все в таком духе. Спросонок я решил было, что все еще нахожусь на пиратском корабле, заткнул уши и попытался поймать за хвостик ускользающее сновидение. Охота не удалась: очередная гневная тирада вспугнула мою драгоценную добычу. Но нет худа без добра: я окончательно проснулся и с неописуемым облегчением вспомнил, что страмослябская эпопея уже перекочевала в мой личный архив, в траурную папку под грифом "вспоминать как можно реже". Орал, разумеется, наш пленник. - Связать-то мы его связали, а рот не заткнули - и где были наши несчастные мозги?! - возмущенно пробормотал я себе под нос. Встал, помотал головой, пытаясь отогнать своего приятеля Морфея, который внезапно решил, что ему не хочется со мной расставаться, и теперь активно скребся в мою дверь, как блудный, но любимый кот. Кое-как оклемавшись, я потащился на корму. Вообще-то, я не слишком надеялся, что мне удастся утихомирить несчастного Давыда Разъебановича, которого, по большому счету, можно было понять. Думаю, что даже его богатая приключениями пиратская жизнь редко преподносила ему такие сюрпризы. Но я чувствовал, что обязан хотя бы попытаться. Во-первых, я сам был не в восторге от этого концерта, а во-вторых, опасался, что вопли нашего неугомонного пленника рано или поздно нарушат таинственную медитацию моего приятеля Хэхэльфа, благодаря которой наш корабль совершенно самостоятельно и в высшей степени жизнерадостно несся по темной зелени моря, словно его снабдили мощным мотором. - Ибьтую мэмэ, Давыд Разъебанович! - строго сказал ему я. К моему величайшему изумлению пират тут же притих и уставился на меня почти с надеждой. Не знаю уж, что его успокоило: знакомая рожа, или сладостные звуки родной речи. После этого между нами воцарилось напряженное молчание. Я очень хотел объяснить пленнику, что кричать не надо, и тогда все будет хорошо, но мне явно не хватало словарного запаса. Так что я ограничился языком жестов: приложил палец к губам и сделал страшные глаза. Пират растерянно моргнул и уставился на меня мутными младенческими очами. Но стоило мне отойти на несколько шагов, как он тут же снова принялся сотрясать воздух шедеврами своего великого и могучего языка. Я вернулся и снова скорчил угрожающую рожу. Давыд Разъебанович тут же заткнулся и устремил на меня бессмысленный взор, полный немого обожания. Я понял, что мне прийдется сидеть рядом с этим существом, пока мы не доберемся до места назначения - или слушать его вопли, на выбор! Оба варианта не вызывали у меня энтузиазма. Впрочем, через несколько секунд меня осенило. Я почти бегом отправился в каюту Хэхэльфа, перевернул там все вверх дном, но нашел-таки бутылку вина, неосторожно порекомендованную мне гостеприимным хозяином. Я не был уверен, что это - настоящий выход из ситуации, но хоть какая-то передышка была мне гарантирована! Я вернулся к нашему крикучему пленнику, на ходу откупоривая бутылку. Без долго предисловия сунул горлышко бутылки в распахнутый рот Давыда Разъебановича - так суют соску разбушевавшемуся младенцу. Через несколько секунд на его лице появилась блаженная улыбка. - Ибьтую мэмэ, Маггот! Фузденец! - прочувствованно пробормотал он и умолк, сосредоточившись на любимом занятии. Я с облегчением перевел дух и пошел проверять, не высохла ли моя одежда. Оказалось, что свежий морской ветер сделал свое дело не хуже автоматической сушилки, так что я мог позволить себе расстаться с нелепой "пижамой" своего благодетеля Хэхэльфа и снова стать человеком. Да и мои драгоценные ботинки были в полном порядке, невзирая на давешнее купание - все-таки мне с ними чертовски повезло! Волшебное одеяло Ургов тоже высохло - как раз вовремя, я уже начал зябнуть. Жизнь была прекрасна и удивительна: опустошив бутылку вина, наш пленник не возобновил свои душераздирающие вопли, а тут же крепко заснул - я и надеяться не смел на такую удачу! Хэхэльф по-прежнему пребывал в трансе, так что я мог наслаждаться молчанием и одиночеством - после круиза в обществе страмослябских джентльменов я научился ценить эту роскошь! "Как все это напоминает времена моей молодости, - весело подумал я, - один приятель пьян в стельку, другой обожрался какой-то психотропной дряни, а я, как всегда, трезвый, голодный и счастливый, что меня наконец-то оставили в покое. Осталось только уставиться в небо пылающим взором и написать какой-нибудь дрянной стишок о любви, смерти и римских патрициях периода упадка заодно - чтобы казаться хоть немного образованнее, чем на самом деле!" Идея "уставиться в небо пылающим взором" была не так уж плоха, поэтому ее я немедленно привел в исполнение, а вот от писания стихов все-таки воздержался: иногда мое самообладание - это что-то! Вместо того, чтобы рифмовать всякие дурацкие строчки, я просто тихо шепнул: "Оветганна", - и вздрогнул, когда холодное прикосновение ветра к моей щеке показалось мне намеренным и осознанным жестом, а не заурядным перемещением воздушных потоков. Он пытливо ощупывал мое лицо - как слепой, который хочет составить представление о внешности нового знакомца... Несмотря на тревогу, которую принес ветер, мне было так хорошо на мокрой от брызг палубе несущегося неизвестно куда пустого корабля, что я заранее смирился со всеми грядущими выходками моей полоумной судьбы: если уж эта стерва оставила меня в живых, да еще и рассщедрилась на такой подарок, значит ей все можно! Когда маленькие разноцветные солнышки одно за другим поспешно поползли вниз, я увидел, что мы приближаемся к берегу. То есть, берег я видел в течение всего путешествия - линия горизонта слева по борту была значительно толще и темнее, чем ей положено, и я решил, что это и есть побережье острова Халндойн. А теперь эта толстая темная черта постепенно приближалась. Я тут же переместился на нос корабля и во все глаза уставился на гипотетическую землю, изо всех сил пытаясь разглядеть хоть какие-то подробности. Нет зрелища, более завораживающего, чем незнакомая земля - особенно, если она открывается твоему взору с кокетливой неторопливостью профессиональной стриптизерки. Только что твой взгляд зацепился за темно-зеленую точку, а через несколько минут это крошечное пятнышко вырастает и начинает пениться, как закипающее на медленном огне варево старой колдуньи - и ты сам не понимаешь, каким образом оно превращается в густую рощу незнакомых деревьев, а светлые крупинки, разбросанные по темному фону, вдруг оказываются уютными одноэтажными домиками - кажется, еще немного, и ты сможешь разглядеть в окнах лица их обитателей... Я сам не заметил, как почти влюбился в этот берег - иногда очаровать меня бывает легче легкого... - Етидреный хряп! - нерешительно пробормотал Давыд Разъебанович. Он все-таки проснулся и теперь пытался смириться с реальностью, используя все имеющиеся в его распоряжении подручные средства. Впрочем, он не слишком шумел: наверное, окончательно уяснил, что его дело пахнет керосином, и утратил свой обычный задор. Я все взвесил, и решил, что могу позволить себе роскошь оставить все как есть: очень уж мне не хотелось с ним общаться. - Это и есть Сбо, Ронхул! Нравится? - Хэхэльф неслышно подошел ко мне сзади, пока я распахнув рот рассматривал экзотическую толпу, собравшуюся на берегу. К этому моменту между нами и землей оставалось не больше сотни метров - наше путешествие благополучно завершилось, я и опомниться не успел. - Нравится, - согласился я. - Сам не знаю, почему, но нравится. Скажу тебе больше, я просто в восторге! Уже часа два стою здесь, как приклеенный, глаз отвести не могу. - Я тоже люблю Сбо, - кивнул он. - Хорошее местечко... Ох, как жрать хочется - передать тебе не могу! Да и спать тоже. Все-таки тяжелая это работа - ворожба! Тяжелее не бывает... - он отчаянно зевнул, наглядно доказывая свое утверждение. - Этот красавец сильно бузил? - лениво спросил он, махнув рукой в сторону кормы, где томился наш пленник. - Дурни мы с тобой, Ронхул, что не заткнули ему пасть, пока он спал! В какой-то момент я почувствовал, что он мне мешает, но он почти сразу угомонился - или я перестал обращать внимание на его вопли? В любом случае, все обошлось! - Это я его угомонил, - гордо заявил я. - Помнишь бутылку вина, которая лежала в твоей каюте? Ты был столь любезен, что предложил мне ее опустошить... Так вот, я решил, что ему нужнее. - Тоже мне, умник! - проворчал Хэхэльф. - Такое хорошее вино - и в такую никчемную глотку! - Не слишком высокая плата за несколько часов абсолютной тишины, - заметил я. - Твоя правда, - усмехнулся Хэхэльф. - Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Сейчас жрать будем, Ронхул! Причем не какую-нибудь дрянную страмослябскую "хряпу", а солено-квашеную умалу по-халндойнски, и копченую грудку питупа, и свежий салат из молодых стволиков фафуды, и жареную халдобуxxxv с медовой подливкой... ох, у меня слов не хватает! Самый лучший трактир в Сбо - в нескольких шагах от причала. А хозяйничает там старая бунабская ведьма - суровая, как трезвый альганец, но самая лучшая повариха на всех островах Хомайского моря! - Выразить не могу, как ты меня вдохновил, - прочувствованно сказал я. - Сейчас плюну на все и отправлюсь туда вплавь: сил моих нет ждать, пока ты причалишь, как положено. - Как хочешь, - усмехнулся Хэхэльф. - А я предпочитаю немного потерпеть и остаться в сухой одежде. - Кроме того, ради тебя, Ронхул, я готов почти на все - но бросить без присмотра сундук с кумафэгой? Никогда! - Ты прав, - вздохнул я. - Ладно, стисну зубы и постараюсь не думать, что это за "жареная халдоба" такая. - Рыба, - мечтательно сказал Хэхэльф, - просто самая большая рыба из всех, что водятся в этом замечательном море, размером с хорошую лодку, и клянусь древними ветрами, сегодня я сожру ее целиком! - А что такое "салат из молодых стволиков фафуды"? - во мне внезапно проснулись мазохистские наклонности, и я с замирающим сердцем ждал ответа. - Просто салат, - нежно вздохнул Хэхэльф. - Ломтики фафуды хрустят на зубах и таят во рту... Ох, Ронхул, ну что тут можно сказать?! Пока не попробуешь, не узнаешь... К счастью, эта пытка продолжалась не слишком долго. Через полчаса мои ноги соприкоснулись с черной землей Халндойна, гладкой и твердой, как титановое покрытие. Хэхэльф последовал за мной, волоча за собой наш бесценный трофей. Теперь, когда мы извлекли из сундука Давыда Разъебановича, его вполне можно было поднять в одиночку, невзирая на внушительные размеры. Кумафэга оказалась почти невесомой. Потом меня закружил вихрь новых впечатлений: Хэхэльфа тут же окружили здоровенные дяди, такие же симпатичные, как он сам. Насколько я понял, какая-то часть этих ребят была из его постоянной команды, остальные - просто приятели. И вообще у меня создалось впечатление, что все жители Сбо не просто знакомы друг с другом, а связаны между собой дружескими, почти родственными узами. Что потрясло меня больше всего: все они были абсолютно нормальными людьми - почти такими же, как мои друзья, оставшиеся в неопределенном "где-то", или "когда-то". До сих пор все мои новые знакомые в этом мире оказывались совершенно эксцентричными типами - за исключением, разве что, Мэсэна, который, впрочем, скорее всего просто показался мне нормальным человеком - по сравнению с Таонкрахтом, его двухголовым приятелем Гальтом-Бэтэнбальдом и светящимися в темноте великанами Ургами... Разумеется, Хэхэльф знакомил меня со всеми, кто встречался на нашем недолгом пути к трактиру. И разумеется, я не запомнил ни одного имени: информации оказалось слишком много, так что в моей бедной голове тут же сработали какие-то таинственные предохранители, и я вообще перестал фиксировать происходящее - да и осознавал-то это самое "происходящее" постольку-поскольку... Впрочем, все к лучшему: мой опыт уже неоднократно показывал, что когда я начинаю функционировать в режиме "автопилота", окружающие тут же охотно впускают меня в свои сердца, а вот когда мой разум честно приступает к своим обязанностям, в моих взаимоотношениях с прочими членами человеческого сообщества возникает некоторая напряженность... Но этим вечером все было в полном порядке: я умудрился впасть в полубессознательное состояние, не выпив почти ни капли вина: слишком много еды и еще больше новых впечатлений произвели на меня совершенно сокрушительный эффект. Самым грандиозным событием вечера для меня стал торжественный вынос обещанной жареной халдобы. Не знаю, что впечатлило меня больше: гигантские размеры подрумяненной рыбины, блюдо с которой едва поместилось на длинном столе, за каковым сидело не меньше дюжины человек, не считая самого Хэхэльфа, который восседал во главе стола верхом на драгоценном сундуке, или хваленая хозяйка трактира, невообразимо угрюмая пожилая женщина, одетая только в цветастую юбку и массивное драгоценное ожерелье, с грехом пополам прикрывающее голую грудь. Эта потрясающая дама умудрилась подать нам сие чудовище, не прибегая к посторонней помощи, и мой разум до сих пор отказывается смириться с этим вопиющим фактом. Не могу сказать, что Хэхэльф выполнил свое обещание и съел халдобу в полном одиночестве, но четверть он одолел без посторонней помощи, за это я ручаюсь! В какой-то момент я вспомнил о нашем несчастном пленнике и вбил себе в голову, что его надо покормить. С Хэхэльфом случился приступ гомерического хохота, но я настоял на своем. Глаза бы мои не видели эту страмослябскую рожу, но я почему-то не мог смириться с мыслью, что где-то поблизости находится несчастное, голодное живое существо, тщетно оглашающее окрестности жалобными воплями "ибьтую мэмэ". В довершение ко всему я вспомнил, что именно Давыд Разъебанович таскал мне воду и ненужную в моем тогдашнем положении еду все время, пока я сидел на рее, и мне припекло немедленно отплатить ему за эти мелкие услуги. В конце концов Хэхэльф понял, что меня легче убить, чем переубедить, и быстренько организовал небольшую спасательную экспедицию на "Чинки" во главе со мной, любимым. Меня сопровождали два симпатичных мордоворота, которые оказались его матросами. Мордоворотам был дан приказ тащить пакеты с гостинцами для нашего пленника, следить, чтобы я не свалился в воду и не сунулся на чужой корабль, и вообще доставить меня обратно в трактир целым и невредимым. После того, как я убедился, что связанные руки не мешают Давыду Разъебановичу жадно поглощать шедевры халндойнской кухни - этот неуклюжий с виду дядя изгибался, как шланг! - я утратил интерес к собственной благотворительной миссии и запросился обратно. Надо отдать должное хэхэльфовым матросам: один из них повел меня в трактир, а другой остался рядом с пленником: следить, чтобы тот не подавился на радостях, я полагаю... Когда я проснулся в совершенно нормальной человеческой кровати, да еще и с гудящей, словно с перепоя головой, я чуть было не решил, что все в порядке: старый бродяга Макс вспомнил свою развеселую юность, перебрал на дружеской пирушке, всю ночь мучился кошмарами, но теперь проснулся, так что все хорошо... Правда уже через несколько секунд я вспомнил, что дружеская пирушка действительно имела место, но веселился я в обществе некоего симпатичного господина Хэхэльфа Кромкелета из Инильбы и его старинных приятелей, в населенном пункте под названием Сбо, на острове Халндойн, так что и проснулся я не где-нибудь, а именно на острове Халндойн, будь он неладен, в доме этого самого Хэхэльфа, состоящего почти исключительно из спален для гостей: вчера ночью мне пришлось решать, в какой из доброго десятка комнат я возжелаю бросить свои ни на что не годные к этому моменту кости... Вот черт, размечтался: дома он оказался, видите ли! Несколько минут я провел совершенно бездарно: изволил предаваться глубокой печали. К счастью, мне не удалось сконцентрироваться на этом сомнительном удовольствии. - Нет, все-таки ты великий мастер дрыхнуть, Ронхул Маггот! - в голосе появившегося на пороге Хэхэльфа звучало искреннее уважение. - И ведь не пил почти вчера, а проспал почти до заката! - Почти до заката? - Изумился я. - Ничего себе! А я-то пытаюсь понять, с какой радости у меня голова гудит... - С пережору! - жизнерадостно объяснил Хэхэльф. - Ты же половину халдобы сожрал - и не подавился! - Насколько я помню, это ты сожрал половину халдобы! - возмутился я. - Ну да. А ты - другую половину, - невозмутимо объяснил он. - Ладно, вставай. Если хочешь умыться, ступай во внутренний дворик, сегодня тепло, можно искупаться в бассейне. А если замерзнешь - рядом с бассейном стоит бочка с горячей водой. Умоешься - приходи на кухню: во-первых, я собираюсь перекусить, а одному мне скучно, а во-вторых... Одним словом, есть разговор. Я пулей полетел умываться. Дом Хэхэльфа здорово напоминал знаменитый критский Лабиринт: такого количества запутанных коридоров и маленьких уютных тупичков-комнаток, могло бы хватить на целое общежитие, а Хэхэльф, насколько я понял, жил здесь один, если не считать маленького хмурого старичка - не то слугу, не то просто сторожа, с которым я столкнулся в коридоре. Кое-как умывшись, я устремился на кухню, сгорая от любопытства и с удовольствием отмечая, что от моего мрачного утреннего настроения не осталось ничего, кроме легкого удивления: дескать, и как это меня угораздило загрустить?! Дорогу я нашел по запаху. Кухня оказалась отдельным маленьким строением в глубине двора. Там царил идеальный порядок - обычно кухня в холостяцком жилище выглядит несколько иначе. Хэхэльф восседал за длинным деревянным столом и с удовольствием пил что-то из большой темной кружки. Над кружкой поднимался ароматный пар. Я подумал было, что это что-то вроде чаепития, своего рода "файв о'клок", но оказалось, что он наворачивает густой горячий бульон. Я немного посомневался: "суп с утра?!" - а потом плюнул на свои предрассудки и присоединился. - Так что за разговор? - нетерпеливо спросил я. - Мы уезжаем? - Уезжаем, конечно, - лениво ответил он. - Но не сегодня. И не завтра - ты уж извини! Через пару дней. Сначала я должен избавиться от кумафэги. С таким сокровищем чем скорее расстанешься, тем проще живется. - Избавиться?! - я ушам своим не поверил. - Продать, а не выбросить, если ты это имеешь в виду, - усмехнулся он. - Трудно быстро найти покупателей на такую дорогую штуку, но можно. Собственно, о том и разговор. Тебя устроит, если часть твоей доли будет отдана не деньгами, а недвижимостью? - Какая часть? - искренне изумился я. Потом до меня начало доходить, и я осторожно переспросил: - Ты хочешь сказать, что в этом сундуке есть и моя доля? - Ничего себе! - опешил Хэхэльф. - До сих пор я думал, что ты начнешь возмущаться, если я отдам тебе всего треть, а не половину: все-таки сундук приметил я, да и тащил его тоже я - по большей части... С другой стороны, если бы ты не развязал мне ноги, вообще ничего не получилось бы, так что ты вполне мог потребовать половину! - Ты сам знаешь, что мне на самом деле требуется, - улыбнулся я. - Вообще-то я жадный парень, но не настолько, чтобы забыть, что я нахожусь в совершенно чужом мире, и вцепиться в глотку человеку, который готов помочь мне найти дорогу домой... Так что забирай все, дружище! - Нельзя, - упрямо сказал Хэхэльф. - Нужна тебе твоя доля, или нет, а мое дело - честно разделить добычу. В противном случае, украденное не пойдет мне впрок, удача отвернется - можно сразу пойти и повеситься, поскольку впереди не светит ничего хорошего! - Не преувеличиваешь? - недоверчиво спросил я, ставя на стол пустую кружку. - Не преувеличиваю, - флегматично откликнулся он. - В общем, как хочешь, Ронхул, а треть кумафэги - твоя. Сорок мешочков. Могу дать хороший совет: парочку я бы на твоем месте оставил на подарки хойским бунаба. Не то чтобы они привыкли получать такие дары, но иногда лучше переборщить с любезностями... Еще на десяток я нашел покупателя: мой друг купец как раз отправляется в землю Нао, и такой товар ему позарез нужен. Он бы все забрал, да монет не хватает. И еще десяток можно обменять на дом. Дешево, конечно, зато быстро - именно то, что нам требуется. Я вот и хотел узнать: ты согласен? Домик что надо, немного побольше моего и тоже бунабская постройка - лучше, чем они, у нас никто не умеет устроиться! И расположен в тихом местечке: на окраине Сбо, на самом берегу. Пошли, посмотришь. - Чего там смотреть, - улыбнулся я. - Ну сам подумай: какая мне разница, как выглядит дом, в котором я не собираюсь жить? Если ты говоришь, что должен отдать мне мою долю - поступай как знаешь. Нужно менять кумафэгу на дом - меняй на здоровье. Пусть будет дом. - И тебе даже не любопытно взглянуть? - удивился Хэхэльф. - Нет, - честно ответил я. - Но если надо - я готов. Прогулка мне не помешает, это уж точно! - Пошли, - решительно сказал Хэхэльф. - Готов биться об заклад: когда ты увидишь этот дом, ты плюнешь на свою непонятную родину и поселишься в Сбо - даже к Варабайбе ехать не прийдется: решишь, что незачем. - В таком случае, я буду наслаждаться своей новой квартирой только до конца года, - невесело усмехнулся я. - Вурундшундба напугали меня до полусмерти этими своими "гнездами химер"... - Ох, Ронхул, не верится мне что-то! - Хэхэльф задумчиво покачал головой. - С тех пор, как ты рассказал мне свою историю, я все думал про эти паршивые "гнезда". И никак не могу поверить, что они действительно существуют! Темница для демонов, которые попали в чужой мир не по собственной воле - зачем она нужна? Кому мешают демоны - особенно, если они вроде тебя? Похоже на глупую страшную сказку, вроде тех, что няньки рассказывают детям, чтобы тех не понесло на улицу после заката... - Может быть и похоже, - вздохнул я. - Но мне что-то пока не хочется проверять это на практике... Ладно, пошли посмотрим на этот твой дом! - На твой дом, - мягко поправил меня Хэхэльф. - На мой, так на мой, - покорно согласился я. Сбо оказался милым местечком. Не город, не деревня - какой-то совершенно иной тип человеческого поселения. Невысокие каменные дома в окружении аккуратных садов, трактиры с распахнутыми настежь дверями и выставленными на улицу жаровнями, бесчисленные лотки торговцев съестным и всяческим полезным экзотическим хламом, которые не столько продавали товар, сколько общались с потенциальными покупателями, наперебой рассказывая им сногсшибательные истории про дальние странствия. Среди жителей Сбо я сразу приметил угрюмых людей в умопомрачительных головных уборах, напоминающих матерчатый сапог, по запарке надетый на голову. Оказалось, что это и есть люди бунаба, которые составляли чуть ли не половину населения Сбо. - Это не "сапог", а агибуба, - почти сердито сказал Хэхэльф, выслушав мои комментарии. - Традиционный головной убор бунаба... и привыкай смотреть на них без улыбки, если хочешь установить с ними добрые отношения. - Они такие обидчивые? - Бунаба не такие уж обидчивые. Просто они сами весьма неулыбчивы от природы, - объяснил Хэхэльф. - У них уголки губ растут вниз. - У тебя тоже, - заметил я. - Да, но у меня это - следствие привычки, а у них - от природы. Вернее, от Варабайбы: такими уж он их сотворил... Да, это все я говорю к тому, чтобы ты уяснил: когда бунаба видят, что человек улыбается, они считают его дураком. И переубедить их потом бывает очень трудно: тут уже ни разумные речи, ни мудрые поступки не помогут. - Ужас! - искренне сказал я. - Они меня гнилой умалой закидают: я же все время улыбаюсь! - Вот и отвыкай помаленьку, пока мы на Халндойне, - посоветовал Хэхэльф. - Пригодится... Те бунаба, которые живут в Сбо, гораздо терпимее к нашим причудам, чем их родичи с Хоя: эти-то к нам поневоле привыкли, а для тех почти любой чужак - горькая пилюля. - Но ты-то с ними подружился... - Ну да. Я же попал к ним еще мальчишкой. А дети быстро всему учатся. Так что улыбаться я перестал уже на второй день своей новой жизни. Потом, когда я вернулся на Халндойн, пришлось учиться заново - и не могу сказать, что эта наука далась мне легко! - Ничего, - успокоил его я, - улыбки у тебя действительно не слишком широкие, зато глаза веселые. - Все правильно. Бунаба научили меня смеяться только глазами. Надо прожить рядом с ними много лет, чтобы понять: на самом деле эти угрюмые ребята - очень веселый народ. - Да уж, на первый взгляд не скажешь! - фыркнул я. Примерно через час - Сбо оказался довольно большим городком, вытянувшимся узкой полосой вдоль побережья - мы наконец пришли к объекту купли-продажи. Я никак не мог поверить, что все это происходит со мной наяву: покупать недвижимость в чужом мире, из которого надеешься унести ноги - бред какой-то! Надо отдать должное Хэхэльфу: он не преувеличивал достоинства дома, скорее уж преуменьшал. Это был почти дворец - правда очень своеобразный дворец: большое одноэтажное здание с таким же причудливым хитросплетением коридоров и многочисленными маленькими комнатками, как и в доме моего приятеля, с просторным внутренним двориком, большим запущенным садом и ухоженным огородом. На грядках я обнаружил много удивительных растений, которые до сих пор не встречались на моем пути, а хорошо знакомая мне по скитаниям в Земле Нао умала поражала своими размерами: на этом огороде самые мелкие овощи были величиной с хороший арбуз! - Здесь можно держать скот, - бодро объяснял мне Хэхэльф, небрежно махая рукой в направлении низенького строения в глубине двора, - а здесь - кухня, такая же, как у меня, только побольше... Ну как, нравится? - Нравится, - угрюмо согласился я. И признался: - О таком домике я мечтал всю жизнь - и вот, получил! Только не в том мире, в котором мне требуется... - Ну, извини, - ухмыльнулся Хэхэльф. - Я - не бог, и даже не Мараха. Так что обменять твою часть кумафэги на квартирку в другом мире не могу - ты уж не обессудь! Ну что, ты согласен? - Что? - рассеянно переспросил я. - А, ну да... Конечно, я согласен. Если ты считаешь, что я должен купить этот дом, я его покупаю. - Ну вот и славно. Я рад, что дом тебе нравится - чем только древние ветры не шутят: может быть, ты вернешься в тот мир, о котором сейчас тоскуешь, а однажды тебе надоест там ошиваться, ты вспомнишь, что у тебя есть дом в Сбо, и решишь стать моим соседом, - оптимистически сказал Хэхэльф. - В любом случае, хозяева готовы освободить дом в течение десяти дней... правда, к этому времени мы с тобой уже будем на Хое, но волноваться не стоит: у нас в Сбо принято держать слово! - Жалко, что некому будет присматривать за этим домом, - вздохнул я. - Не думаю, что из меня получится хороший хозяин - если учесть, что возвращение на Халндойн не входит в мои планы на ближайшую тысячу лет... Все прийдет в упадок: сад окончательно одичает, урожай на огороде сгниет - в лучшем случае его склюют птицы, все прийдет в запустение, и местные жители станут обходить стороной этот славный домик... - Ничего, - беззаботно сказал Хэхэльф. - Ты можешь сдать его в аренду, а если не хочешь, можешь нанять сторожа. Или еще лучше: можно пригласить бунабского колдуна, и он остановит здесь время - до твоего возвращения. Ну, то есть время не остановится, конечно, просто дом перестанет быть подвластен переменам. Когда ты вернешься - если вернешься, конечно! - и дом, и сад, и огород будут выглядеть точно так же, как сегодня. Ничего не сломается, не испортится, даже не запылится, и морские птицы не нагадят на садовые дорожки... Здесь, в Сбо живет один хороший мадук 19, дедушка Цвон, он точно умеет проделывать такие штуки! - А если я никогда не вернусь? - заинтересованно спросил я. - Значит, разрушительные перемены никогда не затронут этот дом, - невозмутимо ответил Хэхэльф. Потом сам усомнился, что такое возможно и добавил: - По крайней мере, очень долго. - Ладно, - кивнул я, - это мне подходит. Мне нравится, что за моей спиной останется такое зачарованное местечко. Что-то в этом есть! - А ты с причудами, - усмехнулся Хэхэльф. - Что ж, это даже хорошо... Мне нравится твое решение. Другой бы на твоем месте сдал дом в аренду - знаешь, сколько денег это может принести в год? - Не знаю, и знать не хочу, - решительно сказал я. - Давай позовем твоего мадука, пусть ворожит! А он дорого берет за свои услуги? - Дорого, - кивнул Хэхэльф. - Думаю, тебе прийдется расстаться с одним мешочком кумафэги. От денег он и отказаться может, а за кумафэгу он тебе время не только в этом саду, а на всем Халндойне остановит! - А что, и такое возможно? - ошалел я. - Думаю, что возможно, - серьезно сказал Хэхэльф. - Но насколько я знаю, колдун, которому это удавалось бы, пока не родился. - Оно и к лучшему, - кивнул я. - Ну что, пошли платить за покупку! Где тут касса? - Уже уплачено, - доверительно сообщил мне мой агент по недвижимости. - Я был уверен, что тебе понравится дом. А если бы не понравился, я бы оставил его за собой... Пошли ужинать? - Хорошая идея, - кивнул я. - А когда ворожить будем? - Сначала надо, чтобы хозяева уехали, - напомнил мне Хэхэльф. - Но к мадуку сходим завтра, договоримся... Нет, лучше я один схожу. - Почему? - спросил я. - Потому что я не знаю, понравишься ты ему, или нет, - объяснил он. - Скажем так: я почти уверен, что ты ему не понравишься. Я этого упрямого старика хорошо знаю: если втемяшит в свою лысую голову, что ты - демон, он для тебя пальцем не шевельнет. А когда глядишь на тебя, всякие глупости в голову так и лезут... - Почему? - удивился я. - Не знаю, - честно сказал Хэхэльф. - Просто чувствуется, что ты - чужой. И не только здесь, на Халндойне, а вообще везде. Я провел с тобой несколько дней на пиратском корабле, слушал твои жалобы на судьбу и видел, как ты морщишь нос, когда мимо проходит какой-нибудь немытый страмосляб; ты здорово меня выручил и стал мне хорошим помощником и веселым спутником, когда мы удирали с паршивого пиратского корыта; ты бродил по палубе моего корабля в моих собственных старых штанах, я был рядом с тобой, когда ты с восторгом пялился на побережье, и потом - когда ты клевал носом в портовом трактире... Казалось бы, я должен знать тебя, как облупленного, но даже мне иногда становится тревожно, когда я смотрю в твои глаза и не нахожу там ничего, кроме темноты, словно заглядываю в пропасть - и это несмотря на дурацкую улыбку, словно прилипшую к твоей роже... только не обижайся, Ронхул! Я просто стараюсь объяснить, почему тебе не стоит ходить к старому Цвону. У любого бунаба чутье куда лучше, чем у меня. Мало ли, что он унюхает! - Даже так? - растерянно спросил я. - Именно, - кивнул он. - Да не переживай, Ронхул, все путем! Пошли ужинать. Следующие несколько дней я провел как на курорте: пока Хэхэльф целыми днями носился неизвестно где и с партизанской таинственностью улаживал наши дела, я бездельничал, купался то в садовом бассейне, то в теплом море, дегустировал местную кухню и оставлял мелкие монетки из синеватого металла в бездонных карманах уличных торговцев - как только у меня завелись деньги, я тут же начал тратить их на всякие пустяки и получал от этого море удовольствия. Среди моих расходов имели место и полезные: я наконец-то обзавелся новым гардеробом: рубаха Таонкрахта, кожаные штаны и жилет Мэсэна были вполне хороши - когда-то, на заре своей молодости, которая давно миновала. Теперь я выглядел как настоящий халндойнец, и когда из зеркала в одном из коридоров уютного хэхэльфова "лабиринта" я видел загорелого лохматого дядю в узких штанах из тонкой, но прочной темной ткани и коричневой куртке из тонкой замши, каковую полагалось надевать на голове тело вместо рубахи, это зрелище казалось мне вполне приемлемым - настоящий халндойнец! Скажу больше: я даже нацепил на свои запястья парочку толстых, но легких как пух браслетов из неизвестного мне черного металла - чтобы окончательно слиться с обстановкой. Когда я бродил по улицам Сбо, некоторые прохожие узнавали меня и здоровались, спрашивали: "что нового?" - а иногда предлагали пропустить по стаканчику местного темного пива, которое могло сравниться разве что с настоящим ирландским элем - я хочу сказать, что это был почти напиток богов... Я становился здесь "своим" с пугающей скоростью. В других обстоятельствах я бы только порадовался таким добрососедским отношениям с местными жителями, но сейчас их дружелюбные улыбки будили во мне смутную тревогу: я чувствовал, что засиделся на месте, а поток времени неумолимо нес меня вперед, и я отлично понимал, что не смогу вырваться из этого потока и выскочить на берег - что-что, а такое чудо не по зубам человеку! - Когда мы уезжаем? - нерешительно спросил я Хэхэльфа примерно на шестой день моего пребывания в Сбо. - Ох, Ронхул! - виновато вздохнул он, потом неожиданно рассмеялся и пообещал: - Теперь уже скоро! Свою долю кумафэги я почти продал: так, осталось кое-что на черный день... Из твоей доли тоже остался десяток мешочков - ну, может, чуть больше. Думаю, будет лучше если ты возьмешь ее с собой: пригодится! - Вот и хорошо, - с облегчением сказал я. - Так чего же мы тут сидим? - Тут понимаешь, какое дело... - смущенно начал Хэхэльф, потом махнул рукой и снова рассмеялся. - Помнишь моего кузена Бэгли? - спросил он. - Бывшего владельца нашего с тобой богатства? - усмехнулся я. - Ну да. У него неприятности. - сообщил Хэхэльф. - Эти ребята, его спутники, благополучно удрали с пиратского корабля. И Бэгли они развязали перед тем, как дать деру, но парень не воспользовался шансом... - Полез искать сундук, да? - А как ты думал? - ухмыльнулся Хэхэльф. - Могу его понять, вообще-то... Не повезло бедняге! - И страмослябы схватили его за жопу? - печально закончил я. - Бедняга! Злейшему врагу не пожелал бы остаться среди этих пупсиков - а они же, небось, еще и в гневе! - Да нет, не в гневе, - успокоил меня Хэхэльф. - Бэгли не успел особо набедокурить - так, по мелочам... Пираты вообще ничего не поняли: куда ты подевался, и где все остальные. И, сам понимаешь, кроме всего прочего они обнаружили, что один из их товарищей пропал. Страмослябам, знаешь ли, тоже свойственно чувство взаимовыручки, поэтому они здорово переполошились. Бэгли сказал им, что их товарищ наверняка у меня в руках - как в воду глядел! Надо еще понять, почему он был так в этом уверен... И еще он сказал им, что я с удовольствием поменяю своего пленника на его драгоценную персону. Так что прийдется мне выручать своего кузена, никуда не денешься! Нет, можно, конечно, отказаться... Но я не такой великий злодей, чтобы оставить Бэгли у страмослябов! - Да, это было бы чересчур жестоко! - согласился я. - А откуда ты узнал эту историю? - Пару дней назад из Койдо заявился мой племянник, старший сын Бэгли, - объяснил он. - Он заходил рано утром, когда ты спал. Парень приехал узнать, захочу ли я помочь своему невезучему родичу... Он сказал, что был на корабле пиратов и видел Бэгли. Страмослябы дали им поговорить, поскольку очень хотят вернуть своего товарища. - Душевные ребята! - одобрительно сказал я. - Так что, нам прийдется ехать в Койдо, менять нашего пленника на твоего кузена? - Еще чего не хватало - в Койдо ехать! - возмутился Хэхэльф. - Они сами к нам приедут, завтра, или послезавтра. Привезут Бэгли, заберут свое сокровище. И после этого мы с тобой сразу отправляемся на Хой, честное слово! Потерпишь? - Ну, пару дней можно и потерпеть, это не проблема! - с облегчением кивнул я. - Слушай, я вот чего не понимаю: если эти страмослябы встали на якорь возле Койдо, и сын Бэгли был на их корабле и видел там своего плененного папочку - почему бы жителям Койдо просто не устроить хорошую драку и не отбить своего земляка? - Ага, как же! Плохо ты знаешь, что за народ живет в Койдо! - хмыкнул Хэхэльф. - Вот если бы такое случилось у нас, в Сбо, от пиратского корабля давно остались бы только щепки, а пленник в тот же день спал бы у себя дома. Поэтому к нашему берегу они никогда не причаливают. А в Койдо нет охотников подставлять свою голову под страмослябский топор из-за какого-то там "земляка"... Кроме того, если жители Койдо нападут на страмослябский корабль, те перестанут заходить в этот порт, а значит тамошние купцы лишатся возможности за бесценок скупать у них награбленное добро. Как ты думаешь, откуда у моего кузена столько кумафэги? Как пить дать, выменял этот сундук у какого-нибудь глупого страмосляба на бочку дрянного вина... - Трезвый расчет и никаких дурацких эмоций, - вздохнул я. - Какие мудрые люди живут в Койдо! Терпеть не могу таких ребят, если честно ... - Я тоже, - кивнул Хэхэльф. - Но им легче живется, смею тебя заверить! Предлагаю огорчиться по этому поводу и отправиться в трактир, дабы залить горе вином, как это принято у благородных людей. - Вообще-то мне всю жизнь недоставало благородства, - ухмыльнулся я. - Ладно уж, пошли! Пирушки в обществе Хэхэльфа выгодно отличались от большинства других вечеринок, в которых мне приходилось принимать участие на своем веку: они никогда не влекли за собой серьезных последствий - никаких тебе безобразий, зато и никакого похмелья поутру. Хэхэльф был на редкость сдержанным и уравновешенным типом, и все мероприятия, проходящие при его участии, тоже отличались сдержанностью и уравновешенностью - дай мне волю, я бы всю жизнь имел дело исключительно с такими ребятами! Хорошее самочувствие утром мне очень даже пригодилось, поскольку Хэхэльф бесцеремонно разбудил меня - до сих пор он не позволял себе таких издевательств над живым человеком, хотя сам был ранней пташкой! - и потащил в порт, аргументируя свое антигуманное поведение в высшей степени эмоциональным заявлением, что я, дескать, не имею права пропустить такое зрелище. Зрелище было то еще, что правда, то правда! К пристани причалило сомнительное плавсредство, гордо именуемое пиратским кораблем. Я сразу заметил, что это не то судно, на котором я в течение десяти суток отбывал каторгу: на ярко-алом парусе не было злодейского солнышка, и вообще никаких рисунков. Впрочем, дизайнерские ухищрения и не требовались: самое главное украшение всех времен и народов и без того имелось на этом корабле. "Украшение" представляло собой здоровенного дядю - я не сомневался, что его рост больше двух метров - оставалось только понять на сколько больше. Комплекция великана полностью соответствовала моим представлениям о богатырском телосложении - на мой вкус, его грудная клетка могла бы быть слегка поуже - просто для того, чтобы это чудовище немного больше походило на человека. Сей уникальный экземпляр обладал роскошной гривой спутанных темных волос, усами-батонами и всклокоченной бородой. Одет он был в шикарные клеша, такие же ярко-алые, как парус его корабля. Богатырский торс представал перед восхищенными зрителями во всем своем первозданном великолепии: дядя не потрудился надеть рубаху - впрочем, возможно он просто не смог подобрать подходящий размер. Великан был бос, но лапти у него все же имелись: они висели на его бычьей шее, как некое экзотическое ожерелье. В довершение ко всему дядя был вооружен топором, размеры которого превосходили даже нечеловеческие габариты самого пирата: топорище напоминало телеграфный столб, а лезвие было величиной со средний холодильник. - Фак тую мэмэ! - пробормотал я - а ведь у меня даже в мыслях не было каламбурить, просто не нашлось других слов, чтобы адекватно описать свои