход Кобы. Он подает заявление о выходе из ЦК - считает отмену демонстрации ошибочной. Коба отлично знает: ход безопасный - ему будет предложено взять заявление назад. Так оно и получилось. Но этим шагом он открыл партии тайное: свое участие в организации демонстрации. Какой он смелый и решительный парень - Коба. Игрок Коба. "ГЛУБОКИЙ ЯЗЫК" Этот разговор состоялся в Партархиве. Мой очередной анонимный собеседник сказал: "Большевистские документы - особые. Если там написано "мирная демонстрация", скорее всего, это - вооруженное восстание. Общее правило: "да" - почти всегда значит "нет". И наоборот. Кто-то назвал этот язык "глубоким" - бездонный язык с двойными-тройными смыслами. И еще: Сталин - великий мастер игры. И чтобы понять причину его ходов - ищите результат игры. Только тогда кое-что начинает проясняться..." Я часто вспоминаю эти слова. Да, Коба хотел вооруженной демонстрации. И только много позже мы поймем почему. Итак, съезд возмущен подготовкой демонстрации. Буря надвигается: кажется, большевиков растерзают. Предлагаются самые жесткие резолюции, но... все уходит в песок. Вместо этого съезд принимает решение: провести демонстрацию. Конечно, мирную и под лозунгом: "Доверие съезду и правительству". Но какую закулисную интригу надо было провести, как столкнуть делегатов, чтобы вместо осуждения большевиков была принята идиотская резолюция, фактически разрешившая большевикам провести уже подготовленную демонстрацию! Кто спровоцировал съезд на это глупое решение? Да, тут действовал гений интриги. Комбинация Кобы развивается, хотя понять ее смысл пока трудно. 18 июня была проведена грандиозная демонстрация под лозунгами большевиков. Триумф! В "Правде" появились две статьи о демонстрации: Ленина и Кобы, двух организаторов. "Солнечный ясный день, - писал Коба. - Шествие идет к Марсову полю с утра до вечера. Бесконечный лес знамен... От возгласов стоит гул, то и дело раздается: "Вся власть Совету! Долой министров-капиталистов!" Уже через два часа после успеха демонстрации на совещании членов ЦК Ленин заявляет: пора перейти к демонстрации силы пролетарских масс. Слабеющее Временное правительство переживает очередной кризис. Вечно ссорящиеся русские демократы создали выгодную ситуацию. И Ленин решает попробовать - захватить власть. В организации июльского выступления виден почерк будущих сталинских шедевров. В Первом пулеметном полку, где полным-полно большевистских агитаторов, распространяются слухи об отправке полка на фронт. Предпочитающие сражаться на митингах солдаты приходят в ярость и объявляют о вооруженном выступлении. Большевики, конечно же, уговаривают его отменить. Как они это делали, изложил в своих воспоминаниях один из руководителей Военной организации, В. Невский: "Я уговаривал их так, что только дурак мог сделать вывод, что выступать не нужно". Солдаты, естественно, не захотели быть дураками. Полк освоил "глубокий язык" своих агитаторов: просят не выступать - значит, просят выступать. 2 июля полковой митинг призвал к восстанию. Полк отправил делегатов в другие воинские части, на заводы и в Кронштадт. Вооруженные солдаты выходят на улицы. Ленин объявлен больным и исчезает из активной жизни. В Кронштадтской крепости шел непрерывный митинг. Матросская вольница отличилась здесь уже в первые дни революции. В эти "бескровные дни" на кораблях Балтийского флота были расстреляны матросами 120 офицеров. Матросы сорвали погоны с адмирала Вирена, избивая, приволокли его на Якорную площадь и убили. В тот же день были расстреляны адмирал Бутаков и еще 36 командиров. Военная крепость превратилась в логово пиратов. Именно тогда в Кронштадте был организован большевистский комитет, который и руководил этой вольницей. Кронштадт стал ленинской цитаделью. Когда появились представители пулеметного полка, была продолжена все та же комедия: большевики уговаривали матросов не отвечать на призыв пулеметчиков, но уговаривали так, чтобы те непременно ответили. Большевик Раскольников, один из вождей Красного Кронштадта, писал: "У нас был очень хороший обычай, согласно которому я ежедневно звонил в Питер и, вызвав к телефону Ленина, Зиновьева или Каменева... получал инструкции". Но инструкции кронштадтцы получали и еще от одного руководителя. Поэт Демьян Бедный описывал, как он был в редакции "Правды", когда на столе у Кобы зазвонил телефон. Из Кронштадта спрашивали: следует ли морякам явиться на демонстрацию в Петроград вооруженными или безоружными? Попыхивая трубкой, Коба ответил: "Вот мы, писаки, свое оружие - карандаш - всегда таскаем с собой... А как вы со своим оружием?" Все как всегда - он в центре дела, но он и ни при чем. В тот же день, как рассказывает Церетели в своей книге "Воспоминания о Февральской революции", Коба явился на заседание Совета и сообщил: вооруженные солдаты и рабочие рвутся на улицу, большевики разослали своих агитаторов, чтобы удержать их. Это заявление Коба попросил занести в протокол и удалился. Чхеидзе сказал Церетели с усмешкой: "Мирным людям незачем заносить в протокол заявления о своих мирных намерениях". Конечно, Коба совсем не предполагал, что ему поверят. Просто, продолжая шахматную партию, он выбрал себе удобную роль миролюбивого посредника между Советом и большевиками. И возможно, убедил Ленина поручить ему эту роль. Ведь грузину легче будет договориться с грузинами, коли демонстрация провалится. 4 июля вооруженные кронштадтцы погрузились на суда и поплыли брать Петроград. Со "своим оружием" высаживаются они на Васильевском острове и направляются к особняку Кшесинской. Миролюбца Кобы, естественно, в штабе большевиков нет, на балкон выходят Луначарский и Свердлов - "большевики второго ранга". Но матросы требуют Ленина. Им объявляют: Ленин болен. Матросы начинают волноваться. Зная, что Ленин в особняке, изумленный Раскольников отыскивает прячущегося Вождя. И приходится "больному" произнести весьма осторожную речь. После чего демонстрация направляется к Таврическому дворцу требовать, чтобы Совет взял власть. Здесь матросы арестовывают вышедшего к ним главу эсеров Чернова и уже готовятся увезти его на автомобиле - расстреливать. Но Троцкий, поняв, что за это придется расплачиваться, прыгает на капот автомобиля и начинает произносить речь, славить матросов - "красу и гордость русской революции". Завершает он свой панегирик неожиданной фразой: "Гражданин Чернов, вы свободны". Весь день шли беспорядочные манифестации. Толпы рабочих и вооруженные матросы бродили по улицам, Ленин уже перешел в Таврический дворец. Но в этот момент в город вошли воинские части с фронта, верные правительству. Судьба выступления была решена. В особняке Кшесинской мичман Раскольников начал готовить здание к обороне. ВЫИГРАННЫЙ ЭНДШПИЛЬ Итак, Ленин проиграл, а что же Коба? В случае победы он приходил к власти вместе с партией. Но и в случае поражения он тоже приходил к власти... внутри партии. Такова была его головоломная комбинация. Временное правительство вело тогда секретное расследование. Перешедший линию фронта прапорщик Ермоленко показал, что был завербован немцами с целью вести агитацию в пользу мира с Германией и всеми силами подрывать доверие к Временному правительству. Он также сообщил, что агитацию поручено вести Ленину и что деятельность эта финансируется немецким генштабом, и назвал каналы получения денег. К делу подключились Ставка и руководство военной контрразведки. С этого момента началась слежка за Лениным. Были перехвачены телеграммы о получении большевиками крупных сумм из-за границы. Вопрос об участии Ленина в этой деятельности, которая квалифицировалась как шпионская, был взят под контроль лично Керенским, и о нем знал только самый узкий круг лиц. Но эсер Керенский, конечно же, понимал: доказательства вины большевиков будут использованы армией, монархистами и реакционерами против левых. Мог ли он не оповестить об этом следствии руководство эсеров (братьев по партии) и меньшевиков (сотрудников по Совету)? Вскоре слухи о секретном расследовании уже бродили в обществе. И конечно, они стали известны члену Исполкома Кобе. Он просчитал: каждая демонстрация большевиков будет толкать правительство использовать результаты расследования. Эти обвинения исключат из легальной деятельности и все большевистское руководство, и Троцкого, - ибо все они так или иначе связаны с немецкими деньгами. Не замазан в этой истории он один - Коба. И он не "засветился" в июльском восстании. Он один останется на свободе. Все так и произошло. К вечеру 4 июля министр юстиции П.Переверзев оповестил газеты о материалах незаконченного следствия - о связях Ленина и большевиков с немцами. Ночью большевики поспешно объявляют об окончании демонстрации. Но позд-но - "дело о шпионах" началось, джинн выпущен из бутылки. Конечно, Ленин знал об этой бомбе замедленного действия. Не потому ли он так спешил - рисковал с июльским выступлением? Ленин обращается к Кобе. Он - единственный незапятнанный. И грузин Коба отправился к грузину Чхеидзе просить "пресечь клевету" - запретить публиковать материалы, пока не закончится следствие. Он добился своего: Чхеидзе обещал. Но опытному газетчику Кобе ясно: запретить всем публиковать такую сенсацию - невозможно. И непослушная газета тотчас нашлась: бойкий листок "Живое слово" напечатал письма двух революционеров - отсидевшего много лет в Шлиссельбургской крепости Панкратова и бывшего сподвижника Ленина Алексинского. Оба обвинили Ленина и его соратников в шпионаже. Так начался эндшпиль. Прибывшие с фронта войска окружили особняк Кшесин-ской. Правительство приказывает сформировать отряд для штурма особняка. Матросы под командой Раскольникова готовятся к обороне, но это жест отчаяния. Небритые хмурые фронтовики ненавидят околачивающихся в тылу матросов и жаждут расправы. И опять положение спасает Коба! Он вступает в переговоры с Исполкомом Совета, и кровь не пролилась - особняк сдан без боя. Теперь Коба направляется в Петропавловскую крепость. Кронштадтцы, засевшие в ней, решили обороняться, окружившие крепость солдаты готовились перестрелять "немецких шпионов". Но неторопливой речью, грузинскими шуточками Коба уговорил матросов - они согласились сдать оружие и с миром возвратились в Кронштадт. "Дважды миро-творцу" удалось остановить кровопролитие. Временное правительство подписало указ об аресте большевистских лидеров. В списке - Ленин, Троцкий, Луначар-ский, Зиновьев, Каменев... Луначарский и Троцкий были взяты прямо из постели. Но Ленин и его верный помощник Зиновьев сумели исчезнуть в подполье. Помог это сделать все тот же Коба. Сначала Ленин скрывается у большевика Каюрова. Но "сын Каюрова был анархист, и молодежь возилась с бомбами, что не очень подходило для конспиративной квартиры", - писала Крупская. Коба перевозит Ленина к своим друзьям Аллилуевым. Орджоникидзе вспоминал: "Многие видные большевики рассуждали: "Вождю партии брошено тяжкое обвинение - он должен предстать перед судом и оправдать себя и партию". И Ленин говорил Крупской: "Мы с Григорием (Зиновьевым. - Э. Р.) решили явиться на суд... Давай попрощаемся - может, не увидимся уже". Очень не хочется ему в тюрьму. Что ж, и здесь Коба пришел на помощь. Он придумывает очередную комедию с предрешенным исходом - посылает Орджоникидзе в Совет узнать условия будущего содержания Ильича в тюрьме. Эти условия тотчас объявляются Кобой неприемлемыми. Он заявляет то, что так жаждет услышать Ильич: "Юнкера Ленина до тюрьмы не доведут - убьют по дороге". Это означает: в тюрьму Ленину идти нельзя! Более того - принимается решение ЦК: "Ввиду опасности для жизни Ленина... запретить Ленину являться на суд". ВЛАСТЬ НАД ПАРТИЕЙ Но Ленин не хочет находиться в Петрограде, он смертельно напуган возможностью суда. И опять помог верный Коба. Он организует новое пристанище для Ленина и Зиновьева: дом рабочего Емельянова недалеко от Сестрорецка. И на вокзал Ленина провожает он же - верный Коба. Спаситель Коба. Емельянов укрыл беглецов в местах сенокоса - на берегу озера, в шалаше. Ленин и Зиновьев проживут там до осени. А руководителем партии остался... Коба Сталин! Впоследствии Сталин сделает этот шалаш одним из храмов религии коммунизма. Правда, второй его обитатель, Зиновьев, уничтоженный Сталиным, бесследно исчезнет оттуда. И на тысячах картин одинокий Ильич будет работать в прославленном шалаше над бессмертными трудами или... встречаться там с другом Кобой. Но исчезнет не только Зиновьев. Если бы тогда, в 1917 году, знал бедный Емельянов, что принесет ему проклятый шалаш! Оба его сына погибнут в сталинских лагерях, сам Емельянов будет исключен из партии, сослан. Правда, в 1947 году, к тридцатилетию шалаша, в эту постоянно подновляемую, вечно живую реликвию по распоряжению Сталина вернут и живой экспонат - Емельянова. И потерявший детей, полуслепой старик будет рассказывать посетителям о бессмертной дружбе Кобы и Ленина, об их встречах в 1917 году, "когда один из моих сыновей не раз привозил сюда Сталина в лодке". Действительно, они несколько раз встречались там. Именно тогда Ленин сообщил Кобе новые страшные лозунги партии. Правительство Керенского именовалось отныне "органом контрреволюции", а Советы - "фиговым листком", прикрывающим правительство. Ленин отменял лозунг "Вся власть Советам!". Он объявил подготовку к вооруженному восстанию. Из шалаша Ленин продолжает руководить партией - но через Кобу. Отсюда он посылает тезисы своего доклада на съезде, - но прочтет их Коба. Он сделает два основных до-клада: о политическом положении и отчетный. И выступит с заключительным словом. Длинная шахматная партия завершилась. Глава Временного правительства Керенский боится "дела о шпионах", боится усиления правых сил. Ему довольно ареста Троцкого и исчезновения Ленина. Керенский не верит в их возвращение в политику после такого скандала. Дело спускают на тормозах. Более того: Красная гвардия не разоружена, выходят большевистские газеты, и большевики преспокойно собрали очередной съезд. Он проходил полулегально - правительство Керенского старательно не замечало собрания трехсот большевистских делегатов. После отъезда Ленина Коба покидает холостяцкую квартиру, переезжает к Аллилуевым - в комнату, где недавно скрывались Ленин с Зиновьевым. Как всегда, Коба старается не утруждать хозяев. Из воспоминаний Федора Аллилуева: "Как и где он пи-тался, кроме утреннего чая - не знаю. Я видел, как он пожирал хлеб, колбасу и копченую тарань прямо у лавочки перед домом - это, видно, было его ужином, а может, и обедом". Переезд совпал с его звездным часом - работой VI съезда. Но у Кобы была только ситцевая рубашка и видавший виды пиджак. Аллилуевы решили: он не может руководить съездом в таком виде. "И мы купили ему новый костюм. Он не любил галстуки. Мать сделала ему высокие вставки наподобие мундира, френча", - вспоминал Федор. Этот костюм войдет в историю - полувоенный костюм большевистского Вождя. НОВАЯ ЛЮБОВЬ Каждый день со съезда он возвращается в квартиру Аллилуевых. Ему нравится общество невинных девушек и атмосфера преклонения. Наверное, в этом и была причина переезда. Надежда еще училась в гимназии. "Она была похожа на грузинку "со смуглой кожей и мягкими карими глазами... любила кутаться в шали - и ей это шло" - так описывала свою мать Светлана. В маленькой квартирке разыгрывалась вечная история: немолодой Отелло повествовал о страданиях и подвигах маленькой Дездемоне. Ег