а спину. Ну ни дать, ни взять, Джон Рэмбо. Застрелись. Ну, да ладно. У нас здесь люди не гордые, и такому красавцу нос оторвут. Бывали и покруче. Ха! Надо будет ожерелье-то притырить. Надеюсь, парнишка не станет возражать". Он затянулся сигаретой и скривился в довольной ухмылке. Чужак внимательно осмотрел шеренгу стоящих перед ним людей и, не обращаясь ни к кому в отдельности, четким командным голосом произнес: - Внимание! Я ищу дезертира! С ним - военнопленная - девушка. Мне необходимо знать, в какое время они покинули город и в каком направлении скрылись. Этот короткий монолог вызвал презрительные усмешки на губах здоровяков и взрыв смеха в толпе наблюдающих. Чужак внимательно посмотрел в том направлении, откуда доносились звуки особенно бурного веселья, и хохот мгновенно смолк. В толпе возникло движение. Кто-то попятился, предпочитая убраться подальше от странного парня с глазами сумасшедшего. Края живого полукольца чуть сдвинулись и закруглились еще больше, образовав почти правильный круг. Трепач усмехнулся, жадно затягиваясь и выпуская дым в лицо чужаку. Из толпы вылетела смятая пивная банка. Жестянка ударила в грудь сержанта, отскочила и упала на асфальт. Он спокойно опустил глаза, внимательно осмотрел ее, скользнул взглядом по фигуре бросавшего бородача и улыбнулся. Доброжелательно, почти нежно. - Знаешь, парнишка, - весело заявил Трепач, - а у тебя отличное ожерелье. У меня дома такое же есть. Честно. Только из носов. Сержант улыбнулся и ему. А затем... СЛАЧ! - Мимо лица Трепача что-то пронеслось, а потом стоящий чуть позади него здоровенный парень, по прозвищу "Канада Томпсон", как-то странно икнул и завалился на асфальт, глухо брякнувшись тыквообразной головой. Чужак даже не счел нужным расцепить руки. Они на протяжении всей драки - если, конечно, избиение можно назвать этим словом - находились у него за спиной. СЛАЧ! - Рифленая подошва "джамп-бутсов" врезалась в лицо бородача, свернув на бок толстую переносицу. СЛАЧ! - Третий высокий рельефный бугай последовал за двумя приятелями. Заскучал. Кольцо охнуло и попятилось, замерев на пороге паники. Сержант опустил ногу и, притопнув бутсой об асфальт, наклонился к Трепачу. Тот, наконец, смог разглядеть гирлянду. Мороз пошел у него по коже. Руки, ноги и тощая шея покрылись пупырышками. Потому что в этот момент Трепач понял: уши, висящие на шее жуткого незнакомца, не искусный муляж. Они настоящие. Крик застыл у него в глотке. Трепач испуганно натянул новенький белый "стетсон" поплотнее на уши. Пустые страшные глаза придвинулись вплотную, и тихий спокойный отчетливый голос произнес: - У них бело-желтый "бьюик" без переднего и заднего стекол. Ну как, память вернулась? - Трепач судорожно сглотнул. - Или нужно ее освежить еще немного? Вудворт не чувствовал своих ног. Точнее, он ощущал две колоды, продолжающие колени. Ни боли, ни ступней не было. Теперь ему предстояло осуществить свой план. Доктор ни на секунду не сомневался, что унисол войдет в кузов. И скорее всего не позднее, чем через пару минут после остановки. Ровно столько времени и отпущено ему на все. От начала и до конца. Сперва Вудворт хотел воспользоваться огнестрельным оружием, но потом, трезво подумав, решил, что у него не хватит ни сил, ни времени. Он не сможет стрелять с такой скоростью и с такой точностью, как унисол, а значит, этот вариант отпадал сам собой. Но Вудворт придумал другой. Более надежный и позволяющий остаться в живых ему самому. И все, что ему требовалось - граната. Не нужно стрелять, целиться, пытаться совершить невозможное. План был прост и предельно ясен. Придерживаясь рукой за стекло, Вудворт направился ко входу в холодильную камеру. Тяжелые ледяные тумбы, которые раньше назывались его ногами, то и дело подворачивались, подгибались в коленях. Он шел, как человек, провалявшийся десяток лет в коме и разучившийся ходить. Собственно, так и было. Девять лет, которые отняла работа у Перри, и являются той самой комой, результат которой - искалеченные ступни. Но сейчас Вудворт почувствовал себя более энергичным, оптимистически настроенным и все из-за того, что исчезла жгучая, дергающая боль в ногах. В конце концов, мало ли на свете людей, живущих вообще без "ходуль". Ничего, переживешь. Главное, руки и голова. А и то, и другое у тебя на месте и работает как надо. Вот сейчас, например, с их помощью ты уничтожишь чудовище. Психопата-убийцу. Сейчас, через несколько минут его уже не станет, и ты получишь возможность плюнуть на сгоревший, развороченный труп этого ублюдка. Скоро. Вудворт постепенно привыкал к этим "обрубкам", "подпоркам". Он даже умудрился сделать три шага до двери САМ! И это его обрадовало не меньше, чем исчезновение боли. Через несколько минут ему придется пересечь лабораторию самостоятельно. От двери камеры до проема, ведущего на улицу. Вудворт повернулся. Там, снаружи, почти бок о бок с трайлером, матово поблескивал борт другого рефрижератора. Отлично. Проще будет спрятаться. Достаточно лишь нырнуть под кузов. Там пыльно и грязно, но... БЕЗОПАСНО. И там вечер, темно. Музыка. Там люди. Много добрых, хороших людей. Он открыл дверь холодильной камеры и в ту же секунду увидел, как дрогнули веки унисолов. - Джи-эр'74, встать! Фраза вышла твердой, четкой, и Вудворт поздравил себя с этой маленькой победой. Унисол резко сел в кресле. Замер. Затем быстро поднялся и встал по стойке "смирно". Локти чуть отставлены, кулаки прижаты к бедрам. Безразличные глаза смотрят прямо перед собой. Отлично. Хорошо. - Джд-эр'74, отойти к стене. Унисол тяжело протопал к стене и остановился, в ожидании дальнейших приказов. Вудворт улыбнулся. Слабо, но все-таки УЛЫБНУЛСЯ. Ковыляя на подгибающихся ногах, расставив руки в стороны, чтобы удержать шаткое равновесие, он пересек холодильную камеру и открыл дверь, ведущую в оружейное отделение. Какое-то время ему пришлось стоять, переводя дух, стараясь унять бьющееся с безумной скоростью сердце, но в конце концов он добрался до гранат. Ф-1 лежали в специальном отделении несгораемого ящика. Самым лучшим было бы дотащить его до холодильного отделения, но стенки крепились к кузову намертво, хотя, даже если его и можно было бы сдвинуть, Вудворту это вряд ли оказалось бы по силам. Начальник лаборатории протянул руку и взял одну гранату из общей кучи. ...Сержант смотрел на Трепача в упор, не мигая, и у того появилось ощущение, что сейчас этот чужак убьет его. Он не знал как, но был уверен - убьет обязательно. А сержант Эндрю Скотт вдруг понял: это - ПРЕДАТЕЛЬ. И вообще, похоже, в городе одни гуки. Никто не хочет помочь ему. Никто. Этот маленький говнюк начал нести какое-то дерьмо о том, что "лягушатника" здесь не было. Глаза его так бегали, самый тупой сообразил бы, эта ослиная задница лжет. А зачем лгать человеку, у которого чистая совесть и которому нечего бояться? Тем не менее, Скотт был убежден и в другом. Он выбьет из этого ср...о городишки все, что тот знает относительно "лягушатника" и его суки. - Подумай хорошенько, - наклонился сержант к Трепачу, - постарайся вспомнить все, что касается беложелтого "бьюика". Давай. А я посчитаю до трех. И если ты не сможешь ничего вспомнить, я отстрелю тебе ухо. Сержант сгреб Трепача, притянул к себе, быстро нагнулся и, перехватив второй рукой штанину вытертых до белизны джинсов, легко, почти не напрягаясь, вздернул парня вверх. Тот задергался, пытаясь вырваться, но все было напрасно. Он так и висел вниз головой, болтая руками. Скотт ухмыльнулся и вытащил из-за пояса пистолет. - Итак. Раз, два... Вудворт очень боялся одного. Унисолы слишком долго не принимали препарат. Слишком. У них могли возникнуть собственные воспоминания и собственное восприятие мира. Они не подчинятся его приказу, если заподозрят что-нибудь неладное. Не как унисолы - как люди. Стараясь держаться ровно и уверенно, доктор подошел к "семьдесят четвертому". За последние несколько минут у него в голове возникло еще одно решение проблемы: приказать этим двоим убить Джи-эр'13. В этом случае перевес был бы на их стороне. Он уже собрался было отдать необходимую команду, но вдруг почему-то засомневался. В данной команде таилась опасность. Если унисолы начали свой собственный анализ ситуации, то, получив приказ, не соответствующий их представлениям о "плохо" и "хорошо", они могут вообще перестать исполнять приказы, и действовать по своему усмотрению, что чревато еще худшими осложнениями. Три психа-убийцы вместо одного. Вудворт вздохнул. Или же они начнут все-таки исполнять приказы, но только того, кого считают носителем истины. И хорошо, если в конечном итоге им окажется доктор. А если нет? Тогда и первоначальный план провалится. Выход только один: проверить, вышли ли унисолы изпод контроля. А если это так, то на чьей они стороне... Может быть, ему повезет. Как хочется надеяться на благоприятный исход. Круглый металл согрелся о ладонь и стал приятным наощупь. Хорошо еще, что этот выродок прострелил ноги, а не руки. Граната уютно устроилась в пальцах, и Вудворт нервно теребил кольцо, зацепив его указательным пальцем. Ну, парень, давай, начни. Ему удалось сделать несколько достаточно уверенных шагов, на случай, если... Джи-эр'74 видит и оценивает его поведение. Для унисола все должно быть естественным. Ничего не произошло. Все нормально. Все, как и раньше. - Джи-эр'74, - твердо и четко начал доктор и, сделав паузу, произнес ту самую решающую фразу, - сержант Скотт издал приказ. Вы выполните его? - Да, сэр, - ответил унисол, не раздумывая. Все. Идея уничтожения Джи-эр'13 руками солдат провалилась. Плохо было не то, что они готовы выполнить приказ этого монстра, а то, что "семьдесят четвертый" ПОМНИТ ИМЯ сержанта. Ведь согласно программе, универсальный солдат не имеет права ВООБЩЕ реагировать на посторонние имена без специального кода-фразы. Джи-эр'74 повел себя вопреки программе. Он уже начал обретать индивидуальность. Ну, а все остальное - следствие. - В таком случае, Джи-эр'74, слушайте меня внимательно, - решительно продолжил он. - Сержант Эндрю Скотт отдал приказ. Вы должны взять это, - Вудворт разжал пальцы, показывая гранату, - досчитать то... тридцати, а потом бросить на пол. Вам ясен приказ, рядовой? - Так точно, сэр. Огромная рука поднялась, и доктор увидел лопатообразную ладонь. В эту секунду он и допустил ошибку. Вместо того, чтобы положить Ф-1 на ладонь унисолу, дождаться, пока сомкнутся пальцы, а уж затем выдернуть кольцо, Вудворт САМ рванул проволочный кругляш и, зажав гранату в кулаке, вложил ее в руку солдата. Он забыл, что унисол думает не как человек. Пальцы "семьдесят четвертого" сжали Ф-1 вместе с кулаком доктора, и тому показалось, что сомкнулись стальные тиски. Он попробовал высвободиться из этого смертельного захвата, но ничего не вышло. Хватка была прочной, словно медвежий капкан. - Раз, два, три... монотонно начал считать унисол, и доктор понял, это не секунды, это ЕГО ЖИЗНЬ вытекает по капле. Это не счет. ЭТО ШАГИ СМЕРТИ. Но он не боялся. Вудворт испытал даже какое-то облегчение от того, что скоро все кончится. И он засмеялся. Диким сумасшедшим смехом. - Я знаю, знаю! - орал Трепач, подвешенный вниз головой, глядя в черный ствол "пустынного орла". - Я знаю, куда они поехали! Я покажу! У тебя карандаш есть? Сержант разжал кулак, и парень грохнулся о землю, подняв облако пыли. - Конечно, - спокойно произнес Скотт, убирая пистолет за пояс. - Смотри, - Трепач торопливо поднялся, отряхивая грязь с джинсов и белого "стетсона". После того как он повалялся на шляпе спиной, она имела явно непотребный вид, и Трепач вздохнул с сожалением. - Ну, давай свой дерьмовый карандаш и лист. - Сэр, ослиная задница, - ухмыльнулся сержант, - когда ты, ублюдок, тварь, выродок вьетконговский, обращаешься к сержанту Вооруженных сил США, добавляй "сэр". Или я оторву тебе ср...к) тупую голову. - Ну ладно, ладно, как скажешь... сэр, - добавил Трепач под пристальным взглядом чужака. И в это мгновение за спиной Скотта грохнул приглушенный взрыв. А следом еще один, более сильный, резкий. Сержант обернулся. Трайлер окутало клубами сероватого дыма, рваные клочья которого, подгоняемые ветром, плыли в сторону танцзала. И был он едкий, горький. Скотт быстро пошел к грузовику. Доктор, мать его. Ублюдок. И ведь знал, что нельзя доверять гуку, даже раненому. Но у него не было другого выхода. Не было! Не было!!! Сукин сын! Что этот выродок натворил? Он быстро забрался в окутанную дымом лабораторию, которая представляла из себя груду обломков. От первого взрыва сдетонировали гранаты в оружейном отделении, превратив холодильную камеру в руины. Кресла оказались перевернутыми. Крепления вырваны с корнем, стекло вылетело, аппаратура превратилась в хлам, но самое главное... СОЛДАТЫ! ЕГО РЕБЯТА!!! Сержант принялся торопливо разгребать обломки. Он работал, как заведенный механизм. Осколки, развороченные спинки кресел, расщепленные, опаленные взрывом перегородки, все летело в стороны. Наконец, из-под хлама появилась человеческая рука, затем плечи, голова... Дилл Уотсон. Скотт вытащил его, разгреб ногой мусор, освобождая место, уложил тело на пол, затем принялся откапывать следующего солдата. Эта работа заняла у него чуть больше получаса. Время, за которое успели погаснуть огни танцзала, и жители покинули площадь, оставляя трайлер в одиночестве, предпочитая убраться подальше от машины и ее психопата-хозяина... Он извлек из-под обломков тело второго рядового - Боба Болдуина. - Сейчас, ребята, сейчас, - хрипел Скотт. - Все будет о'кей. Мы не позволим вам сдохнуть только потому, что этого хотят говенные гуки. Сейчас, парни. Я оттащу вас в холодильник, и вы оклемаетесь. Уотсону повезло больше, чем его товарищу. Граната упала ему под ноги и, откатившись чуть в сторону, взорвалась. Осколки, вместе с ударной волной, отшвырнули его к стене, пробив тело, но пощадив голову. Одинединственный кусочек стали угодил ему в щеку, выбил несколько зубов и вышел на второй половине лица, у самых губ. Нужен холод, и раны у Дилла затянутся за минуту. Болдуина покалечило больше. Он лежал у самого оружейного отделения. Его продырявило целым градом осколков при первом взрыве и куда большим при втором. Полчерепа его было снесено, словно по нему прошлись огромной фрезой. На теле, казалось, не осталось ни одного живого места. И в довершение всего, когда рухнула перегородка, стальной обломок обшивки пробил солдата наискосок, от груди до поясницы, задев печень. Разрезав на две половины сердце. Скотт пока не осознавал, насколько серьезны раны. Он знал только одно: холод. Холод спасает. Нужен холод. - Сейчас, парни. Ваш сержант не бросит вас. Нет, не бросит. Говенный докторишка думал, что убьет солдат моего взвода просто так, запросто, за здорово живешь. Ублюдок. Тварь. Предатель. Мразь. Могучей рукой сержант обхватил Уотсона и поволок к холодильным ваннам. - Все будет отлично, Дилли! Мы с тобой еще надерем задницу этим гуковским выродкам. А когда перебьем всех, уедем домой. Домой. Где твой дом? А мой в Монтане. У нас здорово, особенно зимой. Гранг! - бутса вышибла дверь, ведущую в ванное отделение, в котором стояли два похожих на гробы саркофага. Сержант втащил тело внутрь. - У нас там зимой снег. Холодно. Не нужны никакие холодильники. Там сугробы. Здорово, Дилли? Он подтащил тело к "гробу", откинул крышку и осторожно опустил туда солдата. Безжизненное тело. - Сейчас, дружище, только притащу Бобби. Ему тоже нужно отдохнуть. Сейчас. Скотт, пошатываясь от внезапно навалившейся усталости, поплелся назад. Подхватил Боба Болдуина и потащил к ванне. - Поваляйтесь немного в ванне, отдохните, очухайтесь, а потом мы все надерем задницу ср..у "лягушатнику". Перебьем этих ублюдочных туков и... когда закончится эта говенная война, поедем домой. Вместе. Он погрузил солдата во второй саркофаг, захлопнул крышки и включил рубильник. Но вместо зеленых огоньков, указывающих на нормальную работу холодильных ванн, загорелся совсем другой, красный, над надписью: "Повреждение!" Взрывом разворотило машинное отделение, а аварийных генераторов хватило бы только на то, чтобы не дать солдатам умереть от перегрева. Но чтобы восстановилась способность к регенерации, этого было мало. Слишком мало. И тогда сержант Скотт запрокинул голову к потолку и заорал от бессильной дикой ярости. Этот крик-вой прокатился по ночным улицам Тайлера. Была в нем жуткая нечеловеческая тоска, боль, злость и отчаяние... Отчаяние попавшего в смертельную ловушку дикого зверя. Клинтон, штат Юта. Армейский госпиталь для ветеранов. Армейский госпиталь больше походил на частный пансионат. Уютные маленькие домики разместились прямо посреди огромного парка. Белые двухэтажные строения прятались в густой зелени. Широкие пешеходные дорожки сплели паутину лабиринтов в этом сонном царстве спокойствия. Никаких машин, никаких механизмов, напоминающих о другом, лежащем за воротами госпиталя, мире. Перед каждым домиком раскинулась небольшая полянка, окруженная со всех сторон живой изгородью, подстриженной в форме животных. Высокие пальмы покачивали головами-шапками. Вдоль дорожек выстроились белые фонари. Медперсонал госпиталя, приветливые спокойные люди, мелькали то здесь, то там, однако это не создавало ощущения лечебного заведения, скорее гостиничного сервиса. Все здесь было направлено на то, чтобы люди, попавшие в госпиталь, ощущали себя максимально комфортно, забывали о том, что им пришлось пережить. Не было здесь только места Люку, Эндрю, Диллу, Бобу и еще шести парням. "Хотя, - подумала Ронни, - они тоже были здесь. Какое-то время назад. Только не видели этой зелени, этих домиков, этой приятной обслуги. Ничего этого для НИХ не было. Лишь человек по имени Кристофер Грегор". Аккуратная вывеска с белой надписью: "Административная часть" указывала куда-то в глубь парка. Ронни и Люк свернули на широкую, выложенную мраморной плиткой дорожку и пошли по ней в направлении, услужливо подсказанном табличкой. Девушка смотрела на зеленые ряды изгородей, выложенные красной черепицей крыши коттеджей, песчаные дорожки, убегающие к дверям домиков, разноцветные витражи и думала, что... "Вот и все. Конец твоего "самого забойного репортажа". Через час-полтора доктор Кристофер Грегор расскажет нам то, что знает об унисоле, и вы разъедетесь каждый в свою сторону. Он домой, ты - в Лос-Анджелес, поднимать рейтинг программы новостей. Немного жаль. Немного ли? Только не надо себе-то сказки рассказывать. Признайся честно, тебе ведь нравится этот парень, а? Господи, мысленно возразила Ронни невидимому оппоненту, мало ли кто мне нравился в жизни. Таких ребят и в Лос-Анджелесе завались. Ну, ну, ну... Кому ты врешь-то? Этот парень волнует тебя куда больше, чем хлыщи, что слоняются по Большому Городу. И потом, он нуждается в тебе. Представь себе, в какую передрягу может попасть "сорок четвертый", если отпустить его одного. Господи, он - ребенок, ничего не понимающий в жизни. Даже не знающий, что такое деньги. И что теперь делать мне по этому поводу? Наступать ему на пятки и дышать в затылок? Или что? Ладно, дождемся встречи с Грегором, а там решим, как быть дальше. Но бросать... расставаться с ним, действительно, не хочется. Признайся, а? Хорошо, что этот парень мысли читать не умеет, - с облегчением подумала девушка. - То-то повеселился бы". Им пришлось свернуть на еще одну боковую дорожку, ведущую в "административный "квартал" госпиталя, где кроме построек, выполняющих чисто административную функцию, стояли еще и жилые коттеджи для медицинского персонала. Ронни пыталась представить, как будет выглядеть дом доктора и внешность его самого. В ее воображении возникал сухой, жилистый старик с худыми нервными руками. Седой до такой степени, что смотрелся альбиносом. И дом должен быть полным его подобием. Аскетичный, со спартанской обстановкой - только самое необходимое - никаких излишеств, никаких мелочей, придающих жилью теплый приветливый облик. Человек, проводивший ТАКИЕ эксперименты на ЛЮДЯХ, не может выглядеть иначе. Только неприступным, вечно молчащим, мрачным... ну и так далее. Девушка вздохнула. Но, как бы там ни было, а она разговорит доктора, заставит выложить его все об этой страшной истории. Истории, в которой людей бросили в мясорубку военной машины. Искалечили, превратив в покорно подчиняющееся приказам стадо скота. Ради несчастного парня. Ради того, чтобы остальные люди могли узнать об этом и понять, что же такое настоящий страх. И запомнить. Коттедж доктора Грегора стоял чуть в стороне от основной группы строений. Он оказался вполне нормальным домом, ничем не напоминающим то мрачное сооружение, которое придумала себе девушка. Над красной черепичной крышей вращался веселый ярко-желтый флюгер. На окнах, затянутых голубыми занавесками, стояли цветочные горшочки, с растущими в них розовыми и фиолетовыми глоксиниями. Рядом с дверью, над пуговкой звонка, висела медная табличка, на которой витиеватым курсивом золотилась надпись: "Кристофер Грегор". - Говорить буду я, - решительно заявила Ронни своему спутнику. - Твое дело - молчать и слушать. - Хорошо, - Люк кивнул. Девушка нажала кнопку. Где-то в глубине дома возникла мелодичная трель, а следом шаркающие, но энергичные шаги. Человек подошел к двери. Щелкнула щеколда, и дверь открылась. Ронни, уже приготовившись увидеть старика, на секунду растерялась... - Теряешь квалификацию, милая, теряешь. Это оказалась низенькая плотная дама с волосами цвета спелого каштана, чуточкой румян, зато с огромным слоем пудры на решительном бульдожьем лице. Красные, великоватые для кругленького тела руки упирались в косяк, явно намереваясь не пускать в дом посторонних. Маленькие настороженные пуговки-глазки изучали приезжих с тем любопытством, которое присуще очень уверенным в себе людям. Чувствовалось, что дама настроена спустить с лестницы всякого, сунувшего свой нос в неурочный час к ее боссу. Впрочем, Ронни была настроена не менее решительно. Девушка вошла бы к доктору, даже если бы домработница - или кто уж она тут, не знаю - стояла насмерть. - Я могу вам помочь? - спросила дама таким тоном, что посетители сразу поняли: она с большим удовольствием дала бы им пинка под зад в связи с неурочным визитом, чем оказала бы какую-нибудь помощь. - Да, конечно, - мило - настолько, насколько это вообще было возможно - улыбнулась ей Ронни, - нам нужен доктор Кристофер Грегор. Дама осмотрела их с таким сомнением, будто они были одеты в лохмотья, а из-за пояса у них торчал целый арсенал оружия. - А вам назначено? - осведомилась она холодно. Унисол с сожалением покачал головой - "нет" - и тут же получил локтем в бок. - Конечно, - улыбнулась еще шире Ронни, и Люк отчаянно закивал, подтверждая ее слова. Дама оглядела их и с явной неохотой процедила: - Ну ладно. Идите за мной. Она провела их в небольшую гостиную и, коротко бросив: - Подождите здесь, - удалилась куда-то в глубь дома. Теперь девушка получила возможность оглядеться. Гостиная разрушила ее фантазии. Чувствовалось, что этот дом любят. Почти вся мебель сделана на заказ из натурального дерева. Глубокие, обтянутые кожей кресла производили впечатление домашнего "болота". Сядь в них - и уже не выберешься. Резной столик с расставленными на нем шахматами. Комод, который без труда мог бы вместить еще одну комнату. Зеркало в бронзовой раме. Изящные медные подсвечники с налипшими на них восковыми дорожками. В меру длинными, как раз такими, какие выглядят не неряшливо, а таинственно и романтично. Книжные полки с самой разнообразной литературой. От Софокла до современных "бульварных" авторов. "Мда, - подумала Ронни, - похоже, доктор Грегор не особенно стеснен в финансах". Она прошлась по комнате, ощущая под ногами мягкий, пушистый, скрадывающий шаги ковер, остановилась рядом с зеркалом, поправила волосы и вздохнула. - О, боже, кажется, убила бы сейчас за сигарету. Унисол удивленно посмотрел на нее. - Ты готова УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА за сигарету? Ронни вздохнула. - Да нет. Это просто выражение такое, вроде "проглотить корову". На самом деле, я, конечно, никого не убила бы, - она секунду подумала и добавила тихо. - Хотя, кто знает. Кое-кого возможно, убила бы. Люк не услышал фразы. Он подошел к окну и, отодвинув занавеску, посмотрел на улицу. Какой-то мужчина, стоя к нему спиной, качал маленького мальчика на самодельных качелях - автомобильной шине, подвешенной к толстому суку старого дерева. Мальчик замирал, когда они взлетали над лужайкой, а затем падали обратно с головокружительной скоростью, описывая в воздухе черный полукруг. Волосы его развевались от бьющего в лицо ветра. Цветная пестрая рубашка трепетала на худеньком тельце. Побелевшие от напряжения пальцы вцепились в резиновые края. Но зато глазенки ребенка сияли от восторга, а на лице было написано такое счастье, что Люк невольно улыбнулся. Где-то в доме хлопнула дверь, и на лужайку выкатилась домработница. Она торопливым шагом - почти бегом - направилась к играющей паре. - Доктор Грегор, - окликнула дама мужчину, - доктор Грегор, прошу прощения. К Вам пришли двое молодых людей. Они сказали, что Вы назначили им. - Я? - мужчина удивленно оглянулся на дом... И Люк увидел его лицо... ТОГДА ОН БЫЛ МОЛОЖЕ. изрезанное глубокими шрамами морщин. ДА. ГОРАЗДО МОЛОЖЕ. Глаза, темные, настороженные, смотрели на унисола, и Люк вдруг понял, что доктор Кристофер Грегор тоже узнал его. Узнал. Он повернулся к мальчику и сказал: - Поиграй пока без меня. Я скоро вернусь. Что-то случилось с ним. Тело, казалось, стало нескладным, плечи ссутулились. Доктор еще раз посмотрел в сторону коттеджа, затем перевел взгляд на мальчика, продолжающего качаться на своих качелях, вздохнул и побрел к дому. Унисол же продолжал смотреть на черную резиновую шину. Она, медленно плавая из стороны в сторону, начала быстро расти, раздуваться, пока не заслонила собой весь свет, лужайку, живую изгородь, небо и белые облака. Тяжелая, давящая темнота навалилась на него. Люк хотел столкнуть ее с себя, разорвать этот мрачный душащий покров, но ничего не получилось. В эту секунду в его мозгу начал набухать волдырь. В считанные мгновения он вырос и лопнул, извергнув из себя дикий отчаянный крик, который сразу же подхватило его горло... - Аааааааааааааааааааа... Что-то со страшной силой стянуло ему руки чуть ниже плечей, живот и ноги. И нужно было, во что бы то ни стало, освободиться, вырваться, потому что рядом, в двух шагах, шел бой. Гремели взрывы, трещали выстрелы. Струи холодной воды хлестали его по лицу. И кто-то орал в самое ухо... - Вставай! Вставай!!! Вставай, мать твою!!! Ви-си!!! Вспышка света ударила его по глазам. Она становилась все ярче и ярче, пока не стала слепящей. До безумия белой. Люк тряхнул головой и закричал еще громче. Этот свет сводил его с ума, сжигал мозг, выедал глаза, наполняя голову дикой жуткой болью. От этой боли все тело начало съеживаться и сохнуть, превращаясь в ядро грецкого ореха. Темно-коричневое и гнилое. Страшная судорога выворачивала ему руки в суставах, стягивала мышцы, заставляя его корчиться, извиваться, подобно поджариваемой на медленном огне змее. Он пытался поднять руки и раздавить себе голову, чтобы унять эту боль, но они не слушались его. И он кричал. Господи, как он кричал. - Руки! - прозвучал над головой тревожный голос. - РУКИ!!! ЛЮК, ВСЕ НОРМАЛЬНО! ВСЕ НОРМАЛЬНО!!! Что-то синее, размытое, бесформенное появилось в поле его зрения, и свет вдруг пропал. Исчез. А вместе с ним пропала и боль. Волна облегчения покатилась по телу, от ступней вверх, с каждым мгновением становясь все сильнее. Холодный пот стекал по его лицу, груди, шее крупными каплями. Пятно вдруг стало резким и четким, будто кто-то настроил старый телевизор. Оно обрело форму и превратилось в человеческую фигуру. Фигура эта была странной, затянутой в синий халат. Даже лицо человека скрывала маска. Только глаза, острые, тревожнотемные, смотрели на Люка внимательно и пристально. - Все в порядке, парень! - успокоительно и мягко сказал человек, отчего маска на его губах зашевелилась, как вторая кожа. - Все нормально. Все хорошо. А потом снова нахлынула темнота, принеся с собой спокойное бездонное забытье. И сквозь это забытье донесся голос человека: - Давайте перенесем его в ванну. Ему нужен лед. - Господи! - воскликнула Ронни. - Но вы - ВЫ! - врач! Как вы могли пойти на такое? - Вы вряд ли это поймете, - вздохнул Грегор. - Вам же кажется, что все очень легко и очень просто. Фыркнул, отвернулся и сразу же решил этим все свои проблемы. Знаете, мисс Робертс, маскимализм - не самое лучшее качество в человеке, особенно, когда его пытаются натянуть на других, как чулок. - Да причем здесь максимализм, доктор! - взорвалась девушка. - Причем здесь максимализм? Это же преступление! Представьте, взяли бы вместо этих людей ВАС, и вычистили бы ВАШУ память, как мусорное ведро. Что сказали бы ваши родственники, если бы из вас сделали такое? - Постойте, а при чем здесь я? - А при чем они, доктор? Вы взяли нормальных живых людей и сотворили из них... не знаю, полутрупы, зомби, киборгов. Даже в голову не приходит, КАК это можно назвать. - Подождите-ка, постойте. Сядьте. Ронни, сложив руки на груди, прошла через комнату и опустилась в кресло. И сразу же пожалела об этом. Оно было таким уютно-мягким, облегающим, расслабляющим, что моментально сбивало с нужного тона. Она взглянула на Грегора, ожидая продолжения. Он оказался вовсе не таким, каким девушка его представляла. Высокий, сильный. В модной стрижке уже было достаточно седины, однако альбиносом и не пахло. Руки у доктора были именно такими, какие бывают у ювелиров, музыкантов и докторов, - тонкие и нервные. Лицо, изрезанное морщинами, умное и строгое. Хотя голос являлся полной противоположностью всему облику Грегора. Тихий, успокаивающий, он заполнял собой всю комнату. Именно этот мягкий голос так злил Ронни. Ей, конечно, было бы гораздо проще, если бы доктор был жутким монстром-садистом, и не вызывал бы положительных эмоций. Эмоции для репортера - враг, но сейчас девушка поддалась им. И то, что Грегор ей нравился, раздражало. И злило еще больше. - Так, так, так... - он потер лоб, взглянул на Ронни и кивнул, словно понял какую-то очень важную вещь. - Значит, вот оно что... Вы еще ничего не знаете. Ничего не знаете. - Док, я знаю достаточно, чтобы вынести четкое определение тому, что ВЫ сделали с этими людьми, в ходе этого дерьмового проекта. ВЫ и ПОЛКОВНИК ПЕРРИ. - Конечно. Я кажусь вам злобным чудовищем, сосущим чужую кровь ради собственной корысти. Не так ли, мисс Робертс? - Примерно, - Ронни жестко продолжала смотреть на доктора. - Ну, естественно, - кивнул Грегор. - Естественно. Иначе, наверное, и быть не может. Да. Я бы скорее всего думал так же. - Я не совсем понимаю, о чем вы, доктор. - Да, да, - он слабо улыбнулся и сделал неопределенный жест рукой, словно говоря: "Я все объясню. Всему свое время". - Видите ли, мисс Робертс, вы прекрасный репортер. Я видел ваши передачи и, поверьте, я говорю абсолютно искренне. Мне они очень нравятся. - Благодарю вас, - сухо сказала Ронни. - Не стоит, - коротко ответил Грегор. - Но... но... Думаю, не ошибусь, если предположу, что вы никуда не годитесь в области биологии, анатомии и... ну и прочее. Нет, я не обвиняю вас в невежестве, отнюдь. Уверен, вы знаете все эти науки в рамках учебной программы колледжа. Хотя, вполне возможно, сейчас и плохо помните их. Не так ли. - Вы недалеки от истины, - раздраженно заметила Ронни. - Только я не совсем понимаю, какое отношение имеют мои познания в биологии к теме нашего разговора. - Сейчас объясню. Прошу прощения, если поставил вас в неловкое положение. - Грегор достал сигарету и закурил. Сладкий запах дорогого табака поплыл по комнате, и девушка сжала ладонями плечи от острого желания вдохнуть этот дым. - Не хотите ли закурить? - осведомился он, протягивая ей портсигар. - Это "Данилофф". - Нет, благодарю. Она никогда ничего не брала у объектов своих репортажей, чтобы не попасть в психологическую зависимость от человека. Это золотое правило в нее вдолбил ее преподаватель в университете, обучающий тонкостям журналистского искусства. "Не давайте людям взнуздать вас. Ни малейшего повода. Никаких поблажек. Иначе вас укатают быстрее, чем успеете моргнуть, ребята". И Ронни всегда следовала этому правилу, и никогда не жалела о сделанном. - Я так и думал, что вы не курите, - улыбнулся Грегор. - Так вот, мисс Робертс. Мне придется объяснить вам кое-что из нейрохирургии. Я надеюсь, что не успею надоесть. Так вот, - он аккуратно стряхнул пепел в изящную серебряную пепельницу. - То, что вы называете "зомби" или "полутрупом", получить достаточно легко. Подобная операция делается постоянно, в течение, по крайней мере, тридцати лет, и вовсе не является преступлением. Она носит название ЛОБОТОМИЯ. Конечно, для того, чтобы человек стал послушным, как овечка, и мог действовать самостоятельно - хотя бы какое-то время - пришлось бы вживить в мозг специальные раздражители, но, в общем-то, при современном уровне нейрохирургии это не составляет большого труда. Не знаю, совершал ли кто-нибудь что-то подобное или нет. В последнее время я мало читаю такого рода литературу. - Им сделали лоботомию? - резко спросила Ронни. - Конечно же, нет, - покачал головой Грегор. - В чем же тогда было бы открытие? Немного терпения, мисс Робертс. Так вот. Однажды, проведя опыты с животными, я заметил интересный факт. Резко увеличивая температуру тела и все жизненные процессы, можно заставить животное двигаться. Мне пришлось наблюдать это несколько раз при различных обстоятельствах. И тогда я начал проводить исследования в этом направлении. И через год щенок, с которым я экспериментировал, двигался в течение пяти-шести часов. Но... но... это все происходило при очень высокой температуре, и нужно было все время охлаждать тело, охлаждать мозг, иначе, в конце концов, он прекращал функционировать. - Как Джи-эр'44? - Да. Кстати, его зовут Люк Девро, мисс Робертс. - Люк? - Да. Люк Девро. Возможно, ему поможет, если вы будете называть его по имени, а не этой идиотской кличкой. - Хорошо. - Ронни кивнула и, не давая разговору уйти от темы, быстро спросила. - И что же было дальше? Насколько я понимаю, до сих пор некоторые умудрялись заставлять животных двигаться без помощи хирургии. - Ах, да. Простите, я совсем забыл упомянуть. Это было мертвое животное. - Что значит "мертвое"? Ронни растерялась, и Грегор не замедлил вернуть "укол". - Мертвое, значит мертвое, мисс Робертс. Труп. Знаете? - Да. Простите, доктор. Я не хотела вас обидеть. - А я и не обиделся. Так вот, как я уже успел сообщить вам, это было мертвое животное. Оно нормально функционировало, если его вовремя охлаждали. Это продолжалось год. А затем на моем горизонте возник полковник Уильям Перри. Тогда, правда, он еще не был полковником. Он-то и предложил мне испробовать мое открытие на людях. На американских солдатах. - Значит, это все-таки солдаты... - Разумеется. Здесь же армейский госпиталь. - Грегор потер подбородок и взглянул в сторону окна. - Знаете, мисс Робертс, когда ты молод, то кажется, весь мир у твоих ног. Ты еще силен и полон благих намерений. Думаешь, что, делая свое открытие, ты можешь осчастливить мир. Сделать его добрее и лучше. Хотя, как правило, впоследствии выясняется, что этим открытием воспользовались вовсе не те люди, о которых ты думал, и совсем в других целях. Вам, должно быть, знакомо это ощущение. - Да. - Избитая, старая, как мир, истина насчет благих намерений и дороги, куда они ведут. - Я помню, - Ронни кивнула. Доктор покачал головой, словно говоря: "Мы все помним до поры". Он достал еще одну сигарету, снова закурил и продолжал: - Я мечтал о том, что смогу сделать человека бессмертным. Смешно, верно? - Грегор настороженно взглянул на Ронни. - Ну почему. - Смешно, - повторил он. - Но тогда мне так не казалось. Знаете, щенок ведь не умеет разговаривать, а очень важно было узнать, что он чувствует. КАКИЕ испытывает ощущения. И я согласился. - А полковник Перри привез вам людей, - утвердительно констатировала Ронни. - Да, Уильям Перри доставил людей. Все прошло прекрасно. Великолепно. Я был счастлив. Пока не понял, ЗАЧЕМ Перри все это. Вы знаете Перри? - вдруг спросил он, внимательно глядя на девушку. - Да. Имела возможность познакомиться, - кивнула она. - В таком случае, вы, мисс Робертс, должны знать, ЧТО это за человек. - Примерно представляю. - Я уверен в этом. Чудовище, которое не остановится ни перед чем. Если нужно идти к цели, он пойдет по костям. В частности, - Грегор кивнул в сторону ванной, - по костям этих солдат. - Вы о проекте? - Ронни поправила упавшую на лоб прядь. - Да нет, не только. Хотя, разумеется, и о нем тоже. Видите ли, временами у меня появлялось ощущение, что Уил... то есть полковник Перри, не совсем нормален. - У меня подобное ощущение возникает регулярно, - поддержала она. - Вот-вот. Понимаете, он бредил этими унисолами. Спал и видел, как они, по его приказу, разумеется, совершают невозможное... - Грегор на секунду замолчал. И когда я оживил всех десятерых, Уил забрал их, даже не дав мне времени понаблюдать за ними. Закончить исследования. - Простите, док. Видимо, я чего-то не понимаю. А причем здесь "оживить"? Доктор удивленно посмотрел на девушку, словно первый раз увидел ее. - Мисс Робертс, мне казалось... хотя ладно. Они были мертвы, когда их доставили в эту клинику. - Как... - Ронни почувствовала, что у нее перехватило дыхание. - Да-да. Мертвы. Трупы. Они все погибли. - Господи... Даже в голове не укладывается... И что... Совсем мертвы? - Совсем, - жестко подтвердил Грегор. - Но... но... Двое из десяти умерли гораздо позже остальных. Да. Для врача разница в три-четыре часа означает очень много. - И что?.. Грегор вздохнул, раздавил окурок в пепельнице, снова вздохнул и продолжил, хотя слова давались ему с трудом. - Эти двое... Люк и еще один парень, сержант, умерли на несколько часов позже остальных. И их быстро поместили в лед. Мозг практически не претерпел необратимых изменений, и я надеялся, что мне удастся вернуть их к жизни, но Перри настоял на своем... Одним словом, он забрал всех. - Но... как же полиция, власти? Они-то что думали об этом? - Честно говоря, мисс Робертс, я до сих пор не уверен в том, что властям было что-то известно об эксперименте. Кроме, разве, того отдела, в котором в то время служил Перри. Да и то вряд ли. Ронни потерла веки, пытаясь навести порядок в собственных мыслях. Рассказ Грегора выглядел настолько невероятным, что не укладывался в голове. - Док, - произнесла она. - Вы все время говорите "в то время", "тогда". В каком году это произошло? В восемьдесят восьмом? Восемьдесят девятом? Грегор улыбнулся, словно она пошутила. Впрочем, улыбка продержалась на его губах ровно мгновение, а затем пропала. - В шестьдесят девятом, мисс Робертс, - он покачал головой. - Ровно двадцать пять лет назад, во Вьетнаме, погиб взвод А-356. - О, боже.. не могу поверить... Но эти ребята так сохранились... - Да. Это побочный эффект. И потом, они почти все это время провели в замороженном состоянии. Пара лет, вот то, что им оставили. - Ну надо же... Это слишком фантастично...