ся ко мне и облизнулся. "Этот тип полон загадок", -- подумала я, невольно отступая к стене. -- Слушай, неужели ты собираешься и в самом деле быть на празднике? Мной овладевают здоровые сомнения..... -- Ну я же решился навестить тебя, несмотря ни на что, милочка, -- показушно обиделся Волк. -- А кстати, как тебе это удалось, Волчик? Помнится, ты опасался появляться в этой гостинице, -- подковырнула я, почему-то отбросив все опасения насчет того, что он когда-нибудь все-таки причинит мне вред. Знаете, наблюдая за ним. я даже пришла к выводу, что у него все-таки есть шанс исправиться и стать законопослушным гражданином своей страны (если его до того времени не прихлопнут, конечно). В этот момент на морде у Волка отразились внутренние сомнения. -- Признаюсь тебе, крошка, у меня есть одна слабость, -- начал он вполне серьезным тоном, -- это девушки... Я сглотнула чисто инстинктивно: -- Вэк... в каком смысле?! -- Нет, нет, тебе нечего бояться. Но сердцу не прикажешь, почему-то я запал на тебя с того самого момента, как познакомился с тобой в такой романтической обстановке на помойке, за этими стенами. Он мечтательно закатил глаза. В этот момент мы сидели на кровати на почтительном расстоянии друг от друга, Волк загрустил и легонько сжал мою руку, так что я стиснула зубы, чтобы не завопить от боли. Не хотелось прерывать его речь, все девушки падки до подобных признаний. -- С тех пор я позабыл об осторожности, это уже однозначно, раз ты видишь меня здесь. Я сам себя не узнаю, даже стал подумывать о том, чтобы начать новую жизнь, прекратить эти разбойные нападения на людей и стать вегетарианцем. Ну, на худой конец, по крайней мере если я не смогу прожить без утки по-мексикански, вегетарианство придется отложить на неопределенный срок. "Так же как и благие мысли о прекращении разбойных нападений на людей", -- мысленно дополнила я, не очень-то веря в волчью искренность. -- Уйду туда, где никто меня не знает, и начну претворять в жизнь то, что задумал. Надоела мне эта слава, существование (это и жизнью не назовешь), полное риска, -- от таких вещей очень быстро устаешь. К тому же я не совсем бесчувственный, муки совести и меня порой достают. Может, окончательно завязать с этим людоедством? Что ты молчишь? -- Волк посмотрел на меня с укором, как будто я сейчас в полный голос вопила: "Нет, я не могу в это поверить, ври больше! Муки совести? У легендарного жеводанского оборотня?! Ха! Не смешите мои тапочки!" -- Зачем ждать, пока убийцы нашпигуют тебя серебряными пулями и с упоением будут наблюдать за твоей предсмертной агонией, а затем сдерут дырявую шкуру с твоего хладного трупа и, постелив на пол вместо ковра, станут топтать ногами. Более того, они могут и в сапогах по ней ходить! -- возмущенно произнес он и, заботливо пригладив шерсть на груди, сбил с нее пальцами невидимую пылинку и продолжил: -- В общем, я твердо решил исправиться с того самого дня, как увидел тебя. А сейчас, Жаннет, хочу сказать тебе о самом важном. Кхе, кхе... -- Он смущенно прокашлялся, отвернувшись. -- Даже твое признание в том, что ты любишь выпивать, не смогло изменить силы моих чувств. Я искренне хотел бы верить, что ты поймешь меня, и буду заранее благодарен, если осчастливишь положительным ответом. В общем, выходи за меня замуж! После этих слов он торжественно взял и мою вторую руку в свои лапы, просительно уставившись мне в глаза. Прямо какая-то мексиканская мелодрама в стиле "Дикого ангела"! Я не знала, что и думать, а уж тем более что говорить... Не буду врать, будто бы раньше мне никто не признавался. в любви, но в любом случае это были никак не волки. И, честно говоря, я бы хотела услышать подобное признание совсем из других уст... Но от него дождешься, как же! -- Извини, Волчик, но все это как-то неожиданно для меня, -- пробормотала я, стараясь не встречаться с ним взглядом и осторожно высвобождая руки. -- О Жаннет! Прошу тебя, не произноси жестоких слов отказа. Лучше подумай -- я буду ждать хоть десять лет! -- с пафосом воскликнул он и тут же поинтересовался: -- До завтра тебе времени хватит? До семи утра, к примеру? Если ты к этому времени, хорошенько поразмыслив, решишь для себя, что я тебя не достоин, я пойму, но в любом случае я решил отчаливать отсюда завтра же, как только услышу твой ответ. Надеюсь, что ты скажешь "да" и мы уедем вместе! Сразу же зарегистрируемся в ближайшей мэрии (сама понимаешь, я оборотень и в церковь мне нельзя), потом поедем на побережье, там купим домик прямо у моря в какой-нибудь теплой бухте. Не беспокойся, средств я поднакопил, мы заживем вместе сытно и счастливо! -- Ладно, я подумаю. -- Мне удалось изобразить ободряющую улыбку. -- Чудесно! А то я тут что-то проголодался. Все эти душевные терзания на почве любви, знаешь, заставляют больше думать о еде. Не замечала? -- с интересом осведомился он и, когда я отрицательно мотнула головой, удивленно заметил: -- Странно, а у меня всегда так... Ну ладно, я пошел, обязательно встретимся сегодня вечером на празднике. Он, похоже, в самом разгаре. До встречи часом позже, -- заключил. Волк и, распахнув окно, прыгнул вниз. "Там же люди, да и высота приличная!" -- ахнула я просто в шоке от такого безумного поступка. Но, подскочив к окну, не увидела внизу даже следов жеводанского Зверя, ни крови, ни кишок, ни разбрызганных мозгов. О, почти в рифму! Хотя кому я вру, поэтесса из меня еще хуже, чем балерина... Словом, никаких результатов отчаянного прыжка. Нарядно одетый люд ходил туда-сюда как ни в чем не бывало. Я подбежала к двери -- она свободно открылась (чудеса!) -- и на полной скорости выбежала в коридор. Спустившись вниз по лестнице, я выскочила на улицу и мигом долетела до площади перед церковью. Брачная церемония уже давно закончилась, все рассаживались за столы, дабы достойно открыть самую главную часть свадебного мероприятия -- пьянку! Из-под обломков развалившейся ораторской телеги вытаскивали старосту Жака Коротышку. Я же говорила, что она рухнет, -- получите... -- Алина! Тьфу... Жаннет! Ну где ты ходишь, сестричка? -- послышался крик Алекса. Обернувшись, я увидела, как мой "братец" уже сидит за столом и держит для меня одной рукой место на скамье. Кот примостился у него на коленях и даже не обернулся в мою сторону. Я подсела к ним. Стол был завален всякой едой, просто ломился от разнообразия снеди. У Мурзика вовсю текли слюнки, а глаза остекленели при виде такого великолепия, поэтому неудивительно, что он не заметил моего прихода. Алекс подсунул ему сразу половинку свиного окорока, и кот самозабвенно принялся его уплетать. Как понимаете, бедняге здесь нельзя было в открытую сидеть за столом, иначе бы он провалил всю конспирацию, так что вынужденно приходилось мириться с неудобствами. -- Мы тебя уже давно ищем, где ты пропадала? -- осведомился командор. -- Я тоже вас искала. Как прошел мальчишник? Целый день развлекаемся, когда работать будем? -- строго поинтересовалась я, накладывая себе картошки с шампиньонами из большой общей миски, после чего пододвинула поближе соусницу. Алекс слегка опешил, похоже, на его лице отобразились муки совести. -- Нормально, -- ответил он, -- весело было. Правда, потом Жан Пьер опять засомневался насчет своего окончательного выбора, но мы его быстро убедили, что нельзя вечно сомневаться и раз уж решил, так и следуй своему решению. Ничего, венчание прошло без эксцессов, вроде бы все довольны. -- А где жених, мне бы хотелось на него посмотреть, -- сказала я, с любопытством озираясь по сторонам. -- Да вон он. стоит под деревом с обреченным выражением на лице и с веревкой в руках, похоже, примеривается закинуть ее на сук. Ага, выбирает тот, что потолще... Так, а теперь проверяет петлю на веревке, достает из кармана мыло... Под деревом, толстым раскидистым дубом, стоял не кто иной, как мой вчерашний знакомый, драгунский капитан Леон. -- Но разве это не Леон? -- растерянно спросила я, наблюдая, как капитан ловко карабкается по дереву и начинает привязывать веревку, выбрав самый толстый сук. -- Он самый. Леон -- это его прозвище, а настоящее имя Жан Пьер. Жалко, если такой парень повесится, скучно будет без него, компанейский малый, -- притворно вздохнул командор и, доев кусок рагу, отломил себе курицы, одновременно пододвинув целую тарелку печеных пирожков с мясом и капустой. -- Эй-эй, оставь мне тоже, -- предупредила я, глядя, как быстро они исчезают под нажимом его здорового аппетита. -- Это я весь день не ела, вы-то наверняка ушли с мальчишника не с пустыми животами. Прошло всего десять минут, и еды на столах заметно поубавилось -- осталось меньше половины, потому что люди наворачивали ложками с огромной скоростью, и это естественно -- все хотели хотя бы раз в пять окупить стоимость своего подарка новобрачным. -- А как прошло торжественное переименование трактира? -- прочавкала я, увидев новенькую, блестевшую свежей краской вывеску над входом в трактир, провозглашавшую, что забегаловка эта называется теперь никак не иначе, как "Волк и бабушка". -- Как по нотам! Сначала выступил Жак Коротышка, возвестивший, что это лучший день в его жизни, так как он наконец выдает замуж свою единственную дочь, Кривую Магдалену. А еще это лучший день в жизни деревни, ибо переименование трактира говорит о начале новой и лучшей эпохи в истории деревни и Так далее, и тому подобная чушь. Потом выступали какие-то сельские старейшины, трактирщик, учитель приходской школы, и каждый толкал речь под конец, когда люди, уже устав от пустой болтовни, стали расходиться, вернее дернули к накрытым столам, на телегу снова полез Жак Коротышка... Похоже, он большой любитель произносить речи, и в этот момент телега развалилась на части. Вроде бы он переломал все ребра, ноги и руки, хотя я в этом сильно сомневаюсь... -- Почему? -- Хотя бы потому, что в таком случае Коротышка Жак вряд ли бы так быстро пробежал сейчас мимо нас, -- изысканно парировал командор. Я проследила за его взглядом. Точно, деревенский староста подбежал к Леону, который уже просунул голову в петлю, и, обхватив его руками, стал оттаскивать от дерева, отчего петля немедленно затянулась. Бедный капитан Леон, схватившись за горло, начал издавать хрипы и закатывать глаза. Мы с Алексом и агентом 013 с нескрываемым интересом наблюдали за этой сценой, впрочем, как и все сидящие за столами, ведь никто не ожидал, что в добавление к угощению будет еще и веселое развлечение. Наконец общими усилиями жених был извлечен из петли и доставлен к рыдающей за столом девушке, по всему видать, к новобрачной, где и произошло примирение и воссоединение любящих сердец. Хотя по лицу Леона, или Жана Пьера, нельзя было сказать, что он так уж счастлив оттого, что его достали из петли. Увидев меня, он кисло, через силу улыбнулся. А когда через минуту Магдалена, встав из-за стола (она оказалась довольно здоровой бабищей), подхватила его на руки и куда-то понесла, у красавчика Леона уже не было сил для сопротивления. -- А где же его бравые драгуны? -- удивленно спросила я, думая, что, будь они здесь, не дали бы своего капитана в обиду. -- Все они в лесу по приказу Леона ищут Волка. Похоже, делают очередную бессмысленную облаву, -- пояснил Алекс. -- За исключением Толстого Жана, он попал в медвежий капкан и теперь может передвигаться только на костылях. А их у него отобрал каторжник, когда тот вздумал гулять в роще, не теряя надежды подстеречь Волка. Так что вряд ли Жан доберется сегодня до деревни, разве что к утру -- ползти-то порядочное расстояние. -- Что же получается: все знают, что произошло, но никто не помог бедняге? -- поразилась я всеобщему бесчувствию, уж никак не ожидаемому мной от Алекса. -- А зачем? Он сам доползет, руки-то у него есть. Такой пьяница -- вряд ли он захочет пропустить праздник, поэтому покроет расстояние до деревни в два раза быстрее, -- спокойно ответил командор, похоже удивляясь тому, что меня волнует судьба какого-то драгунского сержанта. -- И кстати, в капканы он полез по собственной воле, надеясь отхватить бюллетень именно на день свадьбы. -- Алекс, ты просто истинный мельнибонэец, -- покачала я головой. -- Что ты имеешь в виду? -- Он даже отложил надкушенный пирожок. -- Ты эгоистичный, самовлюбленный тип, -- пояснила я. -- Подай мне соль, пожалуйста. Лицо Алекса приняло недовольное выражение, однако мою просьбу он все же выполнил. -- Кстати, -- решился прервать напряженную паузу кот (тут как раз сидящий рядом за столом сосед встал, и агент 013 мог говорить свободно), -- в своей книге "Легенда об Уленшпигеле" Шарль Де Костер советовал: "В ночь оборотней, когда все грешные души выходят из ада..." -- Оптимистичное начало, -- ободряюще пробормотала я. -- "... надо три раза левой рукой перекреститься и сказать: "Соль! Соль! Соль!" Это знак бессмертия, и тогда оборотни тебя не тронут". А в одной арабской книге шестнадцатого века сказано: "Дьявол не любит соль, потому что соль -- символ вечности и по велению Бога употребляется во всех жертвоприношениях". А в Европе в Средневековье рыцари брали с собой в дорогу освященную в церкви соль для предохранения от встреч с колдунами и ведьмами. -- Здешние охотники на жеводанского оборотня тоже заряжали свои ружья солью. Но пока это еще никому не помогло, -- хмыкнул Алекс. -- Ребята, а вы заметили, что у большинства местных все имена начинаются на "ж"? -- вдруг вспомнила я. -- Жан Пьер, Жослин, Жеримо, Толстый Жан, Жак Коротышка, и даже меня зовут Жаннет. Сплошное "ж", к чему бы это? -- К тому, в каком конкретно месте мы, с этой охотой, находимся... -- неэтично намекнул профессор. Мы как-то сразу догадались, что он имел в виду не Жеводан. Объявили начало танцев. Пришлось встать, потому что столы стали отодвигать к краю площадки, чтобы освободить больше пространства. Откуда-то появились скрипачи с трубачом и заиграли простую и незатейливую мелодию гавота. На самом деле я бы не отличила гавот от менуэта -- это кот просветил нас с Алексом. Забавно было наблюдать за танцующими -- они выделывали ногами такие кренделя, так прыгали и притопывали, что я только ахала... Причем все это стоя вчетвером в ряд и крепко держась за руки! Буквально за четверть часа поднялась такая пыль... Я расчихалась и отвернулась. Меризо крутился поблизости, видимо собираясь с духом, чтобы пригласить меня на танец, но при этом не забывая подслушивать, о чем и с кем я говорю. Я вдруг задумалась: а платят ли спецагентам по поимке монстров зарплату? Само собой, должны бы, иначе кто бы тогда взялся за такую непрестижную работенку, пыльную к тому же (апчхи!). И премии за личный вклад в обезвреживание и полную нейтрализацию преступника должны быть обязательно. А ведь Волк сейчас все это время где-нибудь неподалеку околачивается, грех было бы не воспользоваться и самой с ним как-нибудь справиться. К тому же тогда кроме премии я получила бы и кое-что более важное -- я представила себе, с каким уважением Алекс с агентом 013 смотрят на меня, подбоченившись стоящую рядом с поверженным Волком. "Как это тебе удалось, Алина?!" -- в один голос воскликнут они, и в этом голосе уже не будет того пренебрежения, с которым сейчас относятся к моим способностям мои "коллеги", а только огромное восхищение и легкая зависть оттого, что мне удалось сделать то, чего не смогли они. "Ну что вы, ребята, о чем речь... Это было раз плюнуть, проще пареной репы", -- спокойно отвечу я и фыркну -- дескать, что вас так удивило? Они думают, что я ни на что не способна, просто глупая девчонка, которая вечно путается под ногами и мешает, а помощи от нее никакой, только одни дополнительные проблемы. Так нате вам, удивитесь! За этими размышлениями я не заметила, как к нам подошла Жослин и начала заигрывать с Алексом. Тут же позабыв о своих тщеславных фантазиях, я полностью переключила внимание на эту парочку, которая, не обращая на меня ровно никакого внимания, оживленно щебетала между собой. А мой неприступный командор еще и слушал ее болтовню с такой глупой и счастливой улыбкой, какой я от него в жизни не получала и сто процентов гарантии, что вряд ли когда-нибудь удостоюсь! Я нахмурилась, а тут еще эта наглая девчонка стала хватать его за руки и в конце концов утянула к танцующим. -- Ну просто поразительное хамство! -- возмутилась я и, сложив руки на груди, демонстративно отвернулась. Я заметила, что и кот куда-то пропал, наверное, пошел искать своих французских кисок. -- Что же тебя так задело, крошка? Ты не рада за братца? -- услышала я прямо над ухом воркующий голос Волка и, оторопело обернувшись, увидела Меризо, обнажившего в улыбке поразительно белые и острые зубы. Но нет, это был не он... Жеводанский оборотень собственной персоной, одетый в непритязательный костюм агента тайной полиции, не прячась разгуливал среди веселящейся толпы! О, надо отдать должное его дерзости и смекалке... Конечно, ведь Меризо здесь все знают и не будут слишком пристально приглядываться. Схватив за руку, он увлек меня, безвольно обмякшую, подальше от танцевальной площадки. Заметив мой полный ужаса и непонимания взгляд, он поспешил рассеять мои страхи и утолить любопытство. -- Довольно непритязательное обличье, согласен с тобой, -- виновато произнес он, заигрывающее подмигнув. -- Мне даже неловко целовать тебя в таком виде, поэтому придется воздержаться, -- показушно сожалеющим голосом произнесло это существо. Я чуть не сплюнула от омерзения и про себя возблагодарила небеса за такую трогательную заботу обо мне со стороны оборотня. Но тут же я подумала: а может, он просто съел беднягу Замочную Скважину и забрал его платье для создания полноценной копии агента тайной полиции? -- Жаннет, любимая, не надо так пугаться! С твоим другом Меризо все в порядке. Как я могу покуситься на светоч и надежду ФСБ? -- Чего?! -- Французские Сыскные Балбесы. Дьявол меня упаси лишить жизни такого агента, самого преданного служаку и талантливейшего соглядатая, что они будут делать без него? Останутся как дети без матери, -- притворно вздохнул Волк. -- Он и сейчас спит сном невинного младенца в своей постели, проснется к утру, я полагаю. Одежду я верну, хотя какая, в сущности, разница? Главное -- я пришел, а ты мне обещала танец! -- И он потащил меня на освещенную масляными лампами танцевальную площадку. Как раз вышла полная луна. Я увидела командора. Он уже приноровился к "сложным" па крестьянского танца и теперь явно получал удовольствие, танцуя с Жослин. Они крепко держались за руки и, похоже, веселились вовсю. -- Значит, ты узнал, что я сестра Густава Курбе, которого ты... э-э... считаешь врагом, -- произнесла я тихо, пока "Меризо" разъяснял мне, что в гавоте главное следить за теми, кто танцует напротив. -- Да, но что я тут могу поделать, просто теперь я не буду покушаться на его жизнь, -- легко ответил мой партнер по танцу. -- Я же говорил, в любом случае мне ничего не остается, как съехать отсюда. Да, самые счастливые годы моей жизни прошли здесь, поэтому как-то немножко жаль уходить навсегда... Он плотоядно облизнулся, вероятно, в ответ на свои мысли и стал канючить, чтобы я назвала его "волчишка". Увы, мне приходилось напряженно следить за своими движениями в танце, весьма устаревшем в моем представлении, так что я игнорировала его просьбы, и в конце концов он отвернулся, надувшись. Постепенно танец затягивал, и несколько минут спустя мы, раскрасневшиеся и довольные, уже весело смеялись. Алекс куда-то пропал, это несколько омрачило мое праздничное настроение, но, увидев, что Жослин осталась одна, я злорадно усмехнулась. Когда этот танец закончился, я попросила прощения у "кавалера" и подошла к своей деревенской подружке. Смерив ничего дурного не подозревающую девушку колючим взглядом, я холодно произнесла: -- Ну и как тебе мой братец? Почувствовав угрозу в моем голосе, она робко ответила: -- Ой, он очень красивый и обаятельный, я бы с радостью вышла за него замуж. Такая циничная откровенность просто взбесила меня. -- Закатай губы! Я его тетка, а не сестра! Воспитала с пеленок, вскормила собственным молоком, была вместо матери и потому не позволю ему связываться с первой встречной. Когда в следующий раз захочешь ручонками своими посучить -- да-да, я видела, как ты к нему на шею вешалась, -- сначала подойди ко мне и запишись в очередь! Это тебе не Жан Пьер, не клюнет на любую деревенскую дуреху, кроме того, отсталую, по меньшей мере, на три века. У-у, мымра жеводанская! Выплеснув всю злость, я повернулась и пошла прочь, на пути к гостинце меня догнал Волк, вытирающий со лба пот полой камзола Меризо. -- Стой, ты куда, ведь вечер не закончился! -- выпалил он радостно-возбужденным тоном. -- Пошли еще потанцуем. Тут я увидела ползущего Толстого Жана. Бедняга был весь в пыли, его форменный драгунский камзол на животе был протерт до дыр. Он дополз до нас и, подняв лицо, с отчаянием посмотрел мне в глаза. -- Я не сильно опоздал к празднику? -- прохрипел он. -- Нет! Нет! -- поспешила заверить его я. -- Там даже угощение еще осталось. При этих словах серое от пыли лицо просияло, и мужик пополз с удвоенной энергией -- оставался последний рывок перед финишем. -- Знаешь, мне что-то так сильно спать захотелось... Ничего не могу с собой поделать, -- попыталась отвязаться я. -- Сейчас уже около полуночи, а дома я ложусь спать сразу после "Спокойной ночи, малыши". Оборотень сделал вид, что обиделся, но потом сдался: -- Ладно, Жаннет, только не забудь, что я жду ответа. Завтра утречком я зайду узнать твое окончательное решение. Оревуар, ма шер! Поднявшись к себе в номер, я, не раздеваясь, бухнулась на кровать, тут же уснула и даже видела сон. Во сне отчего-то Волк превратился в Ганнибала Лектора, а я была агентом ФБР, которую в "Молчании ягнят" играла Джоди Фостер, и потом людоед Лектер превратился в мультяшного Винни Пуха, зловеще произнес: "А не пора ли нам подкрепиться?" -- и оскалил волчьи зубы. Тут откуда ни возьмись появился Алекс с котом наперевес и... Я с криком проснулась. За окном раздался одинокий выстрел, за ним второй. -- Что за учебные стрельбы с утра пораньше?! Поспать не дадут, снайперы, -- рассердилась я и, схватив стоявшую рядом с кроватью табуретку, кинула ее в окно. Хорошо, что не докинула, за разбитые стекла пришлось бы платить. Звуки выстрелов плодились, как тараканы, такое впечатление, что на улице революция. Судя по солнышку, уже часов шесть-семь утра. Я повернулась на другой бок и попыталась заснуть. Но не тут-то было. Ко мне в дверь бесцеремонно заколотили. Так, по-наглому громко, мог стучать только господин Орлов, вскоре он сам подтвердил свое присутствие голосом: -- Эй, сестричка, открывай давай, нечего дрыхнуть! Пришлось выполнять. Алекс с котом вошли в комнату. Командор был с ружьем, видимо, его выстрелы меня и разбудили. -- Все, собирайся -- задание выполнено, возвращаемся на Базу. -- Как?! -- Так, хайдук твоему Волку, нет больше жеводанского оборотня. -- Не может быть! -- воскликнула я. -- Что ты с ним сделал, убийца?! -- Пристрелил. И кровь для сыворотки достать успел, Волк не сразу умер, -- не понимая моей реакции, похвалился наш герой. -- А на его шкуру предъявили права сразу десять человек, каждый из которых уверяет, что именно он прихлопнул Зверя. -- С ними придется долго судиться, чтобы доказать свои права на вознаграждение за убитого Волка, -- с сожалением проговорил кот. Ничего не объясняя, я выбежала из комнаты. На улице уже собралась куча народу, все они говорили о Волке, протиснувшись в середину, я увидела Его. Бурая шкура с черной полосой вдоль спины была буквально изрешечена пулями. "Теперь уже и на коврик не сгодится..." -- не ко времени практично подумала я. Вытерла набегающие слезы и медленно поплелась к себе наверх собираться в дорогу. "Бедный маленький Волчик... Наверно, он действительно был неравнодушен ко мне, а я, я, эгоистка несчастная, считала его бесчувственным отморозком. А если он всего лишь хотел жить и любить и чтобы его хоть чуть-чуть любили. Всего лишь чуточку, самую малость... Бедненький, ему хотелось немного тепла и ласки, ведь всего этого он был лишен, наверное, всю жизнь, а я не снизошла до его просьб, когда он в последний раз в своей жизни умолял меня назвать его волчишкой. И ведь это мне ничего не стоило... Несчастный Волк погиб так нелепо и неожиданно, в день, когда завязал с преступным прошлым и ступил на праведную дорожку. А ведь я его судила, я оценивала его поступки с высоты Охотника, а кто мне дал такое право, в конце концов..." -- Ты что пригорюнилась? -- удивился Алекс, оказывается, я уже вошла в номер, даже не заметив этого за угрызениями совести. -- Живот болит, -- пробурчала я, неприязненно глядя на главного виновника случившегося. -- У тебя глаза что-то покраснели, -- подозрительно заметил он, но тут же сам объяснил этот факт: -- Просто ты не выспалась. Через, полчаса наша команда была готова отчалить. Съездить в Париж командор не разрешил, хотя вроде бы мы управились с делом раньше намеченного срока. Мне просто деликатно напомнили, что кровь Зверя надо срочно доставить в лабораторию -- это в моих интересах. Больше нас ничего не задерживало в шумной французской деревушке восемнадцатого века. Было немножко грустно при мысли о том, что я больше никогда не увижу Меризо, Леона, Коротышку Жака, Жослин с подругами, Толстого Жана, трактирщика, тетушку Марлон и других жителей этой деревни, ставших уже почти родными. За всеми сборами я задержалась у себя в номере немного дольше, Алекс с котом дожидались меня на улице. Тетушка Марлон снимала белье с моей постели и, когда я, взяв дорожную сумку, попрощалась с ней и уже стояла на пороге, хозяйка вскрикнула: -- Подожди, ты, кажется, что-то забыла, девочка. Обернувшись, я увидела в ее руках узкий белый конверт, извлеченный из-под подушки. Я удивленно вскинула брови и, взяв конверт, вышла из комнаты. На лестничной площадке я лихорадочно сломала сургучную печать (на ней был отпечаток волчьей лапы) и, развернув бумажный лист, прочла: "Здравствуй, крошка! Я бы хотел начать иначе, например: "Милая Жаннет, привет тебе с Ривьеры -- курортик тут ничего себе, бывает и похуже", но на самом деле до Ривьеры доберусь только к завтрашнему вечеру. Я был вынужден как-то инсценировать свою трагическую гибель, прости, если заставил тебя пережить несколько неприятных мгновений. Пришлось пожертвовать собратом Волком -- нас ведь тут несколько жеводанских оборотней. И все мы со своими претензиями... Ты сумела обратить одного из них на праведный путь, и это немало. А тот, кого застрелил твои брат, пролил слишком много крови, и мне ничуть не жаль этого серого маньяка. Я еще вчера знал, что ты скажешь мне сегодня утром, поэтому и не пришел за ответом. Хотя надеялся до последнего... Засим остаюсь самый преданный твой поклонник, просто Волк, бывший жеводанский оборотень". Я спрятала письмо поглубже в декольте и поспешила к ребятам. Мы в последний раз прошли по деревенским улицам, взошли на пригорок, на котором очутились по прибытии сюда, и Алекс нажал кнопку на своей машинке, которая за доли секунды переправила нас на Базу. А на сердце было так легко и радостно, как никогда... x x x Три дня после возвращения из Франции мы жили на Базе и, если это можно так назвать, отдыхали. Большую часть времени я с агентом 013 проводила в обширной библиотеке за изучением материала, касающегося нашего следующего задания -- мертвого младенца-убийцы с Чукотки, зовущегося в простонародье ангъяк. Но мысленно я частенько возвращалась во Францию. Конечно, можно было рассказать командору, что жеводанский Волк жив, вернее, что один из нескольких жеводанских оборотней сбежал. Но имело ли это смысл? Наш маленький отряд пустили бы по его следу сразу же. Я бы получила взбучку за то, что раньше не рассказала об относительно близком знакомстве с Волком. И Алекс бы не поверил до конца в то, что подсказывала мне женская интуиция -- я знала, что жеводанский Волк (тот, с кем я была знакома) больше никогда никого не убьет, поэтому в его физическом уничтожении не было необходимости. Алекс, будучи профессионалом, не позволил бы себе положиться на мои слова и предпочел бы просто убить Зверя, чтобы уже не возникало сомнений о его возможном возвращении к преступному прошлому. Если разобраться, мы прекратили разбойную практику целых двух жеводанских Зверей! А ведь по плану предусматривался один, потому что никто не знал о существовании других и не знает до сих пор. Нет, естественно, до того момента, как убийства продолжатся, -- тогда у нас есть шанс снова вернуться во Францию для окончательной зачистки "волков" в районе жеводанских гор. Хотя, с другой стороны, иногда мне казалось, что Алекс с профессором догадываются, что история с Волком не так проста, но почему-то предпочитают оставлять свои мысли при себе. "Ну и ладно, не буду сейчас ломать себе над этим голову", -- решила я, заметив пристальный взгляд котика. -- Что, снова витаешь в облаках? -- добродушно мурлыкнул он, подкручивая усы, чтобы скрыть ухмылку. -- Сегодня тебя с утра Стив искал. -- А где была я? -- разочарованно протянула я. -- Ты флиртовала с синелицым, набиваясь к нему в друзья, чтобы он отдельно для тебя готовил вишневый компот с кленовым сиропом. Ишь ты какая! -- восхищенно протянул Мурзик, неожиданно сменив тон. -- Я себе лишний стакан сметаны не рискую заказать... -- Куда тебе еще? Для тебя лишний стакан сметаны -- это смерть от ожирения! Я еще удивляюсь, как ты умудряешься лопать каждый день столько жирной пищи, обычный домашний кот давно бы лопнул. Как и следовало ожидать, агент 013 надулся и игнорировал меня все утро; примерно в таком ключе и прошли все эти три дня: мы с котом то мирились, то ссорились. Условия проживания здесь были недурственные, однако некий спартанский уклон все же чувствовался -- горячую воду давали нечасто, койки были узкие и довольно жесткие, стены в серых тонах. По вечерам мы с котом резались в шахматы в его с Алексом номере. Сам "спаситель человечества" в это время был занят более серьезным делом -- писал рапорты и отчеты. Я мухлевала по мелочи, в том смысле, что не ныкала ничего, кроме пешек. Их я прятала под себя -- сидеть становилось неудобно, но внутреннее удовлетворение перекрывало все. Кот деланно возмущался: -- Где моя пешка? -- Это ты у меня спрашиваешь? -- нарочито удивленно восклицала я с видом оскорбленной невинности. -- Кто хозяин твоим пешкам? Ты или я? Я твоих не пасу, а своих пересчитываю, мало ли что можно ожидать от партнера, пусть даже такого честнейшего кота, как ты. Пусик, ворча, вынужден был продолжать игру. Но когда к концу партии я получала шах, а потом и мат, наступало время торжествовать коту, а мне кусать губы и молча выслушивать колкости от своего "добрейшего" товарища о среднем коэффициенте женского интеллекта, женской логике и т. д. Вечером накануне отбытия на Чукотку для выполнения новой операции наш маленький отряд провел совещание в библиотеке. Перед нами лежали распечатки материалов, касающихся очередного дела; как я упоминала, это был ангьяк -- мертвый младенец-убийца. Кот традиционно изложил обстоятельства дела. Глядя на нас с Алексом поверх очков (исключительно для солидности! Так профессор смотрит на студентов), он начал речь: -- Данное существо, в которое превращается после смерти младенец, среди эскимосов на Чукотке зовется ангъяком. Однако оно встречается и в Скандинавии -- там ею называют утбурд, и ничем, кроме имени, от ангьяка он не отличается. В Большой энциклопедии духов вкратце о нем говорится так: "Ангьяки -- это духи младенцев, которых родители оставили умирать, предварительно дав имя, потому что не могли прокормить, или кого бросили незамужние матери". Ангьяк довольно долго копит силы, а затем начинает нападать на одиноких путников, кроме того, мстит тем, кто оставил его умирать. Иногда будущая жертва непосредственно перед нападением получает предупреждение -- слышит крик ангъяка или видит белую сову. Но даже в этом случае шансов на спасение у потенциальной жертвы маловато, потому что ангьяк очень быстр и силен. Поначалу рост у него как у двух-, трехлетнего ребенка, но он может вырасти и с маленькую ярангу. Эскимосы их давно не видели, но несколько месяцев назад один появился. -- А чукотские шаманы что, ничего не могут с ним поделать? Ради чего их местные жители содержат, шаманов этих? -- сердито высказалась я, не очень-то меня грело тащиться на Крайний Север. При одной мысли о столь радостной перспективе заранее пробивал озноб. -- Неужели холодно? -- удивился Алекс. -- Батареи вроде горячие. Я смерила его взглядом очковой змеи. -- А что, в другое место нельзя? Скажем, куда-нибудь на Канары... Там, случаем, не завелись крабы-людоеды? -- обратилась я к коту. Тот хмыкнул и постучал себя по лбу: -- Ха, милочка, такие тепленькие местечки сразу разбирают. Или это от удачи зависит, я не знаю. Нам обычно достаются дела со вторых рук, с которыми до нас никто не смог справиться, дела, проваленные другими спецотрядами. -- Ого, значит, вы лучшие из лучших?! Приятно было услышать, глядя на вас, не скажешь, я бы сама вряд ли сообразила без подсказки, даже если бы всю жизнь с вами проработала. Ах, ах, ах, ну кто бы мог подумать! -- нарочито восторженным тоном пропела я. Лица моих товарищей приняли самые убийственные выражения, но остановиться было уже не в моих силах. Огромным усилием воли я постаралась переключиться на другую тему: -- Слушай, агент 013, у тебя восхитительное прозвище. Но звучит как-то официально, или еще хуже, как порядковый номер, мне почему-то хочется верить, что у тебя есть другое, настоящее имя! Алекс вздохнул -- дескать, сейчас начнется и настороженно покосился на кота, а тот уже задрал хвост трубой, надувшись от важности: -- Да у меня много настоящих имен -- Непобедимый Воитель, Уничтожитель Монстров, Сумеречный Ужас, Стальной Коготь, Железный Нерв, Очень Мудрый Язык и еще многие другие. Так меня называли освобожденные мной от тяжелого гнета нечисти люди, испытывая глубокую благодарность и благоговение, -- скромно признал кот. Теперь я понимала, почему Алекс предпочитал звать его агент 013. -- Ты можешь выбрать среди этих замечательных имен любое и звать меня, как тебе заблагорассудится. -- Да ну! Правда? -- удивилась я. Серый хвастун насторожился, заметив хитрый блеск в моих глазах, но было уже поздно. -- Тогда я буду звать тебя усипуси толстун! С этими словами, умильно улыбаясь, я протянула к нему руку, как будто собираясь почесать за ухом. Кот испуганно шарахнулся и скатился со стула, но, быстро оправившись, принял вид оскорбленного достоинства. Я торжествовала, командор укоризненно смотрел на меня. Под его взглядом я потерялась и даже неожиданно почувствовала нечто похожее на укор совести -- редкий человек может иметь на меня такое влияние. -- Значит, трогаемся в путь немедленно, -- ровно сказал Алекс, я безропотно кивнула, а профессор одарил меня мстительным взглядом. Зря это он, на задание надо идти только в случае полного взаимопонимания между членами одной команды. Я-то их обоих принимаю такими, как есть, чего ж на меня губы дуть? Ладно, у профессора душа отходчивая, долго злиться он не умеет. Тем более что уже часа через четыре мы шли по северной пустыне, метель мела в лицо, и деваться было некуда... ГЛАВА 3 -- Кто это шипит все время? -- стуча зубами от холода, спросила я, глядя на командора. Кот все еще меня игнорировал, как только мы оказались среди снегов, он сразу же предусмотрительно залез Алексу на плечо. Утопать в снегу ему как-то не улыбалось. -- Это замерзает пар изо рта, -- буркнул Алекс, поражаясь моей тупости, и ускорил шаг. Мы шли по льдистому берегу, наверное, самого северного из всех морей, судя по жуткому пронизывающему ветру и дикому холоду. Вдали виднелись ледяные скалы, небо было тусклым, солнце маленьким и бледно-зеленым. Мы попали в Край Ледяного Безмолвия в зимний период. "Увезу тебя я в тундру-у..." Ага, как же! Теперь я понимаю: это песня маньяка, который понавыдумывал всяческие способы мучительной смерти для наивной девушки, которую он решил извести, -- нормальный человек не стал бы такого петь для любимой. Ветер, казалось, пробирался даже под теплый толстенный керкер-комбинезон из меха. Сверху, как и положено у чукотских женщин (по мнению специалистов на Базе), я надела рубаху из грубой ткани (выбрав голубую -- мой любимый цвет, потому что идет к черным волосам). Предназначение у рубахи было простое -- защищать мех от дождя и снега. Благодаря нерпичьим штанам и меховым сапожкам вскоре я более менее освоилась с местным климатом. У Алекса одежда была из того же материала, но другого покроя, естественно, и то, что сверху, называлось кухлянкой. Пусика нам тоже нарядили. На Севере, похоже, с котами было туговато, потому что не привыкшие к холодам мохнатые существа ни в какую не желали ехать на Чукотку. Они громким мяуканьем демонстрировали свой протест, как только какой-нибудь полярник перед отъездом из дома на Север вдруг начинал испытывать сильную привязанность к своему домашнему питомцу, желая непременно взять его с собой. Правда, один случай я вспомнила, когда полярники действительно держали у себя кота, но однажды ночью он остался на улице в жуткий мороз всего на два часа, но этого было достаточно, чтобы у него отмерзли и отвалились уши и хвост. Эту историю я не преминула рассказать перед отъездом нашему профессору, когда он начал протестовать против песцовой шубки, ворча, что его мех не хуже. Близко приняв к сердцу судьбу собрата, кот заволновался и попросил в дополнение к шубке еще и меховой комбинезон с капюшоном. Его пришлось шить специально, что часа на два отсрочило наш отъезд. Мы шли около получаса, когда наконец увидели вдалеке одинокую ярангу. -- Там и живет престарелая мать семейства знаменитая Ухтыкак со своими многочисленными родичами. Она знает о нашем приходе, примет и накормит нас, у нее мы остановимся и будем жить, -- уточнил толстун. -- А как она узнала о нас? -- удивилась я. -- Ухтыкак -- местная шаманка, периодически общается с духами и держит постоянную связь с нашей Базой. Мы с Алексом тут были года два назад, по делам, -- лаконично ответил кот и отвернулся. Видя такое отношение, я пересилила себя и больше ни о чем не спрашивала, хотя, само собой, у меня появилась куча вопросов. На этот раз к моим страданиям снизошел сам Алекс: -- Для бабки Ухтыкак связаться с Базой -- все равно что для людей твоего времени набрать по телефону номер "Скорой помощи". Мы с агентом 013 тут занимались ликвидацией моржа-призрака, как его называли местные жители -- Жирного Усача. Здоровенный такой обжора, внезапно выныривал в ярангах из-под пола и сжирал все съестные припасы -- рыбы в море ему не хватало, видите ли. Но это было летом, агенту 013 тогда было тепло и в своей шкуре, вот почему он не хотел брать еще и песцовую. Профессор тем временем уже забежал в ярангу, легко прошмыгнув под оленьими шкурами, закрывающими вход. Алекс по-джентльменски откинул передо мной полог, я, пригнувшись, вошла внутрь, он шагнул следом за мной. В яранге нас встречала сгорбленная бабушка, лицом похожая на высушенную хурму. Она приветливо улыбалась, отчего глаза ее, и так узкие щелочки, и вовсе исчезали с лица. Все здесь говорили