о. В таком случае я буду сам без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело... и отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит". Ленин журит его за эту постоянную борьбу, но... Коба чувствует одобрение Вождя и продолжает. По приказу Кобы Ворошилов захватывает командование 3-й и 5-й армиями. Вместе они организуют наступление. Коба сам участвует в атаке - на бронепоезде... Наступление захлебнулось, но результат поражения не-ожиданный: ставленник Троцкого Снесарев отозван в Москву. Создается Военный совет Северного Кавказа во главе... с Кобой! Любит Ленин Кобу. И ценит его борьбу с Троцким. У Кобы развязаны руки. Ленин получает телеграмму: "Военсовет получил расстроенное наследство. Пришлось все начинать сызнова..." "Расстроенное наследство", естественно, объясняется "заговором военных специалистов" - сторонников Троцкого. В ночь на 22 августа на середину Волги выплыла баржа. На ней находились военспецы, привлеченные Троцким и Снесаревым и арестованные Кобой. Все они были расстреляны. И хотя наступление провалилось, но оборону Коба держит. Царицын не сдан. Хлеб и нефть идут в Москву. ВЫСТРЕЛЫ В МОСКВЕ В самом конце августа 1918 года Ленин был ранен после выступления перед рабочими на заводе Михельсона. Закончив свое выступление призывом "Свобода или смерть!", Ленин спустился по лестнице и пошел по двору к ожидавшему его автомобилю. И тут раздались три револьверных выстрела. Ленин упал у автомобиля, пораженный двумя пулями. Эти выстрелы впоследствии обрастут множеством легенд. В "Деле о покушении на Ленина" находятся показания шофера Гиля, ожидавшего Ленина в автомобиле. На его глазах все и произошло. "Ленин вышел из помещения, где проходил митинг, окруженный женщинами и мужчинами, - показывает Гиль. - Он был уже в трех шагах от автомобиля... когда с левой стороны от него на расстоянии не более трех шагов я увидел протянутую из-за нескольких человек женскую руку с браунингом. И были произведены три выстрела". Несколько фотографий разъясняют моменты покушения: стрелявшая находилась у переднего левого колеса автомобиля. Ленин был у заднего - прямо напротив нее на расстоянии трех шагов. "Я бросился в ту сторону, откуда стреляли, - продолжает Гиль. - Стрелявшая женщина бросила мне под ноги револьвер и скрылась в толпе... Оказавшаяся в толпе фельдшерица вместе с двумя лицами помогли мне положить Ленина в автомобиль. И мы четверо поехали в Кремль". На бешеной скорости Гиль привез Вождя домой. Ленин сам сумел подняться в свою кремлевскую квартиру. Как было сказано в официальном сообщении: "Одна пуля, войдя под левой лопаткой, застряла в правой стороне шеи, другая проникла в левое плечо. Больной в полном сознании. К лечению привлечены лучшие хирурги..." "Пуля не затронула больших сосудов шеи", - вспоминал лечивший Ленина доктор Розанов. Большой опасности для жизни не было. Но ранение Вождя вскоре породит реки крови... Уже за несколько кварталов от места покушения была задержана женщина в черном платье. Это была Фаня Каплан - революционерка, сидевшая еще при царе за подготовку террористического акта. На царской каторге она потеряла слух и частично зрение - вот почему, стоя напротив Ленина, с расстояния трех шагов не смогла нанести ему смертельную рану. Из показаний Каплан: "Я стреляла в Ленина, потому что считаю... он удаляет идею социализма на десятки лет... Решилась я на этот шаг еще в феврале... Большевики - заговорщики, захватили власть без согласия народа". На вопросы о сообщниках и партийной принадлежности Каплан отвечала: "Я совершила покушение лично от себя". Следствие было быстрым. Уже 3 сентября комендант Мальков вывел Каплан во двор Кремля и в присутствии больше-вистского поэта Демьяна Бедного, с интересом наблюдавшего за зрелищем, выстрелил ей в затылок. Тело Каплан сожгли в бочке. Впоследствии ЧК был пущен слух, что Ленин лично помиловал революционерку Каплан. Слух этот продержался десятилетия. Троцкий с армией стоит в это время у Казани, сражаясь с наступавшими чехами. Узнав о покушении на Ленина, он бросает фронт и мчится в Москву. Троцкий чувствует себя наследником. Коба продолжает сидеть в Царицыне. Да и что ему делать в Москве без Ленина? Ведь он существовал в руководстве только при его поддержке. В те же дни бывший юнкер студент Л. Канегиссер убил в Петрограде приятеля Троцкого - председателя Петроград-ской ЧК Урицкого. Канегиссер объяснил: убил за расстрелы офицеров и гибель своего друга. Троцкий произносит пламенную речь о возмездии. 2 сентября после бурного обсуждения в ЦК большевики объявляют Красный террор. Коба узнает об этом в Царицыне. РОССИЯ, КРОВЬЮ УМЫТАЯ Впрочем, террор и без объявления шел весь 1918 год. Когда в Екатеринбурге расстреляли в грязном подвале всю царскую семью... Когда Коба расстреливал офицеров в Царицыне... Когда со вспоротыми животами валялись евреи на улицах украинских городов... Да и сам Ленин, незадолго до покушения, узнав о восстании крестьян в Пензе, телеграфировал: "Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города..." Весь год в стране мучили и убивали людей. Убивали обе стороны - и кровавые подвалы большевистских ЧК походили на залитые кровью подвалы белогвардейских контрразведок. И там и тут обматывали людей колючей проволокой, выкалывали глаза, делали перчатки из человеческой кожи, сажали на кол... Но правительство Деникина с ужасом смотрело на озверение своих воинов. А большевистское правительство объявляло наказание без преступления - государственной политикой. Итак, 5 сентября было опубликовано официальное постановление о Красном терроре. Когда-то после убийства Александра II министры обсуждали вопрос об объявлении всех революционных партий "ответственными поголовно и стоящими вне закона за мельчайшее новое преступление". Но не решились. Большевики - решились. Был создан институт заложников. 500 "представителей свергнутых классов" были расстреляны после убийства Урицкого только по официальным данным. В Кронштадте четыре сотни бывших офицеров поставили перед тремя глубокими ямами и расстреляли. Конечно, дело тут не в мести. Было бы странно за выстрел социал-революционерки Каплан мстить бывшим царским министрам, убивать сенаторов и священнослужителей. Существовал высший смысл террора. Его приоткрыл Троцкий, рассуждая о причинах убийства царской семьи: "Надо было встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет. Впереди - полная победа или полная гибель". И еще, как писал Троцкий, нужно было "ужаснуть, запугать врага". Но не только врага - запугать нужно было население. Красный террор - это постоянный кафкианский ужас обывателя, его ощущение бесправия перед властью. В этом был его глубочайший смысл. И Коба этот урок усвоил. "Учимся понемногу, учимся"... Именно тогда "отлетел последний живой дух от революции", - написала в тюрьме эсерка М. Спиридонова. ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ "Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом" (Откр. 13, 10). Красный террор разворачивался. Нарком внутренних дел Г. Петровский подписал "Приказ о заложниках": "Все известные местным Советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из буржуазии и офицерства должно быть взято значительное количество заложников. При малейших попытках сопротивления применять массовый расстрел". Кампания официальных убийств шла по всей стране. В "Еженедельнике ЧК" рапортуют о расстрелах губернские ЧК: "Новгородская - 38 человек, Псковская - 31, Ярослав-ская - 38, Пошехонская - 31..." Террор превращается в соревнование. По всей стране висят списки людей, ждущих смерти. Типовое объявление: "При малейшем контрреволюционном выступлении эти лица будут немедленно расстреляны". После чего следует список заложников в десятки фамилий. Стало практикой брать в заложники мужа и ждать, пока несчастная жена придет расплатиться телом за его жизнь. Чекисты приглашают участвовать в своих пьянках жен арестованных офицеров. Так формируются новые кадры ЧК. И все они будут служить Кобе, чтобы потом погибнуть в его лагерях. Каменев, Зиновьев, Троцкий публично славят террор. И даже гуманнейший Бухарин высказался: "Пролетарское принуждение во всех его формах, начиная с расстрела... является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи". Коба не любил рассуждать на эту тему. Он действовал. И ужас охватил Царицын. Между тем вошедшие во вкус чекисты требовали углубления террора. "Еженедельник ЧК" писал: "Во многих городах уже прошли массовые расстрелы заложников. И это хорошо. В таком деле половинчатость хуже всего. Она озлобляет врага, не ослабив его". Далее авторы статьи заявляли: "Довольно миндальничать!" и призывали идти дальше - официально разрешить пытки. Надо "отделаться от мещанской идеологии...". Но кровавое всесилие ЧК уже вызывало ропот в самой партии. В письме в "Правду" рядовой коммунист писал: "Лозунг "Вся власть Советам" мы превращаем в лозунг "Вся власть ЧК". Была создана комиссия по ознакомлению с деятельностью ВЧК. И Коба - в ее составе. На комиссии Коба - царицынский палач - выступает как сдерживающая сила, противник крайностей. Вообще центр, позиция между спорящими, все более становится его любимой позицией. Исключение - Троцкий, тут Коба всегда страстен, готов к бою. Он знает: Ленин оценит эту горячность. Комиссия признала ошибкой призыв к пыткам. Пылким молодым чекистам объяснили, о чем можно говорить и о чем говорить не нужно, даже если решишь это делать. Все идеи пыток Сталин осуществит через 20 лет. И жестокие глупцы, которые требовали их в 1918 году, на своей шкуре узнают, что это такое. "ХА-ХА" После смерти Сталина в его квартире в Кремле и на Кунцев-ской даче остались тысячи книг. Здесь была эмигрантская белогвардейская литература и сочинения его прежних знакомцев (тех, кого он убил) - Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина. Их книги, конфискованные по всей стране, продолжали жить на его книжных полках. Но в период правления Хрущева библиотеку расформировали, и остались лишь книги, на которых были сталинские пометки. Да, немногословный Коба оставил множество пометок на книгах. И эти пометки - странный путь в истинные размышления величайшего конспиратора. Я сижу в Партархиве и листаю две любопытнейшие книги из его библиотеки - это две книги о терроре. Одна - Троцкого "Терроризм и коммунизм". Всюду, где автор славит террор и революционное насилие, Коба не устает восторженно отмечать: "Так! Метко! Так!" Наедине с собой он не боится высказывать истинное отношение к своему заклятому врагу. Как мы поймем дальше, Троцкий всегда был... его учителем! Вторым учителем после Ленина. Другая книга - социалиста К. Каутского "Терроризм и коммунизм". "Вожди пролетариата, - пишет Каутский, - стали прибегать к крайнему средству, кровавому средству - террору". Эти слова отчеркнуты Кобой, и рядом его надпись: "Ха-ха". Ему, вождю гражданской войны, после ежедневных убийств, моря крови, смешон этот "буржуазный страх перед кровью". "Нота Бене" - так выделены им слова Маркса: "Есть только одно средство укоротить, упростить корчи старого общества: кровавые родовые муки нового - революционный террор". Коба усвоил: "Террор - скорейший путь к новому обществу". Он с пониманием и интересом присматривался к ЧК - власти, рожденной террором. "Нам все разрешено, ибо мы первые подняли в мире меч во имя раскрепощения и освобождения от рабства всех! Может ли кто-либо упрекнуть нас, вооруженных этим святым мечом, упрекнуть в том, как мы боремся?" - писал "Красный меч" - орган Особого корпуса ВЧК. Эту мысль Сталин тоже полностью осуществит через два десятилетия. В начале сентября свершилось чудо: мощные удары Красной армии под водительством Троцкого остановили продвижение легиона: 10 сентября красные выбили чехов из Казани. В следующие три дня ими были взяты Самара и Симбирск. Едва оправившись после ранения, Ленин шлет приветственную телеграмму Троцкому. Потрепанный легион начинает отходить обратно в Сибирь. Во второй половине сентября Коба приехал в Москву навестить выздоровевшего Ленина. И конечно, по просьбе Кобы Ленин отправил приветственную телеграмму командующему Южным фронтом Ворошилову. Троцкий понимает: это щелчок ему и очередное потворство своеволию Кобы. Он действует решительно: назначает в Царицын командующим фронтом бывшего царского генерала Сытина. Коба и Ворошилов отказываются подчиниться. Они привычно шлют шифрограмму Ленину: "Сытин - человек... не заслуживающий доверия... Необходимо обсудить в ЦК вопрос о поведении Троцкого, третирующего виднейших членов партии в угоду предателям из военных специалистов". Троцкий тотчас отвечает: "Категорически настаиваю на отзыве Сталина. На царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил... Ворошилов может командовать полком, но не армией в 50 тысяч". Ленин не может сейчас противоречить Троцкому. В октябре Кобу отзывают в Москву. В Москве он сразу понял: придется капитулировать - слишком силен Троцкий. И сообщает Ворошилову: "Только что ездил к Ильичу. Взбешен и требует перерешения". Тотчас всякая капризность Кобы исчезла. "По-моему, можно решить вопрос без шума", - миролюбиво сообщает он Ленину и резко идет на попятную. Он печатает статью в "Правде" к первой годовщине большевистской власти, где восхваляет... Троцкого! "Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством... товарища Троцкого... Быстрым переходом гарнизона на сторону Советов и умелой постановкой работы ВРК партия обязана прежде всего и главным образом товарищу Троцкому". Чтобы сохранить Кобу на фронте, Ленин сам начинает мирить его с Троцким, сообщает ему: "Приехавший Сталин убедил Ворошилова полностью подчиниться приказам Центра". Коба умеет и отступать. ЖИЗНЬ В УТОПИИ В Москве готовились встретить первую годовщину Октября. Они имели право праздновать - уже год они правили страной. Кто мог бы в это поверить - целый год! Знаменитый художник Анненков вспоминал, как он декорировал тогда столицу. В Москве совершенно не было ткани. Но несмотря на это, тысячи красных флагов повисли над нею. Голодный, но красный город - Москва... Правда, к ночи обнаружилось, что забыли соорудить самое главное - трибуну, с которой в девять утра должен был произнести речь оправившийся от ран Ленин. Анненков набросал контуры, зажгли костры и всю ночь строили. Работала, как пишет Анненков, "бригада профессоров-интеллигентов", их пригнали "для принудительного трудового воспитания". В восемь утра трибуна выросла, и Ленин говорил с нее речь. Под трибуной стоял приехавший Троцкий. Как наследник... На том месте, где выступал Ленин, Коба воздвигнет Мавзолей. Он станет новой трибуной, где Коба будет строить по рангу своих соратников. Место на этой трибуне будет означать принадлежность к Власти. Но народ в покрытой кумачом столице жил совсем другим. Где достать хлеба? Его везли в мешках из провинции и продавали прибывавшие в Москву "мешочники". Милиция арестовывала их, отнимала хлеб, но они все равно прорывались в голодный город. Их было много вокруг вокзалов - в домах, подворотнях. Люди передавали их адреса друг другу: "В первом доме от вокзала, во дворе забор, вторая доска на заборе отодвигается, далее - еще двор, в нем помойка, за помойкой будут ждать с хлебом". И голодная интеллигенция кралась по адресам - менять на хлеб семейные драгоценности. Парадные, подвалы домов были заполнены беспризорниками. Девочек там продавали за хлеб. "Пещера" - так назывался рассказ писателя Замятина об интеллигенте, умирающем от холода и голода в большой не-отапливаемой квартире, ставшей первобытной пещерой. Интеллигент, как первобытный человек, выходит на охоту - красть дрова у соседа. Случай, кстати, не типичный: большинство барских квартир было уже "уплотнено" - к прежним хозяевам подселили пролетариат. Колоссальный скачок зверств, убийств, постоянный голод изменили людей. Вчерашний гуманист стал грабителем и насильником, а добродушный обыватель - жестоким зверем. Три с половиной года войны и две революции содрали пленку цивилизации, оголили человека. И умиравший от отвращения к этой жизни поэт Блок сказал: "Я задыхаюсь... Мы задохнемся все. Мировая революция превращается в мировую грудную жабу". МИРОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ? Все это время голода и крови Ленин заклинает партию: "Рабочие всех стран смотрят на нас с надеждой. Вы слышите их голос: "Продержитесь еще немного... мы придем к вам на помощь и общими усилиями сбросим в пропасть империалистических хищников". Коба в своей статье предлагает копить зерновые запасы для будущих голодных советских республик. Но он уже понял: если революция и не придет - большевики заставят страну держаться. Террор окончательно научил его - как. Но свершилось! Сопротивляясь, казалось, уже из последних сил, они дождались! В ночь на 10 ноября Кремль не спал: началась германская революция. После разгрома чехов - еще одно чудо! Власть Гогенцоллернов рухнула. Социалист Карл Либкнехт с балкона королевского дворца провозгласил создание новой республики Советов. Вторая великая империя исчезла с европейской карты. Теперь большевистский посол Адольф Иоффе тайно покупал оружие германским революционерам. Еще недавно немцы помогали революции в России - теперь Ленин ответил тем же. И так же тайно. Большевистское посольство стало штабом немецкой революции. 12 ноября - новая революция, в Австрии! Еще одна монархия была сменена республикой. Сомнений не было: ровно через год после Октября пришла мировая революция! Коба с изумлением увидел: еще одно пророчество Ленина стало явью! Весь день перед зданием Московского Совета шли толпы счастливых революционеров. Но... и в Германии, и в Австрии все закончилось победой умеренных социалистов и образованием ненавистных Ленину буржуазно-демократических республик. Правда, в самом начале 1919 года забрезжила надежда - организация левых социал-демократов "Союз Спартака", куда входили Карл Либкнехт и Роза Люксембург, подняла восстание, солдаты и матросы в Берлине захватили имперскую канцелярию. Но восстание было подавлено, Роза и Карл убиты экстремистами, тела их нашли в канаве. В ответ на убийство немецких революционеров (согласно доктрине Красного террора) последовала казнь четырех великих князей - дяди и двоюродных братьев последнего царя. Один из них, великий князь Николай Михайлович, был известным либеральным историком. Горький просил за него, и Ленин обещал рассмотреть ходатайство знаменитого писателя. И одновременно отдал приказ Зиновьеву: не выпускать великого князя и поторопиться. Образ интеллигентного Ленина сохранился, а великие князья были расстреляны. Коба оценил шаг: он переймет у Вождя и это. Теперь немецкие войска спешно покидали Украину и Закавказье. Но ситуация от этого не стала легче. На Украине вместо немцев стал править враг большевиков националист Симон Петлюра, в Закавказье появились англичане, донское казачество, которое подкармливали немцы, подчинилось Деникину и безропотно выполняло теперь его приказы. Но самое тяжелое испытание ожидало большевиков на востоке. В ноябре 1918 года, когда большевики торжествовали по поводу германской революции, в Сибири произошло страшное для них: на необъятной территории от Тихого океана до Поволжья власть перешла в руки одного из способнейших русских военных - царского вице-адмирала Александра Колчака. Сын скромного артиллерийского офицера, Колчак сделал блестящую карьеру - накануне революции он был командующим Черноморским флотом. После Февраля, пытаясь остановить анархию, он приказал расформировать команды наиболее революционно настроенных кораблей. Начался бунт, и заигрывавшее с матросами Временное правительство пожертвовало адмиралом: его убрали с должности и отправили в США во главе военно-морской миссии. В октябре 1918 года Колчак прибывает в Омск, где находилось посаженное Чехословацким легионом демократическое эсеровское правительство. В ноябре адмирал совершает переворот. Вместе с ним к власти приходят правые - кадеты и монархически настроенные офицеры. Неисчислимые людские резервы Сибири оказались в руках Колчака. У него оказался и золотой запас Российской империи, захваченный в Казани Чехословацким легионом. И армия Колчака начинает победоносное движение по Сибири. "Я ДУМАЮ ПОСЛАТЬ ТУДА СТАЛИНА..." Положение вновь становится критическим. Ленин решает вернуть на фронт Кобу, но для этого надо помирить его с Троцким. Коба поехал в Архангельское на дачу Троцкого, но примирения не получилось. Ленин начал действовать сам. В конце ноября он телеграфирует Троцкому: "Согласны ли вы объясниться со Сталиным, для чего он согласен приехать? Считаете ли вы возможным на известных условиях устранить прежние трения и наладить сов-местную работу, чего так желает Сталин? Что касается меня лично, то я полагаю, что необходимо приложить все усилия для налаживания совместной работы со Сталиным". Ворошилов уже изгнан из Царицына - он получил портфель наркома внутренних дел в украинском правительстве с указанием: "Не допускать к военной работе". Троцкий мог считать себя удовлетворенным. Так Вождь возвратил Кобу к военным делам. И уже вскоре Ленин писал: "Есть ряд сообщений из-под Перми о катастрофическом состоянии армии. Я думаю послать туда Сталина... боюсь, что Смилга будет мягок..." На Урале разразилась катастрофа. После поражений от Колчака Красная армия находилась в агонии, в ней процветали пьянство и мародерство. Коба отправился в Пермь - вместе с Дзержинским. Они оправдали надежды Ленина: беспощадными расстрелами боеспособность деморализованной армии в кратчайший срок была восстановлена. Но Колчак, казалось, был неудержим. К весне 1919 года его четырехсоттысячная армия перевалила Урал и двинулась к Самаре. Далее путь лежал на Москву... В это время - опять мираж мировой революции: в марте 1919 года в Венгрии коммунисты во главе с Белой Куном за-хватывают власть. Кун - военнопленный, вступивший в России в ряды большевиков, создает Венгерскую республику. Троцкий в ЦК предлагает немедля идти ей на помощь. Коба не участвует в этих пустых разглагольствованиях. Сейчас не до Венгрии - наступает Колчак, и генерал Юденич стоит у Петрограда. И действительно, все окончилось страстными разговорами. В Киеве сформировали было Интернациональную дивизию, но деньги для нее почему-то никак не приходили. Венгерская республика вскоре пала. Большевизму на некоторое время придется стать внутренней историей России. Великая мечта о мировой революции осталась мечтой. Пока осталась. Весной 1919 года состоялся VIII съезд партии. Коба возобновил любимую игру - организовал очередное нападение на Троцкого. Оппозиция, получившая название "военной", объединила многих партийцев, жаждущих быть военачальниками. Они выступили против военной политики Троцкого, опиравшегося в армии на профессионалов - цар-ских военных специалистов, перешедших к большевикам. Оппозиция объявила их тайными врагами и предателями. Ленин с удовольствием дал ей возможность напасть на Троцкого, а потом, естественно, выступил в его поддержку, ибо было совершенно ясно: без царских офицеров армия превратится в партизанскую орду. Ленин беспощадно громил "партизанщину". И к нему примкнул... Коба! Истинный закулисный организатор оппозиции выступает против нее. Ленин благодарен Кобе за очередной щелчок по носу Троцкому и за мудрость поступка. Он назначает Кобу в специальную комиссию - мирить Троцкого с оппозицией. Не забывает Ильич и защищать царицынские расстрелы Кобы: "Когда товарищ Сталин расстреливал в Царицыне, я думал, что это ошибка, телеграфировал: "Будьте осторожны"... Я сам ошибался. На то мы все люди". Коба должен быть чист во всем. Ибо Ленин готовит верного грузина к новой должности. ТЫСЯЧА ДОЛЖНОСТЕЙ В начале 1919 года умер Свердлов. Маленький человечек с черной бородкой, в черной кожаной куртке, с воспаленными от постоянной бессонницы глазами был одновременно предсе-дателем ВЦИК и секретарем ЦК партии, как бы символизируя слияние партии с государством. Свердлов сосредоточил в своих руках всю бюрократическую работу и владел главными партийными тайнами. Именно от него Троцкий услышал о расстреле царской семьи. После выхода моей книги о Ни-колае II я получил письмо от читателя, где, в частности, говорилось: "Знаете ли Вы, что Крестинский (в 1918 году нарком финансов. - Э. Р.) вывез в Москву драгоценности, снятые с мертвых Романовых, и Свердлов присоединил их к так называемому "неприкосновенному запасу партии"? Этот запас, состоящий из драгоценностей, был составлен большевиками на случай потери партией власти и хранился в секретном сейфе Свердлова". И я вспомнил стенограмму выступления Юровского, руководившего расстрелом царской семьи. В этом выступлении перед старыми большевиками упоминалось о драгоценностях, снятых с расстрелянных, "которые Крестинский увез в Москву". А в книге бежавшего на Запад секретаря Сталина Бажанова рассказано, как на квартире Свердлова в Кремле, уже после его смерти, вдова с благословения Сталина продолжала хранить драгоценности "на случай утраты власти". "Железный" - любимое определение большевиков. "Железный Феликс" - так называли главу ЧК Дзержинского. "Железным" называли и Свердлова. Лишившись "железного Свердлова", фанатично проводившего в жизнь все решения Ленина, Ильич начинает подыскивать нового кандидата на его роль. Кто может быть лучше Кобы? Блестящий организатор. Умеет "дожимать любое дело". Стальная воля. Не боится замараться в крови. И ненавидит Троцкого. Человека из железа Ленин поменяет на человека из стали. 25 марта 1919 года из состава ЦК партии было избрано Политбюро. Его прообразы, которые Ленин создавал до революции, были совсем иными. Они действовали внутри партии и благополучно умирали. Но теперь партия захватила власть в стране и отныне, по замыслу Ленина, история страны должна стать историей партии. Навсегда. Только решения партии воплощает в жизнь страна, и Политбюро - мозговой центр партии, - естественно, должно стать руководителем всей ее жизни, и политической, и экономической. В этом идея Ленина. Теперь каждую неделю в "ленинский четверг" в обстановке величайшей секретности (никаких стенограмм, записывались только решения) собираются члены Политбюро - управлять страной. Недоучившиеся революционеры решают все вопросы, ибо они - посвященные, вооруженные даром предвидения, великой теорией марксизма. Из главных партийных вождей Ленин вводит в Политбюро Каменева, Троцкого и Кобу. Таков мозговой центр. Зиновьева и Бухарина он делает только кандидатами... Образует Ленин и Организационное бюро (для руководства текущей работой партии) и туда тоже вводит Кобу. И это еще не все. Он назначит Кобу главой сразу двух наркоматов: национальностей и рабоче-крестьянской инспекции. Но и этого мало - постоянно создается множество комиссий, руководящих повседневной жизнью страны. И Ленин назначает Кобу во все важнейшие комиссии, как правило, отправляя туда и Троцкого. Коба воюет там с великим Львом, давая Ленину возможность быть беспристрастным арбитром. В свое отсутствие Ленин часто поручает Кобе вести заседание правительства. Таков теперь Коба - член Политбюро и Оргбюро, дважды нарком, представитель ЦК и Реввоенсовета на Петроградском, Западном и Южном фронтах. И если добавить сюда еще все комиссии... Впоследствии на XI съезде партии видный большевик Е. Преображенский с изумлением отметил необъятную власть, которую сосредоточил Ленин в руках Кобы: "Возьмем, например, Сталина, члена Политбюро и Оргбюро, который является в то же время наркомом двух наркоматов. Мыслимо ли, чтобы один человек был в состоянии отвечать за работу двух комиссариатов и, кроме того, работать в Политбюро, в Оргбюро и десятке комиссий?" Но Ленин не отдал любимца: "Нам нужен человек, к которому любой из представителей нации мог бы подойти и подробно все рассказать. Где его разыскать? Я думаю, Преображен-ский не мог бы назвать другой кандидатуры, кроме товарища Сталина. То же относительно Рабкрина... Нужно, чтобы во главе стоял человек с авторитетом, иначе потонем в мелких интригах". В мае 1919 года, уже подходя к Самаре, Колчак потерпел сокрушительное поражение. И это была не временная неудача. Ленин дает телеграмму в Реввоенсовет 5-й армии, сражавшейся с Колчаком: "Ручаетесь ли вы, что слухи о разложении колчаковцев и массовом переходе к нам не преувеличены?" Слухи подтверждались. Опять (в который раз!) большевики выстояли. Ирония судьбы: именно в то время, когда начало таять могущество Колчака, произошло долгожданное объединение: Юденич и Деникин признали Колчака Верховным правителем России. Воспользовавшись тем, что главные силы большевиков были оттянуты на восток, Юденич внезапным ударом прорвал фронт на северо-западе и начал наступление на Петроград. Силы его были крайне малочисленны (всего один корпус), но его агенты проникли в окружавшие Петроград гарнизоны и готовили восстание, которое должно было поддержать дерзкий прорыв. Юденич стремительно приближался к городу. Глава Петрограда Зиновьев впал в совершеннейшую панику. "Средних настроений Зиновьев не знал. Либо "седьмое небо", либо диван: он ложился на диван и вздыхал", - писал Троцкий. Рассчитывать на Зиновьева Ленин не может. В Петроград он посылает Кобу с грозным мандатом - "для принятия всех необходимых и экстренных мер". Петроград ждал прихода Юденича. 19 мая Коба прибыл в город. Он действовал привычно. Электричество отключено - при свечах обыскивали квартиры "бывших". Расстреливали заложников: аристократов, офицеров, царских бюрократов, священнослужителей. Петроград погрузился в безумие - кровь, кровь. Внутри города сопротивление было сломлено, но 12 июня восстали гарнизоны двух фортов под Петроградом - Красная Горка и Серая Лошадь. Коба понимает: если немедленно не принять меры, вспыхнет пламя. Корабли Балтийского флота были подтянуты к мятежным фортам, и уже 15 июня одновременным ударом с моря и суши мятеж подавлен. "Быстрое взятие Красной Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей... в оперативные дела, доходившим до отмены приказов и навязывания своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом", - гордо телеграфирует Коба Ленину. Натиск белых захлебнулся. Но в октябре Юденич начнет новое грозное наступление на Петроград. Ленин уже решит сдать бывшую столицу, но Троцкий отстоит город. Коба в это время будет на Южном фронте, но впоследствии сталинские историки исправят ситуацию - в своих сочинениях объединят оба наступления Юденича, и Коба станет единственным спасителем революционного Петрограда. Все это время Коба не забывал периодически колоть Троцкого и требовать отстранения его от армии. И Ленин мог заметить, как Лев, огрызаясь, все чаще становился смешным и мелочным. Например, он пожаловался Ленину: Коба пьет "вино из кремлевских подвалов... и на фронт может дойти слух - в Кремле идет пьянство..." Но Коба с усмешкой объяснил: "Что делать, мы, грузины, без вина не можем". "Вот видите, грузины не могут без вина", - с улыбкой передал Троцкому Ленин. Во второй половине 1919 года последовал удар с юга. Деникин повел свои войска на Москву, рассчитывая соединиться с армией Колчака. В начале сентября Кобу, как признанного "специалиста по катастрофам", Ленин отправляет на Южный фронт - сражаться с Деникиным. В конце сентября Деникин взял Курск, в октябре - Орел. Белые приблизились к столице. Москва была оклеена призывами "Все на борьбу с Деникиным!". Но вскоре странно повторилась история Колчака: подходя к Москве, Деникин был остановлен. Октябрь стал роковым для генерала. В конце октября Деникин потерял Орел. Началось отступление Белой армии. Коба выполнил свою роль. На его Южном фронте был создан знаменитый конный корпус под водительством бывшего царского вахмистра Буденного. Его конники разгромили отборные казачьи части генералов Мамонтова и Шкуро. "Захвачена масса трофеев, все бронепоезда противника... Ореол непобедимости, созданный вокруг имен Мамонтова и Шкуро, развеян", - телеграфировал Коба Ленину. Корпус Буденного беспощадно терзал деникинскую армию, откатывающуюся к Черному морю. К началу 1920 года гражданская война была выиграна большевиками. Закончилась история Колчака: он отступил в Сибирь, его разбитая армия растаяла. Милостью Чехословацкого легиона бывший Верховный правитель России получил железнодорожный вагон, в котором доехал до Иркутска. Но в городе уже были большевики. И в обмен на право беспрепятственно покинуть Россию чехословаки выдали им несчастного адмирала. Спокойно выслушав приговор о расстреле, Колчак попросил дать ему выкурить последнюю трубку. На рассвете взвод красноармейцев расстрелял адмирала. Его тело спустили в прорубь Ангары. Между тем отступивший в Крым Деникин снял с себя обязанности главнокомандующего Добровольческой армией. Его пост занял барон Врангель, продолжавший удерживать полуостров. Крым стал последним очагом исчезающей России. Большевики заняли Украину. Невероятное свершилось: полуголодные, в нищем обмундировании, часто попросту без сапог, красные победили лучших царских генералов, регулярную, великолепно экипированную Белую армию, отборные казачьи части. Как произошло это чудо? Почему на победоносном пути к Москве и Колчак, и Деникин внезапно останавливались и были разбиты? В своей книге "Ледяной поход" белогвардейский офицер Роман Гуль писал: "К белым народ не хотел идти - ведь мы были господа... Мужик нам не верил... В этом была беда мужика и всей России..." Большевикам помогла все та же сословная ненависть. Как только возвращались господа, мужики забывали обо всех притеснениях большевиков. Да и господа старались - восстанавливали царские законы, отбирали у крестьян землю. Мощь армий Деникина и Колчака была уничтожена беспощадной крестьянской войной, полыхавшей у них в тылу. К тому же белых подвела древняя российская беда: воровство. Деникин в своих воспоминаниях жаловался, что "после славных побед под Курском и Харьковом... тылы Белой армии были забиты составами поездов, которые полки нагрузили всяким скарбом". Следует добавить: скарбом, отобранным у населения. "Насилие и грабежи, - печально напишет Деникин, - пронеслись по всему театру гражданской войны, не раз стирая черту, отделяющую спасителя от врага". Монархист Шульгин, один из инициаторов Белого движения, насмешливо предлагал переиначить знаменитую воин-скую песню царской армии "Взвейтесь, соколы, орлами" на "Взвейтесь, соколы, ворами". Другая вечная беда - ревнивая нелюбовь соратников друг к другу. Врангель весьма не любил Деникина, и тот платил ему тем же; бесконечно грызлись генералы и в стане Колчака, и в армии Юденича... И еще одно, губительное для белых, обстоятельство. У них было чувство, которое они не могли в себе подавить: они убивают соотечественников, братьев, "своих". У большевиков, у Кобы, у Ленина этого чувства не существовало: их народом был мировой пролетариат, воевали они не с соотечественниками, а с "эксплуататорами" и убивали их ради счастья всех обездоленных людей на земле. Так учили красных солдат политкомиссары. "Я хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать", - пелось в популярнейшей советской песне. Страна, обескровленная братоубийственной войной, лежала в развалинах. Но "чем хуже, тем лучше". Ибо сбылась мечта, о которой пели большевики в "Интернационале": в беспощадной войне до основанья был разрушен мир прежней России. Погибла царская семья, были истреблены или бежали за границу самые знаменитые фамилии... И был совершенно уничтожен старый уклад жизни. Остались полунищие люди, остался "голый человек на голой земле". Теперь можно было начинать строить новый большевист-ский мир. Победа в войне заставила Ленина думать об отношениях с другими странами. Прежде всего надо было выводить страну из всемирного бойкота. Красный террор уже компрометировал режим, не вызывал он радости и у западных социалистов. В начале 1920 года была отменена смертная казнь по приговорам ВЧК. Но это была акция для Запада. Ночь, когда вошло в силу это постановление, стала самой ужасной. Власть не собиралась выпускать своих врагов - в тюрьмах было расстреляно множество "бывших". Милость обернулась кровью. Коба выучит и это: врага можно простить, но предварительно его надо уничтожить. ПРОСЬБА ОБ ОТСТАВКЕ Уже с осени 1919 года Коба начинает писать язвительные заявления в ЦК и Ленину. Он просит об отзыве с фронта: "Во-первых, я немного переутомился... да будет мне позволено на известный период оторваться от бурной, не знающей отдыха, фронтовой работы в опаснейших пунктах и немного сосредоточиться на спокойной работе в тылу (я немного прошу, я не хочу отдыха где-нибудь на даче, я добиваюсь только перемены работы - это будет отдых)". Телеграмма Ленину: "Еще раз напоминаю о моем требовании отозвать меня и прислать другого, заслуживающего доверия ЦК. В случае упорства с вашей стороны вынужден буду уйти сам..." Он непреклонен, ворчит, показывает, как обижен отказами ЦК отправить в отставку его врага Троцкого, и потому не желает быть более "специалистом по чистке конюшен военного ведомства". На самом деле он уже понял: война выиграна. Все эти красные конники с их наградами завтра ничего не будут стоить, как и сам Троцкий с его высшим военным постом. Теперь надо спешить в тыл. Власть теперь там, в тылу! Коба ошибся: война не кончилась. В конце апреля 1920 года напала Польша. Она не сделала этого раньше, когда большевики были на краю пропасти, когда подобный удар был бы смертелен - тогда поляки боялись победы царских генералов, возврата Российской империи, лишившей независимости их родину. Война началась снова. И тотчас была восстановлена смертная казнь. "Всякий негодяй, который будет уговаривать к отступлению, будет расстрелян. Всякий солдат, покинувший боевой пост, будет расстрелян" (Троцкий). Поляки дошли до Киева и были отброшены. Весной 1920 года в Берлине произошел путч военных. Он был разгромлен, и Ленин решил, что события повторяются: в Германии повержен "немецкий генерал Корнилов", и, следовательно, на повестке дня немецкий Октябрьский переворот. Ленин объявляет IX съезду партии: "Недалеко время, когда мы будем идти рука об руку с немецким советским правительством..." Вот почему после того, как Красная армия прогнала поляков с Украины, Ленин выступил за поход против Польши, чтобы через нее идти на помощь будущей Германской революции. Коба, жаждущий вернуться в Москву, выступает против "некоторых товарищей, которые, не довольствуясь обороной нашей республики... горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на красной советской Варшаве". Против войны и Троцкий, знающий, как устала армия. Но Ленин неумолим. В начале июля пятидес