ать щедрым хозяевам расслабленность лицевых мышц. Все же не вечеринка с портовыми нищими, каких в моей жизни тоже случалось немало. Я сразу понял, что задавать вопросы на интересующую меня тему бесполезно. То есть, спрашивать-то можно, а вот ждать, что бургомистры кинутся мне на шею и начнут жаловаться на жизнь, не стоило. Они хорошие, надежные люди, но ясно, что сейчас от их доброй воли мало что зависит. Следовало действовать иначе. - Не нравится мне, как вы держите голову, Зеби, - сказал я, улучив момент, когда старший из бургомистров начал понемногу клевать носом. - Застудили на сквозняке? Зеби Хипелосис начал было уверять меня, что с шеей все в порядке, но я строго покачал головой. - Это вам сейчас так кажется, а вот завтра поутру - погляжу, что вы запоете. Но до утра лучше не ждать. Вы же знаете, я опытный знахарь. Сейчас быстренько все поправим. Старик не стал сопротивляться. Во-первых, по собственному опыту знал, что я действительно неплохо разбираюсь в болячках и могу поставить верный диагноз еще до того, как болезнь станет причинять беспокойство. А во-вторых, лечение застуженной шеи - такой пустяк, что никому просто в голову не придет подозревать знахаря в каком-то тайном умысле. Поэтому Зеби рассыпался в благодарностях, а я вскочил с почетного места и взялся за дело. Положив руки на основание шеи, можно не только вылечить простуду, но и, при известной сноровке, определить, не связан ли пациент чужими заклинаниями. Ну и выяснить, какими именно. Другое дело, что в наше время мало кто это умеет, наука-то древняя, почти совсем забытая. Но у меня был очень хороший учитель. Такой хороший, что до сих пор опомниться не могу от такого несказанного счастья. Впрочем, ладно. Важно, что я тут же понял: на Зеби наложено отменное заклятие. В смысле, чрезвычайно действенное. Одно из тех, которые не позволяют человеку добровольно разгласить чужую тайну. И очень быстро и качественно уничтожают беднягу, если кто-нибудь попытается разговорить его силой. Я не сомневался, что с моим приятелем Голехом Облоной дело обстояло ровно так же. А мне-то и в голову не приходило, что в Гажине околачивается колдун, достаточно могущественный, чтобы все это провернуть. Такова плата за столичный снобизм, правда платить пришлось не мне, а Голеху. Но так часто бывает, ничего не поделаешь. К Валде Куныку я и соваться не стал с ухаживаниями: и так ясно, что оба бургомистра влипли в одну и ту же беду. Чего время зря терять? Планы мои на ночь окончательно оформились. Допрашивать бодрствующих бургомистров бессмысленно, это ясно. Но есть в моем распоряжении один беспроигрышный фокус. Стоит мне оказаться рядом со спящим человеком, и я без всяких заклинаний узнаю о нем все, что меня интересует. Тоже азы Истинной магии, к слову сказать. Правда я знаю ребят, которые над этими "азами" по тысяче лет бьются. Такая уж это прекрасная наука: труднее всего даются именно азы, потом-то все уже как бы само собой выходит. Я распрощался с бургомистрами, ссылаясь на незавершенное расследование и общую усталость. Они, разумеется, приложили некоторые усилия, чтобы подольше побыть в моем обществе, но не больше, чем этого требует этикет. Так что я благополучно встал из-за стола и отправился в Сизый Дом. Решил, что сперва попробую разделить сон с горемычным сэром Абилатом, а потом, после полуночи, проникну Темным Путем в бургомистерские спальни и узнаю, наконец, какое именно положение дел они вынуждены описывать как идеальное. Я только что руки не потирал на радостях: вот уж везет так везет! Далеко не каждое расследование дает мне возможность заниматься исключительно любимыми трюками, пренебрегая всякой рутинной скукотищей, вроде засад, погонь и драк. Сэр Абилат ждал меня, приплясывая от нетерпения. То есть, он неподвижно сидел в кресле, но в то же время было совершенно очевидно, что парень именно приплясывает. А я-то думал, он станет обижаться, осознав, на какое бессмысленное поручение угробил весь день. - Вы были правы. Полицейские отчеты действительно совершенно неинтересные, - сказал он, зевая. - А самые бессмысленные я сложил в отдельную стопку, чтобы вы даже от скуки не вздумали их читать. Такая несусветная ерунда... Молодец, что тут скажешь. - Ладно, - говорю, - так и быть, взгляну на твою "ерунду". Просто любопытно: какая разновидность ерунды считается полной ерундой у вас в Гажине? Своего рода исследование нравов и обычаев, это всегда интересно. - Ну разве что, - согласился Абилат, сияя от удовольствия. Все самопишущие таблички, собранные в отдельную стопку, содержали отчеты Мастера Сопровождающего Мертвых, а проще говоря, полицейского знахаря, в чьи обязанности входит констатировать и должным образом объяснить всякую смерть, попавшую в поле зрения служителей закона. Беглого ознакомления с первой полудюжиной записей хватило, чтобы понять: мой помощник собрал вместе все отчеты о случаях мирной, ненасильственной смерти в собственной постели. Так часто бывает: одинокий человек, вроде моей приятельницы Манты, умирает у себя дома, и его соседи вызывают полицию, а та уже разбирается, что случилось. - Все об одном и том же? - на всякий случай уточнил я. - Ага. Говорю же: невероятная ерунда, а вы зачем-то читать стали... - Резвиться потом будешь, ладно? Я уже все понял, - я пересчитал таблички. - Шестьдесят восемь таких случаев с начала зимы, верно?.. Ничего так число, не маленькое. И это, надо понимать, капля в море: к большинству покойников родственники вызывали не полицию, а домашнего знахаря, и эти случаи в полицейских отчетах не фигурируют. Так? - Мне трудно говорить с вами о такой ерунде, - помолчав, сказал Абилат. - Правда трудно. Но возражать вам я, в любом случае, не собирался. - Ну и правильно. Что тут возразишь?.. Ясно мне все с твоей ерундой, сэр Абилат. Знаешь, давай-ка я спать тебя уложу. Да не смотри ты на меня такими дикими глазами. Я буду рядом. Больше того, я разделю твой сон. Знаешь, что это такое? Читал об этом в своих книжках? Он растерянно помотал головой. - Это значит, что мы с тобой будем смотреть один сон на двоих. Причем будем находиться там вместе, как вот в этой комнате. В случае чего, я и за руку тебя взять смогу, и обидчикам твоим по морде дать сумею. Да-да, можешь не возражать, я помню: нет никаких обидчиков. Сны жителей Гажина прекрасны и удивительны. Я же просто так, для примера... Ну что, рискнешь поспать на таких условиях? - Пожалуй, - решился Абилат. - И если хоть половина того, что о вас рассказывают, правда, я ничем не рискую. - Все, что обо мне рассказывают, это половина правды, - поправил его я. - Или даже четверть. Можешь мне поверить. Он, впрочем, и так мне верил, это было видно невооруженным глазом. Конечно, сам-то я полагаю, что по большому счету, верить не стоит вообще никому. И не потому что вокруг нас сплошь злодеи да мерзавцы, просто у каждого в любом деле свой интерес, да и манера выражаться своя, уникальная, из-за этого тоже немало путаницы бывает. Но я решил, что это объясню Абилату как-нибудь попозже. Все хорошо в свое время. - Только здесь, в Сизом Доме, негде спать, - вздохнул он. - Может, я просто домой пойду? А вы со мной... То есть, я хотел сказать, будьте моим гостем, но в данных обстоятельствах это как-то глупо звучит, да? - Какая разница, как оно звучит? - отмахнулся я. - Конечно, пошли к тебе. Тем более, у тебя тут Темный Путь проложен, время на дорогу терять не надо. Давай, вперед. А я за тобой. Легко мне было говорить: "вперед". Бедный мальчик чуть ли не полчаса топтался на пороге Сизого Дома. Тоже мне, сэкономили время. Понятное дело, для него это был все еще очень сложный фокус, а тут еще я болтаюсь, гляжу, оценку, небось, ему выставляю: "сэр Абилат - никуда не годный колдун". Так он себе, надо думать, это представлял, обычное дело. Поэтому нервничал, не мог сосредоточиться. Но я терпеливо все это перенес, не стал предлагать свою помощь. Хотя, чего греха таить, язык чесался. Оценок я ему, понятно, выставлять не собирался. Но когда мы, наконец, очутились в просторном холле огромного старинного дома, я не без удивления констатировал, что худо-бедно, а ходить Темным Путем парень действительно научился. Не наврал. Оглядевшись, я понял, что в доме скорее всего пусто, но на всякий случай спросил: - Тут кто-нибудь есть, кроме нас? Абилат помотал головой. - Я живу один. Раз в три дня приходят соседи, муж и жена. Наводят порядок, чинят, если что-то сломалось, и уходят домой. Так дешевле, да и не мешает никто. - Ясно. Ну и славно, значит не нужно никого предупреждать, что в доме гость. Ты голоден, или сразу спать пойдешь? - Если вы не возражаете, лучше спать, - честно сказал он. - Вас же наверное кормили у бургомистров? А я думать ни о чем, кроме подушки не могу, хотя этот ваш бальзам Кахара отличная вещь. Но он не очень долго действует. Наверное я просто слишком давно спал. - Наверное. Ну и пошли в твою спальню, чего мы стоим? Когда я улегся рядом, Абилат изрядно удивился. Думал, наверное, что я буду стоять у его ложа с каким-нибудь волшебным мечом наперевес. Ну или хоть некий варварский танец под потолком исполню. А я под одеяло лезу, какое разочарование! - Наши головы должны лежать на одной подушке, - объяснил я. - Желательно, чтобы макушки соприкасались, так проще достичь нужного эффекта. Мы заснем одновременно и увидим один и тот же сон. Обычно заранее трудно сказать, чей именно. Но я умею управлять этим процессом. - Ой, а нельзя просто посмотреть ваш сон? - с надеждой спросил Абилат. Помолчал и неохотно прибавил: - Просто для разнообразия. Я его отлично понимал. Любой на его месте ухватился бы за возможность поспать без привычных кошмаров. Но мне надо было браться за расследование, а не усталых детей баюкать, поэтому покоя бедняге Абилату не светило. По крайней мере, не в ближайшее время. Но вслух я сказал: - Там видно будет. Может оба сна посмотрим, по очереди. Как пойдет. Давай, закрывай глаза. И ничего не бойся. - Я не боюсь, - вздохнул он. - Просто устал за последние дни. А так-то все в порядке. Ох уж это мне "все в порядке"... Как я и обещал, мы заснули одновременно. И, как всегда происходит в таких случаях, одновременно открыли глаза по ту сторону повседневной реальности, в небольшой комнате с голубыми стенами и оконными занавесками самых что ни на есть веселых расцветок. За окнами зеленел сад с аккуратно подстриженными лужайками, на круглом столе стоял букет полевых цветов. Впрочем, не только на столе, букеты были повсюду: на книжных полках, заставленных тонкими томиками стихов из "Библиотеки Древней Поэзии", на подоконниках, даже в напольных вазах. Низкие диваны пестрели шелковыми подушками, на ковре лежали большие мягкие игрушки, из тех, что обычно покупают для подросших уже детей, малышам такую красоту портить не дают. Словом, идеальная девичья горенка, да и только! Понятно, что эта самая посторонняя помощь имела место. В том-то и беда, что без нее не обошлось. Пока я удивлялся, Абилат тоже смотрел по сторонам круглыми от недоумения глазами. - Все-таки мы видим ваш сон? - наконец спросил он. - Нет. Твой. А что, все не как обычно? - Это, - выразительно сказал Абилат, - вот именно то самое место, которое снится мне каждую ночь. И выглядит оно в точности так же, как всегда. Ну просто ни малейшего отличия. Ни малейшего! Так мило с его стороны и во сне помнить наш давешний уговор насчет вранья! Нет, правда, молодец. Я сунулся к окну, и парня потянул за собой. Решил, что надо обследовать пространство этого сновидения. В комнате сидеть, букеты нюхать - дело, конечно, хорошее. Но быстро надоест, уж я-то себя знаю. Окно не открывалось. Я решил не своевольничать в чужом сне без особой нужды и некоторое время просто разглядывал сад. Он показался мне совершенно безвкусным, лишенным даже того скромного обаяния, которым щеголяют запущенные сады небогатых и ленивых, но душевных обывателей пригородов все того же Гажина. Словно бы садом занималась даже не гипотетическая хозяйка девичьей комнаты, а, скажем, ее пожилой ухажер, книжный червь, которому лишь теоретически известно, что юные девицы любят аккуратно подстриженную травку (а не нормальную буйнорастущую траву), фруктики (садовые деревья плодоносили с отчаянием обреченных на скорую гибель, непонятно, как ветви выдерживали такую тяжесть), цветочки (их в саду, мягко говоря, хватало) и птичек (причудливые разноцветные вариации на тему воробья в огромном количестве сидели на ветках деревьев, но вели себя как-то вяло, даже крыльями махать не пытались). Трудно в нескольких словах объяснять такие тонкости, но этот сад действительно казался состряпанным на скорую руку, в надежде угодить чужому вкусу и с потаенным желанием как можно скорей покончить с неприятной работой. Объяснить-то трудно, а вот не заметить - невозможно, такие вещи и во сне - даже в чужом сне! - бросаются в глаза. - Ерунда какая-то, - вздохнул Абилат. Впрочем, он выглядел вполне довольным. Очевидно текущее сновидение выгодно отличалось от обычного положения дел. Окончательно убедившись, что окно проще уничтожить, чем распахнуть, я направился к двери. Любопытная деталь: когда я только отвернулся от окна, никакой двери в помещении не было, готов поклясться. Уж рассеянностью и невниманием к деталям я и в худшие свои дни не страдал. Но миг спустя дверь все-таки появилась в дальнем конце комнаты. Аккуратная такая небольшая дверца, выкрашенная в яркий синий цвет. Мне, пожалуй, пришлось бы пригнуться, чтобы ею воспользоваться, но человек, который открыл дверь и вошел в комнату, мог не беспокоиться о своей макушке: он был не слишком высок. - Ну вот, наконец-то мы опять встретились! - взволнованно сказал он. - Я страшно нервничал, поджидая тебя, Джуффин... вас, сэр. Как мальчишка. Впрочем, ученик всегда остается учеником, а учитель учителем, правда? Ну да. Это был Лаздей Махикала, собственной персоной. Нельзя сказать, что я сильно удивился, хотя когда мы расстались, он вряд ли мог вот так запросто объявиться в чужом сне, да еще и в качестве гостеприимного хозяина. Но - мало ли, что было раньше... И вот еще странность. За те годы, что мы не виделись, его манеры разительным образом переменились. Прежде Лаздей в лучшем случае буркнул бы: "Ну что?" - и, надо сказать, как раз это его качество я числил скорее достоинством. Все лучше, чем вымученно улыбаться без крайней нужды - вот как сейчас. Чтобы хоть отчасти уравновесить неожиданно проявившийся в парне дар салонной дипломатии, я решил сразу брать быка за рога. - Серая дрянь на Темной Стороне Гажина - твоя работа? То-то я смотрю сны у местных жителей стали такие плотные и упругие - хоть криком кричи. - Правда здорово вышло? - Лаздей спросил это с плохо скрываемым самодовольством. Тут же понял, что перегнул палку, и пустился в объяснения: - Это не дрянь, поверьте. Мало ли, как она выглядит... Я тут большое дело затеял, и пока все очень хорошо получается. Я не для себя стараюсь. Просто мне, пока я сидел в Холоми, вот что пришло в голову: ну не будет теперь в Соединенном Королевстве Очевидной магии. Или почти не будет... Да вы садитесь, сэр Джуффин, и вы, господин... простите, не знаю вашего имени, но вы все равно садитесь, что же мы стоя разговариваем? Я остался стоять, но Абилат тут же поспешно уселся на диван. Вид у него при этом был тот еще. Мой юный друг безусловно видел Лаздея не впервые. И столь же безусловно был огорошен его поведением. Явно ожидал чего-то другого. Я решил, что надо будет потом его расспросить, когда проснемся. Пусть соврет что-нибудь так, чтобы мне все стало понятно, у него это лихо получается. - Продолжай, Лаздей, - попросил я. - Мне, видишь ли, снится, что я стою, а не сижу, и я пока не хочу ничего менять. Но не думаю, что это должно помешать разговору. Ты остановился на том, что в Соединенном Королевстве больше нет Очевидной магии. Не самая свежая новость, но не беда. Я готов слушать дальше. Лаздей адресовал мне укоризненный взгляд, но тут же понял, что это вполне бессмысленно, и торопливо продолжил. - Я подумал, что это очень скверно: людям нельзя жить совсем без магии. Нет, я понимаю, что Кодекс Хрембера - необходимость, вы мне с самого начала очень убедительно объяснили, что Мир может рухнуть. Но ведь кроме Очевидной магии есть Истинная, она любому Миру только на пользу, не только нашему, вы сами говорили... - Говорил. И это чистая правда. - Ну вот. Беда в том, что мало кто из людей имеет способности к Истинной магии, так? А то все бы с утра до ночи ею занимались и были счастливы, верно? - Насчет счастья не уверен. Но всякое случается. - И тогда я подумал, что если помочь людям сделать первый шаг... Ну, чуть-чуть подтолкнуть их в этом направлении, пусть даже насильно... Потом ведь может оказаться, что дальше они пойдут сами? Вы же мне объясняли, с Истинной магией обстоит так, что главное - начать, а потом само пойдет, и я убедился, так оно и есть. - Ну-ну, - вздохнул я. - Хочешь сказать, ты вернулся из изгнания, чтобы обучать граждан Соединенного Королевства Истинной магии? Великая миссия, вот уж действительно... Честно говоря, не надеялся когда-нибудь услышать от тебя столь возвышенную херню. Кстати, тебе не приходило в голову, что если бы такое было возможно, в этом Мире нашлось бы немало куда более опытных и умелых учителей, чем ты? - Ну, вы же не очень интересуетесь другими людьми, - скромно пожал плечами Лаздей. - А я ими всегда интересовался. - О да! - обрадовался я. - Еще бы! Отлично помню твой искренний интерес к людям. Вот, к примеру, с сокамерниками твоими на Муримахе тебе было так интересно, дальше некуда! А уж им-то с тобой... - Я знаю, что вы все это обо мне помните, - Лаздей покаянно опустил голову. - Хвастаться нечем, в ту пору, когда вы меня знали, я был абсолютно безумен. Но с тех пор я очень изменился. Истинная магия действительно меняет людей, просто со мной это почему-то происходило очень медленно. Вернее, сперва не происходило вовсе, а потом вдруг - раз, и все! Проснулся другим человеком - после одного сна, подобного этому, кстати. Вы же понимаете, о чем я говорю, правда? - Ну, понимаю. И что с того? - сказал я, прикидывая, как бы мне сграбастать этого беглеца, чтобы проснуться в спальне Абилата не вдвоем, а втроем. И был вынужден признать, что это дохлый номер. Если бы это был мой сон - нет проблем. Но, к сожалению, это был сон Абилата, и моя инициатива была ограничена его представлениями о возможном. А молодой человек почему-то считал Лаздея очень могущественным колдуном. Куда более грозным, чем я. И даже заискивающий тон моего бывшего ученика ничего не менял, вот что удивительно! Эх, знать бы заранее, кого мы тут встретим, и как дело обернется, уж я бы позаботился о репутации Лаздея. Рассказал бы Абилату пару-тройку забавных историй, глядишь, и руки сейчас были бы развязаны. "Ладно, ничего, - оптимистически подумал я, - сейчас проснемся, я ему все быстренько объясню и усыплю снова. Никуда Лаздей от нас не денется. Если уж эта реальность его рук дело - а ведь похоже на то! - он сидит тут, как паук в паутине, отлучиться не может. Знаю я, как это бывает". - Я действительно вернулся из изгнания, не получив на это соответствующего разрешения, - повинился Лаздей. - Но я сознательно пошел на такой риск. Решил, что должен хотя бы попытаться что-то сделать. На Уандуке мне удалось кое-чему научиться. Некоторым вещам, о которых я от вас даже не слышал. Предки нынешних жителей Уандука любили жить во сне куда больше, чем наяву. Они только и делали, что ткали сновидения - для себя, для друзей и соседей. Дарили их друг другу, обменивались и даже торговали. Но не обычные иллюзии, которые можно получить в лавке нашего Мастера Совершенных Снов, а что-то вроде этого... - Да-да, я понимаю, о чем речь, - сухо сказал я. - Не отвлекайся. Рассказывай лучше, что ты затеял и зачем. Хочешь врать - можешь врать. Но сперва вспомни, было ли такое, чтобы я не смог тебя раскусить. - Зачем мне вас обманывать? - парень упорно гнул свое. - Я пошел на огромный риск, чтобы подарить людям возможность видеть чудесные сны вместо обыкновенных. И сами поглядите, у меня все получилось. Надеюсь, некоторым это пойдет на пользу, и они смогут что-то сделать сами - потом, со временем. А пока - что ж, пусть просто наслаждаются недоступными прежде чудесами. Все лучше, чем ничего! Я только головой качал. Все это была не просто чушь, а какая-то удивительная, нечеловеческая ахинея. Самое странное, что Лаздей, кажется, искренне полагал, что я скушаю его объяснения и останусь доволен. И ведь вроде бы не один год меня знал... - Ладно, - говорю. - Значит, жители Гажина наслаждаются чудесами. То-то на моих знакомых лица нет. И горожане мрут как мухи - во сне, между прочим. От невыносимого счастья, надо полагать. Ну-ну. - Без жертв обучение не обходится, вы же знаете, - вздохнул Лаздей. - Если кто-то умер во сне... Ну, наверное они были не очень осторожны. Возможно, от всего сердца пожелали остаться здесь навсегда. Вы же знаете, чем бывают чреваты страстные желания. - Чушь, - отрезал я. - От нежелания просыпаться не умирают. Кому ты голову морочишь? - Ну, я только пытаюсь найти объяснение. Я же вынужден действовать наощупь, как всякий, кто берется за великое дело. И потом, я не могу контролировать всех, кто видит этот сон. Но я стараюсь!.. Он искоса поглядел на меня и, как я понимаю, окончательно убедился, что я ему не верю, следовательно, разговор принимает нежелательный оборот. И вместо того, чтобы снова пускаться в бессмысленные объяснения, вдруг рявкнул на Абилата: "Просыпайся!" И мы проснулись. Оба, ясное дело. Остаться в чужом сне после того, как сновидец проснулся, невозможно. Сколько раз пробовал - нет, не выходит. По крайней мере, пока. На Абилата было жалко смотреть. Мало того, что не выспался, так еще и мучился теперь сознанием собственного несовершенства. - Я вас подвел? - спросил он. - Но я не мог не проснуться. - Ничего, - сказал я, - все в порядке. Сейчас уснем снова, дурное дело нехитрое. Но сперва надо поговорить. Так вот, имей в виду, я хорошо знаю этого типа. Он мой бывший ученик; впрочем, с тех прошло очень много лет. Я сам отвел его в Холоми, когда пришел срок и, будь моя воля, он бы оттуда не вышел. - Вот оно в чем дело, - хмуро кивнул Абилат. - Кстати, обычно ваш ученик выглядит совсем иначе. Таким, как сегодня, я его всего пару раз во сне видел. В самом начале. Потом он заметно подрос и в лице заметно переменился. Но я все равно его узнал. Я перебил его, не дал отвлекаться на пустяки. - Неважно, как он выглядит. Ты пойми главное: я бы справился с ним в два счета, но это был твой сон. А в твоих глазах авторитет этого господина, кажется, чрезвычайно высок. Ты считаешь его неуязвимым, и поэтому в твоем сне он действительно неуязвим. Это весьма досадно, так что постарайся переменить мнение. - Постараюсь. Но это будет непросто, - ответил Абилат. - Правда? Почему? Он явно очень хотел объяснить, но не смог. Судорожно вдохнул воздух, сглотнул слюну и с досадой стукнул кулаком по собственному колену. - Не можешь говорить? - посочувствовал я. - Этот тип не позволяет облагодетельствованным сновидцам рассказывать правду о чудесах, которые он вам якобы подарил? Можешь не отвечать, и так понятно. Лучше соври что-нибудь по существу вопроса. У тебя неплохо получается. - Этот человек, ваш бывший ученик... Так вот, он невообразимо добр и милосерден. Сны, которые я вижу, воистину прекрасны... Когда я вспоминаю эти видения, меня охватывает чувство глубокого умиротворения, - сказал Абилат. Подумал и прибавил: - Да, что особенно приятно, он не имеет надо мной абсолютно никакой власти, пока я сплю. Абсолютно никакой, понимаете? И - я ведь уже говорил? - когда я просыпаюсь, я по-прежнему ничем не связан, ничего ему не должен. Никаких особых требований, представляете, да? Я ухмыльнулся. Ну дела! Неужели поганец действительно кое-чему научился на Уандуке? А ведь похоже на то. Очень похоже. Понятно, что жители Гажина - все, или просто многие - каждую ночь видят кошмары. И понятно, что Лаздей старается манипулировать их поведением наяву. Интересно, что он от них требует? Неужели просто денег? А собственно, почему бы и нет? Не такая уж бесполезная вещь деньги. Хотя хотелось бы надеяться, что запросы Лаздея идут хоть немного дальше. Все же бывший ученик, самое грандиозное пятно на моей репутации, и без того не самой белоснежной. - Ладно, - говорю, - будем считать, мне более-менее понятно. А теперь я хотел бы, чтобы ты уяснил вот что, сэр Абилат: этот твой "добрый волшебник", Лаздей Махикала, в подметки мне не годится. Чему бы он там не выучился после того, как мы расстались, а встреться мы на городской улице, я бы его в считанные секунды по рукам и ногам связал. Или просто раздавил бы, как съедобного моллюска. Я это не к тому рассказываю, чтобы ты проникся ко мне глубоким почтением, а только для того, чтобы ты помнил сей факт во сне. На улицу-то его оттуда не выманишь теперь. А сон, хоть и создан им, это все же твой сон. Пока ты веришь, что Лаздей Махикала - самое могущественное существо во Вселенной, он будет неуязвим. И я его разве что попугаю, но толком ничего не смогу сделать. Ясно? - Наверное, - задумчиво согласился Абилат. - Попробуешь? - Попробую. Но скажу честно: это будет очень трудно. Про вас я только истории разные слышал, а его в деле видел, - честно сказал он. - Но я правда постараюсь. - Намерение в таком деле очень много значит, - успокоил его я. - Можешь не верить мне всем сердцем, просто тверди как заведенный: "Джуффин сильнее, Джуффин круче, он Лаздея одной левой сделает", - что-то в таком роде. Очень мне этим поможешь. - Ну, если этого достаточно... - Вполне. Давай, ложись. Вернемся туда, чего тянуть? - Но я вряд ли смогу быстро заснуть, - огорчился Абилат. - Я себя знаю, если вот так среди ночи вскочил, до рассвета буду с боку на бок ворочаться. Я уж не знал, сердиться мне, или смеяться. И как всегда выбрал второе. Ну, почти как всегда. - Грешные Магистры! Неужели ты думаешь, я тебя не усыплю?! - О! А вы и это можете?! - восхитился парень. Мы с ним как нанялись друг друга удивлять. Причем счет в нашей партии пока был равный. - Усыпить тебя, - говорю, - одна из самых простых вещей на свете. И вообще, хватит рассуждать. Закрой глаза, расслабься и не мешай работать. Усыпил я его и правда в два счета. Дальнейшие события доставили, как я понимаю, море удовольствия Абилату, но, увы, не мне. Начать с того, что в голубую комнату мы больше не попали. Ну, это как раз ладно бы, нетрудно было догадаться, что и комната, и аккуратный садик за окном были наскоро состряпанным видением, предназначенным специально для того, чтобы убедить меня в добрых намерениях Лаздея. Он даже полки томиками стихов уставить не поленился, припомнив, что в начале Смутных Времен я любил шокировать клиентов и жертв признаниями, будто испытываю слабость к хорошей поэзии. А вот моих вкусов в области садового дизайна и домашних интерьеров бедняга не знал, потому и вышла у него какая-то сентиментальная невнятица. Но речь не о том. К моей немалой досаде Абилату приснился самый обыкновенный пустой сон. Всякая приятная, но совершенно бессмысленная чепуха. Солнечный летний день, опушка леса, качели; по небу с лязгом и звоном пронесся летающий амобилер, клочья облаков вылетали из-под колес и падали в нашим ногам - ну я же говорю, дурацкий пустой сон, время на такое терять жалко. То есть, это мне было жалко терять время. А на парня смотреть было больно, когда я сказал, что придется проснуться и попробовать снова. Просить он конечно не стал, сам понимал, что у нас есть дела поважнее, но глядел, как побитый щенок. - Еще насмотришься сладких снов, - пообещал ему я. - Неужели ты думаешь, что мой юный приятель Лаздей останется с тобой до конца жизни? Еще чего не хватало. Короче говоря, я его разбудил. И тут же усыпил снова. Мог бы и не стараться: на сей раз парню приснилось, что он переправляется через бурную реку, сидя на спине огромной серебристой лисы. Еще один бессмысленный сон, из тех, что и запоминать-то напрасный труд. Следующая попытка позволила нам лицезреть покойного сэра Голеха Облону верхом на менкале. Рога ездового животного были украшены каменными колокольчиками и разноцветными побрякушками, как это принято у варваров из Пустых Земель. Разбудив и усыпив Абилата еще раз, я был, можно сказать, вознагражден за долготерпение. Мы попали в комнату с зеркальными стенами и потолком; в центре комнаты танцевала грациозная юная женщина с медно-рыжими волосами. В иное время я, возможно, задержался бы там, чтобы дождаться, когда она начнет снимать одежду, но решил не смущать мальчика. Все же это был его сон, а не мой. Да и толку от той красавицы, честно говоря... После сна про рыжую танцовщицу я сдался. Мог бы и раньше понять: отныне Абилат свободен от обязанности еженощно видеть во сне кошмары. А мне придется поискать другой способ закончить свидание с бывшим учеником. Лаздей и прежде не решался задирать моих друзей - после того, как понял, что дружеские узы значат для меня куда больше, чем может показаться. Сперва-то он думал, что мои друзья - просто будущие жертвы, а я забавляюсь, играю с ними, как кот с птенцами, растягиваю, так сказать, удовольствие. И, кажется, страшно завидовал моей изощренности. Тем горше было его разочарование. - Досыпай в одиночестве, - сказал я Абилату. - Кошмаров больше не будет, вот увидишь. Излечить тебя от страшных снов оказалось куда проще, чем закончить беседу с их виновником. Не сказал бы, что я от этого в восторге, но - прими мои поздравления. Приятных сновидений. А я пошел. Попробую добраться до Лаздея другим способом. - Каким? - сонно спросил совершенно счастливый Абилат. - Ты представляешь, сколько в этом городе спящих людей? - А. Ну да, - зевнул он. - А когда вы уйдете... То есть, вы уверены, что если я засну один, ничего не будет? - Уверен, - кивнул я. - Лаздей понял, что ты мой друг, а к моим друзьям он относится трепетно. - Как же хорошо, - вздохнул Абилат. - Я страшный эгоист, да. Но я так устал, что иначе не получается. Завтра утром до меня наверное дойдет, что у вас-то по-прежнему куча проблем, и я искренне огорчусь. Но сейчас - не могу, хоть убейте. - Хотелось бы думать, что утром у тебя уже не будет никаких поводов для огорчения, - сказал я. - Разве что покойного начальника оплакивать, вот тут уж действительно ничего не исправишь. - А разве вы не умеете оживлять мертвых? - недоверчиво спросил он. - Умею, конечно. Но поверь мне, без особой нужды так лучше не делать. Им от этого очень хреново... Да ты спи давай, счастливчик. Пользуйся возможностью. Я все же задержался в его спальне еще на несколько минут. Дождался, пока Абилат заснет, поглядел на него, убедился, что был прав: никаких кошмаров, опять разные детские глупости снятся. Ну, хоть кому-то хорошо. Я отыскал зеркало, надел тюрбан, привел в порядок измятое лоохи и отправился Темным Путем прямиком в спальню Зеби Хипелосиса. Он, хвала Магистрам, был на месте и уже дрых без задних ног. С Зеби Хипелосисом что хорошо: у них с женой отдельные спальни, причем с первого дня совместной жизни, он сам очень любит об этом рассказывать. Дескать любовь - это одно, а сон - совершено другое, и делить их с одним и тем же человеком - глупость. Здравый, в общем, подход, но мало кто из обычных, не связанных по рукам и ногам колдовскими обязанностями людей его разделяет. Словом, мне здорово повезло, что у Зеби такие привычки, а то пришлось бы похищать его спящего и тащить куда-нибудь. Некоторые чудеса рассчитаны только на двоих, в присутствии третьего ничего не произойдет, хоть убейся. Спальня бургомистра вольного города Гажина, где я никогда прежде не бывал, оказалась местом весьма примечательным. Начать с того, что на потолке было изображено море; на застывших волнах из дутого цветного стекла покоились маленькие макеты кораблей. Вверх тормашками, разумеется - все же потолок. Очень, надо сказать, необычное зрелище. Стены комнаты сплошь состояли из бесчисленных выдвижных ящиков. Сейчас все они были заперты, но я почему-то не сомневался, что ящики эти не пустуют. Чутье подсказывало мне, что я нахожусь в настоящей сокровищнице. Вот вечно так: все случается не вовремя. Доведись мне попасть в эту спальню полсотни лет назад, когда я еще не был служителем закона... Эх. Но для полноты впечатлений следовало внимательно посмотреть на пол и обнаружить, что он вымощен монетами, как мостовая булыжниками. Причем не нашими коронами и горстями, а только иноземной валютой. Куманские унции, чангайские зоты, иррашийские финни, туланские клуклы, ташерские пелли, изамонские лячки - да все, что угодно! Не пол, а сладкий сон укумбийского пирата. Да и мне потребовалась пара секунд, чтобы оторваться от созерцания этой несказанной красоты. Но я все же снова напомнил себе, что явился сюда по делу, причем дело это - не ограбление богатого простака, увы. Угомонись, Чиффа. Я наконец уселся на пол, напротив спящего бургомистра, вернее, жалкого вполне холмика под грудой одеял. В своих просторных спальнях все люди выглядят маленькими, беззащитными даже существами, но Зеби Хипелосис смотрелся как-то особенно трогательно. Хоть усыновляй его. От идеи разделить с бургомистром его сон я отказался с самого начала. Для этого потребовалось бы разбудить старика и снова усыпить, предварительно положив голову на его подушку. Причем мне пришлось бы либо действовать силой, либо объясняться с Зеби до самого утра. Он человек толковый, но очень уж осторожный. И все это, скорее всего, только для того, чтобы узреть, что мой юный друг Лаздей перекрасил голубые стены уютной девичьей гостиной в розовый цвет и выслушать его дополнительные соображения о бесплатных сеансах магии для обездоленных сограждан. Нет уж. В моем распоряжении имелся куда более простой и действенный способ узнать правду. Всякий, кто обучен воскрешать перед своим взором события, безучастными свидетелями которых были неодушевленные предметы, рано или поздно выясняет, что ровно то же самое можно проделать и с живым человеком. Правда, только со спящим. Считается, что для такого фокуса требуется куда больше могущества, да и просто опыта, чем для манипуляций с вещами, но мой учитель Махи Аинти в свое время забыл меня об этом предупредить, поэтому я выучился быстро и без проблем. Я почти сразу погрузился в память Зеби. Как это всегда бывает в самом начале, когда процесс уже запущен, но еще не взят под контроль, передо мной замелькали суматошные картины его детства, потом я увидел несколько более любопытных эпизодов. Молодой купец Зеби встречается с укумбийскими пиратами. Он, к слову сказать, чуть ли не первым в Соединенном Королевстве додумался, что проще и дешевле платить этим непобедимым мастерам Морской Охоты умеренную дань и чувствовать себя в полной безопасности, чем всякий раз выходить в море, зная, что твои шансы сохранить груз, корабль, а зачастую и жизнь - примерно пятьдесят на пятьдесят. Зеби Хипелосис на приеме у куманского халифа Нубуйлибуни Цуан Афии, хлопочет о снижении таможенных пошлин на вывоз уандукских пряностей - не для всех, а только для своего торгового дома. Несколько часов Зеби рассказывал халифу о своих приключениях, сохраняя при этом безмятежное спокойствие - единственное качество, которое чувствительный Нубуйлибуни действительно ценит в людях. Так что Зеби Хипелосис получил льготы, о которых хлопотал; неудивительно, что несколько лет спустя он уже входил в первую дюжину богатейших купцов Соединенного Королевства. Старый пройдоха Зеби ведет тайные переговоры с Великим Магистром Ордена Семилистника Нуфлином Мони Махом о введении двойного бургомистерства в Гажине - при условии, что одна из городских голов будет его собственная. Мне, к слову сказать, всегда было интересно, во что обошлась Зеби его нынешняя должность, ну вот и удовлетворил любопытство. Пятьдесят тысяч корон Соединенного Королевства - почти немыслимая сумма. Я, пожалуй, столько за год в карты не выиграю. Но сейчас меня интересовали не самые приятные, а самые свежие воспоминания Зеби Хипелосиса. Добраться до них оказалось не слишком просто, все же сказывалась необходимость хранить тайну. Но поскольку Зеби не требовалось говорить ни слова, к тому же, он вовсе не осознавал происходящее, я одолел заклятие и наконец стал свидетелем событий его недавних дней. Вернее, ночей. ... Тьма сгустилась над вольным городом Гажином. Лишь дымные, смердящие факелы освещали острые, как маленькие скалы булыжники мостовых, обшарпанные стены и разбитые окна пустующих домов. В низком, затянутом свинцовыми тучами небе суетливо порхали плотоядные драконы размером с откормленного индюка. Время от времени одна из тварей спускалась пониже и вырывала кусок мяса из обнаженного по пояс тела одного из немногочисленных прохожих. Вопль раненого сливался с восторженным визгом удачливого охотника. По тротуарам текли бурые ручьи зловонных помоев, естественное происхождение которых не вызывало особых сомнений. Открывшаяся моему взору улица заканчивалась крепостной стеной, сложенной из черного камня; за стеной стоял замок, столь высокий, что его башни пронзали облака. В небе над замком пылала огненная надпись: "Добро пожаловать в Мормору!" Воздух то и дело сотрясали раскаты громового хохота, причем невидимый весельчак смеялся очень искренне, от души. Такие вещи сразу чувствуются. Зеби Хипелосис сидел на краю сточной канавы и пытался просить милостыню. Обстановка, мягко говоря, не располагала прохожих к милосердию, поэтому старый кошель гажинского бургомистра был пуст уже много дней. На руках старика умирал от голода младший, самый любимый из внуков. Зеби зубами прокусил собственное запястье и пытался покормить его собственной кровью, но ребенок наотрез отказался от такой пищи. Еще недавно он тихо плакал, жалуясь на боль в животе, а теперь совсем ослаб и умолк. Трех старших внучек деловито насиловали здоровенные молодцы в черных лоохи из кожи арварохской рыбы рухас. Они устроились чуть поодаль, зато под самым факелом, чтобы дед мог сполна насладиться зрелищем. Зеби уныло думал, что, возможно, насильники потом покормят детей, во всяком случае, соседи говорили, что слуги Властелина Морморы иногда поступают так с жертвами, которые им понравились. Что ж, если так, оно и неплохо. Другого способа прокормиться все равно не существует: трупы достаются драконам, а вся остальная пища стоит огромных денег, которых нет. Зеби сам бы с радостью предложил себя насильникам - в обмен на еду для внуков, но слуг Властелина Морморы интересуют только маленькие девочки и совершенно не возбуждают дряхлые, ослабшие старики. Ничего не поделаешь. Пока Зеби горевал о невозможности прокормить семью, крепостные ворота медленно распахнулись, издавая лязг и скрежет, столь ужасающий, что у некоторых прохожих из ушей потекла кровь, а я едва сдержал смех: экая комедия! Когда шум умолк, на смену ему пришел человеческий голос, властный, как у прирожденного тирана, громкий и пронзительный. "Дорогу Властелину Морморы! - кричал он. - Дорогу Властелину Морморы!" Это требование выглядело чрезвычайно забавно, потому что - ну не та в городе обстановка, чтобы дорогу себе силой прокладывать. Неск