разглядывая полумрак. Тело Николы, все уменьшаясь, летело вниз. Ему нужно было пролететь не менее сорока метров, прежде чем достигнуть снежного откоса. Вот его ноги коснулись снега, и все тело нырнуло в снежную массу, точно он сделал прыжок в воду. Я напрягал зрение, но ничего не видел. Никола исчез в снежном сугробе. Быть может, он разбился, потерял сознание?.. Волнистые зелено-розоватые полотна северного сияния заколыхались на небе, осветив снег неверным дрожащим светом. Я разглядел дыру, пробитую в снегу телом Николы, но его по-прежнему не было видно. - Смотрите, смотрите, вот что-то шевелится внизу... - с волнением сказала Нора. - Где? Я ничего не вижу. Это вам мерещится. От вспышек сияния тени двигались, то сгущаясь, то бледнея. - Да не там! Ниже, гораздо ниже! Я посмотрел ниже места падения и увидел на расстоянии добрых двух десятков метров от него что-то очень маленькое, копошащееся в снегу. - Это рука! - воскликнула Нора, которая видела лучше меня. Я напрягал зрение и, наконец, убедился в том, что из-под снега виднеется действительно рука Николы. Силою падения он пробил рыхлый, еще не слежавшийся верхний пласт снега, пулею пронзил его на несколько десятков метров и теперь прорывал дыру, чтобы вылезти наружу. Вот показалась его вторая рука, лохматая шапка. Вот он вылез наполовину. Наклонившись вниз, он, наконец, выбрался совсем и обернулся к нам лицом, взмахнув руками в рукавицах. Я едва удержал готовый вырваться крик приветствия. Никола еще раз махнул нам рукою, лег на бок и покатился вниз по пологому склону. Так докатился он до самого дна ущелья, превратившись в едва заметную точку. Затем, барахтаясь и увязая в снегу, он пополз к выходу из ущелья. У него не было лыж - мы не могли достать их, - но он этим не смущался. "Сделаю", - говорил он мне. Да, Никола не пропадет! Он был приспособлен к суровой жизни "окаянного края", так же как звери, на которых он охотился. Только бы он не попался в руки Бэйли, а с природой и четвероногими врагами он справится. Свет погас. Мы потеряли из виду Николу, но еще долго смотрели в темную бездну. - Пора идти. Нам нельзя долго оставаться здесь, - сказала Нора. - Да, идем, - ответил я, отрываясь наконец от бездны. - Завтра - день расплаты. Мистер Бэйли, вероятно, призовет меня на допрос... Нора, я хочу обратиться к вам с просьбой. Нет ли у вас второго револьвера? - Зачем он вам? - Если Бэйли признает меня виновным в побеге Николы, я... всажу в мистера Бэйли пулю. Нора задумалась. - Не знаю... У меня нет другого револьвера. Может быть, у отца. Если я сумею достать, то завтра принесу вам. Приходите пораньше в лабораторию. Я с благодарностью пожал ее руку. Да, Нора имела характер. Она не побоялась стать соучастницей побега, не боится помочь и в замышляемом много убийстве. Я плохо спал. Около двух часов ночи, когда я только что задремал, в дверь громко постучались. Поспешно одеваясь, я спросил, кто стучит. Я услышал голос Уильяма. "Так! Бэйли все уже известно, и он зовет меня на допрос", - решил я и открыл дверь. Вошел Уильям в сопровождении двух вооруженных людей. Я невольно обратил внимание на их лица - энергичные и породистые. Два "джентльмена* подошли ко мне и тщательно обыскали. В этот момент я порадовался, что не успел получить от Норы револьвер. Затем Уильям и молодые люди тщательно и со знанием своего дела обыскали всю мою комнату. К счастью, в ней не было ничего компрометирующего меня. Покончив с обыском, "джентльмены* повели меня в кабинет Бэйли. Он встретил меня бурею негодования. - Это опять ваши шутики! - закричал он, грозно потрясая кулаками. - Вы не можете примириться с тем, что я торгую с Марсом и нарушаю ваш внешторг? О да, мистер Бэйли преступник! Его надо судить Верховным Судом! Скажите, пожалуйста! Мистер Бэйли лишит воздуха русских рабочих, и воздух будут выдавать только по карточкам, в кооперативах, членам профсоюза? Ха-ха-ха! Не так ли? Английские интриги империалистов? О, я знаю, что вы думаете. А я думаю, что вам придется занять ваше место в пантеоне. Пьедестал давно ждет вас. Я уже был готов к этому нападению и потому хорошо играл свою роль. Выждав, когда Бэйли замолчал, я со спокойным видом, но с "искренним* удивлением спросил его: - В чем дело, мистер Бэйли? Я не понимаю вас. Мне кажется, я не заслужил упреков. Я усердно работаю в лаборатории и ни в чем не провинился. - Ложь! Вы все прекрасно знаете. Где Никола? - Не знаю. Сегодня он не ночевал со мною. Я думал, что он на работе или в чем-нибудь провинился и его отправили в карцер. - Ложь! Ложь! - закричал Бэйли. - Это ваши шутики! Позвать рабочих, которые были с Николой! Рабочие явились. Якуты подтвердили, что Никола уже несколько дней назад говорил о побеге, стосковавшись по свободной жизни. Никола говорил, что боится говорить Клименко об этом, что Клименко рассердится. Только они не верили, что он серьезно думает бежать, поэтому и не донесли. Эти показания несколько охладили гнев Бэйли. Моя непричастность к делу устанавливалась целым рядом свидетельских показаний. - Я не верю вам и не верю им, - сказал Бэйли. - Одна шайка! Вы покрываете друг друга. И вдруг, изобразив беспристрастного судью, он неожиданно для меня закончил: - Но я не могу судить вас без улик. Расследование будет продолжаться. А пока вы остаетесь в подозрении. Идите. Я вернулся к себе, радуясь, что все обошлось так благополучно. Только бы им не пришло в голову осмотреть долину. Но хитрость Николы с обратными следами должна направить розыски на ложный путь. Утром, когда я пришел в лабораторию. Нора шепнула: - Я не нашла револьвера. - Тем лучше, - ответил я. - Мистера Бэйли не так-то легко убить. Я уже был на допросе. И я рассказал Hope о ночных событиях. Она выслушала мое сообщение с большим вниманием. - Только бы не нашли следов в долине, - закончил я свой рассказ. - Не беспокойтесь, - ответила она. - Рано утром я была на площадке. Снежный буран скрыл следы. Боюсь только, как бы этот буран не скрыл навсегда самого Николу... - Никола не пропадет, - успокоил я ее. - Он отлежится. И будет спать в снегу, как в колыбели. В этот же день вечером ко мне пришел мистер Люк со свертком под мышкой. - Что это у вас? Новые шахматы? - спросил я его. - Здесь шахматы и еще кое-что, - ответил он, раскрывая сверток. - Вот это радиоприемник. Я сам сделал его для вас. Мистер Бэйли распорядился, чтобы вы больше не ходили ко мне на радиостанцию. А я знаю, что вы очень любите слушать ваш "Коминтерн". И я решил вам сделать маленький подарок. Вам будет не так скучно. Я готов был расцеловать Люка за его "маленький подарок". Люк не подозревал, какую огромную услугу оказывал он мне. В награду за это в тот вечер мистер Люк два раза дал мне мат. Затем он собственноручно установил радиоприемник, испытал его и сказал: - Слушайте вашу Москву. Пожелав мне спокойной ночи, он ушел, а я с жадностью начал слушать. XV МИР ЗАДЫХАЕТСЯ... Недели шли за неделями. Я продолжал оставаться на подозрении у мистера Бэйли, но он не трогал меня. По-видимому, он начал убеждаться в моей невиновности. Понемногу я перестал беспокоиться за себя. Зато радиовести очень огорчали меня. Недостаток воздуха ощущался все сильнее. Уменьшение атмосферного давления замечали уже не только ученые, но и рядовые граждане. Прежде всего разреженность воздуха почувствовали жители горных местностей, и многие из них вынуждены были спускаться в долины. А в долинах недостаток воздуха сказался на больных. Астматики начали умирать во время припадков; туберкулезные задыхались, усиленно дышали, ускоряя этим процесс и вызывая кровоизлияния. Машины, работа которых была рассчитана на обычное атмосферное давление, отказывались служить. Аэропланные моторы давали перебои даже на незначительной высоте. Поршни и насосы машин капризничали. Все это расстраивало производство и транспорт. В довершение несчастий наступили сильные холода, сопровождаемые бурями, причем бури эти носили странный характер. Смерчевые вихри носились, как вестники смерти. Как будто чья-то злая рука спешила лишить Землю ее атмосферы, сворачивала воздушные струи в "жгуты" и бросала их за облака. А оттуда, с надзвездных высот, спускались на Землю ледяные потоки холода. Земля остывала. Лишенная значительного слоя своей толстой атмосферной шубы. Земля начала усиленно отдавать мировому пространству свое внутреннее тепло. Катастрофа наступала скорее, чем можно было ожидать, судя по огромным запасам воздушного "сырья". Я спросил у Норы, чем объясняет ее отец наступление всех этих грозных явлений. Нора ответила, что для ее отца и мистера Бэйли все это явилось, по-видимому, некоторой неожиданностью. - Отец даже хотел с вами посоветоваться, - сказала Нора. - Ведь это больше относится к вашей специальности. И я удостоился чести быть приглашенным к Энгельбректу. На совещании присутствовал и Бэйли. Он нисколько не был огорчен происходящим в мире, скорее наоборот: продавец воздуха находился в приятном возбуждении, как игрок, уверенный в своих картах. Совещание наше длилось довольно долго. Мы делали различные подсчеты и пришли к выводу, что воздух, переработанный в подземном городке, составляет еще слишком небольшую часть атмосферы, и убыль его из общей массы окружающего Землю воздуха не могла непосредственно вызвать столь катастрофических явлений. - Но в чем же дело? - спросил Бэйли, поглядывая на меня и Энгельбректа. Наконец-то я мог уравнять наше положение! Мистер Бэйли нуждается в моем мнении! Я напустил на себя самый глубокомысленный вид и высказал свое мнение: - Вентиляторы мистера Бэйли изменили обычные направления ветра, вследствие чего на земном шаре изменилось и "натяжение" атмосферной оболочки: воздух уплотнился там, где обычные воздушные течения совпали с искусственно созданным направлением, и разредился в местах, где раньше существовали противоположные воздушные течения. Вследствие этого увеличилась разница между максимумом и минимумом атмосферного давления. Циклоническая деятельность усилилась. Сталкивающиеся циклоны стали увлекать воздушные вихри вверх, выше области их обычного влияния. Таким образом, нарушилась обычная циркуляция воздуха не только по горизонтали, но и по вертикали... Я видел, что Бэйли и Энгельбрект слушали мое объяснение с напряженным вниманием. - Возможно, что эта картина и не совсем точно соответствует действительности, - закончил я, - но в основном, я думаю, мое предположение верно. Основная же моя мысль заключается в том, что вентиляторы мистера Бэйли, нарушив обычную циркуляцию воздуха, явились толчком к тому, чтобы в игре приняли участие стихийные силы... Вы, мистер Бэйли, похожи на доктора Фауста, который вызвал "духа Земли", но не мог с ним справиться. Сравнение с Фаустом было принято Бэйли благосклонно. Он усмехнулся и сказал: - Фауст был совершенно непрактичным человеком. Пусть "Духи Воздуха" играют на свободе. Все дело в том, чтобы использовать эту игру наиболее выгодным для себя способом. На этом наше заседание закончилось. А радио приносило все новые вести. Перед лицом ужасной катастрофы борьба за существование обострилась. Если не выжить, то пережить других должны были сильнейшие. А сильнейшими в мире капитализма были, конечно, капиталисты. Снабдил ли их сам Бэйли "воздушными консервами", начали ли богачи самостоятельно добывать жидкий воздух, чтобы не умереть от воздушного голода, как бы то ни было, но в руках капиталистов оказалась эта новая, самая дорогая валюта. Жидкий воздух победоносно выступил на рынок, заставив пасть перед собою ниц все другие ценности. Жидкий воздух продавался в особой упаковке, гарантирующей от взрыва и испарения. На новую валюту богачи начали скупать продукты питания и всевозможнейшие консервы. Охлажденная Земля, по-видимому, не могла больше рождать плодов и злаков. Сельское хозяйство и животноводство должны были погибнуть. Больше всех мог прожить тот, кто собрал наибольшие запасы питания, воды, воздуха и тепла. Надземное строительство прекращалось. Кое-где люди начали уже зарываться в землю, как кроты. Там было теплее: внизу, в герметически закрытых квартирах, можно было свободно дышать, постепенно используя запасы жидкого воздуха. Удивительно, до чего быстро развертывались события там, вдали от нашего городка!.. Вся эта лихорадка эгоистических мер самоспасения протекала на глазах рабочих, которые во многих местах начали уже волноваться. Ссылаясь на то, что ветер со всех концов земного шара тянул в ледяные пустыни Сибири, буржуазная, а за нею и соглашательская печать убеждали, что ужасная катастрофа, постигшая мир, была делом московских коммунистов, которые решили таким путем "поставить на колени" мир. Безумие охватило весь мир. Европа и Америка лихорадочно вооружались для войны с "извергами человечества". А капиталисты продолжали свою политику. Рабочие отказывались получать деньги, все более обесценивавшиеся, и требовали "воздушной платы". Капиталисты вынуждены были пойти на эту уступку, однако они установили чрезвычайно низкую норму: жидкий воздух отпускался в особых "термических" баллонах с таким расчетом, чтобы рабочие не могли делать запасов. Так как воздуха во многих местах (особенно в Западной Европе, Африке и Америке) уже не хватало, то рабочим ничего больше не оставалось как работать за право дышать. В продаже появились маски, подобные противогазовым, и в этих масках появлялось все больше людей в общественных местах. Но так как маски не были снабжены радиостанциями, как скафандры нашего подземного городка, то люди могли изъясняться только жестами. "Это и к лучшему, - откровенно говорили фашисты, - меньше будет агитации". Впрочем, люди состоятельных слоев обзавелись портативными радиотелефонами. Ими же была снабжена полиция. Но агитаторы все же умудрялись вести пропаганду при помощи листовок. Классовая борьба резко обострилась и как-то сразу обнажилась. Напряжение дошло до крайних пределов. В разных местах вспыхивали "воздушные бунты"; толпа нападала на склады жидкого воздуха и громила их. На улицах уже пролилась кровь. Я не спал ночи напролет, слушая радио. Было от чего прийти в отчаяние. Даже мистер Люк потерял свою обычную беспечность. Он по привычке заходил ко мне после дежурства, но без шахмат. - Скверные дела, - начал он ворчать. - Что толку в деньгах, которые скопил я у мистера Бэйли? Деньги ничего не стоят. Положим, за баллон, даже за бутылку жидкого воздуха я могу купить хорошенький домик. Но зачем теперь мне этот домик? Земля задыхается... - Кто же в этом виноват? - раздраженно спросил я. - Паникеры и спекулянты, - ответил он. - А паника из-за чего? - Из-за глупости. Хватило бы на наш век воздуха. Мистер Бэйли всего не сожрал бы. Нет, Люка не привлечешь на свою сторону. Даже перед лицом мирового несчастья он остался все тем же: домик и собственное благополучие у него по-прежнему были на первом плане. Люк начал действовать мне на нервы. Я делал вид, что у меня болит голова иди много работы, и старался скорее отделаться от него, чтобы засесть за свой радиоприемник. Нервы мои совсем расшатались. Работа валилась из рук. Нора также чувствовала себя плохо. От ее прекрасного румянца не осталось и следа. Бледная, похудевшая, сидела она, устремив глаза в одну точку. - Все гибнет, - тихо шептала она. - Мы дышим здесь чистым, насыщенным кислородом воздухом, а там - там гибнут люди, задыхаются дети... И никто из них не знает о причине... Пришел день, когда я решился ответить ей, как должен был, может быть, ответить давно. - Они узнают, - сказал я. - Никола погиб, это очевидно. Сегодня ночью я отправлюсь в путь... Мистер Бэйди занят своими американскими "конкурентами" и новой перестройкой, надзор ослаблен, и, я думаю, мне удастся бежать... Нора повернула ко мне лицо и, как сомнамбула, беззвучно сказала: - Вы тоже погибнете, как Никола. - И в ее лице было выражение безнадежности, почти равнодушия. - Пускай погибну. Лучше смерть, чем это ужасное бездействие в то время, когда тысячи людей близки к гибели. - Да, лучше смерть, чем это... - так же беззвучно проговорила Нора. В этот день она рассталась со мной без обычной улыбки. С каждым днем ее улыбка бледнела, делалась все более печальной и теперь, наконец, угасла, как и ее румянец. - Прощайте, - сказал я, протягивая ей руку. - Прощайте, - ответила она. - Вы... придете провожать меня? На площадку? - Приду, - ответила она. - Куда? На площадку? Ах да, да... - и она опять поникла головой. XVI ИГРА НАЧИНАЕТСЯ Я оставил девушку и тихо вышел из лаборатории. Вернувшись в свою комнату, я устало опустился на стул. Я чувствовал себя опустошенным. Обрывки мыслей проносились в голове. Никола погиб. Мир гибнет. Гибнет Нора... она скоро сойдет с ума... Машинально, по привычке, я надел наушники радио. Говорил "Коминтерн"... Нет музыки, нет веселых песен... Беспрерывная информация о Земле, которая задыхается. У нас, правда, не так, как за рубежом... Нет звериной борьбы за последний глоток воздуха. Правительство делает все, чтобы уменьшить панику и спасти население. Но что можно сделать!.. Положение разбросанного по деревням крестьянства особенно тяжелое. Неужели гибель?.. Я уже хотел положить трубку, как вдруг услышал весть, от которой у меня захватило дыхание. "...Больше бодрости, товарищи! Правительством сегодня получено чрезвычайно важное сообщение, которое в корне может изменить положение..." И, повысив голос, диктор отчетливо сказал: "Алло! Алло! Ноздря Ай-Тойона! Есть! - Потом своим обыкновенным голосом диктор добавил: - Вам, товарищи, непонятно это обращение, но скоро вы все узнаете о ноздре Ай-Тойона и вздохнете - в буквальном смысле слова - вздохнете с облегчением". Первый вздохнул с облегчением я. "Ноздря Ай-Тойона. Есть!" Это были условные слова, которые я просил мне сообщить по радио в том случае, если Николе удастся передать письмо моему заместителю Ширяеву. А Ширяев должен был передать мой доклад в Москву. Итак, Никола жив, и правительство знает все о подземном городке мистера Бэйли! Я быстро оделся и побежал на площадку. Норы еще не было. Небо пело огнями. И мне казалось, что эта песнь была уже не такая холодная, чуждая Земле. Мне самому захотелось петь, кричать. И я вдруг запел, впервые за долгое время моего заключения: За благом вслед идут печали, Печаль же ра-адости залог... - Вы с ума сошли! - услыхал я за собою голос Норы. - Вас могут услышать. Петь на морозе?! Вы простудите горло. - Да, я с ума сошел! Пусть услышат. Пусть простужу горло. Никола жив! "Ноздря Ай-Тойона! Есть!"... - Что с вами, Георгий? - впервые назвала меня Нора по имени. Я вдруг схватил ее, поднял на воздух и закружил по площадке. - Сумасшедший! Пустите меня и расскажите, в чем дело. - Ух, слушайте! Все прекрасно. Я получил весть по радио. Никола жив! Он отнес мое письмо по назначению. Мы должны ждать скорого наступления событий. Плененный воздух скоро будет освобожден. И мы с вами скоро взлетим на воздух! Но это ничего. Постараемся бежать в последнюю минуту, когда над нами зареют бомбовозы. О, это будет великолепный день! - Георгий, неужели это правда? - воскликнула она, и румянец вновь показался на ее щеках. Ее радость была не меньше моей. Однако скоро сияющее лицо девушки омрачилось. Я уже мог безошибочно читать все оттенки выражения этого лица. Она опять думала об отце. Его поведение все еще оставалось для нее мрачной загадкой. Потом мысли Норы приняли другое направление. - Вам пока не надо отправляться в опасное путешествие, - сказала она. - Это хорошо. Но вообще радоваться нам еще преждевременно. Мистера Бэйли не так-то легко победить. Он будет защищаться до последней крайности. Он страшный противник. - Пустяки! - крикнул я. - Не может один человек устоять против сил всего государства, против мира. - Как знать? - ответила Нора. - Вы не можете вообразить, какими страшными орудиями разрушения обладает мистер Бэйли. - Но по крайней мере это будет борьба, а не безропотное подыхание. И потом... у мистера Бэйли есть "внутренние враги". Правда, их немного, но они могут быть опаснее вражеских армий. - Этих внутренних врагов только двое: вы и я, - сказала Нора. - Но вы правы. Они могут сделать много. О, если бы и мой отец!.. - Она опустила голову. Потом вдруг выпрямилась и решительно сказала: - Настанет минута, и я поставлю отцу прямой вопрос: друг он или враг - ледяной ветер вдруг потянул снизу. Из кратера послышалось гудение. - Вентилятор опять заработал, - сказала Нора. - Мистер Бэйли спешит переработать остатки воздушного сырья. Холодно... Идем... В этот вечер я простился с Норой, унося с собою воспоминание о ее улыбке, как будто я увидел солнце после долгой зимы. И опять я уселся за радиоприемник. "Коминтерн" передавал последнее правительственное сообщение. Начальнику экспедиции Ширяеву удалось установить центр направления ветров. Правительство снаряжает новую экспедицию для полного выяснения причин необычайного поглощения воздуха на такой-то широте и сто тридцать пятом градусе восточной долготы. Я улыбнулся, выслушав это сообщение. Я знал, что Ширяев никуда не двигался из Верхоянска. Честь открытия "точки поглощения воздуха" была приписана ему по моему совету, чтобы отвести от меня подозрение мистера Бэйли, которому, конечно, будет передана эта важная радиотелефонограмма. Я представлял, как взбесится мистер Бэйли, узнав, что местоположение его подземного городка уже открыто. Это должно показаться ему тем более правдоподобным, что его мощные вентиляторы некоторое время бездействовали, и работники экспедиции могли довольно близко подойти к кратеру без риска быть втянутыми воздушным потоком. Как обычно, наше правительство действовало быстро и решительно. К сожалению, я ничего не мог сообщить Реввоенсовету о вооруженных силах мистера Бэйли: это для меня оставалось тайной. Мне удалось только узнать, что население городка не превышает пятисот человек. Меня сначала удивляло такое небольшое количество рабочих и служащих. Но у мистера Бэйли все было механизировано и рационализировано до последней возможности. Пятьсот человек против целой армии - ничтожная горсточка! Но какие машины истребления пустят в ход эти люди? Я мог только предупредить наших бойцов, что борьба предстоит трудная и надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Так или иначе, развязки ждать недолго. Карты сданы, игра начата... x x x Мистер Бэйли приказом объявил городок на военном положении. "Гарнизон" подготовлялся к осаде. На гребне кратера появились сторожевые вышки с установленными на них радиоухпами, улавливавшими звуки. В склонах с внешней стороны кратера открылись люки, о существовании которых я не знал, и иллюминаторы с толстыми стеклами. Грозные дула пушек выглядывали из отверстий люков. Как будто облегчая путь врагу, гигантские вентиляторы опять бездействовали. Приближалась весна. Стояла тихая, безветренная погода. Солнце после зимней спячки начало выглядывать из-за горизонта, освещая снежные вершины гор багровым светом. Настали дни напряженного ожидания. Но в городке не чувствовалось особого оживления. Он казался таким же безлюдным и мертвым, как всегда. Работы в лабораториях не прекращались. Но, по-видимому, лаборатории и мастерские работали теперь "на оборону". Беспрерывно сновали подъемники, доставляя снаряды на скрытые батареи. Машины заменяли целые армии людей. Я и Нора по-прежнему занимались в нашей лаборатории, превращая длинные столбцы формул профессора Энгельбректа в новые способы обработки в переработки нашего воздушного "сырья". Мы проделывали ряд опытов, не зная их конечного синтеза, их результатов и целей. Это очень заботило Нору. Быть может, мы способствовали изготовлению новых способов истребления человечества? На вопросы Норы отец не отвечал ничего определенного. Вечерами мы с Норой выходили на нашу площадку и наблюдали пустынное небо. Летучих вестников не было (я был убежден, что новая экспедиция появится на крыльях). Главные Воздушные Силы СССР находились далеко от нас, и я высчитывал, как скоро они могут быть сюда переброшены. По моим расчетам, должно было пройти еще несколько дней, прежде чем аэропланы зареют над нашими головами, неся нам смерть, но человечеству освобождение... - Смотрите, как будто у орудий появились люди, - сказала в один из этих томительных вечеров Нора. Я посмотрел на темные люки и увидел движущиеся тени. Очевидно, радиоуши уловили приближение аэропланов, и защитники городка готовились к воздушной атаке. Мы с волнением ожидали, что будет дальше. Кругом все было тихо. Солнце зашло за горизонт, и только ущербленная луна тускло освещала дикий пейзаж, расстилавшийся у наших ног. Было холодно, но мы не уходили. Прошло не менее часа. И вдруг яркий свет ослепил нас. Десяток огромных прожекторов вспыхнул кольцом вокруг кратера, далеко освещая окрестности. Из полярной ночи мы как будто перенеслись в сияющий тропический полдень. Когда глаза привыкли к свету, мы увидели на горизонте несколько серебристых стрекоз. В то же время уши наши уловили едва заметный рокот моторов. - Летят, - в волнении сказала Нора. - Да! - тихо ответил я, следя за тем, как далеко на западе маленькие стрекозы превращались в ласточек, ласточки в соколов... Все ближе, ближе... Раз, два, три, четыре... пять, шесть... семь, восемь, девять, десять... Целая стая, расположенная журавлиным строем! - А вот еще там, смотрите! - воскликнула Нора. С юга приближалась такая же эскадрилья. - И с севера!.. Рокот моторов уже наполнял собою воздух, отдавался в долинах, возвращался эхом. Западная эскадрилья продолжала лететь по прямому направлению на кратер, а северная и южная медленно загибали на восток, так, чтобы пройти над городком, сбрасывая бомбы, следом за первой эскадрильей... - Скоро от нас ничего не останется! - сказала Нора. Я вспомнил о нашем плане побега, но продолжал стоять и смотреть как прикованный. Аэропланы уже настолько приблизились, что при ярком свете прожекторов я мог различить красные звезды на нижней стороне крыльев. - Странно, - сказала Нора. - У мистера Бэйли должны быть дальнобойные пушки. Аэропланы уже на расстоянии выстрела, почему же городок молчит? - Вам хочется скорее видеть подстреленными этих птиц? - шутя спросил я. - Я скорее хочу видеть развязку... так же как и вы. Да, это была правда. Я сам был во власти нервного нетерпения - узнать неотвратимое, увидеть скорее силу оружия мистера Бэйли. И ждать нам пришлось недолго. Люди на батареях засуетились, затем я заметил движения, сопутствующие выстрелам из орудий. Но я не услышал никакого звука. - Это пневматические пушки, и стреляют они воздушными бомбами, - пояснила Нора. - Воздушные бомбы? Что это? - спросил я, напрягая зрение, чтобы не пропустить момента, когда снаряды настигнут аэропланы. Но действие воздушных бомб оказалось иное. - Смотрите не вверх, а вниз, - сказала Нора. Я посмотрел вниз и увидел, как по белой поверхности снега вздымается снежная пыль. - И только-то! - Я готов был улыбнуться. Но что это?.. Снег как будто закипел в месте падения бомб. Поднялись огромные клубы пара, и вдруг со страшным ревом, свистом, глумом от земли поднялись смерчи. Снежный витой столб взлетел, казалось, до самого неба, начал быстро расширяться, расти, в то же время распыляясь и превращаясь в бешеную снежную пургу. Бэйли поднял снежную бурю! Я посмотрел на аэропланы. Белая пелена приближалась к ним с необычайной скоростью. Вот головной аэроплан вдруг встал на дыбы, завертелся и полетел назад, как кусок бумаги, гонимый самумом. Второй, третий... Не прошло нескольких секунд, как вся воздушная стая закружилась в воздухе, подобно осенним листьям, сорванным с дерева ураганом. Серая мгла затянула небо. Когда она постепенно рассеялась, небо было так же пустынно, как всегда. Месяц зацепился острым краем за пик скалы, будто он боялся разделить судьбу аэропланов, и уныло смотрел на мертвые склоны... Я стоял пораженный, тяжело дыша. Меня била лихорадка. Нора прислонилась к стене и, бледная, смотрела расширенными глазами туда, где за несколько минут перед тем гордо реяли стальные птицы. Потом она тяжело вздохнула. В ее словах была знакомая безнадежность: - Трудно бороться с мистером Бэйли... Вот результат... - Это не конец, это начало! - сказал я, но, признаюсь, в эту минуту сомнение в успехе вползало в мои мысли. - Посмотрим, что будет дальше. - Дальше нечего смотреть, - ответила Нора. - Нужно быть безумным, чтобы решиться на вторичную атаку. Нора оказалась права: атака не возобновлялась. Надо было время, чтобы оправиться от удара и учесть опыт первого сражения. Но мы продолжали стоять, глядя на запад... XVII "ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ ВЗРЫВ" На другой же день после первого наступления самолетов Красной Армии атака возобновилась. Мы с Норой сидели в лаборатории, когда услышали тревожный сигнал. Взглянув друг на друга, мы по молчаливому согласию разом бросили наши пробирки, быстро оделись и поднялись на балкон. Было двенадцать часов дня. Серая пелена облаков покрывала небо. Высоко над нами слабо гудел один аэроплан. Но его не было видно. Я понял тактику наших летчиков: забрать большую высоту и лететь под прикрытием ниже лежащих облаков. Наше командование, очевидно, решило не бросать больших сил, а действовать одиночными налетами. Это была вполне разумная тактика в данных условиях. Но, увы, и она не достигла цели. Мистер Бэйли был поистине повелителем бурь. Прежде чем аэроплан достиг зенита, пришли в действие гигантские вентиляторы, пустившие в небо мощный столб воздуха. Этот воздушный таран пробил дыру в облаках, которые быстро рассеялись. Выглянуло голубое небо... А аэроплан? Мы так и не видели его. Среди рева поднявшейся бури я уловил несколько захлебывающихся перебойных звуков мотора, как прерывающийся предсмертный клекот раненого орла. Ветер отбросил самолет вместе с тучами далеко в сторону... В тот же день я узнал по радио результаты первых боев. Если только число жертв не было скрыто "по стратегическим соображениям", что утверждал Бэйли, - потери нашего воздушного флота были не так велики, как я боялся: три летчика были убиты, шесть ранены, два аэроплана разбиты. Большинству же воздушных машин удалось выровняться, но их отнесло на несколько сот верст. Несмотря на эти потери, дух наступающих не был сломлен. Правительство объявило, что не прекратит борьбы, пока враг не будет уничтожен. - Посмотрим, кто кого уничтожит! - высокомерно говорил Бэйли. - Они еще не кушали всех моих гостинцев. В течение нескольких следующих дней воздушные атаки продолжались, но с тем же результатом. Усилители звуков задолго предупреждали о появлении самолетов, несмотря на применение глушителей, почти уничтожавших шум моторов. Всякий раз аэропланы отбрасывало далеко назад. "Ноздря Ай-Тойона" уже сделалась известной всему миру. Она усиленно выпускала воздух и теперь совсем не втягивала его в себя (чтобы вместе с аэропланом не втянуть и бомбы, которые могли бы разорваться в вентиляторе). Наконец наши летчики, по-видимому, убедились в невозможности атаковать город с воздуха. Воздушные атаки прекратились. - Поумнели, - сказал Бэйли. - Жалко только воздуха, столько пришлось выпустить его. Но война не бывает без потерь; я опять вберу мой воздух к себе. Они еще придут ко мне, на коленях приползут! И будут вымаливать маленький глоточек!.. Опять потянулись дни тревожного ожидания. Сторожевые стояли на своих наблюдательных вышках, напоминая о войне, но в городке жизнь шла своим чередом. Через несколько недель это затишье было нарушено звуками далекой канонады. Похоже было на артиллерийскую стрельбу, но разрывов я не слышал. Это случилось ночью перед утром. Я быстро оделся и вышел в коридор. Там я неожиданно столкнулся с Бэйли. - Ваши товарищи не унимаются, - сказал он злобно. - Они подвезли дальнобойные пушки и хотят разгромить городок. Глупцы! Они не понимают, что этим только ускорят смерть всего мира. Теперь нет нужды скрывать вашего присутствия у меня. Идемте со мной на радиостанцию, вы мне нужны. - Отправьте радиотелеграмму, - сказал Бэйли Люку, когда мы вошли к нему. Люк сел к передатчику. Бэйли начал диктовать: - "Командующему армией. Прекратите немедленно бомбардировку. Если хоть один снаряд попадет в подземный городок мистера Бэйли, то произойдет мировая катастрофа. В городке находятся огромные запасы жидкого водорода. При истечении водорода и воспламенении его произойдет соединение водорода с жидким воздухом, и это соединение, несмотря на весьма низкую температуру жидкого воздуха, произведет гремучий газ с колоссальным жаром пламени вследствие сильной концентрации кислорода в жидком воздухе. Развившаяся теплота в одно мгновение превратит весь жидкий воздух в газообразный. Произойдет взрыв небывалой силы. Поднявшийся ураган сметет с лица земли города и селения. Разразится неслыханная в истории человечества катастрофа. Калименко". - Вы хотите, чтобы эта радиотелеграмма шла от меня? - удивленно спросил я. - Да, от вас. А вы сами разве не хотите предупредить страшную катастрофу? Вам они скорее поверят, чем мне. Я не лгу. Вы сами видели жидкий водород, озера жидкого воздуха и груды воздушных шариков. Наконец, если не верите мне, можете спросить у профессора Энгельбректа. "Неужели Энгельбрект на стороне Бэйли?" - мелькнула у меня мысль. - Я не могу послать такой радиотелеграммы, - отвечал я. - Почему? - Потому что я верю только тому, что видел глазами. Действие воздушных шариков мне неизвестно. - Ах, вот как! Вы не верите мне? Ну хорошо, я предоставлю вам случай убедиться. Это мне будет стоить недешево, но вашим товарищам обойдется еще дороже. И, обратившись к Люку, он добавил: - А телеграмму вы все-таки пошлите от имени Калименко. Обойдемся и без его согласия! - Но я протестую! - Сколько хотите... Идемте отсюда. Я стоял не двигаясь. - Хотите, чтобы я арестовал вас? Я был в его руках. Арест ничему не помог бы, а я еще могу причинить Бэйли вред, если останусь на свободе. Пришлось повиноваться. Телеграмма была отправлена и принята. Некоторое время пушки молчали: вероятно, командование сносилось с Москвой. Но на другой день пушки вновь загремели. Один снаряд взорвался у подошвы кратера. Бэйли решил, что рисковать больше нельзя, и отдал распоряжение "дать наглядный урок". Снова была отправлена радиотелеграмма, предупреждавшая на этот раз, что мистер Бэйли "разрядит" одну миллионную часть запасов своего воздушного оружия, чтобы убедить врага и весь мир, какое действие должен произвести взрыв всего городка. На западный склон кратера выкатили несколько бочек, наполненных безобидными на вид блестящими шариками. Все люки были плотно закрыты. Бэйли пригласил меня и Нору наблюдать за действием взрыва из небольшого оконца, проделанного в скале, недалеко от ее вершины. В оконце было вделано стекло толщиною в пять сантиметров. - Ну, полюбуйтесь сами, - сказал он, - как действуют мои шарики. - Пока они спокойно лежат, несмотря на то, что в воздухе температура всего двенадцать градусов ниже нуля, а атмосферное давление даже ниже обычного. - А вы хотите, чтобы шарики взорвались моментально? Тогда нам не удалось бы их вынести наружу. Энгельбректом изобретен состав, замедляющий испаряемость и взрыв. Подождите немного... - Но если так, почему же этим предохранительным составом вы не осумкуете все шарики? - Никакой состав не поможет против жара, развиваемого взрывом артиллерийского снаряда. Вот смотрите, начинается!.. Действительно, я увидел, что шарики, лежавшие сверху, начали - как будто куриться. Вскоре бочки покрылись облаком пара. Это облако вырастало с необычайной быстротой, затягивая все пространство перед нашими глазами. - Это еще не взрыв, - сказал Бэйли. - Это только испарение предохранительной оболочки. А вот... - Но он не успел договорить. Что-то треснуло, ухнуло, и я потерял сознание. ...Когда я открыл глаза, то увидел над собой небо, на котором тучи вертелись и рвались, как в бешеном водовороте. От внешней стены нашего помещения не осталось и следа. Весь верх также снесло, причем порыв урагана был так велик, что на нас, к нашему счастью, не упало ни одного камня, - они были унесены, как солома. Рядом со мной лежала Нора, а у задней стены - Бэйли с разбитой головой. Под ним расползалась лужа крови. Я посмотрел на горную долину и не узнал ее. От леса не осталось и следа. Деревья были вырваны с корнем и унесены неведомо куда. Горные пики и даже целые вершины сорваны. Прямо передо мною между горами открылась новая долина, за которой виднелась безбрежная снежная пустыня... Там еще бушевал ветер, но вокруг нас было относительно тихо. Я попытался сесть. Все мое тело болело и ныло гораздо сильнее, чем в тот день, когда меня втянул вентилятор- Я еще раз посмотрел на Бэйли. Рот его был полуоткрыт, глаза остекленели. Он был мертв. Тем лучше!.. Он сам приготовил себе смерть. Я наклонился над Норой и начал приводить ее в чувство. Она была невредима, но лежала в глубоком обмороке. Мне пришлось немало повозиться с ней. Искусственное дыхание не возвращало ее к жизни. Я был на грани отчаяния, когда вспомнил о способе восстанавливать биение сердца частым постукиванием кулака в области сердца. Это помогло. Пульс усилился и Нора наконец открыла глаза. - Как вы себя чувствуете? - спросил я- - Благодари" вас, сносно. Где мистер Бэйли? - Убит, - ответил я, не скрывая своей радости. Но в этот момент я услышал за собою хрип. Вслед за этим Бэйли глухо проговорил: - Черт возьми!.. Я, кажется, перестарался. Он задвигал руками по полу. - Я не могу поднять головы, - так же глухо продолжал он. - Помогите мне. Я подполз к Бэйли и усадил его, прислонив к стенке. Голова его свесилась набок. - Давление пятьдесят тысяч атмосфер... Главная волна должна была идти в сторону нагрева... Нагреватель был поставлен на запад. А между тем такая контузия... - бормотал Бэйли, разбираясь в своей ошибке. Потом он застонал и закрыл глаза. Одна мысль вдруг молнией пронеслась в моем мозгу. Мистер Бэйли был в моих руках! Если я его... Никто не узнает!.. Я поднял большой осколок камня и уже занес над головой Бэйли. Нора внезапно схватила мою руку и отвела в сторону. - Как вам не стыдно... убивать раненого, больного, беззащитного человека? - шептала она. Я смутился. Камень выпал из моей руки. - Но разве вы сами... - А? Что?.. О чем вы шепчетесь? - спросил мистер Бэйли, приоткрыв правый глаз. - Вас нужно отнести в комнату, я сейчас позову людей, - сказала Нора, потирая свои щеки, побелевшие от холода. - Мистер Клименко, позовите кого-нибудь на помощь. Я колебался. Но в этот момент сквозь разломанную дверь пролез Уильям. Одежда его была порвана, лицо в синяках и ссадинах. Видимо, ему также досталось от взрыва. Следом за ним явились двое слуг. Они взяли Бэйли на руки и, с большим трудом просунув его тело в развороченную дверь, унесли. Нора смотрела на картину разрушения. - Какой ужас! - сказала она. - Вы скоро раскаетесь в вашем мило