абы что в подарочек не примут. Колечко хоть и золотенькое, а ведь сделано проще простенького. Уж будь вещь хорошая, богатая да вот по размеру мала али велика, так в сундук ее спрячут, но носить... Носить нипочем не станут! Ради форсу разбойного и в лохмотьях походить можно, да только колечки, перстенечки, серьги с ожерельями как влитые сидеть должны, удальство подчеркивать! - Тогда в чем же смысл? - Да ить ты сам тока что сказал - внимание твое оно привлекало! Кольцо-то ради единого твоего внимания надето и было. Стрельцы на него и не глянули б... Знали враги тайные, куда ты поедешь, на что посмотришь да кому поверишь. Извести тебя хотели, Никитушка... - Но кто? - Знамо кто, Кощей Бессмертный. А вот чьими ручками... Я отвернулся носом к стене. Только один человек знал о нашем намерении посетить Кобылинский тракт. Только один человек мог подсунуть мне слезливую историю пропавшего маминого колечка. Отправить меня под бандитские ножи, заманить на несуществующую мельницу, спровоцировать на противоправные действия неосторожных граждан... Сердце перехватило щемящей болью. - Вы думаете, она... наводчица? - Поднимай выше, Никита Иванович, - сурово ответила Яга, вытаскивая из кармана платочек и вынимая из него рыжий волос. - Вот те и третья моя загадка: откуль у бедной Ксюши-дурочки к одежке рыжий волос пристал? Ить стрельцы в тот вечер чернявую девицу в Сухаревском домике видели... - Волос был подложен, чтобы пустить нас по ложному следу, лишний раз уверив в причастности рыжеволосой Настасьи. - Точнехонько! Вот теперь вижу сыскного воеводу перед собой, а не теленка мокроносого. - Минуточку, теперь я попробую поступательно изложить всю картину этой сложной цепи преступлений... Итак, все началось с того, что Кощей Бессмертный каким-то образом узнал о ценных чертежах летучего корабля и разработал подробнейший план их похищения. Сам он явиться в город не мог и запустил в дело свою помощницу. Ей без труда удалось втереться в доверие к фаворитке царя гражданке Ксении Сухаревой и вместе с ней проникнуть в личные покои Гороха. Для серьезного специалиста все эти "меры предосторожности" были просто смешны, она легко (возможно, с помощью магии) нашла тайник, сняв ключи с шеи спящего царя, открыла замок, взяла все, что хотела, замкнула ларец, вернула ключ на место. Потом безбоязненно покинула царский терем, так как никто не станет задерживать или обыскивать девицу, выходящую из государевых спален. То, что Горох спохватился насчет чертежей уже утром, - просто чудо! Город был взят "под замок", и преступнице не удалось бежать. Думаю, тогда она и вызвала своего хозяина, прослышав в народе об отъезде отца Кондрата. Далее, они совместно снимают помещение в центре и... - И... дальше-то что? - затормошила меня Яга, а я всерьез призадумался. - Бабуля, здесь дубль пусто! Я не нахожу ни одной причины, по которой Кощей Бессмертный был бы вынужден задержаться в Лукошкине. - Дак ведь ты сам говорил, будто из-за таможни на воротах да чтоб отделение наше милицейское под корень извести... - Все это эмоции, - вяло отмахнулся я, - по большому счету подобные мелочи такого крутого уголовника не удержат. Должно быть что-то еще... Что-то очень важное, чего мы пока не знаем, но без разрешения этой загадки нам дело не раскрыть. - Уж и не знаю, что тебе присоветовать, касатик... - Да особо советовать нечего. Но если мы на время опустим эту тему, то дальнейшее развитие событий было таково... Пока Кощей тайно пробирался в столицу, его сообщница сделала все, чтобы убрать меня с дороги. Был разыгран целый спектакль с похищенным кольцом, и банда Поганова наверняка бы расправилась с нами, если бы не роковая случайность - Митька! Заметьте, все началось, как только мы потянули первую ниточку, ведущую к Ксении Сухаревой. Преступница убирает случайного свидетеля - дворника Николая Степановича, отца покойной. Поняв, что затея с постоялым двором на грани провала, она так же легко избавляется и от Селивестра Петровича. Убежден, что без посторонней помощи и Настасья не смогла бы от нас убежать. Дальше - все как по маслу... Мы движемся к цели - противник принимает контрмеры. В дело идут любые средства - клевета, отравления, засады, народные волнения и даже стопроцентная надежда на вспыльчивый характер царя. Ей-богу, Горох мог запросто казнить меня и за смерть любовницы, и при последнем бунте. На каком этапе в игру вступил Кощей, я точно сказать затрудняюсь... - Чего ж тут мудреного? Логически мыслить надо... -- насмешливо подковырнула бабка. - Как на улицах наших маньяк кошачий объявился, так, считай, Кощеюшка с того дня и здесь. - Спасибо, - даже покраснел я, решение действительно было чересчур простым. - Наша беда в том, что мы вечно плетемся в хвосте у преступников. Нам никак не удается их опередить... - Ну уж тут мне тебя и утешить нечем... Кто задним умом крепок, тому в милиции делать нечего! Сам думай давай! Думать я не мог. Мои мысли все равно были заняты образом смешливой черноглазой Олены, моей несложившейся любви... - Никитушка? - Да? - Я вот что подумала, - Баба Яга опять напустила на себя торжественно-строгий вид, - ведь ежели враги наши так смерти твоей желали, а у сподвижницы Кощеевой и шапка-невидимка была, и нож мудреный, и яды сильные - что ж она тебе-то ничего не подсыпала? - Не знаю... В принципе, если судить по тому, как ловко она отравила троих... могла бы запросто. - Так, может, мы сгоряча на девушку всех собак вешаем? У нее небось хоть что-то светлое в душе да осталось... - И Яга начала собирать завтрак. Я только тяжело вздохнул. Наш разговор прервал Митька, ворвавшийся в горницу, как ураган Борнео. - Батюшка сыскной воевода, беда! - Я слушаю. - Дык... че-то спокойны вы? Я ж говорю - беда! - Митя, поменьше патетики, - попросил я. - И позу смени, в такой только святые отцы проповеди читают. Ножки ровно, пятки вместе, носки врозь, руки по швам! Вот так, теперь докладывай... - Беда, Никита Иванович! - Он выполнил мои указания, но театрально страждущий тон не сменил. - Накатилось на нас горе великое! И на вас, и на нас, и на весь наш народ разнесчастный... Вот уж беда пришла, всем бедам беда! Сподобил Господь дожить до такого позору... И как я теперь тока людям добрым в глаза-то смотреть буду?! Ой, беда, беда, беда... Забубенная моя лихая головушка! И за какие грехи-провинности такие беды на честную милицию с небес сыплются? Такая беда, уж такая... ровно и не беда обнаковенная, а сущая кара Божья! Вот такая вот беда, Никита Иванович... - Бабуля, - сдался я - он меня быстро утомляет, - дайте, пожалуйста, лист бумаги и ручку из планшетки - я его просто уволю. За паникерство и саботаж... - Докладываю по сути дела, - мгновенно исправился Митька, - вызывают вас в царский терем, ответ держать. - За что ответ? - А за то, что дьяк Филимон да пьянчужка Пашка Псуров полчаса назад надеже-государю чертежи украденные на подносике, Хохломой писанном, принесли! Теперича Горох вас к себе требует... Баба Яга аж ватрушку на пол уронила. Понятно, для нее такой расклад равнозначен полному крушению последних надежд. У меня была иная точка зрения... Я не мог сделать вид, будто данное известие такое уж приятное, но и впадать в трагедию не имело особого резона. Да, несомненно, если все сказанное нашим сотрудником - правда, то это действительно серьезный удар по моему престижу. Ну и в моем лице соответственно удар по всей лукошкинской милиции. Таких пинков мы давненько не получали... - Как это произошло? - Не ведаю, батюшка сыскной воевода, а тока весь город об этом толкует как о чуде невиданном! Недаром мудрые люди говорят, что дуракам везет... - Прав он, Никитушка, - поддержала Баба Яга, - какая уж нам теперича разница, как энта жар-птица двум смутьянам в руки немытые запорхнула... Для нас с тобой одна работа осталась - замок на отделение вешать. - Это почему же? - встревожился Митька. - Да как иначе-то, башка твоя еловая... Царь ить самолично полномочия следствию боярскому, альтернативному при всех отписал. А раз они всю покражу возвернули, то ихняя власть и ихняя сила! Бояре на Гороха всей толпой так насядут, он и не рад будет, а прикроет всю службу сыскную, милицейскую. Э-эх, что говорить... Сперначала дело это наперекосяк шло, вот так и под конец всем нам боком вышло! - Ой, мама дорогая-я... Да нешто и вправду все отделение закроют?! А, Никита Иванович? Я молчал. Яга, резко встав, с нарочитым грохотом начала убирать со стола. Наш парень присел в уголок у печки и, братски обнявшись с бабкиным котом, ударился в тихую-тихую панику. Через пару минут в горницу заглянул Еремеев. - Пойдем, сыскной воевода, государь зовет. - Да, помню, Митя докладывал, - очнулся я. - Идем, нам надо кое о чем договориться на вечер. - О чертежах найденных слышал уже? - Слышал, а ты не в курсе, как они к ним попали? - Нет, - Фома почесал в затылке, - а только какая ж теперь разница? - Разница очень серьезная... Подумайте хорошенько, могли ли Груздев с Псуровым отобрать чертежи у самого Кощея?! Над моими словами призадумались все, даже Митька. Потом все трое отрицательно покачали головами... - Вот именно! Я уж не знаю, какую удобоваримую версию они преподнесли царю, но твердо убежден в одном - чертежи Кощей отдал добровольно. Подкинул на дорогу, подложил в карман, подбросил в окошко, как угодно... - Дак... зачем же? - первой сориентировалась бабка. - Зачем? Хороший вопрос... Думаю, что это значит только одно - преступникам они больше не нужны! Вряд ли мои товарищи по службе сразу поняли, что это означает. А в моей памяти мгновенно всплыл утренний визит на двор кожевенной лавки, высоченный сарай и гора стружек у забора... Кощей не уходил потому, что строил корабль! Скорее всего, отец Кондрат, уезжая, благословил город. Может, прочел какие-то охраняющие молитвы у ворот или что еще... Гадать можно долго, я не силен в специфике церковных премудростей. Однако вот что важно - проникнув в столицу, Кощей Бессмертный уже не мог ее покинуть. Неведомая сила божественного слова замкнула цепь и опоясала городские стены непробиваемой преградой. Но злодей не был бы злодеем, если бы не сообразил рискнуть, попытавшись построить летучий корабль здесь же, на месте, и вот тогда уйти небом. Воспарив над Лукошкином, он легко удерет под облаками в любую сторону, и никто не сумеет его удержать. Если чертежи ему больше не нужны, то именно в преступном мозгу Кощея могла зародиться идея, как избавиться от такой важной улики да еще и бросить тень на "беспомощных" работников ненавистной милиции. - Никитушка, - до Бабы Яги все всегда доходило в первую очередь. А может, бабка просто умела читать мысли... - Когда ж это будет? - Сегодняшней ночью, днем он не посмеет, - пояснил я. - Пора нанести превентивный удар. Фома, возьми ребят, пусть ненавязчиво патрулируют все улочки и закоулки, прилегающие к кожевенной лавке. Если увидишь... Олену... В общем, ничего не говори, ни в какие разговоры не пускайся. Это важная и предельно секретная операция. К Гороху я схожу сам... - Ну уж нет! - Яга решительно взялась за головной платок, поправила узел и непререкаемо заявила: - На царский двор идем вместе. Я тебя, голубя безвинного, одного на растерзание боярскому самодурству ни в жисть не отдам... и не надейся! - Ладно, уговорили, - улыбнулся я, но тут подал жалобный бас забытый у печи Митька: - А я? Мне-то чем заняться велите? Нешто мне доверия меньше, чем вон стрельцу распоследнему... Их на дело берут, а я тут кирпичи спиной греть буду? Обижаете сироту недокормленного-о-о... - Все! Без слез! - Я хлопнул ладонью по столу и постарался говорить как молено мягче: - Извини, погорячился... Значит, так, Митя... для тебя у меня самое важное, самое сложное и самое опасное задание. - Ага... - счастливо разинул рот наш деревенский валенок, Еремеев с бабкой отвернулись, чтобы скрыть улыбку. Я продолжал: - Тебе предстоит тайно сбегать в храм Иоанна Воина, выяснить, когда вернется отец Кондрат, найти меня и доложить. Все понял? - Все, батюшка Никита Иванович! - клятвенно подтвердил он. - В храм сбегать, про отца Кондрата спросить, вам подробно обсказать. - Молодец, исполняй. - А только вот... че ж тут опасного-то? Я шумно вздохнул и объяснил еще раз для особо догадливых: - Если Кощей или его подручная поймут, что мы ищем отца Кондрата, то сразу смекнут что к чему. Они ударятся в бега, а мы будем вновь разводить руками. К тому же гонцов в этом случае обычно просто уничтожают... - Так... вот оно как, значит... Это меня, стало быть, и изничтожить могут?! - Не изничтожить, а уничтожить, Митя... - поправил я. - Во всем остальном ты прав. Это очень горькая правда, но я надеюсь, ты нас не подведешь... - Не извольте беспокоиться, Никита Иванович, и вы, бабуля, и ты, Фома Силыч... - Митька торжественно поклонился нам до земли. - Не подведу, оправдаю, все, как велено, справлю. Не поминайте лихом, ежели что... Письмецо матушке на деревню, так, мол, и так... - Митька! - в голос рявкнули мы - болтуна как ветром сдуло. Еремеев отправил своих стрельцов на задание, а сам проводил нас до царского терема. Народ на улицах посматривал в нашу сторону сочувственно, но помалкивал. Никого особенно не радовало, что украденные чертежи нашли боярские любимчики, но в конце-то концов - дело сделано и главное, что репрессий больше не будет. Нам, как работникам милиции, ничего не угрожает. Ну, пожурит государь... Так не казнит ведь! Примерно с такими мыслями и мы сами входили на государев двор... Нас ждали. Фома пожал мне руку и двинул к своим на задание, а мы с Ягой были торжественно сопровождены царскими стрельцами на заседание боярской думы. Какое-то время помурыжили у дверей, пока оттуда не доложили, что государь требует... Представляю себе, какое сейчас настроение у самого Гороха... На этот раз уж точно ему не будет слишком сложно "изображать" царственный гнев. Ну, что ж, мы сами виноваты... - Сыскной воевода Никита Ивашов с Бабою Ягою по приказу государеву прибыли! - громко доложили стражи, распахивая перед нами двери. Первое впечатление не было многообещающе радужным... Нас здесь никогда не встречали фанфарами, но сегодня весь тронный зал прямо-таки светился злорадными ухмылками. Счастливое боярство едва удерживалось, чтоб не пуститься в пляс в ожидании последующего унижения работников милицейских органов. Мы шли к царю по красной дорожке, шли с поднятыми головами, сквозь накатывающие волны неприязни и даже не оборачивались на ехидное шипение со всех сторон: - Вот и тебе, участковый, крендель сахарный не в то горло полез... Будешь наперед знать, на кого зубы скалить! - Ужо покажет царь-батюшка ослушнику, милицейскому! Да в железа его, да на дыбу, да под кнут, а там в рассол крутой, да в острог дальний... - Отольются тебе, сыскной воевода, все слезки праведные боярские! Долгонько ты нас перед государем посрамлял, позором крыл, клеветой-наветами обливал бессовестно... Я не скажу, что так настроены были все. В рядах вечно ссорящейся думы находилось несколько прогрессивных, неглупых граждан, думающих не только о собственной значимости и мошне. Они сочувственно опускали глаза, но я был им благодарен и за такую поддержку. Горох сидел на троне сурово и важно. По лицу видно, что весь этот фарс не доставляет ему ни малейшего удовольствия и он хочет покончить со всем поскорее. Надеюсь, мой доклад о Кощее царь все-таки успел прочесть... - Здравствуйте, ваше величество. - Здравствуй, сыскной воевода. - Вызывали? - Да уж, вызывал... - царь говорил ровно и неторопливо. - Что ж такое творится в отделении твоем? У нас покража великая, а милиция и мышей не ловит?! Вон слуги мои верные за тебя твою работу выполнять вынуждены. А ну подать сюда дьяка Фильку думского приказа и Пашку Псурова, бояр Бодровых холопа послушливого! Стрельцы практически в ту же минуту за шиворот доставили обоих. Тощий дьяк возбужденно вздергивал бородкой и буквально парил над полом в ритме севастопольского вальса. Пьяненький Псуров семенил следом в драном парчовом кафтанишке с чужого плеча и был так перевязан бинтами, что походил на египетскую мумию. Причем добрая половина бинтов оказалась наспех намотана поверх того же кафтана... Бояре перестали шушукаться и, самодовольно выпятив брюшки, повернулись к дьяку. Ну, тот соответственно и начал: - Здрав буди, царь ты наш, кровопиец-батюшка! И вам поклон, честные бояре, чтоб вы опухли чохом, мироеды проклятущие! ...В зале минут на пять повисла гробовая тишина. Горох, услышав такое ласковое определение в свой адрес, просто обомлел на троне. Стоящие у дверей стрельцы закусили губы, чтоб не заржать, а боярская дума, не находя слов, уставилась на Филимона Митрофановича как на психически больного... - Надежа-государь, смилостивись, не охреневай раньше времени! -- жалостливо пустился в объяснения бедный дьяк. - Порчу великую навели на меня враги злобные, неведомые... И не хочу, а как гляну на тебя, кобеля блудливого, так слова срамные сами с языка и сыплются! Нет в том моей вины, дурачинушка... - Точно, точно, - поддерживая напарника, встрял забинтованный Псуров, - он не тока на вашу милость, но и на меня, на друга сердешного, матом лить не брезгует! А уж про бояр твоих верных такое несет... не дай бог послушать! Горох с лязгом захлопнул рот, царские брови гневно выгнулись над переносицей, а глаза стали наливаться кровью. Мы с бабкой незаметно переглянулись, но вмешиваться не стали, пока... - Ужо дозволь мне, царь-батюшка, всю правду повысказать. Филенька мне пособит, где надо, но говорить тока я буду. И как следствие вели, какие беды-напасти терпели, как милиция энта нам все палки в колеса пихала и сколько мы от них унижений да побоев безвинно приняли, за твою государеву честь страдаючи... Горох через силу кивнул. Бояре тоже поддержали своего ставленника согласованным качанием бород. Псуров приосанился и начал: - Всю работу черную, следственную, тока мы с Филенькой и несли. Милиция подлая и пальцем об палец не ударила! Одно умели - нас безвинных на улице хватать да в поруб холодный прилюдно волочить. А посему позвольте мне сначала-то про все их злодейства правду высказать, а ужо как их в кандалах в пыточную сведут, тут мы и о покраже все поведаем... - Давай! Так и надо! Говори, Паша, не бойся! Давно пора прищучить смутьянов неуважительных! - дружно отозвалась боярская дума. - Цыц! - твердо ответствовал царь, и все заткнулись. - Про то, как тебя в милиции держали, мне слушать без интересу. Сам, своими глазами на рожу твою красную насмотрелся... Каковы в отделении перегибы, потом подробно обпишешь, а сейчас расскажи, как вы чертежи раздобыть сумели? Псуров запнулся, подтолкнул дьяка, и тот продолжил: - А вот вышли мы нонче, сиротинушки разобиженные, из ворот милицейских, Богом проклятых, на свободу с чистой совестью. Все о твоих, растяпа, чертежах и думали... Куда ж ты их, башка непутевая, засунул? Ведь все ноги истоптали, ищучи... Вот Пашенька и говорит: а не пошел бы царь наш батюшка в... - Нет! - Холоп Бодровых быстро запечатал рот правдолюбивому гражданину Груздеву. - Не так все было... Не извольте гневаться, надежа-государь, сию минуточку по порядку и обскажу. Как вышли, значит, мы, так и видим - из-за терема милицейского змий трехголовый ползет! Бояре ахнули от ужаса... Горох страдальчески прикрыл глаза и сдвинул корону на нос. - А на спине у него сам участковый сидит, злодей оборотистый, Никита Ивашов! Улыбается-я... Да тут нас увидел, мрачнее тучи стал и змия своего наутек разворачивает. Мы глянь-поглянь, а под мышкой-то у сыскного воеводы чертежики твои царские в рулончике обретаются! Тут и поняли мы, кто был вор неведомый... Кто в доверие к тебе без мыла втерся, кражу бесстыжую совершил да к врагам тайным за границу убечь собрался... Знамо дело, не стерпели мы, православные! - Не стерпели! - воодушевленно взвыв, подпрыгнул дьяк. - И впредь терпеть не будем! А Никитку злостного - в батога! Утопить его, живьем сжечь, колесовать, обезглавить, в молоке сварить, конями разорвать, медведями заломать... Слышь ты, бадья в короне?! - А уж тут мы за отечество и порадели! - перехватил инициативу активист Паша, ароматно дыша на всех алкогольными парами. - Филенька храбро вперед кинулся, аки сокол в чертежи царские вцепился да и отобрал! Но милиция своих на выручку позвала - бабку вот энту, колдовскую, да сотрудника своего, убийцу бессердечного. Вот тут-то и понял я, что велика Россия, а отступать некуда... Закатал я рукавчики, перекрестился и пошел в кулачки! Один, супротив всех... Ибо не в силе Бог, а в правде! Ох и увечили они меня, ох и били, ох и мучили... Ни единой косточки целой не осталось, все тело ранами кровавыми покрыто, все зубья шатаются, вся спинушка болит... Но успел-таки дружок мой верный, дьяк Филенька, чертежи уворованные пред очи твои царские возвернуть! Зала взорвалась бурными, продолжительными аплодисментами. Даже мы с Ягой, поддавшись общему порыву, слегка похлопали в ладошки... Не реагировал только царь Горох. Бедолага так и сидел, прикрыв глаза, в сдвинутой короне, явно дурея от всего происходящего. Что ж, ему можно было только посочувствовать... Мы, в конце концов, разойдемся по домам, а ему с этими дураками еще жить да жить. Когда шумные восхищения деяниями двух прохиндеев немного стихли, государь, не поднимая глаз, тихо спросил у меня: - Говорить будешь? - Нет. Это было еще одно заявление с эффектом разорвавшейся бомбы. Горох за сегодня уже наверняка утомился удивляться, но тем не менее честно вытаращился в мою сторону. Баба Яга охнула и успешно провисла на моей руке, не касаясь лаптями пола. Зато на многих влиятельных бояр это "нет" произвело самое благоприятное впечатление. Не хочу огульно говорить про всех, но нашлись скудоумы типа Бодрова, счастливо заголосившие: - Вот и сказать-то ему нечего! Знает кот, чье мяско съел! Он же признался, признался же, государь... Не смеет отпираться перед гневом твоим праведным! Чего тянем, бояре?! Не след царю-батюшке такими мелочами головушку перегружать - сами возьмем охальника за бока! Бей милицию!!! Не волнуйтесь, по большому счету никто не рискнул даже привстать. Пошумели, поорали, помахали посохами, потрясли бородами и уставились на государя. Естественно: как тут ни сотрясай воздух, а решать все равно Гороху... - Никита Иванович, не время сейчас шутки шутить да в обиды ударяться. Доклад я твой прочел внимательно, теперича еще раз обскажи все собранию боярскому. Окромя того, знать хочу, как чертежи мои к этим шутам гороховым угодили... А ну, цыц! - царь топнул ногой на зарождающийся ропот думского возмущения. - Доселе я вас всех слушал, а теперь одного сыскного воеводу слушать изволю! Кто его перебьет, пусть мне под руку не попадается! Говори, участковый... - Итак, граждане бояре, - торжественно начал я, - постараюсь быть предельно краток. Кража чертежей летучего корабля (или, как "его называли на прошлом заседании, "козлика") была спланирована и организована Кощеем Бессмертным, а проведена его тайной сообщницей. Предположительно это красивая черноволосая девушка по имени Олена, выдающая себя за племянницу владельца кожевенной лавки в районе Колокольной площади. Путем исследования улик и сопоставления фактов мы сумели предельно точно воспроизвести картину преступления. Когда злоумышленники поняли, что мы у них на хвосте, они начали физическое уничтожение всех лиц, способных их опознать. Говоря "их", я имею в виду исключительно девушку, но убежден, что все планы убийств утверждались именно Кощеем, прибывшим в Лукошкино лично. Так погибли граждане Поганов С. П., Сухарев Н. С. и его дочь Сухарева К. Н. Покушение на гражданина Груздева Ф. М. Удалось предотвратить путем запирания его в камере предварительного заключения. К вышеперечисленным жертвам впоследствии добавилась и одна из прямых участниц бандитской группировки, некая Настасья... Фамилию, к сожалению, выяснить не удалось. На данный момент следствию доподлинно известно, где скрываются оба преступника. Сегодня вечером планируется их задержание и передача под суд. Некоторые детали предстоящего ареста в интересах следствия предпочитаю пока не раскрывать. - Что скажете, бояре? - после минутного размышления спросил Горох. Первым поднялся степенный и чванливый Бодров, автор-изобретатель "альтернативного следствия": - Царь наш батюшка, не верю я ни единому слову милицейскому! Во-первых, никакого Кощея нет и быть не может, ибо это сказки бабьи. Во-вторых, холоп мой с дьяком дело свое сделали - покражу твою возвернули, а значит, им и награда. Так что пущай сыскной воевода здесь нам головы не морочит, а прямо признается, что проиграл и ни на что не годен! - Вернуть добро уворованное - это только половина дела, - резонно возразил государь. - Пока Пашка с Филькой воров мне не представили, а наплели семь верст до небес, и все лесом! Ну да у нас тут старушка знающая есть, она насквозь любую неправду видит. А попрошу-ка я им экспертизу сделать... - Как можно?! Мыслимое ли дело, живым людям - экспертизу?! Да мы им на слово верим! А Яга - она ж насквозь милицейская... Нельзя бабке безродной боярских доверенных лиц судить!!! Царь поднял руку, и все заткнулись. - Прости их за слова скорые, неразумные, бабушка Яга. Начинай. - Как прикажешь, батюшка... - решительно взялась за дело бабка. -- Но наперед правду скажу: я это дьяка заколдовала. Сквернословил без меры, вот наказание и схлопотал: пока следствие закончено не будет, говорить ему только словами бранными! Так что нечего вам, честные бояре, на нас напраслину возводить - раз ругается грубиян, значит, не закончено дело. Возвратить чертежи мало, надо виновников истинных найти и наказать примерно. А как чертежики царские к дьяку с дружком в руки попали, они и сами расскажут... Ну-ка, Пашенька, посмотри на меня! Трусоватый Псуров развернулся было к дверям, навострив лыжи, но стража только положила руки на сабли, и он сдался. - Как с березы белой желтый лист сыплется, как из тучи сизой частый дождь капает, так бы и с языка лживого вся неправда-кривда-матушка шелухой по землице развеялась! Во чужих краях семь холмов стоит, на семи холмах ветры маются, семь хмельных ветров, неподкупленных... Завлекут-занесут в небо чистое, засмеют-зашвырнут в море синее... Ты же, молодец, все как есть скажи, не кичись ни званьем, ни силою. Только помни-знай, что при первой лжи налетят ветра, не помилуют! Бледный выразитель боярских интересов оказался зажат меж двух огней. Сказать правду значило осрамить Бодрова, солгать - возможно, расстаться с жизнью. Хотя почему "возможно"? Наверняка! Сколько знаю Бабу Ягу - слова у нее никогда не расходятся с делом. По-моему, это правильно понимали все присутствующие, и никто не спешил успокоить Псурова словами: "Не бойся, мы с тобой!" Дураков нет... - Смилуйся, надежа-государь! Грешен я, червь смердячий... Обмануть хотел твою светлость - на участкового навет бросить, а себе милостей царских огрести! Бес попутал, хозяева заставили-и! Не вели казнить, государь... - Говори, - сдержанно выдохнул Горох. Буйные бояре повесили носы. - Девка там была, - зачастил Пашка Псуров, брызгая слюной от усердья, - чернявая да шустрая. Как нас с Филенькой из отделения-то выпустили, мы к нему домой и направились, по маленькой принять для здоровья и за ради утешения. А на площади Колокольной слышим - зовет сзади ктой-то. Обернулись - девка молодая, черноглазая да смазливая. Вы, говорит, слуги царские? А я, говорит, с базара шла да под мосточком бумаги непонятные углядела. Возьмите, говорит, мне без надобности... Ну, мы-то как рассмотрели, чего она нам под нос сует, - так едва от радости не удушилися! Чертежики государевы! В целости да сохранности, вплоть до единого листика! Мы потом уж хотели девице той, худородной, пряников понаобещать, сластей всяких - ан ее и след простыл... А про змия трехголового это уж по дороге придумать измыслили, чтоб с наилучшей стороны геройство свое представить. Вот как дело-то было... Не вели казнить, государь!!! Горох вопросительно глянул на Ягу, та согласно кивнула. На этот раз мошенник говорил чистую правду. Дума молчала, только недалекий Бодров из чисто ослиного упрямства бурчал что-то о чертежах, которые найдены, а уж как - не главное, главное, что не милиция их нашла, и т.п. Остальные его не поддерживали, крыть было нечем. - Все свободны ныне. Суд завтра чинить буду, когда сыскной воевода мне воров да убийц перед троном поставит. До той поры - вон! Я с участковым один на один говорить буду. Возможно, Горох несколько перебирал в грубости, не стоило так обходиться с людьми... Он, конечно, царь, но ведь и человек тоже. Хотя именно сейчас, именно здесь его самоуправство было проявлением самых человеческих чувств. Довели... Видимо, бояре это тоже понимали и, вставая, кланялись, уходя молча, без обид. Баба Яга вышла вслед за всеми, но я знал, что она будет меня ждать. Горох подошел к длинной скамье, тяжело сел и указал на место рядом: - Присаживайся, Никита Иванович. Лихо ты умыл бояр моих, шибко умных... За то спасибо тебе скажу великое. А теперь давай делись тем, что при всех сокрыл... Ксюша моя и вправду в краже замешанная? - Нет, - твердо ответил я, - ее обманули, воспользовавшись излишней доверчивостью. Преступница набилась к ней в подружки, дворник об этом знал, потому и поплатился первым. Сама Ксения Сухарева была кристально честным человеком и по наивности считала остальных такими же. Она искренне пыталась помочь следствию, но ей и в голову не могло прийти заподозрить свою единственную, тайную подругу... - Добро... - Царь помолчал, потом вздохнул и вновь повернулся ко мне: - Как злодея брать думаешь? Ведь ежели там взаправду Кощей Бессмертный сидит, то нам супротив него великую силу поднимать надобно. - А как же ваша новая сабля и честный поединок? - Одумался... - Слава тебе Господи! Теперь насчет Кощея... Баба Яга говорит, что днем он гораздо слабее. К тому же находится в православном городе, и если бы не отъезд отца Кондрата, то вообще не рискнул бы сюда сунуться. План таков: мне понадобятся опытные охотники, умеющие пользоваться веревкой и крючьями. - Это еще зачем? - Не хотелось пугать вас раньше времени, но... Как вы полагаете, почему они отдали чертежи Псурову и дьяку? - Не может быть... - почти сразу же догадался Горох. - К сожалению, может... А это значит, что в нашу задачу входит еще и вероятное задержание летучего корабля! Возвращаться в отделение уже не имело смысла, через три часа должна была состояться "операция по обезвреживанию". Царь отправился собирать добровольцев, в плане подбора кадров мы ему полностью доверяли. Нам с Ягой накрыли обед в маленькой горнице, при государевой кухне тоже готовили не хуже, чем в ресторане, но с бабкиными пельменями не сравнишь. От хмельного мы категорически отказались, затребовав самовар. Я давно убедился, что самые лучшие планы рождаются в голове после пары чашек ароматного облепихового чая. - Не печалься, Никитушка... - С чего это вы взяли? - Да уж вижу... Сокол ты мой, да у тебя ж на лице все написано! Я ить предупреждала: Оленушки - они разные бывают... - Да, да... все верно, - виновато улыбнувшись, согласился я. -- Просто обидно... Я ведь не мальчик уже, кое-какой опыт в этом деле имею, а лопухнулся как младенец... - Ну, милай, на то Всевышний женщину и создал, чтоб мужику в раю не скучно было. Эх, знал бы ты, сколько я по молодости голов задурила... Вот веришь - мужички вокруг так плашмя и падали, хоть собирай да в поленницу складывай. Бывало, и глаз подымать не стану, тока ресницей взморгну - ан, первый парень на деревне уже за мной на четвереньках бежит, язык изо рта свесив! Разве только что не лает, повизгивает тока... - Хм, ну если сравнивать, то на этом фоне я, конечно, держался молодцом. - Вот то-то... Давай-ка обскажи лучше план, по какому Кощея взять думаешь. - Какие у нас могут быть планы, если совершенно неизвестно, что он способен нам противопоставить? - в свою очередь спросил я. Бабка тоже невразумительно пошевелила плечами. - Будем исходить из доподлинно известного и попытаемся с максимальным эффектом использовать наши возможности. Итак, кожевенная лавка находится в центре города, в густонаселенном районе, что сразу же исключает любые крупномасштабные действия. Никакой кавалерии, никаких пушек, никакой стрельбы и шумного сабельного штурма. Мы просто не успеем тихо эвакуировать людей, а значит, могут пострадать невинные граждане. Я предлагаю разместить царских специалистов, одетых под рядовых лукошкинцев, на всех близлежащих крышах. Из всего вооружения парням потребуются лишь крючья и крепкие веревки. Внутрь пойдем мы с Еремеевым, нас там знают, так что, возможно, вечерний визит не вызовет особых подозрений. Мне надо любой ценой захватить Олену и вывести ее за ворота. Фоме соответственно выяснить, где приблизительно может прятаться Кощей, после чего впустить во двор десяток стрельцов и самых голосистых баб. Первые подожгут опилки и стружки, а сами встанут рядом, держа в руках по ведру с водой. Бабы начнут орать: "Пожар!" В результате Кощей Бессмертный непременно вылезет и будет пытаться бежать. - Ой ли? - недоверчиво сморщила нос бабка - С чего ему бежать-то? Выйдет, порубит мечом заколдованным всех твоих скоморохов да в обратку и спрячется. Он же бессмертный, ему, поди, и огонь не страшен. - Нет, нет, непременно должно сработать - я читал нечто подобное из Шерлока Холмса. Кощей побежит спасать летучий корабль, спеша вывести его из зоны пожара. На стрельцов и женщин отвлекаться не станет, нет времени. А как только корабль взлетит, тут наши охотнички зацепят его крючьями и намертво пришвартуют к заборам. - А потом? - Что потом? Ну-у... мы его арестуем. - Угу, тока перед арестом злодей тебе столько молодцов посечет, хоть пол-Лукошкина в траур одевай! И это еще Кощей не в полной силе будет... - Тогда я не знаю... - Действительно, ничего подходящего на ум не приходило. - Эх ты, голова бедовая, милицейская... Ладно уж, присоветую тебе, как с силой Кощеевой справиться. Чую, отольется мне энто в старости, ну да поживем - увидим... - В какой старости, бабуля? - А ты не язви! - разулыбалась Яга. - Ежели б Кощеюшка не так слаб был, я бы первая в лес подалась. - Партизанить? - Никитка, не язви! - Больше не буду, честное слово. Давайте ваши предложения. - Предложу я тебе дело дельное. На одних веревках ты корабль летучий нипочем не удержишь. Да и Кощей-то небось не дурак, что ему стоит канаты твои мечом пообрубить? Надо нам корабль энтот таким грузом загрузить, чтоб он и взлететь не мог. - Мешками с песком? В принципе можно попробовать... Предложим стрельцам бросить по мешочку, так постепенно закидаем до бортов. - Ты опять издеваешься, что ли?! - даже обиделась Яга. - Думай, чего несешь-то! Как тебе стрельцы из-за заборов будут на корабль мешки тяжеленные навскидку метать?! У нас на всю операцию человек десять - двадцать отряжено, коли все попадут - рази ж двадцать мешков корабль посадят? А ежели промахнется кто... Дак Кощей потом тем же мешком тебе с небес по маковке и навесит, с превеликим удовольствием... - А если порох? - Весь город спалим, как сверху шарахнет! Я уж твоей затеи с опилками да стружками горящими опасаюсь, а ты мне порох в ноздрю суешь... Дома-то вокруг сплошь деревянные! - Понимаю, но ведь не грибами маринованными мы в него кидаться будем? - взмолился я. Бабка наконец сжалилась и снизошла до объяснений: - Соль... - Что "соль"? - Я те говорю, солью корабль летучий загрузить надобно. Соль -- вещь древняя, чародейная, все, что ни есть в земле, на соли держится. Без соли и щи не щи, соль звери лижут, солью Господь кровь человеческую напитал... От того сила в ней великая! Кощей соли чистой, ровно солнца ясного, боится. Жжет она его аж до костей. На соляной склад идти надо, там ее немолотой полно. Набрать кусков поболее да и вдарить дружно -- сядет кораблик! И Кощей в нем смирным будет, как овечка стыдливая... - Несколько притянуто за уши, на мой взгляд, но... что мы теряем? Давайте попробуем соль. - И стрельцам еремеевским накажи, тем, что в подмоге стоять будут, - пущай пищали свои тоже солью зарядят... - Ага, и целят ниже поясницы! - Да прекратишь ли ты язвить, участковый?! - деланно возмутилась Баба Яга, а потом расхохоталась вместе со мной. Страшно не было ни капельки! После столкновения с гражданином Бессмертным у ворот нашего отделения меня уже мало что могло напугать... Вскоре заявился сияющий царь, опасность предстоящего задержания радовала его возможностью совершить святую месть во имя усопшей рабы Божьей Ксении. Несмотря на христианское воспитание, наш государь ни в какой мере не сдерживал себя заповедью "Не убий!", искренне считая, что к царям на небесах счет особый и его проступки будут разбираться по иной, специальной шкале. Самое поразительное для меня заключалось в том, что все (даже церковники!) эту трактовку Святого Писания воспринимали безоговорочно. Нет, таким уж закоренелым сатрапом вроде Ивана Грозного наш Горох не был, но публичные казни в его правление были, чего греха таить, на большую площадь перед царским теремом временами выкатывали дубовую плаху, ставили помост и... Зачем я вообще все это говорю? Если честно, то судьба преступницы Олены не выходила у меня из головы. Ее вина казалась очевидной, и даже самый мягкосердечный прокурор не нашел бы основания для послабления приговора. На счету этой девушки четыре трупа! Трое отравлены цианидом, одна заколота кинжалом. Побои, полученные мной и моими сотрудниками, тут уже не котируются. На "вышку" потянула бы и одна кража сверхсекретных чертежей, а смерть подружки царя... Горох собственноручно задушит меня, если я только заикнусь о "пожизненном заключении". И ведь самое смешное, что я практически готов это сделать... Еремеев ждал меня на Колокольной площади, скучающий Митька топтался рядом. В храме он был, все, что мог, выяснил, кому-то, естественно, поугрожал тюремным заключением, но важную информацию выбил - отец Кондрат возвращается. По идее, вообще мог прибыть сегодняшним утром, но, видимо, что-то задержало в дороге. Жаль, его помощь могла бы оказаться неоценимой... В прошлом деле с Черной Мессой этот отважный поп, собрав целый хор местных батюшек, умолил святого Иоанна Воина вступиться за Лукошкино, и тот поразил своим копьем самого Вельзевула. Сейчас небольшое, компактное чудо тоже было бы очень кстати... - Пора, сыскной воевода. - Пора, Фома... - Я взглянул на наручные часы. - Давай уточним детали. Где Баба Яга? - На соляном складе, по ее приказу три подводы солью битой доверху грузят. Будет здесь в аккурат к нашему выходу. Просила напомнить про подружку твою... Дескать, девка неглупая, так что долгих разговоров с ней не веди - раскусит враз! - За это можете быть спокойны. Где у нас царь? - Да вон на той крыше сидит, видишь - из-за печной трубы нога в сафьяновом сапоге выглядывает? Он себе самую длинную веревку взял, хочет первым на летучий корабль крюк забросить. Охотнички его, из ловчего отряда, по двое разместились, в шести местах прячутся. - Правильно, при одновременной атаке мы его возьмем. Главное, чтобы