ела проворачивали! Сражение за поруб выиграно, преступница мертва, ее наниматель вынужден скрываться... - Не скажи, батюшка... - остановила меня Яга. - Вспомни-ка лучше, когда Настасью брали, не было ли при ней колпака али шапчонки какой? - Не-ет... Вы намекаете на шапку-невидимку? Я тоже подумывал об этом, но ничего подобного обнаружено не было. - И колец не было? - Кольцо тоже может делать человека невидимым? Вообще-то на предмет кольца я осматривал тело особенно тщательно, искал украденное у Олены. Увы, ничего не оказалось. Хоть в принципе она могла потерять кольцо или шапку во время драки на дворе кожевенной лавки. Ведь когда мы ворвались, то видели обеих девушек совершенно отчетливо. А раз преступница была зрима, то... - Плохо, Никитушка, - вздохнула Яга, суетливо разбирая вязание, - шапка-невидимка али кольцо чародейное - улика серьезная, не след нам такие вещи терять. - Завтра с утра отправлю стрельцов на поиски, только и всего! - Да будет ли для нас завтра? - Бабуля, что случилось?! - не на шутку встревожился я. Сколько было опасных, казалось бы, безвыходных ситуаций, но такой печальной мне не доводилось ее видеть никогда. - Вон вода заговоренная в рюмочке дрожмя дрожит. Все веточки мы обрубили, но корень злодейский целехонек остался. Чую, идет на нас беда пострашней той, что ждали... Кабы этой ноченькой не сам Кощей в отделение заявился! Я не изображал самоуверенный хохот. Не собирался ставить под ружье всю еремеевскую сотню и слать к царю за помощью. Не стал биться лбом об пол, умоляя Всевышнего сию же минуту доставить на территорию отделения вояжирующего отца Кондрата. Я слишком хорошо представлял себе всю опасность возможного визита Кощея Бессмертного. Кощей был признанным злодеем с мировым именем. Эдаким главой преступного чародейского синдиката, многие годы пытающегося распространить свое влияние на всю крещеную Русь. Должен признать, многое ему удавалось... Почти ежегодные набеги шамаханских племен (через Кощея они получали наркотики, деньги, магическую силу); планирование, а зачастую и личное участие в самых крупных преступлениях века (похищение благородных девиц, отравление рек, налаживание постоянного сбыта золота за рубеж); собственноручное исполнение нескольких грязных убийств, как правило, совершаемых с изощренной жестокостью (обычно жертвами оказывались молодые наследники трона, видные бизнесмены и политики, что вызывало чрезвычайные смуты в государстве). Сюда можно было бы добавить активизирующееся с каждым годом многоженство, едва ли не африканский каннибализм и все большую изобретательность в придумывании новых злодейств. Кощей - это большой гений преступного мира! Если мне когда-нибудь удастся его посадить, я безропотно сдам дела и выйду на пенсию. Почему посадить? Согласен, это слишком мягкий приговор, но, с другой стороны, его столько раз приговаривали к смертной казни... Абсолютно бесполезное занятие. Недаром у него преступная кличка - Бессмертный... Физически нам его не остановить, он в одиночку вырезал целые армии. Пристыдить морально... это если кому перед смертью делать нечего. По идее, отделение можно закрывать... Ожидание хуже всего. Я поднялся наверх, снял с ковра царскую саблю, попробовал помахать. В принципе получается, конечно... Опыта нет, не позаботился научиться, хотя свободное время иногда все-таки было. Ладно, возьму - Гороху будет приятно, что я геройски погиб с его подарком в руках. Когда спустился вниз, Баба Яга, вся нарядная, как на картинке, молча сидела на лавочке. Лицо у нее было тихое, благообразное, озаренное каким-то неземным светом. - Как вы? - Скоро уже... водица в рюмочке плещется, а как винтом кверху взовьется, так Кощей и у ворот станет. - Я с вами пойду. - Нет... - печально покачала головой бабка, ее крючковатый нос предательски покраснел, а в глазах блеснула влага, - не ходи, добром прошу. Ты молод еще, что толку, если вдвоем сгинем... Тебе дело царское до конца доводить надо, милицию на ноги ставить, порядок в Лукошкине наводить. Чтоб не было такого больше никогда... чтоб уголовники всякие сюда запросто шастать не смели, чтоб люди вольно дышать могли! - Я с вами. - Никитушка, послушай меня, я ить плохого не посоветую... - Все. Разговоры на эту тему приказываю прекратить. Как начальник лукошкинского отделения милиции, я обязан первым встречать любую опасность, грозящую нашему городу. Будете спорить - пойду один, а вас здесь оставлю! - Да ты в уме ли, участковый?! - мгновенно вскинулась Яга, печаль исчезла неизвестно куда, брови сурово сдвинулись, и под ними заметались молнии. - Это кого же ты оставлять вздумал? Да ты без меня супротив Кощея Бессмертного и единой минуточки не продержишься! - Правильно, - подковырнул я, - а вдвоем мы сила, верно? - Ох и хитер ты, батюшка, - улыбнулась бабка, - и за что я тебя такого люблю? Вода в зеленой рюмке ровненько поплескивала от края к краю, часы с кукушкой отсчитали двенадцать ночи. Откуда ни возьмись раздался истерический петушиный крик, прославляющий новое утро. Я удивленно глянул на Ягу: - Что это? - Петух... - Я слышу, что петух... Но разве петухи обычно орут в двенадцать ночи? - Обычные не орут, - согласилась она, - а наш орет в любое время. Ходит, как по башке пришибленный. И так мозги куриные, а теперь ночь и день путать стал. Только в суп и дорога... - Вот здорово! - обрадовался было я и приуныл - нет ни малейшей гарантии, что Яге этот суп придется сварить, а мне удастся отведать. Тем паче припомнив, кто, собственно, виноват в безумии петуха... - Никита Иванович, - из сеней в горницу шагнул заботливый Митька, - вы бы окошечко прикрыли, погода портится, аж жуть... Сам видал, как вот такенная туча страшная полнеба закрыла! Все звездочки погасли, тока луна кое-как поблескивает. И вете-е-ер! - Пора? - Я вопросительно глянул на Ягу, она на рюмку - вода начинала крутиться, словно кто-то невидимый размешивал ложкой чай. - Пора. Митенька, нам с участковым по делу важному, неотложному выйти надо. Ты уж, соколик, спать не ложись, присмотри за отделением. Случись, поутру не вернемся, к царю иди, он тебя сиротою не оставит. - Никита Иванович? Бабуля? Чегой-то вы странные какие речи при мне заводите... Ровно прощаться вздумали?! - Ничего. - Я похлопал парня по плечу, а потом, не удержавшись, обнял по-братски. - Ты живи долго, Митя. Еремеева держись, службу не бросай, все, чему я тебя учил, - помни. Не волнуйся за нас, все будет хорошо... Бог даст - свидимся. Наверняка есть какой-нибудь рай и для милиционеров... - Не пойму я вас... - Наш младший сотрудник оторопело хлопал ресницами, медленно опустившись на скамью, - А куда вы? Вот бы и я с вами... Что ж мне здесь-то штаны протирать?! - Нельзя тебе с нами, Митенька... - ласково ответила Баба Яга, бережно приглаживая ему вихры. - Уж ты тут побудь. Прав сыскной воевода -- молод ты... О лихом не думай, вот тебе от терема ключи, кота кормить не забывай. Сердце у тебя доброе, душа светлая, а там, глядишь, при добрых людях и разумом обзаведешься. - Да я... - Нет, Митя! Приказываю остаться в отделении, за жизнь дьяка Груздева головой отвечаешь. А мы... мы тоже... долго не задержимся... - За нами не ходи, худо будет, - заключила бабка, и мы шагнули в сени, оставив молодца одного-одинешенького и, как пишут в сказках, "свесившего буйну голову ниже широких плеч". Звука разбитого стекла ни я, ни Яга уже не услышали: зеленая рюмка, не выдержав зарождающегося торнадо, покончила самоубийством, бросившись со стола на сосновый пол... Мы вышли к воротам, несколько удивленные стрельцы сдвинули засов с калитки. - Куда собрались на ночь глядя? - К нам ковылял сумрачный начальник стрелецкой сотни Фома Еремеев. - Того гляди дождь хлынет! Нешто дело такое уж неотложное? - Увы, ждать нас не будут, лучше поторопиться... - Мне не хотелось ничего ему объяснять, Фома мужик правильный: поймет, в чем суть проблемы, полезет на выручку. К чему лишние жертвы? - Я там оставил Митьку за главного в отделении, если к утру не вернусь - ты присмотри за ним. - А вы-то куда? - Нам надо. Не трави душу вопросами, идем в интересах следствия. Постарайся, чтоб твои ребята до рассвета просидели у нас за забором. - Темнишь ты, сыскной воевода... - недоверчиво поморщился Еремеев. - Дай-ка я тебе в дорогу десять молодцов кликну! - Нет. И Митьке сказал, и тебе настрого приказываю - за территорию отделения не выходить! Может быть совершена вторичная попытка отбить у нас ценного свидетеля... Ждать! Утром разрешаю действовать по обстановке. А сейчас - пропусти! Фома раздраженно повернулся на каблуках и махнул рукой. Он иногда позволяет себе некоторые вольности, но дело знает и приказы исполняет в точности. Едва мы с Ягой вышли за ворота, как ветер утих, тучи сдвинулись, и лунный свет озарил высокую черную фигуру на противоположном конце пустынной улицы... Это было похоже на классическую сцену из американских вестернов. Кощей шел медленно, скользящими шагами, засунув руки в карманы то ли плаща, то ли балахона, столь длинного, что полы поднимали пыль. Воротник высоко поднят, голландская шляпа с пряжкой и широкими полями придавала ему окончательное сходство с Клинтом Иствудом. Я страшно пожалел, что у меня под рукой нет шестизарядного американского кольта. Не то чтобы он в какой-то мере мог нам помочь, просто соответствовал обстановке как последний штрих. Я широко расставил ноги, на манер бесстрашного шерифа, поборника законности, прикрывая плечом Бабу Ягу, словно самую прекрасную из всех мексиканок Техаса. С улицы почему-то исчезли все звуки: смолкло стрекотание сверчков, шум ветра, поскрипывание заборов, лепет августовской листвы и перешептывание звезд. Кощей остановился шагах в десяти и начал первым: - Что, сыскной воевода, вот мы и встретились на узкой тропиночке! - Да уж не разойтись... - подтвердил я. - Только эта улица с односторонним движением, и уйти придется вам. - Больно храбр ты, участковый... А может, от страха разум потерял? Или рассердить меня хочешь, чтоб легкой смертью умереть? - Вопросы здесь задаю я! Что вам понадобилось в моем городе?! - Что такое? - Кощей сдвинул шляпу на затылок, оттопырив хрящеватые уши, похожие на крылья летучей мышки. - Чей город? Твой?! А я-то думал, ты у нас человек неместный... - Лукошкино - мой город! - твердо заявил я. - А потому допрошу предъявить документы, гражданин! Злодей скрипуче расхохотался... Баба Яга за моей спиной долго прочищала горло, пока смогла наконец пропищать: - Да что ж ты делаешь, простофилюшка?! Он ить из тебя сейчас окрошку натяпает! Целиком сглотнет, да тока погоны и выплюнет! А ты на рожон прешь, ровно дитя малое... Ну-кась, пусти вперед бабушку! Мне терять нечего, я с ним по-свойски потолкую... - Ух ты... - Кощей резко оборвал смех и втянул плоскими ноздрями воздух. - Это кто ж тут еще обретается? Выходи, не прячься... Яга! Тебя ли вижу, родственница? - Родственница?! - ахнул я. - Дальняя! - огрызнулась Яга. - Слыхал небось, что семью не выбирают... Я это, Кощеюшка, я! Не думала, не чаяла тебя в наших краях встретить... - Да ведь и ты, помнится, в мои хоромы без приглашения ходишь... Значит, правду говорили, будто ты из дела вышла, со старым завязала и в печь на лопате только пироги с капустой сажаешь?! - К старому возврата нет! - решительно кивнула бабка, с чисто уголовной лихостью щелкнув по зубу ногтем и проведя невидимую черту у себя под подбородком. - Мне супротив тебя, ровно кошке супротив медведя, а только Никитушку я в обиду не допущу! - Скажите, какие мы благородные стали... - на секунду смешался бессмертный уголовник. - А участковый твой знает ли, сколько народу ты по молодости извела? Скольких царевичей-королевичей, Василис да Марьюшек, Ванечек да Лутонюшек загубила?! "Свежего мясца поем, на белых косточках покатаюся-поваляюся..." - Немедленно прекратить! - вмешался я, заступаясь за Ягу. - Либо вы сию минуту принесете извинения работнику нашего отделения, либо пятнадцатью сутками не отделаетесь! - Чего, чего, чего еще?! - отступил Кощей, но опомнился быстро. - И в самом деле, зачем пустые разговоры... Готовьтесь к смерти! Оба! Мы переглянулись, в руках негодяя ниоткуда появился трехметровый меч, изогнутый причудливыми волнами. Нечто похожее я видел среди шамаханского вооружения, хотя и не таких устрашающих размеров. Кощей с удивительной легкостью взмахнул клинком пару раз - сияния черной стали даже не было видно, только неуловимый свист от разрезаемого ночного воздуха. - За сабельку-то не хватайся, не смеши людей... - предупредила бабка, и я виновато убрал ладонь с рукояти. Кощей заметил это и гнусно ухмыльнулся: - Смотрю я на вас и не пойму, как такие черви бесполезные самому мне поперек дороги стать посмели? Знали ведь, на что шли... Мы молча кивнули. Слишком хорошо знали... - За честность вашу, за храбрость да за глупость жалую вас честью великою - сами промеж себя решите, кто первым смерть лютую примет... Да не тяните долго! - Что делать, бабушка? - А я знаю, касатик?! Одно скажу, на чародейство мое рот не разевай, я при нем, аспиде лысом, ни одного заклинания и произнесть-то не смогу... - Все, время вышло! - громогласно объявил злодей. - Мой меч - ваши головы с плеч! Как казниться будем? Сперва участковый, потом Яга? Или наоборот - Яга, участковый... - А я? - басовито раздалось за нашими спинами. - А при чем здесь ты?! - раздраженно буркнул Кощей, даже не осознав, что к кому-то обращается. - А я что ж, опять без работы остануся? Без начальства любимого да без друзей милых... нет уж! Коли пошел такой расклад, так и я с Никитой Ивановичем да с Бабулею Ягулей кровью своей за порядок в отечестве отстрадаю! - Митька! - возмущенно ахнули мы, а наш молодец патетично выступил вперед, закрывая широкой грудью и меня и Ягу. - Ах, вон это кто! - опознал героя гражданин Бессмертный, демонстрируя хорошую память. - Узнаю молодца по ухваткам, хотя и обличье у тебя иное было... Давненько не виделись, петух милицейский! - Щас как дам в ухо! - грозно насупился Митяй. - И за прошлые оскорбительства добавлю! Будете знать, как обзываться... Мне Никита Иванович весь жаргон ваш уголовный растолковал-поведал... Козел! Теперь уже настала очередь нашего врага изумленно распахнуть варежку. Мы сдержанно похихикали, но служебная дисциплина - превыше всего. Пришлось погрозить пальцем своевольнику: - Я же приказывал не покидать отделения! - Виноват! А тока вы здесь живота не жалеете, болтая с преступным элементом, а меня обидели почем зря... Вам, значит, можно? Бабе Яге, значит, тоже? А я, значит, деревенщина необразованная, мне Родину любить не дозволяется?! Нехорошо поступаете, не по совести это... - Ты от ответа не увиливай! - поддержала меня Яга. - Как посмел сюда заявиться, коли все отделение без охраны осталось? - А Еремеев на что?! - даже удивился наш простодушный бугай. - Я ж ему записочку на заборе начертал, не волновался чтоб. Как углядел с крыши, чем вы тут занимаетесь, так начертал сразу и побег. Мне тоже интересно небось... - Блин! А на крыше-то тебе что понадобилось?! - За вами бдил, блин! - Ну и ладно, - прорезался наконец несмазанный голос Кощея Бессмертного, - раз уж вы, милицейские, так друг за дружку по жизни стоите, не буду вас и в смерти разлучать. Всех одним ударом пообезглавливаю! - Минуточку! А я вот чурбачок со двора тащил... Дозвольте попробовать, Никита Иванович? - Валяй, - разрешил я. Митька нырнул куда-то в темноту, вернулся с полутораметровым чурбаком, едва ли не метр в диаметре, и, крякнув, запустил его в Кощея. Тот даже не попытался уклониться... Несколько взмахов волшебного меча, и на землю упали аккуратно нарубленные дровишки. Хоть сейчас складывай в поленницу и запасай на зиму. - Не вышло, - извинился Митя, обтирая руки об рубаху, - сильно могучий злодей попался... А вот у нас в деревне я бы любого так свалил, кого хошь спросите! Кощей Бессмертный еще раз исполнил партию демонического хохота и поудобнее перехватил меч. В ту же минуту ворота нашего отделения распахнулись и полтора десятка стрельцов под командованием Фомы Еремеева бросились в психическую атаку. Грозные, длинноствольные пищали нацелились в тощую балахонистую фигуру. Прежде чем я успел вмешаться, Фома громко выкрикнул: - Огонь, молодцы! Грянул залп! Круглые свинцовые пули прошили Кощея насквозь! Он внимательно осмотрел дыры в новом одеянии и заскрипел зубами. Впрочем, падать мертвым не стал, да, судя по всему, и не собирался... - Еремеев! - Я! - Именно! Какого черта еще и ты здесь делаешь?! - Тебя с друзьями от беды защищаю. - От какой беды?! Я же всем приказывал - за ворота не выходить, охранять отделение и ценного свидетеля! - Ну, знаешь, мы тоже не безголовые! - обиженно огрызнулся Фома. - Отделение покуда никуда не сбежит, а у поруба я самолично замки проверил, наделено все. Что же до приказа твоего касаемо, так парень ваш другой приказ на заборе накарякал: "Наших бьють! А кто не пойдеть, тот - ...." Дальше слово дюже неприличное. Что ж мы, нехристи какие, своих в обиду давать?! - Какое еще слово? Фома, стесняясь, прошептал мне на ухо, я покраснел. Особо ругаться на ребят было некогда, да и вряд ли имело смысл. Понимаете, эти люди просто не осознают реальную опасность и не знают, против чего идут. Им это не важно! В другое время я был бы горд такими друзьями... - Ну, все, участковый, довел ты меня! - Глаза Кощея загорелись зеленым огнем. -- Вот теперь-то уж настала смерть безвременная и тебе, и Яге-предательнице, и наглецу твоему стоеросовому, и стрельцам царским - всем! За один мах хоть пятьдесят голов срублю, с тел все мясо состругаю, а от отделения и головешек тлеющих не оставлю... Прощайтесь! - Батюшка сыскной воевода, а вот у меня еще одна идея образовалась, очень полезная. Дозвольте еще раз попробовать? - Да ради бога, Митя... Пока Кощей примеривался да замахивался, наш сотрудник бодро прыгнул вперед и начал вприсядку расхаживать по улице. Он качал головой, бил себя руками по бокам, как крыльями, и, выпятив грудь, громко повторял на разные лады: - Ку! Ку-ка! Ку-ка-ре! Ку-ка-ре-ку-у-у!!! Мы все, включая обалдевших стрельцов, недоуменно следили за старательными попытками артистичного Митьки изобразить петуха. Кощей тоже отвлекся, с интересом наблюдая за развитием представления. Всласть накукарекавшись, Митяй сплюнул и огорченно доложил: - Не действует! А вот у него на дому очень даже фу... нк... цио-о-нир-ровало! Почему так? - Потому, что там ты был настоящим петухом! - расхохотался злыдень, убивающий кошек. - На твои потуги и смотреть-то не стоило, тоже мне, умник нашелся... Эх, прощевай, милиция лукошкинская! Моя воля - ваша погибель... Черный меч на мгновение закрыл луну, но в эту секунду на спящий город громом небесным обрушился... настоящий петушиный крик: - Ку-ка-ре-ку!!! В первый раз Кощей не поверил. Схватился за то место, где у нормальных людей сердце, упал на одно колено, но не поверил... - Опять участковый штучки свои милицейские крутит... Не может такого быть, чтоб живой петух по ночам пел! Все согласно закивали, но на наших воротах неожиданно нарисовалась рослая домашняя птица с распущенным хвостом и лихим гребешком. Лично я узнал этого мерзавца с первого взгляда... Кощей Бессмертный поднялся на ноги, отряхнул балахон, и черный меч вновь взметнулся в воздух. Стрельцы, чисто по привычке, схватились за сабли. Кто перед ними стоит, они давно поняли, победить не надеялись, но тем не менее воинская выучка не позволяла им принять смерть без сопротивления. Митька так тот вообще полез в карман, выгреб горсть семечек и щедро предложил всем. Я лично взял... - Ну все, конец лукошкинской милиции! Никого не пощажу, камня на камне не оставлю, а город беззащитный кораблями летучими забомблю, себе одни развалины оставлю! Ни человека, ни зверя, ни птицы в живых не будет... Мы ему не ответили. Чего спорить, раз оппонент еще не понял, что проиграл... А вот наш петух молчать не стал. - Ку... - угрожающе начал он. - Эй, эй, эй!.. Вы чего?! Сейчас же ночь! - всполошился Кощей, но пернатый гад районного масштаба не отступал: - Ку-ка... - А-а-а... Чтоб вас всех, ментов поганых! - взвыл злодей, сунув меч под мышку и пускаясь наутек. - Ку-ка-ре-ку!!! - победно неслось вслед. Петух орал изо всех сил, хлопая крыльями и вдохновенно подпрыгивая на воротах. Откуда ни возьмись застрекотали притаившиеся сверчки, где-то залаяла собака, стукнули чьи-то ставни, ночь вновь наполнилась звуками. - Ура? - скромно предложил Митька. - Ура-а-а... - тихим хором прошептали мы. Будить никого не хотелось, хотя я уже был немало удивлен тем, что на ружейный залп по Кощею не сбежался проснувшийся народ. Наверняка магия... - Пойдем в дом, Никитушка. - Баба Яга подцепила меня под локоток и повернулась к остальным: - И вас всех в терем прошу: в честь победы великой да избавления чудесного по стопочке откушать. - За милицию родную из ваших рук с почтением примем... - чинно поклонились стрельцы. Мы повернули стопы в сторону отделения, я пропустил всех вперед и задержал Ягу: - Бабуля, поговорить надо... - Да не волнуйся, сокол, Кощей Бессмертный теперь уже небось в убежище своем тайном хоронится. До следующей ноченьки и носу высунуть не посмеет. А я-то завтра с утречка поворожу как следует, глядишь, по следам злодея и отыщем. - Это замечательно... - замялся я, - только... дело совсем в другом. - Ты про Настасью рыжую, что ли? Так, я думаю, шапка-невидимка у нее была. Наверняка Кощей одарил, больше некому. А в шапке-невидимке много дел наворотить можно. И чертежи покрасть, и яду подсыпать, и драку у поруба учинить. Жаль тока, вы с молодцами шапку ту подобрать не сумели... - Я не это имел в виду... я извиниться хотел! - Передо мной?! - удивилась Яга. - Да за что ж, касатик? В том, что сегодняшней ноченькой приключилось, твоей вины нет, и моей тоже. Конечно, ты у нас начальник, а значит, за все про все - поперед всякого первым ответчиком будешь. Да только разве ж мог ты знать, что в расследовании нашем мы самому Кощею вживую хвост прижмем? Не вини себя, Никитушка, служба у нас такая... - Господи, да я же совсем не об этом! Я хотел извиниться перед петухом! Это я, я виноват в том, что он сошел с ума и орет когда ни попадя. Он исправно будил меня каждый день в четыре часа утра... Ну кому это понравится?! Вот я и дал ему... яблоком по башке! Очевидно, произошло некоторое помутнение рассудка вследствие сотрясения его куриных мозгов. А сегодня он нас всех спас... Мне неудобно. Я готов принести официальные извинения... - Ох, беда мне с тобой, участковый, - улыбнулась Баба Яга. -- Птицу домашнюю обидел - плохо, от смерти верной все отделение избавил - хорошо... Видать, и вправду люди говорят, что Бог ни делает - все к лучшему. Пойдем-ка в дом... - А... его, петуха, как-нибудь вылечить можно? - Попробую. Он ить теперь у нас на особом счету, как от органов безвинно пострадавший... Мы посидели недолго, но душевно. Песни петь я не разрешил, выпить - выпили... Где-то около четырех утра я ушел к себе наверх, чтобы поспать хотя бы пару часов. Утром, пораньше, надо отправить докладную царю. Мне была необходима его санкция на арест и взятие под стражу. К тому же Горох требовал, чтоб я непременно допустил его к участию в задержании. Хотя в связи со смертью Ксении Сухаревой царские планы вполне могли и измениться, но предложить или хотя бы поставить в известность я был все-таки обязан. Сон свалил меня прежде, чем мысли о завтрашнем дне сформировались в полноценный план действий. Снилось что-то тревожно-сумбурное: я боролся с какими-то косоглазыми монстрами, отстреливаясь из табельного ТТ, догонял какую-то девушку на мотоцикле, а когда догнал, она превратилась в царя Гороха. В общем, сон бессмысленный и дурацкий. Обычно Яга их щелкает как семечки, но этот даже пересказывать не хотелось. Встал сам, ровненько в шесть утра, как по будильнику. Сделал зарядку, умылся, спустился вниз. Сумрачная Баба Яга молча поставила передо мной хлеб и молоко. Судя по всему, она просто не ложилась, такого, чтоб бабка не приготовила мне завтрака, - не бывало... - Сегодня я его возьму. Яга продолжала молчать, сосредоточенно уставясь в окно. Пришлось встать, подойти к старушке сзади, обнять за плечи и клятвенно пообещать: - Я возьму его, сегодня же. Кощей Бессмертный больше никогда не явится в отделение и не будет размахивать здесь мечом. Дело почти закончено, у меня осталась пара-тройка невыясненных моментов, но в целом все уже встает на свои места. Через час я получу последние доказательства, если они подтверждают мою версию, то операцию по аресту главного преступника можно назначать на шесть часов вечера. Мне понадобятся войска и, возможно, помощь горожан, поэтому время приближено к вечеру. Стрельцы будут посвободнее, и лукошкинцы закончат дневные дела. Повторяю еще раз -- я возьму его! Возьму и засажу пожизненно, в самый дальний острог, в зону самого строгого режима. Но для этого мне понадобится ваш совет и участие... Яга рассеянно кивнула. Я усадил ее за стол, поставил самовар, достал чашки и изложил суть дела: - Сейчас мы с Еремеевым и Митькой отправимся в кожевенную лавку к Олене. Я убежден, что во дворе мы отыщем и черный парик, и шапку-невидимку. Потом пригласим всех стрельцов охранной сотни на осмотр тела, наверняка ее опознают, указав, в каком районе города она предположительно могла скрываться. Дальнейшее - дело техники. Кощей Бессмертный прячется там же, где скрывалась Настасья. Мы оцепим дом, эвакуируем соседей и проведем арест... Вам с медом или с вареньем? - Безо всего, да покрепче... - тихо промолвила бабка. Выпив большую чашку, она посмотрела на меня долгим, внимательным взглядом: - Спасибо, Никита Иванович. Что-то совсем подкосила меня эта ноченька. Как вспомню Кощея, глазищи его страшные, меч острый, смертушку близкую - так ноги и подкашиваются. От страха великого весь разум растеряла... Уж ты прости меня, дуру старую! - Да бросьте вы... еще чаю? - Нет, довольно, себе налей. Слушала я тебя внимательно, все ты верно говоришь, а только, чтоб вышло все, и ты меня послушай... Шапка-невидимка по форме любой быть может - хоть колпаком, хоть треухом, хоть ермолкою. По виду - вещь самая обыкновенная. Проверить ее легко - на голову надень да сзаду наперед и поверни. Ежели стрельцы тебя не увидели, значит, она и есть. Снимай так же, с поворотом... - А если сразу - нельзя? - Можно, но голова закружится. Митьку с письмом к царю пошли, до лавки с Фомой погуляете. У зазнобушки не задерживайся, время дорого. Да пущай Еремеев своим приказ даст - всем до единого в отделение прибыть. Уж труп-то я им и сама покажу, а там пущай ищут. Мне бы только улицу знать, дале я Кощея носом учую, как бы злодей ни прятался. Ну, беги, соколик, через часок ворочайся - ужо я тебе хоть завтрак спроворю... Докладная государю получилась длинной. Я сообщал о поимке рыжеволосой убийцы, о тайном проникновении в город Кощея Бессмертного, о его прямом признании в организации кражи чертежей и о планах наших дальнейших действий. Так как преступление было фактически раскрыто, я просил поставить в известность боярскую думу и обещал взять Гороха на задержание. Митька принял сложенный вчетверо лист бумаги с моим подробным отчетом. До царского терема он добегал быстро, пускали его без очереди, а в таких простеньких заданиях напутать что-либо было невозможно. Еремеев отрядил шестерых стрельцов с приказом собрать в отделение всю охранную сотню. В течение часа, несомненно, соберутся все. На мое предложение прогуляться до кожевенной лавки он согласился с радостью. По дороге я разъяснил ему, что именно мы намереваемся найти. Фома выразил некоторые сомнения: - Дело-то вечером было, в сумерки. Ежели, как ты говоришь, девки друг друга за косы тягали, так, значит, Настасья эта шапку свою невидимую во дворе потеряла. А сейчас уже часов восемь будет. Нешто хозяева за всю ночь да за все утро на двор носу не высунули да шапку брошенную не присмотрели? Ведь Олена твоя напервой все сродственникам обсказать должна бы... - Логично, - кивнул я, - но тем не менее нанести визит стоит в любом случае. Если шапку уже подобрали - тем более! Не зная лично владельца лавки, не хочу заранее думать о человеке плохо, но шапка-невидимка - слишком сильное искушение для любого рядового гражданина. А уж какие возможности она предоставляет коммерсанту... Нет, такие общественно-опасные вещи надо строго изымать у населения и держать под замком, в специально оборудованных хранилищах. - Это правильно, - подтвердил Еремеев, - а ты про сапоги-скороходы слыхал? В сочетании с шапкой-невидимкой - штука совершенно нестерпимая! Вот ежели вор, к примеру... Так за разговорами мы неторопливо вышли на Колокольную площадь, свернули налево к знакомому мне дому. На дверях лавки по-прежнему висел пудовый замок, и ставни были закрыты. - Товар принимают, - выдал я первое, что пришло мне в голову. Сотник, пожав плечами, стукнул кулаком в ворота. Потом мы стучали попеременно минут пять, пока из соседнего дома не высунулся дедок -- божий одуванчик. Добродушно шамкая беззубым ртом, он внес необходимые пояснения: - Штучите, штучите! Хожаев нету, а девка дома шидит. Небось и не вштавала ишшо... Штучите! Пришлось барабанить снова, пока наконец Олена, через калиточку, осторожно не поинтересовалась: кто там? Я официально представился, пояснив, что пришел с начальником стрелецкой стражи для осмотра места вчерашних трагических событий. - Так ведь... дяди-то нет. - Я в курсе, ваш сосед предупредил. Но, честное слово, нам в любом случае надо все проверить. Вы уж извините, служебная необходимость... - Ладно, - решилась она - сейчас открою. Причешусь только, а то неудобно. Вскоре калитка отворилась, и нас пропустили внутрь. - Дядюшка с тетушкой да детишки ихние на зорьке в деревню уехали, дела у них там семейные. Меня дома оставили, за хозяйством следить. Ваши засов вчера выбили, я починила. Только... родственникам ничего не рассказывала. Не могу, страшно... - Понимаю, - сочувственно улыбнулся я, - конечно, это шоковое состояние, но вас ведь никто не обвиняет. Я сам и еще двое свидетелей готовы подтвердить, что это была самооборона. Когда вернутся ваши опекуны? - Денька через три. - Отлично, набирайтесь храбрости и постарайтесь им все честно рассказать, а докладную царю Гороху я уже отправил. - Добрый вы и заботливый... - Глаза Олены смотрели на меня так нежно, что я ощущал себя едва ли не полубогом. - Кхм... - многозначительно прорезался за моей спиной еремеевский бас. - Так что, сыскной воевода, двор осматривать будем или нет? - Да, разумеется, естественно, конечно, сию же минуту! Вы не против? - Нет, - ответила она. - В дом тоже зайдете? - В следующий раз, если пригласите. На сегодня, по плану, только двор. Мы ненадолго... ...Двор владельца кожевенной лавки не многим отличался от остальных дворов местных жителей. Большой сарай, видимо для хранения товара, был заперт на три замка. Но в принципе нам там и смотреть-то нечего, не за тем пришли. Чаны для замачивания кож стояли на том же месте, вот их мы осмотрели особо тщательно. Потом еще была целая гора стружек и опилок, маленькая конюшня на одно место, без лошади; старая телега, открытая мастерская, ну, еще что-то там по мелочи. Но даже при самом старательном осмотре ничего похожего на шапку-невидимку мы не обнаружили. По словам Олены, она также не видела что-либо подобное: - Когда меня сзади ухватил кто-то да железом острым в бок уперся, я испугалась сначала. Потом споткнулась и упала, а тот, кто меня держал, так через ногу мою и рухнул. Гляжу, Настька! Глаза злые, в руках ножик. Я - бежать, она за мной. У чана догнала, тут и вы подоспели... Никакой шапки на ней не видала. Вот разве... ежели дядюшка, с утра отъезжаючи, ее нашел да с собой забрал? Он у нас домовитый, все, что на дороге лежит, - все себе тащит. - Увы, вполне может быть... - вынужденно признали мы. Это мало радовало, но тем не менее давало хоть какую-то робкую надежду все-таки вернуть шапку-невидимку. А здесь ловить больше было нечего. ...В отделение возвращались несолоно хлебавши. Баба Яга заканчивала инструктаж последней группы. Кроме тех молодцов, что были с нами на обыске постоялого двора Селивестра Поганова, тело покойницы опознали еще шестеро стрельцов. Их мнения о месте жительства Настасьи сильно разнились, но все единогласно утверждали, что неоднократно видели ее в районе базара и Колокольной площади. Отпустив Фому, я принял Митькин доклад. Горох благодарит нас за службу, будет счастлив принять участие в аресте Кощея и, как руководитель всей операции, предлагает свой собственный план задержания преступника. Ему на днях подарили новую дамасскую саблю, против которой ни один злодей не выдюжит, так как она вся целиком заговоренная. В мою задачу, следовательно, входило выманить Кощея на площадь, согнать туда целый стадион народу и дать возможность царю-батюшке прилюдно снести башку отпетому уголовнику в честном поединке. Только так и не иначе он сумеет унять сердечную боль по бедной Ксюшеньке... Иногда Горох меня смешил, иногда раздражал своей душевной простотой. Сегодня именно второе... Подошли двое стрельцов предупредить, что скандальный дьяк матерно требует выпустить его из поруба "по малой нужде", в противном случае угрожая затопить нам весь следственный изолятор. Я махнул рукой, пускай выпускают на фиг! Обоих! Этому вчерашнему "привидению" добавить пинка под зад и гнать со двора. Филимон Груздев уже ни для кого не представлял интереса, Настасья мертва, других исполнителей у Кощея, судя по всему, не было. Стрельцы вежливо позволили дьяку добежать до нашей уборной, а потом невежливо вытолкали за ворота. "Привидением", как я и предполагал, оказался все тот же Павел Псуров. Надо было спорить с Ягой на рубль, она не верила... На этот раз представитель альтернативного следствия был наряжен в два мешка из-под муки, поминутно чихал и уверял всех, что он - предрассветный туман! Дескать, специально обрядился утренним маревом и шел по следу банды разбойников, волокущих охапки царских чертежей. А еремеевские стрельцы, стало быть, оторвали его от важнейшего задания, зверски избили и посадили в тюрьму, на что он будет жаловаться надеже-государю не переставая! Если вы найдете в Лукошкине безнадежно тупого дебила с такой развитой фантазией, что примет обсыпанного мукой пьяницу за клубы серого тумана, - я собственноручно подарю вам звездочку с погона... Охранники разделяли мое мнение, и Псурову по сравнению с дьяком досталось втрое. Уже за территорией отделения они отряхнулись и в обнимку пошли на царский двор плакаться боярской думе на мое самоуправство. Я вернулся в дом, сел за стол, погрустил о несовершенстве мира и даже как-то не сразу понял, что, собственно, меня напрягает. Вроде бы в горнице ничего не изменилось: большая русская печь, полки с посудой, самовар, вязаные дорожки на полу, все, как всегда... Пришлось присматриваться дважды, прежде чем я уловил, чего тут не хватает, - стол был пустой! В том смысле, что меня не ожидал обещанный завтрак, а, как вы помните, подобные провалы в памяти для Бабы Яги отнюдь не характерны. Я не успел еще толком вникнуть в причины подобного нонсенса, как дверь бабкиной комнаты распахнулась и Яга скользнула в горницу. Вид у нашего эксперта по криминалистике был суровый и неприступный. Без всяких предисловий и объяснений старушка бухнула передо мной на стол две вещи: золотое кольцо с пятилепестковым цветком и лыковый лапоть, примерно тридцать седьмого размера. Я попробовал сделать задумчивое лицо, глубокомысленно кашлянул... особого дара прозрения мне это не добавило. Ну, предположим, это колечко Олены, только где Яга его взяла? При чем тут лапоть (вроде с левой ноги), тоже не очень ясно. Понятно одно, завтрак мне не подали потому, что я его не заслужил! И видимо, у бабки есть на то очень серьезные причины... - Ладно, сдаюсь... Что все это значит? - А значит энто, соколик ты мой, что все наше расследование опять коту под хвост! Либо я на старости слаба глазами стала и нюх милицейский теряю, либо ты всю работу отделения не в ту степь направляешь. Ей-богу, Никитушка, как села я да как все факты с уликами сопоставила, так и призадумалась невольно: а ты не вредитель ли у нас?! От подобного "предположения" у меня просто пропал дар речи. Баба Яга с минуту сверлила меня специфическим, прокурорским взглядом, словно щепетильно высвечивая самые заповедные уголки моей темной души. - Не серчай, участковый. Чистое у тебя сердце, да к горю людскому ответчивое... Вот кое-кто добротой-то твоей и попользовался. Что глядишь как неродной? Я тебе правду говорю... - Бабуля! - взмолился я, вытирая носовым платком пот со лба. -- Хватит загадок, давайте выкладывайте все как есть! - Как есть? А вот этого-то я и не знаю, не ведаю... - язвительно развела руками Яга. - Давай-ка лучше в такую игру поиграем: я тебе загадки коварные загадывать буду, а ты на них ответ держать. Сумеешь меня победить - твоя взяла! Сей же час ухожу из опергруппы на пенсию, буду вам, молодым, кашу варить да со стола прибирать. В следственные дела и носу не суну! А вопрос мой будет такой: ты драку-то с невидимкою у поруба хорошо ли помнишь? - Естественно! Как-никак сам принимал деятельное участие... - Помнишь, значит? Ну, так проверим: когда ты водицей на землю плеснул, в грязи следы малые, девичьи отпечатались. А вот какие? - Это в смысле обуви? Носок острый, каблук узкий, предположительно - небольшой сапожок... - Стало быть, преступница в сапожках была! Так вот тебе, сыскной воевода, первая загадка: когда же Настька разбойная в лапти переобуться успела?! Я тупо взял лапоть в руки... Боже мой, когда стрельцы перенесли тело в наш сарай, ведь я лично проводил первый осмотр. На трупе был старый сарафан, рубаха, какая-то накидка сверху и... лапти! Действительно, лапти! Неужели этот нож, торчащий из живота, настолько завладел моим вниманием, что я перестал видеть очевидное? - Никитушка, ты ведь телу уголовницы поперед меня осмотр вел. Как думаешь, где я энто колечко нашла? - На пальцах обеих рук его не было, - неуверенно заявил я. - Верно, на груди ейной оно сокрыто было, на веревочке висело. Ты, поди, под одежкой-то у ней не лазил? - Что ж я, извращенец, что ли?! - Ты - милиционер! Следствие ведешь, - наставительно поправила бабка, - и на грудях преступницы убиенной не за ради баловства шаришь! Вот тебе моя вторая загадочка: почему Настасья колечко краденое, полюбовником даренное, не на пальце носила? - Понятия не имею... - честно признался я. - Носила она его! Когда мы столкнулись с ней в трактире Поганова, это кольцо и привлекло мое внимание. Оно было у нее на безымянном пальце. По-моему, левой руки... - Большое оно ей, - объяснила Яга. - На какой палец ни надень, все одно свалится. В ту ночь Настасья кулака небось не разжимала, чтоб колечко не упустить. А зачем надевала-то, коли большое? - Из уважения к Селивестру Петровичу, это все-таки его подарок... - Плохо же ты девок разбойных знаешь, участковый... Не мужики ими правят, а они мужиками своими. И