нающих мыльные, Нидольгаль одобрительно крякнул, снова поблагодарил Хэхэльфа и потянулся за следующей кружкой вина. Мы еще и четверти часа не провели за столом, а он, по самым скромным подсчетам, оприходовал уже не меньше пяти литров! Хэхэльф косился на него с заметным возмущением: кажется он был недоволен столь непростительным обращением с драгоценной курмдой. Слегка закусив, Эбенгальф наскоро пропустил пару кружек вина и шепнул что-то одному из слуг, здоровенному детине с удивительно разумным, но хмурым, как у бунаба лицом, одетому почти так же нарядно, как его хозяин. Тот кивнул и вышел из небольшого, но роскошно обставленного зала, в котором мы пировали. Вскоре парень вернулся с небольшим кувшином и почтительно передал его хозяину. - Хочешь посмотреть на настоящее чудо, Маггот? - спросил меня Эбенгальф. Разумеется, предполагалось, что мой ответ не может быть отрицательным - ни при каких обстоятельствах. - Пошли с нами! И ты, халндойнец тоже. Небось не видел еще, как из дерьма вино делают? - Не видел, - с энтузиазмом подтвердил Хэхэльф. И мы все вместе отправились во двор. - Только я хочу сам это сделать, Ахамстольф! - возбужденно сказал толстяк. До сих пор он сосредоточенно молчал, методично опустошая кружку за кружкой, и вообще совершенно не соответствовал рекомендациям Эбенгальфа, который почему-то называл его "веселым мужиком". - Ладно, сам так сам, - снисходительно согласился Эбенгальф. - Моим же слугам лучше: не придется лишний раз в твоем дерьме ковыряться! Толстяк расцвел улыбкой и осторожно взял в руки кувшин. - Разобьешь - убью, - беззлобно сказал ему Эбенгальф. Чувствовалось, что он не угрожает, а просто честно предупреждает о возможных последствиях - так врач, прописывая лекарство, должен рассказать пациенту о возможных побочных эффектах. - Если я разобью этот кувшин, я сам на себя руки наложу! - с чувством ответил толстый Наоргаль. - Зачем тогда жить?! Я не сдержал улыбку. Потом мы подошли к телеге с дерьмом, и моя улыбка сама собой растаяла, уступив место невольной гримасе отвращения. Хэхэльф же взирал на происходящее, как ученый на новую разновидность вши: никакой брезгливости, только живой интерес исследователя. Я думал, что счастливчик Наоргаль просто начнет черпать дерьмо кувшином. Оказалось, что все на так страшно: во дворе тут же появились слуги с приборами, похожими на длинные узкие ложки - если вам когда-нибудь понадобится перекладывать дерьмо в кувшин с узким горлышком, я настоятельно советую обзавестись чем-нибудь в таком роде! Во всяком случае, у Наоргаля работа спорилась. Не прошло и минуты, как кувшин был наполнен. Он захохотал от избытка чувств, залпом осушил кувшин и тут же принялся накладывать новую порцию. - Что, уже успело превратиться? - недоверчиво спросил я Эбенгальфа. - Ну да, - кивнул тот, - а ты как думал? Мгновение - и все! Это же древняя магия! - Ну, если древняя магия, тогда понятно, - вздохнул я. - Хотите попробовать? - гостеприимно предложил Эбенгальф. - Вино действительно отличное получается... Вообще-то, Нидольгаля от кувшина не оторвешь, пока он полтелеги не высосет, да и потом придется потрудиться, чтобы забрать у него кувшин, но ради таких гостей могу и похлопотать! - Не будем лишать его удовольствия, - вежливо сказал я. Про себя я решил, что может быть и решусь попробовать продукт чудесных превращений - в том случае, если речь будет идти о моей жизни, не раньше! - Я бы попробовал, - заинтересованно сказал Хэхэльф. - Но спешить действительно не стоит: пусть господин Наоргаль сначала напьется. А мы пока можем закончить завтрак... - Пошли, - кивнул Эбенгальф. - Но предупреждаю: пока он действительно напьется, мы успеем не только позавтракать, но и состариться! В полдень мне все-таки как-то удалось убедить гостеприимного хозяина, что единственное, в чем я сейчас нуждаюсь - это хоть в плохонькой кровати. Что касается Хэхэльфа, он заснул прямо за столом. Этот поступок вызвал серьезное одобрение Эбенгальфа. Он заявил, что мой друг поступил совершенно правильно: зачем, дескать, тратить время на путешествие в спальню и обратно, если можно подремать прямо за столом, а проснувшись - сразу продолжить пир, не теряя ни секунды на перемещения в пространстве? Я как-то выкрутился, сославшись на свою "демоническую" природу, которая требует время от времени оставаться в уединении - старая песня, она выручала меня еще в первые дни, проведенные в замке Таонкрахта, выручила и сейчас: Эбенгальф все-таки подозвал одного из слуг и велел ему проводить меня в спальню. Некоторое время я не мог заснуть: события последнего, совершенно бесконечного, дня разрывали меня на части. Мой волшебный ветер и телега дерьма, которому предстояло превратиться в вино, "веселенькая вечеринка" в замке Таонкрахта и внезапно вернувшаяся ко мне надежда на скорое возвращение домой, мудрость Хэхэльфа и его дурацкая затея с новой пряностью, моя неожиданная, необъяснимая, сметающая все на своем пути сила и внезапно сменившая ее смертельная усталость, кошмарная двухголовая красотка и песочные часы, которые явственно маячили перед моим внутренним взором с того момента, как я узнал, что до конца года осталось всего двадцать дней - все слиплось в тяжелый темный ком, который ворочался в моей бедной голове и не давал мне удрать в спасительные объятия сновидений... - Навести меня, ветер Хугайда, убаюкай меня, пожалуйста, - прошептал я. Мой голос звучал слишком жалобно, как у больного ребенка, о котором забыли загулявшие родители, но древний ветер оказался великодушным существом: он все-таки пришел ко мне и принес покой и прохладу, а больше ничего мне и не требовалось. Мне приснилось, что я сижу в своей собственной гостиной, в том самом кресле, которое мне пришлось так внезапно покинуть по воле бесноватого чародея Таонкрахта. За окном был город, который не слишком давно стал моим родным городом21, и я снова любил его со страстью, неуместной, когда речь идет всего лишь о большом скоплении человеческих жилищ, но во сне мое сердце сжималось от тоски по разноцветным солнцам, зеленым водам и - самое главное! - волшебным ветрам Хоманы. Я открыл окно, вдохнул ночной воздух и тихо сказал вслух, немного нараспев, как читают стихи: "Первый ветер дует из стороны Клесс, и он напорист, словно выпущен из грудей пышного улла; он дует шесть дней. Другой ветер - это Оветганна и как бы Хугайда, и далеко его родина, незыблемая и неведомая. Он дует две луны, затихая лишь на время. Третий ветер приходит редко, из тех мест, где его вызывают к жизни бушующие Хэба среди дюн, скал и озер..." Я проснулся от звуков собственного голоса: кажется, я действительно говорил вслух. В маленькой спальне было почти темно. Я сразу понял, что нахожусь не дома, а в одной из комнат замка Ахамстольфа Эбенгальфа. Это открытие не вызвало у меня ни горечи, ни досады: только что мне снился сон о тоске по этому миру, и я отлично понимал, что так оно и будет - если я все-таки действительно вернусь домой. - Какая, к черту, разница, где находиться? - задумчиво сказал я сам себе, усаживаясь на узкий подоконник, чтобы насладиться свежим вечерним воздухом. - Лишь бы находиться хоть где-то! А все остальное приложится - не наяву, так во сне... - Ну наконец-то ты начал понимать хоть что-то! - Одобрительно сказал хорошо знакомый мне голос. Я присмотрелся и чуть в окно не вывалился: во дворе замка местного Эстера Ахамстольфа Эбенгальфа стоял мой старый приятель Вурундшундба со сросшимися бровями. Только теперь он приветливо улыбался - прежде я никогда не видел на его лице такого выражения. - Ты стал мудрым, Макс, - весело сказал он. - Во всяком случае, мудрее, чем был прежде. Но имей в виду: этот кусочек мудрости ты получил взаймы от древнего ветра. Теперь ты его вечный должник... Иди сюда, есть разговор! Да не в окно: все-таки второй этаж, ноги сломаешь! Я действительно чуть было не выпрыгнул прямо в окно, совершенно оглушенный - не то его визитом, не то неправдоподобно доброжелательным тоном, не то собственным полузабытым именем, которое непринужденно сорвалось с его уст. - Выйди во двор, как нормальные люди ходят: через парадную дверь, - проворчал он. - А то, чего доброго, повредишь как-нибудь свое неуклюжее тело, возись с тобой потом... Я пулей вылетел в коридор, в несколько прыжков спустился по лестнице и оказался в зале, где продолжалась пирушка. Впрочем "пирушка" - это громко сказано: Эбенгальф и Хэхэльф заливисто храпели в обнимку, положив головы на стол. Я ехидно подумал, что перед тем, как заснуть, они наверняка пели "хулительные" застольные песни про Таонкрахта - насколько я понял, "любовь" Эстера к Великому Рандану была безграничной! Не спал только толстяк Наоргаль. Как и следовало ожидать, он продолжал пить вино, причем из кувшина, который стоял на столе, чуть ли не в метре от его алчной глотки. Насколько я понял, это был еще один шедевр местной магии: струя вина поднималась из кувшина, словно он был фонтаном, и втекала прямо в рот кудесника. Но мне было не до него: я спешил во двор. Если уж Мараха Вурундшундба пожаловал ко мне с разговором, дело стоило того, чтобы поторопиться! Он ждал меня во дворе. Удивительное дело, но кроме моего знакомца во дворе не было ни одной живой души. Я уже привык к тому, что в любом замке Земли Нао куда не плюнь - попадешь в какого-нибудь урэга, так что пустой двор удивил меня чрезвычайно. - Хорош бы я был, если бы не мог остаться в одиночестве, когда мне этого хочется, - Вурундшундба явно прочитал мои мысли. - Нет ничего проще, чем внушить людям, что рядом с тобой им слишком неуютно, ты еще в этом убедишься! - За такое умение и жизни не жалко! - брякнул я. - Правильно, - спокойно согласился Вурундшундба. - А за такую науку и платят жизнью, другие монеты не в цене. Я не имею в виду, что нужно лечь и умереть. Нужно прожить эту самую жизнь совершенно особенным образом, и тогда, на закате все становится просто - проще простого!.. Ладно, я не о том хотел с тобой поговорить. Я узнал, что ты все-таки добился своего: нашел своего Хранителя, исколесил с ним чуть ли не всю Хомайгу, заморочил голову Варабайбе, и в конце концов вернулся на Мурбангон и встретил тут Эбенгальфа, который уже и сам искал тебя для того, чтобы отправить домой... Это хорошо. - "Хранитель" - это Хэхэльф из Инильбы? - взволнованно спросил я. - Я с самого начала знал, что он - не простой человек! - Почему это "не простой"? - удивился Вурундшундба. - Твой Хэхэльф Кромкелет - человек недюжинный, особенно если учесть, что в его жилах нет ни капли крови Мараха, но он - не ахти кто! Не знаю, какие там глупости ты навыдумывал на его счет, но Хэхэльф из Инильбы - это просто Хэхэльф из Инильбы, неутомимый странник и веселый товарищ. Пока ты находишься в мире Хомана, он является твоим Хранителем, но это не значит, что вы с ним - какие-то особенно важные персоны. У каждого человека есть свой Хранитель и у каждого есть тот, кого он сам должен оберегать - в какой бы мир тебя не занесло, можешь быть уверен, что это правило остается неизменным. Судьба любит играть в такие игры. Но человек редко встречается со своим Хранителем и с тем, кому предназначено быть под его защитой. Вам просто повезло немного больше, чем другим. - А кого я должен был оберегать в этом мире? - растерянно спросил я. - И как он будет обходиться теперь, когда меня не станет? - О, твой подопечный - не из тех, кто может пропасть без опеки! - расхохотался Вурундшундба. Он смеялся долго и от души, чем в очередной раз поверг меня в удивление. - Впрочем, можешь быть спокоен: ты действительно встретил его и сделал для него все, что мог! - добавил он, отсмеявшись. - Кого ты имеешь в виду? - я мучительно перебирал в памяти всех, кого встретил по пути. На особом подозрении у меня были Мэсэн и Альвианта - в любом случае, веселье Вурундшундбы было бы оправдано: Мэсэну я пособил перетаскивать дерьмоедов с болота в телегу, а Альвианте помог скоротать две ночи, не щадя собственный хрупкий организм - тоже мне, конечно, гуманитарная помощь! - Сам подумай, - усмехнулся Вурундшундба. - Не так уж много народу ты успел накормить, уложить спать и прокатить на абубыле! - Ты хочешь сказать, что я - Хранитель Бога Варабайбы? - ужаснулся я. - Как такое может быть?! - Я не судьба, я - всего лишь свидетель ее забав, - пожал плечами Вурундшундба. - Все бывает! Впрочем, я позвал тебя, чтобы поговорить о деле. Вот, - он протянул мне небольшой мешочек. - Вернешься домой - посей где-нибудь. - А что это? - растерянно спросил я. - Семена, - невозмутимо ответил он. - Какой же ты непонятливый! Семена травы, что растет неподалеку от тропы, по которой мы с тобой шли к побережью. Эта трава шепнула мне, что ей очень хочется попутешествовать между мирами. Такие просьбы следует уважать, но помочь траве вырасти в другом мире - это даже мне не под силу... И тут я вспомнил о тебе. Не забудь посадить семена, когда вернешься домой. В этом мире ты получил куда больше любви, чем заслуживал - а тут такой шанс вернуть хоть часть долга! - Конечно, я посажу семена, - улыбнулся я, бережно принимая мешочек. - Трава захотела отправиться в путешествие - это надо же! - А чем трава хуже тебя? - проворчал Вурундшундба. - Думаешь, такое это великое достижение - родиться человеком?.. Ладно, ступай. Я тут и так с тобой кучу времени потерял. И мой тебе совет: поторопи Эбенгальфа. Передай ему, что приходил Мараха Вурундшундба и сказал, что не следует откладывать ворожбу из-за попойки. Может его проймет - не так уж он безнадежен, по сравнению с остальными. Он должен открыть Врата этой ночью. Твое время здесь закончилось. - Уже? - мой голос предательски дрогнул. - Но до конца года еще двадцать дней... - При чем тут конец года? - искренне удивился Вурундшундба. - Но ты сам говорил, что "Гнезда Химер"... - растерянно начал я. Он снова расхохотался - судя по всему, эта ночь действительно была настоящей ночью чудес. Хохочущий Вурундшундба - это покруче северного сияния над экватором! - Так ты до сих пор веришь в "Гнезда Химер"! - стонал он сквозь смех. - Ой, не могу! Ну порадовал! - Но ты сам говорил... - Говорил. Мало ли, что я говорил! - устало вздохнул Вурундшундба. - Слова - это только слова, Ронхул Маггот, сэр Макс, или как там тебя на самом деле... Ты сам всю жизнь врал напропалую - и так наивно веришь словам, которые говорят другие люди! - Но зачем вы меня обманывали? - несчастным голосом спросил я. - Чтобы напугать? Так я и так был перепуганный - дальше некуда! - Именно для того, чтобы напугать, - серьезно сказал он. - Если бы мы не напугали тебя до полусмерти, ты бы и пальцем не пошевелил для собственного спасения... Ну может быть, что-то ты и сделал бы, но на страмослябский корабль ни за что не поднялся бы! И на мачту не полез бы! И слово "Хугайда" вслух твердить постеснялся бы. Да что я тебе рассказываю: ты себя и сам неплохо знаешь! - Это правда, - растерянно сказал я. - Но получается, все это было не так уж обязательно. Я вообще мог не дергаться, а сидеть в склепе и ждать, пока Ванд прикажет еще одному колдуну, Эбенгальфу, выставить меня вон из этого мира. - Поверь мне: если бы ты остался сидеть в склепе, ты бы ничего не дождался, - мягко сказал Вурундшундба. - Это твои действия привели в движение колесо судьбы, и оно постепенно закрутилось в другую сторону. А если бы ты просто сидел и ждал, тебе досталась бы совсем иная судьба. Думаю, скорее всего, дело завершилось бы тем, что какой-нибудь очередной Хинфа прирезал бы тебя во сне... Впрочем, не знаю! Как можно говорить о том, чего не случилось? Я понимал, что он прав - не рассудком, а скорее сердцем. Мы немного помолчали, потом Вурундшундба развернулся и зашагал к воротам замка. Не дойдя до них на какие-нибудь несколько шагов, он исчез, а я остался и некоторое время с тупым интересом рассматривал опустевший двор. Потом я стряхнул с себя оцепенение и вернулся в замок. Для начала я разбудил Хэхэльфа. Достал из-за пазухи несколько мешочков кумафэги - весомый остаток моего случайно нажитого состояния - и протянул ему. Он понял меня без слов. Забрал мешочки и встревоженно уставился на меня. - Уже уходишь? Думаешь, тебе удастся привести его в чувство? - он кивком показал на храпящего Эбенгальфа. - Как-нибудь, - отмахнулся я. - Мое время вышло, дружище. А значит, мне удастся привести его в чувство - чего бы это не стоило! - Как это "время вышло"? - нахмурился он. - До конца года... - Знаю, знаю, - нетерпеливо отмахнулся я. - Кстати, я только что узнал: никаких "Гнезд химер" нет, и никогда не было. Ты был прав, а я купился на эту сказку, как мальчишка... Впрочем, все к лучшему! - Вот оно как, - Хэхэльф отчаянно зевнул, а потом улыбнулся: - Если тебя снова вызовет сюда какой-нибудь сбрендивший чародей, не забывай, что у тебя есть дом. - Зачарованный дом, в котором остановилось время - навсегда, если я там когда-нибудь не объявлюсь... Замечательный домик с садом, в Сбо, по соседству с твоим, - кивнул я. - Ну, не так уж по соседству, - серьезно возразил Хэхэльф. - Почти целый час топать! - Через весь город, мимо порта, а потом по берегу, - тихо сказал я. - Но знаешь, дружище, когда отправляешься в другой мир, расстояние, которое можно преодолеть всего за один час ходьбы не представляется таким уж значительным! - Твоя правда, - согласился он. - Будет здорово, если однажды я буду проходить мимо и увижу, что окна открыты, а в саду поют птицы... Потом я принялся будить Эбенгальфа. Труднее всего оказалось его растолкать - на это я угрохал чуть ли не четверть часа. Зато потом дело пошло легче. Он внимательно выслушал мой рассказ о явлении Вурундшундбы, похмелился кружкой воды, в которую добавил щепотку хэхэльфовой отравы, с неописуемой скоростью умял здоровенный кусок окорока и решительно поднялся на ноги. - На сегодня все! - сурово объявил он своим собутыльникам. - Вот отпущу демона - догуляем. Гаси свет, Нидольгаль! Напоследок мне довелось полюбоваться на еще одно чудо: смертельно пьяный Нидольгаль Наоргаль извлек откуда-то из-под стола лук со стрелами, дрожащими руками натянул тетиву и выстрелил. "На кого бог пошлет - так, что ли?" - ехидно подумал я. Но обошлось без жертв. Более того: стрела попала в самый кончик одной из свечей, да так точно, что погасила пламя. Наоргаль выпустил следующую стрелу, еще одна свеча погасла - я понял, что о случайном везении тут не может быть и речи! - Меткий глаз! - с гордостью констатировал Эбенгальф. - Гасить свет в моей гостиной - его любимое занятие... второе по счету, после выпивки. Ладно, пошли, Маггот. Мы долго поднимались по лестнице и наконец оказались в небольшой темной комнате под самой крышей. Она освещалась только красноватым пламенем гаснущего камина. Хозяин быстро подбросил в камин несколько поленьев, и пламя вспыхнуло с новой силой. - Вершить чудеса лучше поближе к небу, - глубокомысленно сказал Эбенгальф. - Рандан Таонкрахт этого никогда не поймет, сколько не бей его лопатой по вздорной голове!.. Ты мне вот что скажи: когда он тебя призвал, ты куда сначала угодил? В камин? - А как ты догадался? - удивился я. - Так часто бывает. Вашего брата, демона, так и тянет поближе к Правильному огню, - туманно пояснил он. - Ты вот что, Маггот: становись поближе к камину, а когда я закончу читать заклинание и умолкну - прыгай в огонь. Не бойся, не обожжешься - не успеешь! - Ладно, - кивнул я. - Только не медли, - предупредил он. - А то придется всю эту тягомотину по новой заводить... Эбенгальф не зря окрестил процесс сотворения величайшего из чудес "тягомотиной". Он читал свое заклинание полчаса, не меньше. Впрочем, я не удивлюсь, если окажется, что он бормотал странные слова, наверняка не имевшие никакого значения, несколько суток кряду: время шло не так, как я привык - ритмично тикая, как секундомер - а совсем иначе: оно текло мне навстречу, и я почти ощущал прикосновение этого потока к своему телу: время огибало меня в точности, как речная вода огибает препятствие, встретившееся на ее пути. Потом что-то произошло, поток времени остановился, я внезапно понял, что голос Эбенгальфа умолк, и не раздумывая шагнул вперед - к этому моменту пламя в камине больше не казалось мне серьезным препятствием, кажется, я просто забыл, что огонь имеет свойство обжигать... Я и не обжегся, разумеется! Просто шел вперед, пока не понял, что дальше идти невозможно: я уперся в стену, которая при ближайшем рассмотрении оказалась стеной моей собственной гостиной. - Получилось! - сказал я вслух. - Что у тебя получилось? - спросил из-за двери звонкий голос прекрасной леди, которая обещала мне долгую прогулку при луне и вот - не обманула! - Во что это ты одет, Макс? - весело спросила она, переступая порог. - Да вот, наткнулся на какое-то смешное барахло в старом шкафу, - нашелся я. - Наверное, от прежних жильцов осталось. Мне нравится, но на улицу в таком не выйдешь, хотя... Кстати, я давно хотел узнать: а в Ехо бывают карнавалы? Эпилог Если верить коротеньким треугольным стрелкам старых часов в моей гостиной, получалось, что я уложился примерно в пару секунд - время моего отсутствия в этом прекрасном Мире стремилось к нулю. Возвращение домой так и не стало для меня потрясением: ни в тот замечательный вечер, ни позже, под утро, когда я добрался до своей спальни и остался наедине с собой, любимым, со всеми вытекающими последствиями. Я долго лежал в постели без сна, но не сходил с ума, как следовало бы ожидать, а с незнакомой мне доселе нежностью перебирал в памяти фрагменты своей "одиссеи". Насколько я могу судить, у меня не возникло никаких проблем с памятью - по крайней мере, мои странствия по Хомане представляются мне вполне цельной картиной, без всяких там провалов в событийном ряду, которые не знаешь, чем заполнить. Самое удивительное, что я долго не хотел - или не мог - говорить на эту тему с кем бы то ни было. У меня было смутное ощущение, что влюбленному в меня древнему ветру по имени Хугайда будет приятно, если его имя останется в моем сердце, но ни разу не сорвется с моих губ - разве что, во сне. Собственно говоря, можно сказать, что я храню молчание до сих пор, поскольку сам неоднократно убеждался, что слова, написанные на бумаге и слова, сказанные вслух - отнюдь не одно и то же... Коробочка с ароматный цветком, романтический подарок ндана-акусы Анабана, до сих пор лежит в одном из моих многочисленных шкафчиков, заполненных всякой милой чушью, о которой я забываю через пять минут после того, как кладу на полку. Впрочем, он по-прежнему пахнет, и иногда я позволяю себе открыть коробочку и вдохнуть этот сладкий, но совершенно чужой аромат. Семена мурбангонской травы, выразившей пожелание совершить путешествие между Мирами, я посадил далеко за городом, и больше никогда не возвращался на это место. Уверен, что я траве больше не нужен - я сделал для нее все, что мог, и теперь от меня требуется только одно: не мешать ее таинственной новой жизни. А иногда по ночам - не так уж часто в моем распоряжении оказывается ночь, до краев переполненная одиночеством! - я разжигаю огонь в камине и подолгу смотрю на пляшущие языки пламени. Я не тоскую по просторам Хоманы и уж тем более - по людям, которые составляли мне компанию в моих странствиях, поскольку мое сердце не настолько вместительно, чтобы любить людей, утраченных навсегда... Но порой - совсем редко, если честно! - мне удается ощутить на своей щеке не жаркое дыхание пламени, а прохладное дуновение далекого древнего ветра... 1 - Маггот! Йох! Хваннах - Демон! Точно! Черт побери! (кунхе) 2 - Хелле куньль вэй урле эсте гер, нэхем маггот йонхет! Унлах! - Именем моим налагаю заклятие на эту дверь, и демону не преодолеть ее. Да будет так! (кунхе) 3 Тому, кто попытается определить, какую имнно леди я ждал, следует иметь в виду, что время описываемых здесь событий - насколько в данном случае вообще уместно говорить о "времени"! - приблизительно совпадает с периодом, описанным в начале повести "Жертвы обстоятельств". Автор предпочитает ограничиться этим замечанием и не ввязываться в долгую метафизическую полемику о природе времени etc. Вместо этого он позволит себе коротенькую цитату из области прикладной лирики: "всегда есть другое время"... 4 маггот - демон (кунхе) 5 моя прежняя жизнь была переполнена невероятными чудесами - подразумевается жизнь Макса в Ехо, о чем подробно рассказывается в сборниках "Лабиринт" и "Волонтеры вечности" 6 Йох! Унлах! - в переводе с языка кунхе это восклицание означает: "Хорошо! Да будет так!" Но дословный перевод не способен адекватно передать эмоциональное содержание фразы, поэтому здесь и далее автор намерен воспроизводить это характерное восклицание в его первозданном виде. 7 Но нам показалось, что тебе уже доводилось открывать Двери между Мирами... - ссылка на жизнь Макса в Ехо (см. сборники повестей "Лабиринт", "Волонтеры вечности" и все последующие) 8 утуутма - название этого дерева на так называемой Истинной речи Масанха. 9 дикий коктейль из воспоминаний детства и последних страниц славной истории Тайного Сыска - автор напоминает, что его детство проходило в том же мире, в котором живут его читатели, а Тайный Сыск находится в совершенно ином Мире - поэтому определение "дикий коктейль" употреблено здесь не для красного словца. 10 Камра - напиток, популярный в Соединенном Королевстве (см. "Лабиринт", "Волонтеры вечности" и другие книги серии). 11 Ру - этот термин приблизительно соответствует понятию "район". 12 Автор вынужден заметить, что книга, которую процитировала Альвианта, содержит массу неточностей - во-первых, из надежных источников я узнал, что она была написана довольно давно, а во-вторых, такого рода исследования обычно пишут так называемые "книжники" из уже упоминавшейся касты Аа, а им, как и всем людям, свойственно ошибаться. Впрочем, получить общее представление о географии Земли Нао из вышеприведенного отрывка все-таки можно. 13 Гурэпло - эльройн-мактское словечко, для обозначения одной из низших каст, то же самое, что и альганское "урэг". 14 Лоу ввэнхле? - фраза на языке Масанха, который в мире Хомана именуют "истинной речью". Перевести эту фразу дословно практически невозможно - в силу особой структуры Масанха. В этом языке есть всего два глагола, значение которых можно перевести примерно как "делать в себя", "делать из себя". "Ввэнхле" - один из этих глаголов, и его значение: "делать из себя". "Лоу" - местоимение "ты". С учетом вопросительной интонации фраза переводится как: "что ты делаешь из себя?", то есть: "что ты собой представляешь?", или еще короче: "кто ты такой?" 15 Лабысло - в переводе с языка страмослябов - солнце. Впрочем, этим словом они называют только иллюзорное солнце, которое создали для них Вурундшундба, а настоящие небесные светила презирают настолько, что вобще никак не называют. 16 Етидреный хряп - здесь и далее подавляющее большинство высказываний страмослябских пиратов является вариациями на тему нецензурной брани. Читатель может самостоятельно осуществить приблизительный перевод в полном соответствии с собственными ассоциациями, воображением, испорченностью и эрудицией. 17 О "Снусовом Тыжене" и других страмослябских праздниках - см. "Приложения" 18 Читатель и сам понимает, что дословный перевод песни невозможен. Все же заметим, что смысловая нагрузка данного шедевра страмослябской народной поэзии сводится к призыву "погуляем, друзья, как солнце гуляет по небу". 19 Мадук - в переводе с языка бунаба дословно: коддун 19 Подробнее об этой песенке и обстоятельствах, при которых она была исполнена, рассказывается в повести "Чужак", которая была опубликована в первой книге цикла про Ехо. 20 21 Здесь речь идет о Ехо [1]
1 i В мире Хомана действительно три дневных светила, лишь одно из которых - желтая Айма - является солнцем в привычном понимании этого слова, т.е. звездой. Второе "солнце" - это планета Юм, целиком состоящая из неизвестного светящегося металла, а бледно-голубое "солнышко" - это спутник Хоманы, маленькая планета Уава, которая обладает необъяснимым свойством отражать свет Аймы и Юма в дневное время. Два других спутника - Вон Рао и Авуа - появляются в небе ночью, в точности, как наша Луна. ii Тайные науки мира Хомана подразделяют всех без исключения обитателей этой планеты (людей, животных, птиц, растения) на десять категорий, в соответствии с их происхождением, предназначением и врожденными свойствами. Не удержусь от искушения изложить обрывки кое-как усвоенной мною причудливой информации. Поскольку в то время я еще прихварывал антропоцентризмом и интересовался по большей части людьми, речь здесь пойдет о людях. Добавлю только, что все нижеизложенное в той или иной степени относится и к другим формам органической жизни. Хурмангара ("жители", "обитатели") - очень большая группа народов. Хурмангара существовали с начала времен, как некая данность, отсюда и термин "жители". Ни выдающимися способностями к чему-либо, ни особой одухотворенностью Хурмангара не обладают, причем люди нередко уступают в интеллектуальном и духовном развитии животным и растениям Хурмангара, которые, по крайней мере, обладают врожденным, естественным чувством гармонии с окружающим миром. Люди Хурмангара ведут в основном физиологическое существование. Деление единого народа на более мелкие группы у Хурмангара происходит довольно часто, но, как правило, не по причине сознательных миграций, или массового следования за "вождями", а как результат случайного "разбредания" по обширным пустынным территориям вследствие неумения ориентироваться на местности. Живут Хурмангара где прийдется, часто используют для жилья естественные природные образования (дупла, пещеры). Некоторые, самые способные, все-таки строят себе жилища, не блещущие архитектурными излишествами. Орудия труда и войны используют самые примитивные (если вообще используют). Познаний в науках, или в магии у них отродясь не было. Вследствие наблюдений за природными явлениями у Хурмангара иногда возникают суеверия, или примитивные религии (например: дождь идет - большой человек с неба мочится). На пользу Хурмангара нередко шел контакт (или даже смешение) с другими, более развитыми народами, которые обычно используют их как слуг, а иногда и просто бескорыстно просвещают. Впрочем, многим Хурмангара не помогло даже покровительство добросердечных Мараха. Остается добавить, что из этого правила, как из любого другого, есть исключения. В качестве блестящего примера мне привели загадочных шаманов Аймым и просвещенных горцев Хутуфьялфа, поэтому можно заключить, что положение Хурмангара не является безнадежным. Мараха ("Хозяева"). Как и Хурмангара, существовали в Мире Хомана с начала времен, как некая данность. Общая численность людей, и животных, и растений Мараха очень невелика, но они довольно равномерно расселились по всей планете. Считается, что Мараха рождены для того, чтобы пользоваться всем, что есть в мире Хомана и одновременно присматривать за порядком в этом мире, как за порядком в своей душе - отсюда и термин "хозяева". Насколько я понял, все без исключения Мараха от рождения обладают выдающимися способностями, особенно в области загадочной магии мира Хомана и отличаются от обычных людей куда больше, чем мы можем себе вообразить, хотя иногда иллюзия сходства бывает почти полной. В то же время, каждый народ Мараха следует по своему собственному пути, и нередко избранный путь оказывается тупиком - по крайней мере, так говорят сами Мараха. Апела ("из зверей рожденные") - немногочисленная группа народов (насколько я понял, в данном случае речь идет только о людях), объединенных одним-единственным сходством: так или иначе, они произошли от животных, обитавших в мире Хомана. В этой книге будет немного рассказано об уллах - мне говорили, будто их предками были Юплы. Верится с трудом, хотя определенное внешнее сходство имеет место... Рум-Тудум ("чужие") - главный признак этой группы народов (и отдельных личностей): они никак не связаны с миром Хомана узами рождения. Чаще всего появление Рум-Тудум - результат колдовства, или следствие особого состояния вселенной, при котором происходит своего рода "обмен между мирами" (сей процесс не имеет ничего общего с романом Френсиса Карсака "Робинзоны космоса"). Культура Рум-Тудум, какой бы она ни была, всегда очень своеобразна и не похожа на культуру других народов мира Хомана. Ярким примером Рум-Тудум являются альганцы и прочие обитатели Земли Нао, да и я сам побывал там именно в качестве "Рум-Тудума". Асайя ("преображенные") - это народы, изначально жившие в мире Хомана, но преобразившиеся под влиянием Рум-Тудум, или при воздействии особого рода "эманаций", которые местные Мараха называют "дыханием Вселенной". Иногда такие чудеса происходят стихийно, иногда в результате вмешательства непоседливых божеств, или хлопотливых Мараха. К категории Асайя, в частности, относятся описанные в этой книге Страмослябы: говорят, Мараха Вурундшундба зачем-то скрестили дикое племя местных хурмангара с призраками каких-то безумных язычников восточнославянского происхождения. Муммэо ("дети богов") - группа народов, рожденных богами. Каждый такой народ имеет своего конкретного создателя (или группу создателей). Положение их личного демиурга в сложной иерархии богов, а также цель, ради которой был сотворен тот или иной народ, полностью определяет интеллектуальный уровень, духовные стремления, исторический путь и мировоззрение "детей богов". К Муммэо принадлежат описанные в этой книге бунаба, а также мельком упомянутые гархнарги, сибельтуунги, ансафа и хо. Коши ("пасынки богов") - Коши может стать любой народ, или группа людей, или даже отдельный человек, если они вступят в тесные отношения с кем-то из обитающих в мире Хомана Богов, который при этом не является их создателем. Айоши ("обласканные") - их судьба подобна судьбе Коши, но в качестве опекуна здесь выступает не божество, а один из высокоразвитых народов (чаще всего Мараха). Хамба ("полукровки") - эти народы (или отдельные личности) возникают в результате смешения двух или более разных народов. Насколько я понимаю, самые сообразительные ребята, с которыми мне довелось встретиться в Земле Нао, были Хамба, поскольку родились в результате смешения местной знати, все представители которой являются Рум-Тудум, и местных жителей Хурмангара. Мукаса ("не настоящие") - гомункулы, или "терминаторы", как вам больше нравится. Результат развития технической (или скорее магической) мысли других обитателей Хомана. Сам я таких не видел, но мне рассказывали о неких "гагагынэргах", которых сделали Калги - печально известные Мараха, которые умудрились организовать свою жизнь настолько неправильно, что их настигло поголовное безумие, а потом они исчезли с лица земли. iii Рандан. В каждой области Земли Нао есть свой правитель - Рандан, своего рода наместник