ской Орды и времени на нормальный процесс было немного. Но один из бояр любезно пояснил, что государь повелел поутру всем явиться в тронный зал для показательного суда над изменниками Отечества. Я так понял, что боярин и дьяк пойдут как соучастники. Горох скор на расправу, надо бы как-то смягчить его горячий нрав, Ягу попросить, что ли... В тереме казначея оказалось шестеро шамаханов, еще двое, как я рассказывал, нашли свою смерть в конюшне. Погиб один стрелец, двое были серьезно ранены. Парень с порезанным плечом отделался малой кровью. Вернувшись домой, я аккуратно положил мухомор на полку. Бабка обещалась поутру вновь вернуть ему человеческий облик. До этих пор пусть пребудет в грибообразном состоянии, и нам спокойнее, и ему безопаснее. Баба Яга накрыла роскошный ужин. В этот раз она сама пригласила Митьку за стол. Он страшно обрадовался, засмущался, сбегал куда-то, явившись через пару минут в мятой, но чистой праздничной рубахе. Парень даже руки лишний раз вымыл, чтобы сделать мне приятное. Яга пошарила на полке, достала глиняную бутылочку и налила всем по маленькой. - Ну что, герои, выпьем... - За первое дело первого милицейского отделения города Лукошкино, успешно завершенное нашей оперативно-следственной группой! - предложил я, присутствующие кивнули и чокнулись. Напиток напоминал густой ликер на основе малины, разных трав и еще чего-то необычайно душистого. Ну, крепость тоже была приличная... - А что, батюшка Никита Иванович, стало быть, завтра суд? - Да, Митя, завтра суд. Мы должны представить царю преступников, ограбивших его казну. - Но ить... Дьяк-то не особо виноват. Да и боярин, ежели разобраться, больше по дурости своей в такое дело влез. Государь их наказать, конечно, должен, а только есть и повиноватее... - Не всякую вину на плаху кладут, - подтвердила Яга, а я пожал плечами: - По нашим законам только казначей мог бы схлопотать высшую меру, да и то вряд ли. Скорее всего, дали бы лет пятнадцать в колонии строгого режима. Дьяк наверняка отделался бы строгим внушением и парой лет условно. Степень вины Мышкина несколько выше, но едва ли тянет на пятилетнее заключение. Вышел бы досрочно за примерное поведение. - Хм... Государь обычно не столь милостив к ослушникам. Уж поверь, Никитушка, не одна буйная голова завтра с плеч покатится... - А куда денут караван пленных шамаханов? - попытался я поменять тему, рассуждения о завтрашнем суде наводили меня на грустные мысли. - Знамое дело, на каторгу пойдут, - ответила Яга. - Болота сушить, пни корчевать, огневища жечь, землю под пахоту готовить, да мало ли... Знатных начальников на выкуп обменяют, от них все равно в работе толку нет. Горох, он ведь только в бою гневлив, а с пленными, опосля боя, отходчив. - Ну хорошо, хоть массовые расстрелы у вас не практикуются. Как вы полагаете, завтра будет война? - С Ордой, что ли? Не-е... Шамаханцы, они лишь наскоком храбры. Налетят к городу с шумом, лязгом, воем, начнут крики кричать, стрелы горящие метать, а толку? Ворота у нас надежные, из мореного дуба сбитые, железными полосами окованные. Стены толстые, высокие, так что басурмане побузят часок-другой, да в степь свою обратно и повернут. А уж лошадей будут гнать - куда быстрей, чем сюда мчались! - Я тоже думаю, что нет. Орда должна дождаться сигнала диверсионного отряда и под его прикрытием войти в город подземными ходами. А ничего этого не будет. Столица готова к обороне, ходы засыпаны, террористы задержаны, заговорщики с утра предстанут перед судом. Горох говорил, что пограничные отряды пропустят врага и ударят ему в спину, а царская гвардия сделает вылазку из ворот. Общими усилиями они погонят Орду с таким треском!.. - А все благодаря нам! - с тихой гордостью в голосе заключил Митька. - Если бы не милиция, быть Лукошкину под шамаханцами. Царь бы нам награду какую ни есть выдать должен. Батюшке участковому, к примеру, коня белого пожаловать. Бабушке Яге - корову дойную али курей заморских, а можно и павлина с перьями, я у них во дворе такого видел. Красивы-ы-ый! Вот ежели б с нашими хохлатками его да скрестить... - Сам-то ты чего от царя хочешь? - улыбнулся я. - Мне-то? Ничего мне не надо... Не за чины да награды старался, кровь свою проливал, жизни не жалел, смерти не боялся... - Не вертись, балабол! А ить и вправду, скажи-ка нам с воеводой, чего б тебе хотелось? - За-ради Отечества, при мысли о сиротах да старцах беззащитных, греховными почитаю и помыслы о наградах... - Митька! - Медаль хочу... - стыдливо вздохнул он, опуская глаза долу. - На шею повесить да в деревню к мамане, хоть на денек. Один я у нее, кровинушка... Пусть бы порадовалась, а то все бабы соседские непутевым дразнили. Заявился бы с медалью - все б так и ахнули! Вот вам и Митька непутевый! Мне самому не надо, мамани ради... - Никитушка, - неожиданно дрогнувшим голосом зашептала Яга, - ты уж там попроси... Скажи, ежели царь ему энту медаль не даст, я сама ее сделаю да парнишке нашему на грудь-то и повешу. Нет такого закону, чтоб матерям огорчения доставлять! Пущай у них в деревне хоть один герой с медалью объявится. Уж ты похлопочи, посодействуй... Ну их, энтих павлинов, только медаль пущай даст. Я молча кивнул. Какие они у меня славные... Что бы я без них делал? - Ну что, еще по маленькой во славу российской милиции и... спать. Когда бабка успевала стирать и гладить мою форму - неразрешимая загадка! Каждый вечер ложась спать, я складывал ее на скамью, каждое утро, просыпаясь, находил ее там же чистую и отутюженную. Наверно, все дело опять же в колдовстве. Видел я их утюги. Такие тяжелые, громадные, неуклюжие... На ногу раз уронишь - калека на всю жизнь. Хрупкой старушке в преклонном возрасте с таким вовек не справиться, значит, колдовство. Спустившись вниз, я застал Ягу, хлопотавшую у печки, не знаю, что уж там кипело в горшочках, но аромат был изумительный! - Никитушка, давай скоренько за стол, надоть у царя пораньше быть. Пора нашу службу до самого конца справить. Ужо как суд решит, тогда и мы отдохнем. Я на все отделение такой пир закачу... - Угу... а все отделение - мы трое. Ладно уж, после вынесения приговора преступникам посидим в узком кругу, как свои люди. Митька-то готов? - Как всегда. Я ж говорю, он деревенский, до петухов вставать с детства приученный. Ну, вот и кашка по-лукошински с грибами да брусникой поспела. Бери ложку-то... Завтракали быстро. От чая я отказался, сказывалось нервное перенапряжение последних дней. Потом выпью... все потом. Баба Яга аккуратно взяла с полочки мухомор, завернула его в платочек и положила в корзинку. Митяй дожидался нас во дворе, он был необычайно серьезен и собран. К царскому терему шли молча. Что-то недоговоренное давило на всех нас. Какое-то смутное, непонятное беспокойство тревожило изнутри, бередило, как заноза, перекатывалось холодным комком в животе и не давало дышать спокойно... Уже у самых ворот бабка обернулась и осторожно потянула меня за рукав: - Пойдем отсюда, Никитушка... Не то здесь затевается, неправый суд вершиться будет. Кровь близкую чую, человеческую... Не по сердцу мне это. - Поздно, уже пришли. - По правде говоря, мне тоже не хотелось идти на показательный фарс, но и отступать было некуда. - Младший лейтенант милиции Ивашов. Доложите царю. - Предупрежденные уже, - расступились стражи. - Ждет вас государь, все проходите. Мы поднялись в главный тронный зал. У входа под охраной стояли два "крупных уголовника" - боярин и дьяк. Увидев меня, они смущенно отвели взгляды, видимо, каждый все-таки чувствовал свою вину и отдавал себе отчет, что если бы вовремя во всем признался, то мог бы рассчитывать на серьезное снисхождение. Выражаясь их же языком - с повинной головы и волос не падает. Я подбадривающе улыбнулся... Двери в залу распахнулись, и высунувшийся стрелец из царской гвардии громко оповестил: - Государь приказывает сыскному воеводе войти и ответ держать. Тут уж мы все трое недоуменно переглянулись. Но делать нечего, вошли. На этот раз кроме напыщенных бояр, восседающих на лавках, у трона Гороха стояло двое телохранителей. Лично я видел подобных гигантов впервые... Такими лапами лес валить без топора можно, гвозди лбом забивать, камни ногами в щебенку дробить. Сам государь явно пребывал в самом суровом расположении духа. Это ощущалось всеми и невидимым прессом давило души. - А ну подойди, сыскной воевода! Доложи-ка всем нам, как ты следствие милицейское проводил, как покражу из казны разыскивал, на кого вину за все дело возложить, кому ответ держать... Смело говори, ничего не бойся. Лично мне все это показалось сущей ахинеей. Царь говорил каким-то "не своим" языком. Однако все смотрели на нас, на представителей первого отделения, поэтому я сделал шаг вперед, раскрыл планшетку и начал речь: - Краже в государственной казне предшествовал заговор. - Не может того быть! Брехня! Клевета! Худа! ~ послышалось со всех сторон. Царь поднял руку, и в заде вновь воцарилась тишина. Я продолжил: - Все нити преступления ведут к небезызвестному Кощею Бессмертному. Он давно планировал захват Лукошкина. В конце концов ему удалось завербовать себе постоянного резидента, который, в свою очередь, шантажом и обманом заставил работать на себя дьяка Филимона Груздева и боярина Афанасия Мышкина. - Опять ложь! Не мог боярин знатного рода так себя уронить! Врешь, участковый!!! - вновь возмутилось наэлектрилизованное общество. Горох поманил стрельцов, и в залу ввели заключенных. - Вина их тяжела и доказана! Нынче же казнить обоих. А ты, сыскной воевода, поведай нам о том, кто их на кражу направил? - Дело в заговоре, а не в краже. Кража сундучка... - Не перечь государю! - неожиданно взревел Горох, вскакивая с трона. Все аж пригнулись. Я пожал плечами и попросил у Яги мухомор. Она положила гриб на ковер перед троном, зыркнула по сторонам, плюнула на пол... Грянул гром! Перед нами сидел казначей Тюря, протирая заспанные глаза. Бояре ахнули. - Так он же помер! Преставился... Да не он это, поди, похож только. Опять милиция свои шутки шутит... - Гражданин Тюря, вы обвиняетесь... Я не успел договорить, казначей посмотрел на царя и злорадно улыбнулся. Он встал, сделал пару шагов к трону, внимательно разглядывая Гороха, а потом повернулся ко мне: - Вот ты и проиграл, участковый. Да знаешь ли, против чьей воли идешь? Да ведаешь ли, кто перед... - Казнить! - взвыл царь. Дальше все произошло настолько быстро, что мы буквально обомлели. Один из молодцов, стоящих у трона, резво шагнул к казначею, схватил его за шею, сжал страшными пальцами, и, только когда раздался тихий хруст ломающихся костей, до меня дошло, что происходит. На безымянном пальце Гороха сияло золотое кольцо с зеленоватым смеющимся камнем. Вот он - перстень с хризопразом! Все сразу стало ясно... - Митька! Хватай царя! Мышкин и Груздев, задержите телохранителей! Баба Яга, помогите им! На мгновение из зала исчезли все звуки. Наступила абсолютная тишина... Первым шумом был звонкий подзатыльник, отвешенный раскрывшему рот Митяю. - А ну, неслух, выполняй приказ сыскного воеводы! - рявкнула Яга, потирая ушибленную руку. Дальше началось столпотворение! Наш парень прыгнул на Гороха, тот швырнул в него державой, не попал и, шипя, отбивался скипетром. Бояре дружно рухнули в обморок. Царские бугаи ринулись на выручку государю, но обезумевший дьяк подкатился под ноги одному, а бывший начальник охраны повис на шее у другого. Пока шла неравная возня, бабка громко выкрикивала заклинания. На шум драки прибежали стрельцы. Куча-мала покатилась по полу. Я потерял фуражку, сбил кого-то, пытавшегося меня удержать, и рванулся за трон. Там, завернутый в парчовое покрывало, неподвижно сидел связанный человек. Я потянул ткань... Царь Горох, собственной персоной, с кляпом во рту, со скрученными руками и ногами, повалился на пол. - Все в порядке? - Я похлопал его по щекам. Горох ответил мне бешеным взглядом. Я вытащил кляп и взялся за веревки. Кто-то из очнувшихся бояр сдуру замахнулся на меня посохом, но царь ловко пнул его ногой в пах, боярин повалился, а мы вырвались в зал. Горох вспрыгнул на трон, заорав, как пароходная сирена: - Эгей, молодцы! Вяжи самозванцев! Я с вами, дети мои!.. С этими словами государь попытался "щучкой" прыгнуть с трона в гущу боя, но я удержал его ценой еще одной шишки на мою бедную голову. В зал ворвался целый отряд стрельцов с саблями наголо. Царь опомнился и начал, размахивая руками, руководить сражением. Мужики побросали оружие и, закатав рукава, пошли в рукопашную. Через пять минут победа была за нами! Я окинул "поле битвы" беглым взглядом. На полу гора копошащихся тел, в основном стрельцы вперемешку с боярами, откуда-то снизу торчит обрывок рясы дьяка Филимона. В уголке Баба Яга, все еще что-то бормочущая, в позе кошки, увидевшей собаку. Царь Горох стоит слева от меня, в измятой рубахе, в атласных штанах и шерстяных носках, с синяком на скуле. - Митька! А в ответ тишина, он вчера не вернулся из боя... Тьфу! О чем это я? - Митька! - ...десь... атюшка... ыскной... оевода! - едва слышно донеслось из-под кучи-малы. Мы с Горохом переглянулись и на пару взялись за дело. Где-то на середине был извлечен боярин Мышкин, намертво вцепившийся зубами в ногу расколдованного шамахана. Зубы пришлось разжимать ножом, а его жертву еще долго извлекали из-под полузадохнувшихся тел. Дьяк Филимон обнаружился еще ниже, он так крепко держал своего врага, также принявшего истинный облик, что их объятья скорее походили на интимно-супружеские. Сходство усиливалось длинной рясой дьяка и вызывающе торчащей сивой косицей. Предпоследним достали помятого и потоптанного Митяя. Как он вообще выжил под такой тяжестью? Но когда его подняли, то оказалось, что наш сотрудник припечатал своим пузом фальшивого царя. Благодаря заклинанию Яги все три шамахана лишились личин. Того, кто изображал нам Гороха, настолько расплющило, что его еле-еле откачали. Я вернул валяющуюся корону ее законному владельцу. Он мрачно принял от меня запылившийся символ верховной власти, собственноручно выправил погнутые зубцы и гордо водрузил головной убор набекрень. - Ну, участковый... - Горох попытался что-то сказать, передумал, крепко, по-братски обнял меня и заскрипел зубами: - Шамаханов - на кол! Всех бояр - вон! Завтра разберусь... Подать мне доспех и оружие, не ровен час, Орда под стены пожалует. Мы тоже вышли вместе со всеми. Митька отпросился в ополчение, "пострадать за Отечество"... Я махнул рукой - иди куда хочешь, но, если тебя убьют, на глаза мне не попадайся! Яга уцепила меня под локоток, и мы чинно отправились домой. Улицы Лукошкина были пустынны, как говорится: "Все ушли на фронт!" Мне уже ничего не хотелось... На кителе ни одной пуговицы, я их по полу собирал, нашел всего две. На фуражке кто-то сидел, теперь этот блин только на путало одевать. На лбу шишка, то ли сам ударился, то ли стукнул кто... Еще локоть беспокоит, сгибать больно, придем, сниму рубашку, посмотрю. До терема добрались быстро. Пока я раздевался, бабка за какие-то минуты растопила баню и отправила меня туда, сунув в руки чистое полотенце. Господи, какое блаженство... Баня - единственное спасение для усталого милиционера, только что свалившего с натруженных плеч тяжеленное дело. Я настолько разомлел в парной, что вышел к столу спустя не менее трех часов. В предбаннике меня дожидалась пара сменного белья, высокие красные сапоги, шелковая рубаха, штаны и богатый кафтан. Все правильно, после драки мои вещи нуждались в стирке, штопке и глажке одновременно. А... все равно надо что-то надевать. Будем надеяться, до завтра помощь милиции никому не понадобится. Ну, смущаюсь я пока в таком наряде на людях показываться. Иван-царевич какой-то... с планшеткой через плечо! А на столе стояли - пельмени... Бабка их так замечательно делает. Хотя... если бы сюда еще жареной картошки с кетчупом и сосисками, кофе с пенкой и настоящий российский шоколад... Как же я по всему этому соскучился! Может, попросить Ягу и она наколдует? Ага, картошку или кофе из Америки, которую, поди, еще и не открыли. Как изготавливают шоколад, тоже вряд ли объяснимо на пальцах. Ладно, все... здесь тоже хорошо кормят. Мы уже пили чай, когда заявился сияющий Митька: - Погнали мы их, Никита Иванович! Всех как есть государь наш обратно и попер. Победа полнехонькая! - Ты-то сам навоевался? - улыбнулся я. - Не... - честно признал он. - Повоевать-то никому и не удалось. Шамаханцы как волной накатили, так и стали перед воротами, ровно ждут чего. А тут пушки со стен рявкать начали... Басурмане с коней падают, а от города не уходят, опять ждут. Потом большой отряд в тот лесок поскакал, ну, куда дьяковский ход вел, а остальные сдуру все под огнем стоят. Пушкари-то уж пристрелялись, так ядрышко к ядрышку и кладут. Откуда ж ворогам знать, что мы те ходы давно позасыпали? К тому времечку, пока ихний отряд в оборотку вернулся, от головной орды едва ли не четверть намертво выбита! Повернули они коней, и давай бог ноги... А вслед ворота распахнулись, да царская конница в погоню сабельками замахала. Шамаханцы-то как наших увидели -- еще сильней припустили! До самой границы будут гнать супостатов. А ить там еще полки пограничные в засадах дожидаются... Надолго мы ворога от нашей земли отвадим! - Вот и ладушки... - кивнула Баба Яга. - Садись, герой, дозволяю тебе с нами чаю откушать. Хорошо рассказывал, честно, а я уж грешным делом подумывала, будто опять про свои подвиги врать будешь. - Вечно вы так, бабушка... Да рази ж я когда врал?! - Митька-а... Под нашими насмешливыми взглядами он заерзал на скамье и вынужденно признал: - Ну, иногда... дык... для пользы дела же! Яга пододвинула ему ватрушку. Тихая идиллия нашего чаепития была прервана стуком в дверь. Вернувшийся Митяй осипшим голосом доложил: - Сам! Царь! Баба Яга поняла меня с полувзгляда: - Беги в свою опочивальню, Никитушка, вся форма твоя там ужо дожидается. Каким-то чудом я успел сгонять наверх, переодеться, слететь вниз и встретить государя, как раз когда он проходил в двери. Царя сопровождало четверо бояр в боевых кольчугах, следом топтались стрельцы из личной гвардии. - Здравия желаю! - И ты здравствуй, сыскной воевода. Вот, сам зашел, по-простому, по-соседски... Чаем-то угостишь? - Присаживайтесь, ваше величество. Я было пригласил к столу и сопровождающих, но они ответили мне такими высокомерными взглядами... Вам же хуже! Горох расселся на лавке, приняв от Яги большую кружку с ароматным облепиховым чаем. - Все понимаю, все знаю, как на меня набросились мои же стрельцы, повязали, тряпку в рот засунули, да один в меня же и превратился -- все принимаю. Так и было. Шамаханцы, они на самый рискованный шаг решились, лишь бы по-своему все повернуть. К ним у меня претензий нет, они враги. К своим дуракам - тоже, они царя на троне видели и служили ему верно. А вот как же ты догадался, что не я перед тобой? - Человека выдает не только его внешность, но и жесты, характерные словечки, манера двигаться, смеяться, даже просто молчать. Шамахан изо всех сил старался изобразить присутствующим настоящего царя так, как он это понимал. Но его представление о вас и вы - это две разновеликие величины. С такими актерскими данными парень не прошел бы даже в любительский театр. - Но остальные-то поверили? - Они привыкли к перепадам вашего настроения. И потом, этот врожденный комплекс - кто на троне, тот и царь! Я смотрю проще... Ну, а самое главное, перстень с хризопразом. Я был уверен, что он у Тюри. Значит, перед арестом казначей успел передать опасную вещицу кому-то из шамаханов. Главное, чтобы она не попала в руки человеку, а тут сам "царь" носит на пальце "украденный" у него же перстень, который все ищут, и молчит! Все прочее на уровне интуиции... - Ладно у тебя получилось, - подтвердил Горох, протягивая руку за плюшками. - Выходит, не соврал ты мне - и вправду обучен воров ловить. Врага мы прогнали. Покражу нашли. Виноватого тоже, да вот только он за свое предательство уже и без нас получил. Зачем же они убили его? - На всякий случай, он мог ненароком выдать сообщника. Тюря по одному перстню сразу понял, что "царь" поддельный, и его убрали. - С остальными-то чего делать посоветуешь? - С кем? - переспросил я. Творилось что-то невероятное... Да чтобы Горох стал спрашивать мое мнение по вопросу казнить-миловать?! Такое нельзя упускать... - Дьяка стоит припугнуть и хорошенько загрузить работой, чтоб впредь не лез куда не просят. Боярина Мышкина отправить в ближайшую деревню на пару-тройку лет; если поумнеет, то впоследствии пристроить к какому-нибудь не очень сложному делу. Они оба оступились, но полны раскаяния и героически дрались за вашу милость во вчерашней попытке дворцового переворота. - Будь по-твоему, - кивнул государь. - А для себя-то чего просишь? - Ничего. - Не скромничай, сыскной воевода, бери, пока даю. Чего хочешь? - Медаль для Митьки, - вспомнилась мне просьба Яги. - За отвагу или заслуги перед Отечеством. - Зачем такому богатырю еще и медаль? Ну да ладно, будь по-твоему. Завтра же дам приказ - выковать. Для себя проси. - Не надо. Ничего не надо, я же у вас на жалованье. Это частные дела оплачиваются отдельным порядком. Лучше потом, когда будет побольше свободного времени, вы побеседуете со мной насчет планов развития материальной базы милицейского отделения в городе Лукошкине. - Хорошо. Смотри же, я спрашивал... - Царь Горох поднялся, сунул в карман недоеденную плюшку и, попрощавшись, вышел вон... - Так дадут медаль али нет? - Дадут, - успокоил я. - Дело закончено. Остается лишь подробно описать все, что было, подшить мои записи из планшетки и сдать все в архив. Через пару часов в дверь вновь постучали. Извиняясь за столь поздний визит, молодой дьяк думного приказа, в сопровождении двух стрельцов, доставил мне свеженький приказ от царя. Читал я вслух, так как написанное касалось всех. Опуская положенные титулы и пышные предисловия, сразу перехожу к главному: - "...на подворье нашем новый терем поставить, дабы отделение милицейское завсегда под рукой было". - Уходишь, стало быть? - мгновенно поникла Баба Яга. - Ну, знамое дело, приказ... Иди, иди, не держу. Опять же без тебя так спокойно было... Небось оно и к лучшему. Буду грибы солить, вареньем запасаться, саму себя в "дурачках" оставлять. Ох и жизнь начнется! Только о себе думать буду... Пока не повешусь от скуки... - Да бросьте вы! Куда я отсюда поеду? Кто меня при дворе такими пельменями кормить будет? Управление останется здесь - и мне проще, и казне экономия. Эй, Митька, дальше про тебя: "...молодцу Дмитрию Лобову медаль выдать из чистого золота с надписью "За особые заслуги". Опосля чего жалуем ему денег пять рублев и от работы в отделении освобождаем. Пущай к себе на деревню возвращается, пост старосты по чину берет да с жителями тамошними по закону управляется". - Поздравляю, деревенский староста! - За что обижаете, батюшка воевода? - напрягся Митяй, в глазах здоровенного парня стояли слезы. - Почто гоните? Где вина моя? Чем неугоден стал?! - Опомнись, балда, кто тебя гонит? Царь медаль тебе даст и должность самостоятельную. Это же прямое повышение, карьерист ты недогадливый! Радоваться надо, представляешь, как матушку осчастливишь? - Не хочу я... его медали. И в деревню не хочу... и старостой не буду! Я милиционером стать хочу! В отделении работать, преступников ловить, народ от лихих людей защищать. Не гони меня, батюшка... Христом Богом тебя прошу - оставь на службе! Вы не поверите, мы еле-еле его успокоили... Несчастного Митяя трясло, его била нервная дрожь, он едва ли не ревел от незаслуженной "обиды". Кончилось тем, что я дал самое честное слово, поклявшись никогда не отпускать его с работы в отделении. В общем, пропуская несущественные детали, скажу - Яге была пожалована корова, две тонкорунных овцы и право изъятия любых пищевых продуктов с царевой кухни. Мне предлагался в награду "...добрый жеребец с государевой конюшни, шуба с царского плеча и кольчуга богатая венецианской работы..." Спасибо, очень приятно... Утром меня разбудил петух. Убью! Если Баба Яга не сварит из него суп, я просто возьму тяжелую царскую саблю и буду гонять этого гада по всему двору, пока не зарублю. Никакого уважения к работникам милиции... - Никитушка! Вставай, сокол ты наш ясный... Ни за что! Я завернулся в одеяло с головой, не буду вылезать, у меня законный выходной. - Вставай, вставай, голубь... Не забыл, чай, царь тебя сегодня ждет. Боярышень пригласил, пировать в честь победы будут, а тебе смотрины ненароком устроят. Посидишь, поглядишь, послушаешь, да и выберешь себе душеньку по сердцу... Вот уж тут я встал! Елки-палки, он все-таки это устроил... Ну, надежа государь, удружил, ничего не скажешь! Вовек твоей доброты не забуду, с меня причитается... - Батюшка воевода! - Митька! Ты как посмел? - тут же напустилась Яга на моего напарника. Он мгновенно нырнул обратно за дверь и уже оттуда продолжил: - Там купцы у ворот! Покорнейше просят принять, покража у них страшная... - Зови! - обрадовался я. Никаких смотрин, никакой женитьбы, служба! Служба, господа! Все нормально, все хорошо, все при деле... - Никитушка! - Что? - Ты уж как будешь купцов-то слушать, меня из горницы не гони. Я-то сразу угляжу, который из них врет. - Как же можно? - Я дружески приобнял бабку за костлявые плечи. -- Мы теперь одна команда. Оперативный отдел. Работаем вместе, согласно штатному расписанию. Митька, дуй к Гороху, скажи, что у меня новое дело, пусть к обеду не ждет. Потом рысью назад. Бабуля, зовите пострадавших! Если бы я знал, чем это дело закончится, - ни за что бы за него не взялся. Андрей Белянин. Заговор черной мессы Все началось с того, что в то утро меня опять разбудил петух. В нем вся проблема... Именно из-за этой скотины с гребешком и перьями я регулярно катастрофически не высыпаюсь! Естественно, утро испорчено и настроение на весь день - хуже некуда! Если Яга не внемлет моим стонам и молитвам, Я сам его задушу. Или застрелю из стрелецкой пищали (правда, для этого мерзавца надо привязать перед самым дулом, иначе я из этой базуки ни в жисть не попаду). Может, Митьку попросить, он на него медвежий капкан поставит? Нет, нет, нет... О чем это я? Да наш Митяй первым же в этот капкан и угодит. Пусть уж лучше он его так ловит. Представив себе двухметрового парня с квадратными плечами, гоняющего кур по двору Бабы Яги, я невольно улыбнулся. Прошу прощения, что не представился сразу. Ивашов Никита Иванович, младший лейтенант милиции, холост, в политических партиях не состоял, родился и вырос в городе Москве. В настоящее время являюсь главой первого лукошкинского отделения милиции. Лукошкино - это столица нашего царства. Правит здесь царь Горох, очень неглупый мужчина, будет время - расскажу о нем подробнее. Отделение наше расположено в двухэтажном тереме Бабы Яги, где я одновременно и квартирую. Эта милая старушка с горбатым носом и кривыми зубами входит в штат оперативно-следственной бригады, в плане сбора информации - совершенно незаменимый работник. Да еще и приколдовывает иногда. Я раньше сам в это не верил, пока лично не убедился. Ничего, привык... Еще у нас служит Митяй, тот самый герой с фигурой Терминатора, только ростом повыше, а мозгов... вровень, что у одного, что у другого. Он сам деревенский, образования никакого, вот и носится на подхвате. Однако все трое мы составляем неплохую рабочую бригаду, заставляя считаться с нами весь криминальный мир родного Лукошкина. Хотя, честно говоря, уголовников здесь маловато. Народец местный к профилактике преступлений относится очень серьезно, как поймают карманника на базаре, так всем миром отметелят, что бедолаге только у нас в отделении и спасение. Еще стрельцы, конечно, очень помогают. Царь выделил специальную сотню для патрулирования города. Ходят по трое, а старший, бородач Еремеев, каждое утро докладывает лично мне криминалистическую обстановку. Как видите, работа наша, милицейская, в любом времени в любом государстве всегда востребованная. А этот сволочной петух... На самом-то деле проблема, конечно, не в петухе, а в том, что я просто хотел отдохнуть. Правда, из этого все равно ничего бы не вышло, но факт самого хотения... Итак, сначала петух, потом Баба Яга доделывает его "черное дело", ласково уговаривая меня встать и спуститься к завтраку. Потом оказывается, что к обеду меня ждет царь-государь, а за столом будет присутствовать полсотни девиц-красавиц сплошь боярского рода и, как одна, на выданье. У Гороха своеобразное мнение о том, как и чем надо награждать за верную службу. Наградить, конечно, стоило... Прямо скажу, мы тогда провернули неслабое дельце с шамаханским заговором. Но награждать женитьбой?! Это уж какое-то чрезмерное древнерусское самодурство. Нет, я вовсе не противник брака, не убежденный холостяк или чего хуже... нет! Только жену я хочу выбрать себе сам. И вовсе не обязательно боярышню. По-моему, женская красота, ум и порядочность от сословий не зависят... Так вот, в пиковый момент в терем залетает Митяй и на всю горницу орет, дескать, купцы пришли, дело у них. Я даже чуть не всплакнул от счастья - служба превыше всего! Значит, на смотрины к Гороху не идем, тирьям-пам-пам! - Так что, воевода-батюшка, звать? - раздался из сеней Митькин бас. - Зови, я же сказал. Баба Яга сидела в уголочке у печи, проворные спицы так и мелькали в умелых пальцах. Старушка обещала связать мне шерстяные носки на зиму, ну а заодно заменяла в отделении так называемый "детектор лжи". Минутой позже представительная делегация вошла в горницу. Гости перекрестились на образа и поклонились сначала бабке, потом мне. - По делу мы, Никита Иваныч. Я указал на скамью. Все трое сели. Двоих я знал. Самый высокий и дородный, с окладистой рыжей бородой, был потомственный купец Аксенов Федор Борисович. Три собственные лавки, харчевня и постоялый двор; его дела, возможно, и попахивали "черным налом", но пока не шли в явный конфликт с законом. Вторым был его партнер по торговле персидскими тканями Кирокосьянц Арон Давидович. Выходец из далекой Армении, он уже лет десять безвылазно жил в Лукошкине. Перевез семью, открыл свой гостиный двор, склад, а в случае шамаханских налетов даже отправлял двоих сыновей в царское ополчение. Третьего я никогда не видел раньше, но мог догадываться... Черная шляпа с полями, длинная черная одежда, завитые пейсы на висках и острохарактерный нос. - Я вас слушаю, граждане купцы. - Ну, говорить, видать, мне придется, как старшому, - весомо решил Федор Борисович. - Так вот оно и получается - воруют у нас! - У нас везде воруют - страна такая, - криво улыбнулся я. -- Поподробнее давайте: что пропало, когда и где? - А... это вот уж пусть товарищ мой доложит, весь учет через его руки идет. - Ну что я тэбэ скажу, участковый? - даже привстал Кирокосьянц. -- Клянусь мамой, сколько живу - такого нэ видэл! Вэришь, нэт?! - Верю. Конкретней, пожалуйста. - Вай, зачэм торопишь? Такоэ дэло бэз суэты разбираться надо. Все черноэ воруют. - Как это все черное? - не понял я. Баба Яга в уголке тоже сделала удивленные глаза. - Сам нэ знаю, - пожал плечами армянин. - Ткани пэрсидскиэ вэзем, в лавках храним, всэ на мэстэ, черных - нэт! Бархат черный испанский - нэт, кожа черная африканская - тожэ нэт. - Господи, вы что ж там, негров свежуете, что ли? - вырвалось у меня. - Зачэм нэгров? Пантэра, лэв черный, змэи разныэ... Все на своем мэстэ лэжит, черный - нэт. - Бред какой-то. Ладно, записал. Гражданин, вы что-то имеете добавить? - Таки имею... Представиться позволите? Шмулинсон Абрам Моисеевич. Прибыл на днях в ваш трогательно милый город, имею честные намерения открыть меняльную контору с услугами опытного портного-гробовщика. Ви улавливаете суть? Вот ви человек молодой, благослови Господь, решаете жениться или, не приведи Боже, помереть... - Ближе к делу, - напомнил я. - Ах, дело. Всегда дела, бедный еврей вечно должен работать, потому как дома больная жена и шестеро ребятишек, а всем хочется кушать. Горе в том, шо я вложил весь свой капитал в черную материю, которая, как ви уже поняли, мне нужна до зарезу. Нет, я могу оббить гроб и веселым ситчиком в цветочек. По мне, так пусть покойник радуется, но поймут ли это родственники безвременно усопшего? - Все ясно. Как я понял, вы, гражданин Аксенов, требуемый материал завезли? - На том и стоим. Раз есть покупатель, мы ему товар завсегда лицом предоставим. - А вы, гражданин Кирокосьянц, получили материю на склад и взяли деньги с Абрама Моисеевича? - Ну, взял, Пачэму нэ взять? Мы дэла честно вэдем. Он дэньги вечером принес, утром на склад пошли - там нэт ничего! - И дело-то не в деньгах, - снова вмешался старший купец, - деньги мы хоть сейчас вернем. А только непорядок это! Вора сыскать надобно всенепременно. - Сыщем. - Я захлопнул планшетку. - На первый взгляд ничего особенного. Можете идти, граждане, мы займемся вашими кражами. Все трое встали, поклонились и вышли. Баба Яга пересела ко мне за стол, задумчиво зевнула и грустно доложила: - Все честь по чести, Никитушка. Преступника посредь них нет. - Вы хотите сказать, вора? - Ну, воруют-то все трое, в ихнем деле без воровства никак нельзя, в торговле воровать сызмальства учат, а не то прогоришь. Я тебе о чем толкую-то: все они правду говорят, и ни один об жулье энтом странном ничего не утаил. - Я думаю, нужна хорошая ревизия на армянский склад. Наверняка там много чего неучтенного или "пропащего", а черной ткани хватились лишь из-за того, что за ней пришел покупатель, к тому же оплативший все услуги вперед. - А зачем? - хмыкнула Яга. - Хороший вопрос, - согласился я. - Действительно, зачем? Мог прийти утром, товар - деньги. Не вполне понятно... - Что делать-то думаешь, Никитушка? - Начну с базара. Надо обойти все лавки и поинтересоваться, но ненавязчиво, не пропадала ли где еще черная мануфактура. - А еще кожу энту, негритянскую, не забудь. - Африканскую. Не забуду. Эй, Митька, давай сюда, есть срочная работа. Значит, так... Один из серьезных минусов нашего парня - это творческий склад ума. То есть ума как такового у него почти и нет, а та скромная масса, что есть, навеки отравлена вирусом созидания. Он любит творить! Дайте этой орясине любое задание - он его выполнит... Но так выполнит, что вы потом за голову схватитесь. После его походов на базар в качестве "народного контроля" за обвесом, недомером, нетоварным видом и т.д. отделение захлестнула волна жалоб от разобиженных торговцев. Проверяет степень пропеченности хлеба - сожрет полкаравая, уточняет наличие спирта в медовухе - вылакает весь жбан, если не отберут. А уж его извечная борьба за качество кислой капусты... - В общем, слушай, - сурово начал я, - задание твое будет трудным, секретным и опасным. - Батюшка сыскной воевода, да я... вы ж меня знаете... Живота не пожалею! - Знаю, слишком хорошо знаю. Поэтому и настаиваю на четком и оперативном выполнении приказа. Никакой самодеятельности! - Обижаешь, батюшка... - Выдвигаешься в район базара. Ходишь по рядам, но ничего не трогаешь. Понял? Узнаю, что опять у старушек семечки клянчил, якобы "на нужды отделения", - накажу! А задача твоя - всех обойти, по всем лавкам побегать и выяснить где, когда, по какой цене можно приобрести следующие товары: первое - ткань черная (шелк, ситец, бархат); второе - кожа черная (сафьян, хром, кирза). - Осознал, - серьезно кивнул он. - А ежели я... - Нет, покупать ничего не надо, спросишь и уходи. Бумагу, карандаш и сумку получишь у Яги, непосредственно перед выходом на задание. - Уловил. Вот только... - Нет, образцов не воруй, мне их сюда тащить незачем. Еще вопросы? - Дык... ясно, не лыком шиты. Значитца, коли я... - Митька, только попробуй! Подозрительным продавцам руки за спину не крутить и в отделение ко мне через весь город не волочь... Во всем прочем - действуй по обстановке. Главное, не привлекай особенного внимания. Митяй тяжело вздохнул, развел руками, попытался козырнуть, притоптывая лаптями, и повернулся к Яге. Та достала большую холщовую сумку, сунула в нее лист бумаги и новенький карандаш, после чего от щедрой женской души бросила туда же два яблока и повесила парню на шею. - Ты уж смотри там. Задание у тебя больно серьезное, не подведи нас с участковым. - Не робей, бабуля, справимся! Но ежели что... уж ты мамане моей на деревню-то сообщи. Так, мол, и так... смертью храбрых... на боевом посту... Можно, я напоследок бублик с собою возьму? Все не так страшно пропадать во цвете лет... - Бери, бери, родимый, - всхлипнула бабка, но уже через секунду поняла, что, собственно, происходит. - Ах ты, вымогатель паршивый! Телок беспардонный! А ну, марш на работу и чтоб духу твоего здесь не было! Митяй вовремя шмыгнул за дверь, и Яга поставила ухват на место. - Совсем заболтал старую... А что, Никитушка, мы-то с тобой чем займемся? - Рутиной, - вздохнул я, выглядывая в окно. - Вон Еремеев пожаловал, надо доклад принять. Сделайте нам чайку, пожалуйста. Старший стрелец, Фома Еремеев, был немного моложе меня, но для солидности холил короткую бороду, а в начальники выбился благодаря личной храбрости и уму. Парнишка был поповского рода, но не пошел по родительским стопам, а сделал ставку на армейскую карьеру. По службе мы сдружились, и я всегда угощал его чаем. - Что нового в городе? - Жизнь течет, - философски ответствовал стрелец. - А не было ли за последнее время каких-то подозрительных лиц? - Народу много шастает, на то мы и столица. Тока если ребята начнут всех подозрительных хватать - у нас тюрем недостанет. - Логично... - признал я. - Али случилось чего? - Фома отодвинул чашку. - И да и нет... Купцы пожаловались, будто у них черная ткань пропала, вот я и спросил. Так, на всякий случай... - Да уж... ежели бы конь пропал, золото какое, а то тряпки. Обыскивать всех, что ли? - Нет, конечно. Просто, если где всплывет рулон-другой, дай мне знать. Договорились? - По рукам, участковый! Вот с такими людьми и работать приятно. Однако на самом деле больше заняться было абсолютно нечем. При отсутствии какой-либо информации строить версии на пустом месте просто глупо. Похоже, Ягу съедала та же скука, мы на пару уселись за стол, и только тогда бабка дала выход своим сомнениям: - Думала я, думала и вот что тебе, сокол ясный, скажу: ничего я не поняла! Зачем вору надо было ткань красть? Добро бы одну штуку, а то ведь все подчистую со склада умели. Чего с ней делать? Продать? А кому столько тряпок да кожи надо? Да ведь еще все сплошь черное... - Это меня и смущает, - признался я. Абсолютная бессмысленность кражи. - Черный цвет у вас не в моде. Вот гробовщик захотел купить, так заказывать пришлось, в лавках не было. Почему вор не взял цветные ткани? Там, наверно, были и ярче, и дороже. Какой смысл в похищении именно черных? - Вот и я о том же... И знаешь, беспокоит меня это, Никитушка. Прав ты был, надо завтра же на склад армянский идти, там ответ искать. Не нравится мне это дело. Помяни мое слово, добром оно не кончится. - Ладно... На первый взгляд - ничего особенн