ребрам болью и прохрипел: -- Кретины... Вы все испортили... Чаша в подземелье... Они быстро переглянулись -- видимо, этот вариант ими обсуждался. -- Где ты там ее спрятал? -- гард снова угрожающе подошел ко мне. -- Только не вздумай врать! Я проглотил слюну. Надо было как-то объяснить им, в чем дело. В то, что произошло в действительности, они, без сомнения, все равно не поверили бы. -- Это сделал не я... Там, в подземелье, прячется человек... Чаша у него. Гард схватил меня за отворот куртки и легко, словно куклу, поставил на ноги. -- Я же предупреждал тебя -- не надо лечить нам мозги, сука! Он ударил меня коленом в живот. Я успел напрячь пресс, и получилось не так больно, но сказать, что я зажмурился от удовольствия, тоже было бы неправдой. -- Ты, тварь, где Чаша? -- Я предупреждал вас -- за ней охотятся. Этот человек похитил мою девушку и пообещал отпустить ее, если мы отдадим ему Чашу. Чашу он получил, а девушка вместе с ним в подземельях. -- Что значит "мы"? -- спокойно спросил рысьеглазый. -- На кого ты работаешь? -- Был еще один человек... Он теперь в Склифе, со сломанным позвоночником -- этот сделал тот, в подземелье... -- А, длинный, -- неожиданно оживился рысьеглазый, и я понял, что они следили за нами. -- Ты работал на него? -- Ну, в общем, да, -- сказал я угрюмо. В каком-то смысле это так и было. -- Ты уверен, что тот, у кого находится Чаша, сейчас внизу? -- Олег, ты что, веришь ему? -- не выдержал гард. -- Ты что, не видишь, он же все врет! Он прекрасно знает, где Чаша, только тянет время. Переломать ему кости -- тут же все скажет! Он вопросительно взглянул на рысьеглазого. Тот ответил ему задумчивым взором. -- Да, -- сказал я, -- я знаю, где Чаша. Она внизу, в подземелье. И если мы не успеем до нее добраться до наступления темноты, нам всем придется очень и очень плохо. -- Это почему еще? -- подозрительно спросил Олег. -- Потому что, -- огрызнулся я. -- Тот человек внизу всех нас уничтожит. -- Ну, это еще вопрос. -- Олег! -- взорвался гард. -- Он же нас дурит как детей! Он хочет, чтобы мы спустились в подземелье, а там у него, может,братва со стволами на каждом углу. Пусть скажет, куда он спрятал Чашу, и все. -- Болван, -- заорал я, -- я уже все сказал! Он бросился ко мне с явным намерением размазать по стенке, но рысьеглазый неожиданно выставил вперед руку, и гард остановился, словно налетев на железный шлагбаум. -- Нет, -- усмехнулся Олег, -- это было бы слишком просто. Несколько секунд мы молча и неотрывно смотрели друг на друга. Я ненавидел его, и все же в этот момент рысьеглазый был моим единственным шансом спасти Наташу. Все это -- ненависть, мольбу, надежду -- он мог бы прочесть в моих глазах, если бы умел читать по глазам. Наконец, он отвел взгляд. -- Я не очень тебе верю, -- сказал он глуховато. -- Скорее всего, ты задумал очередную подлянку. Но я не дам тебе снова обмануть нас. Он отошел на пару шагов и поднял пистолет. -- Мы втроем сейчас спустимся в подземелье. Ты пойдешь первым. В наручниках. Если там будет засада, ты тут же получишь пулю в затылок. Если попытаешься бежать -- то же самое. Если там действительно прячется тот человек, о котором ты говоришь, будешь с ним разговаривать. Все это время в спину тебе будут смотреть два пистолета. Ты понял? Я покачал головой. -- Так не пойдет. Во-первых, я сам точно не знаю, где он находится. Во-вторых, идти туда в наручниках -- самоубийство. Я не прошу, чтобы вы вернули мне пистолет, но без арбалета там делать нечего. -- Падла, -- зарычал гард, -- тебе еще арбалет дать? А хрена с маслом тебе не дать?! -- Тихо, Сергей, -- оборвал его рысьеглазый. -- Арбалет мы тебе не дадим, а вдруг ты мастер по стрельбе из этой фиговины? И наручники тоже не снимем -- а то еще завалишься в какую-нибудь нору, ищи тебя потом. Выбор у тебя такой: либо идешь и показываешь дорогу, либо мы здесь выколачиваем из тебя, куда ты спрятал Чашу. Ну? Я посмотрел на часы. 21.45. -- Хорошо. Только арбалет вам все равно придется взять с собой. Говорю же вам; это единственное оружие, которое против него хоть чего-то стоит. -- Почему, интересно знать? Объяснять им, что Хромца не возьмет ни пуля, ни нож было бесполезно. Я сказал: -- Арбалет убивает бесшумно. Если он услышит хоть что-нибудь, хоть щелчок предохранителя, моя девушка погибнет. -- Да мне на твою биксу.., -- презрительно прервал меня гард и сплюнул. Я посмотрел на него. -- Зря ты так. Браслеты же на мне не всю жизнь будут. -- Олег, -- почти простонал он, -- я сейчас ему яйца вырву! -- Потом, -- бросил рысьеглазый. -- Насчет арбалета он, может, и прав. Сергей, возьмешь его. Олег секунду подумал, потом сунул "макарова" в кобуру на поясе, одернул кобинезон. -- Этот человек внизу вооружен? -- Да. И вообще -- это убийца, настоящий матерый убийца. Он хмыкнул, бросил Сергею "ждите здесь" и пошел к выходу, перепрыгивая через обломки внутренних перегородок дома. Я сделал два шага за ним. -- Стоять! -- заорал гард. -- Тебя не спросил, -- огрызнулся я. Он подошел и ударил меня дубинкой между лопаток. Мне это, откровенно говоря, начало уже приедаться, но было очень любопытно, куда же направился рысьеглазый. Поэтому я в два прыжка преодолел расстояние до двери и выглянул наружу. Тут он настиг меня и свалил на землю, довольно технично проведя подсечку. Несколько секунд он ожесточенно пинал меня, вкладывая в это занятие всю душу, а я размышлял о том, стоит ли подобное времяпрепровождение полученной мной информации. Увидел я следующее: за оградой стоял давешний белый "Жигуленок". За рулем сидела девушка, палившая в меня из коллекционного Смит-и-Вессона. Сейчас она, надо думать, с интересом наблюдала, как Сергей использует меня в качестве дежурной макивары. -- Серега! -- рявкнул от машины рысьеглазый. -- Прекратить! Как ни странно, гард послушался. Я приподнялся и сел. Олег уже шел к дому, в руках у него был маленький компактный АКС. Он шагал легко, держа в руках маленькую вороненую тридцатизарядную смерть, затянутый в свой пятнистый комбинезон, собранный, готовый на все. За его спиной, за зубчатой кромкой деревьев, наливался расплавленным серебром круглый диск Луны. -- Пошли, -- скомандовал он. -- Сергей, веди его. -- Фонарик хотя бы дайте, -- сказал я, осторожно переступая с ноги на ногу. Тело болело, но кости вроде бы все были целы. Олег молча отцепил от пояса и подал мне плоский черный прямоугольник -- это был мощный "симменс", работающий от аккумулятора. Держать его в скованных наручниками руках было неудобно, но все же это было лучше, чем ничего. Мы вновь спустились в подвал и добрались до открытого люка шахты, из которой доносился душераздирающий вой Дария. Я поводил лучом фонаря -- стрела целая и невредимая лежала на крышке люка. Гард нагнулся и подобрал ее. -- Ты лезь первым, -- обратился к нему Олег, -- будешь его страховать. -- Собака, -- неуверенно произнес гард. Олег толкнул меня локтем. -- Прикажи псу, чтобы не тронул Сергея. Больше всего мне, естественно, хотелось, чтобы Дарий разодрал обоих моих спутников на мелкие кусочки, но под дулом автомата выпендриваться было неразумно, и я скомандовал: -- Спокойно, Дарий, свои. Услышав мой голос, пес радостно залаял и снова принялся бросаться на стену колодца. Сергей, повозившись с ремнем арбалета, полез в шахту. Некоторое время было слышно, как он отпихивался от знакомящегося с ним Дария, потом сдавленный голос произнес: -- Все в порядке, пусть спускается. -- Без глупостей, -- еще раз предупредил Олег и отошел от колодца, нацелив на меня короткий ствол автомата. Я опустился на колени и спиной полез в шахту, судорожно хватаясь скованными руками за металлические ступени лестницы. Спуск занял минуты три, зато в конце пути мне был оказан теплый душевный прием. -- Спускаешься как мешок с дерьмом, -- объявил Сергей и, по своему обыкновению, хотел сопроводить эти слова действием. Прыгавший вокруг и норовивший вымыть мне языком лицо Дарий грозно заворчал, чем без труда убедил его отказаться от первоначального намерения. Я же с легким торжеством подумал, что не больно-то он теперь сможет распускать свои поганые руки. Олег слетел по лесенке молниеносно, как настоящий морпех. С последних трех ступенек он спрыгнул, его высокие десантные ботинки мягко спружинили о металлический пол, и в то же мгновение он легко развернулся на каблуках, нацелив автомат в темную глубину коридора. -- Здесь должно быть освещение, -- сказал он негромко. - Сергей, поищи. -- А если он рядом? -- спросил я, хотя сильно сомневался в этом. К моему немалому удивлению, рысьеглазый счел нужным ответить: -- Нет, если бы он был поблизости, то убил бы собаку. Сергей нашел выключатель, и коридор осветился очень тусклым, дрожащим светом старинных люминесцентных ламп. Они горели через одну, но и их мощности хватало, чтобы различить мрачный, уходящий вниз туннель с металлическим, потемневшим от времени полом и без каких бы то ни было признаков дверей по бокам. -- Что это за подземелья? -- негромко спросил Олег. Он оглядывался, изучая змеящиеся вдоль стен кабели в толстой черной оплетке. -- Секретная база МГБ, -- ответил я, -- После войны ее законсервировали. -- Не свисти, -- оборвал меня гард. -- База МГБ в таком занюханном месте... Ты все время врешь, сука, думаешь, я не вижу? -- Где-то здесь работает генератор, -- сказал рысьеглазый, не слушая нас. -- Свет, и откуда-то поступает свежий воздух. -- Ладно, -- решил он наконец, -- пошли. Ты, -- он подтолкнул меня вперед, -- идешь первым. И помни: чуть что, первая пуля твоя. Я присвистнул. Дарий выскочил из-за спины сжимавшего мою пушку гарда и весело потрусил впереди меня. Мы двинулись вниз по коридору. Прямой отрезок туннеля тянулся метров на пятьдесят. Затем освещенный участок заканчивался, и коридор резко заворачивал вправо. -- Стой, -- приказал Олег, когда мы дошли до поворота. - Сергей, проверь свет. Он, наверно, боится, что я брошусь в этот темный туннель и затаюсь там, подумал я с нервной усмешкой. Если бы он знал, что мне эти катакомбы внушают страх куда больший, чем ему, потому что я представляю себе, какой ужас гнездится там, во тьме... Заморгали, зашелестели под потолком лампы. Пол по-прежнему уходил вниз, но потолок стал ниже и изогнулся наподобие свода. Похоже было, что мы находимся внутри гигантских размеров трубы. -- Может, это канализация? -- спросил гард каким-то неуверенным голосом. Рысьеглазый не ответил. Я злорадно подумал, что по крайней мере один из них начинает трусить. Наши шаги гулко отдавались от обшитых металлом стен. Эти стены напомнили мне что-то очень знакомое, казалось, что я уже видел не так давно нечто подобное, но воспоминание ускользнуло, тем более, что мысли были сконцентрированы совсем на другом. Внутри серого металлического колодца стояла тишина -- гнетущая мертвая тишина глухого подземелья. Шипели и потрескивали лампы, гудел пол под нашими ногами, но все это были лишь робкие попытки поколебать власть тишины, установившуюся здесь с незапамятных времен. Я попытался представить себе, как по этим коридорам шагали затянутые в форму офицеры госбезопасности, как тащили по этим серым плитам окровавленные тела подвергшихся пыткам заключенных, как весело переговаривались здесь после рабочего дня следователи, попивая чай из стаканов в серебряных подстаканниках, -- попытался и не смог. Казалось, объект "66" с самого начала был такой вот безмолвной и мрачной крепостью. -- Дверь, -- прошептал сзади рысьеглазый. Я присмотрелся - слева из одинаковых квадратных листов обшивки чуть выступил вытянутый прямоугольник с незаметной выемкой вместо ручки. Если бы не Олег, я, возможно, так бы и не увидел его, и я в очередной раз оценил подготовку своего противника. Внезапно оба моих конвоира оказались по бокам от меня и прижались к стене у двери, держа оружие наготове. Я вопросительно посмотрел на Олега. -- Открывай, -- произнес он одними губами. -- Я пожал плечами и попытался засунуть кисть правой руки в выемку. Там действительно было что-то вроде ручки -- подвижная пластина, за которую можно было зацепиться пальцами, но сейчас она была блокирована. Я подергал ее -- дверь не поддавалась. -- Замка нет, -- просвистел гард. -- Закрыто изнутри. -- Нет, -- сказал Олег. -- Это централизованная система блокировки. Где-то здесь есть командный пункт. Хромец там, подумал я. На командном пункте. Он сидит там, как паук в центре паутины, и ждет своего часа. И возможно, ждет нас или даже следит за нами, если где-нибудь в этих подземельях работают кинокамеры. Хотя вряд ли во время войны была такая аппаратура. -- Пошли, -- толкнул меня в спину Олег. Я сделал шаг вперед, и в этот момент Сергей сказал напряженным голосом: -- Погоди, там впереди что-то есть... Смотри, собака... Дарий остановился метрах в десяти от нас, там, где коридор снова заворачивал. Мы прошли уже метров двести или даже больше и, похоже, метров на пятнадцать углубились под землю. Следующее колено туннеля, скорее всего, уходило вниз еще круче, потому что Дарий делал время от времени странное движение лапой -- он то поднимал ее, то пытался поставить куда-то вперед, но все время отдергивал. Мы осторожно приблизились. То есть я один сделал бы это еще осторожнее, но эти два болвана настойчиво подталкивали меня пистолетами в спину. За поворотом было темно. Дарий, не обращая на нас внимания, продолжал странные движения лапой и нервно ворчал. -- Свет! -- прошипел рысьеглазый. Но еще до того, как гард нашарил на стене выключатель, я включил "симменс" и направил сильный луч вперед, во тьму коридора. -- Мать твою! -- выдохнул Олег. В луче "симменса" оказался труп огромной -- размером с большую кошку -- крысы. Именно ее и пытался тронуть лапой Дарий. Крыса была чудовищно изуродована -- голова отгрызена и лежала отдельно, живот располосован и выпотрошен, одна из лап обглодана до кости. Крыса лежала в небольшой лужице темной крови, и, судя по тому, что лужица эта не успела загустеть, битва произошла здесь совсем недавно. Гард, наконец, щелкнул выключателем. На этот раз под неожиданно ушедшим вверх потолком зажглась одна-единственная круглая лампа. Коридор заканчивался у глубокой шахты, в которую вела металлическая лестница. Шахта казалась бездонной -- белый шар лампы висел прямо над ее центром, освещая только три верхних яруса. От каждого яруса в разные стороны расходились три коридора. Все они были абсолютно темными. Изувеченная крыса валялась на пороге лесницы, уводившей вниз. Шахта была обнесена довольно хлипким на вид металлическим ограждением, на стержнях которого кое-где темнели следы крови. -- Ох, елки-моталки, -- выдохнул гард. -- Ну и лошадь... По удлинившейся тени на стене я понял, что рысьеглазый, стоявший за моим левым плечом, поднял автомат. -- А говорили, что крысы-мутанты -- фуфло, -- буркнул он. -- Интересно, кто же это ее так? -- Свои такие же, -- ответил Сергей не слишком уверенным голосом. -- Или еще побольше. -- Или еще кто-нибудь, -- сказал я. -- А ты вообще молчи, сука! -- взорвался гард и врезал мне между лопаток рукояткой пистолета (впрочем, не так сильно, как раньше). -- Привел нас сюда, а теперь еще и уссывается, гадина! -- Тихо! -- шепотом рявкнул Олег. -- Не знаю, кто ее так уделал, но надо быть готовым ко всему. Ты, -- он ткнул меня дулом АКСа, -- как думаешь, где он может прятаться? -- Не знаю, -- хмуро ответил я. -- Я вообще не предполагал, что здесь такие коммуникации под землей. Ты что-то говорил про командный пункт. Может быть, он там. Но где это, я не знаю. -- Внизу, -- сказал Олег, подумав. -- Это место похоже на ракетную базу, а на них КП всегда располагаются в глубине, в самом надежном бункере. Если эту базу законсервировали на случай войны, то понятно, почему до сих пор работают генератор и вентиляция. Ладно, надо спускаться. -- Фиг с два, -- фыркнул вдруг гард. -- Я никуда не пойду. Пусть скажет, где Чаша, и все. -- Охотно, -- отозвался я. -- Чаша внизу. -- Пошли, -- повторил Олег. -- Она, скорее всего, действительно внизу. -- Сговорились? -- спросил Сергей с нехорошей усмешкой. Он отодвигался все дальше и дальше от шахты, стараясь не смотреть на труп крысы. -- Я не пойду вниз, ясно? Я останусь здесь и буду вас прикрывать. А ты, если веришь этому ублюдку, спускайся с ним хоть в преисподнюю. Понятно? -- Сергей, -- произнес рысьеглазый удивленно, -- ты что? -- А то, -- огрызнулся он. -- Ежу ясно, что ничего здесь нет и не было никогда. Он тянет время, неужели не видно? Потом он скажет, что ошибся или пошутил, мы вылезем, а на поверхности нас встретят его дружки с автоматами... -- С огнеметами, -- сказал я. Олег сделал шаг навстречу гарду. -- Если он это скажет, то останется здесь навсегда. И он это знает. Ты что, не понимаешь, что ему так же нужна Чаша, как и нам? Мы играем сейчас в одну игру, и не стоит выходить из команды до конца матча... -- Я останусь здесь! -- взвизгнул Сергей. Он пятился к выходу, сжимая пистолет в левой руке, а правой нашаривая на стене выключатель. В следующую секунду Олег пнул ногой крысу, и она, кувыркаясь, полетела гарду в лицо. Рука с пистолетом дернулась, грохнул выстрел. Крысу разорвало на куски, а Олег, оказавшись рядом, отбил пистолет в сторону и саданул ему коленом в пах. Через мгновение он уже обернулся ко мне с нацеленным мне в живот АКСом. Я замер в двух шагах от него с занесенными над головой руками. -- Не успеешь, -- хрипло сказал он. -- Отойди к стенке и стой спокойно. Он отобрал у Сергея мою пушку и засунул себе за пояс. Похлопал его по щекам, предусмотрительно зайдя со спины так, чтобы держать меня в поле зрения. -- Сволочь, -- просипел гард, хватаясь руками за ушибленное место. -- Какая же ты сволочь, капитан... -- Не хуже тебя, -- огрызнулся рысьеглазый. -- Только ты лижешь задницу своему жирному педику и получаешь бабки исключительно за это. А я работаю по найму и получаю столько, насколько выполняю задание. Именно поэтому я и пойду сейчас вниз. А ты, трусливая скотина, пойдешь со мной. -- Так ты, значит, тоже свободный художник, Олег? -- спросил я. -- Заткнись, -- отрезал он. -- То, что я врезал Сереге, еще не значит, что я сниму с тебя браслеты. Мне нужна Чаша, понятно? Больше меня не интересует ничего, и ты в том числе... -- Можешь забрать Чашу, когда мы до нее доберемся, -- сказал я. -- Мне нужна моя девушка. Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. -- Если ты не врешь, -- задумчиво проговорил он, -- у тебя, пожалуй, есть шанс выбраться отсюда живым. -- Слава Богу, -- я подошел к ограде и заглянул вниз. Из шахты дул теплый, пропитанный запахом машинного масла ветер. -- Я уж боялся, что останусь здесь навсегда. -- Хватит болтать, -- оборвал рысьеглазый, помогая подняться Сергею. -- Пошли. Сергей, у которого из оружия остались только арбалет и дубинка, зло покосился на него. Мы начали спускаться: вначале Дарий, затем я, за мной гард и, наконец, Олег с АКСом. Грохотали металлические ступени. Мы спускались, оставляя позади ярус за ярусом, и свет от горевшего далеко вверху белого фонаря становился все слабее и слабее. Вокруг постепенно сгущалась тьма, и вместе с тьмой появилось ощущение какой-то неотвратимой опасности, скрывавшейся во мраке. И чувствовал это не только я. -- Долго еще? -- еле слышно спросил гард, когда мы миновали шестой ярус. Олег не ответил. -- Так долго еще? -- прошипел Сергей, пытаясь сделать вид, будто с самого начала обращался ко мне. -- До конца, -- глухо ответил я и сам поразился тому, как прозвучал мой голос. И в этот момент мы достигли дна шахты. Здесь был почти полный мрак. Лампа над головой превратилась в тусклую белую горошину. Мы стояли на дне стометрового колодца, и темнота давила на нас, как давит толща воды на обитателей океанских глубин. -- Включи фонарь, -- скомандовал Олег. Мы проделали это почти одновременно, и два острых луча прорезали завесу тьмы. Сорок лет назад здесь, наверно, был пост охраны. Слева от лестницы из стены выдвигался массивный бронированный куб будки часового с толстым мутноватым стеклом. Правее был выход -- единственный выход из этого металлического стакана, когда-то перегороженный турникетом. Теперь турникет был наполовину утоплен в щели приземистой тумбы, отдаленно напоминавшей автоматы метрополитена. За турникетом начинался еще один туннель, ведущий в непроглядную тьму. -- Вперед, -- приказал Олег. Я неуверенно шагнул к турникету. Дарий почему-то не торопился занять свое место во главе отряда, и мне пришлось самому проверять, работает ли система охраны. Глазок фотоэлемента блеснул в луче фонаря, но автомат не отреагировал. Я прошел несколько шагов вглубь туннеля и посветил на пол. На пыльных металлических плитах отчетливо виднелись следы огромных ног в ботинках на ребристой подошве. -- Он тут, -- сказал я хрипло. -- Мы почти рядом. -- Да, КП где-то здесь, -- тихо подтвердил Олег. -- Иди медленно, запомни: одно неверное движение -- и смерть. -- Спасибо за напоминание, -- хмыкнул я, и в это время луч "симменса" выхватил из мрака кусок тяжелой серой стены, перегораживающей туннель. -- Абзац, -- Сергей сплюнул на пол. -- Приехали, мужики. Мы с Олегом водили фонарями по серой стене, высвечивая тусклые листы обшивки. Я пригляделся -- огромные следы обрывались у самой стены, будто человек прошел сквозь нее. А в метре от пола, прямо над полосой исчезающих следов, в металл было ввинчено массивное рулевое колесо. -- Это не стена, -- Олег посветил на колесо фонарем. -- Это дверь. Он подошел к стене и осторожно постучал по ней согнутым пальцем. -- Свинец, -- произнес он, не оборачиваясь. -- Толстая свинцовая плита... И в этот момент я вспомнил, что мне напоминали подземные коридоры объекта "66". Эти металлические листы я уже видел - вчера, в Склифе, в рентген-кабинете, куда гонял меня Вадик за снимками черепа ДД. Это была защитная обшивка, не пропускающая жесткое излучение. И еще я вспомнил разорванную крысу на верхней ступеньке лестницы. -- Крыса-мутант, -- вырвалось у меня. Олег медленно отступил от стены и обернулся к нам. -- Ты, -- ствол автомата дернулся в направлении Сергея, - крути колесо. Ты, -- взмах в мою сторону, -- помогай ему. -- Не сходи с ума, Олег, -- взмолился гард. -- Там же радиация. Отсюда сваливать надо, чем скорее, тем лучше... -- Крути баранку! -- рявкнул рысьеглазый. -- И ты тоже, быстро! Лицо его застыло, в глазах блестел отсвет моего фонаря. Я решил, что пора попробовать перевербовать его себе в союзники. -- Эй, -- сказал я, -- сними браслеты, и я открою тебе эту дверь. Не бойся, нападать я не стану. Мне нужна только моя девушка, а все остальное -- ваше. -- Делай, что сказано! -- прошипел он. -- А будешь болтать, получишь пулю в лоб, ясно? Я пожал плечами и взялся за колесо. Оно было тяжелым, и крутить его было очень неудобно, поэтому, пока ко мне не присоединился Сергей, дело шло туго. Гард все же был очень здоровым парнем -- он ухватился за колесо, и я увидел, как вздулись под широкими рукавами его черной майки немалые бицепсы. А еще я увидел, как побагровело от натуги его лицо и потемнел отчетливо различимый рубец на шее под левым ухом - след от моего удара. Мы сопели и вполголоса ругались, пытаясь сдвинуть этот проклятый штурвал, и, наконец, колесо поддалось и повернулось против часовой стрелки. Тяжелая свинцовая дверь, скользя на невидимых шарнирах, стала медленно сдвигаться вглубь коридора. Приоткрылась щель шириною в полметра, оттуда пахнуло сухим теплым воздухом, послышался отдаленный гул работающих механизмов... -- Отвали, -- зло бросил гард и, оттолкнув меня плечом, налег на колесо всем своим весом. Дверь неожиданно легко заскользила вперед. Гард выругался и перестал ее толкать. Он выпрямился на пороге, расправив плечи и разминая затекшие ноги. -- Ложись! -- крикнул вдруг Олег. Чем меня не обидел Бог, так это хорошей реакцией. Практически одновременно с его криком я грохнулся на металлический пол и перекатился к стене. Треснула короткая очередь из АКСа. За несколько секунд падения я успел увидеть, как из темного зева разкрывшегося туннеля вылетело какое-то бесформенное огромное тело, как оно ударило в грудь стоявшему на пороге гарду и как они оба покатились по полу, но почему-то не в нашу сторону, а обратно, в темноту. Очередь, видимо, прошла высоко, и пули ударили в потолок. Раздался звон битого стекла. Я приподнялся на локтях, пытаясь различить хоть что-нибудь в кромешном мраке, царившем в туннеле. Мой "симменс" упал и светил в стену, а фонарь Олега, похоже, не достигал лучом места схватки. Потом я скорее почувствовал, чем услышал, какое-то движение справа. Олег, вжавшись в серую стену туннеля, бесшумно продвигался к открытой двери. Он крался мягким кошачьим шагом, и казалось, что это не человек, а какой-то фантастический обитатель здешних подземелий, всю жизнь проживший в кромешной тьме. Из открытой двери доносились странные, отвратительные звуки - там что-то чавкало, рычало, стонало и хлюпало, один раз полузадушенный голос гарда прокричал: "Помогите!", и снова его заглушило кошмарное чавканье. Я с трудом заставил себя подняться на ноги, подобрать "симменс" и, пробравшись вдоль стены, осветить фонарем разыгравшуюся во мраке схватку. Сначала я увидел ноги гарда. Они дергались и колотили по полу, залитому чем-то темным и блестящим. Потом я увидел то, что лежало на этих ногах, придавив Сергея своей тяжестью, и отпрянул назад. Гладкое, перекатывающееся в свете фонаря тугими узлами мускулов, длинное тело зверя. Плоская голова с прижатыми ушами, приникшая к горлу несчастного гарда. Длинный и толстый хвост. Готов поклясться, что это была она -- собака из заброшенного дома в Малаховке, адский Эбих. Но сейчас она была раза в два крупнее и напоминала скорее тигра. Стоявший в двух шагах от меня Олег бессильно выматерился. Он водил АКСом то вверх, то вниз, но понятно было, что выстрелить он не сможет. Пули прошьют тело собаки и достигнут Сергея. Но и стоять так, ожидая пока собака разделается с ним, тоже было не лучшим выходом. В эту секунду клубок из сцепившихся тел покатился по полу, и мы услышали крик -- полный смертельного ужаса нечеловеческий крик того, кто мгновение назад был еще Сергеем. Он не успел замереть, захлебнувшись глухим хлюпаньем, а собака уже выпрямилась над распростертым телом и обернула к нам страшную, окровавленную морду. Олег вздернул ствол АКСа и нажал на курок. Собака поднялась, и я увидел, как пули рвут ее тело -- мощные удлиненные пули со смещенным центром тяжести. В следующую секунду расстрелянное в упор чудовище ринулось на рысьеглазого. Навстречу ему вылетело тугое, как обернутая в меховую шкуру пружина, тело Дария. Обе собаки -- адская и земная -- сшиблись в воздухе и тяжело рухнули на пол в полуметре от нас. -- Не стреляй! -- заорал я, бросаясь к ним. Собака Хромца опять оказалась сверху, она рвала своими мощными челюстями горло Дария и полосовала ему бока острыми как бритва когтями. Я упал на нее и попытался просунуть цепочку от наручников под толстым мускулистым горлом. Ей удалось укусить меня за левую кисть, и я взвыл от страшной боли; на секунду мне показалось, что ее клыки выделяют яд. Затем я все же протащил цепочку у нее под нижней челюстью и, сомкнув браслеты на крутом загривке, начал душить. Дарию удалось выбраться из-под огромной туши, и он с молчаливым ожесточением вцепился ей в живот. Я душил ее изо всех сил, собака хрипела; Дарий вгрызался ей во внутренности; она была прошита десятком пуль, и все же она продолжала сопротивляться с силой и злостью раненого тигра. Эта безумная схватка продолжалась бесконечно долго, а потом рядом со мной грохнул одиночный выстрел, гигантское тело в последний раз напряглось, и все закончилось. Я поднял голову и увидел разможженный череп собаки. -- Вставай, -- произнес надо мной голос рысьеглазого. -- Я добил ее... Проклятая тварь... Я поднялся, скользя в крови мертвого монстра. Дарий тоже попытался встать, но лапы не слушались его. Правый бок был разодран, оттуда обильно сочилась кровь. -- Собака дальше идти не сможет, -- сказал я, почувствовав, как враз пересохло горло. -- Надо оттащить ее к стене. -- Наплевать на собаку! -- рявкнул Олег. -- Бери фонарь и иди вперед, быстро! -- Сними наручники, -- попросил я. Он усмехнулся -- скупо, зло. -- Перебьешься. Вперед! Я нагнулся и поднял фонарь. Потянулся за арбалетом. -- Оставь! -- скомандовал Олег и дернул стволом автомата. -- Мы и так уже нашумели, беззвучного нападения не получится. Ну, шевелись, живо! -- Слушай, -- сказал я, -- кретин, ты же нам ни одного шанса не оставляешь... -- Мой шанс -- это ты, -- отрубил рысьеглазый. -- Будешь вести себя разумно -- выживешь. Будешь дурить -- сдохнешь. Двигай! Я пожал плечами и пошел вглубь туннеля. Впереди была тьма и неизвестность, позади -- тьма и автомат в руках Олега. И где-то здесь была еще Наташа, а высоко над нами, над толщей земли и бетона, над лесом, над прозрачной кисеей атмосферы, наливалась кроваво-красным полная луна -- источник магической силы Чаши Грааль. -- Стой, -- прошипел вдруг за моим плечом Олег. Я остановился и замер. В окружавшем нас мраке что-то двигалось, что-то далекое и, по всей видимости, большое -- из глубины коридора прилетело и достигло наших разгоряченных лиц слабое дуновение ветерка, вызванное перемещением невидимого тела. -- Выключи фонарь, -- прошептал рысьеглазый. Я надавил пальцем на скользящую планку, и конус желтоватого света, бивший на десять шагов вперед, исчез. За спиной послышалось шуршание ремней. Секунду поразмыслив, я понял, что Олег поднес к глазам прибор ночного видения. Момент был исключительно удобный -- автомат рысьеглазый наверняка закинул за спину, а руки его были заняты инфракрасным биноклем. Я запросто мог ударить его стальным браслетом в висок, тем более, что смотрел он явно не на меня. Но я продолжал стоять у стены и вслушиваться в зловещую тишину вокруг. Может быть, в этот момент мне просто стало страшно, и я не захотел оставаться один на один с тем, что надвигалось на нас из глубины туннеля. Может быть, я не смог заставить себя нанести столь предательский удар исподтишка. Так или иначе, я не сделал ничего. -- Ну? -- спросил я, когда молчание Олега стало просто невыносимым. -- Что там? Еще секунд двадцать он не отвечал, затем хриплым шепотом отозвался: -- Хрен его знает... Мелькают какие-то пятна... В это время уже явственно слышен был шум -- шум приближения чего-то огромного. Похоже было, что это нечто заполнило собой весь туннель. Мне ярко представился некий чудовищный червь, слепой и белый, ползущий к нам по гладким металлическим плитам коридора. Олегу, скорее всего, привиделось нечто похожее, потому что в его голосе был страх. Он крикнул: -- Оно совсем близко! Его руки швырнули меня на пол, и я услышал, как сам он грохнулся сзади. В этот момент нас накрыло. Все вокруг заполнилось шумом, и я вдруг отчетливо понял его природу -- это был шум хлопанья тысяч и тысяч крыльев. Гигантская стая каких-то существ проходила над нами, не издавая никаких других звуков, кроме этого неживого хлопания, и это было так жутко, что на несколько мгновений я потерял способность дышать. Потом я почувствовал, как одно из существ запуталось у меня в волосах и завозилось там, пытаясь вырваться и царапая кожу острыми маленькими когтями. Холодный кожистые перепонки опустились и накрыли мое лицо; я задохнулся от отвращения и, изо всей силы мотнув шеей, ударил головой о стену. Существо пискнуло и разжало когти, и я почувствовал, что мое лицо свободно. Хлопанье длилось еще минуту или две, а потом все стало замирать в направлении центральной шахты. Я услышал как выругался Олег, и увидел вспыхнувший за спиной луч света. -- Охренеть можно, -- выдохнул рысьеглазый, переведя луч на раздавленное тельце, валявшееся на полу. -- Летучие мыши! Но сколько! -- Кто-то их вспугнул, -- сказал я. -- Там, в глубине... Он сидит и ждет. Рысьеглазый кивнул -- я скорее угадал, чем увидел это. -- Недолго ему осталось ждать, -- сказал он. Интересно, подумал я, как бессмертные реагируют на очередь из Калашникова? Ну, допустим, убить Хромца из автомата нельзя, но хоть какой-то ущерб ему нанести можно? В конце концов, даже если он регенерирует как амеба, то на заживание рваных ран от пуль со смещенным центром тяжести требуется время. Знать бы еще, какое... Мы пробирались по коридору, то и дело поскальзываясь на свежем помете. В лицо все сильнее дул теплый воздух -- там, впереди, угадывалось какое-то открытое пространство. Логически рассуждая, высокое и обширное, поскольку должна же была такая масса летучих мышей где-то гнездиться. И по мере нашего приближения к этому месту идти становилось все тяжелее и тяжелее -- мы словно рвали невидимую паутину, затягивающую туннель все гуще. Внезапно меня охватило неподдающееся контролю желание развернуться и броситься со всех ног обратно. Возможно, я бы так и сделал, если бы не уткнувшийся мне между лопаток ствол автомата. Затем я почувствовал ужас. Не страх, не подрагивание в коленках или что-нибудь еще в этом роде -- ужас, древний, как ночь, поднялся из глубин моего сознания, грозя разорвать мое сердце. Я ощутил, как немеют мои лицевые мускулы. -- Тот-Амон, -- сказал Олег негромко, и ужас отступил. -- Что? -- ошалело спросил я, оборачиваясь. Рысьеглазый не ответил. Его лицо, застывшее как гипсовый слепок, было лицом робота, и я понял, что он не произнес ни слова. Он не мог произнести ни слова, он так же боролся с ужасом, как и я, только его методы борьбы были другими. И еще я понял, что ничего не означавшее для меня словосочетание "Тот-Амон" произнес я сам. -- Тот-Амон, -- снова пробормотал я, будто вспоминая что-то давно забытое. -- Сады страха... Под ногами мягко и упруго заколыхалась насыпанная над глубокими известняковыми цистернами почва. Цистерна... в них обитали странные безглазые существа, которым иногда бросали рабов, колодцы, ведущие вниз, скрывались где-то здесь, в буйной растительности, среди пальм и роз Садов Страха... Вспыхнул свет. Он хлестнул по глазам, как плеть, и я временно ослеп. Растерянно пытаясь справиться с мельканием желтых и красных пятен, я почувствовал, что меня снова толкают на пол, услышал короткую автоматную очередь и звон разбившегося на миллионы осколков огромного стекла. Сады Тот-Амона исчезли, я лежал на металлическом полу туннеля, а рядом со мной лежал рысьеглазый, уперев магазин автомата в неровный шов плиты. Коридор заканчивался метрах в десяти от нас, а дальше смутно угадывалось во тьме какое-то громадное помещение или пещера. Оттуда ударил в нас луч гигантского прожектора, уничтоженного Олегом, и где-то там, впереди и вверху, медленно одна за другой загорались потрескивающие синие лампы. Помещение становилось видно все лучше. Это был гигантский зал, стены которого уходили вверх метров на двадцать. Глубину его определить было пока трудно: лампы загорались, главным образом, перед входом и под потолком, а дальняя часть зала по-прежнему оставалась затемненной. Прожектор, скалящийся осколками фонаря, висел на двух черных паучьих кронштейнах посредине зала. А под ним на громоздком металлическом кубе непонятного назначения переливался отблесками синего пламени Череп Смерти. И я понял, что мы достигли Конца Пути. -- Что это? -- спросил Олег, не поворачивая головы. Я не ответил. Я смотрел в пустые глазницы хрустального Черепа, зачарованный исходившим от него свечением. Это был он, Череп Смерти, Око Виракочи, Хрустальный Ужас, вещь более древняя, чем все вещи нашего мира, исключая, быть может, Чашу, вещь, с которой началась для меня эта история и которой она, по всей видимости, должна была завершиться. Наконец, я заставил себя оторваться от завораживающего взгляда этой мертвой призрачной головы и поискал глазами Чашу. Чаши нигде не было, не видно было также и Железной Короны с Камнем, о которой я знал только со слов Лопухина-старшего. Вспыхнула, потрескивая, последняя лампа. Гудели невидимые генераторы, равномерно выдыхая нам в лицо сухой теплый воздух. Густая тяжелая пыль, гонимая этим искусственным ветром, невысокими волнами перемещалась по ровному полу, по зачехленным пультам и панелям каких-то приборов. Зал казался мертвым, но кто-то прятался в нем -- кто-то, включивший прожектор и лампы. И этот кто-то видел нас, а мы его -- нет. -- Что будем делать? -- спросил я рысьеглазого. На этот раз не ответил он, и я подумал, что зря все-таки не воспользовался своим единственным шансом тогда, в туннеле, когда руки его были заняты прибором ночного видения. Олег напряженно вглядывался в пугающую пустоту зала, и его автомат еле заметно перемещался вправо -- туда, где между корпусами двух зачехленных машин темнел глубокий черный провал. Внезапно он трудноуловимым движением перекатился на спину и снова на живот, оказавшись под прикрытием противоположной стены. Теперь нас разделяло четыре метра пустого пространства. Олег бросил еще один взгляд на черный провал и перевел автомат на меня. -- Встать! -- тихо, но отчетливо скомандовал он. Я почувствовал острую, неожиданно щемящую обиду. Странно было бы ожидать чего-то другого от человека, который всю дорогу держал тебя под прицелом, и все же где-то в глубине души я до конца надеялся, что мы будем сражаться вместе. Но Олег не хотел драться вместе со мной. Он предпочел выставить меня вперед как приманку и мишень, чтобы выманить Хромца из его убежища. На секунду мне захотелось демонстративно встать и пойти обратно, чтобы получить пулю в спину. Потом я вспомнил о Наташе. -- Сука, -- ответил я так же тихо и поднялся. Я шел по коридору к порогу зала, сжимая в скованных руках бесполезный теперь фонарик. Впереди щерил свои кристаллические зубы Череп Смерти, сзади смотрел мне в спину зрачок АКСа. Шаги гулко отдавались в гигантской раковине распахнувшегося надо мной пространства -- прятаться теперь было бессмысленно. Я сделал несколько шагов по направлению к металлическому кубу. Мои ботинки оставляли в пыли глубокие следы, но набегавшие пылевые волны тут же заносили их. Пять шагов... десять... хрустели под ногами осколки стекла... пятнадцать... куб был совсем близко. Теперь я хорошо видел Череп -- он не светился собственным светом, его бесчисленные отшлифованные грани отражали свет горевших под потолком ламп. -- Остановись, -- сказал чей-то голос. Я замер -- мне показалось, что это произнес Череп. И только секунду спустя я понял, что голос доносился откуда-то сбоку. Несколько очень длинных, очень страшных мгновений в зале было тихо. Где-то под потолком поскрипывали, раскачиваясь, кронштейны прожектора. Скалился Череп. -- Возвращайтесь, -- предложил голос, когда эти мгновения истекли. -- Вы не в силах изменить то, что предначертано. Щепка не может остановить поток. Это был все тот же голос, он все так же мастерски менял интонации, -- сейчас он был отрешенным и величественным, -- но это все равно был голос человека, которого я ненавидел всеми силами своей души. Голос Хромца.