тельная станция, контора по мелкому ремонту разбитых сердец, пункт раздачи таблеток от одиночества... -- Забавно, что вы так говорите, -- мягко перебила она. -- Вы не поэт, часом? -- Был когда-то, -- неохотно признался я. -- Если вы были поэтом -- значит, когда-нибудь снова им станете, -- вздохнула хозяйка. -- Это неизлечимо. По себе сужу. И не только по себе... -- Извините, я сам не знаю, с чего это меня так развезло...- смущенно пробормотал я. -- Не нужно извиняться, -- улыбнулась она. -- Вы очень хорошо говорили. Просто здесь нет ни ночей, ни рассветов, к этому вам придется привыкнуть. Вы ведь совсем недавно в городе? -- Недавно, -- кивнул я. И решительно прибавил: -- И ненадолго. -- Ненадолго? -- недоверчиво повторила она. Со-Д чувственно покачала головой и неожиданно ласково спросила: -- Вам чего хотелось бы? Кофе? Чаю? Горячего шоколада? Или покрепче чего-нибудь? Не стесняйтесь, заказывайте. -- А такие деньги вы принимаете? -- с сомнением спросил я, извлекая из кармана корону. -- Я принимаю любые деньги, если клиент непременно желает заплатить, -- отмахнулась она. -- И не требую денег, если клиент платить не хочет. Здесь деньги не нужны, хотя некоторые любят набить ими карманы перед тем, как выйти из дома, -- так дети берут на прогулку любимые игрушки... Знаете, как я расплачиваюсь со своими поставщиками? -- Как? -- Я слегка смутился: мне вдруг показалась, что сейчас эта милая женщина заявит, что ей приходится оказывать поставщикам интимные услуги. -- Я говорю им "спасибо", -- невозмутимо объяснила она. -- Доброе слово -- единственная валюта, которая здесь высоко котируется. -- И лукаво прищурившись, спросила: -- А вы что подумали? -- То, что на моем месте подумал бы любой дурак, -- улыбнулся я. -- Сделайте мне горячего шоколаду. Это он пахнет ванилью? -- Ванилью, скорее всего, пахну я сама, -- усмехнулась она. -- И еще булочки, которые я пекла перед вашим приходом. Хотите попробовать? Я собрался было кивнуть, но тут дверь кафе распахнулась и на пороге появился сэр Джуффин Халли собственной персоной. Он уставился на меня, как смотрел бы школьник на живого Санта-Клауса, не в силах поверить, что он действительно существует. Никогда прежде я не видел шефа удивленным; теперь приходилось признать, что это выражение не слишком удачно сочетается с хищными чертами его лица. Из нас двоих я опомнился первым. -- Уже не надо ни шоколада, ни булочек, -- смущенно сказал я хозяйке. -- Мне необходимо переговорить с этим господином. -- А, так вы знакомы с Чиффой? -- обрадовалась она. -- Ну надо же! Ничего, напробуетесь еще моих булочек, я их часто пеку. Я не стал говорить ей, что не собираюсь задерживаться здесь до следующей партии булочек: зачем огорчать хорошего человека? Благодарно улыбнулся, кивнул, слез с табурета и поспешил к Джуффину. Тот, кажется, только-только пришел в себя: Радости на его лице, однако, не было. Шеф смотрел на меня с неподдельным сочувствием, как на тяжелобольного, который еще не ознакомился с заключением врачебного консилиума. -- Как ты сюда попал. Макс? -- наконец спросил он.- Ума не приложу: как ты мог здесь оказаться... Это Менин?.. -- Нет, -- гордо ответствовал я. -- Это Йонохская печать. Знаете, что это такое? -- Не припоминаю, -- нахмурился шеф. -- Расскажи-ка... Впрочем, нет, не здесь. Пойдем лучше ко мне. Я живу неподалеку. -- А может быть, сразу домой, в Ехо? -- неуверенно предложил я. -- Вы ведь хотите вернуться, я правильно понимаю? Мне почему-то все время казалось, что вы хотите вернуться, но не можете. Или все это вздор, и я, дурак, зря действую вам на нервы. -- Нет, Макс, ты не дурак. Ты все очень правильно понимаешь. Я хочу вернуться в Ехо, -- мягко сказал Джуффин. -- Другое дело, что это не так уж просто. Ты еще не понял, куда попал? Это же Тихий Город. -- И что с того? -- небрежно спросил я. -- "Тихий"... Да, действительно вполне тихий городок. Но с какой стати... -- Тут я осекся, потому что вспомнил. Когда-то давно Джуффин рассказывал мне про Тихий Город. Из его слов следовало, что Тихий Город -- это "самое жадное место во Вселенной", он "обожает заманивать в свои стены усталых странников, скользящих через Хумгат", и все такое... -- Попасть сюда легче легкого -- как правило, это происходит помимо нашей воли и как бы само собой, -- вздохнул шеф. -- А вот покинуть Тихий Город почти невозможно. -- Слово "почти" мне нравится. -- Я пытался быть оптимистом. -- Мне тоже. Только имей в виду: нашему с тобой приятелю Менину понадобилось Магистры знают сколько тысячелетий, чтобы найти дорогу домой. -- Выкрутимся как-нибудь, -- упрямо сказал я. Моя вера в силу Йонохской печати была непоколебима.- А что, магия тут совсем не действует, да? Я пытался послать вам зов... -- Здесь не может быть никакой магии, кроме магии самого Тихого Города, -- подтвердил Джуффин. -- Счастье еще, что это место скорее "доброе", чем "алое", -- если забыть о том, что оно удерживает в плену всех своих обитателей. Но по крайней мере не мучает. Скорее наоборот: старается порадовать. Твои соотечественники вполне могли бы счесть Тихий Город раем -- те из них, кто в состоянии представить себе рай без ангелов, конечно... А вот и мой дом. Дом, на который он указывал, ничем не отличался от других двухэтажных домов квартала. Деревянный забор был выкрашен в зеленый цвет и увит плющом; вдоль тропинки, ведущей к дому, толпились пушистые вечнозеленые кустики. В ветвях деревьев щебетали птицы. Что ж, для тюрьмы очень даже неплохо! Но я все еще был настроен оптимистически и задерживаться в этом душистом раю не собирался. Обойдутся! Обстановка в доме Джуффина не соответствовала моим представлениям о его вкусах. Слишком скромно, я бы сказал -- аскетично. -- Этот Тихий Город считает, что лучшего вы не заслуживаете? -- возмущенно спросил я. -- Все не так просто -- улыбнулся Джуффин. -- Тихий Город невозможно обмануть. Обстановка в доме каждого пленника такая, какая требуется именно этому человеку для того, чтобы ему было покойно и уютно. Когда я сам обустраивал свое жилище на Левом Берегу, я руководствовался не столько собственными потребностями, сколько традициями, модой, размерами своего кошелька в конце концов. А на деле оказалось, что не так уж много мне нужно. Кстати, о Менине местные старожилы рассказывают, что его дом был обставлен не лучше скворечника. И, представь себе, ему это нравилось... Впрочем, все это пустяки. Расскажи-ка мне лучше про Йонохскую печать, которая помогла тебе меня найти. Очень любопытно. Пока я рассказывал, шеф смотрел в окно. Выражение его лица постепенно менялось: равнодушие уступало место изумлению -- вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется наблюдать такое оригинальное оформление лица сэра Джуффина Халли, да еще и два раза за один день! -- Значит, судьба, -- тихо сказал он, когда я умолк. -- Не поспоришь... -- Что вы имеете в виду? С кем "не поспоришь"? -- почти сердито спросил я. -- По-моему, все идет неплохо. Вас я уже нашел, не сомневаюсь, что скоро случится еще какое-нибудь чудо и мы окажемся дома. Страшная штука эта Йонохская печать!.. -- "Чудо", к твоему сведению, уже случилось, -- сухо сказал шеф. -- Но, кажется, оно случилось только для меня. Посмотри в окно. Макс. Что ты там видишь? -- Как -- "что"? -- растерялся я. -- Тропинку, кусты, забор, зеленый фонарь в конце улицы и еще один, красный, совсем далеко... А что? -- Так я и думал, -- печально кивнул Джуффин. -- А вот я уже вижу за окном совсем другой пейзаж: Сумеречный рынок, старый амобилер на углу, двух толстух в цветастых лоохи. Насколько я припоминаю расположение зданий на площади, когда я выйду отсюда, выяснится, что я сидел в доме старого Нони Хелуфеца, который его внуки в начале весны выставили на продажу... Понимаешь, что это значит? -- Что это значит? -- тупо переспросил я. Способность соображать великодушно меня покинула. -- Это значит, что здесь, в этой комнате, пролегла граница между Тихим Городом и обитаемой Вселенной. Мы с тобой пока сидим рядом, но мы уже в разных Мирах. Если ты выйдешь за дверь, ты окажешься в моем саду. Если выйду я -- попаду в Ехо. Чтобы сразу поставить точки над "I", заранее говорю тебе: именно так я вскоре и сделаю, потому что надо быть безумцем, чтобы не воспользоваться таким шансом. Тем более что, отдав в твои руки Йонохскую печать, судьба ясно указала мне, где чье место. -- Вы меня пугаете, -- хрипло сказал я. -- Хотите сказать, что я освободил вас, а сам застрял? Права была Меламори: надо было написать: "они оба возвращаются в Ехо"... Я -- клинический идиот. -- Не такой уж ты идиот. Просто твоей рукой в то мгновение управляли силы, противостоять которым невозможно, -- вздохнул Джуффин. -- Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, Макс. Думаю, тебе лучше знать всю правду. Твое место -- здесь, в Тихом Городе. С самого начала. Для этого, собственно, ты и появился на свет... -- "Для этого"?! Для чего -- "этого"? -- Я уже ничего не понимал. Мелькнула спасительная мысль: я сплю, это просто сон. Тягостный сон, чем дальше, тем хуже, но это не имеет значения, потому что когда-нибудь я проснусь... Впрочем, обмануть себя было трудно: в глубине души я прекрасно знал, что никакой это не сон, а самая что ни на есть явь. Возможно, куда большая "явь", чем все предыдущие события моей жизни. -- Постарайся успокоиться и выслушать меня внимательно, -- мягко сказал Джуффин. -- Я много раз говорил тебе, что лучше знать правду, чем не знать ее. Невежество, конечно, дарит нам возможность нежиться в теплом океане иллюзий, зато знание развязывает руки -- как бы ужасно оно ни было. -- В теории это так, -- пробормотал я. -- Однако на практике... Впрочем, фиг с ними, с иллюзиями. Давайте вашу правду. Все равно вы скоро уйдете -- что ж, мне еще и любопытством терзаться, в довершение ко всем прочим бедам? -- Я намерен рассказать тебе все, даже если ты заткнешь уши или начнешь кидаться на меня с ножом, -- заверил меня шеф. -- Имей в виду: оба варианта в твоем случае вполне простительны, но я бы не рекомендовал тебе тратить силы на такую ерунду. -- Не тяните из меня душу, -- попросил я. -- Выкладывайте. Я не буду затыкать уши, а оружие могу сдать, если хотите. Впрочем, не думаю, что оно для вас опасно. -- Я тоже так не думаю, поэтому можешь оставить его при себе, -- спокойно согласился Джуффин. -- А теперь слушай... Впрочем, для начала ответь мне на простой вопрос: нравится ли тебе Мир, куда я в свое время помог тебе перебраться? -- Вы имеете в виду Ехо? -- опешил я. -- И Ехо, и Соединенное Королевство, и весь Мир в целом, включая материки Уандук, Черухту и Арварох. -- Разумеется, нравится... Хотя "нравится" -- слишком слабо сказано. Могли бы и не спрашивать. . -- Мог бы, конечно. Однако мне было важно, чтобы ты вспомнил о своей любви к Миру; пусть это чувство станет своего рода фоном для дальнейшей беседы. А теперь постарайся представить себе, что этот прекрасный Мир давным-давно рухнул. Его нет. Не осталось ничего и никого, кроме нескольких сумасшедших магов, достаточно сообразительных и могущественных, чтобы вовремя унести ноги из рушащегося Мира... -- Вы не раз говорили, что Мир может рухнуть, -- осторожно поправил его я. -- И поначалу я очень пугался, а потом привык к разговорам о конце Мира и стал воспринимать их как нормальную рабочую ситуацию: мы, тайные сыщики, должны следить за тем, чтобы в Сердце Мира не очень много колдовали, потому что от этого Мир может рухнуть. Несколько раз я даже совершал какие-то безумства, будучи уверен, что никто, кроме меня, не может спасти Мир. Позже мне начало казаться, что все эти разговоры о близком конце были, мягко говоря, преувеличением. Разве не так? -- Можно сказать, что так... Но попробуй представить себе, что разговоры о близком конце были не "преувеличением", а, скажем так, -- "преуменьшением". Что конец Мира -- дело прошлого, а не гипотетического будущего. -- Представляю, -- флегматично согласился я. -- Это очень скверно. Так скверно, что слов нет. -- По правде говоря, мне не хватало отнюдь не слов, а желания приводить в действующее состояние свое буйное воображение: так и рехнуться недолго. -- Врешь, ни хрена ты не представил, -- неожиданно рассмеялся Джуффин. -- Ладно, Магистры с тобой. Поехали дальше. Теперь тебе придется понять вот что: истинное положение вещей находится посередине между твоими воспоминаниями о Мире и моим рассказом. И то и другое -- правда, но обе эти правды ущербны и несовершенны. -- Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, -- кивнул я. Странное дело: я знал, что Джуффин сейчас говорит мне чистую правду, и его слова не вызывали у меня никакого протеста. Более того, теперь мне казалось, что я всегда каким-то образом знал, как обстоят дела, и наша беседа -- всего лишь внешний толчок, побудивший меня вспомнить об этом знании. Я посмотрел в холодные светлые глаза Джуффина и произнес вслух то, что прочитал на их дне: -- С какого-то момента история Мира развивалась в двух направлениях одновременно. Одна последовательность событий привела Мир к гибели, другая -- к тому положению дел, с которым я знаком по опыту жизни в Ехо. И теперь обе реальности снова сходятся в одной точке. Возможно, эта точка -- наш с вами разговор на границе Миров? Впрочем, не важно. Совсем не важно, правда? Важно только одно: какая из двух историй поглотит другую. Я правильно вас понял? -- На удивление правильно.- Теперь он смотрел на меня с нескрываемым любопытством. -- Вот уж не думал что каким-то образом передал тебе и это знание. Ты -- странный мальчик, сэр Макс. Порой я не могу поверить, что... Впрочем, нет, об этом мы поговорим позже. Сначала я должен рассказать тебе о заговоре -- самом невероятном заговоре за всю историю Мира. Заговор магов древности, давно покинувших Мир, и талантливых, но невежественных выскочек вроде меня: надо же им было на кого-то опереться... Я вопросительно приподнял бровь: дескать, давайте уж подробности. Джуффин понимающе кивнул: -- Начать, наверное, следует с того, что Великие Магистры наших древних Орденов, помимо всего прочего, были способны провидеть будущее. Впрочем, это плохая формулировка: они просто знали будущее, как мы знаем о событиях, случившихся несколько дней назад. Думаю, дело в том, что они совершенно иначе воспринимали время -- боюсь, у нас с тобой просто не хватит воображения, чтобы представить себе, как именно. Факт, что эти люди умели "вспоминать" будущее и своими поступками изменять события прошлого; мы же поступаем в точности наоборот... Одним словом, они знали, что Мир относительно скоро рухнет; называли даже точную дату. Забавно, но эта роковая дата есть во всех учебниках истории: именно в этот день был принят Кодекс Хрембера. -- Понятно, -- сдержанно кивнул я. -- Война за Кодекс -- дело рук этих древних мудрецов? -- Не совсем так. Война за Кодекс имела место в обоих вариантах развития событий. Просто в том будущем, которое открылось древним магам, эта война лишь ускорила трагическую развязку. Неудивительно: никогда прежде в Сердце Мира не произносилос; столько могущественных заклинаний, как в Смутньи времена; обе стороны внесли свой вклад в приближе ние конца, хотя формально считалось, что Король и Орден Семилистника пытаются предотвратить катастрофу. Но ведь они тоже колдовали -- и еще как! С другой стороны, а что еще оставалось? -- Да, я сам не раз думал, что Война за Кодекс вполне могла лишь приблизить конец Мира, -- кивнул я. -- И именно поэтому постепенно перестал верить, будто этот самый конец действительно был так уж вероятен... Но в чем состояло вмешательство древних? И, если уж на то пошло, какое им было дело до событий, которые должны случиться не на их веку? -- Тут все очень непросто. Во-первых, что значит -- "не на их веку"? Неужели ты думаешь, что древние маги умерли в свой срок, как обычные люди? У них были свои, неведомые нам отношения с временем... да и с вечностью, если уж на то пошло. Умирать никто из них не собирался. Покидать Мир каким-то иным способом -- да, пожалуй. Во всяком случае, так поступили многие из них. Некоторые, впрочем, остались. С двоими ты знаком лично. -- Маба и Махи? -- ахнул я. -- Незачем переспрашивать, ты и сам это всегда знал. А если не знал, то нюхом чуял, что они -- существа совсем иной породы... В общем, древним было не совсем безразлично, что случится с Миром. Даже тем, кто твердо решил не связывать с Миром свою судьбу. Видишь ли, когда человек взрослеет и покидает родительский дом, он, как правило, не перестает желать добра своим домашним, даже если не собирается поддерживать с ними тесную дружбу. И если уже после его ухода случится пожар и родительский дом сгорит, это его скорее всего опечалит, правда? -- Наверное, -- неохотно буркнул я. -- Меня бы это вряд ли опечалило, но... Конечно, по большому счету, вы правы. -- Ну вот. Мое сравнение, конечно, примитивно, но оно дает тебе возможность понять, что в беспокойстве древних Магистров о будущем конце Мира не было ничего странного. Возможно, это вообще единственный их поступок, который легко объяснить... Поскольку древние были людьми действия, а не мечтателями, они тут же взялись за дело. Знаешь, с чего они начали? Со строительства моста, который соединил их с далеким будущим. У них тогда была теория: дескать, спасти Мир можно только руками тех, кому предстоит жить незадолго до конца. Они сделали немало: в частности, вернули нам забытые к тому времени традиции Истинной магии, которая не разрушает Мир, а, напротив, исцеляет его. Мне выпала редкая удача стать учеником одного из древних Магистров; замечу, что счастливчиков, подобных мне, было не слишком мало -- возможно, именно поэтому наш Мир так тебе полюбился. Лет двести назад он вряд ли привел бы тебя в восторг... Впрочем, я могу и ошибаться: у тебя странный вкус. -- Не важно, -- нетерпеливо перебил я. -- Рассказывайте дальше. Вы говорили о "заговоре", так? -- Разумеется. Участниками этого заговора стали мы, ученики древних Магистров, наши учителя и, как ни дико это звучит, люди, чьи следы исчезли во тьме тысячелетия назад. "Мост между Мирами", о котором я тебе говорил -- не метафора. Он действительно существовал, этот мост. Я однажды видел, как старый Махи уходил по этому мосту туда... нет -- в "тогда", когда он был молод и неопытен: советоваться со старшими, по его собственным словам. Я видел, как он вернулся... прости, Макс, но я не возьмусь описать это зрелище! Я и сам хотел последовать за ним по этому мосту, но, веришь ли, мне тогда не хватило мужества. Это был не единственный, но последний трусливый поступок в моей жизни... и мне даже не стыдно в нем сознаваться: там было чему ужаснуться, поверь мне на слово! Мы немного помолчали: Джуффин, судя по всему, старался прогнать видение, которое услужливо подсунула ему цепкая память, я вежливо выжидал. Признаться, в тот момент я напрочь забыл печальные обстоятельства нашей беседы -- даже тот факт, что мне скорее всего не удастся вернуться домой, в Ехо. Слишком уж невероятные вещи рассказывал мой шеф, и слишком странно было признаваться себе, что я уже знал все это когда-то. Знал и забыл... Вернее, слишком долго не хотел вспоминать. -- Ваша работа в качестве наемного убийцы тоже была частью этого заговора? -- наконец спросил я. -- Разумеется. Все было неплохо задумано: существовал список колдунов, наиболее опасных для равновесия Мира. Никто из них не использовал Истинную магию и не имел к ней решительно никаких способностей. Зато в Очевидной магии, разрушительной для Мира, им не было равных. Мои учителя считали, что, если вовремя вывести этих Магистров из игры, у Мира появятся шансы уцелеть. Но в расчеты закралась досадная ошибка: никто почему-то не учел, что, защищая свою жизнь, наши жертвы превзойдут себя. Почти каждый из них перед смертью успел внести свою лепту в разрушение Мира -- откровенно говоря, сражаясь со мной, они умудрялись натворить куда больше бед, чем за те несколько лет, на которые я укорачивал их жизнь. Арифметика понятна? -- Понятнее не бывает, -- вздохнул я. -- Странно, что очень мудрых и могущественных людей подвел такой пустяк, как арифметика, правда? -- Любой пустяк может быть орудием судьбы, -- пожал плечами Джуффин. -- А против судьбы, по большому счету, не может играть никто. Кроме Вершителей, конечно. Я насторожился. -- Когда мой старинный друг Гленке Тавал впервые рассказал тебе, кем ты являешься на самом деле, он ведь объяснил тебе, что желания Вершителя непременно сбываются, верно? -- Рано или поздно, так или иначе, -- печально улыбнулся я. Эту фразу я слышал неоднократно: и от Гленке Тавала, и от Махи Аинти, и от Лойсо. Да и от самого Джуффина. -- Вот именно. Желание Вершителя сбывается даже в том случае, если оно противоречит самой судьбе, -- строго сказал шеф. -- И когда нам стало ясно, что план древних Магистров безнадежно провалился, наш с тобой общий приятель Махи вспомнил, что в Мире кроме людей и магов есть еще и Вершители. Не так уж много, но есть. Откровенно говоря, "не так уж много" в нашем случае означало "всего один". -- Менин? -- Он самый. Вершители в нашем Мире вообще рождаются редко; к тому же природа Вершителя такова, что собственное могущество губит его прежде, чем он начинает его осознавать. Простейший пример: юный Вершитель получает скверную отметку на экзамене, ссорится с родителями, его не любит соседская девушка (она бы, конечно, его полюбила, поскольку он так хочет, но на исполнение любого желания требуется некоторое время). В голову паренька лезут печальные мысли; он решает, что лучше бы ему умереть. Поскольку других, более мощных, желаний у него в этот момент нет, приговор, можно сказать, подписан: парень умрет молодым, и никто ему не поможет. -- Ужас! -- поежился я. -- Странно, кстати, что со мной ничего подобного не случилось: в юности меня не раз посещали подобные скверные мысли. -- О тебе разговор особый. К нему мы еще вернемся. Но я бы предпочел рассказывать все по порядку, если не возражаешь. -- Как скажете. Хозяин -- барин, -- согласился я. -- Тогда объясните: почему именно Менин? Потому что он был королем? -- Скорее потому, что в свое время он был наследным принцем, -- невозмутимо пояснил Джуффин. -- Видишь ли, наследники престола Соединенного Королевства, в какую бы эпоху они ни жили, всегда получали отличное воспитание. Можешь себе представить, что это значит: управлять государством, власть в котором то и дело пытаются захватить могущественные магические Ордена? Король должен был стать не просто магом, но лучшим из лучших. В отличие от орденских послушников, принцам приходилось изучать не одну, а множество магических традиций, поскольку каждая из них имела свои сильные и слабые стороны. Однако быть сильнее всех в чародействе -- это еще полдела. Будущего Короля следовало воспитывать так, чтобы он оказался умнее, мужественнее и терпеливее, чем его могущественные подданные. Король в те времена Не мог позволить себе практически ни одной человеческой слабости -- в противном случае власть немедленно перешла бы в другие руки. Со слабыми монархами нигде особо не церемонятся, но у нас -- это вообще было нечто невообразимое! С учетом всего вышесказанного и воспитывали наследных принцев. Нет ничего удивительного в том, что король Менин оказался единственным Вершителем, способным держать в узде свой нрав, капризы и желания. К тому времени, когда он осознал свой странный дар -- кстати, в отличие от тебя, Менину пришлось делать это открытие самостоятельно, -- он был, можно сказать, совершенством. Не без причуд, конечно, но Менин позволял себе лишь те причуды, которые шли на пользу делу. -- Ясно, -- кивнул я. -- Знал бы раньше, непременно взял бы у него при встрече пару-тройку консультаций... Но чем именно помог вам Менин? -- Неужели не догадываешься? -- лукаво прищурился Джуффин. -- Сам подумай: чем может помочь Вершитель? Одним своим желанием. -- Все так просто? -- недоверчиво протянул я. -- Просто, но не настолько, как тебе кажется. Для того чтобы обреченный Мир выжил, необходимо, чтобы все помыслы Вершителя были сосредоточены на этом желании. Вершитель должен просыпаться с од-ной-единственной мыслью: "Я хочу, чтобы Мир существовал" -- и засыпать с нею же, не пренебрегая, впрочем, обязанностью желать этого и во сне. Можно усилием води заставить себя постоянно думать об одном и том же -- не так уж это сложно. Но вот для того, чтобы сделать желание страстным, превратить его в манию одержимого... Для этого усилия воли недостаточно, тут требуется искренность. Но мы нашли выход. Нет более страстного желания, чем желание узника вырваться на свободу. Странник, заброшенный в чужие края, очень искренне хочет вернуться домой. Приговоренный к смерти одержим мыслью о спасении. Король Менин выслушал наши резоны и согласился. Он добровольно удалился в изгнание. Это был очень мужественный поступок: с Менином велась честная игра, он с самого начала знал, что его ждет, и не питал никаких иллюзий касательно своей судьбы. Он стал заложником и в то же время чем-то вроде великана, поддерживающего Мир, -- у тебя на родине рассказывают легенды о таких великанах, я ничего не перепутал? -- Не о множестве великанов, а об одном титане по имени Атлант, -- машинально поправил я. -- Да, верно. Он и должен быть один, потому что Мир, как ни странно, можно удержать только в одиночку, -- согласился Джуффин. -- Как ты, наверное, и сам догадываешься, Тихий Город, о существовании которого древние Магистры знали всегда, оказался идеальным местом для добровольной ссылки Вершителя. Отсюда невозможно уйти по собственному желанию. Время здесь не имеет власти над человеком: обитатели Тихого Города не стареют, а их воспоминания о прошлом не тускнеют с годами. И последнее, возможно самое главное. Пленник Тихого Города жив только до тех пор, пока о нем хоть кто-нибудь помнит. Когда умирает последний из тех, кто знал его имя, узник Тихого Города исчезает, словно и не было его никогда... С Менином был заключен договор: мы позаботимся о том, чтобы его имя стало легендой; следовательно, он мог не сомневаться, что будет жив, пока не рухнет Мир, где его помнят. Мы рассчитали верно: даже если бы Менин привязался к Тихому Городу и раздумал возвращаться обратно -- что маловероятно, но теоретически вполне возможно, -- инстинкт самосохранения все равно побуждал бы его страстно желать, чтобы Мир уцелел. К бессмертию, знаешь ли, легко привыкнуть... -- Не сомневаюсь,- сухо кивнул я. Голова шлаД кругом: я уже понял, к чему было все это длинное лирическое вступление. -- Сейчас вы скажете, что в договоре с Менином был еще один немаловажный пункт: вы обязались прислать ему заместителя, правильно? И для этой роли выбрали меня. Подобрали практически на помойке, в каком-то завалящем мирке, совершенно непригодном для комфортного существования. Обучили разным полезным вещам, заодно и воспитали -- не так блестяще, как воспитывают наследных принцев, но тоже, смею надеяться, неплохо. Проверили в деле, заодно познакомили с экспертами из числа древних Магистров, эксперты мою кандидатуру одобрили, верно? Я провел в Ехо вполне достаточно времени, чтобы полюбить этот город и весь Мир заодно... Я даже успел стать вполне легендарной личностью: Мантия Смерти, несколько громких дел и бойкие перья газетчиков немало этому способствовали... Что ж, все очень точно рассчитано: теперь я могу сидеть в Тихом Городе и выть от тоски, а Мир будет держаться на моем протяжном вое, как на плечах Атланта. Самое смешное, что я даже возмущаться не стану: вы кругом правы, Джуффин. Ваш Мир великолепен, его непременно следует сохранить любой ценой, а моя жизнь -- не такая уж высокая цена. Откровенно говоря, если бы не знакомство с вами, она бы вообще ничего не стоила, поэтому все справедливо. Остается задать только один вопрос: а мне пришлют сменщика? И если да, то когда? Через сколько тысяч лет? Или мне даже это не светит? -- Все не так просто, Макс, -- неохотно сказал Джуффин. -- Я не "подобрал" тебя, я тебя выдумал. -- Как это может быть? -- растерянно спросил я. -- Как можно выдумать живого человека? Я ведь живой... или нет? -- Куда более живой, чем большинство людей, появившихся на свет традиционным способом, можешь не сомневаться, -- усмехнулся Джуффин. -- Это я тебе говорю на правах создателя. Честно говоря, до сих пор не понимаю, как мне это удалось. Порой я думаю, что активной стороной был ты, а не я: ты так хотел существовать, что заставил меня придумать юного Вершителя по имени Макс, который однажды должен прийти на смену усталому Вершителю по имени Менин... Хочешь знать подробности? -- Да, если возможно, -- криво улыбнулся я. -- В конце концов, любой ребенок рано или поздно приходит к родителям с вопросом: "Откуда берутся дети?" Кстати, я всегда был убежден, что на такой вопрос лучше отвечать правдиво... -- Я тоже, -- кивнул Джуффин. -- Впрочем, мой опыт куда хуже поддается формулировке, чем нехитрые постельные радости, о которых так не любят сообщать своим чадам обыватели. Начать, наверное, следует с того, что на меня возложили обязанность найти замену Менину. Было решено, что если мне не удастся в нужный срок подобрать нужную кандидатуру, я буду обязан заменить Менина сам. Я не Вершитель, конечно, но Махи заблаговременно обучил меня некоторым ритуалам, которые делают желания обычного человека почти столь же могущественными, как желания Вершителей. Это очень трудно, но возможно: я оказался способным учеником. -- Но как вы-то влипли в это дело? В конце концов, почему бы кому-нибудь из Древних не потратить часть вечности на сохранение Мира? В конце концов, они сами это затеяли, сами же наваляли ошибок, когда стали вашими руками убивать участников войны за Кодекс... Почему вам пришлось за всех отдуваться? Как самому молодому? -- Ну что ты. Все было вполне справедливо. Именно я в свое время настоял на том, что мы обязаны прислать Менину сменщика: благородный поступок Короля потряс меня до глубины души, и я не мог смириться с мыслью, что он обречен на вечное заточение -- пусть даже в столь уютном местечке, каким является Тихий Город... Это ведь действительно очень уютное место, Макс. Тебе еще предстоит убедиться в справедливости моих слов. -- Охотно верю, -- равнодушно кивнул я. -- Но здесь нет Меламори. В ее обществе я бы, пожалуй, и в болоте вечность провел с удовольствием. Но если она будет рядом, я стану слишком счастливым и не смогу удерживать Мир, я правильно понимаю? -- Ты правильно понимаешь, -- сдержанно согласился Джуффин. -- Я сожалею, Макс, но так оно и есть. -- Я и не сомневался, -- угрюмо буркнул я. -- Ладно, рассказывайте дальше. Вы остановились на том, что вам пришлось заняться поисками того, кто придет на смену Менину. И у вас, судя по всему, ничего не получилось. Почему, кстати? -- Потому что в моем Мире Вершители рождаются очень редко, я тебе об этом уже не раз говорил. Впрочем, в последнее время ваш брат вообще перестал баловать нас своим появлением на свет. Возможно, как раз потому, что существование Мира с определенного момента является, мягко говоря, сомнительным фактом. Я почти уверен, что это как-то связано... Вершители же, рожденные в других Мирах, для такого дела решительно не годились. Я ведь несколько раз пытался действовать именно по той схеме, которую ты только что описал: находил юного, глупенького, не осознающего своего могущества Вершителя чуть ли не "на помойке", по твоему образному выражению. Забирал его в Ехо, наполнял его жизнь чудесами, окружал дружбой, заботой, любимыми девушками и прочими атрибутами удавшейся жизни. Все напрасно. Макс. Худшие из них рано или поздно начинали тосковать по дому; лучшие, напротив, входили во вкус и устремлялись в неведомое, сердечно поблагодарив меня на прощание. Со временем я убедился, что Вершителя, который полностью соответствовал бы моим целям, попросту не существует в природе. Сколь бы велико ни было мое на них влияние, самое главное оружие Вершителя -- его потаенные желания -- оставалось вне моей власти. Махи, который был в курсе моих затруднений и даже, кстати сказать, заблаговременно приготовил плацдарм для отступления -- я имею в виду знакомый тебе новорожденный Мир, частью которого теперь является Кеттари,- как-то пошутил: дескать, идеального Вершителя не существует, поэтому его надо бы выдумать. Как и всякое высказывание Махи, эта шутка была своего рода инструкцией, руководством к действию. Ему удалось подцепить меня на крючок: я забросил поиски и, как одержимый, бродил ночами по городу, пытаясь понять: что следует делать для того, чтобы выдумать человека? -- А во сне не пробовали? -- с любопытством спросил я, невольно вспоминая один из рассказов Борхеса. -- Как же, пробовал,- невозмутимо откликнулся Джуффин. -- Во Вселенной стало несколькими призраками больше -- только и всего. -- И как же вы выкрутились? -- Да очень просто, -- усмехнулся Джуффин. -- Решил испытать на практике те самые ритуалы, которым меня предусмотрительно обучил Махи. -- Которые делают желания обычного человека столь же могущественными, как желания Вершителя? Понятно, -- вздохнул я. -- Стоило только начать, дальше все понеслось само, -- признался он. -- Это захватило меня. Я переложил почти все дела Тайного Сыска на Кофу; иные мой обязанности, о которых не следовало знать никому, кроме посвященных, любезно взял на себя сэр Маба Калох. Впрочем, этим дело не ограничилось... Тебе ведь рассказывали, что я вдовец? -- Рассказывали. Вы же сами и рассказывали... Неужели вам пришлось принести жену в жертву каким-то потусторонним силам? -- встревоженно спросил я. Перед моим внутренним взором замаячила ужасающая, но вполне живописная картина: сэр Джуффин Халли в облачении ацтекского жреца с окровавленным ножом в руках склонился над жертвенным камнем и... -- Ну что ты. Никаких человеческих жертв не потребовалось. Она не умерла, а ушла. Моя жена была одной из посвященных -- ничего удивительного, никто из нас не стал бы связывать судьбу с человеком, который не следует тем же путем. И не потому, что это было запрещено, просто так уж мы устроены. -- Разумеется, -- кивнул я. -- Мир делится на тех, кто "все понимает", и на всех остальных. "Остальные", при всех своих гипотетических достоинствах, -- неинтересны. -- Я бы сказал, что они просто не имеют значения, -- вздохнул Джуффин. -- Так вот, жена была в курсе моих дел; она, как и прочие участники заговора, была кровно заинтересована в том, чтобы моя затея удалась. Она сама приняла решение покинуть меня, поскольку поняла, что личное благополучие мешает моей ворожбе. Для того чтобы напрасные надежды на грядущее воссоединение не отвлекали меня от дела, она пересекла Мост Времени и скрылась от меня на самом дне омута истории. Впрочем, она всегда страстно желала быть одной из Древних. Думаю, так все и 1 случилось. -- Вот оно как, -- меланхолично заметил я. -- А что, личное благополучие действительно так уж мешало вашей ворожбе? -- Разумеется. Личное благополучие -- состояние приятное, но для дела вредное, -- сухо сказал Джуффин. -- Магу нельзя быть ни счастливым, ни несчастным. И то и другое ослепляет и опустошает. -- Понятно, -- кивнул я. -- Поэтому вы в свое время отговаривали меня от романа с Меламори? Говорили, будто мы совершенно не подходим друг другу... Проблема заключалась в том, что мы слишком хорошо подходили друг другу, я правильно понимаю? -- И что сегодня за день такой? Ты абсолютно все понимаешь правильно, просто наваждение какое-то! -- В речь шефа вдруг вернулись обычные для него насмешливые нотки. Откровенно говоря, мне это скорее нравилось, чем нет. Это описано в повестях "Джуба Чебобарго и другие милые Люди" и "Жертвы обстоятельств". -- Ладно, оставим это,- вздохнул я.- Вы были абсолютно правы, но даже если бы я заранее знал, чем дело кончится, вряд ли это что-нибудь изменило бы... Расскажите лучше, как вы меня придумывали? Просто сидели и сочиняли, как писатель, которому нужен главный герой для новой книжки? -- Примерно так оно и было, -- согласился шеф. -- Но мне пришлось стать скорее мечтателем, чем выдумщиком. Я поставил перед собой цель привести в Мир почти совершенное существо -- "совершенное" не в том смысле, что оно должно быть лишено каких бы то ни было человеческих слабостей, а просто идеально подходящее для предстоящей задачи. Ты не очень зазнаешься, если я скажу, что наделил тебя не только лучшими своими качествами, но и некоторыми достоинствами, которых мне самому очень не хватало? От меня тебе достались врожденный талант к Истинной магии, удачливость, обаяние, любопытство, способность к сопереживанию и безжалостность. В то же время в юности я сам был угрюм и серьезен, поэтому ты стал легкомысленным и смешливым. Я принадлежу к числу тех, кому новые знания даются с великим трудом, поэтому тебя я наделил способностью усваивать любую науку с пугающей скоростью. Я половину своей жизни провел витая в облаках, поэтому ты практичен и прямолинеен. Так и не научившись толком наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях, я наделил тебя счастливой способностью испытывать восторг от запаха цветущих деревьев, хруста свежеиспеченных булочек, рифмованных строк, птичьего щебета и прочей очаровательной чепухи, которая меня самого оставляет равнодушным. Опыт наемного убийцы наглядно продемонстрировал мне, как дешево стоит любая человеческая жизнь, поэтому я решил, что ты будешь неуязвим... Ну и так далее. -- И все же вы как-то плохо старались, -- растерянно заметил я. -- Даже мне самому очевидно, что я рассеян, необуздан, капризен, не умею управлять своим настроением... Уверен, что любой посторонний человек без особых затруднений продолжит список моих пороков. По-моему, вам следовало не морочить себе голову, а просто придумать второго Лонли-Локли, разве нет? -- Ошибаешься. Безупречность Шурфа -- всего лишь обратная сторона его безумия. С другой стороны, твои многочисленные изъяны -- идеальный фундамент для безупречности совсем иного рода. Я уже сказал: ты -- совершенство, сэр Макс, но лишь потому, что идеально подходишь для исполнения возложенной на тебя задачи. С этой точки зрения многие из нас -- "совершенства": и я сам, и Кофа, и Луукфи... Шурф -- тоже совершенство, разумеется, но лишь до тех пор, пока он занимается своим делом и не пытается разгуливать в чужих туфлях... Но мы отвлеклись. Ты готов слушать дальше? -- Да, конечно, -- кивнул я. -- Рассказывайте. -- Когда дело было уже, можно сказать, сделано и твои круглые любопытные глаза порой внимательно смотрели на меня из зеркала в кабинете -- по какой-то странной прихоти твой образ поселился там почти с самого начала моей работы, но открывать глаза стал лишь незадолго до ее окончания, -- меня начал смущать один простой вопрос: а на кой мы все сдались такому замечательному парню, как ты? С какой стати ты будешь заниматься нашими проблемами, вместо того чтобы просто отправиться в любой другой из обитаемых Миров: по большому счету, тебе везде будет хорошо, таким уж я тебя придумал... И тогда мне пришлось выдумать для тебя прошлое. Такое прошлое, которое должно было показаться тебе малопривлекательным. Я вообразил тебя обитателем одного из самых нелепых Миров, прости уж мою откровенность! Я знаю, о чем говорю: мне пришлось хорошенько изучить этот Мир, чтобы сделать