ке. - Все равно липа, - сказал Честер. - Ведь нам важно увидеть их работу в чистом виде, как это было с родителями ста сорока девяти детей, а не с налоговыми инспекторами. Гард засмеялся: - Ну где я возьму ребенка? Для того чтобы сегодня идти с ним в парикмахерскую, я должен был подумать об этом минимум четыре года назад! - Возьми Майкла, - предложил Честер. - А что? Это мысль. Только избавь меня от объяснений с Линдой. - Она и знать ничего не будет, - пообещал Честер. - Я просто поймаю во дворе Майкла, проведу с ним небольшую разъяснительную работу, и он потом такое наворотит матери, что даже я поверю. - Знаешь, Фред, - сказал комиссар, сделав два шага назад и оглядев Честера с ног до головы, словно прицениваясь, - а ты и впрямь молодец. Ей-богу, тебя можно брать к нам в стажеры. Бездна логики, проницательность, собачий нюх... - И тупость ума, столь свойственная представителям твоей профессии, - в тон Гарду добавил Честер. Через полтора часа Гард шагал по улице города, держа за руку пятилетнего Майкла Честера. Кто с кем должен идти в ногу, Гард не знал и потому старался приноровиться к мелким шажкам ребенка. Майкл искоса наблюдал за усилиями комиссара, а потом, не выдержав, заметил: - Дядя Дэвид, ты выглядишь довольно глупо. У взрослых шаг должен быть длинным. Гард покраснел и, чтобы скрыть свое смущение, наставительно произнес: - Ведь мы договорились: никакой я тебе не дядя, а самый настоящий... - Знаю, - сказал Майкл, - я должен звать тебя папой. И еще не трогать коробочку, которую ты положил мне в карман. - За все за это я куплю тебе заводной танк и трех солдатиков. - Но не по двадцать пять лемм за каждого, а которые по пятьдесят! - добавил Майкл. Они двинулись дальше, а по другой стороне улицы независимой походкой двигался Фред Честер. В зале ожидания никого не было, но в кресле за стеклянной перегородкой, делавшей парикмахерский салон похожим на аквариум, сидела заплаканная четырехлетняя красавица. Старый Серж Пуся подвивал ей локоны и что-то говорил, говорил, говорил, отчего девочка наконец стала улыбаться. Затем, раскланявшись с ней, как со взрослой дамой, и проводив до двери, Серж Пуся подошел к ожидающим. - Прошу простить меня, - сказал он, обращаясь непосредственно к Майклу, - я, кажется, заставил вас подождать. Отличный волос, молодой человек! Я рекомендовал бы вам бенди, если, конечно, ваш папа не будет возражать. - Не будет, - сказал Майкл. - Тогда прошу! И он увел Майкла в аквариум. Гард вытащил очки, в оправе которых находился приемник, сунул в ухо крохотную запонку динамика и развернул газету. В кармане штанишек Майкла лежала маленькая, но чрезвычайно хитрая коробочка, которая не только записывала все слова, произносимые в радиусе пяти метров, но и транслировала их прямо в ухо комиссару полиции. Сначала Гард услышал какое-то звяканье - через стекло ему было видно, как Серж Пуся усаживал Майкла в роскошное подвижное кресло, оборудованное большим количеством никелированных рычажков, кнопок и рубильников. Затем... - Ну, вот и отлично, - сказал старик. - Бенди - это, по совести говоря, мода будущего, но кто сказал, что нужно ходить в сегодняшних модах? Майклу шутка понравилась, и он непринужденно засмеялся. - Простите, я совершенно забыл, как вас зовут? - Майкл, - сказал Майкл. - Меня зовут Майкл Честер, а там, в зеркале, сидит мой папа. "Молодец", - отметил про себя Гард. - Ба! - воскликнул Пуся. - А не тот ли вы Майкл Честер, который любит яблочный пудинг и прекрасно играет в индейцев? - Хм, - подозрительно хмыкнул Майкл. - А откуда вы знаете? - Я все знаю, молодой человек, даже то, что ваш папа... И Гард, и сын Честера внутренне сжались при этих словах, но Пуся неожиданно отвлекся, беря в руки электрическую машинку и включая ее в сеть. Работа началась, и Гард видел через стекло, что Серж Пуся орудовал инструментом просто с феерической ловкостью, напоминающей ловкость артистов цирка. Когда первый этап стрижки завершился, Майкл, к великому огорчению Гарда, спросил: - Так что же мой папа? - А, вы про это? - сказал Пуся, и Майкл согласно кивнул головой. - Я хотел сказать, что ваш папа, наверное, закажет мне маленького игрушечного мальчишку, очень на вас похожего, да еще с вашими прекрасными волосами в придачу! Как вы думаете? Майкл искренне поделился сомнениями с Пусей: - Трудно сказать. Ведь он обещал мне солдатиков и заводной танк... - Отличная штука - заводной танк! - кивнул Серж Пуся. - Очень нужная в доме вещь. Заводной танк! Я вам просто завидую. Но ведь кукла, о которой я говорю, вполне сгодилась бы вам, даже если вы станете танкистом. А? Что скажете по этому поводу? - Пожалуй, - согласился Майкл. - Я думаю, надо поговорить с папой об этом, и вы меня поддержите... "Ах, хитрая бестия! - подумал Гард, не испытывая, однако, никаких неприятных чувств к старику. - Сделка-то начинается уже в кресле, когда папа, сидя в зале ожидания, и не ведает о том, что на его карман готовится маленькое покушение! Наверное, звуконепроницаемое стекло поставлено с этой же целью. Сейчас он явится сюда с мальчишкой, заведет разговор о кукле, и бедный родитель поднимет лапки кверху". Случилось именно так, как предполагал Гард. Куклу пришлось заказать, тем более что заказ этот был на руку комиссару полиции. Когда Гард оплатил заказ - всего полтора кларка, не Бог весть какие деньги, - Пуся сфотографировал Майкла в фас и профиль, любезным образом раскланялся с ним, а заодно и с Гардом и проводил их до двери. В зале ожидания уже вертелся очередной клиент, молодая родительница которого плотоядно смотрела через окно на витрину, где крокодил жевал пирожное. Некоторое время спустя, после того как Честер отвел Майкла домой, вручив ему танк и пятидесятилеммовых солдатиков, они вместе с Гардом еще раз внимательно прослушали запись беседы Пуси с ребенком. Ничего подозрительного в разговоре не было, как и при наблюдении с той точки, где находился Честер. - Чепуха! - сказал Фред, с явным разочарованием в голосе. - А ты что же, думал, что мы с Майклом в одно мгновение разоблачим рэкетиров и тут же их арестуем? - сказал Гард. - И репортер Фред Честер получит преимущественное право брать интервью у собственного сына? - Но ведь старика совершенно не интересовал мальчишка! Ни откуда он, ни богатые или бедные у него родители, ни где они живут... - Стоп, стоп, не надо торопиться, - прервал Гард. - Во-первых, в ста сорока девяти случаях материальное положение родителей тоже никого не интересовало. Что касается адреса, то Пуся взял его у меня, сказав, что должен прислать напоминание. Вот видишь... - Что "видишь"? Ничего я не вижу. У Пуси перебывало много тысяч детей, в его хранилищах сотни тысяч кукол, и только потому, что исчезнувшие дети когда-то обстригли у него свои макушки, он должен их воровать? Он гангстер? Чепуха! - Брось кипятиться, - примирительно сказал Гард. - Я вовсе и не думаю тебя в чем-либо убеждать, потому что и сам не уверен. Хотя это правильно, что мы пошли в парикмахерскую. В конце концов мы теперь знаем, что адреса и фотографии похищенных детей наверняка были у Сержа Пуси и, вероятно, в игроке у Тура Сайруса. Значит, нам еще следует добраться и до него. Оба замолчали, погрузившись в размышления. - А знаешь, - сказал после паузы Честер, - это уже кое-что. - Нет, - сказал Гард, - это меньше. - Так часто бывало, что, споря, они менялись позициями, подставляя друг другу и свои слабости, и свои козыри. - Это было бы "кое-что", если бы у Пуси не существовали адреса и фамилии многих тысяч ребят, которых никто не похищал и которые преспокойно живут со своими мамами и папами. - Все правильно, - сказал Честер. - Но есть еще какой-то признак, какая-то упущенная нами деталь, сыгравшая, быть может, роковую роль в судьбе похищенных. Гард при этих словах взглянул на часы - они сидели в его кабинете - и тихо произнес: - Надо дождаться Таратуру. - Ты думаешь, вес детей или их кровь?! - сказал Честер. - Не знаю. Ничего пока не знаю. - Какой ужас! - прошептал Фред, ярко представив себе судьбу исчезнувших ребятишек, если недостающей деталью, о которой он говорил с Гардом, была их кровь. Заканчивался второй день поиска, но не было даже намека на результат. Через те же каналы, что и прежде, Гарду стало известно, что президент звонил министру Воннелу, Воннел - Вутсу, а Вутс пообещал Моргинсу снять с него голову, если по прошествии еще одних суток не появится "хотя бы надежда", как выразился президент. Весь город уже знал не только о случившемся, но и о мерах, принятых полицией. Невозможно было появиться на почте или на телеграфе без того, чтобы тебя не обыскали, не сняли отпечатков пальцев и не проверили твой почерк. Аэропорты, железнодорожные станции и автострады были намертво перекрыты: поиск Ут Доббс велся по принципу наивысшей интенсивности. Проверялся багаж, выворачивались наизнанку автомашины, просматривались бандероли, вспарывались перины, только что купленные в магазине, но еще не доставленные домой, - через такое густое сито, казалось, иголка не проскочит, не то что человек. Всеобщая подозрительность охватила город до такой степени, что родители боялись появляться на людях со своими детьми, чтобы окружающие не подумали, будто они нарочно демонстрируют покой и благополучие, которых на самом деле нет, поскольку их совесть чем-то замарана. В городской тюрьме все еще пребывала в истерическом состоянии гувернантка Доббсов Бригитт Ворбус. Ее многократно допрашивал лично комиссар Вутс, добиваясь точного описания человека, похитившего бедную девочку. - Он был в шляпе? - спрашивал комиссар. - В канотье! - уже истерически кричала гувернантка. - Какого цвета были его носки? - Рыжего! - Какой был у него голос? - Женский! - Вы что, с ума сошли? - спрашивал Вутс. - Быть может, вы еще скажете, что он был не один, а их было двое? Или четверо? - Одиннадцать! - кричала Бригитт Ворбус. - Как в команде регбистов! А двенадцатый, запасной, сидел на дереве! Что вы от меня хотите? Я не помню, как он выглядел и сколько их было! Ут пора кормить, вы понимаете? Пора кормить! Ищите мою девочку и не терзайте меня! - Вы уверены, - перебил ее Вутс, - что преступник был в канотье? - О Боже! - только и могла выкрикнуть гувернантка. В конце концов окончательно разозлившись, она дала описание человека, укравшего Ут Доббс, составленное из суммированного внешнего вида племянника сенатора Набеля и его суки Блюмы: лысый череп, зеленые глаза, длинные зубы, короткие ноги, плачущий голос и отвислый зад. Самым удивительным было то, что как в воду она смотрела. К вечеру Таратура принес Гарду справку, прочитав которую комиссар понял, что конец веревочки, образовавшей сложный и запутанный клубок, он все же ухватил. Оказалось, что у всех ста сорока девяти детей - семидесяти пяти девочек и семидесяти четырех мальчиков, - согласно данным картотек, хранящихся в детских консультациях, была одна группа крови: первая. И одинаковый резус-фактор: отрицательный! Все прочие медицинские данные не поддавались систематизации ввиду полного разнобоя. Это и был, очевидно, тот самый недостающий роковой признак. - Завтра же утром вы отправитесь к Пусе, - сказал Гард инспектору Таратуре. - Возьмите документы налогового работника и проверьте доходы фирмы. Действуйте спокойно, вежливо, но предельно внимательно. Заодно прихватите у него десятка полтора фамилий клиентов - на выбор, из реестровой книги - и проверьте, есть ли среди побывавших в парикмахерской и не пропавших - не пропавших! - такие, у которых первая группа крови и отрицательный резус-фактор. Поняли меня? Таратура кивнул. - Я буду ждать телефонного звонка. Здесь. Прямо с утра. - Договорились, шеф, - сказал Таратура. Рано утром следующего дня маленькая Ут Доббс осторожно вошла в спальню своих родителей. Потрясенный миллионер не поверил своим глазам, а жена его тут же упала в обморок. Прибывший на место комиссар Вутс мягко допросил ребенка в присутствии сенатора Доббса и инспектора полиции Моргинса. - Где ты была? - У дяди Набеля. - Что ты там делала? - Играла с Блюмой. - А что ты ела? - Все. - Кто же тебя кормил? - Дядя Набель. - Он не выпускал тебя из комнаты? - Я сама не хотела. - Почему? - Мне надоела Бригиттка. - Где же ты спала? - В кресле. - А чем укрывалась? - Портьерой. - Ты сама придумала спрятаться? - А кто же еще? Дальнейший допрос девочки был бессмысленным. Срочно вызванный Набель промычал что-то плачущим голосом, потом нежно погладил Ут по головке, а затем показал кулак той стороне здания, где находилась комната гувернантки Бригитт Ворбус. Неожиданно для Вутса и Моргинса он оказался от рождения глухонемым. Как выяснилось при дополнительной проверке, серый платок, пропитанный фтолметилсупергипритом, из-за которого свалилась с ног гувернантка Ворбус, принадлежал ей самой. Прибирая спальню хозяев, она, по своему обыкновению, хотела воспользоваться чужими дорогими духами, но перепутала флаконы. Зачем, в свою очередь, понадобился фтолметилсупергиприт сенатору Доббсу и его супруге, выяснять никто не решился. Тут же был дан отбой по всем официальным и неофициальным каналам. Гард еще находился дома, когда ему позвонил Дитрих. Коротко сообщив суть происшедшего, он предупредил Гарда, что сейчас с ним будет говорить генерал Дорон. - Комиссар? - услышал Гард через секунду. - Дело кончилось фарсом, но я рад такому исходу. Двадцать процентов вашего гонорара будут перечислены вам немедленно. Благодарю за усердие. И трубка, не дожидаясь гардовского ответа, возвестила об окончании разговора короткими гудками. "Для кого дело кончилось, - подумал про себя Гард, - а для кого только начинается". По дороге в управление Гард купил "Мир пять минут назад", утренний выпуск, и на первой же полосе прочитал сообщение о том, что никакого рэкетирства в стране нет. "Слухи о нем, - читал Гард, - имевшие целью посеять панику и неразбериху, пущены представителями оппозиционной партии, которая уже начала подготовку к очередным выборам в сенат". Удивительно просто решались проблемы в Ньюкомбе! Таратура позвонил Гарду около десяти утра. Уж лучше бы он не звонил! Да, ему удалось установить несколько адресов детей, имеющих первую группу крови и отрицательный резус, которые побывали в парикмахерской, но до сих пор преспокойно жили в своих домах. Логическая схема, нарисованная Гардом, давала трещину. Получалось, что все похищенные сто сорок девять детей побывали в парикмахерском салоне "Пуся и Кь", но в нем побывали и тысячи непохищенных! Все сто сорок девять имели первую группу крови и отрицательный резус-фактор, но были дети с такой же кровью, благополучно оставшиеся целыми! Значит, думал Гард, есть еще какой-то дополнительный признак, наличие или отсутствие которого предопределяло хищение. Какой? Кроме того, Гард никак не мог взять в толк, при чем тут парикмахерская. Ведь там не делают анализа крови. Правда, адреса, фотографии... Но комиссар что-то не слышал, чтобы по фотографии можно было определить резус. Гард долго сидел в кабинете, потом встал, походил, снова сел и вдруг ринулся к телефону, вспомнив что-то чрезвычайно важное. - Фред? - сказал он. - Как хорошо, что я застал тебя дома! Слушай, дружище... - Я уже все знаю, - сказал Честер. - Ты ничего не знаешь, - перебил Гард. - Сейчас я звоню по другому поводу. Скажи мне, у тебя есть медицинская карточка Майкла? Будь другом, взгляни, какая у него группа крови и резус-фактор... Ну, я потом объясню... Жду. Пауза. Гард неподвижно, как изваяние, сидел в своем кресле. В пепельнице дымилась сигарета, к самому потолку отправляя синие остатки того, что было ее смыслом. - Первая! - услышал Гард голос Честера. - Резус отрицательный. А что случилось? - Слушай, Фреди, там нет поблизости Линды? Хорошо. Так вот, напряги свое внимание... Я не паникер, ты знаешь, но не исключено, что, может быть, мы поставили мальчика под удар. Не перебивай, я знаю, что говорю... Во всяком случае, очень прошу тебя: не отпускай его никуда одного. Присмотри за ним. Кстати, где он сейчас? Дома? Ну и хорошо. Так ты понял меня? Ты хорошо меня понял? Гард повесил трубку. Потом вдруг громко сказал в пустоту: - И зачем я взял его в парикмахерскую? 5. МАЙКЛ В свои пять лет Майкл был таким сообразительным ребенком, каким его папа, дай Бог, будет лишь в пятьдесят, если, конечно, будет. Когда Линда устраивала Фреду то, что он называл "симфоническим концертом", Майкл не вмешивался ровно до той поры, пока это было терпимо. В критический момент он неизменно входил в комнату и с невинным видом говорил нечто такое, от чего родители мгновенно забывали друг о друге и начинали заниматься ребенком. Например: "Мама, это хорошо, что у меня появилась сыпь?" - "Что?! - восклицала Линда. - Сыпь?! Где?" Через минуту голый Майкл уже крутился перед родителями, как новый товар в витрине универсального магазина "Клопкин и Штусс", разочарованно приговаривая: "Неужели мне показалось?" Вновь обретшая счастье и покой Линда шептала Фреду, блестя повлажневшими глазами: "Нам нужно беречь сына, а не сводить мелкие счеты. Ты даешь обещание?" И Честер давал, хотя никогда не мог догадаться, в чем заключается его вина перед супругой и откуда берутся эти мелкие счеты. Что же касается наблюдательности Майкла, то ей мог позавидовать великий Альфред-дав-Купер. Пройдя единожды мимо дворца президента, он мог потом целый час рассказывать отцу об увиденном и достопримечательностях, о которых не подозревали даже самые лучшие гиды страны. Именно от Майкла, к примеру, Фред узнал, что на подоконнике двенадцатого окна четырнадцатого этажа, если считать от площади Возмущения, стоит капитально вмонтированная подзорная труба, через которую, как уже догадался Фред, господин президент мог наблюдать окна заведения мадам Борвари. При всем при этом Майкл был настоящим ребенком, физические возможности которого не имели, кажется, предела. Если он начинал бегать вокруг клумбы в парке Сента-Клосс (где они, кстати, с отцом сейчас гуляли), с него могли делать чертежи неудачливые изобретатели вечного двигателя. Если он, обидевшись, объявлял голодовку, он мог оставаться без еды, наверное, целый год, вызывая у матери истинные страдания. Но если Майкл садился за книжку с картинками, изображающими войну, даже настоящая война не могла вернуть его к реальности. Майкл первым заметил трех незнакомых "дядей", не спускавших с него напряженных взоров... - Папа, - сказал Майкл, - ты не знаешь, что им надо! О, Фред отлично знал! Резко обернувшись, он встретил недвусмысленный взгляд двухметрового гиганта, который был у них, вероятно, за главного. И тогда, ни слова не говоря Майклу, быстро свернул на центральную аллею. Крепко держа сына за руку, Честер подошел-к ближайшей телефонной будке. - Дэвид? - сказал он, когда услышал характерное "да, да" на том конце провода. - Я должен сообщить тебе нечто важное. За нами с Майклом ходят подозрительные типы. Выезжай сам или присылай Таратуру, а мы послужим приманкой. - Где вы находитесь? - спросил Гард. - В парке Сента-Клосс, в районе Круглых прудов. - Не клади трубку, я кое-что выясню. Пока Гард что-то выяснял. Честер видел через стекло, как троица, не дойдя до телефонной будки метров двадцати, нахально остановилась. "Вот кретины! - невольно подумал Честер. - Даже странно, почему полиция до сих пор не может покончить с рэкетирами, работающими так грубо". - Алло! - послышался наконец голос Гарда. - Фред, посмотри на этих типов, и скажи мне, есть ли среди них детина двухметрового роста? - Есть, - несколько недоумевая, ответил Честер. - А не торчит ли у него в петлице пиджака красная гвоздичка? - Гвоздичка это или нет, - ответил Честер, - но что-то красное торчит... - Тогда не волнуйся. Это мои болваны. Я сейчас позвоню Хьюсу и попрошу почистить им мозги. К сожалению, дорогой мой Фред, детектив с таким ростом умным быть не может. Выйдя из будки. Честер нарочно прошел с сыном совсем близко от громил, смерив их презрительным взглядом. Впрочем, на лицах полицейских ничего не отразилось. Подходило время, когда в парк должна была явиться Линда и сменить мужа. Троица тупо сопроводила Честера с Майклом до небольшого детского ресторанчика "Когда я ем" и терпеливо наблюдала, как они без особого энтузиазма расправлялись со вторым завтраком. Когда пришла Линда, Фред решил не предупреждать ее о грозящей Майклу опасности: во-первых, жена умрет от одного разговора о рэкетирах, а, во-вторых, в присутствии детективов ничего случиться не может. Единственное, что сделал Фред, так это отвел в сторону сына и на всякий случай сказал ему: - Майкл, дай мне слово, что ты будешь в оба глаза смотреть за мамой и не отходить от нее ни на шаг. - Почему? - полюбопытствовал Майкл, не умевший быть слепым орудием даже в руках собственного отца. Фред помялся, а потом таинственно произнес: - Видишь? - И кивнул в сторону трех громил. Майкл тоже посмотрел на "дядей", что-то переварил в своем детском мозгу и хитро улыбнулся. Честер не мог поручиться за то, что его сын не подумал о напрасных опасениях отца, поскольку мама совсем недавно в присутствии Майкла выразилась в том духе, что мужчины с неинтеллектуальными рожами не в ее вкусе. Впрочем, Майкл мог решить, что его папа слишком хитрая бестия, если придумал сыну поручение, которым всего-навсего облегчал матери надзор за ребенком. Так или иначе, но после некоторой паузы Майкл сказал: - Езжай спокойно. И тут же, без всякого перехода, бросился с пронзительным воинственным кличем "Фи-и-кса!" навстречу Робби Найту, показавшемуся со своей мамой в конце аллеи. И никакое мрачное предчувствие не шевельнулось в этот момент в душе Фреда Честера. Было очень жаркое лето. От мягкого, расплавленного асфальта поднимались густые, тяжелые пары воздуха, заполняя дома и выкуривая из них все живое. Бессильной оказалась даже новейшая модель кондиционирующей установки под веселым названием "Перед смертью не надышишься". Жители, не занятые работой, но и не уехавшие на море, выходили утром на улицу с единственной, казалось бы, целью: найти кусочек спасительной тени. Расположившись в низких плетеных креслах под тентами, вытянув ноги и ослабив поясные ремни, мужчины тянули холодное пиво, ощущая разваренность мозга и леность мысли. Женщины предпочитали укрываться от жары в парках и скверах, наслаждаясь относительной холодностью желтого и мелкого, как пудра, искусственного песка. И только дети чувствовали себя в родной стихии: они бегали, прыгали, кричали и радовались, с недоумением поглядывая на взрослых, напоминающих рыб, выброшенных из воды. Марион Найт и Линда Честер попытались было поговорить о новой моде на вечерние туалеты, но разговор не получался, и они умолкли, сонно рассматривая окружающее. Иногда в поле их зрения попадали играющие Майкл и Роби, и все на свете, кроме двигающихся детей, казалось им остановившимся, замершим, приторможенным и уснувшим. Вероятно, именно поэтому бурные события, разыгравшиеся в течение каких-то пяти-шести минут, произвели на них впечатление долгого, мучительного и кошмарного сна. Сначала Линда услышала визг ребенка - резкий и протестующий. Затем ее взгляд вырвал из заторможенного окружающего мира странно подвижную картину: двое мужчин тащат в кусты ребенка, держа его за руки и за ноги, но ребенок, визжа, яростно сопротивляется, и потому мужчины, подчиняясь сгибающимся и разгибающимся движениям ног ребенка, то сходятся, то расходятся и между тем все же неумолимо удаляются в сторону густых зарослей парка. И тут более интуицией, чем слухом или зрением, Линда поняла: Майкл! Никакого чувства страха! Лишь удивление: да что они, с ума сошли - выдумывать такие идиотские игры! И вот уже Линда ощутила себя стоящей на ногах, уже бегущей, хватающей за руки незнакомых мужчин и вот уже что-то кричащей. Всепоглощающий страх обуял ее, когда она увидела вместо обычных человеческих физиономий тупые, одетые на лица маски, не способные ни выслушать, ни понять, ни пожалеть, ни даже испугаться. Мужчины с настойчивостью механизмов продолжали делать свое дело, и Линда поняла: бандиты! И вновь, но уже во сто крат увеличенное, возникло у нее желание действовать: кусать, бить, царапать и рвать, но обязательно спасти сына! - желание, делающее всех матерей во всей живой природе безумно храбрыми, сильными, готовыми на самопожертвование. Когда Майкл оказался в ее руках, а двое бандитов - связанными и лежащими на траве, Линда не сразу поняла, что этот результат не ее рук дело. Секундой позже она увидела, что рядом стоят полицейские с резиновыми дубинками в руках. Они тяжело дышали, как после хорошей физической работы. Чуть в стороне в истерике билась Марион Найт, прижимая к себе перепуганного Робика, а еще один полицейский, возрастом немного постарше остальных, успокаивал ее и гладил мальчишку по головке. Садясь с Майклом в микроавтобус, тоже как во сне появившийся на аллее парка, Линда махнула Марион рукой и, пока туда же втаскивали двух бандитов, сказала: - Позвони Фреду! О, Боже мой! Через пятнадцать минут в кабинете Гарда раздался телефонный звонок. Это был Честер. - Спасибо, старина! - заорал он. - Мне Марион все рассказала! - На здоровье, - ответил Гард. - Только объясни, пожалуйста, кто такая Марион. - Подруга Линды, ведь все случилось на ее глазах. Она говорит, что те двое имели жалкий вид. Хорошо, что они не вывернули Майклу руки и ноги... - Стоп, стоп, - прервал Гард. - Начни все сначала. - Я говорю: не вывернули ноги! - сказал Фред, полагая, что комиссар плохо слышит. - Линда у тебя? - А разве она должна быть у меня? Что случилось? Фред на мгновение умолк, соображая, почему комиссар задал такой нелепый вопрос. - Разве ты не знаешь? Двадцать минут назад двое бандитов напали на Майкла. Ты слышишь меня? - Да, да, слышу. - Все это произошло на глазах Линды и Марион Найт, ее приятельницы, жены Фредерика Найта, владельца кабаре "Одно прекрасное мгновение". - Не отвлекайся. - Хорошо. Но твои люди вовремя оказались на месте. - Прекрасно, - сказал Гард. - И что же? - И отбили Майкла. Бандиты пойманы, Гард! Ты слышишь меня? Все они поехали в управление, так, во всяком случае, поняла Марион. А там езды всего пять минут. - Где все это случилось? - В парке Сента-Клосс, район Круглых прудов. - Минуту. Свободной рукой Гард нажал кнопку звонка и бросил вошедшему дежурному: - Хьюса! Срочно ко мне! - И уже в трубку: - Фред, подожди секунду, я сейчас выясню, где Линда с Майклом. Вошел инспектор Хьюс, и Гард, прикрыв трубку ладонью, сказал: - Докладывайте, Хьюс. - Что именно, шеф? - Разве вам нечего доложить? Вы послали наряд, где же он? - Не понял вас, шеф. - Семнадцатый объект! - слегка повысив голос, произнес Гард. - У вас девичья память, инспектор. Вроде бы не по возрасту. - Семнадцатый... - Хьюс задумался. - А! Семнадцатый! Майкл Честер! Так вы же сами просили меня, чтобы я прочистил мозги Шамбуру и его мальчикам. Я снял их с объекта... - Отлично. Кто вместо них? - Пока никого. Заступит вторая смена, и я поставлю Мердока. Я полагал, что маленький перерыв... - Как никого?! - взревел Гард, но тут же взял себя в руки: - Честер! Будь у телефона! Комиссар резко поднялся с кресла и подошел к столику, на котором стоял селектор. Нажав кнопку "Внимание!", он произнес в микрофон: - Говорит комиссар Гард! Всем дежурным управления срочно проверить по участкам и доложить мне по форме сто одиннадцать, какая из наших групп принимала участие в спасении от бандитского налета ребенка по имени Майкл Честер в парке Сента-Клосс приблизительно полчаса назад! Прошли томительные две минуты, прежде чем включился первый дежурный, а за ним остальные, строго соблюдая очередность, соответствующую номерам полицейских участков. Увы, никаких рапортов ни от кого не поступало; собственно, на другой ответ Гард не рассчитывал. Повернувшись к Хьюсу, он сказал: - Простите, но вы болван! - Я просил бы, шеф... Но Гард уже поднял телефонную трубку. - Фреди! Сколько было "моих" людей и как они были одеты? - Марион сказала, что пятеро, - ответил Честер. - Пятеро полицейских. А что? - На чем они выехали в управление? - Не знаю. А где же Линда с Майклом, Гард? - Скажи мне, Фреди, где находится твоя Марион? - Ты как-то нехорошо говоришь, Дэвид. Что-нибудь случилось? - Дай мне срочно адрес или телефон Марион! - заорал в трубку Гард. - Мне дорога каждая секунда, а ты лезешь с дурацкими вопросами! Может, еще ничего не случилось, я буду сейчас выяснять, но многое в этой истории мне не нравится! Диктуй адрес! Одновременно с этими словами Гард вновь вызвал дежурного и, когда тот появился в дверях, коротко бросил: - Таратуру! Из-под земли! - Затем Хьюсу: - Я, конечно, погорячился, инспектор, но счеты со мной вы сведете когда-нибудь позже. Сейчас надо работать. Срочно берите людей и обследуйте парк Сента-Клосс, район Круглых прудов... Одну минуту, Фред! Ты нашел наконец адрес? Да, я готов записывать. Улица Глоссера, 16, Марион Найт. Прекрасно. Телефона нет? Это хуже. Откуда ты говоришь? - Что-нибудь случилось, Дэвид? - Я спрашиваю, откуда ты говоришь?! - теряя терпение, прорычал Гард. - Из редакции. Но перестань кричать на меня, я ни в чем не виноват! - Прости меня, Фреди, - сказал Гард, вновь беря себя в руки. - Или сиди на месте, или приезжай сюда. Мне некогда. Все! И Гард, бросив на рычаг трубку, повернулся к Хьюсу. - Имейте в виду, инспектор: под видом полицейских действует банда рэкетиров, но, кажется, они даже не рэкетиры. Будьте внимательны и осторожны! Из парка отправляйтесь с группой к Туру Сайрусу в игротеку. Не показывайтесь ему на глаза, ведите наблюдение и ждите моих указаний. Поддерживайте со мной постоянную радиосвязь. Действуйте! Открылась дверь, стремительно вошел Таратура. - Я все понял. Гард, - сказал он. - Я слышал селектор. Упустили? - Боюсь, что да... Вам два задания. Вот адрес, поезжайте и допросите Марион Найт. На ее глазах все и случилось. Результат доложить мне по телефону. Второе, прямо оттуда отправляйтесь в парикмахерскую, я подошлю вам группу Мердока. Будете держать братьев на мушке. Очередные десять минут Гард простоял у открытого окна, стараясь привести в порядок слегка расшалившиеся нервы. Затем позвонил комиссару Вутсу. - Приветствую вас, коллега, - произнес Гард голосом, в котором было больше актерских, чем человеческих интонаций. - Я еще не успел вас поздравить с благополучным завершением дела Ут Доббс, так что примите... И Гард несколько минут говорил слова, от которых у него самого появился противный металлический привкус во рту. Гард явно убивал время, но убивал не без пользы: с Вутсом надо было дружить, он мог еще пригодиться. Наконец объявился Таратура. По сравнению с тем, что сказал Гарду Честер, ему удалось узнать только две новые подробности. Во-первых, "полицейские", как успела заметить Марион, были "одеты с иголочки, только что от портного". Во-вторых, они сели в микроавтобус, имеющий вдоль кузова яркую желтую полосу. С такими полосами, как отлично знали Гард с Таратурой, ходили все оперативные машины полицейского управления. Закончив телефонный разговор с Таратурой, Гард вновь подошел к селектору. - Внимание, говорит комиссар Гард! - сказал он, нажав на этот раз кнопку "Тревога". - Час назад неизвестными людьми в количестве пяти человек, одетыми в новую полицейскую форму, и двумя - в гражданскую, были похищены в преступных целях пятилетний Майкл Честер и его мать Линда Честер двадцати восьми лет. Неизвестные воспользовались микроавтобусом марки "пума", имеющим желтую полосу вдоль кузова. Номер машины установить не удалось, маршрут движения тоже. - Гард сделал паузу. - Объявляю состояние "Тревога". Выставить заградительные посты по всем дорогам, ведущим из города! Немедленно проверить наличность всех микроавтобусов управления марки "пума" и взять на учет их дальнейшее передвижение! Поднять в воздух вертолетный отряд Стива Андерса! Докладывать лично мне все сводки по городу о любых происшествиях через каждые двадцать минут! Подготовить оперативную группу! Все! Затылком Гард чувствовал, как открылась дверь, в кабинет вошел человек и остановился за его спиной. Щелкнув выключателем селектора, не оборачиваясь. Гард медленно произнес: - Так-то, старина. Они оказались умнее нас. Но ты уже слышал: я перешел в атаку. Теперь надо ждать. Будешь пить кофе? - Сигарету, - сказал Фред Честер, тяжело опускаясь в кресло. Ожидание - это всегда трата нервных клеток, которые, как известно, не восстанавливаются. Покойный Альфред-дав-Купер говорил, что детектив может отлично драться, быстро бегать, великолепно разбираться в следах, быть внимательным и осторожным, и между тем его можно считать настоящим детективом лишь в том случае, если он умеет ждать. "Погоня и поиск, - говорил учитель Гарда, - это уже крайнее дело. Надо наладить следствие так, чтобы преступник сам пришел, запутавшись в хорошо расставленных сетях. Не бегайте напрасно за преступником, а ждите, когда он сам принесет себя в ваш участок!" Черт его знает, то ли детективы во времена Альфреда-дав-Купера были другими, то ли преступники, но за последние десять - пятнадцать лет Гард что-то не слышал, чтобы они являлись "готовенькими". Впрочем, Ут Доббс сама себя нашла... Ну так она не была преступницей. А ждать действительно было трудно: великого напряжения стоило удержать себя в кабинете, у телефона и селектора, и не сорваться с места, не кинуться в самую гущу событий. Собственно, каких же событий? Да никаких! Хьюс, пересмотрев весь парк Сента-Клосс, нашел одну пуговицу от штанишек Майкла - разве это событие? Затем он расположился в парке напротив игротеки Тура Сайруса и регулярно сообщал, что все спокойно и тихо. Такие же сведения поступили от Таратуры, наблюдающего за братьями Пуся. В первой городской сводке, переданной комиссару Гарду, говорилось об одном утопленнике, шестнадцати мелких кражах в универсальных магазинах, двух самоубийствах, четырех ограблениях и одном дорожном происшествии с перевертыванием автомашины, но без человеческих жертв. Две последующие сводки по своему характеру не отличались от первой. - Дэвид, - сказал Честер, не находящий себе места, - не пора ли решительно взяться за Сайруса и Пусю? - Бессмысленно и опасно, - ответил Гард. - Пока мы не установим, где находятся Майкл и Линда, пока не примем меры к их спасению, мы не имеем права ими рисковать. Кроме того, если уж брать стариков и их родственника, нужно брать с поличным. - При всей логике своих рассуждении Гард все же с сочувствием посмотрел на Честера, для которого бездействие комиссара казалось наибольшим преступлением в сложившейся ситуации. - Нет, старина, подождем! Должна же быть награда тем, у кого есть терпение! Зажглась красная лампочка селектора. - Шеф, срочное донесение. Вертолет Стива Андерса обнаружил на опушке леса в районе третьего окружного шоссе женщину... - С ребенком? - быстро спросил Гард. - Насчет ребенка ничего не говорится. Андерс сообщает, что женщина то ли мертва, то ли связана. Во всяком случае, она лежит неподвижно. Честер трясущимися руками налил себе стакан воды и залпом выпил его, стуча зубами о стекло. - Передайте Стиву: женщину подобрать и как можно быстрее доставить сюда! В ближайшие тридцать минут ни Гард, ни Честер не произнесли ни единого слова, ровно до тех пор, пока лампочка не зажглась вновь. - Андерс на подходе, шеф, - сказал дежурный. - Женщина жива. Ее имя Линда Честер. Гард удалил Фреда в соседний кабинет и приготовился к встрече. Линда вошла в кабинет собственными ногами и довольно решительно. - Дэвид, - сказала она, - на вас вся надежда! Это ужасно! Это ужасно! Это ужасно! - Садитесь, Линда. - Нет, не хочу. В продолжение всего разговора она ни на секунду не присела, а двигалась по комнате, пересекая ее из угла в угол. Внешне спокойная, Линда держалась каким-то внутренним напряжением, готовым вот-вот оборваться, но все же держалась, вызывая невольное восхищение Гарда. - Кто они, Дэвид? Зачем им Майкл? - Это было главное, что ее интересовало. - Думаю, обычное рэкетирство... - Гард до конца пощадил бедную женщину. - Они будут охранять Майкла как зеницу ока. Ведь он их капитал! - Если так, почему они не взяли Робика Найта? Марион и Фредерик богаче нас... Гард пожал плечами. - Успокойтесь, Линда. Когда назначается выкуп, все родители одинаково бедны и одинаково богаты. - Ах, сколько бы они ни назначили, мы с Фредом все равно выплатим! Но как это сделать? Когда? Где? - Не торопитесь, сначала расскажите мне по порядку, что произошло в машине. Не исключено, что мы просто поймаем их и дело кончится быстрее и проще. Магнитофон был включен и тихо шипел, не привлекая внимания Линды. - Вам подробно? Мы гуляли с Майклом... - Это я знаю, - прервал Гард, боясь потерять лишнее время. - Начинайте прямо с машины. - Мы сели, втащили двоих, Майкл был у меня на коленях. Как только тронулись, меня скрутили, завязали глаза и заткнули рот кляпом, а Майкл был тут же, я это чувствовала, и, кроме того, мы долго не останавливались. Вероятно, они ему тоже зажали рот, ведь мальчик не из тех, кто будет молчать, когда так обращаются с мамой. Они не могли выкинуть его на ходу? О, Боже мой!.. - Успокойтесь, Линда, - мягко сказал Гард. - Ведь мы договорились: рэкетиры берегут детей не хуже родителей. Что было дальше? - На полицейских я как-то не обращала внимания. Молодые, сильные, хорошо одетые - как на парад. Пожалуй, лишь тот, кто был у них старшим, запомнился мне черными волосами и совершенно белыми ресницами и бровями. Я еще подумала, что голова у него крашеная... - Дальше? - Я была уверена, что мы едем в управление и что они перепутали, Дэвид, я еще надеялась... А потом мы все ехали, ехали, ехали, и я считала... - Что именно? - Пятнадцать минут по асфальту, потом минут шесть по бетону - я отчетливо ощущала швы между плитками, это было уже где-то за городом. Наконец пошла совсем плохая дорога, вся машина наполнилась пылью, мне стало трудно дышать, и тут, как я поняла, они высадили Майкла... - Почему поняла? - Кто-то сказал: "Давай сюда! Развяжи ему глаза!" И я потеряла сознание. Очнулась - вокруг лес, лежу на траве, ваш летчик... - Время вы определяли счетом? - Да. Про себя. - Благодарю вас, Линда. Вы сообщили важные сведения. А сейчас я советую вам ехать домой и... ждать, дорогая Линда. - Я не могу домой. Не хочу. Я буду с вами. - Это нельзя. - Гард незаметно нажал кнопку звонка, вызывая Честера. - Фред уже в курсе дела, он будет с нами, и этого достаточно. - Где Фред? - Здесь. Линда обернулась и несколько секунд молча смотрела на Фреда. Она не двигалась, лишь слегка покачивалась всем телом и еле слышно дышала. Голова ее была неестественно поднята вверх, глаза полузакрыты. И единственная ниточка, на которой держалась ее воля, не выдержала - лопнула. Мужчины не успели поддержать Линду: не издав даже звука, она без чувств рухнула на ковер. - Оставайся здесь до моего возвращения, - сказал Честеру комиссар, засовывая в карман пистолет. Уже в дверях он отдал последнее распоряжение дежурному: - Срочно врача. Кроме того, вызовите Хьюса, пусть прослушает пленку и попытается нащупать маршрут "пумы". Я буду у Таратуры. 6. ТЕЧЬ - Комиссар полиции Гард? - повторил Серж Пуся, слегка сощурив слезящиеся от старости глаза. - Так-так-так. А почему же, позвольте спросить, у вашего сына Майкла была фамилия Честер? Гард даже не смутился, поскольку дейст