это нравится. Она держит меня в неизвестности и старается запугать. Последнее явно доставляет ей удовольствие. -- Прекрасно, просто для заметки, я хочу вас искренне поблагодарить за спасение жизни. Может быть, это не так уж и значительно, -- он печально вздохнул, -- но это все, что у меня есть. -- Я просто выполнила свой долг. То же самое я сделала бы для каждого, -- ее тон потеплел.-Итак, я принимаю вашу благодарность и страшно рада, что вы живы. Ведь вы, -- она слегка осуждающе хохотнула, -- нелегкая ноша для вытаскивания из канавы. Послышались всплески, свидетельствующие о том, что она выбирается из бассейна. Симус не осмелился взглянуть. -- Этот плащ, возможно, прикроет вас, пока мы не вернемся к вам, -- она кинула на кушетку темную мешковатую накидку. -- это горная роба. Она будет немного тесновата, но ведь вы не вписываетесь в стандартные размеры. Теперь я оставлю комнату, чтобы не смущать, -- она бесшумно вышла. Когда О'Нейл, изрядно помучившись, оделся, они вышли из помещения и спустились по ступенькам. Ужасное место для таких, как она, пришло ему в голову. Машинально он произнес древнее гэльское благословление: "Да хранят Иисус, Мария и Бригида это жилище." -- Кто это такие?-Мариетта потребовала разъяснений. -- Святые люди. -- Что это значит? -- Ну, такие друзья Бога. -- Понимаю, -- в темноте ее голос звучал иначе.-У вашего бога есть помощники? -- Вроде того. Они передают ему наши молитвы, мы верим в их могущество и влияние на Создателя. -- А как считается, Бог-добрый? -- Не всегда. Но он нас не покидает, направляет нас в жизни, если хотите знать мое мнение. -- Удивительно, и вместе с тем не лишено смысла. Хотелось бы поподробнее узнать о нем. Он мужского рода, да? -- Иногда да, -- ответил О'Нейл.-Правда, Святой Дух объединяет в себе и женское, и мужское начала. -- Вы не обманываете меня? -- Зачем мне это нужно? Она довела его до квартала гостей. За все это время оба не проронили ни слова. Когда они очутились в небольшом скверике перед небоскребом Сэмми и Эрни, Симус отыскал в темноте ее руку и тихо проговорил: -- Спасибо. Теперь я ваш должник. -- Для чего вы говорите эту чепуху? -- нетерпеливо отозвалась она. -- Вы спасли мне жизнь, и я...-он подыскивал слова.-Вы можете рассчитывать на мою помощь в любое время. -- Это так красиво звучит, -- у нее перехватило дыхание.-Возможно, мне понадобится ваше участие. Я с радостью позову вас. Как изменился ее тон, тревожно подумал О'Нейл. -- Чем же я могу помочь?-порывисто прошептал он. -- Никто мне не может помочь, -- она почти плакала. Совершенно необъяснимо они оказались в объятиях друг друга. Неистовый О'Нейл никогда не испытывал ничего подобного. Он чувствовал ее близость, ее упругую грудь, чувствовал, как бьется у нее сердце, его руки жадно ласкали ее тело. Их тела слились воедино в безумном порыве страсти. Плащ упал с его плеч, ее одежда соскользнула от легкого прикосновения его рук. Симус почувствовал, как она вся замерла в ожидании. -- Пожалуйста, -- умоляла она. Симус чувствовал ее печаль. Она умоляла пощадить. В ее голосе было все -- и желание, и неуверенное сопротивление, а главно-не было надежды, что он услышит ее мольбу. Он инстинктивно понял, что может обидеть ее. Пусть лучше потом, когданибудь позже она сама позовет его. А кроме того, садовая дорожка была слишком раскалена. Именно в это мгновение Симус Финбар О'Нейл постиг, что значит любить. Ее хрупкость стала важнее его бешенной страсти. Ее чувства-важнее его неуемных желаний. Его губы и руки не стремились завоевать, они превратились в инструмент ее наслаждения; в его объятиях не было властного требования. Ему хотелось защитить и уберечь ее; его поцелуи были нежной и чувственной данью ее добродетели. Она таяла в его руках. Симус отпустил ее. На несколько секунд она отпрянула, затем снова прижалась к нему. Он наощупь отыскал плащ и накидку и нежно закутал ее дрожащие плечи. -- Ты отпустил меня, -- прерывисто шепнула Мариетта. -- Ведь ты хотела этого. -- Большинство мужчин поступили бы иначе. Это моя вина, эмоции оказались менее дисциплинированными, чем я думала. Теперь я-твоя должница. -- Не говори так. -- Может быть, ты и космический паразит, Поэт О'Нейл, но ты очень хороший, -- она помолчала.-И великолепный любовник. -- Я польщен, -- он пытался рассмеяться, -- По крайней мере, я всегда так думал. -- Ты поцеловал Доктора Самариту точно так же?-ревниво поинтересовалась она. -- Я никогда и никого не целовал так. -- Почему? -- Я никогда и никого в жизни не любил так, как люблю тебя. Когда мы в конце концов познаем настоящую любовь, часто говорила Кардина, мы познаем Бога. -- В таком случае, я тоже польщена. Но довольно. Я должна доставить тебя домой. Вот моя рука, -- рассмеялась она, -- рука провожатого. Иди за мной. Все в нем ликовало. И она испытывала то же самое. Необходимо ее спасти из этого ужасного места. Он был именно тем человеком, который это сделает. -- Поэта О'Нейла наш Город зачаровал до такой степени, что он потерялся, -- строгим тоном доложила она четырем людям, тревожно ожидающим его возвращения -- Хореру, грациозному ревнивому сыну, Карине, миниатюрной особе с непропорциональным лицом-будущей законной жене, хозяину и хозяйке. Дети были совершенно спокойны. Эрни и Сэмми вздохнули с облегчением. -- Среди ваших людей есть очаровательные проводники, -- шагая рядом с Мариеттой и весело улыбаясь, заявил он. -- О, счастливый случай привел славного Лейтенанта в наш дом, -- обрадовалась Сэмми, тепло пожимая руку девушке. Казалось, все в комнате были рады присутствию подтянутого военного, особенно молодежь. Для ребенка, не достигшего двадцати лет, она была слишком хорошо известна. Ох, женщина, мне следует узнать тебя получше. Все-таки, он немного побаивался ее. Уж больно она походила на Леди Дейдру. Придется вам поломать голову, Ваша Милость, над тем, какой дьявол и зачем хотел меня прикончить. Покидая комнату, она сказала, взглянув на О'Нейла: -- Да хранят Иисус, Мария и Бригида это жилище. Все уставились на нее в изумлении. -- Это одна из молитв Поэта О'Нейла, -- она позволила себе чуть-чуть улыбнуться.-Обращенная к друзьям его бога. Я нахожу это утешительным. Слава тебе, Господи! Позже О'Нейл блаженствовал в благоухающей воде своей ванны. Ароматы джунглей заполняли комнату и постепенно стерли неприятное ощущение от наркотиков и канализации. Зилонгцы были еще более капризными чистюлями, чем таранцы, если такое вообще возможно. Даже в Студенческом квартале, менее благоустроенном, как ему объяснили, домашние бассейны были оснащены большим количеством водопроводных труб, встроенных в пол, по которым подавались разноцветно окрашенные пульсирующие струи, создававшие ощущения глубокого расслабления и покоя. Потом в его памяти всплыл ужасный запущенный район лейтенанта. В этом мире не все были равны. Он плеснул в лицо водой и опустился пониже, вспоминая прелестные стройные ноги Лейтенанта Мариетты. Скользнула дверь его комнаты, и вошла Доктор Самарита. -- Я пришла поинтересоваться вашим самочувствием, Благородный Гость, -- она прислонилась у дверей тихо, почти не дыша. Ох, Лорд, теперь их уже двое. -- Все в полном порядке, -- хвастливо заявил он.-Просто был длинный и трудный день, но зато в приятной компании. Самарита улыбнулась. Потом спросила: -- Благородный Поэт, могу я задать один вопрос? О'Нейл кивнул. Она выпалила: -- Я совершенно не нравлюсь вам? -- Да что вы! Что заставляет вас думать так? Ни у одного космического скитальца не было таких заботливых и гостеприимных хозяев, -- он стал споласкивать лицо, чтобы скрыть свое замешательство. -- Поэт О'Нейл, вы странный человек. Иногда вы шутите, иногда говорите серьезные вещи, иногда вы добры и доверчивы, а временами смотрите на меня очень подозрительно. Это... это меня страшно смущает, -- у нее на шее подергивалшся мускул. Волнение ей страшно шло. Он вжимал ладони в дно ванны, чтобы не вскочить и не схватить ее в объятия. -- Ну, обаятельные женщины всегда выводят меня из равновесия. Кроме того, иногда мне кажется, что я многого не понимаю. -- А вы хотите понять все? Плохо быть слишком любопытным. Музыкальный Директор и я не желали вам плохого. Вы должны позволить нам доставить вам удовольствие. Но... Мне нужно слишком много сказать вам, -- Она отвернулась и выбежала из комнаты, словно не могла справиться с нахлынувшими чувствами. Ох-хо-хо, О'Нейл. Ты, кажется, здорово влип. Ты здесь всего несколько дней, а у тебя на руках уже две красивые несчастные хрупкие женщины. Кажется, это не входило в Программу. Совсем. Совсем. 6 На следующий день О'Нейл вынужден был узнать отвратительные, буквально клинические подробности о хрупкой и уязвимой Самарите-Сэмми- в постели. Вы только ее представили скорее как дикое животное в лихорадке, чем как женщину, требующую предельной нежности в обращении. Он и Эрни отправились "размяться" в местный гимнастический зал. Он, вообще, плохо играл в гандбол-игра, в которой мужчины становятся сами собой. Хотя он и был на голову выше зилонгских парней, и на тридцать фунтов тяжелее, они были в более благоприятном положении, более подвижны. Каждый его мускул ныл -- слишком много выпито ликера и съедено крема, решил он. "Джентельменский" разговор при закрытых дверях, который последовал затем, просто привел его в состояние шока. Оказалось, что все пять парней из их команды занимались любовью с женами друг друга и с удовольствием обсуждали это. Коллективное описание Сэмми во всех стадиях ее страсти возмутило его до глубины души. Они выставили женщину похотливым, стонущим и завывающим, отвратительным животным. На "Ионе" тоже велись фривольные разговоры в мужской компании. И Симус не считал участие в них ниже собственного достоинства. Его всегда интересовало, позволяют ли себе дамы посудачить на такие темы, но спрашивать он не решался. И пикантные подробности допускались, но когда речь шла о знакомой женщине, ничего грубого и недостойного не позволялось, и уж тем более в присутствии ее мужа. Таранцы, при всей их неотесанности и невоспитанности, были стыдливы и щепетильны. Они любили женщин, наслаждались ими, побаивались их, обожали и более-менее уважали. Зилонгские мужчины, казалось, искренне презирают и ненавидят женщин, что предполагало широкое распространение секса на этой планете, еще больше, чем среди таранцев. Один из зилонгцев с неподражаемой прямолинейностью стал расспрашивать Симуса об одержанных им победах. О'Нейл ответил ему, что на Таре секс гораздо слабее, чем на Зилонге. -- Я могу заниматься любовью только сто сорок раз в течение двадцати четырех часов, можете сами судить, как непримечательна моя романтическая жизнь. Он заметил, что Эрни это позабавило. А ведь тебе не нравится эта компания, но ты не можешь ей противостоять, слабак. Позже он и хозяин сидели в уличном кафе и уплетали вафли. Предполагалось, что это был ужин. Орнигон начал извиняющимся тоном: -- Мне очень жаль, Благородный Гость, что наш утренний разговор вывел вас из равновесия. Если бы я знал, то не допустил бы этого. Вы, конечно, понимаете, что в каждом обществе существуют традиционные способы самовыражения. Есть люди и с толстой кожей, не стоит обращать внимания. -- Да, что и говорить, секс-это сильная штука, -- примирительно согласился Симус.-Он приносит много радости, но может выбить из колеи, надеюсь, вы меня понимаете? -- Вот поэтому, -- охотно согласился Орнигон, -- секс и ограничивается периодами фестивалей6 посвященных сбору урожая и окончанию строительства. Если бы это происходило круглый год, силы общества были бы подорваны. Даже при наших порядках это не просто. Мы располагаем специальным запасом энергии на период Фестиваля, но даже на этих условиях деловая активность заметно снижается. Симус облокотился на стол. Голова пошла кругом. Создатель, он не мог сказать того, что я сейчас услышал. -- Вы ограничиваете секс двумя месяцами в году, и все?-он пытался овладеть своим голосом. Это гораздо хуже, чем монашество. -- Это наш путь, у него есть недостатки... хм... лишения, -- мужчина нервно жестикулировал авыразительными руками. -- Правительство считает, что это лучший путь для сохранения идеалов нашего общества. Продление рода должно ознаменовывать периоды напряженного труда. Это позволяет снять постоянное напряжение, как вы остроумно подметили. Когда далекие предки зилонгцев прибыли сюда с Земли, они были утопистами -- общинниками, ярыми противниками супружества, заложниками "полной сексуальной свободы". Однако, в ходе освоения планеты-вырубки джунглей, охоты за туземцами, разработки рудников, постройки первых городов, постоянные связи стали возрождатъся. Они становились более удобными в условиях разбросанных ферм и сторожевых застав. И с точки зрения логики и чисто эмоционально такие отношения уменьшали напряжение, -- Орнигон говорил по-прежнему равнодушно.-Вначале женщины были более привержены к такого рода отношениям. Позднее и мужчины пришли к выводу, что близость с одной постоянной женщиной более целесообразна. Для поддержания представлений о том, что идеология, как и прежде, определяет развитие общества-а идеология всегда была важна для нас, -- подчеркнул Эрни, -- был период, когда наши далекие предки снова возвратились к более общинному стилю сексуальности. Один месяц в году для удовлетворения влечений-что-то типа Карнавала на древней Земле. Тем не менее, по прошествию многих лет, Фестивали превратились в банальное мероприятие. Так продолжалось до Реорганизации. Правительство столкнулось с дилеммой. С одной стороны -- примитивная практика полной сексуальной доступности была обусловлена законом; с другой стороны-разрушительная и глубоко укоренившаяся практика случайного спаривания невыносима. Да, учтите, еще влияние Комитета Генной Инженерии, они не могли смириться с незапланированными беременностями. Было принято решение ограничить проявление сексуальной активности двумя месяцами Фестивалей, сразу же после периода посева и сбора урожая, ежегодно. Первые пятнадцать дней каждого месяца совокупление не ограничивается ничем, вторые пятнадцать дней только супружеские пары могут заниматься этим. Санкционированные беременности должны происходить именно во второй период. В оставшееся время года сексуальные отношения запрещены. Только во время Фестиваля и только после брачной церемонии. Конечно, возможен обман, но нарушители строго наказываются. -- Эти Фестивали должны были стать чемто большим, -- удивился Симус. -- Так оно и есть, Благородный Поэт, это очень необычные периоды. Многие ждут их наступления с большим нетерпением. Его лицо превратилось в трагическую маску, он печально тряхнул головой. -- Это период, когда колоссальный заряд энергии вырывается наружу. В этом многие находят удовлетворение и наслаждение, доходя до неистовства. Мы истощаем себя морально и физически. Редко кто сожалеет, когда приходит конец Фестиваля. Год от года они протекают по-разному, иногда особенно сокрушительно. В последние годы все хуже и хуже, в нас словно вселился демон. Я думаю, что не только сексуальный голод движет нами. Есть такие, кто понимает это. Биологическая реакция, которая выработалась в нас в ходе эволюции или повторяющегося опыта. -- И никто не нарушает общепринятых правил? Он переспросил О'Нейла очень осторожно: -- Что вы имеете в виду? О'Нейл вспомнил двух возбужденных женщин. Конечно, люди нарушают закон. -- Ну, ведь вы сказали, что строгое наказание ждет того, кто нарушает? -- Насколько мне известно, за всю мою жизнь никто не был уличен. -- Но ведь есть способы обойти правила? -- Посвященные горожане типа моей жены могут сообщить вам официальные данные. Я уверяю вас, никто не нарушает правил. Контролеры за культурой достаточно могущественны. Никто не говорит об этом. Притворство процветает. Возможно, притворство было всегда. Осуждение в нашем обществе очень развито. Таким образом, необходимо, даже если нарушения имеют место, сохранять фасад послушания. А как часто это происходит, не могу сказать. Искусный уход от ответа, достойный таранца, самого Аббата. Он сказал, что они с Сэмми не нарушают закон. Нет, он не утверждал этого. Как можно жить бок о бок с такой женщиной и не... Как его учили в монастырской школе -- нормы общества налагают обязательства на поведение людей. -- Я предполагаю, что в последние годы нарушений бывает больше?-О'Нейл спрашивал очень осторожно, думая о тех, кто слушал там, на "Ионе", возможно, с открытыми ртами и недоверчивыми лицами. Возможно, у таранцев путаница в головах от этого секса, возможно, они не знают точно, как лучше им заниматься, но зато они занимаются им часто, это точно. -- Все говорят, что наше общество портится. Я подразумеваю, что так говорили во все времена. Я недостаточно умен, чтобы рассуждать на такие темы. Я дирежирую музыкой, и, как вы без сомнения заметили, довольно топорно. Я только знаю, что когда мы с будущей женой были обручены, никто из нас даже не помышлял об этом до свадьбы. Сегодня, как я понимаю, такая практика широко распространена. Мне говорят-инстинкты сильны. Но ведь они были сильны и тогда. Я совершенно убежден, что Хорер и Карина уже были близки. Моей же жене даже мысль об этом покажется невероятной. Вы понимаете, что здесь происходит? Вы должны были послать сюда монаха вместо двадцатипятилетнего холостяка с необузданным воображением и крепким телом. Ваша Милость может отозвать меня сейчас же. Реакции он не ожидал, да и не был уверен в том, что она будет. В тот вечер они тихо сидели втроем, слушая новую запись Баха в исполнении оркестра Орнигона. О'Нейл был задумчив. Отдельные отрывки складывались в целое. Репрессии, вольность, и снова репрессии. Сильные общественные узы, слабая личная свобода. Однако, индивидуализм ярко выражен. Эрни, Сэмми, привлекательная и загадочная Мариетта не были ни просто винтиками в огромном общественном механизме, ни послушными муравьями в муравейнике. Ваше Благословенное Преосвященство, я не додумался ни до чего, кроме того, что Вы с наши компьютером с запачканными мозгами представляли себе. Но должно же быть еще что-то, что я упустил. А как Вам нравится посменное безбрачие? У нас бы такой номер не прошел. Кроме того, они по-прежнему нависают надо мной, если верить в мои жуткие головные боли. -- Вы остались довольны офицером Мариеттой?-Самарита прервала его раздумия. -- Да, вполне. Она произвела впечатление очень знающего и образованного солдата, -- уклончиво отозвался О'Нейл. -- Так о чем мы говорили. Ах, да, о безбрачии. -- Она очень независима, -- добавил Орнигон.-Слишком независима, как считают многие. Ее решение отложить брачную церемонию огорчило многих. Капитан Пужен может настаивать на расторжении соглашения, и для Лейтенанта Мариетты это очень плохо. Для обиженной стороны есть возможность найти нового супруга. Сторона, нанесшая обиду, лишается такого права. Такие люди оставляют общество совсем, до наступления установленного срока. Они не остаются с нами. Совершенно новая категория людей, а Орнигон не собирался давать подробные объяснения. -- Так она, что... Капитан ее не устраивает?-он спрашивал, стараясь показаться безразличным, но сердце из его груди буквально выскакивало. -- Она говорит, что он ей нравится, очень, -- неодобрительно заметила Самарита, -- но что она еще не готова к замужеству. Но ведъ и от него трудно ожидать, что он будет ждать до "завершения" деятельности. Все слушали в тишине очень печальную Вторую Бранденбургскую. Как только затихли последние аккорды, Самарита беспокойно завозилась на кушетке. -- Теперь удобно задать ему вопрос, благородный супруг? -- Если хочешь, -- несколько нервозно ответил Орнигон, включая звуковую систему. -- Если вы не обидитесь, Благородный Пришелец, мы поговорим на другую тему. Мой благородный супруг и я заметили, что иногда вы называете нас странными именами. Например, мое имя Самарита, а вы иногда обращаетесь ко мне "Сэмми". Орнигон говорил, что его вы называете "Эрни". Даже к блестящей Мариетте вы обращаетесь, если не ошибаюсь, "Марж"? -- Маржи. -- Нас интересует, почему вы так поступаете? -- А, хорошо. Это всего лишь уменьшительные имена. Почему вы с такими опасениями спрашиваете об этом? Это ласкательные имена. Мы, таранцы, обращаемся так к друзьям. Это совсем не обидно, уверяю вас. Ужасно странно было видеть Самариту плачущей. -- Поэт О'Нейл, как же вы можете считать нас друзьями? Ведь мы едва знакомы, -- она села на кушетку и низко склонилась, уронив голову на руки, так, что кончики грудей были видны. -- Может быть, мы вкладываем разный смысл в слово "друг". Я считаю... так, ну, это кто-то, кому можно довериться в трудную минуту, -- он совершенно оторопел, пытаясь выплыть из глубокого омута, в который его занесло. Поддержки ждать не приходилось. Оба супруга выглядели сбитыми с толку. Симус сделал еще одну попытку: -- Друг-это тот, с кем можно быть самим собой, от которого не нужно прятаться, и который просто не даст вам замкнуться на ваших проблемах. Какие банальности я говорю, Господи! -- Удивительно, -- бормотал Орнигон.-И для нас это значит то же самое, хотя мы и не смогли бы так ясно выразить. Мы оба признательны вам, что вы так думаете о нас. Много, много лет, уже когда мы были супругами, у нас ушло на то, чтобы стать друзьями... это было нелегко... -- Как же вы можете видеть во мне друга. Ведь я злая, заносчивая и самолюбивая? -- Сэмми залилась слезами еще пуще. Ситуация выходила из-под контроля. Дорогой Господи на Небесах, да я еще гадал, любят ли эти двое друг друга. Ну, что мне теперь делать, что говорить? Поддавшись инстинкту, О'Нейл встал, сцепив руки на всякий случай, чтобы не потерять контроль над собой. -- Черт возьми, Сэмми, вы забыли, откуда я прибыл сюда, -- грубовато проговорил Симус.-Когда красивая женщина говорит такие глупости, нужно взять ее в руки, пока она не засмеется, вот и все. Она немного подняла голову и взглянула на него влажными темными глазами. -- Если можно, -- с глубоким волнением Орнигон поднялся, -- у нас есть обычай, не такой поэтичный, как "ласкательные имена" или "крепкое объятие" и "поцелуй". Люди протягивают друг другу руки, вот так, -- Орнигон подошел к Самарите, которая протянула навстречу ему руки.-Друзья прикасаются друг к другу так, -- Орнигон и Самарита нежно соприкоснулись кончиками пальцев и сплели руки. Это было удивительно трогательное красивое мгновение. Потом они подали свободные руки ему, образуя круг дружбы. Позже, пытаясь заснуть, О'Нейл удивлялся, кем он теперь стал для этих людей. Затылок разламывался. В дверях никого не было. Черт возьми, я надеюсь на вас, ребята, наверху, защитите меня. Эй, вы, доверяйте этой девушке на берегу, когда я дрейфовал. Прекрасная мысль. А что прикажете делать с этими двумя? Сэмми и Эрни великодушно приняли его в круг своих друзей. А ведь на Зилонге дружба-такая редкость! Тем более, это было очень серьезное обстоятельство. Теперь они ему полностью доверяли. Ни здесь, на Зилонге, ни на Таре обманывать друзей не годилось. 7 Медленно, достойно и торжественно двигались толпы вниз по узенькой старинной улочке. Это напоминало церковное шествие. Сотни светильников в руках людей, как символ благоговейного поклонения, отбрасывали мрачные жуткие тени в рассеивающихся сумерках. Словно церковное шествие. Что я делаю здесь, среди этих язычников? Монастырская процессия немного отличалась. У этой не было ни организующего центра, ни священных символов, которые несут служители, ни Аббата или Приора, завершающего шествие, ни церковников и послушников, возглавлявших толпу. Эта толпа образовалась естественно сама по себе, словно воодушевленная единым порывом. Там, на "Ионе", любили процессии и Святые Дни. Фестивали ломали привычный монотонный ритм жизни скитальцев. Но таранцы были совершенно не способны спонтанно формироваться в процессию или фестивальное шествие. Даже под холодным и всевидящим взглядом капитана Настоятельницы их шествие напоминало разорванное хаотическое движение. Когда таранцы веселились, то были совершенно неспособны сохранять ритуальное достоинство. Симусу пришло в голову, что эта утренняя церемония в большом Городе была слишком подобострастна. Нет, даже больше, все они немного пресмыкались. Это был день Зилонга-первый из десятидневной зилонгской недели. Как он узнал, месяц состоял из трех недель, год-из десяти месяцев. Таким образом, нужно умножить на 0,8, чтобы получить земную продолжительность зилонгского века. Сэмми сказала, что было бы очень "странно", если бы они выбрали другой день для богослужения. Разницы нет никакой, но люди должны соблюдать религиозные обряды хотя бы несколько раз в году. С тех пор, как она и ее супруг стали занимать в обществе заметное положение, посещать Площадь Богослужения стало их долгом. Эта площадь находилась за Центральной Площадью. Это была своего рода уловка, позволяющая не ломать принятый ход вещей. О'Нейл понял. Комитеты имели обыкновение "замечать" такие отклонения. Как бы там ни было, Комитеты существовали. Подходя к главной Площади Богослужения (был еще целый ряд малых площадей, разбросанных по всему Городу), О'Нейл увидел, что она приподнята на пять-шесть шагов над землей. В центре ее был установлен большой просвечивающий шар, излучающий мягкий мерцающий свет. Впереди шара, за поднятой платформой, находилось отверстие из которого поднимался легкий дымок. Очевидно, именно в этой яме люди "уходили к Богу" во время Фестиваля. Может быть, под площадью Города были термальные источники, выбрасывающие на поверхность пар. Возможно, в яме был зыбучий песок. Умело транквилизированные жертвы должны уходить из жизни без недовольства. Поскольку Бог олицетворял и планету, и общество, опускание в землю вполне допустимо было назвать "уходом к Богу". Те, кто умирал естественной смертью, до наступления официального дня, сбрасывались в скважину во время погребальной церемонии. Когда Площадь Богослужения заполнилась людьми, зажглись фонари, освещая белые тоги собравшейся ассамблеи. У каждого в руках была небольшая чаша с жидкостью, напоминавшей вино. Как только на небе появились первые отблески, низко прозвонил колокол. Над толпой воцарилась полная тишина. Внутри шара начали струиться и переливаться цвета, группы фигур в капюшонах, одетые в богатые пурпурные и золотые тоги. Тоги приближались к шару с одной стороны площади. Они двигались очень медленно, тихо напевая. Мелодия нарастала, в нее вливались голоса из толпы. Этот хор "жрецов" и "молящихся" становился все громче и громче, захватывая всех окружающих ритмом и мощью. Нет, это мне совсем не нравится, совсем, сказал себе Симус. Ее Милость была бы бесконечно удивлена тому, что они сделали с памятью нашей литургии. После каждого псалма они прикладывались к чашам с жидкостью. Симус умудрился выпить все залпом. В темноте никто этого не заметил. Цвета в шаре сменялись все быстрее. Пение, освещение и движение жрецов-все действовало гипнотически. О'Нейл пытался изо всех сил сохранить равновесие. Странная жидкость, даже в небольших количествах она была чем-то более крепким, чем ликер или вино. Сладкая и тягучая, она обладала мощным и мгновенным действием. Отвратительные образы возникли у него в мозгу; он уже не мог справляться с чувством страха, которое пробудилось в нем. Его преследовали образы взрывающейся "Ионы", Диких Гусей, кроваво разрубленных на части, Капитана Настоятельницы, задушенной сатанинской змеей; сцены насилия в церкви. Они сменяли друг друга, как в кошмаре. И самое страшное-образ Бога, как ничто. На несколько страшных мгновений весь этот ужас стал единственной реальностью. Все, что он видел, было правдой. Он хотел вырваться, но его не отпускали. Они завладели его разумом, воображением, заполнили собой душу. Это был конец всему, во что он верил, чего хотел, за что готов был отдать жизнь... Несколько жутких секунд он испытывал только одно страстное желание-подняться на мостки и броситься в яму с огнем, чтобы покончить со всем этим. Он не мог жить без надежды, он не мог жить без любви... Потом выкатился яркий диск солнца и залил площадь светом. Все кончилось. Громкие крики восторга неслись из толпы, подобные "Deo britias" в конце мессы. Люди стали расходиться. Они были так же умиротворены и нормальны, как и когда шли сюда на площадь; мило переговаривались со своими приятелями. Даже если кто-то из них и осознавал, что еще недавно был в наркологическом экстазе, он этого не показывал. Что бы это ни было, но его действие быстро проходит, решил О'Нейл. Обливаясь холодным потом и дрожа, О'Нейл пытался разобраться в этом. Если ты не восприимчив к веществу, тогда это экстаз страха. Может быть, и с ними происходит то же самое, и они так привыкли, что не замечают этого. Все равно, что биться собственной головой о крепкую монастырскую стену. Когда прекращаешь, то сразу становится так хорошо, что не помнишь уже никакой боли. -- Разве не красивая и освежающая церемония, Благородный Друг?-поинтересовалась Сэмми, когда они пробирались к собственной башне сквозь толпу.-Это так красиво. Становишься единым целым с Зилонгом, со всей семьей, друзьями, со всеми людьми, со всей вселенной. Постигаешь все и понимаешь свою незначительность в этом мире. Казалось, она в прекрасном состоянии (совсем как Дейдра в воскресенье утром). -- Что все это должно означать?-наивно поинтересовался он. -- Это невозможно выразить словами, Благородный Друг, -- ответил Эрни.-Нужно стать зилонгцем, чтобы понять. За этим последовало совершенно неожиданное хорошее известие, связанное с Днем Зилонга. Эрни отнесся к этому событию, как к "легкому развлечению" в полдень. Для О'Нейла это был просто пикник. После богослужения атмосфера в Городе улучшилась-всеми завладел дух отдыха и праздника. Маленькие бродячие оркестрики наигрывали на площадях и в скверах. Уличные кафе были переполнены. Улицы наводнены красиво и ярко одетыми людьми, мирно прогуливающимися вместе и беззаботно болтающими. Что бы там не представляла собой "община", наркотик явно прорвал формализм и тенденциозность зилонгской жизни. Его гости были более оживлены, чем обычно. Сэмми, порхая по "жизненному пространству" в приготовлениях к "легкому развлечению", мурлыкала какой-то мотивчик. Когда они покинули башню, чтобы совершить "короткую" прогулку к стене Города, она затянула другой мотив и заставила О'Нейла и Эрни подпевать ей. Представление женщины о расстоянии явно не совпадало с представлениями Симуса. Через полчаса он, по привычке таранцев, начал занудствовать. -- Вы годитесь мне в сыновья и достаточно сильны и молоды, -- погрозила она пальцем.-Прекратите жаловаться. -- Я буду жаловаться столько, сколько захочу, женщина, -- Симус схватил ее за талию и поднял в воздух, как ребенка, и начал кружиться вместе с ней. И когда решил, что с нее довольно карнавальной карусели, бесцеремонно усадил прямо на землю. Эрни и все прохожие, направлявшиеся вместе с ними к городской стене, решили, что это ужасно смешно-таранский молодой дикарь вытворяет свои штучки в День Зилонга. Сэмми раскраснелась, ее покачивало от кружения, она сияла и была ужасно довольна, совсем как маленькая девчонка. -- Вы делаете такие странные вещи, Поэт О'Нейл, очень странные. -- А ты, женщина, держи язычок за зубами, -- посмеялся он, -- а иначе я сделаю что-нибудь еще более странное. Все решили, что можно умереть со смеху. -- Прекрасно, жаловаться больше не придется, -- она все еще тяжело дышала, и ее восхитительная грудь быстро вздымалась.-Мы почти пришли. -- Возвращение домой-вот что меня беспокоит, -- протестовал он. -- Домой мы поедем, Благородный Гость, -- Эрни не совсем понял, что Симус просто дурачится. "Почти" означало еще пятнадцать минут мучений для его страждущих ног. Он жаловался. Сэмми гримасничала над ним, но доводить дело до карусели не решалась. Очень жаль, ему это доставило удовольствие. Уверяю вас, славная маленькая игра, ничего больше, -- доложил он Леди Настоятельнице на тот случай, если она слушала. Городская стена была тем, что Эрни называл "символом"-длинные узкие каменные плиты с искрящимися розовыми вкраплениями окружали Город по периметру (без сомнения, их производили на заводе-в центре по быстрой очистке, который О'Нейл посещал на прошлой неделе). От прикосновения панели раскрывались. В случае опасности или конфликтов электрическая энергия превращала их в неприступный барьер; теперь же любой мог легко перепрыгнуть через это препятствие-что Симус и сделал, к ужасу и развлечению своих хозяев. -- Когда вы пропускаете ток через нее? -- Симус прикинулся дурачком. -- Во время конфликтов, -- спокойно ответил Эрни. -- В когда в вашем хорошо устроенном и спокойном мире возникают конфликты? Хозяева молчали. -- Никогда, конечно, -- Сэмми пошла вдоль стены6 не глядя на него. Ее муж последовал за ней, как всегда, когда она так вела. -- Это просто предосторожность, -- сумрачно добавил ее муж. -- Ах вот как, -- Симус поднял свою корзинку для пикника, самую тяжелую (как самому большому из всех-так ему объяснила Сэмми), послушно и молчаливо поплелся за ними. Через ближайшие открытые в стене ворота, которые подпирали два сонных стража с заржавленными копьями, они вошли в блокгауз и спустились на эскалаторе в подземное помещение. Оно располагалось под Городом. Это было кольцо монорельсовой дороги. Рядом с кольцом находилась стоянка машин с маленькими электрическими мобилями, которые сновали по всему городу. Статус Эрни давал ему право на пользование мобилем. Он опустил жетон в прорезь. После безуспешного опробывания двух, которые отказывались заводиться, они нашли один, который с трудом заработал. Потроха Города, как заметил Симус, пока не отвлекся, были неприглядным зрелищем. Образцовая чистота, соблюдение которой требовалось наверху, не была обязательной для подземки. Станция монорельсовой дороги и стоянка машин были забросаны обрывками бумаги, камнями. Кроме того, стоял тяжелый сильный запах от человеческих экскрементов. Монорельсовая платформа, подошедшая как раз в то время, когда они уже отъезжали, казалось, прихрамывала от усталости, Даже терпеливые зилонгцы сердито заворчали по поводу опоздания поезда. В подземке необязательно оставаться сдержанным и вежливым: даже моя хозяйка и хозяин погрубели от того, что совершенно дурацким образом не работает ни одна машина. Потом он отвлекся. Симус увидел Леди Дейдру собственной персоной. Она выходила из поезда. Очень, очень похожая на нее; высокая гибкая женщина, черноволосая, с проседью. Такое же аскетически узкое лицо, нежное и вместе с тем решительное. Так могла бы выглядеть Мариетта в пятьдесят лет. Прежде, чем Симус смог удостовериться, женщина смешалась с толпой. Это не могла быть она, говорил он себе. Просто это мое больное воображение. Нет, могла. Ты хорошо знаешь, что как и другие сенсоры, там, на "Ионе", она умеет воссоздавать свой фантом, который невозможно отличить от реальности в любом месте. Может быть, она решила пошутить в честь праздника? Может быть, ее силы истощены? Что она делает здесь, внизу? Следит за своим шпионом, кретин, что же еще! И почему Леди Кардина напоминает мне Мариетту? Потому, что они очень похожи, кретин, неужели ты еще не заметил? -- Что-нибудь не так, Благородный Поэт?-с тревогой в голосе поинтересовалась Самарита. -- Да пустяки. Я решил, что увидел одного знакомого человека. Совершенно исключено. Он не мог бы здесь оказаться. -- Благородного Лейтенанта Мариетту? -- Не совсем. Особу старше ее лет на шестьдесят. Я же говорю, этого не может быть совсем. Совсем. У нее не было упругой пышной груди, как у моей Маржи. Или я не заметил? Так кого же я видел? Машина остановилась, и они выскочили по наклонной плоскости из расщелины далеко за городскими стенами. -- День такой замечательный, -- широко улыбнулась Эрни, -- Я думаю, будет славно оставить Город. Воздух был теплый и сухой, небо совершенно безоблачное. Щедро светило солнце. Запах цветов был везде. Поскольку вблизи их не было видно, аромат, очевидно, исходил от зеленой поляны между Городом и Рекой. Это не Рай, но ничуть не уступает. Я уверен, это не могла быть Сама. У тебя просто сознание виновности-вот что у тебя. Я не сделал ничего дурного, чтобы чувствовать себя виноватым. Еще не сделал, но уже близко к тому. Их мобиль оказался небольшим судном, подпрыгивающим на воздушной подушке. Его мотор нуждался в хорошей наладке. Очевидно, Комитет уже присвоил ему приоритет. Прекрасно, если он рухнет вниз, то я надеюсь, они не ждут от меня, что я его соберу. Я поэт, а не механик. Конечно, у женщины могут быть дела здесь, внизу, и кроме меня. А, может быть, я заложник? Эта мысль привела его в бешенство. Ведь ты же с самого начала знал о том, что ты-заложник. Ну и нечего беситься. Женщина знает, что делает, можешь держать пари. Они быстро миновали поляну и оказались на небольшом покрытом гравием пляже на берегу Реки. Остров (другого названия у него не было) тянулся параллельно Городу, около двух миль от него. Так вот это место, где она хочет приземлиться. Ну что же, совсем неплохо, совсем. В сравнении с чернотой гиперпространства это местечко выигрывает. Несмотря на очарование полдня здесь попадались случайные маленькие группы зилонгцев, бродивших по поляне или сидящих на берегу. Они словно старались держаться поближе к городской стене. На пикнике они были смелее. Их судно оставило берег и направилось к небольшой бухточке на Острове. Топография Зилонга была необычной -- низкие горы простирались далеко от главного горного хребта планеты. На протяжении пяти миль раскинулись снежные вершины, долины, несколько сочных лугов, крошечные леса, овраги и широкие, оранжевого песка берега с каждой стороны. Для монастыря совсем неплохо, совсем. Почему бы нам просто не отобрать все это? Мы можем сказать туземцам, что это прихоть, каприз рыжебородого бога. -- Пусть Иисус и Мария и Бригида хранят этот остров, -- благоговейно проговорила Сэмми, как только они выбрались из шаткого суденышка. -- Что вы сказали?-Симус не поверил своим ушам. -- Это ваше благословление. Нас научила благородная Мариетта, -- оправдывался Эрни.-Вас огорчает, что мы пользуемся им? Это кощунство? -- Ах нет, что вы, -- Симус громко вздохнул. Мне стоило бы самому благословить будущее место посадки "Ионы".-Вопрос не в том, будут ли они возражать. Они гораздо более терпимы, чем мы. -- Как это прекрасно, что у вашего Бога есть друзья, -- набожно шептала Сэмми. -- Да, много-много. Слишком много друзей. Они плавали в теплой ласковой Реке, пили ликер в изрядном количестве, уплетали разнообразные де