н не успеет подняться к глазу до заката. Однако Хаук упорно продолжал подсчеты. Мерик посмотрел в окно. Поселок у подножия Гриауля разросся в город, который мало-помалу переползал через холмы. Большинство домов выстроено было на совесть, из дерева и камня; скаты крыш и дым из фабричных труб напомнили Мерику Регенсбург. Вся красота окружающей природы исчезла, переместилась на картину. С востока на город надвигались свинцово-серые дождевые тучи, но до них пока было далеко, и полуденное солнце светило вовсю, заливая своими лучами раскрашенный бок дракона. Казалось, солнечный свет проникает вглубь, в мнимую бесконечность слоев окраски. Голос майора превратился в едва слышное жужжание. Мерик любовался разноцветными, искристыми узорами и вдруг сообразил, что майор рассуждает о приостановлении работы. Поначалу он запаниковал, перебил Хаука и стал возражать, но майор упрямо твердил свое, и Мерик вынужден был замолчать, а поразмыслив, он даже решил, что оно и к лучшему. Закончить картину невозможно, а он устал. Быть может, самое время порвать с Гриаулем, устроиться в какой-нибудь университет и чуток передохнуть? - Речь идет о временном приостановлении, - говорил майор Хаук. - Если зимняя кампания окажется успешной... - Он усмехнулся. - Если нас минуют чума и прочая зараза, мы вновь приступим к работе. Разумеется, нас интересует ваше мнение. Мерик ощутил нарастающее раздражение. - Мое мнение таково: вы болваны, - произнес он. - Вы таскаете на плечах эмблему Гриауля, малюете ее на ваших знаменах, но не имеете ни малейшего понятия о нем. Вы считаете его символом... - Прошу прощения, - прервал его майор. - Черта с два! - воскликнул Мерик, схватил палку и встал. - Вы мните себя завоевателями, творцами судьбы! Но поймите - всеми насилиями, всеми бойнями, которые вы устраиваете, вы обязаны Гриаулю! Вас направляет его воля. Вы паразиты и ничем не отличаетесь от шипунов. Майор сел, взял перо и начал писать. - Я не могу понять, - горячился Мерик, - как можно жить рядом с чудом, с грандиозной тайной, и относиться к нему так, словно это всего лишь причудливой формы гора! Майор продолжал писать. - Что вы делаете? - спросил Мерик. - Пишу рекомендацию, - ответил майор, не удостоив его взглядом. - По поводу? - По поводу немедленного прекращения работ. Они свирепо поглядели друг на друга. Мерик повернулся, чтобы уйти. Но когда он взялся за дверную ручку, Хаук окликнул его. - Мы стольким вам обязаны, - сказал майор. Лицо его выражало уважение и жалость, и Мерик разозлился еще сильнее. - Скольких человек, вы убили, майор? - спросил он, открывая дверь. - Трудно сказать. Я служил в артиллерии, а как тут сосчитаешь? - Ладно, зато я вел скрупулезный подсчет, - проронил Мерик. - За все сорок лет погибло тысяча пятьсот девяносто три человека: мужчины и женщины, отравившиеся, сварившиеся заживо, разбившиеся при падении, загрызенные животными и так далее. Почему бы нам с вами не предположить, что в этом отношении мы равны? Полдень выдался теплым, но Мерику, когда он шел к башне, было холодно. Холод зарождался где-то внутри него, и ноги становились ватными, а голова начинала кружиться. Он попытался прикинуть, как ему быть. За стенами майорского кабинета мысль об университете казалась куда менее привлекательной. Мерик знал, что ему очень скоро надоест преклонение студентов и зависть коллег-преподавателей. На подходе к рынку кто-то приветствовал его. Он махнул рукой, но останавливаться не стал. Мужской голос произнес: "И это Каттанэй?" Подразумевалось: вот эта старая развалина?.. Он ступил на подъемник, который тут же двинулся вверх, и по привычке принялся подмечать то, что нужно было бы сделать. Что это за склад древесины на пятом уровне? Так, а на двенадцатом протекает труба. Лишь увидев, как рабочий разбирает часть подмостьев, Мерик вспомнил о распоряжении майора Хаука. Должно быть, приказ уже поступил. Только теперь он осознал, что потерял работу, и прислонился к поручням. Сердце бешено колотилось, на глаза навернулись слезы. Однако он почти сразу взял себя в руки. Солнце висело низко над холмами на западе в красновато-желтом ореоле, вид у него был зловещий, как у зрачка стервятника. Что ж, признал Мерик, он создал картину и испоганил небо, значит, ему пора уходить. Покинув долину и избавившись от ее влияния, он сможет поразмыслить о будущем. На двадцатом уровне, под самым глазом дракона, сидела молоденькая девушка. Из ритуала лицезрения глаза сотворили чуть ли не культ: многочисленные группы поднимались на башню, чтобы помолиться, пропеть религиозные гимны и обсудить потом свои ощущения. Но времена изменились, восторжествовал практицизм, и та молодежь, которая когда-то собиралась здесь, занимает сейчас ответственные посты и ревностно служит набирающей величие империи. Вот о ком надо было бы писать Дардано - о них и обо всех тех, кто внес свою лепту в растянувшееся на сорок лет представление. История Хэнгтауна - чем не материал для летописца? Утомленный подъемом, Мерик неуклюже присел рядом с девушкой. Она улыбнулась. Он не помнил, как ее зовут, однако она часто приходила к глазу. Невысокая, смуглокожая; в ней чувствовалась внутренняя сила, и мысли Мерика обратились к Лиз. Он рассмеялся про себя: едва ли не всякая женщина так или иначе вызывала в его памяти образ Лиз. - С вами все в порядке? - спросила девушка, озабоченно наморщив лобик. - Ода. Ему хотелось поговорить, отвлечься от надоедливых мыслей, но слова с языка не шли. Как она молода! Свежесть, сияние - и беспокойство. - Я тут в последний раз, - сказала она. - По крайней мере, на какое-то время. Жалко. - И, опережая его вопрос, прибавила: - Завтра я выхожу замуж, и мы уезжаем. Мерик поздравил ее и спросил, кто же счастливый избранник. - Обычный человек, - она тряхнула волосами, словно подчеркивая ненужность дальнейших расспросов, и взглянула на мембрану. - А что испытывали вы, когда глаз открывался? - То же, что и все остальные, - сказал Мерик. - Вспоминал события своей жизни... и другие... - Он не стал рассказывать девушке о том, что Гриауль сохранил память о полете; этим секретом он поделился только с Лиз. - Те души, которые там томятся, - она показала на глаз. - Что они для него? Почему он выпускает их к нам? - Очевидно, он преследует собственные цели, но какие именно, я сказать не могу. - Я помню нас с вами, - девушка робко посмотрела на него из-под темной прядки волос. - Мы были под крылом. - Расскажите, - попросил он и пристально поглядел на нее. - Мы были... вместе, - она покраснела. - Ну, совсем, понимаете? Я страшно боялась, меня пугали звуки и тени, но я любила вас так сильно, что мне было все равно. Мы любили друг друга ночь напролет, и я даже удивилась, потому что думала, что такое бывает только в книгах, что люди специально воображают себе что-то подобное, чтобы справиться с ощущением заурядности происходящего. А наутро место, которое внушало мне ужас, стало прекраснейшим на свете, кончики крыльев отливали красным, а ручеек журчал и падал с уступа... - Она потупилась. - С тех самых пор я не переставала любить вас. - Лиз, - произнес он, остро чувствуя свою беспомощность. - Так ее звали? Он кивнул и прижал ладонь ко лбу, чтобы хоть как-то утихомирить свистопляску в мыслях. - Извините, - ее губки на мгновение прильнули к его щеке, и это мимолетное прикосновение ослабило его еще больше. - Я хотела объяснить вам, что она переживала, на случай, если вы не знаете. Она показалась мне такой взволнованной... Вряд ли она что-то вам сказала. Девушка отодвинулась от Мерика, явно смущенная тем, какой отклик вызвали у него ее слова, и они долго сидели в молчании. Мерик, забыв обо всем, наблюдал, как солнце золотит и багровит чешую, как свет течет вдоль изгибов драконьего тела потоками расплавленной лавы, блекнет и гаснет, и наступают сумерки. Внезапно его соседка вскочила и устремилась к подъемнику. - Он мертв! - воскликнула она. Мерик непонимающе уставился на нее. - Видите? - она показала на солнце: серебристо-алый шар над холмом. - Он мертв. - На ее лице были написаны восторг и страх. Свыкнуться с мыслью о смерти Гриауля было отнюдь не легко. Мерик повернулся к глазу: за мембраной не было и признака цветовых бликов. Он услышал скрип подъемника и понял, что девушка направилась вниз, но не спешил последовать ее примеру. Быть может, дракон всего лишь ослеп. Нет. Неужели в том, что приказ о приостановлении работ был отдан именно сегодня, нет случайного совпадения? Потрясенный, он все глядел на мембрану, а солнце спускалось ниже и ниже и, наконец, нырнуло за холмы. Тогда Мерик встал и подошел к подъемнику, но не успел еще дотронуться до переключателя, как канат задрожал: кто-то поднимался на верхнюю площадку башни. Ну разумеется. Девушка, верно, разнесла весть по всей округе, и теперь майоры хауки и иже с ними бегут удостовериться в кончине Гриауля. Мерик не стремился к встрече с ними, не рвался увидеть, как они будут расхаживать тут, точно рыбаки, что похваляются знатным уловом. Подъем по лобной кости оказался исключительно трудным. Лестница раскачивалась из стороны в сторону, ветер так и норовил сбросить Мерика вниз, так что с него сошло семь потов, а сердце, похоже, готово было выскочить из груди. Он кое-как дотащился до огромного чана и оперся спиной о его ржавый бок. - Каттанэй! Кто-то окликнул его снизу, верхушка лестницы затряслась. Боже, они лезут за ним! Если доберутся, то начнут расшаркиваться в поздравлениях, требовать, чтобы он одобрил планы торжественных обедов, мемориальных досок, эскизы памятных медалей. Прежде чем убраться, они вылепят его в гипсе, изваяют в бронзе и забросают птичьим пометом. Он был с ними на протяжении всех сорока лет, одновременно хозяин и раб, но никогда, никогда не чувствовал себя легко и свободно. Налегая на трость, Мерик двинулся к лобному рогу, потемневшему от многолетнего маслянистого дыма, миновал его и заковылял по направлению к Хэнгтауну, который превратился теперь в призрачный город. Развалины хижин поросли травой, озеро сначала загадили так, что оно стало помойной ямой, а потом осушили - после того, как летом 91-го в нем утонуло несколько детей. На месте дома Джарке громоздилась куча звериных костей, слабо светившаяся в вечерних сумерках. Над руинами гулял ветер. - Мерик! Каттанэй! Голоса приближались. Что ж, остается только одно убежище, куда за ним не пойдут. На листьях деревьев лежали комочки земли, которые осыпались, когда Мерик раздвигал ветви. Добравшись до лесенки, он заколебался, ибо у него не было с собой веревки. Конечно, он прекрасно обходился и без нее, но сколько лет тому назад? Порывы ветра, крики, огни в долине, похожие на усеявшие серый бархат алмазы, сбивали его с толку и мешали сосредоточиться. Послышался хруст ломаемых веток. К чертям! Мерик оскалил зубы - неожиданно заболело плечо, прицепил к поясу трость, осторожно ступил на лесенку и ухватился руками за петли. Ветер раздувал его одежды, грозил вырвать из-под ног шаткую опору и унести в неведомые края. Один раз он поскользнулся, другой - замер в неподвижности, не имея сил двигаться ни вперед, ни назад. Но в конце концов он достиг полости под крылом и выбрал ровное местечко, где мог спокойно постоять и передохнуть. Внезапно он испугался, повернулся было к лесенке и решил вернуться в Хэнгтаун и примириться со всеми и всякими торжествами. Однако буквально мгновение спустя он осознал глупость подобной затеи. Слабость накатывала на него волнами, сердце громко стучало, перед глазами плавали ослепительно-белые круги, на грудь словно давило нечто весьма и весьма тяжелое. Уняв испуг, он шагнул в темноту, которая царила в полости. Мерик знал, что чуть выше находится та складка, где они так часто укрывались с Лиз, и пошел туда, твердо вознамерившись дойти, но припомнил встреченную у глаза девушку и сообразил, что с этим он уже попрощался. Да, попрощался - сомнений не оставалось. Тем не менее он продолжил путь. Темнота, что наваливалась на него, как будто выползала из сустава крыла, из многочисленных бледно светящихся туннелей; в одном из них они тогда наткнулись на мумию. Был ли то в действительности древний чародей, обреченный по закону магической справедливости на бесконечное умирание? Вполне возможно. По крайней мере, так и следовало поступить с волшебником, поднявшим руку на дракона. - Гриауль? - прошептал Мерик во тьму и наклонил голову, словно ожидая, что ему ответят. Его голос разлетелся эхом по просторной полости под крылом, и Каттанэй припомнил, что раньше здесь поистине кипела жизнь: скользили по поверхности хлопья, сновали шипуны, стрекотали в зарослях диковинные насекомые, бродили мрачные жители Хэнгтауна, погромыхивали водопады. Он бессилен был вообразить Гриауля по-настоящему живым, ибо постигнуть подобное великолепие человеческому рассудку попросту не дано. Однако сейчас он вдруг спросил себя, а не ожил ли дракон, не мчится ли он в золотой ночи к центру солнца? Или то была обыкновенная мечта, порожденная мерцанием кусочка ткани в огромном глазу? Мерик засмеялся. Скорее уж звезды назовут свои начальные имена... Он решил остановиться тут, вернее, решение пришло как бы само собой. Из плеча изливалась боль, настолько сильная, что она виделась ему тускло светящейся струей. Он медленно и осторожно сел, потом лег на локоть и посмотрел на трость. Хорошее, волшебное дерево! Да, ее вырезали из боярышника, что рос на ляжке Гриауля. Однажды ему предложили за нее целое состояние. Кому она достанется? Наверное, старому Генри Сихи, который определит ее в свою коллекцию, запрет в стеклянный ящик заодно с башмаками "самого Каттанэя". Веселенькое дельце! Он перелег на живот и положил подбородок на ладонь; холодная чешуя немного заглушала боль. Удивительно, как сокращается масштаб устремлений. Он хотел раскрасить дракона, послать сотни людей на поиски малахита и кошенильных тлей, полюбить женщину, выделить тот или иной оттенок, а кончил стремлением лечь поудобнее. Что же дальше? Мерик попытался упорядочить дыхание, снять тяжесть с груди; тут его слуха коснулся некий шелестящий звук, и он перевернулся на бок. Ему померещилось, будто он видит скользящее по крылу черное пятно... или это всего-навсего шуточки расстроенных нервов и ослабевшего зрения? Больше удивленный, чем устрашенный, он всматривался в тьму, чувствуя, как колотится о драконью чешую утомленное сердце. "Хотя делать простые выводы из сложных предпосылок - удел глупцов, я все же полагаю, что в его жизни присутствовали и мораль, и поиски истины, но доказательство того оставляю всякого рода историкам и социологам, то бишь специалистам по извинениям за действительность. Мне известно лишь то, что он поссорился со своей подружкой из-за денег и ушел из дома. Он прислал ей письмо, где писал, что отправляется на юг и вернется через несколько месяцев с такой суммой, какой ей никогда и ни за что не потратить. Я не знаю, чем он занимался. Вся эта история с Гриаулем... Мы сидели в "Красном медведе" и пропивали мой гонорар за опубликованную статью, и кто-то сказал: "Слушайте, ну разве не здорово было бы, если бы Дардано не приходилось писать статьи, а нам - малевать картины, подходящие по цветовой гамме к мебели заказчиков, и раболепствовать перед всякими племянничками и племянницами?" И тут все стали наперебой предлагать способы добывания денег, но дальше грабежа и киднеппинга фантазия почему-то не шла. Однако затем кого-то осенило надуть магистрат Теочинте, а через пару-тройку минут у нас уже сложился план. Совместными усилиями мы набросали его на салфетках. Я долго пытался вспомнить, не было ли у кого-нибудь из нас отсутствующего вида, не ощущал ли я ледяной холод мысленного прикосновения Гриауля, но ничего такого мне на память не приходит. То было обыкновенное надувательство, пьяный розыгрыш, шальная, бредовая идея. Вскоре после того наши средства иссякли, и мы вывалились на улицу. Шел снег, огромные белые хлопья падали нам на воротник, таяли и стекали тоненькими струйками за шиворот. Господи, как же мы тогда напились! Мы хохотали, катались по обледенелым перилам Университетского моста, строили рожи закутанным до бровей бюргерам и их дородным супругам, а они горделиво проплывали мимо, не удостаивая нас взглядом. И никто - даже бюргеры - не подозревал, что мы заблаговременно празднуем счастливый конец..." Луис Дардано. "Человек, раскрасивший дракона Гриауля" Кордвайнер Смит. Западная наука так чудесна! ---------------------------------------------------------------------- Журнал "Фантакрим-MEGA". Пер. - В.Волосюк OCR & spellcheck by HarryFan, 26 July 2000 ---------------------------------------------------------------------- Марсианин устроился на вершине гранитной скалы и превратился в небольшую сосну. Так приятно, когда ветер обдувает зеленые иголки! У подножия скалы остановился американец - первый увиденный марсианином. Из кармана он извлек поразительно хитроумный прибор - маленькую металлическую коробочку с отверстием, из которого мгновенно выпорхнуло пламя. Американец тут же поджег тоненькую трубочку, набитую благоухающими травами. Марсианин мгновенно превратился в краснолицего, с черными бакенбардами, китайца пятнадцати футов ростом и крикнул по-английски: - Привет, друг! Американец задрал голову, и у него едва не отвалилась челюсть. Марсианин скромно заглянул в его мысли и понял, что беседа с пятнадцатифутовым китайцем - не самое увлекательное занятие для американского офицера. Он осторожно поискал в его мозгу более подходящий образ и... перед человеком появилась увлеченная стриптизом сестра милосердия. Американец позеленел, но страх его начал уступать место раздражению. - Кто ты такой, черт тебя подери?! - заорал он. Марсианин превратился в генерал-майора китайской национальной армии с оксфордским образованием. - Я в некотором роде местный демон, знаете ли, - пробормотал он с отчетливым британским акцентом. - Надеюсь вы не имеете ничего против? Я нахожу западную науку такой чудесной, что мне непременно нужно изучить эту фантастическую машинку, которую вы держите в руке. Не желаете поболтать перед уходом? Осмотрев зажигалку, он протянул ее остолбеневшему американцу. - Очень тонкое волшебство, - сказал он. - Мы в здешних горах ничего подобного не делаем. Я демон довольно невысокого класса. Вы, как я вижу, капитан славной армии Соединенных Штатов? Позвольте и мне представится: я - 1387229-е Восточное Подчиненное Воплощение Лохана. У вас есть время поболтать? Американец затравленно оглянулся. На зеленом ковре долины, словно два тюфяка, лежали в обмороке китаец-носильщик и переводчик. Американец не нашел ничего лучшего, чем спросить: - А что такое Лохан? - Лохан - это Архат, - пояснил марсианин. Эта информация до капитана тоже не дошла, и марсианин с сожалением стер из его памяти воспоминания о себе, вернулся на вершину скалы и, превратившись опять в сосну, разбудил всю компанию. Шел год 1945. Много часов провел марсианин в раздумьях, пытаясь материализовать зажигалку, но это ему так и не удалось. Наступил 1955 год. Петер Фаррер был этническим немцем. Этнические немцы - почти такие же русские, как пенсильванские датчане - американцы. Они живут в России уже более двухсот лет, но большинство их общин распалось, когда на немцев в России обрушились тяжкие испытания во время второй мировой войны. Сам Фаррер пережил все это достаточно благополучно. До войны он учился в техникуме, где изучал геологию и топографию, затем, прослужив в Красной Армии несколько лет ефрейтором, получил звание младшего лейтенанта. Командующий советской военной миссией в провинции Юннань, сказал ему однажды: - Фаррер, вас ждут настоящие каникулы. Нам необходимо знать, можно ли проложить вспомогательное шоссе вдоль скал к западу от озера Паку. Вы у меня на хорошем счету, Фаррер. Вы доказали, что вы порядочный гражданин и хороший офицер, несмотря на немецкую фамилию. И я знаю, что у вас не возникнет никаких проблем ни с нашими китайскими союзниками, ни с жителями гор, которых вы встретите на своем пути. Позаботьтесь о надлежащем выполнении задания и постарайтесь подружиться со всеми, кроме реакционных капиталистических элементов. - Вы хотите сказать, товарищ полковник, что я должен подружиться со всеми, кто встретится на моем пути? - Со всеми, - ответил полковник твердо. Фаррер был молод, и ему нравилось путешествовать. - Следует ли мне и со священниками обходиться любезно? Я ведь убежденный атеист, товарищ полковник. - И со священниками тоже, - ответил полковник. - Со священниками особенно. Тут он резко взглянул на Фаррера. - Дружите со всеми, кроме женщин. Вы меня слышите, товарищ младший лейтенант? Держитесь подальше от неприятностей. Три недели спустя Фаррер взбирался на скалу возле небольшого водопада, несущего свои воды в Реку Золотого Песка - Чиншачьян, как называли в этих местах Длинную Реку Янцзы. Рядом с ним семенил партийный секретарь Кунсун, пекинский аристократ, вступивший в компартию еще в юности. Их сопровождал взвод солдат, множество носильщиков и офицер Народно-освободительной армии, который следил как за поддержанием боеготовности солдат, так и за Фаррером. Взбираясь по крутому склону, веселый толстяк товарищ капитан Ли пыхтел сзади. - Если вы хотите стать героями труда, - крикнул он идущим впереди, - то давайте продолжать подъем. Но если следовать уставу службы тыла, то лучше остановиться и попить чаю. Все равно мы, скорее всего, не доберемся до Паку раньше, чем наступит ночь. Кунсун презрительно оглянулся. Цепь солдат и носильщиков растянулась на двести ярдов, словно пыльная змея, прижавшаяся к скалистому склону горы. Торчавшие над пилотками солдат стволы винтовок смотрели прямо на него. Далеко внизу, словно золотая нить, вплетенная в серо-зеленый сумеречный ковер долины, извивалось русло Чиншачьян. Кунсун фыркнул: - Если бы все было по-твоему, мы бы до сих пор торчали на постоялом дворе и пили чай, а люди бы спали. По-китайски Фаррер говорил неважно, но суть уловил. - Не спорьте, товарищи, - примирительно сказал он на ломаном мандаринском наречии. - Может, мы и не попадем к озеру до темноты, но на этой скале все равно лагерь не разобьешь. Насвистывая сквозь зубы "Ich hatt'ein kameraden", Фаррер обогнал Кунсуна и пошел впереди. Таким образом, он первым поднялся на вершину и оказался лицом к лицу с марсианином. На этот раз марсианин был готов к встрече. Помня о неудачном знакомстве с американцем, он решил сделать все, чтобы не испугать гостей. Перед глазами Фаррера предстала весьма занимательная картина. На крохотной полянке стояли два советских грузовика, и перед каждым из них - по столу, искусно сервированных русской закуской. Над одним из грузовиков развевался красный флаг с белой надписью по-русски: "Добро пожаловать героям Брянска!" Марсианин уловил, что Фаррер - большой любитель женщин, и посему он материализовал четырех хорошеньких советских девушек - блондинку, брюнетку, рыженькую и для разнообразия альбиноску, которых усадил в шезлонги и усыпил. Поразмыслив над тем, какую форму принять самому, он пришел к выводу, что будет очень недурно воплотиться в Мао Цзэдуна. Фаррер застыл на месте, глядя на Мао и не решаясь ступить на скалу. - Поднимайтесь, мы ждем вас, - молвил марсианин елейно. Тут появились Ли и Кунсун. Один стал слева от Фаррера, другой - справа. Все трое застыли, разинув рты. Кунсун опомнился первым, узнав Мао Цзэдуна. Он никогда не упускал возможности познакомиться с представителями высшего эшелона компартии. Дрожащим, недоверчивым голосом он с натугой заговорил: - Товарищ Генеральный Секретарь Партии Мао! Я никогда не думал, что мы встретим Вас в этих горах. Вы ли это? И если Вы - не Вы, то кто вы? - Я - не ваш Генеральный секретарь, - ответил марсианин. - Я просто местный демон, имеющий сильные прокоммунистические настроения и желающий познакомиться с такими приятными и общительными людьми, как вы. Кунсун побледнел. - Я думаю, что этот уанг-па - контрреволюционный самозванец, - проговорил он тихо. - Но я не знаю, что с ним делать. Я рад, что в Китайской Народной Республике есть представитель Советского Союза, который может проинструктировать нас при затруднениях в проведении политики партии. Марсианин тем временем решил проявить воспитанность и примирительно сказал по-русски: - Вам нравится мой облик, товарищ Фаррер? У вас есть зажигалка? Западная наука так чудесна! У меня не выходят достаточно твердые объекты, а вы, люди, делаете самолеты, атомные бомбы и всякие другие забавные штучки. Фаррер полез в карман, нашаривая зажигалку. Позади него раздался дикий вопль: один из солдат, увидев грузовики и Мао Цзэдуна, заорал: - Дьяволы! Тут дьяволы! Многовековой опыт подсказывал марсианину, что с представителями местного населения можно ладить только тогда, когда они либо очень-очень молоды, либо очень-очень стары. Он подошел к краю обрыва, чтобы все могли его видеть, и вытянулся до тридцатипятифутовой высоты. Затем из Мао Цзэдуна он превратился в древнекитайского бога войны с черными бакенбардами, ленточками и кисточками на мече, развевающимися на ветру. Люди, естественно, грохнулись в обморок, что и требовалось, и он сложил их аккуратно у скалы, чтобы они не скатились вниз по склону. Затем, приняв обличье советской военнослужащей - довольно симпатичной блондинки с сержантскими знаками различия - он снова материализовался возле Фаррера, который к этому моменту уже достал зажигалку. - А этот образ тебе больше нравится? - спросила маленькая хорошенькая блондинка. - Я во все это нисколько не верю, - ответил Фаррер. - Я убежденный и активный атеист и всю жизнь боролся с религиозными предрассудками. Но если тебе не трудно, превратись во что-нибудь другое. И марсианин тут же трансформировался в маленького круглолицего Будду. Он знал, что это несколько нечестиво, но зато Фаррер вздохнул с облегчением. Однако Кунсун почему-то разъярился. - Слушай, ты, похабная демоническая чудовищность! - зарычал он. - Здесь тебе Китайская Народная Республика, и ты не имеешь абсолютно никакого права принимать сверхъестественные образы и заниматься антиатеистической деятельностью. Попрошу сгинуть со всем этим иллюзионом! Что тебе, в конце концов, нужно? - Я бы хотел, - спокойно ответил марсианин, - стать членом Китайской Коммунистической Партии. Фаррер и Кунсун переглянулись и заговорили одновременно: Фаррер по-русски, Кунсун - по-китайски: - Но мы не можем принять тебя в партию! Кунсун добавил: - Если ты демон, то не существуешь, а раз не существуешь, то ты незаконен. Марсианин улыбнулся: - Предлагаю вам подкрепиться. Может быть, вы измените свое решение. Выпейте вина, - марсианин материализовал кувшин вина и налил по фарфоровой чашке каждому. Сделав глоток, он посмотрел на них проницательными прищуренными глазами. - Я хочу знать все о западной науке. Видите ли, я - марсианский студент, сосланный сюда, чтобы стать 1387229-м Восточным Подчиненным Воплощением Лохана, и я здесь уже более двух тысяч лет. Но я могу воспринимать пространство вокруг себя лишь в радиусе десяти лье. Западная наука - очень интересная вещь. Если бы я мог, то стал бы студентом технического учебного заведения, но поскольку я не могу оставить это место, то мне хотелось бы вступить в Коммунистическую партию. К этому времени в голове Кунсуна созрело решение. Он заговорил более спокойно. - Почтенный, уважаемый демон, сэр! Хотя Вы и убедили меня, уважаемый сэр, я думаю, Вам не удастся убедить руководство партии принять Вас в наши ряды. Все, что Вам остается в нашем обновленном коммунистическом Китае - это стать контрреволюционным беженцем и эмигрировать на капиталистическую территорию. Марсианин потягивал вино с хмурым, обиженным видом. - Я вижу, молодые люди, что вы начинаете в меня верить, - заговорил он, наконец. - И я рад видеть, что вы, партийный секретарь Кунсун, готовы к вежливой беседе. На самом деле я не китайский демон, а марсианин. Я был избран в Малую Ассамблею Согласия, но имел неосторожность сделать неуместное замечание, и теперь должен жить в качестве 1387229-го Восточного Подчиненного Воплощения Лохана, и смогу вернуться лишь тогда, когда весна сменит осень триста тысяч раз. Жить мне тут, думаю, придется еще долго. С другой стороны, я хочу изучать технические науки, поэтому полагаю, что мне было бы гораздо лучше стать членом Коммунистической Партии, чем отправляться в незнакомые места. Тут на Фаррера нашло вдохновение и он сказал марсианину: - У меня есть идея. Впрочем, не мог бы ты убрать эти чертовы грузовики вместе с закуской, прежде чем я ее выскажу? У меня текут слюнки, но я, к сожалению, не могу воспользоваться твоим гостеприимством. Одним махом руки марсианин исполнил просьбу. Сбившийся было с мысли Фаррер возобновил свою речь: - Коммунистические партии - это просто замечательно. Они руководят массами в борьбе против коварных американцев. Ты понимаешь, что если бы мы не вели революционную борьбу, то всем нам пришлось бы каждый день пить кока-колу? - Что такое кока-кола? - спросил демон. - Не знаю, - ответил Фаррер. - Так чего ж бояться ее пить? - Не задавай неуместных вопросов. Я слышал, капиталисты каждого заставляют ее пить. Компартии некогда возиться с созданием секретариатов по сверхъестественным вопросам. Похоже, ты очень дружелюбный демон, и мы хотим тебе хорошего. Почему бы тебе просто не уехать отсюда? Капиталисты очень реакционны и религиозны, и они с радостью тебя примут. Там ты мог бы даже найти тех, кто в тебя поверит. Пухлый Будда согласно покивал головой. - А как мне попасть к капиталистам? - Просто поезжай, и все, - ответил Кунсун. - Ты же демон. Все можешь. - Этого я не могу, - ответил марсианин. - Чтобы туда попасть, мне нужен какой-нибудь предмет из тех мест. - У меня есть идея, - сказал Фаррер. Сняв с руки часы, он протянул их марсианину. Часы были сделаны много лет назад в Соединенных Штатах. Какой-то солдат Красной Армии продал их Фарреру за пятьсот рублей, когда они познакомились в Куйбышеве. Цифры и стрелки часов были покрыты радием. Недоставало минутной стрелки, и марсианин материализовал новую. На часах было написано по-английски: "Часовая компания МАРВИН", а ниже "Уотербери, Конн". Марсианин прочел надписи и спросил у Фаррера: - А где это - Уотербери, Кан? - Конн - это сокращенное название одного из американских штатов. Если ты собираешься стать реакционным капиталистом, то для тебя это самое подходящее место. Все еще бледный Кунсун добавил от себя отвратительно-вкрадчивым тоном: - Я думаю, вам понравится кока-кола. Это очень реакционная вещь. Все еще державший в руке часы студент-марсианин нахмурился. - Мне безразлично, реакционна она или нет. Я хочу попасть в место, где много науки. - Ты не найдешь более научного места, чем Уотербери, Конн. Особенно Конн - это самое научное место в Америке. Кроме того, я уверен, ты сможешь вступить в одну из капиталистических партий. А с компартиями ты хлопот не оберешься. - Фаррер улыбнулся, и глаза его загорелись. - Более того, - добавил он, закрепляя свою победу, - можешь оставить часы себе. Насовсем. Марсианин нахмурился и пробормотал под нос: - Похоже, коммунизм в Китае падет если не через восемь, то через восемьсот лет, а то и через все восемьсот тысяч. Пожалуй, поеду я в этот Уотербери, Конн. Марсианин сменил образ, воплотившись в Архата - верного апостола Будды. Он взирал на людей с восьмифутовой высоты, и лицо его излучало неземное спокойствие. - Ну, с богом, ребята. Я отправлюсь в Уотербери. И он отправился, прихватив с собой воспоминания Фаррера и китайцев о встрече с пришельцем. С трепетом он обнаружил себя на равнине. Странная тьма окружала его. Ветер нес незнакомые запахи. Фаррер и Ли остались далеко позади, на скале, высоко над рекой Чиншачьян, в мире, из которого он вырвался. Тут он вспомнил, что не позаботился о своей внешности. Рассеянно посмотрев на себя со стороны, он обнаружил, что прибыл в обличье маленького смеющегося Будды ростом в семь дюймов, вырезанного из пожелтевшей слоновой кости. - Так не пойдет, - пробормотал он про себя. - Нужно принять какую-нибудь местную форму. Он обследовал окружающую местность, нащупывая что-нибудь интересное. - Ага, молоковоз. Западная наука действительно удивительная вещь, подумал он. Представить только - машина исключительно для перевозки молока! Он быстренько трансформировался в молоковоз. Но в темноте его телепатические чувства не различили ни металла, из которого был сделан грузовик, ни цвета краски, которой он был покрашен. Чтобы не вызывать подозрений, он превратился в молоковоз из чистого золота. Затем без всякого водителя он завел свой двигатель и повел себя по одной из главных автострад, ведущих в Уотербери, Коннектикут... Так что, если вам случится проезжать через Уотербери, Конн, увидеть грузовик из чистого золота, катающийся по улицам без водителя, - то знайте, что это марсианин, или, другими словами, 1387229-е Восточное Подчиненное Воплощение Лохана, и что он до сих пор считает западную науку чудесной вещью. Терри Биссон. Жми на "Энн" ---------------------------------------------------------------------- Журнал "Если". Пер. - А.Ройфе. OCR & spellcheck by HarryFan, 26 July 2000 ---------------------------------------------------------------------- ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СИСТЕМУ "МГНОВЕННЫЕ ДЕНЬГИ"! 1342 ТОЧКИ ПО ВСЕМУ ГОРОДУ ВСТАВЬТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ВАШУ СИСТЕМНУЮ КАРТОЧКУ СПАСИБО ТЕПЕРЬ ВВЕДИТЕ ВАШ СИСТЕМНЫЙ НОМЕР СПАСИБО ВЫБЕРИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ЖЕЛАЕМУЮ УСЛУГУ: ВНЕСЕНИЕ НА СЧЕТ СНЯТИЕ СО СЧЕТА СОСТОЯНИЕ СЧЕТА ПОГОДА - Погода? - В чем дело, Эмили? - С каких пор эти штуковины управляют погодой? - Наверное, сбой в программе... Снимай деньги: уже 6:22, мы опаздываем. СНЯТИЕ СО СЧЕТА СПАСИБО СНЯТИЕ: С ЧЕКОВОГО СЧЕТА СБЕРЕГАТЕЛЬНОГО СЧЕТА КРЕДИТНОЙ ЛИНИИ ДРУГОЕ ЧЕКОВОГО СЧЕТА СПАСИБО ВВЕДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ЖЕЛАЕМУЮ СУММУ: $20 $60 $100 $200 $60 $60 НА КИНО? - Брюс, иди сюда и посмотри. - Эмили, сейчас 6:26. Картина начинается в 6:41. - Откуда машина знает, что мы собираемся в кино? - О чем ты говоришь? Злишься по поводу денег, Эм? Но я ведь не виноват, что такая же компьютерная дрянь слопала мою карточку. - Не волнуйся. Я попытаюсь еще раз. $60 $60 НА КИНО? - Опять. - Что опять? - Брюс, иди сюда и посмотри. - "60 долларов на кино?". Невероятно! - Я снимаю деньги еще и на ужин. У меня, в конце концов, день рождения, хоть мне и приходится думать обо всем самой. А также самой платить. - Ты разозлилась, потому что машина слопала мою карточку. - Ничего подобного. Но все-таки: откуда эта железка знает, что мы собираемся в кино? - Эмили, уже 6:29. Нажми "Ввод" и пойдем. - Сейчас. КТО ЭТОТ ПАРЕНЬ С ЧАСАМИ: ПРИЯТЕЛЬ МУЖ РОДСТВЕННИК ДРУГОЕ - Брюс! - Эмили, уже 6:30. Забирай деньги и пойдем. - Теперь машина спрашивает о тебе! - 6:31! - Иду! ДРУГОЕ - Извините, вы не будете возражать, если я... - Слушай, парень, не видишь, что с этой машиной проблемы? Если ты так чертовски спешишь, прогуляйся до следующей. - Брюс! Почему ты грубишь? - Да ладно тебе, он уже ушел. С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ЭМИЛИ! ЧТО ПРЕДПОЧИТАЕТЕ: ВНЕСЕНИЕ НА СЧЕТ СНЯТИЕ СО СЧЕТА СОСТОЯНИЕ СЧЕТА ПОГОДА - Откуда она знает, что у меня день рождения? - Господи, Эм, да у тебя это на карточке, небось, закодировано... Уже 6:34, и ровно через семь минут... что за черт? Погода?! - А я тебе о чем говорила. - Но ты ведь не собираешься... - Почему бы и нет?! ПОГОДА СПАСИБО ВЫБЕРИТЕ ЖЕЛАЕМЫЙ КЛИМАТ: ПРОХЛАДНО И ПАСМУРНО ТЕПЛО И ЯСНО НЕБОЛЬШОЙ СНЕГ НЕБОЛЬШОЙ ДОЖДЬ - Ну хватит, Эм. Кончай дурачиться. НЕБОЛЬШОЙ ДОЖДЬ - Дождь? В свой день рождения? - Да, небольшой дождь. Я просто хочу посмотреть, сработает ли. Мы же все равно будем в кинотеатре. ПРЕВОСХОДНАЯ ПОГОДА ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЯ КИНОТЕАТРА ЧТО ПРЕДПОЧИТАЕТЕ: ВНЕСЕНИЕ НА СЧЕТ СНЯТИЕ СО СЧЕТА СОСТОЯНИЕ СЧЕТА ПОПКОРН - Эм, эта машина совсем сдурела! - Ты удивительно догадлив. - Сейчас 6:36. Жми на "Снятие" и пошли отсюда, черт подери. Сеанс начинается через пять минут. СНЯТИЕ СО СЧЕТА СПАСИБО СНЯТИЕ: С ЧЕКОВОГО СЧЕТА СБЕРЕГАТЕЛЬНОГО СЧЕТА КРЕДИТНОЙ ЛИНИИ ДРУГОЕ - Извините, вы собираетесь пойти на "Дворец грешников"? - Проклятие! Эмили, ты посмотри, этот зануда вернулся. - Я только что проходил мимо касс. В газете опечатка. На самом деле сеанс начинается в 6:45. Таким образом, у вас еще девять минут. - Мне казалось, ты хотел найти другую машину! - Там очередь. К тому же у меня нет никакого желания мокнуть под дождем. - Под дождем? Брюс, ты слышишь? ДРУГОЕ - Уже 6:37, а ты выбираешь "Другое"?! - Хочу узнать, на что она еще способна. СПАСИБО ВЫБЕРИТЕ НОВЫЙ ИСТОЧНИК: СЧЕТ ЭНДРЮ СЧЕТ ЭНН СЧЕТ БРЮСА - Кто, черт подери, эти Эндрю и Энн? И как, черт подери, туда попало мое имя? - Ты же сам говорил, что машина проглотила твою карточку. - Да, проглотила. Но другая машина! - Извините, что я опять вмешиваюсь. Энн - это моя невеста. Бывшая. - Тебе что, больше всех надо?! - Позвольте представиться: Эндрю. Эндрю Клейборн III. А вашу девушку, должно быть, зовут Эмили? А вас... - Его зовут Брюс. Не обращайте внимания на его грубости: он иногда становится слегка неотесанным. - Неотесанным?! Что ты несешь?! СЧЕТ БРЮСА - Эй, Эмили, что ты делаешь! - Кто-то говорил, что хотел бы заплатить за ужин и за кино, но не может из-за проглоченной карточки. Попробую убедиться в этом. ПОПРОБУЙТЕ, ЭМИЛИ, ВВЕДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ЖЕЛАЕМУЮ СУММУ: $20 $60 $100 $200 $60 ИЗВИНИТЕ, ДЕНЕГ НЕ ХВАТАЕТ ЖЕЛАЕТЕ СНЯТЬ $20? $20 ИЗВИНИТЕ, ДЕНЕГ НЕ ХВАТАЕТ ЖЕЛАЕТЕ УЗНАТЬ СОСТОЯНИЕ СЧЕТА? - Нет! ДА СОСТОЯНИЕ СЧЕТА БРЮСА: $11,78 УДИВЛЕНЫ? - Удивлена? Я просто в ярости! Какой чудесный день рождения! Да у тебя и на кино-то денег нет, не то что на ужин. А главное - ты солгал! - Извините, что я опять вмешиваюсь... У вас сегодня день рождения? Представьте, у меня тоже! - А ты вообще не лезь, Эндрю... или как тебя там зовут! - Не хами, Брюс. У Эндрю есть полное право пожелать мне счастливого дня рождения. - Он ничего тебе не желает, он вторгается в мою жизнь! - Позвольте пожелать вам самого счастливого дня рождения, Эмили! - Желаю вам того же, Эндрю. - Да он просто задница! НЕ РУГАЙТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА! ЖЕЛАЕТЕ УЗНАТЬ СОСТОЯНИЕ ДРУГИХ СЧЕТОВ: СЧЕТ БРЮСА СЧЕТ ЭМИЛИ СЧЕТ ЭНДРЮ СЧЕТ ЭНН - Энн - ваша подруга? - Как раз сегодня она окончательно решила расстаться со мной. - Какой ужас! И это в ваш день рождения? Я вам так сочувствую, Эндрю... - Оказывается, здесь целых две задницы! НЕ РУГАЙТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА! ЭМИЛИ И ЭНДРЮ, ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ ОПЛАТИТЬ ВАМ ПОСЕЩЕНИЕ КИНОТЕАТРА И ПРАЗДНИЧНЫЙ УЖИН - Сто долларов! Эндрю, взгляните! - Думаю, вам стоит взять деньги, Эмили. - Может, перейдем на "ты"? - Нам бы лучше поспешить. Извините меня, Брюс, старина, время не подскажете? - 6:42. Задница. - Если побежим, Эмили, успеем на 6:45. Кстати, как насчет бутылочки вина за ужином? - Мне нравится "Текс-Мекс". ВОЗЬМИТЕ ВАШУ КАРТОЧКУ, ПОЖАЛУЙСТА НЕ ЗАБУДЬТЕ ЗАКАЗАТЬ ХОРОШУЮ ЗАКУСКУ - Задница номер три! Они уходят! Я не могу поверить в это дерьмо. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СИСТЕМУ "МГНОВЕННЫЕ ДЕНЬГИ"! 134