езло солнце и вспыхнул на западе этот красный, нестерпимо красный закат. Тогда Пашка остановил ее в коридоре. - Пятый час травит, - говорит Сема завистливо. - Бесполезно, - говорит Витька и тянет с каменных плеч гимнастерку. Пашка едет к Семе в деревню. Об этом они договорились давно. Семнадцать месяцев назад, осенью, на марше. Сема сказал тогда: "Как в Сочи. В баню тебя свожу, наденем белые рубахи. Как в Сочи". Они обдумали все там, на марше. Витька шел тогда впереди, и он спросил: "У тебя, случаем, нет третьей белой рубахи?" "У меня их как раз три", - ответил Сема. "Не ври, ~ сказал Витька, - ни черта у тебя нету! Ни одной!.. И не нойте здесь под ухом!" И сентябрьская дорога жирно зачавкала под сапогами, грязные, как дорога, облака тащились над самой головой. И серая Витькина спина качалась перед глазами. Впереди неожиданно запевала закричал песню. И эту песню взвод поволок по грязной сентябрьской дороге. Тогда они поссорились. Теперь ночь липнет к окну, и дикие зеленоглазые полустанки отскакивают с нашего пути. Витька заедет к Семе. И наденет белую рубаху. Сема написал матери, чтобы запасла. Три белые рубахи. - Белоснежные, - говорит Сема, - с запонками - по всей форме. Неожиданно, как пожар, возникла на нашем пути станция Тайшет. Ночь отпрянула от окна и остановилась под тополями. На перроне мы увидели Пашку. Девчонку он держал за руки, будто на афише. У ног их валялись чемоданы. Пашка что-то говорил. Она слушала и вытягивала шею испуганно и беспомощно, как птенец, выпавший из гнезда. Потом Пашка перестал говорить и взял ее за плечи. Мимо бежали, запинаясь за чемоданы. - Витя, ты посмотри, сейчас Пашка целоваться будет, - сказал Сема. - Бесполезно, - сказал Витька и лег на нижнюю полку. А Пашка не целовался, Пашка застыл, как на афише. Тогда мы открыли окно, и Сема крикнул: - Давай! Целуй - не успеешь! Пашка махнул рукой и отвернулся от вагона. Девчонки Вали из-за его спины не стало видно вовсе. - Дава-ай! - закричали из других окон. Там ехали солдаты. - Помочь тебе, что ли? Пашка нагнулся, и мы увидели ее голову - подснежник на выгоревшей поляне. - Ура-а-а! - заревели солдаты. Пашка поднял чемодан, усадил на него девчонку и бросился к вагону. Девчонка Валя сидела на чемодане. Она ждала. Ждали мы. И ночь, застывшая над тополями, ждала, что будет дальше. Пашка вбежал и, растопырив руки, заметался по купе. Он искал чемодан. - Ты что, Павел? - сказал Сема и положил на чемодан руку. - Все! Приехал я, ребята! - сказал Пашка и засмеялся и вырвал чемодан. - Чокнулся, - сказал Витька. - Приехал! - повторил Пашка, глупо улыбаясь. - Где тебя ждать? - спросил Сема. - В Чите догонишь? - Ждать, не ждать, - сказал Пашка с той же улыбкой, - простите, ребята, письмо напишу. Поезд тронулся, Пашка взглянул на нас дико и бросился целоваться. - Письмо, - бормотал он, - напишу... Он расцеловал Витьку, схватил Сему, тяжело и громко чмокнул его в нос, в щеку, в подбородок и выскочил в тамбур. - Письмо напиши! - злобно крикнул Сема. И станция Тайшет, воспоминание о закате, гасла на западе. - Вот так, - сказал Витька и сплюнул. Ночь сомкнулась за нами. Из ее темноты на нас глянуло вдруг сто тысяч разлук и сто тысяч встреч. И колеса стучали свою столетнюю песню. Колеса стучали на великой Сибирской магистрали, вынесшей на своем просмоленном горбу новейшую историю. - Правильный его поступок? - сказал Сема, подступая ко мне и свирепо прищуриваясь. Я не отвечаю, и мы ложимся. Завтра в десять вечера я приеду. Завтра в десять вечера раскаленный добела закат остановится за моей спиной. Я засыпаю и, засыпая, слышу голос: - Пашка-то, а?.. Даже не выпил!.. Друг был... Сема выругался. И мы уснули. Мы, сбежавшие от заката. Солнце в аистовом гнезде Что думает человек, который не видел ни одного живого слона, никогда не ездил в поезде, ни разу не был в театре? Что думает он, сидя на крыльце сельского клуба нежным майским вечером? Чувствует ли он себя несчастным? Ничуть. Он сидит на крыльце вполне счастливый, весь наполненный любопытством и удивлением прекрасным этим миром. Он готов поверить чему угодно, готов что угодно понять. Знакомый мир кончается за дальними вербами, пыльная дорога через поле ведет прямо к чудесам и открытиям. Он подставляет теплым лучам свою белобрысую голову и ждет, не закатится ли солнце в аистово гнездо. Он сидел здесь вчера. И вчера он ждал этого чуда. Но солнце прокатилось над полем и село где-то в дальнем лесу. Может быть, сегодня оно сядет в гнездо? Вчера он спросил: - В гнезде солнцу будет тесно? Ему ответил и: - Дурак! Иди вымой руки. Ему ответил и: - Солнце далеко. Оно никогда не сядет в аистово гнездо. Ему ответили: - Солнце само по себе, земля сама по себе. Если бы солнце село на землю, то все сгорело бы. Понял? Он понял, но ему очень хотелось верить, что солнце может сесть в аистово гнездо. И он надеялся, что когда-нибудь это случится. Так сидит он на крыльце в ожидании необыкновенного, не похожего на все то, что он видел. Когда солнце подожгло аистово жилище, к клубу подкатила машина. Витька поскакал к ней. Набежали такие же, как он, засверкали желтыми пятками. Тихим этим вечером чуда ждали все кормапайковские ребятишки: в село приезжал театр. Машина попятилась к крыльцу, открыли борт. Из кузова появились фанерный дом, потом складной стог сена, забор, печка, прожекторы, целлофан, живописный сучок, лестница и многое другое. В конце на крыльцо шлепнулась свернутая в рулон лунная ночь. Все это унесли на сцену и закрыли занавес... Через полчаса на пыльную дорогу выскочил красный автобус. Приехали артисты. Они покурили, взглянули на рыжий закат и исчезли на сцене. С полей приходили зрители. Пришли девчонки из Новоельников, на машине приехали из Драготыни. Из совхоза механизатор Сашка прикатил на мотоцикле. Небо темнело, невидимые, реяли в воздухе жуки. За клубом на траве механизаторы перестали различать масти карт. Это был час тоски и обиды всей босоногой публики. Витька узнал, что в клуб его не пустят, отправят спать. Но скажите, разве можно спать, когда через дорогу совершается чудо? В дырку в занавесе Витька подсмотрел нарисованную на стене луну. Он слышал на сцене таинственный, как крик ночной птицы, стук. Мог ли он теперь не увидеть всего остального? Открыли двери. Вошли и сели в первом ряду десятиклассницы. В их руках цвели черемуховые ветви. Артисты тем временем метались в комнатушке за сценой: гримируются, с испуганными лицами бубнят роли. Когда все было готово, вдруг погас свет. В зале было тихо, но артисты нервничали. Появился моторист и объявил, что амперметр показывает не в ту сторону. Началось исследование проводки. - Если что, - разглаживая приклеенные усы, сказал Лобановский, режиссер и исполнитель главной роли, - покажем при керосинке. - А лунная ночь? Она же пропадает, - испугался зав. постановочной частью. - А грим? А нюансы? - зароптали исполнительницы женских ролей. Тогда несколько слов сказал Иван Григорьевич Велюга. Учитель и артист народного театра. - В вашем возрасте, - сказал он и пыхнул трубкой, на мгновение в темноте серебряными искрами сверкнули его седые волосы, - в вашем возрасте я играл преимущественно при керосиновых лампах. А в зале было тихо. В зале терпеливо ждали начала. Зрители просидели в темноте полтора часа. Никто не ушел спать. Любопытно было в этом переполненном бревенчатом театре вспоминать разговоры о том, что театр отживает свой век. В половине одиннадцатого Витька сбежал со своей постели и через минуту занял место у окна, среди таких же, как он, готовых зареветь от любопытства зрителей. Витька прильнул к стене клуба. В зале было темно, а на сцене он увидел необыкновенный стог, необыкновенного человека, необыкновенное ружье. Человек вел себя необыкновенно. Все это было освещено необыкновенным ядовито-синим светом. И Витькино сердце запрыгало от предчувствия чуда. Солнце село в аистово гнездо. Шло второе действие. Витька и его друзья попали в зал. Завороженные, они сидели на полу у самой сцены. Зал смеялся, зал сердился. Что же будет с этим пройдохой Левоном? Что сделает Лушка? Левой ловчит, запирается, строчит доносы. Лушка не знает, что делать. - Бросай ты его! - вдруг советуют ей из средних рядов. - Ну его, сопатого, мучиться с ним! Припертый со всех сторон, Левой исправляется. В середине последнего действия опять погас свет. Тут же кто-то осветил сцену электрическим фонариком. Потом появился второй фонарик. Потом третий. Поучительную эту историю о несознательном колхознике Левоне закончили при свете электрических фонариков. Ночь заковала в безмолвие хаты и ивы над хатами. В небе над черной землей застыл строгий месяц и замерли чистые звезды - самые совершенные декорации в самом большом, самом прекрасном, самом правдивом театре. В клубе открылись двери, переборы гармоники проткнули тишину. Запели, загалдели, ударили в бубен. - Звезды приклеены к небу? - спросил Витька, пожиратель чудес. Он не спал. Комментарии Стечение обстоятельств. - Первый рассказ Вампилова. Опубликован 4 апреля 1958 г. в газете "Иркутский университет" под псевд. А.Санин. Рассказ дал название первому сборнику писателя, вышедшему в 1961 г. в Иркутском книжном изд-ве. Железнодорожная интермедия. - Впервые опубликован 13 июня 1958 г. в газете "Советская молодежь" за подписью: "А.Санин, студент". На скамейке. - Впервые опубликован 15 и 17 июня 1958 г. в иркутской газете "Ленинские заветы" под названием "Девушка на скамейке" под псевд. А. Санин. Стоматологический роман. - Впервые опубликован 27 июня 1958 г. в газете "Иркутский университет" под псевд. А.Санин. Сумочка к ребру. - Впервые опубликован 22 февраля 1959 г. в газете "Советская молодежь" (в сокращении) под псевд. А. Санин. Полный текст был опубликован в сборнике "Стечение обстоятельств". Финский нож и персидская сирень. - Впервые опубликован 1 ноября 1958 г. в газете "Иркутский университет" под названием "Персидская сирень" под псевд. А. Санин. Девичья память. - Впервые опубликован 2 декабря 1958 г. в газете "Советская молодежь" под псевд. А. Санин. Шорохи. - Впервые опубликован 27 декабря 1958 г. в газете "Иркутский университет" под псевд. А. Санин. На другой день. - Вариант рассказа "Лужи в декабре", опубликованного 27 декабря 1958 г. в газете "Иркутский университет" под псевд. А. Санин. В этом варианте рассказ вошел в сборник "Стечение обстоятельств". Коммунальная услуга.- Впервые опубликован 28 декабря 1958 г. в газете "Советская молодежь" под псевд. А. Санин. Настоящий студент. - Впервые опубликован 12 апреля 1959 г. в иркутской газете "Ленинские заветы" под псевд. А. Санин. Глупости. - Впервые опубликован 30 августа 1959 г. в газете "Ленинские заветы" под псевд. А. Санин. Один из вариантов этого рассказа назывался "Однажды вечером". Ревность. - Впервые опубликован 12 марта 1960 г. в газете "Советская молодежь" под псевд. А. Санин. Конец романа. - Впервые опубликован 25 октября 1960 г. в газете "Советская молодежь". Полагают, что поводом к написанию послужила командировка Вампилова в новый город Железногорск. Успех. - Впервые опубликован 23 ноября 1960 г. в газете "Советская молодежь". Позднее Вампилов переработал рассказ в одноименную пьесу, которая впервые была опубликована 4 января 1986 г. в газете "Советская культура". В наст. изд. вошли оба варианта (см. раздел "Одноактные пьесы, сценки, монологи"). На пьедестале. - Впервые опубликован в сборнике "Стечение обстоятельств". Сугробы. - Впервые опубликован 1 января 1961 г. в газете "Советская молодежь" под названием "В сугробах" под псевд. А. Санин. Эндшпиль. - Впервые опубликован 13 мая 1961 г. в газете "Советская молодежь" под псевд. А. Санин. Тополя. - Впервые опубликован 11 июня 1961 г. в газете "Советская молодежь" под псевд. А. Санин. Студент. - Впервые опубликован 23 сентября 1961 г. в газете "Советская молодежь" под псевд. А. Санин. Моя любовь. - Написан в начале 1960-х г. Впервые опубликован в кн.: Вампилов А. Дом окнами в поле. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное изд-во, 1981. Листок из альбома. - Написан в начале 1960-х г. Впервые опубликован 14 мая 1976 г. В еженедельнике "Литературная Россия". Последняя просьба. - Написан в начале 1960-х годов. Впервые опубликован 14 мая 1976 г. в еженедельнике "Литературная Россия". Чужой мужчина. - Написан в середине 1960-х г. Публикуется впервые. В сугробах. - Написан в середине 1960-х годов. Публикуется впервые. Страсть. - Написан в середине 1960-х г. Публикуется впервые. Шепот, робкое дыханье.... - Написан в середине 1960-х г. Публикуется впервые. Станция Тайшет. - Впервые опубликован 25 июля 1962 г. в газете "Советская молодежь" под псевд. А. Санин. Солнце в аистовом гнезде. - Впервые опубликован 8 сентября 1963 г. в газете "Советская молодежь" под псевд. А. Санин. По свидетельству матери писателя Анастасии Прокопьевны Копыловой-Вампиловой, этот рассказ - "Сашино воспоминание о детстве". Т. Глазкова