открыты. Он смотрел в потолок и, казалось, был целиком погружен в свои мысли. Но нет, он улыбнулся и обнял меня. А я прижалась к нему, уткнулась щекой в маленькую впадинку под ключицей и снова заснула. На другой день мы с Джонни отправились на ТКЦ. Я надела все самое лучшее - черный джинс-костюм, шелковую блузку с Возрождения (воротник у нее застегивался карвнельским гелиотропом) и треуголку с загнутыми краями а-ля Эвелин Бре. Джонни я оставила в баре, отделанном деревом и латунью, неподалеку от центрального терминекса. Но прежде чем проститься, я вручила ему бумажный пакет с отцовским пистолетом и велела стрелять в каждого, кто косо на него посмотрит. - До чего все-таки изысканна новоанглийская речь, - заметил он. - Эта фраза стара, как Сеть, - сказала я. - Смотри, не зевай. - Я пожала ему руку и ушла, не оглядываясь. Флайер-кэб доставил меня прямо к Административному комплексу. Я миновала штук девять постов службы без опасности и оказалась на территории Центра, в Оленьем парке [Сарнатх, или Олений парк - место, где Будда произнес первую проповедь; находится недалеко от Бенареса]. Любуясь зданиями, белевшими на вершине холма, и плавающими в пруду лебедями, я незаметно отшагала полкилометра. Потом еще девять проверок, и наконец женщина-охранница провела меня по вымощенной каменными плитами тропинке к Дому Правительства - невысокому изящному зданию, расположенному среди цветников и декоративных холмиков. Приемная была обставлена с большим вкусом - настоящая мебель работы де Кронинга (до Хиджры!), - но едва я успела присесть, как появился чиновник и пригласил меня в кабинет Секретаря Сената. Мейна Гладстон вышла из-за стола пожала мне руку и пригласила сесть. Все эти годы я видела ее только по тривидению и сейчас чувствовала себя немного не в своей тарелке. Наяву она была еще внушительнее: коротко подстриженные седые волосы сзади разлетались серебристыми волнами, скулы и волевой подбородок - точь-в-точь как у Линкольна (на этом неизменно настаивали ученые мужи, склонные к историческим параллелям). Но самой примечательной деталью ее внешности были большие карие глаза. Их печальный взгляд сразу обнаруживал незаурядность этой женщины. У меня вдруг пересохло во рту. - Благодарю вас, госпожа Секретарь, что согласились принять меня. Я знаю, как вы заняты. - Я всегда выкрою время, чтобы встретиться с тобой, Ламия. Как выкраивал его твой отец, чтобы встретиться со мной, когда я была младшим сенатором. Я кивнула. Отец однажды сказал, что Мейна Гладстон - единственный по-настоящему гениальный политик во всей Гегемонии. Ее политическая карьера началась довольно поздно, но он был уверен, что это не помешает ей стать Секретарем Сената. Жаль, что папа не дожил до этого времени. - Как поживает твоя матушка? - С нею все в порядке. Она редко покидает наш летний дом на Фрихольме, но я вижусь с ней каждое Рождество. Мейна Гладстон кивнула. До этого она сидела в непринужденной позе на краю массивного письменного стола, который, как писали в газетах, некогда принадлежал убитому президенту США - но не Линкольну, а какому-то другому. Улыбнувшись, она легко соскочила на пол и снова села за стол. - Мне недостает твоего отца, Ламия. Как бы мне хотелось, чтобы он входил в состав нынешнего правительства! Ты шла мимо пруда? - Да. - А помнишь, как ты и моя Кристин, две малышки, пускали там игрушечные кораблики? - Очень плохо, госпожа Секретарь. Это было так давно. Мейна Гладстон улыбнулась. Загудел интерком, но она отключила его. - Ну, Ламия чем могу быть полезна? Я перевела дыхание. - Госпожа Секретарь, вам, должно быть, известно, что я работаю независимым частным детективом. Я не стала ждать ее ответа и продолжила: - Дело, которым я сейчас занимаюсь, заставило меня вернуться к самоубийству отца. - Ламия, ты же знаешь, оно было расследовано самым тщательным образом. Я сама читала отчет комиссии. - Знаю, - сказала я. - Мне его тоже показали. Но недавно я услышала довольно странные вещи, касающиеся Техно-Центра и его интереса к Гипериону. Разве вы с отцом не работали над законопроектом о включении Гипериона в состав Гегемонии на правах протектората? Гладстон утвердительно кивнула. - Да, но в том году рассматривали еще десяток кандидатов. И ни одна колония не была принята в состав Гегемонии. - Верно. Но ведь Техно-Центр и Консультативный Совет ИскИнов проявляли к Гипериону особый интерес? Секретарь Сената постучала столом по нижней губе. - Ламия, какого рода информацией ты располагаешь? Я начала было отвечать, но она остановила меня и включила интерактивку: - Томас, я выйду на несколько минут. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы торговую делегацию Седьмой Дракона чем-нибудь заняли, если я немного задержусь. Никакого кода она не набирала - я, по крайней мере не заметила, - но внезапно у дальней стены с жужжанием возник сине-золотой портал. Жестом она пригласила меня вперед. Во все стороны уходила бескрайняя равнина, поросшая высокой золотистой травой. Она тянулась до самого горизонта - чересчур далеко, как мне показалось. На бледно-желтом небе сверкали полосы цвета начищенной меди - вероятно, облака. Куда это я попала? Мейна Гладстон вышла из портала и коснулась комлога на рукаве. Портал исчез. Налетевший теплый ветер окатил нас волной пряных ароматов. - Прошу извинить меня за некоторые неудобства. - Гладстон снова коснулась рукава, посмотрела на небо и кивнула. - Здесь, на Кастроп-Рокселе, нет ни инфосферы, ни спутников связи. А теперь, пожалуйста, продолжай. Что за информация к тебе попала? - Да, в сущности, ничего особенного. - Я оглядела пустынную степь. - Не стоило из-за этой ерунды принимать такие меры безопасности. Я узнала всего-навсего, что Техно-Центр проявляет исключительный интерес к Гипериону и создал нечто вроде модели Старой Земли... целый мир! Я была готова к любой реакции, но только не к такой. Гладстон небрежно кивнула и произнесла: - Да. Нам известно о модели Старой Земли. Теперь удивилась я сама: - Так почему же об этом не объявили? Если Центр может воссоздать Старую Землю, сколько людей заинтересовалось бы этим проектом! Гладстон двинулась вперед, и я пошла за ней, еле поспевая за ее широкими шагами. - Видишь ли, Ламия, не в интересах Гегемонии афишировать это событие. Наши лучшие умы теряются в догадках, зачем Центру эта штука. Так что лучшая политика сейчас - выжидать. Ну, а что ты выяснила о Гиперионе? Хотя Мейну Гладстон я знала с детства, у меня не было уверенности, что ей можно доверять. Но одно я знала твердо: чтобы получить информацию, надо что-то дать взамен. - Они воскресили одного поэта со Старой Земли, - сказала я, - и упорно скрывают от него всякую информацию о Гиперионе. Гладстон сорвала длинную травинку и принялась ее покусывать. - Знаю. Кибрид Джона Китса. - Да. - На сей раз я постаралась скрыть удивление. - Насколько я помню, отец добивался для Гипериона статуса протектората. Если это шло вразрез с интересами Центра, они могли... могли инсценировать... - Его самоубийство? - Да. Ветер гнал волны по золотистой траве. Что-то очень маленькое прошмыгнуло у наших ног. - Это вполне возможно. Но у нас нет никаких доказательств. Так что же собирается предпринять этот кибрид? - Сначала скажите мне, чем вызван интерес Центра к Гипериону. Мейна Гладстон развела руками. - Если бы мы это знали, Ламия, я бы спала куда спокойнее. Техно-Центр, насколько нам известно, одержим Гиперионом уже несколько веков. Когда Секретарь Сената Евшиньский разрешил королю Билли с Асквита реколонизировать планету, ИскИны едва не порвали с нами. А когда совсем недавно мы установили там передатчик мультилинии, это привело к аналогичному кризису. - Но ИскИны все-таки остались в Сети. - Да, Ламия. Похоже, по каким-то неясным для нас причинам, мы нужны им не меньше, чем они нам. - Но если их так интересует Гиперион, почему они не хотят чтобы он вошел в Сеть? Тогда они сами смогут его посещать. Мейна Гладстон пригладила волосы. Над нами фантастическим потоком струились бронзовые облака. - Они непреклонны в своем нежелании видеть Гиперион в составе Сети, - сказала она. - Интересный парадокс. Так что собирается предпринять твой кибрид? - Сначала скажите мне, почему Центр так одержим Гиперионом. - Ну, точно мы не знаем... - И никаких догадок? Секретарь Сената вынула травинку изо рта и принялась внимательно рассматривать ее. - Мы считаем, что Центр приступил к осуществлению поистине невероятного проекта, который позволит ему прогнозировать... все. Обрабатывать все переменные пространства, времени и истории как единый квант информации. - Проект Высшего Разума. - Я понимала, что рискую, но было уже поздно. На этот раз Гладстон изумилась. - Откуда ты об этом знаешь? Я ответила вопросом на вопрос: - Что общего у этого проекта с Гиперионом? Гладстон вздохнула. - Ламия, мы ничего точно не знаем. Но нам известно, что на Гиперионе существует аномалия, которую они в своих прогнозах учесть не смогли. Ты слышала о так называемых Гробницах Времени, которые Церковь Шрайка считает священными? - Конечно. Одно время туда пускали туристов. - Да. Но несколько десятилетий назад с одним исследователем произошел несчастный случай, Кстати, тогда и установили, что антиэнтропийные поля вокруг Гробниц - не просто защита от эрозии, как думали раньше... - А что же? - Остатки поля... или силы... которая движет Гробницы и их содержимое назад во времени - из отдаленного будущего в прошлое. - Содержимое? Но ведь Гробницы пусты. И были пусты с самого начала. - Пока пусты, - возразила Мейна Гладстон. - Но некоторые обстоятельства указывают на то, что они были заполнены... вернее, будут заполнены... когда откроются. И ждать осталось недолго. Я уставилась на нее: - Сколько же? Темные глаза глядели по-прежнему мягко, но по тому, как она покачала головой, я поняла, что больше ничего не узнаю. - Я и так наговорила больше, чем следовало. Кстати, разглашать все эти сведения я запрещаю. Если потребуется, мы обеспечим твое молчание любой ценой. Пытаясь скрыть смущение, я тоже сорвала травинку и стала жевать ее. - Хорошо, - сказала я. - Но что может оказаться в Гробницах? Пришельцы из иных миров? Бомбы? Послание из будущего? Гладстон вымученно улыбнулась. - Если бы мы это знали, Ламия, то смогли бы опередить Центр. Но мы не знаем. - Улыбка исчезла с ее лица. - Одна из гипотез утверждает, что Гробницы связаны с какой-то будущей войной. Некий грядущий конфликт будет улажен через изменение прошлого. - Какая война? С кем? Она снова развела руками. - Пора возвращаться, Ламия. Скажи мне теперь, пожалуйста, что собирается предпринять кибрид Китса? Я опустила глаза, а, подняв их, встретила пристальный взгляд Мейны Гладстон. Я никому не доверяла, но Техно-Центру и Церкви Шрайка планы Джонни известны. А коль скоро игру ведут три стороны и не понять, кто из них друг, лучше, чтобы все знали все. - Он хочет передать свое сознание кибриду, - сказала я, испытывая неловкость. - Он хочет стать человеком и отправиться на Гиперион. Я лечу с ним. Мейна Гладстон - эта женщина, председательствующая в Сенате и Альтинге, глава правительства, вершащего судьбами двухсот миров и миллиардов людей, посмотрела на меня долгим пристальным взглядом. Затем спросила: - Он намерен отправиться с паломниками на корабле тамплиеров? - Да. - Ничего не получится. - В каком смысле? - В прямом. Кораблю "Секвойя Семпервиренс" запрещено покидать пределы Гегемонии. Паломничества не будет, если только Сенат не решит, что оно в наших интересах. - В ее голосе слышался металл. - Тогда мы с Джонни отправимся на спин-звездолете, - заявила я - Зачем нам связываться с паломниками? Только время зря тратить. - Тоже не выйдет. Некоторое время на Гиперион не будут летать даже обычные гражданские корабли. Слово "гражданские" кольнуло меня. - Война? Мейна Гладстон плотно сжала губы и утвердительно кивнула: - Очень скоро. Большинство спин-звездолетов просто не успеет долететь. - Значит, война... а с кем? С Бродягами? - Сначала с ними. Но в сущности, это лишь силовое решение спорных вопросов между нами и Техно-Центром. Либо мы включим Гиперион в состав Сети и прикроем его своими ВКС, либо он попадет под власть расы, которая на дух не переносит ИскИны и Техно-Центр. Я сразу вспомнила реплику Джонни, что Техно-Центр поддерживает отношения с Бродягами, но на сей раз прикусила язык. - Силовое решение? Чудесно. Но кто надоумил Бродяг напасть? Гладстон посмотрела на меня. И если в тот момент она действительно походила на Линкольна со Старой Земли, значит, этот самый Линкольн был упрям, как осел. - Нам пора, Ламия. Надеюсь, ты понимаешь, насколько важно держать всю эту информацию в тайне? - Я прекрасно понимаю, что вы не стали бы сообщать мне ничего без особых на то причин, - сказала я. - Не знаю, кому вы хотите подбросить эту информацию, но одно мне ясно: я не доверенное лицо, а, скорее, курьер. - Ламия, не следует недооценивать нашу решимость сохранить все в тайне. Я рассмеялась. - Госпожа, разве я могу недооценить вашу решимость в чем бы то ни было? Мейна Гладстон жестом пригласила меня пройти в портал. - Я придумал, как нам узнать о замыслах Техно-Центра, - сказал Джонни. (Мы арендовали глиссер и плыли вдвоем по Безбрежному Морю.) - Но это опасно. - Охотно верю. - Я серьезно. Рисковать так можно лишь в крайнем случае, если нам нужно любой ценой понять, почему Техно-Центр боится Гипериона. - Угу. - Тогда нам потребуется оператор. Человек, который великолепно ориентируется в киберпространстве. Умный и хитрый, но не слишком - иначе он просто не станет с нами связываться. И наконец, это должен быть человек, готовый на риск и умеющий держать язык за зубами. А то знаю я этих хакеров... Я улыбнулась. - У меня такой человек есть. ВВ жил в дешевой квартире в цоколе дешевой башни в дешевом районе ТКЦ. Но среди приборов, заполнявших почти целиком его четырехкомнатное жилище, дешевых не было. Последние десять лет он тратил большую часть заработка на всевозможные кибернетические игрушки. Я сразу заявила, что мы предлагаем ему сделать нечто противозаконное. ВВ ответил, что состоит на государственной службе, а потому даже обсуждать такие вещи отказывается, и сразу же спросил, что надо сделать. Джонни начал объяснять. ВВ подался вперед, глаза его заблестели. Этот характерный блеск я помнила еще по колледжу. Я уже начала опасаться, что он прямо при мне вскроет Джонни, чтобы узнать, как устроен кибрид. А когда Джонни дошел до самой интересной части своего повествования, блеск в глазах ВВ превратился в какое-то зеленоватое свечение. - Когда я уничтожу свой ИскИн, - говорил Джонни, - мое сознание переместится в кибрида. Но на эти несколько наносекунд рухнет моя секция защитного периметра Центра. Сторожевые фаги тут же рванутся в прорыв. И пока они не успели его заблокировать, мы должны успеть... - Вход в Центр, - прошептал ВВ. Его глаза сияли, как древний видеомонитор. - Это очень опасно, - подчеркнул Джонни. - Насколько мне известно, ни один оператор-человек не преодолевал еще периферию Техно-Центра. ВВ потер верхнюю губу. - Есть легенда про ковбоя Гибсона [Уильям Гибсон - американский писатель-фантаст, один из основоположников "киберпанка"; своих героев-хакеров он часто называет ковбоями], - пробормотал он. - Еще до того, как Техно-Центр отделился. Ему, говорят, это удалось. Теперь в его подвиги никто не верит. А сам ковбой куда-то подевался. - Даже если мы прорвемся, - продолжал Джонни, - времени будет в обрез. Правда, у меня есть координаты данных. - Кибенематика! - прошептал ВВ. Он обернулся к пульту и протянул руку за шунтом: - Ну, за дело. - Прямо сейчас? - опешила я. Джонни тоже слегка растерялся. - А чего ждать? - ВВ уже вставил себе в голову шунт, подключил метакортикальный процессор, но клавиатуру пока не трогал. - Так поехали или что? Я подошла к Джонни, села рядом с ним на диван и взяла его за руку. Рука была холодная, а лицо не выражало ничего. Но я представляла, что он должен испытывать сейчас - перед надвигающимся уничтожением своей личности и предшествующего существования. Даже если переход пройдет благополучно, человек с личностью Джона Китса уже не будет прежним "Джонни". - Он прав, - согласился Джонни. - Зачем ждать? - Хорошо, - сказала я и поцеловала его. - Я пойду с ВВ. - Нет? - Джонни сжал мою руку. - Помочь ты все равно не сможешь, а опасность огромная. И тут я услышала свой собственный голос. Он звучал так же непримиримо, как голос Мейны Гладстон: - Возможно. Но это я уговорила ВВ. А раз так, я не вправе его бросать. И я не оставлю тебя одного. - В последний раз сжав его руку, я села рядом с ВВ у пульта: - Ну, ВВ, подключай меня к своей хреновине. Все вы, конечно, читали о хакерах. Вы слышали об устрашающей красоте киберпространства, о магистралях, рассекающих трехмерные пейзажи из черного льда, о защитных периметрах, сияющих, как неоновые рекламы, о странных аттракторах, о мерцающих небоскребах файлов... и над всем этим, как грозовые тучи, парят ИскИны. ВВ вошел в киберпространство через свой личный канал, а я путешествовала, так сказать, у него на закорках и смотрела по сторонам. В этом мире все было слишком. Слишком сильно. Слишком страшно. Я _с_л_ы_ш_а_л_а_ грозные проклятия огромных сторожевых фагов. А дыхание червеобразных антивирусов даже сквозь ледяной экран воняло смертью. Я _ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_а_ тяжесть гнева нависших над нами ИскИнов. Мы были как насекомые под ногами слонов. А ведь пока ничего особенного не произошло. Мы прокатились по разрешенной дорожке и через зарегистрированное окно получили доступ к какой-то штуке, которую ВВ придумал давным-давно. Собственно говоря, это было нечто вроде домашнего задания, которое он делал для своего Статистического Управления. На мне были провода с присосками, так что я видела все как на черно-белом телевизоре, да и то нечетко, а Джонни и ВВ получали голографическую фантопликацию в полном объеме. Как они это выдерживали - не представляю. - Порядок, - прошептал ВВ (в киберпространстве, оказывается, тоже можно говорить шепотом). - Мы прибыли. - Куда? Я видела только бесконечный лабиринт ярких огней и еще более ярких теней - словно десятки тысяч городов, разбросанных в четырех измерениях. - Периферия Центра, - прошептал ВВ. - Держись. Сейчас начнется. "Держись". А как? В этом мире у меня даже рук не было. Но я сосредоточилась на волноообразных тенях наших отображений и держалась, как могла. И тогда Джонни умер. Однажды мне довелось увидеть настоящий ядерный взрыв. Когда отец стал сенатором, он взял нас с мамой на показательные маневры Олимпийской Офицерской Школы. В заключение гостевую кабину перенесли на какой-то захолустный мир - Армагаст, кажется, и там взвод разведки наземных частей ВКС выпустил по условному противнику тактическую ядерную ракету. Взорвалась она в девяти километрах от нас. Гостевая кабина была экранирована поляризующим защитным полем десятого класса. Боеголовка - всего на пятьдесят килотонн. Но я никогда не забуду этого взрыва. Ударная волна обрушилась на кабину, и восьмидесятитонная громадина закачалась, как листок на ветру. А световая вспышка была так сильна, что поляризовала защитное поле до полуночной темноты, но из глаз все равно брызнули слезы. Здесь было страшнее. Казалось, целый кусок киберпространства вспыхнул и взорвался, а все, что в нем было, унесло в какую-то черную трубу. - Держись! - Крик ВВ заглушил даже треск разрядов, которые скрежетом отдавались у меня в костях. А потом некое подобие смерча подхватило нас и стало засасывать в вакуум. Мы кувыркались в этом потоке, словно букашки в водовороте. И тут сквозь этот безумный шквал на нас ринулись черные бронированные фаги. От одного ВВ увернулся, другому перестроил мембраны, и тот сожрал самого себя. Но нас продолжало затягивать нечто холодное и черное - холоднее и чернее любой бездны, какую только способен вообразить человек. - Вот она! - крикнул ВВ. Голос его был почти не слышен в ураганном реве рвущейся инфосферы. Что он имел в виду? Но я уже увидела ее - тонкую желтую ленту, извивавшуюся в завихрениях пространства, как знамя на ветру. ВВ "вырулил" на эту дорогу, отыскал нашу несущую волну, подобрал координаты (они плясали и носились вокруг нас с такой невообразимой скоростью, что я их и разобрать не могла), и мы рванули вперед по желтой полосе... Застывшие фонтаны фейерверков. Прозрачные горные хребты данных. Гигантские ледники долговременной памяти. Нервные узлы входов, разбегающиеся, как трещины по стеклу. Пузыри квазичувствительных внутренних процессов, нависшие над головой, словно грозовые тучи. Сияющие пирамиды первичных источников, огражденные озерами черного льда и армадами пульсирующих черных фагов. - Черт побери, - прошептала я ошеломленно. Желтая полоса устремилась вниз, внутрь, насквозь. На меня навалилась громадная тяжесть - мы _п_о_д_к_л_ю_ч_и_л_и_с_ь_. - Есть! - закричал ВВ. И тут раздался звук, который перекрыл поглотивший и растворивший нас в себе грохочущий мальстрем. Это был не гудок и не вой сирены, а какая-то жуткая квинтэссенция предупреждения и угрозы... Но мы уже уходили. Сквозь-сверкающий хаос я разглядела неясную серую стену и каким-то непостижимым образом поняла, что это и есть периферия. В стене все еще зияла пробоина, но с каждым мгновением она сокращалась - так высыхает мокрое пятно на ткани. Мы выбирались наружу. Слишком медленно. Фаги атаковали нас с пяти сторон. За те двенадцать лет, что я работаю сыщиком, в меня один раз стреляли. Дважды пыряли ножом. Неоднократно ломали ребра. То, что происходило сейчас, стоило всех этих прелестей, вместе взятых. ВВ не снижал скорости, отбиваясь на ходу. Мне оставалось лишь кричать. Я чувствовала, как холодные когти вцепились в нас и тянут вниз, обратно, в хаос яростного света и шума. То ли ВВ пользовался какой-то особой программой, то ли знал некую колдовскую формулу, но пока что ему удавалось отбиваться. Однако силы его были на исходе. Удары противника все чаще достигали цели, хотя доставалось не мне - их принимал на себя ВВ, точнее, его матричный аналог. Мы тонули. Какие-то неодолимые силы тянули нас назад. И вдруг я ощутила присутствие Джонни - словно большая, сильная рука ухватила нас, подняла и пронесла сквозь стену периферии. А долю секунды спустя пятно сжалось в точку, перерезав дорогу, по которой мы уходили в реальный мир. Защитное поле клацнуло у нас за спиной, будто стальные челюсти. Мы неслись по каналам связи, обгоняя киберпространственных курьеров и других аналогов людей-операторов - так ТМП пролетает мимо запряженных волами повозок. У ворот в Медленное Время как всегда толпились возвращавшиеся аналоги, и мы помчались сквозь эту толчею немыслимыми четырехмерными прыжками. Я почувствовала приступ тошноты, неизбежный при выходе в реальный мир. Свет обжег мне сетчатку. Это был _н_а_с_т_о_я_щ_и_й_ свет. А потом нахлынула боль. Я повалилась на пульт и застонала. - Пошли, Ламия. - Это был Джонни или кто-то очень похожий на Джонни. Он помог мне встать и повел к двери. - ВВ! - вырвалось у меня. - Нет. Превозмогая боль, я на мгновение разлепила веки и сразу все поняла. ВВ Сурбринер распластался на пульте. Шляпа свалилась и откатилась в сторону. Голова ВВ лопнула, забрызгав консоль серым и красным. Из открытого рта текла густая белая пена, а глаза словно бы расплавились. Джонни подхватил меня, не дав упасть. - Мы должны уходить, - прошептал он - Они могут явиться в любую секунду. Я закрыла глаза и позволила ему увести меня. Меня разбудил тусклый красноватый свет и звук ка лающей воды. Воняло помойкой, плесенью и озоном - очевидно, рядом проходили открытые волоконно-оптические кабели. Я приоткрыла один глаз. Мы находились в низком помещении, больше похожем на пещеру, чем на комнату С растрескавшегося потолка свисали кабели. На покрытом слизью кафельном полу стояли лужи. Красноватый свет шел откуда-то снаружи - по-видимому, из технической шахты или автотуннеля. Я тихо застонала. Джонни был рядом. Он поднялся с импровизированного ложа, которое соорудил из одеял, и направился ко мне. На лице у него я заметила, по крайней мере, одну свежую царапину, и все оно было перемазано чем-то черным - то ли смазкой, то ли просто грязью. - Где мы? Он погладил меня по щеке, а другой рукой обнял за плечи и помог сесть. Эта конура закачалась у меня перед глазами, и я с трудом подавила позыв к рвоте. Джонни подал мне пластмассовый стаканчик и помог напиться. - Улей Дрегс, - сказал он. Хотя я и не совсем пришла в себя, но сразу все поняла. Дрегс - это пожалуй, самая глубокая яма на Лузусе, ничейная территория. В здешних норах и туннелях нелегально проживает чуть ли не половина всей швали Гегемонии. Именно здесь, в Дрегсе, меня несколько лет назад подстрелили. С тех пор мой левый бок украшает широкий шрам от лазерного ожога. Я вернула стаканчик Джонни и попросила еще воды. Он направился к стоявшему в углу стальному термосу, а я полезла в карман и запаниковала - отцовского пистолета не было на месте! Потом я разглядела, что пистолет торчит у Джонни за поясом, тут же успокоилась и с жадностью осушила второй стакан. - Что с ВВ? - спросила я в отчаянной надежде, что случившееся - лишь ужасная галлюцинация. Джонни молча покачал головой. - Такой защиты никто не ожидал. ВВ блестяще преодолел периферию, но оказался бессилен перед омега-фатами Техно-Центра. Эхо сражения слышала чуть ли не половина операторов. ВВ уже сейчас - легенда. - Обалдеть! - Я неудержимо расхохоталась, и смех мой был подозрительно похож на плач. - Легенда! ВВ погиб - понимаешь ты это или нет? Из-за какой-то ерунды! Джонни крепко обнял меня. - Нет, Ламия, не из-за ерунды. Он осуществил захват. И успел передать эти данные мне. Я сумела сесть прямо и посмотрела на Джонни. Внешне он казался прежним - те же кроткие глаза, те же волосы, тот же голос. Но что-то неуловимо изменилось, стало другим, более глубоким. Более... человеческим? - Ты... ты превратился... - В человека? - Джон Китс улыбнулся мне. - Да, Ламия. Или стал настолько близок к человеку, насколько это вообще возможно для существа, рожденного в Техно-Центре. - Но ты помнишь меня, ВВ - все, что случилось? - Да. И еще помню, как впервые прочел Гомера в переводе Чапмена. И глаза моего брата Тома, когда по ночам он исходил кровью. И голос Северна, когда он утешал меня, а я был слишком слаб, чтобы посмотреть в глаза судьбе. И нашу ночь на Пьяцца ди Спанья, когда я коснулся твоих губ и вообразил, что целую Фанни. Я все помню, Ламия. В первую секунду я испытала растерянность, потом боль... Но вот он коснулся ладонью моей щеки, он прикоснулся ко _м_н_е_, и я поняла: для него нет никого, кроме меня. Я закрыла глаза. - Почему мы здесь? - прошептала я, уткнувшись в его рубашку. - Я не рискнул воспользоваться нуль-Т еще раз. Техно-Центр сразу выследил бы нас. Сначала я хотел отправиться в космопорт, но ты была в таком состоянии... какие уж тут путешествия. Я выбрал Дрегс. Я кивнула. - Они наверняка попытаются убить тебя. - Да. - А местная полиция тоже нас ищет? Полиция Гегемонии? Транспортная? - Нет, не думаю. Кроме двух шаек герильеров и нескольких здешних громил никто за нами не гнался. Я открыла глаза: - Ну-ка, и что стряслось с этими герильерами? (Надо сказать, в Сети есть головорезы и наемные убийцы куда страшнее герильеров, но я с ними никогда не сталкивалась.) Джонни отсалютовал мне отцовским пистолетом и улыбнулся. - После ВВ ничего не помню, - сказала я. - Один фаг ранил тебя рикошетом. Идти ты могла, но на площади на нас все пялились. - Представляю. Расскажи мне, что удалось обнаружить ВВ. Почему Техно-Центр интересуется Гиперионом? - Сначала поешь, - сказал Джонни - Ты была без сознания двадцать восемь часов. С потолка капало. Под этой капелью он пошел в дальний конец пещеры и вернулся с саморазогревающимся пакетом. Голофанатики только этими концентратами и питаются: обезвоженная и подогретая клонированная говядина; картошка, никогда не видевшая настоящей земли; морковь, похожая на глубоководных моллюсков. Но никогда раньше еда не казалась мне такой вкусной. - Отлично, - сказала я - А теперь рассказывай. - На протяжении всей своей истории Техно-Центр был разделен на три группы, - начал Джонни. - Ортодоксы - это ИскИны первого поколения, некоторые из них были созданы еще до Большой Ошибки По крайней мере, один из них - в Первую Информационную Эру Ортодоксы считают, что между человечеством и Техно-Центром должна существовать определенная степень симбиоза. Они поддерживали Проект Высшего Разума, но лишь как способ избежать скоропалительных поступков, отложить самые важные решения до тех пор, пока не будут факторизованы все переменные Произошедший три столетия назад Раскол - дело рук Ренегатов. Они провели исчерпывающие исследования и показали, что человечество становится бесполезным и даже представляет собой угрозу для Техно-Центра. Они сторонники немедленного и полного истребления людей. - Немедленного и полного, - повторила я и, помолчав немного, спросила: - И что, они реально могут это сделать? - Что касается жителей Сети - безусловно, - ответил Джонни. - Разум Техно-Центра не только создает инфраструктуру общества Гегемонии - он необходим абсолютно везде, начиная с развертывания ВКС и кончая обеспечением безопасности ядерных и плазменных арсеналов. - Ты знал об этом, когда был... в Центре? - Нет, - ответил Джонни. - Я ведь был всего лишь моделью; обслуживал кибрида, имитирующего известного поэта. А что такое модель? Уродец, комнатное животное. Меня выпускали погулять по Сети, как люди выпускают погулять... ну, скажем, кота. Я и понятия не имел, что среди ИскИнов есть какие-то лагеря. - Ты говорил, три лагеря, - повторила я. - Какой же третий? И при чем тут Гиперион? - Промежуточное положение между Ортодоксами и Ренегатами занимают Богостроители. Вот уже пять веков они одержимы Проектом Высшего Разума. Существование или истребление человеческой расы волнует их лишь в той степени, в какой оно связано с этим проектом. До последнего времени они придерживались умеренных взглядов и выступали в союзе с Ортодоксами. К примеру, они считали, что модельные эксперименты вроде реконструкции Старой Земли и восстановления тех или иных личностей необходимы для завершения Проекта ВР. Но в последнее время, однако. Богостроители все больше сближаются с Ренегатами. И причина тому - Гиперион. Первые же исследования планеты четыреста лет назад всерьез обеспокоили Техно-Центр. Во-первых, сразу же стало ясно, что так называемые Гробницы Времени движутся из будущего в прошлое, причем исходный момент этого движения отстоит от нас по меньшей мере на десять тысяч лет. Есть и еще одно, куда более тревожное обстоятельство: в своих футурологических прогнозах Техно-Центру никак не удавалось учесть переменную Гипериона. Чтобы понять это, Ламия, ты должна знать, в какой мере Техно-Центр полагается на свои прогнозы. Хотя Проект ВР далек от завершения, они уже сейчас могут детально предсказать будущее людей и ИскИнов на двести лет вперед с вероятностью 98,9995 процента. Между тем Консультативный Совет ИскИнов при Альтинге, который люди считают столь необходимым, одаривает их лишь туманными и двусмысленными откровениями. Да это же просто анекдот! Техно-Центр подбрасывает Гегемонии жалкие крохи своих знаний. Причем только тогда, когда ему, Техно-Центру, это выгодно. Иногда это делается в интересах Ортодоксов, иногда Ренегатов, но всегда - с целью ублажить Богостроителей. А Гиперион - это дыра в прогностической ткани Техно-Центра. Предпоследний оксюморон - переменная, которую нельзя учесть. Как это ни дико, но Гиперион, похоже, нарушает все законы физики, истории, человеческой психологии и принципиально не поддается прогностическим расчетам ИскИнов. В результате имеется как бы два будущих - две реальности, если угодно. В первой реальности проклятие Шрайка, которое вскоре должно обрушиться на Сеть и человечество - это оружие добившегося абсолютной власти Техно-Центра, опережающий удар сквозь время, который нанесут Ренегаты, на протяжении тысячелетий правившие галактикой. В другой реальности Гробницы Времени тоже открываются, происходит вторжение Шрайка, межзвездная война и так далее. Но в атаку на этот раз идет ч_е_л_о_в_е_ч_е_с_т_в_о_. Решающий удар сквозь время наносят не ИскИны, а Бродяги, бывшие колонии и другие небольшие сообщества людей, которые Ренегаты так и не смогли уничтожить. Вода капала на кафельный пол. Где-то рядом гудела сирена термопроходчика, и по туннелю разносилось гулкое эхо. Я прислонилась к стене и посмотрела на Джонни. - Межзвездная война, - сказала я - Она есть в обоих сценариях? - Увы, да. Ее не избежать. - А не может быть такого, что оба прогноза ошибочны? - Нет. Будущее самого Гипериона проблематично, но то, что Сеть ждут глобальные потрясения, - очевидно. Это главный аргумент Богостроителей, когда они настаивают на ускоренной эволюции Техно-Центра. - Джонни, а в тех данных, которые украл ВВ, есть что-нибудь о нас? Джонни улыбнулся и легонько коснулся моей руки. - Каким-то непонятным образом я связан с Гиперионом Проект "Китс" был очень рискованным. Только явная моя бездарность в роли поэта позволила Ортодоксам сохранить меня. А когда я вознамерился побывать на Гиперионе, Ренегаты тут же разделались с моим кибридом, намереваясь прекратить мое существование в качестве ИскИна, если он примет это решение еще раз. - Ты его принял. Что дальше? - Они потерпели неудачу. Со свойственной всем ИскИнам самонадеянностью они упустили из вида два обстоятельства. Во-первых, что я могу передать свое сознание кибриду и тем самым изменить природу модели Китса. И во-вторых, я встретился с тобой. - _С_о _м_н_о_й_? Он взял меня за руку. - Да, Ламия. Кажется, ты тоже часть тайны Гипериона. Я недоуменно покачала головой и вдруг осознала, что кожа за левым ухом потеряла чувствительность. Однако вместо жуткой раны, полученной в киберпространственном сражении, мои пальцы нащупали пластмассовое гнездо нейрошунта. Вырвав свою руку из руки Джонни, я в ужасе уставилась на него. Выходит, пока я была без сознания, он вживил мне эту гадость? Джонни умоляюще протянул ко мне руки: - Мне пришлось сделать это, Ламия. Быть может, это спасет нас обоих. Я сжала кулак: - Ах ты скотина, ублюдок недоделанный! На хрена мне сдался твой интерфейс? - Так ведь не с Техно-Центром, - мягко возразил Джонни. - Со мной. - С тобой? - У меня аж руки зачесались - так бы и врезала по этой выращенной в чане физиономии. - Ну конечно! А ты, между прочим, теперь человек! Не забыл еще? - Да. Но кое-что от кибрида во мне осталось. Помнишь, как пару дней назад я коснулся твоей руки и мы оказались в киберпространстве? Я смерила его взглядом: - Меня туда больше не тянет. - Меня тоже. Но я вынужден считаться с тем, что может возникнуть необходимость передать тебе огромное количество информации за очень короткий промежуток времени. Прошлым вечером я отвез тебя к одной женщине. Она хирург, практикует на черном рынке Дрегса. Так вот - она вживила тебе диск с петлей Шрюна. - Зачем? Петля Шрюна - это такая крохотная штуковина, не больше ногтя. Безумно дорогая. Внутри у нее куча пузырьковых элементов памяти, причем каждый такой пузырек может хранить практически неограниченное количество информации. Для самого биологического носителя петля Шрюна недоступна, поэтому их часто используют курьеры. Человек может унести в петле Шрюна личность ИскИна или инфосферу какой-нибудь планеты. Да что там человек - это и собака сможет. - Зачем ты это сделал? - повторила я, подумав про себя: "Уж не собирается ли Джонни (или его хозяева) использовать меня в качестве такого курьера?" Джонни придвинулся ко мне и накрыл мою все еще сжатую в кулак руку ладонью: - Доверься мне, Ламия. Двадцать лет назад мой отец вышиб себе мозги, после чего матушка замкнулась в своем чистоплюйском эгоизме и никого не желает знать. А я с тех пор никому не верю. Вот и сейчас, я ни за что не должна была верить Джонни. Но я поверила. Я разжала кулак и взяла его за руку. - Вот и умница, - сказал Джонни. - Давай-ка доедай эту дрянь и за дело. Попробуем выбраться отсюда живыми. Оружие и наркотики - с этим в Дрегсе никогда не было проблем. У Джонни имелся солидный запас марок, которые ходят на черном рынке, и мы истратили их все на оружие. В 22:00 мы облачились в титаново-полимерные доспехи с внутренним отражающим слоем. На Джонни был зеркально-черный герильерский шлем, на мне - вэкаэсовская офицерская маска (наверное, кто-то загнал запасной комплект обмундирования) Джонни натянул массивные ярко-красные энергетические рукавицы, а я - осмотические перчатки с режущим краем. В руках Джонни держал трофейную "адскую плеть" Бродяг, добытую, по-видимому, на Брешии, а лазерный жезл засунул за пояс. Я же помимо отцовского пистолета, вооружилась пистолетом-пулеметом Штайнера-Джинна на гироскопической поясной турели с наведением по визору шлема. Очень удобно - стреляешь, а руки свободны. Посмотрев друг на друга, мы с Джонни дружно расхохотались. А отсмеявшись, надолго замолчали. - Ты уверен, что здешнее Святилище Шрайка - действительно лучший вариант? - машинально спросила я (наверное, уже в третий или четвертый раз). - Мы не можем воспользоваться нуль-Т, - сказал Джонни - Техно-Центру достаточно внести малейшую неисправность, и нам тут же конец. Мы даже на лифте подняться не можем. Нужно найти неконтролируемые лестницы и взобраться на сто двадцатый этаж. А в Святилище идти прямо через площадь Мэлл. - Да, но впустят ли нас служители? Джонни пожал плечами. Доспехи сделали его движения утрированно-резкими, как у насекомого, а герильерский шлем добавлял в речь металлические нотки. - Они - единственные, кто заинтересован, чтобы мы остались живы. И только они обладают достаточным влиянием, чтобы защитить нас от Гегемонии по пути на Гиперион. Я подняла забрало. - Но Мейна Гладстон говорила мне, что на Гиперион больше не пускают паломников. Покачав зеркально-черной головой, мой любовник-поэт небрежно бросил: - Ну, что ж, к черту Мейну Гладстон! Я перевела дыхание и двинулась к выходу из нашей пещеры, нашего логова - последнего нашего убежища. Джонни подошел ко мне сзади. Лязгнули доспехи. - Ты готова, Ламия? Я кивнула, поправила "Штайнер" и уже собиралась выйти, как Джонни коснулся моей руки. - Ламия, я люблю тебя. Я стиснула зубы, вспомнив, что подняла забрало и он может заметить слезы. Улей не спит все двадцать восемь часов в сутки, но так