уверен, что я схрупаю его Тень живьем и без соли. А это, как утверждают завиральные старинные легенды, до которых Лаздей всегда был великим охотником, гораздо хуже, чем просто умереть. Почему "хуже" и кто, собственно, сравнивал, - дело десятое, все вопросы пусть остаются на совести сочинителей этих побасенок, которые, чего греха таить, очень помогают мне в работе. Убедившись, что мой бывший ученик уже изготовился хлопнуться в обморок, я немного смягчил тон. Пусть чуть-чуть успокоится, а то на человека уже не похож. Тоже мне, гроза сновидцев. - Ты мне пока вот что объясни, - предложил я. - Чего ты, собственно, хотел-то? Ну, по большому счету. Просто так гажинцев мучил, или из стратегических соображений? Вот, к слову сказать, зачем тебе сдался Торговый Остров? И деньги - зачем? Ты же, как я понимаю, на рынок за покупками не бегал. Или собирался? - Да, я объясню! - оживился Лаздей. - Я все-все объясню, Джуффин! И ты... вы поймете, что были ко мне несправедливы! - То есть, считал тебя меньшим болваном, чем ты есть? - удивился я. - Надо же, как лихо закручен сюжет! А хочешь, я сам расскажу, как ты себе представлял исход дела? Слушай. Во-первых, ты рассчитывал, что твоя драгоценная Мормора в ближайшее время станет единственной и неповторимой достоверную реальностью, верно? А нынешний город Гажин должен был уйти в небытие, превратиться в прекрасное сновидение для избранных мучеников. Сладкий сон о былом - для контраста оно и неплохо, потом только горше страдать будут. Ну а Торговый Остров ты, как я понимаю, намеревался сделать форпостом Морморы, первой пограничной заставой между сном и явью, началом новой и, не сомневаюсь, в высшей степени интересной жизни. А потом - вперед, к завоеванию новых территорий. Такая была задумка, я угадал? Небось надеялся за несколько лет прибрать к рукам все Соединенное Королевство? Но неужели ты действительно думал, что я узнаю обо всем в последний момент, когда ничего нельзя будет исправить? Ну-ну, давненько я не встречал таких оптимистов. Лаздей мог не отвечать, я и так видел, что не ошибся ни в одном из предположений. Но он, разумеется, пустился во все тяжкие. Его можно понять: когда человек думает, что продолжительность его жизни будет равна протяженности монолога, он может болтать без умолку сутки напролет. Даже на Темной Стороне, которая, честно говоря, не самое подходящее место для разговоров. Я, собственно, именно поэтому больше всего люблю в одиночестве туда ходить: за болтовней самые прекрасные зрелища и тонкие ощущения пропустить можно. Но Лаздею все эти "тонкие ощущения", надо понимать, были до одного места. И не только сейчас. Я даже приблизительно пересказать не берусь чепуху, которую он нес. Но что-то очень возвышенное, это точно. О "магической реальности" и о "сверхспособностях", которые якобы открываются у людей если мучить их как следует. Это, к слову сказать, Лаздей не сам сочинил. По крайней мере, не совсем сам. Существует такая популярная теория: якобы из человека только тогда и выйдет толк, если он пострадает как следует. Великие Магистры самых разнообразных Орденов во все века с удовольствием твердили эту чушь на разные голоса; думаю, исключительно для того, чтобы нещадно эксплуатировать своих юных послушников. На самом-то деле, мучения мало кому идут на пользу. Сломать можно почти кого угодно, было бы желание. Зато привести сломленного человека в порядок - тяжкий труд, не каждый за такое возьмется. Ну а покорным трусишкам о магии лучше даже на кухне не вспоминать. Не про них эта веселая наука. Вот, разве что, как способ совсем уж конченного безумца в чувство привести страдания иногда годятся. Я знаю несколько таких примеров, но никогда не пытался выдать исключения за правило. А так-то - от хорошего настроения в сочетании с ясной целью и здравым рассудком в нашем деле куда больше толку. Как, впрочем, и в любом другом. - Ладно уж, - сказал я, утомившись слушать нечеловеческую чушь в исполнении Лаздея Махикалы. - Хватит с меня. Лаздей побледнел, но послушно заткнулся. - Потом продолжим разговор, - милосердно пообещал я. - А пока будешь париться в моей пригоршне, обдумай свое будущее выступление, мой тебе совет. Чтобы давешние глупости по второму разу не повторял. Потому что от скуки я зверею. И, как следствие, утрачиваю добродушие. Высказав свои пожелания, я уменьшил Властелина Морморы до размеров кончика иглы и спрятал в пригоршне, между большим и указательным пальцами. Тоже, к слову сказать, старомодный трюк, но пользы от него куда больше, чем от полудюжины талмудов, составленных нынешними популяризаторами дозволенной магии из Ордена Семилистника. Годится для транспортировки багажа и пленников - кроме, разве что, совсем уж могущественных колдунов. Но таких, мягко говоря, не слишком много; к тому же, почти все - мои добрые приятели. Теперь, когда творец кошмаров был надежно спрятан у меня в кулаке, следовало как можно скорее вернуться в Гажин, навести порядок и успокоить горожан. Собственно, успокоить - в первую очередь. Все же многим пришлось нынче пережить самое страшное пробуждение в своей жизни. И чем скорее люди узнают, что это был последний визит в Мормору, тем лучше. А то знахарей потом на всех не напасешься, да и новые Приюты Безумных на окрестных островах строить не хотелось бы. Я сосредоточился, воскресил перед внутренним взором живописный строй музыкантов и генералов полиции, две дюжины совершенно одинаковых Зогги и собственного трехметрового двойника, страшного, как взбесившийся болотный оборотень. Я заранее позаботился о возможности вернуться как можно быстрее: созданный мною двойник должен был просуществовать всего полчаса, а потом исчезнуть. Следовало признать, что новый метод возвращения с Темной Стороны я изобрел и опробовал более чем вовремя. Сейчас у меня не только каждый час, но и всякая минута на счету была. А уж на полгода исчезнуть - вот это, я понимаю, катастрофа, почище новой гражданской войны. - Ты что-то забыл? - осведомился Зогги, когда я положил руку ему на плечо. Его двойники дисциплинированно повторили все движения и жесты оригинала. Дурацкая, но забавная пантомима; глядя на них, я вдруг подумал, что надо бы возродить в Соединенном Королевстве традицию больших карнавалов с переодеваниями, масками и двойниками. Вреда от них никакого, а радости много. Не мне, конечно, но большинству людей такое нравится - вот и пусть их. - Так забыл? Или что-то случилось? - Зогги настойчиво добивался ответа. - Ты о чем? - удивился я. - Ну, ты же, вроде, только что уходить собирался, а теперь вернулся... - Ага. "Только что", значит... Я понял, что могу поздравить себя со своеобразным рекордом: насколько мне известно, еще никто не возвращался с Темной Стороны через пару секунд после исчезновения. Хоть памятник себе в полный рост устанавливай. Не на городской площади, конечно, а на том самом перекрестке, где, если делать все по правилам, обычно остается Страж. Самое место. - Я уже вернулся, - объяснил я. - Все в порядке, как и следовало ожидать. Морморы больше нет, а ее грозный властелин смирно сидит у меня в пригоршне. Балаган можно прекращать. Эй, и не вздумайте говорить, что вы только вошли во вкус, - сурово добавил я, увидев на лице своих спутников некое подобие разочарования. Вот уж действительно, когда еще доведется весь город на уши поставить? - Но как? - хором спросили Абилат, Зогги и генерал Глык. - Потом, - отмахнулся я. - Важно, что я это сделал. Теперь нужно город в порядок привести, или хоть людей успокоить. Не откладывая начало добрых дел в долгий ящик, я ухватил своего огромного уродливого двойника за ноги и разорвал пополам. Не столько из любви к эффектным жестам, сколько ради нескольких капель мутной зеленоватой влаги, которая остается на ладонях того, кто сумеет уничтожить собственного двойника раньше срока. Эта жидкость называется "призрак крови" и существует всего долю секунды; некоторые герои даже заметить ничего не успевают. Но если изловчиться и слизнуть зеленую муть прежде, чем она исчезнет, получишь такой заряд силы и бодрости, что небо на землю обрушить - пара пустяков. Моя задача, впрочем, не отличалась столь грандиозным масштабам. Мне всего-то и требовалось: поговорить со всеми жителями Гажина одновременно. Не орать во всю глотку, конечно, а сделать так, чтобы каждому показалось, будто я лично ему послал зов и все объяснил. Не самый хитроумный трюк, но сил отнимает немало, так что я был рад возможности заблаговременно подкрепиться. "Хорошая ночь, - вежливо сказал я. - Это Джуффин Халли, Почтеннейший Начальник Малого Тайного Сыскного Войска столицы Соединенного Королевства. Рад сообщить всем, кому в последнее время плохо спалось, что с Морморой покончено раз и навсегда, а виновник ваших ночных кошмаров арестован. Вынужден попросить прощения за небольшой спектакль, который мне пришлось устроить на улицах вашего города. Сожалею, если доставил вам несколько неприятных минут. Советую вернуться домой, успокоиться и отдохнуть. Страшных снов о Морморе, повторяю, больше не будет, поэтому можно ложиться спать без всяких опасений. К утру город будет в полном порядке. Если вам, или кому-то из ваших близких нездоровится, пришлите зов мне, или сэру Абилату из Тайного Сыска, мы будем рады вам помочь. Всех свободных от дел знахарей настоятельно прошу оказывать необходимую помощь своим соседям, родичам и постоянным пациентам, или же присоединиться к нам. Мы находимся на углу Алой Линии и Стеклянной улицы. Спасибо за внимание, хорошей ночи всем." Ответом мне был тихий, но отчетливый вздох облегчения. То ли множество человеческих вздохов слились воедино, то ли это действительно был голос города Гажина, избавленного от незавидной, прямо скажем, участи. Впрочем, одно другому вовсе не противоречит. Веселье закончилось, теперь нам предстояли приятные, но утомительные хлопоты. Пока сэр Шурф разгонял тучи, а портовые нищие и полицейские совместными усилиями приводили в порядок улицы, мы с Абилатом и дюжиной городских знахарей врачевали истерики, галлюцинации, сердечные приступы, раны, переломы и ушибы. К счастью, пациентов у нас было не так много, как я предполагал, да и травмы попадались все больше пустяковые. Гажинцы, надо понимать, обладали крепкими нервами, здравым смыслом и завидным запасом стойкости. Катастрофа катастрофой, но с мостов да крыш кидаться, шеи ломать мало нашлось охотников. Зато под конец к нам доставили теплую компанию хрупких с виду старичков, которые, почуяв, что дело плохо, тут же вломились в ближайший трактир и принялись уничтожать чужие припасы. На халяву, да напоследок - изумительное сочетание. Исцелить этих джентльменов было не так просто, как может показаться: слишком уж перепили, да еще и обожрались до полусмерти, в их годы такое даром не проходит. Но Абилат справился почти без моего вмешательства. Что тут скажешь - молодец. Под утро, когда поток страждущих иссяк, я отправился к Зогги, который уже успел испечь полдюжины пирогов и сварить целый котел своих фирменных помоев. Впрочем, на сей раз я благосклонно решил, что дрянная местная камра - это гораздо лучше, чем вовсе никакой. Вот ведь как умаялся и присмирел. Ну, известное дело: ничто так не выматывает, как добрые дела. За столом сидели бледный от усталости, но счастливый Абилат, которого я отпустил отдыхать всего полчаса назад и Шурф Лонли-Локли. Этот герой педантично уничтожал последний, самый зажаристый пирог, которому не хватило места на блюде. Собственно, к моему приходу он почти закончил. Могу спорить, им двигал не столько голод, сколько любовь к порядку. Этот парень терпеть не может, когда на столе бардак, уж я-то его знаю. - Ты бы тучи так истреблял, как пироги, цены бы тебе не было, - проворчал я. - С небом все в полном порядке, сэр, - учтиво ответил Шурф. - Моих туч там не осталось, а бороться с естественной облачностью я не учен, да и не вправе. По моим прогнозам утром тоже будет пасмурно, но к полудню распогодится. Он умолк, но когда я решил, что разговор наш уже закончен, вдруг сказал: - У меня есть к вам личная просьба, сэр Джуффин. Грешные Магистры, а я-то думал, что нынче мне уж точно больше не придется удивляться! Надо хорошо знать Шурфа Лонли-Локли, чтобы понимать, насколько неожиданно звучало в его устах словосочетание "личная просьба". Не в его привычках советоваться с кем бы то ни было о личных делах, а уж просить - это и вовсе ни в какие ворота. Но вслух я ничего говорить не стал, а только бровь приподнял. Дескать, я весь внимание. - Если вы не возражаете, я хотел бы исследовать наваждение, которое все еще находится на месте здания Гажинской городской полиции, - объяснил Шурф. - Меня всегда чрезвычайно интересовали подобные вещи, а возможность увидеть их вблизи выпадает нечасто. Всего-навсего. А я-то думал... - Я не возражаю. Но учти, это наваждение исчезнет на рассвете. По моим расчетам солнце взойдет примерно через три часа... - Через два часа сорок три минуты, - поправил меня Лонли-Локли. - Вот-вот. Твоя страсть к точности на сей раз пригодится как никогда. Ты должен покинуть замок хотя бы за полчаса до рассвета, если не хочешь исчезнуть вместе с ним. - Исчезать не в моих интересах, - кивнул Шурф. - Ровно за полчаса до восхода солнца я оттуда выйду, можете быть уверены. Я, собственно, и не сомневался. Этот парень словно бы специально рожден для посещения всяких заколдованных мест, которые следует покидать в точно установленный срок. - Мне бы хотелось получить от вас пропуск, - мягко, но настойчиво добавил он. - Пропуск? - изумился я. - Какой такой пропуск? - Возможно, вы уже забыли, но согласно вашему собственному приказу наваждение окружено полицейским кордоном во главе с Генералом Глыком, - напомнил Лонли-Локли. - Ну да. Чтобы никто туда случайно не забрел. Но о пропусках речи не было. Иди себе спокойно, скажешь, я тебя послал. Сэр Шурф Лонли-Локли поглядел на меня с явным неодобрением. Дай ему волю, он бы даже птицам небесным и рыбам речным раздал специальные пропуска, чтобы навести наконец идеальный порядок в их хаотических перемещениях. Но некоторые мечты должны оставаться мечтами, я так считаю. Поэтому я выразительно помахал ему рукой - дескать, проваливай, пока я добрый - а сам принялся за еду. Все-таки эта ночка здорово меня вымотала. Зогги и Абилат - те и вовсе носами клевали, щурились, заслоняясь от света, зевали. Очень слаженный вышел у них дуэт и проникновенный на диво. Даже если бы эти двое были позарез нужны мне для дела, я бы, пожалуй, все равно отправил их отсыпаться, поскольку никогда не был сторонником пыток. Но они явно заранее сговорились, что не пойдут спать, пока я не объясню, что случилось. Обещал ведь. Ну да, обещал. - То есть, вы действительно полагаете, что сперва хотите выслушать мой рассказ и только потом отправляться на отдых? - недоверчиво спросил я. - Не самое удачное решение в вашей жизни, господа. Но - ладно, дело хозяйское. Слушайте. И вкратце - еще короче, чем вам - пересказал ничем не выдающуюся историю своей последней встречи с Лаздеем Махикалой. Про Темную Сторону и серую паутину даже не заикался. Чего людям зря голову морочить, все равно ведь ничего не поймут. Важно что? Важно, что Мормора истаяла, а ее грозный властелин сидит у меня в пригоршне, остальное - мелочи. - Но почему? - упрямо спросил Зогги, когда я замолчал. - Я не дурак, сразу понял, что у нас уже все хорошо. И по твоей довольной роже, и по тому, что порядок наводить стали. Чего я не понял, так это почему все хорошо? С какой стати? И этот твой спектакль - он зачем был? - А ты Абилата расспроси, - ухмыльнулся я. - Пусть расскажет, что ему напомнили декорации этого "спектакля". И пусть объяснит, почему взрослые, умные, храбрые люди визжали нынче ночью, как лесные кабаны в яме. Надеюсь, теперь он может говорить все что угодно. Лаздей еще жив, но от заклинаний его ничего не осталось. - Ага, я расколдован окончательно и бесповоротно, - кивнул Абилат. - Большое вам за это спасибо! Я Зогги и сэру Шурфу уже рассказал все, что знал. И объяснил, что вы сделали Гажин похожим на Мормору, а сами стали копией ее "властелина". Но я, честно говоря, сам не понял, почему это сработало. Ну, проснулись люди, перепугались, пошумели немножко... - Вот-вот, - обрадовался я. - Ключевое слово ты уже произнес. Так что, говоришь, люди сделали? - Проснулись, перепугались... - неохотно повторил он. - Стоп. Произнеси эту фразу еще раз. И еще. Пока не сообразишь, что к чему. - Вы надо мной смеетесь? - вздохнул Абилат. - Делать мне больше нечего. Не смеюсь, а учу тебя думать. Твоей собственной головой, между прочим. Которая останется при тебе, когда меня не будет рядом. Очень, знаешь ли, полезная привычка получится, если приживется. Давай-давай, повторяй, не ленись. - Проснулись, перепугались, - мрачно сказал Абилат. - Проснулись. Перепугались. Проснулись. Перепугались. Проснулись... Зогги глядел на меня неодобрительно. Дескать, что же ты, гад, из мальчика жилы тянешь? У нас с Зогги совершенно разные взгляды на воспитание. Иначе и быть не может: его питомцы попадают к нему совсем маленькими, а мои ко мне - великовозрастными балбесами, с кучей дурацких привычек. Взять хотя бы привычку задавать вопросы вместо того, чтобы самостоятельно разгадывать загадки. Почему всем кажется, что так проще и интересней? Ну вот кто, кто им это сказал?! - Неужели так и не понял? - спросил я Абилата. - До сих пор? Ну сам же говоришь: проснулись. И перепугались. Вот чего они, по-твоему, перепугались? - Что сон закончился, а Мормора осталась? - неуверенно предположил он. - Ну да. Пока все очень правильно. Продолжай. - А я не знаю, как тут можно продолжить. Все одновременно проснулись - это я понимаю. Поглядели в окно, увидели, что Гажин превратился в Мормору, испугались - тут тоже все ясно. И что дальше? Почему это повредило настоящей Морморе? - А как ты думаешь, в момент пробуждения хоть кто-нибудь из горожан подумал, что за окном - фальшивая Мормора? И, следовательно, где-то осталась еще одна, "настоящая"? - Н-н-нет, - неуверенно протянул Абилат. Собрался с мыслями, и решительно помотал головой. - Конечно нет. Все кроме нас думали, что Мормора - одна и та же, то есть та самая - ну, вы поняли, что я хочу сказать... - Ну да!.. Ладно, дальше давай рассуждать вместе. Во-первых, как тебе кажется, после того, как все горожане проснулись, в Морморе остался хотя бы один мученик? - Разве только мертвые. По крайней мере, этот ваш бывший ученик грозил, что все непокорные умрут во сне и останутся в Морморе навсегда... - О мертвых поговорим потом. Живые там оставались? - Нет. Но так уже не раз бывало: днем-то никто не спит. Особенно в конце года. А Мормора стояла себе, как ни в чем не бывало. - Правильно. Но пока вы бодрствовали, вы же помнили, что Мормора есть, верно? Строили планы, как избавиться от ночных кошмаров, пытались что-то сделать. Небось целыми днями только об этом и думали. - Ну... Да, конечно. - И никто не сомневался, что стоит ему уснуть, и кошмар начнется снова, верно? - Верно. - А сегодня? Как ты думаешь, хоть кто-то продолжал бояться страшных снов, когда увидел, что Мормора стала реальностью? - Не думаю. Люди считают, что сны, даже самые страшные - это все-таки ерунда. А то, что происходит наяву, очень важно. Конечно, если уж видишь, что Мормора стала явью, про сны и не вспомнишь. - Вот! - торжественно сказал я. - Именно к этому выводу я тебя и подводил. Мало того, что все мученики убрались из Морморы, они еще и думать о ней перестали. Более того, несколько минут были совершенно уверены, что пространство их кошмарных сновидений - вот оно, никакой иной Морморы нет и не было никогда. Все их внимание было целиком захвачено новыми страшными обстоятельствами жизни, в этот момент никто не мог беспокоиться о снах, которые приснятся завтра... - И что с того? - вмешался Зогги. - Хочешь сказать, Лаздей Махикала утратил могущество только потому, что люди перестали обращать на него внимание? - Именно. Ни одна вымышленная реальность не может продолжать существовать, если на нее не обращает внимания никто, кроме собственного создателя. И, напротив, чем больше неравнодушных зрителей, тем сильнее наваждение. Впрочем, все это относится не только к наваждениям. Человеческое внимание - страшная силища, но мало кто умеет ею управлять. Вот в старые времена такие мастера встречались. В древних исторических хрониках эпохи великого заселения Хонхоны рассказывается, что завоеватель Ульвиар Безликий никак не мог разрушить замок своего заклятого врага. Сам-то враг давно уж был повержен, похоронен и почти забыт, но замок его все еще стоял на высокой скале и был крепок как скала. По мнению Ульвиара Безликого, это сооружение чрезвычайно портило пейзаж, ну и настроение заодно. Обычное колдовство не помогало: замок был заворожен на славу и застрахован от вторжений и разрушений на долгие века. Тогда Ульвиар Безликий сделал ненавистное сооружение невидимым, а людям сказал, будто разрушил его собственными руками. Рассказ получился хороший, страстный и увлекательный, изобилующий живописными подробностями, так что на эту тему было придумало великое множество песен и даже парадный танец "Разрушение Крепости", который до сих пор иногда исполняют на сельских свадьбах. Окрестные жители то и дело смотрели на знаменитую скалу, констатировали: "Да, действительно, был замок - и нет замка". Время шло. Пару сотен лет спустя Ульвиар перенес столицу завоеванных земель в другое место, и сам не заметил, как думать забыл о невидимом вражеском замке. Запамятовал даже, что заклятие, которое делает предметы невидимыми, действует не вечно. И что ж? Когда туман рассеялся, оказалось, что замок рухнул, причем именно так, как описано в песнях. Такова сила человеческого внимания, подкрепленного способностью верить, не испытывая сомнений. - То есть, когда я говорю своим детям, чтобы они не обращали внимания на дураков, и те непременно сами куда-нибудь денутся, я учу их хитроумной магической технике? - изумился Зогги. - Ну, не совсем так. Конечно, ты подсказываешь им верный по сути принцип. Но для того, чтобы заставить его работать, детей, которые не обращают внимания на дурака, должно быть очень много. Все, кто видел его хоть раз в жизни, или просто слышал о нем. И еще желательно, чтобы родители дурака тоже вдруг забыли о его существовании и перестали ждать к обеду. Улавливаешь разницу? Поэтому лучше учи их технике кулачного боя. И не только кулачного. - Ну, это само собой, - авторитетно согласился Зогги. - Спасибо, что объяснил. Не уверен, что мой друг действительно все понял, но он остался доволен разговором. Был благодарен, что я все-таки потрудился, сдержал обещание, рассказал, что, да как, да почему. Все же Зогги знавал меня в старые добрые времена, ему моя нынешняя покладистость была в диковинку. - Но как вы догадались, что нужно поступить именно так? - спросил Абилат. - Просто потому, что читали древние хроники? Или вы так уже много раз делали? - Нет, ни разу. Я и о деяниях Ульвиара Безликого только сейчас, задним числом вспомнил, специально для вас с Зогги. А как догадался - да, это хороший вопрос. Могу объяснить, если ты еще не устал слушать. Абилат азартно закивал, одновременно пытаясь открыть глаза. Не могу сказать, что это ему действительно удалось, но упрямство и любопытство - достоинства, которые я ценю превыше выносливости. Зогги понял, что разговор закончится еще не скоро, но торопить нас не собирался. Сходил в погреб за укумбийским бомборокки, разрезал еще один пирог. Приготовился слушать. - Есть одно железное правило, - начал я. - Колдовство всегда похоже на колдуна. Всякое магическое пространство обладает силой и слабостями своего создателя. Это, собственно, не только магии касается: если вы зайдете в дом, где живет неряха, сразу это поймете. А, скажем, в рабочем кабинете сэра Лонли-Локли тоже сделаете немало безошибочных выводов о характере его обитателя. Но мы сейчас будем говорить именно о магии. Просто, чтобы не размениваться на мелочи... Знаешь, Зогги, а давай-ка я сам камру сварю. Для разнообразия. А ты сиди, отдыхай. Понимаю, что хороший повар к своей плите чужих людей ни за что не пустит, но мне-то можно? Белый Клок размышлял довольно долго. Когда я пришел к нему на рассвете за порцией детской крови, он не колебался ни минуты, а тут всерьез притормозил. Наконец он махнул рукой - дескать, давай. Гулять так гулять, и гори все огнем. Отчаянный он мужик, мой друг Зогги Хлакк. Потом эти двое во все глаза глядели, как я вожусь с жаровней. Явно не могли поверить, что это им не мерещится. Я не раз замечал, люди страшно удивляются, обнаружив, что какой-нибудь могущественный, или просто знаменитый человек умеет делать обычные, повседневные вещи. Заплату на лоохи поставить, лепешку испечь, или вот камру сварить. То ли им нравится думать, что в промежутках между великими деяниями мы ведем себя как беспомощные младенцы, то ли кажется, что этих промежутков не бывает вовсе: совершив подвиг, герой засыпает, не раздеваясь, а поутру, едва продрав глаза, выскакивает на улицу, чтобы спасать и убивать всех, кто под руку подвернется. А что, прекрасная была бы жизнь... - Возвращаясь к нашей беседе, - говорил я, разливая камру по кружкам. - Могу повторить: колдовство всегда похоже на колдуна, иначе не бывает. Поэтому из простаков редко получаются по-настоящему могущественные чародеи. Строго говоря, вообще никогда, но некоторые личности с годами вдруг добирают глубины и сложности, и тогда все у них идет как по маслу. А наш общий приятель, Лаздей Махикала, как был простофилей, так и остался, никакая наука ему не впрок... Что приуныл, сэр Абилат? Тебе кажется, что я не отвечаю на твой вопрос? - Вы, может, и отвечаете, но мне пока не понятно, - честно сказал он. - Зато камра у вас очень вкусная получилась. Никогда такой не пил, даже в детстве. - Рад, что тебе нравится. А понятно будет, это я обещаю. Но не обязательно сразу. Возможно только лет через двести. Так вот. Исходя из того, что Лаздей простак, можно смело заключить, что и магия у него простая. Опасная - да, не вопрос. Мощная настолько, что в огромном городе Гажине не нашлось героя, который смог бы хоть что-то противопоставить ужасам Морморы. Но - простая. Так я рассуждал. Потом я спросил себя: а в чем, собственно, главная слабость Лаздея? Ответ на поверхности. Как всякий по-настоящему злой человек, он болезненно нуждается в других людях. В одиночестве Лаздей быстро загнется. Он из тех бедняг, которые вынуждены постоянно оглядываться на других. Только обычно люди такого склада нуждаются в чужом сочувствии, или восхищении, или, скажем, любви. А Лаздею постоянно нужны доказательства, что он круче всех. Ради этого он кого угодно с дерьмом смешать готов. Сломать, искалечить, сна лишить, или хоть до слез довести - да все что угодно. Иного способа черпать силу и радость он не знает. - Я сейчас заплачу, - хмыкнул Зогги. - Ты еще скажи, что его в детстве обижали. - Наверняка. Иначе откуда бы такое страстное желание расквитаться со всем человечеством разом? Впрочем, это его проблемы. Важно, что поразмыслив об этом, я понял: нужно, чтобы жертвы Лаздея, которые невольно стали его сообщниками, на какое-то время о нем забыли. Все, разом. Известно, что самый простой и надежный способ отвлечь человека от его главного страха - напугать его еще больше. Придумать сценарий было не слишком сложно, реализовать, как вы оба могли заметить, тоже... Допивайте камру, друзья, и отправляйтесь спать. Смотреть на вас больно. - Мне бы Тинну надо дождаться, - зевнул Зогги. - Что-то она запаздывает. Странно: чтобы Длинная Тинна, да за своими деньгами не торопилась... - А разве мы ей так и не заплатили? - удивился я. - Деньги для нее я тебе еще днем дал. - Она заходила, взяла часть суммы, чтобы рассчитаться со своими людьми. Обещала вернуться через час за своей долей, - объяснил Зогги. - Дескать, слишком много монет для ее дырявого кошеля. Думаю, на самом деле Тинна просто нашла предлог зайти ко мне еще раз: а вдруг этот твой красавчик в Мантии Смерти заявится. Она же всерьез глаз на него положила, я такие вещи всегда подмечаю. - Ага, - ухмыльнулся я. - Славная парочка, даже жаль их так быстро разлучать. - Но с тех пор прошло уже целых два с половиной часа, а Тинны все нет, - заключил Зогги. - Если бы это была не Тинна, я бы, пожалуй, начал беспокоиться. А так только сержусь понемножку. Может она его по дороге встретила? Тогда понятно, почему ее до сих пор нет. И чем твой помощник занят, тоже понятно. - Ты плохо знаешь Шурфа, - возразил я. - Уж если он вбил что-то себе в голову, будь покоен, пока не сделает, не угомонится. И три дюжины страстных красоток останутся ни с чем: сэр Шурф просто сметет их со своего пути к намеченной цели. Зато на обратной дороге подберет пожалуй. Он парень хозяйственный. - Вот оно как, - Зогги снова зевнул, да так, что у него голова чуть надвое не раскололась. - А камра у тебя и правда вкусная, Джуффин. Мне тебя теперь даже угощать будет неловко. К этому умозаключению я его, собственно, и подводил. Но теперь, когда дело было в шляпе, мне стало жаль старого друга. - Ничего, ты тоже хороший повар, Зогги, - соврал я. - Иди-ка отдыхать. Оба идите. Я сам тут пока посижу. Расплачусь с Тинной, дождусь Шурфа, отправлю его домой. В общем, дела найдутся, да и подумать мне есть о чем. - А спать совсем не будешь? - уважительно спросил Зогги. Абилат к этому времени уже задремал, положив голову на руки, и в беседу не вмешивался. - Я и так целый день спал. Ради дела конечно, но сон - он и есть сон. Даже если чужой и про Мормору. - Ладно, - кивнул он. - Тогда с местами нет проблем. Я уложу Абилата в своей спальне, а сам лягу в детской. Пускай у меня на голове с утра прыгают, меня такой ерундой не проймешь. Хорошей тебе ночи! Оставшись один, я разогрел остатки камры, набил трубку и четверть часа кряду наслаждался спокойной жизнью, даже на раздумья не отвлекался. Надо иногда и мне помолчать. Я бы еще какое-то время так бездельничал, но мне помешали. И добро бы Длинная Тинна за деньгами явилась, так нет же, Лонли-Локли зов прислал. Я даже немного удивился: до рассвета еще больше часа, с чего бы это вдруг Шурф вспомнил о моем существовании? Совершенно не в его духе. "Простите, если помешал вам, сэр, - вежливо сказал он. - Видите ли, мне кажется, что я тут не один. Когда я говорю "тут", я подразумеваю искусную иллюзию, которую вы создали на месте Управления Порядка." "Догадываюсь. А ты уверен, что тебе не мерещится?" "Если бы речь шла об обычном помещении, я сказал бы, что уверен. Но поскольку законы этого наваждения мною еще не изучены, я вынужден признать, что не могу быть уверен ни в чем. Однако ощущение чужого присутствия очень сильное. И мне кажется, что этот человек испуган, или растерян. Похоже, сюда пробрался кто-то из горожан - просто так, из любопытства." Вот не было печали! "Поскольку через час с небольшим наваждение исчезнет, необходимо как можно скорее найти этого легкомысленного исследователя и вывести отсюда, - торопливо говорил Лонли-Локли. - Но я не знаю, как следует вести поиски в такого рода местах. По крайней мере, попытки встать на след ни к чему не приводят, а проводить ритуал Призыва вы меня так и не научили." "Совершенно верно, - подтвердил я. - И еще долго не буду тебя этому учить, всему свое время... Ладно, я сейчас. Жди на пороге, чтобы хоть тебя искать не пришлось." Я воспользовался Темным Путем и секунду спустя оказался у ограды полицейского управления. Перво-наперво допросил охранников, которым велел сторожить наваждение от любопытных. Они в один голос утверждали, что не пропускали никого, кроме высокого господина в Мантии Смерти, который явился сюда по моему собственному приказу. Обманывать меня полицейские не намеревались, но в их поведении была особая разновидность неуверенности, которая всегда сопутствует невольной лжи, когда человек врет не собеседнику, а самому себе. Смутно чувствует, что возможно был невнимателен, расслабился, пропустил что-то важное, но ни за что в этом не признается. Будет стоять на своем куда тверже, чем человек, искренне убежденный в собственной правоте. В общем, знаю я такие фокусы. С другой стороны, какой с гажинских полицейских спрос? Толпу окрестных ребятишек в прятки играть сюда не пустили, и на том спасибо. Ну и мои подозрения, что кто-то очень ловкий проскользнул в призрачный замок вслед за Лонли-Локли, после нашей беседы переросли в твердую уверенность. Так что от допроса все же вышел какой-то толк. Сэр Шурф ждал меня на пороге дома. Точнее на границе между реальностью и наваждением. Вид у него был чрезвычайно недовольный. Зная Шурфа, я подозревал, что теперь он сам себя проклинает: зачем пошел на поводу у собственного чутья, поднял переполох? Мог бы еще целый час за здешними тайнами гоняться, и надо же, собственными руками этакое счастье порушил. Ну, это с ним вечная история: чувство долга всегда перевешивает личные интересы; парень морщится, но терпит. Такая трудная жизнь. - Я нащупал след, но на пороге он обрывается, - отрапортовал Шурф. - Может вы попробуете? - Бессмысленно. Люди оставляют следы, пока ходят по земле. Наваждение захочешь, а не истопчешь, - отмахнулся я. - Скажи лучше, что за след? - Сложно сказать, я все-таки не Мастер Преследования. Но похоже, это женщина. Причем то ли довольно могущественная ведьма, то ли просто сильная личность, мне в таких случаях всегда бывает трудно разобраться. - Ну, положим, вещи-то взаимосвязанные... А разбираться ни к чему. И так ясно: это леди Тинна за тобой прискакала. То-то мы с Зогги удивлялись, что она за деньгами не приходит... - За мной? - искренне удивился Лонли-Локли. - Но зачем? Тут не самое подходящее место для свиданий. Строго говоря, хуже и не выдумаешь. - Это тебе ясно. А ей никакой разницы, лишь бы без свидетелей с тобой поговорить. - На ее месте я бы просто послал зов персоне, которая меня заинтересовала, - пожал плечами сэр Шурф. - Безмолвная речь для того и существует, чтобы люди могли поговорить без свидетелей. Собственно, я и сам собирался послать ей зов, когда покончу с исследованиями. Леди Тинна - чрезвычайно интересная особа. К тому же я собирался задать ей ряд вопросов касательно древнего устава Белых Пекарей. Странно, что она не захотела немного подождать. Я возвел глаза к небу. И почему как только человек становится совершенством, он тут же напрочь перестает разбираться в людях?! Лонли-Локли в этом смысле не исключение, я уж сколько таких умников перевидал. Конечно, Длинная Тинна вряд ли была так уж уверена, что столичный красавчик в Мантии Смерти непременно о ней вспомнит, а назначить свидание самой ей гордость не позволяла. Вот и ухватилась за первую же возможность устроить встречу как бы случайно: дескать, шла мимо, никого не трогала, а тут вы гуляете, какая неожиданность... Но что толку объяснять все это Лонли-Локли? В лучшем случае бровь приподнимет вежливо, но скорее всего просто пожмет плечами - дескать, как же вы хорошо во всех этих глупостях разбираетесь, сэр! Знаю я его. Поэтому я не стал тратить время, чтобы в очередной раз втолковать Шурфу, как устроена нормальная человеческая жизнь, а просто послал зов леди Тинне. Благо свойства созданного мною наваждения Безмолвному общению не препятствовали. "Прости великодушно, леди Тинна, что беспокою тебя в столь неурочный час, - галантно сказал я. - Но мой друг Зогги уже устал сидеть на мешке с твоими деньгами. Куда ты запропастилась?" К счастью, она откликнулась немедленно. И то хлеб. Сперва Тинна сделала вид, что страшно занята. Изобретала какие-то хитроумные препятствия, якобы вставшие на ее пути к трактиру, декламировала старинные формулы извинений, больше похожие на заклинания, обещала зайти за деньгами на рассвете, или даже в полдень, как нам будет удобнее. Надеялась быстро от меня отделаться, но я не отставал. С преувеличенным интересом расспрашивал: какие такие дела? Что за препятствия? А ну-ка, подробнее, пожалуйста! Неужели что-то еще не в порядке? И может быть нужна помощь? Наконец эта детская игра в увертки мне надоела, и я перешел к делу. "Есть у меня подозрение, леди Тинна, что ты не удержалась от искушения и залезла в мой заколдованный замок... Да погоди ты, не спорь, сперва выслушай, что я скажу. От самой прогулки вреда никакого нет, шляйся себе на здоровье где хочешь. Мне не жалко. Есть только одна проблема: на рассвете это наваждение исчезнет. И если в этот момент внутри будут гулять люди, они тоже исчезнут. Раз - и нет никого. Собственно, только поэтому я окружил это место стражей, которую ты, как я понимаю, благополучно обвела вокруг пальца. Ну и молодец. А теперь давай, выбирайся оттуда. У тебя в запасе меньше часа. Чем скорее выйдешь, тем лучше." Старшина гажинских нищих умолкла надолго. Обдумывала информацию, как я понимаю. И в результате приняла единственно верное решение: слушаться меня. "Если так, я пошла назад, - объявила она. - Извините, что сунулась сюда без спроса... А кстати, ваш коллега в Мантии Смерти - он знает, что через час всему конец? А то я случайно видела, как он сюда заходил." Случайно она видела, понимаете ли. Вот ведь, бывают же удивительные совпадения! "Сэр Лонли-Локли уже давно на улице, - успокоил я Тинну. - Давай, поторапливайся". Потом я набил трубку, уселся на низкий каменный парапет, поманил Шурфа: дескать, садись рядом. - Ну и что, неужели леди Тинна действительно бродит по этому замку? - спросил он. - А как ты думаешь? - ухмыльнулся я. - Я думал, она более благоразумна, - сухо сказал Шурф. - При такой-то профессии, как у нее... - Ну, все же не придворная дама, и не школьная учительница. Риск для нее, надо полагать, привычное дело. Лонли-Локли был непреклонен. - Риск - да. Но не легкомыслие. А уж отсутствие у старшины нищих терпения и выдержки совершенно недопустимо. Я сперва даже удивился немного: что за вожжа ему под хвост попала? Но развивать эту тему не стал, а просто предложил ему кисет с табаком. Сэр Шурф благодарил меня долго и церемонно, как Куманский Халиф заморского посла. Подозреваю, это блестящее выступление хоть немного помогло ему отвлечься от печальных мыслей о несовершенстве леди Тинны. И от тревоги за ее драгоценную шкурку, если уж на то пошло. Четверть часа спустя я снова послал зов Тинне и без лишних церемоний спросил, где ее Темные Магистры носят. Она очень бодро доложила, что надеется скоро быть рядом с нами. Все бы ничего, но формулировка мне не понравилась. Какая такая "надежда"? Если уж взрослый, трезвый, здоровый человек собственными ногами топает к выходу, он не "надеется", а знает, что конец пути близок. Или?.. "Так. Погоди-ка, леди Тинна, - сказал я. - А ты дорогу-то запомнила?" "Н-н-ну..." Когда Безмолвная речь превращается в Безмолвное заикание, дело плохо. Ясно, как день, Тинна и не думала запоминать дорогу. Не до того было, она же Шурфа искала, а что потом - какое ей дело? Ну а теперь она заблудилась. Грешные Магистры, уж насколько я, казалось бы, предусмотрителен, но такой вариант мне прежде и в голову не приходил. А мог бы сразу догадаться: наваждение-то я на славу отгрохал. Замок огромный, коридоры запутанные, лестницы вместо того, чтобы связывать этажи, напротив, их разъединяют - словом