образы, которые мне ужасно не хотелось ворошить. Я прилагал чудовищные усилия, чтобы заставить их оставаться смутными, как тревожное сновидение, которое уходит прочь, пока чистишь зубы - если, разумеется, тебе очень нужно, чтобы оно ушло прочь... - А где войско, которым мне предстоит командовать? - Деловито осведомился пророк. - Тебе прийдется наступать на могилу каждого мертвеца, чтобы вернуть его к жизни? Это отнимет много времени, даже у такого могущественного чудотворца, как ты... Или они сами восстанут из могил и явятся к нам? - Боюсь, что именно так они и сделают, и меня не спросят. - Я пожал плечами. - Во всяком случае, у меня такое чувство, будто вот-вот что-то начнется. А в последнее время мои предчувствия то и дело сбываются... - Хорошая шутка, Али! - Неожиданно развеселился Мухаммед. - "Предчувствия", "в последнее время", это надо же! Я удивленно уставился на него, а потом понял, почему он ржет. Ну да, разумеется! Предполагалось, что я говорю голосом самого Аллаха, да еще и являюсь "его рукой" - на минуточку! - а посему будущее известно мне ничуть не хуже, чем настоящее. Как же, размечтались! Впрочем, я не стал его разочаровывать. Дело наживное, сам разберется, что я за птица. Или не разберется... Честно говоря, я уже давно не знаю, что могу отколоть в следующую секунду, а уж в последнее время - и подавно! События начали разворачиваться сразу после завтрака, с пугающей меня самого стремительностью. Со мной всегда так бывает: стоит немного расслабиться, понадеяться, что чудеса решили немного отдохнуть от меня, и - хлоп, уже что-нибудь натворил... На этот раз я и сам не заметил, как рассеянно пробормотал что-то насчет "небольшой прогулки", выскользнул в сад, почти бегом промчался по сочной густой траве, еще влажной от утреннего дождя, организованного на рассвете безотказным Джинном по моей личной просьбе, а потом мои следы, глубокие, как стариковские морщины, один за другим отпечатались на раскаленном бархатном теле пустыни, окружавшей наше убежище. Я довольно долго брел куда глаза глядят - вообще-то, никуда они не глядели, если разобраться... Я остановился, когда понял, что мне в лицо дует пронзительный холодный ветер, совершенно неуместный под этим знойным небом. Его ледяные порывы делали меня бесконечно счастливым - можно было подумать, что я родился только для того, чтобы однажды встретиться с этим невероятным северным ветром, лицом к лицу, и вот сбылось, наконец-то! "Вообще-то, чтобы извлечь мертвецов из их уютных могилок, требуется труба архангела. - Неожиданно подумал я. - А никакой трубы у меня нет, да и какой из меня трубач? Такой же хреновый, как и архангел!" Словно в ответ на мои идиотские размышления, откуда-то издалека донесся удивительно чистый звук - но не трубы, а саксофона, такое ни с чем не спутаешь! Странная мелодия, изорванная, мучительная, и в то же время нечеловечески гармоничная звучала - не то в небесах, не то в моем сердце. В какой-то момент мне все-таки удалось увидеть тонкий, слегка ссутулившийся силуэт чернокожего музыканта. Кажется, его ноги не касались земли - впрочем, сказать что-то наверняка было невозможно: нас разделял не один десяток метров и прозрачная завеса, сотканная из невыносимо яркого солнечного света и мириадов песчинок, растревоженных ветром. "Хорошо, если это и есть покойный Чарли Паркер - как раз по нему занятие!" - Весело подумал я. Но гипнотические звуки его саксофона быстро разогнали мои глупые мысли, так что больше некому было ломать голову, пытаясь установить личность этого невероятного "архангела". Потом я закричал, захлебываясь от восторга - понятия не имею, что именно я вопил! Вообще-то, до сих пор я никогда не понимал людей, способных прийти в экстаз на концерте... Это безобразие продолжалось довольно долго. Когда я наконец опомнился и заткнулся, музыка уже стихла, силуэт саксофониста тоже исчез. На мой нос упало что-то холодное и мокрое, потом еще и еще. Я глазам своим не поверил: это были снежинки. Они лениво кружились в воздухе, медленно опускаясь на остывающий песок. Я понял, что смертельно устал: у меня даже не было сил, чтобы как следует удивиться. Поэтому я просто развернулся и пошел обратно, педантично наступая на собственные следы - это был единственный способ вернуться домой... если, конечно, уговорить себя считать, что симпатичное наваждение, наспех состряпанное Джинном, и есть мой дом. Когда вдалеке замаячили зеленые деревья и красная черепичная крыша нашего пристанища, мои следы окончательно скрылись под снегом, который становился все гуще. - Что это, Али? - С благоговейным ужасом спросил Мухаммед. Он стоял на границе между садом и пустыней и ошарашенно созерцал снегопад. Надо отдать должное Джинну: на нашей территории погода оставалась теплой и солнечной, снегопад не затронул этот крошечный островок зелени. В отличие от нашего жилища, снег был отнюдь не иллюзией. Самый настоящий снег, холодный и влажный - пожалуй, куда более настоящий, чем вся наша компания вместе взятая... - Это снег. - Лаконично объяснил я. - Ну да, ты же его никогда раньше не видел... Ничего особенного, обыкновенное природное явление. Хотя в этих местах он обычно не идет, равно как и в тех, где прошла твоя жизнь. В общем, можешь считать, что просто случилось еще одно чудо. - Воистину непостижимы деяния Аллаха! - Растерянно вздохнул Мухаммед. Я не стал с ним спорить, поскольку чувствовал непреодолимую потребность улечься на траву и закрыть глаза. Темнота, которая за этим последовала, устраивала меня как нельзя больше... Я пришел в себя, когда на мой лоб опустилась прохладная рука. От нее слегка пахло гиацинтами и еще чем-то сладким, совершенно незнакомым. Я улыбнулся от удовольствия и открыл глаза. В сером сумеречном свете призрачный силуэт склонившегося надо мной Джинна выглядел особенно эффектно. - Спасибо, что разбудил. - Прочувствованно сказал я. - Отрубиться в саду, на траве, как пьяный подросток на даче у приятеля - фи! Хорошо хоть этот зеленый кошмар оказался неплохим одеялом... - Я зябко закутался в свой чудовищный, но чертовски уютный плащ, который постепенно начинал казаться мне самым родным существом в мире. - Сколько я тут валяюсь? - Часа три. Я даже собирался перенести тебя в дом, но к тебе пришли, Владыка, так что прийдется вставать. - Сообщил Джинн. Его голос показался мне встревоженным - совсем чуть-чуть, и все же это настораживало. - Кто это ко мне пришел? - Озабоченно осведомился я. - Опять эта соленая маньячка? Или моя подружка Сфинкс снова возникла из небытия? Вообще-то я за ними еще не соскучился... - К тебе пришли люди, Владыка. Много людей. - Сочувственно сказал Джинн. - И мне кажется, что от них слегка пахнет смертью, совсем как от твоего друга Мухаммеда. Они окружили сад, поскольку не могут преодолеть поставленную мною преграду. Эти люди в один голос утверждают, что ты сам их позвал - послал за ними ветер, что-то в таком роде... Я полагаю, что это и есть твое войско - еще не все, конечно. Они прибывают и прибывают. - Уже началось? - Обреченно спросил я, растирая виски ледяными кончиками пальцев. - Ох, ну почему все происходит так быстро?! И что я буду делать с этим войском - не представляю! - Ты не любишь повелевать людьми, да? - Понимающе спросил Джинн. - От души сочувствую тебе, Владыка. Впрочем, мудрецы говорят, что именно из тех, кому противна власть над другими, получаются самые лучшие правители. - Все может быть. - С некотором сомнением протянул я. Вообще-то, ребята, которым в свое время довелось поработать со мной в качестве подчиненных, вряд ли согласились бы с этими гипотетическими "мудрецами": периодически я с удивлением замечал, что при моем приближении беднягам ужасно хочется оказаться где-нибудь на другом краю Вселенной. Странно, конечно - на мой вкус, я вполне безобидное существо... Я поднялся на ноги - они были ватными и дрожали - противное ощущение. И вообще я чувствовал себя как на третий день гриппа, когда самое худшее вроде бы уже позади, но вам все еще чертовски паршиво, и - что особенно ужасно - кажется, что теперь так будет всегда! - А твоего могущества хватит, чтобы привести меня в порядок? - С надеждой спросил я. К моему изумлению, Джинн печально покачал головой. - Если бы ты был болен, я бы тебя вылечил. Но ты не болен. Просто потерял слишком много сил, когда призывал к себе свое воинство. А я не хранитель твоей силы, Владыка. Поэтому... - Какое свинство! - Вздохнул я. И поспешно добавил: - Я не тебя имею в виду, дружище. Очевидно, я сам дурак. И на кой мне вообще сдалось кого-то там к себе призывать... Ладно, чего зря ныть! Ну хоть чашечка кофе у тебя найдется, надеюсь? - Разумеется. - С облегчением заулыбался Джинн. - Самого наилучшего! Я уселся на траве, скрестив ноги и с удовольствием попробовал содержимое маленькой фарфоровой чашки, которую Джинн торжественно извлек из ниоткуда отработанным жестом провинциального фокусника. - А, собственно, на кой я им сдался, этим "пахнущим смертью"? - Устало спросил я. - Вроде бы, мы с Мухаммедом договорились, что величайшим полководцем всех времен и народов у нас будет он, а я - так, серый кардинал на полставки... Где он, кстати? Опять в ванной с гуриями - так, что ли? - О, ты настоящий провидец, Владыка! - В интонациях Джинна присутствовала увесистая порция самого доброкачественного ехидства. - Возмутительно! - Фыркнул я. - А работать кто будет? - Может быть, когда прийдет время выступать в поход, Мухаммед действительно возглавит твое войско, Владыка. - С заметным сомнением сказал Джинн. - Но сейчас он тебе ничем не поможет. Ты вернул этих людей к жизни, ты их призвал, и они должны увидеть тебя, чтобы принять свою судьбу. - Какой ты мудрый! - Вздохнул я. - Мне даже крыть нечем... Если я скажу, что не собирался возвращать их к жизни и вообще ничего не собирался делать, это ничего не изменит, правда? Все равно все уже почему-то случилось! - Беседуя с тобой, я, кажется, начинаю постигать логику таинственной силы, которая движет всем во Вселенной. - Улыбнулся Джинн. - Если бы эта сила пожелала вступить с нами в беседу, она бы тоже наверняка сказала, что "не собиралась ничего делать", но все, тем не менее, "почему-то случилось". - Уверен, что так оно и есть! - Усмехнулся я. - Ох, подожди! А как же я буду с ними разговаривать, с этими ребятами? Я знаю-то всего пару языков, да и то неважно... Может быть, ты сможешь быть переводчиком? - Это не понадобится, Владыка. И языки, которые ты успел изучить, тебе не понадобятся, так что не старайся воскресить в своей памяти как можно больше чужих слов. - Успокоил меня Джинн. - Собственно говоря, человеческих языков больше нет. Они иссякли, как солнечный свет. - Но мы же как-то говорим! - Растерянно возразил я. - Да, разумеется, мы по-прежнему можем вести беседу. - Кивнул он. - Вернее, тебе кажется, что я говорю на твоем родном языке, в то время, как мои уста вообще сомкнуты. А мне кажется, что я просто читаю в твоем сердце, когда я вижу, как движутся твои губы... Одним словом, между нами что-то происходит, и мы прекрасно понимаем друг друга. И когда ты обращаешься к Мухаммеду, он понимает тебя, хотя вряд ли ты удосужился употребить в беседе хоть одно арабское слово. То же самое будет, если ты захочешь поговорить с людьми, которые тебя ожидают. Я понятно изъясняюсь? - Честно? Боюсь, что я так ничего и не понял, кроме одного: у меня не будет никаких проблем с языковым барьером. И на том спасибо! Ладно, если так, пойду погляжу на свое грозное воинство. Составишь мне компанию? - Весело спросил я, отставляя в сторону чашку и поднимаясь с травы. - А то вдруг они начнут хулиганить, эти мои покойнички... - Я легкомысленно хихикнул. Мое самочувствие как-то незаметно пришло в норму и настроение, соответственно, тоже. Даже мысль о сладострастном бездельнике Мухаммеде, снова засевшем в ванной с дежурной бригадой гурий, теперь вызывала у меня не раздражение, а только снисходительную улыбку, как и положено. Я решительно зашагал туда, где сад граничил с пустыней. Джинн не отставал от меня ни на шаг. Его присутствие меня здорово успокаивало. Вообще-то, я не любитель толкать речь перед большой аудиторией, а уж аудитория у меня на сей раз намечалась самая что ни на есть грандиозная... Впрочем, мне не пришлось "толкать речь". Когда я увидел неподвижное человеческое море, окружившее мою резиденцию, я неожиданно успокоился. Остановился на самом краю сада, огляделся. Снег уже прекратился, но еще не растаял. Там, за невидимой оградой, было чертовски холодно, какие уж раскаленные пески! Я пытался вглядеться в непроницаемые, невыразительные лица людей, стоявших поблизости. Из сгущающихся сумерек на меня смотрели жутковатые, абсолютно пустые глаза, какие бывают только у новорожденных и умирающих. Потом толпа тихо вздохнула - дружно, словно по команде. Вздох был полон неописуемого облегчения. Кажется, им ничего больше и не требовалось - только увидеть меня, убедиться, что их одинокие блуждания в темноте окончены, пути назад нет и быть не может, потому что все, чему суждено было случиться, наконец-то случилось - или, по крайней мере, начало случаться... Теперь лица, которые я мог видеть, внезапно ожили. Через несколько секунд я уже любовался на целую гамму разнообразных выражений: были здесь лица счастливые и смертельно испуганные, сердитые и недоумевающие, восхищенные и озадаченные, одним словом - вполне живые. Они начали рассматривать друг друга, переговариваться, кажется кто-то знакомился со своими случайными соседями. В пустыне стало совсем светло - странно, ведь только что были сумерки, и я отлично помнил, как мутным пятном белела в синеватой темноте фарфоровая чашка с кофе, а теперь сумерки закончились, хотя никакого солнца на небе по-прежнему не было. Мое сердце сжалось от какого-то тревожного чувства, а через секунду я понял, что нам нельзя здесь больше оставаться. Обещанные Аллахом мертвецы нашли меня, мое войско было в сборе, кто-то всемогущий с любопытством открыл книгу судеб на последней странице, и теперь промедление было подобно смерти. Я обернулся к Джинну. - Скажи Мухаммеду, пусть поцелует на прощание своих гурий и вылезает из ванной. Райский период его жизни закончился, полагаю, что навсегда... И приведи Синдбада. Пора ехать. - Удачи тебе, Владыка. - Серьезно сказал Джинн. - Спасибо, - улыбнулся я, - она мне пригодится. Через несколько минут Мухаммед уже стоял рядом со мной и с любопытством рассматривал наших волонтеров. - Я никогда не видел столько людей вместе. - Наконец сказал он. - У нас самое большое войско, какое только можно вообразить! - Это только начало. - Вздохнул я. - Думаю, с каждым днем они будут прибывать... Ничего удивительного: в конце концов, предполагается, что в нашей армии будет тянуть лямку чуть ли не все человечество! Знаешь, в какой цифре выражалась численность населения земного шара перед началом этой заварушки? Мухаммед озадаченно покачал головой. Разумеется, он не знал. Да и я, честно говоря, не очень-то помнил, сколько миллиардов неприкаянных душ шаталось под этим восхитительным небом. Единственное, что я мог сказать наверняка - этих самых миллиардов было до фига и больше... Влажный нос Синдбада деликатно пощекотал мой затылок. Мне пришло в голову, что Мухаммеду тоже понадобится какое-нибудь транспортное средство, но Джинн и без меня сообразил, что такому большому начальнику не следует передвигаться на своих двоих. Рядом с Мухаммедом уже топтался большой белоснежный дромадер - точная копия моего Синдбада. - Они близнецы? - Улыбнулся я. - Не совсем. - Усмехнулся Джинн. - Этот верблюд - девочка. Леди-верблюд, если тебе так больше нравится. Я подумал, что возможно Синдбад любит одиночество не так страстно, как ты, Владыка. - У тебя хобби устраивать всем личную жизнь, да? - Фыркнул я. - Какая прелесть! Мухаммед непременно должен дать ей имя своей любимой гурии... А если Синдбад решит, что она - не девушка его мечты? Или еще хуже: он ей не понравится? Два разбитых верблюжьих сердечка - что может быть печальнее?! Я сейчас заплачу! Джинн снисходительно пожал призрачными плечами - дескать, смейся, парень, но из нас двоих кое-кто знает, как лучше, и это, увы, не ты! Довольный Синдбад одарил меня не менее снисходительным взглядом сверху вниз и неторопливо опустился на землю, чтобы я мог устроиться на его спине. - Мы отправляемся в путь. - Сказал я, обращаясь к окружавшим меня незнакомцам. - Следуйте за мной, ребята. Я говорил совсем тихо, но почувствовал, что меня услышали все мои новобранцы до единого, а не только те, кто стоял рядом. Толпа расступилась, пропуская меня. Я ехал, не оглядываясь. Да и на кой мне было оглядываться, я и так знал, как обстоят дела за моей спиной. Верблюдица Мухаммеда дышала мне в затылок, Джинн тоже был где-то рядом, наше уютное пристанище уже наверняка благополучно кануло в небытие, а мое войско, разумеется, следовало за мной, оставляя бесчисленные следы на сверкающей плоскости заснеженной пустыни - что им еще оставалось?! Впрочем, это все равно не имело значения: мне наконец-то удалось окунуться в теплые воды абсолютного пофигизма - состояние души для бедняги Макса совершенно недостижимое. Я просто ехал куда-то в темноту, снова залившую все обозримое пространство, ничем не отличавшуюся от беспокойной мельтешащей темноты под моими прикрытыми веками, и мне было абсолютно все равно: совершать это путешествие в одиночестве, или в сомнительной компании нескольких тысяч, миллионов, или даже миллиардов мертвецов - тех, кого называл "мертвецами" мой таинственный работодатель по имени Аллах... По крайней мере, от ребят не пахло тленом, за что я был глубоко благодарен этой душке, своей судьбе. Чем меня действительно легко доконать - так это дрянными запахами... Через несколько часов я понял, что можно сделать привал. Тревожное чувство, настойчиво гнавшее меня прочь, постепенно угасло. Пришло время отдышаться, перекусить, почистить перышки, заодно отправить любимца гурий Мухаммеда знакомиться с нашим войском и наводить в его рядах какое-то подобие порядка, чем раньше - тем лучше! Во мне внезапно проснулось здоровое чувство коллективизма: я решил, что мне не стоит уединяться в каком-нибудь очередном коттедже. Я вполне мог обойтись демократичными посиделками у походного костра, тем более, что ночь была прохладной, но не слишком холодной, а под ногами Синдбада уже поскрипывал не снег, а обыкновенный песок. К тому моменту, как мои ноги коснулись земли, неподалеку по воле расторопного Джинна уже пылал огонь, разрушительные действия которого строго ограничивались аккуратным кругом, тщательно выложенным из крупных камней. Наверное, в одном из своих воплощений этот парень был скаутом. Кроме того, он явно читал мои мысли. Впрочем, у меня не находилось никаких возражений на сей счет: было бы что скрывать! - Позаботься и об остальных, ладно? - Нерешительно попросил я. - Наверное, им тоже нужно погреться у огня и что-нибудь съесть... Или их слишком много? Ты справишься? - Их действительно немало, поэтому мне потребуется много времени. Полчаса, не меньше. Но это пустяки. - Великодушно отозвался Джинн, растворяясь в темноте за моей спиной. Мухаммед тоже спешился, уселся на холодный песок и задумчиво уставился на огонь. Он молчал минут десять, потом решительно поднялся на ноги. - Пойду прогуляюсь, посмотрю на наших воинов. Нам понадобится выбрать самых достойных, чтобы они стали нашими помощниками. - Деловито сообщил он. Потом удрученно прибавил: - Боюсь, это будет нелегко. Их слишком много, а у нас волею Аллаха совсем нет времени. - Что будет нелегко - найти "самых достойных"? - Вяло откликнулся я. - Думаю, это как раз будет проще простого. - Как это? - Опешил Мухаммед. - А так. Пока что все происходило как бы само собой - во всяком случае, для меня. Думаю, так будет и впредь. Просто пойди прогуляйся среди их костров. Люди, которые нам нужны, сами подадут тебе какой-нибудь знак. - Я сам поражался нахальной уверенности своего тона. До сих пор в моем голосе отродясь не прорезалось таких уверенных ноток, да еще и в столь неопределенной ситуации! Тем не менее, даже удивление не заставило меня усомниться в собственной правоте. - Какой именно знак мне подадут? - Осведомился Мухаммед. - Не знаю. Какой-нибудь. - Я пожал плечами. - Самые разные знаки. Кто-то вытянет ногу так, что ты споткнешься о нее в темноте, кто-то поднимется тебе навстречу, сам не зная почему, кто-то нечаянно толкнет тебя - да мало ли у судьбы способов свести тех, кого следует! Сам разберешься. - А ведь ты только что вернул мне мой собственный совет. - Улыбнулся Мухаммед. - То же самое я сказал тебе, когда ты... - Когда я пришел к тебе и попросил помочь мне найти подходящих товарищей для охоты на драконов. - Растерянно закончил я. - Я тогда собирался отправиться в Мазари-Шериф... Черт, откуда я это взял?! - Я действительно понятия не имел, из каких плотно запертых сундуков собственной памяти я выудил это замысловатое географическое название, да и все остальное впридачу... - Так все и было, Али. - Мягко усмехнулся Мухаммед. - Что с тобой? Ты не хочешь вспоминать? Но почему? Ты тогда действительно победил драконов, и вообще это были хорошие времена... - Да, наверное. - Вздохнул я. - Но я действительно не хочу вспоминать - и не только это. Я вообще ничего не хочу вспоминать. Недавно Сфинкс разбудила мою память, ей как-то удалось заставить меня вспомнить, кто я на самом деле, и это было ужасно, можешь мне поверить! Просто потому, что от меня ничего не осталось, когда эти воспоминания заставили умолкнуть мой разум... Теперь они снова ушли, и мне очень хочется еще немного пожить без них. Хотя бы еще одну ночь. - Ты и раньше был таким, Али. - Задумчиво сказал Мухаммед. - Ты всегда говорил неизбежному: "только не сегодня", и тебе нередко удавалось заставить его отступить. Но неизбежное если и отступает, то ненадолго, ты и сам знаешь. - Знаю. - Буркнул я. - Тем не менее, "только не сегодня" - это до сих пор моя любимая фраза. Так что не обессудь, дружище: вечер воспоминаний откладывается. Лучше пойди, прогуляйся среди наших новых приятелей, как и собирался. Может быть, судьба действительно потрудится свести тебя с кем-то стоящим. - Как скажешь. - Он пожал плечами и зашагал в темноту, а я решительно потряс головой, пытаясь прогнать подальше незапланированное "просветление": чего мне сейчас не хватало, так это вспомнить славные времена наших с Мухаммедом великих походов во славу Аллаха и позволить бредовым фрагментам смутных фантазий превратиться в неопровержимую, до неузнаваемости искаженную реальность! Мне все еще нравилось узнавать себя по утрам в зеркале, быть старым добрым Максом, а не каким-то там "Али", и уж тем более не неким загадочным "Владыкой" - даже после всего, что успело со мной случиться... Тем не менее, это жутковатое словечко тут же прозвучало за моей спиной, как по заказу. - Я все сделал, Владыка. - Жизнерадостно сообщил Джинн. Я поморщился, потом обернулся и восхищенно покачал головой: красноватые отблески пламени самым причудливым образом перемешивались с его собственным серебристым свечением. Эстетический эффект этого феномена не поддавался описанию! - Как там наш Мухаммед? - Наконец спросил я. - Он ведет поучительную беседу с одним из многочисленных человеческих существ, о комфорте которых мне только пришлось позаботиться в соответствии с твоим пожеланием... Время от времени они оба изрекают весьма мудрые вещи. Хочешь послушать? - Да ну их! Что я, мудрых вещей никогда не слышал? - Фыркнул я. А потом заинтересованно посмотрел на Джинна. - Подожди, ты хочешь сказать, что мог бы предоставить мне возможность услышать их разговор, не вставая с места? - Разумеется, - кивнул Джинн, - и не только услышать. Я могу сделать так, что ты будешь видеть каждое их движение, и даже выражение лица. Ну что, передумал? - Да нет, не передумал. - Нетерпеливо отмахнулся я. - А ты можешь показать мне только тех, кто находится поблизости, или все, что угодно? - Почти все, что угодно. Если быть точным, только те события, которые в настоящий момент происходят под этим небесным ковром. К сожалению, прошлое, будущее, а также вещи, которые происходят в других мирах, скрыты от меня плотной пеленой тумана. - Черт с ними, с другими мирами! - Легкомысленно заявил я. - Слушай, что же ты раньше молчал? Мне бы очень хотелось увидеть, что творится на этой несчастной планете. Что стало с городами, по улицам которых я любил бродить, и с городами, где я никогда не бывал, и так далее: ностальгическая экскурсия по полной программе... - Я могу показать тебе твой мир, Владыка. - Кивнул Джинн. - Но я опасаюсь, что это зрелище испортит тебе настроение. - Очень может быть, что испортит. - Кивнул я. - Но это не имеет значения. Все уже произошло, вне зависимости от того, получу я наглядные доказательства случившегося, или нет... И потом, мне это даже полезно - утратить последние иллюзии. А то мне до сих пор кажется, что в эту игру с последней битвой можно играть вполсилы, и только до тех пор, пока не позовут домой обедать. Так что давай испортим мое драгоценное настроение, чтобы до меня наконец дошло, что никакого "домой" больше не существует, да и "обедать" меня уже никто никогда не позовет... разве что ты, дружок! - Я понимаю тебя, Владыка. Все люди так устроены: они ничему не верят, пока не увидят собственными глазами. А в тебе все еще довольно много человеческого. Думаю, ты долго скитался по миру в этой личине. - Не сомневаюсь. - Усмехнулся я. - Уж больно уютно я себя в ней чувствую. Ужасно не хочется переодеваться. - Все равно прийдется. - Сочувственно сказал Джинн. - Но я уверен, что тебе даже понравится снова обрести себя. Впрочем, тебе, наверное, не обязательно спешить - пока... Ладно, выбирай: что ты хотел бы увидеть в первую очередь? - Нью-Йорк. - Решительно сказал я. - Какое смешное название! - Одобрительно заметил Джинн. Мой выбор порядком огорошил меня самого: я никогда не жил там подолгу. С этим городом меня ничего не связывало - или почти ничего. Разве что, несколько досконально обследованных мною кварталов Сохо, огромные стеклянные окна художественных галерей, в которые мне никогда не хотелось заходить - чтобы не разочароваться, увидев вблизи полотна, таинственными смутными пятнами мерцающие в сумерках - и еще нежно любимый мною "Клуб-88" в Гринвич-Виллидж, и безумные выпуклые глаза еще живой, но уже обреченной на смерть от умелой руки повара диковинной рыбы на базаре в Чайна-Тауне - заглянув в них, я содрогнулся от неописуемого холода, ощутив на собственном затылке ровное дыхание смерти и внезапно понял, что мы с этой выставленной на продажу рыбиной были в одной лодке, так что я не могу позволить себе роскошь ее пожалеть - как, впрочем, и она меня... Вообще-то мне было вполне хорошо в те дни, когда я шатался по Нью-Йорку, но тогда у меня был такой смешной период жизни: мне везде было вполне хорошо... Одним словом, Нью-Йорк никогда не был моим городом. Впрочем, оно и к лучшему: по крайней мере, мне не грозил жестокий приступ сентиментальной хандры. С другой стороны, Нью-Йорк всегда был самым живым, суетливым, безумным, неуютным - самым человеческим городом планеты, со всеми вытекающими последствиями. Поэтому я решил, что мне будет вполне достаточно убедиться в том, что Нью-Йорк закончился - если нет его, значит вообще ничего больше нет. Пока я предавался размышлениям, Джинн извлек из небытия какую-то странную штуковину. В первый момент мне показалось, что предмет здорово похож на портативный телевизор, совмещенный с магнитофоном и радиоприемником, этакий дачный вариант, у меня самого когда-то был подобный. Приглядевшись, я понял, что слово "похож" в данном случае не совсем уместно: это и был переносной телевизор фирмы "SHARP", произведенный в почти доисторические времена, чуть ли не в шестидесятые годы - судя по незамысловатому дизайну. Впрочем, простота дизайна с лихвой окупалась великолепными узорами: допотопный аппарат был тщательно разрисован чьей-то умелой рукой - совсем как пасхальное яйцо, только в другой манере. Этот изысканный и одновременно грубоватый орнамент скорее был бы уместен на страницах какого-нибудь очередного кодекса исчезнувших Майя, чем на черной пластмассе телевизора, но такое несоответствие только усиливало впечатление. Джинн деловито разматывал аккуратно скрученный провод - можно подумать, что у него под рукой была розетка! - Только не говори мне, что нам прийдется подключать этот аппарат через твою задницу! - Нервно рассмеялся я. - И, уж тем более, через мою. - Можно и через задницу, Владыка, и даже через твою, если пожелаешь. - Невозмутимо усмехнулся Джинн. - Но это не обязательно. Достаточно будет, если я просто возьму конец этой штуковины в руки... Между прочим, мне впервые приходится иметь дело со столь странным устройством. Полагаю, это именно твое воображение заставило мое Зеркало Мира так преобразиться. Так бывает. - Да уж... - Я удивленно покачал головой. Джинн тем временем зажал штепсель в своем призрачном кулаке. Маленький экран тут же засветился голубоватым сиянием. Потом он снова потемнел, но это была совсем другая темнота - почти непроглядная чернота ночного города, в котором внезапно погасли все осветительные приборы. В тусклом свете ущербной луны я с грехом пополам разглядел очертания небоскребов - вполне достаточно, чтобы понять, что мне показывали именно Нью-Йорк: такое ни с чем не перепутаешь! - Можно посмотреть подробнее? - Сам не знаю, почему я перешел на шепот. - Увидеть какую-нибудь улицу - ну хоть Бродвей, что ли... - Можно. - Кивнул Джинн. - Хочешь проверить, нет ли там прохожих? Можешь мне поверить: никаких прохожих больше нет. Нигде, в том числе, и в Нью-Йорке. - Верю. - Вздохнул я. - Но лучше уж увидеть это своими глазами, чтобы убедиться раз и навсегда. Потом я вглядывался в смутные пятна темноты на экране, пока мои глаза не отказались принимать участие в этом идиотском мероприятии. Разумеется, никого я так и не увидел, на улицах Нью-Йорка было темно и пусто. Никаких видимых разрушений я не заметил: с домами все было в порядке, и многочисленные автомобили, запрудившие проезжую часть, хоть и стояли на месте, но производили впечатление совершенно целых. Не было ни пожаров, ни взрывов, ни искалеченных тел - вообще ничего из ряда вон выходящего. Можно было подумать, что все жители Нью-Йорка просто внезапно решили, что ночью надо спать, а не жечь зазря электричество. Впрочем, вскоре я заметил, что какая-то жизнь там все-таки продолжается: на крыше огромного белого лимузина деловито суетилась белка - одна из нахальных нью-йоркских белок, серых, как крысы, но почти таких же очаровательных, как их рыжие европейские родственники, неописуемо дерзких и совершенно уверенных, что мир принадлежит только им - ну, разве что, еще воробьям, которых, впрочем, можно не принимать во внимание ввиду их ничтожных размеров. - Белка. - Растерянно сказал я Джинну. Немного подумал и еще более растерянно добавил: - Живая. - Разумеется, живая. - Согласился Джинн. - Она же зверь, а не человек. А все происходящее касается только людей - по крайней мере, пока. Мне почему-то стало гораздо легче. - Как хорошо, что они еще прыгают, эти чертовы белки! - Искренне сказал я. - Слушай, ну их в баню, эти мертвые города! Лучше покажи мне какой-нибудь лес, океан... Вот, придумал. Покажи мне китов! Если есть киты, остальное приложится. В конце концов, считается, что на их спинах держится мир. - Когда-то он на них действительно держался. - Невозмутимо заметил Джинн. Через полчаса мое настроение окончательно пришло в норму. Я налюбовался на китов, слонов, пингвинов, сов, кенгуру и колибри, насладился видами джунглей, саванн и океанских глубин... одним словом, я понял, что ничего на самом деле пока не закончилось - если принять за аксиому утверждение, что люди - это еще далеко не все. Аксиома принялась как миленькая. Антропоцентризм никогда не был моим пунктиком. Так что исчезновение людей не казалось мне такой уж большой трагедией - при условии, что с остальными обитателями планеты все по-прежнему в порядке. Зрелище мертвых стволов засохших деревьев и скукоженных птичьих трупиков вполне могло бы сбить меня с ног - куда скорее, чем панорама опустевшего города... - Ты плачешь, Владыка? - Почти испуганно спросил Джинн. Я даже рассмеялся от неожиданности. - Да нет, ерунда какая! Просто глаза устали. Думаю, хватит с меня на сегодня этого развлечения. - Глаза у меня действительно устали уже давно - от яркого света костра, дыма и созерцания смутных картинок на слишком маленьком экранчике - и отчаянно слезились. Джинн вгляделся в мое умиротворенное лицо, удовлетворенно кивнул, и экран телевизора погас. Как раз вовремя: я услышал, как скрипит песок под тяжелыми шагами Мухаммеда. - Думаю, я нашел тех, кого искал. - Лаконично сообщил он, усаживаясь рядом со мной. - И где они? - Я огляделся по сторонам, но не увидел ничего кроме бесчисленных желтых огней в темноте - костров нашей "великой армии". Это было так великолепно, что дух захватывало! - Я пока не стал приводить их сюда. Велел им развести костер неподалеку от нашего и ждать, когда их позовут. - Он пожал плечами. - Я не был уверен, что ты захочешь тратить на них свое время. - А почему бы и нет? - Усмехнулся я. - Подозреваю, что теперь мое время принадлежит именно им... Во всяком случае, не мне, это точно! Так что позови их. Должен же я познакомиться с нашими ближайшими помощниками... Сколько их, кстати, этих полезных ребят? - Трое. - Всего-то?! - Разочаровано фыркнул я. - Я думал, что нам понадобится не меньше сотни генералов - с такой-то армией! Впрочем, что я мету! Гораздо больше сотни. - Я тоже так думал. - Невозмутимо согласился Мухаммед. - Но судьба распорядилась иначе. Возможно, позже мы найдем и других помощников... - Ну ладно, будем смиренно полагать, что судьбе виднее. - Вздохнул я. - А кто они? - Двое мужчин и одна женщина. - Мухаммед с сомнением посмотрел на меня. - Очень странная женщина. Впрочем, среди людей, которые считают себя твоими воинами, оказалось на удивление много женщин. Большинство из них одето совершенно неподобающим образом, в том числе и эта! Сначала я не хотел брать ее в расчет, но она попадалась на моем пути снова и снова, ноги все время сами приносили меня к ее костру. А когда ветер сорвал с меня чалму, и она покатилась по песку, а потом оказалась в руках этой женщины, я понял, что не могу пренебречь указаниями судьбы, хотя мне очень хотелось не обращать на них никакого внимания. - А почему, собственно?... Ну да, конечно! - На этом месте я благополучно заткнулся, поскольку наконец-то вспомнил, что мой приятель Мухаммед - самый настоящий классический образец средневекового менталитета, да еще и основатель мусульманской религии, так что и отношение к женщинам у него должно быть соответствующее... Я попробовал внести некоторые коррективы в его представления о жизни - боюсь, довольно безуспешно! Он, конечно, не стал открыто заявлять, что я сошел с ума, но на дне его миндалевидных глаз притаились упрямство и недоверие. Кажется, в эту ночь мой непререкаемый авторитет слегка пошатнулся, несмотря на то, что Мухаммеду, вроде бы, полагалось думать, что моими устами говорит сам Аллах... Пока мы с Мухаммедом вяло обсуждали проблему равенства полов, сообразительный Джинн успел доставить наших будущих генералов пред мои ясные очи. Я все больше утверждался в мысли, что дирижировать предстоящим ответственным мероприятием следовало бы не нам с Мухаммедом, а ему: Джинн казался мне куда более мудрым, могущественным и расторопным парнем, чем мы оба вместе взятые. Разумеется, я не отказал себе в удовольствии во все глаза уставиться на единственную даму в нашей компании. Она показалась мне удивительно симпатичной женщиной неопределенного возраста: многочисленные седые пряди в волосах и глубокие морщинки у рта наводили на мысль, что ей уже перевалило за пятьдесят, но темные глаза на ее загорелом лице были совсем юными, а улыбка - ослепительной. Мне сразу стало ясно, почему Мухаммеда так возмутил ее внешний вид: короткое черное пальто-перелина и еще более короткая юбка темного делового костюма открывали моему взору вид на самые безупречные ноги во Вселенной - честное слово, я и вообразить не мог, что обыкновенные нижние конечности могут оказаться настоящим венцом творения! - Как вас зовут? - Я с изумлением понял, что вот-вот покраснею от смущения. Тоже мне, "великий предводитель темных сил"! - Доротея. - Она улыбнулась еще шире, что, на мой вкус, не совсем соответствовало мрачным обстоятельствам нашей встречи. - А я могу спросить у вас, кто вы? Этот хмурый бородатый парень что-то пытался мне втолковать, но боюсь, что я поняла его превратно. Кажется, он имел в виду, что вы кто-то вроде бога, а сам он - пророк... Но этого не может быть, верно? - Да уж, "бог" - это вряд ли... Правда, наш Мухаммед действительно пророк, и это - исторический факт. А вот что касается меня, тут без поллитра не разберешься... Ладно, если уж вы - Дороти, будем считать, что я - Оз, "великий и ужасный"! Она неудержимо расхохоталась, я с удовольствием присоединился. Еще один из незнакомцев - невысокий коренастый бородач, не то смуглый, не то просто очень загорелый, одетый в самые тривиальные джинсы и уютный вязаный свитер - одобрительно рассмеялся. Судя по всему, он тоже читал "Волшебника страны Оз". Остальные присутствующие включая Джинна, вежливо молчали, почтительно взирая на сей приступ "священного безумия". Присоединиться к нашему веселью их явно не тянуло. - По крайней мере, хорошо, что вас зовут не Алисой. - Наконец вздохнул я. - Надеюсь, теперь мы надежно застрахованы от погони за белым кроликом и бесконечного чаепития в обществе Болванщика... И то хлеб! - Я наконец заставил себя оторвать взгляд от изумительных коленок Доротеи и сосредоточить внимание на ее спутниках. Кроме улыбающегося бородача там имелся еще один субъект - замечательный во всех отношениях! Его порядком потрепанные, но все еще пышные одеяния заставили меня перебрать в памяти эпизоды всех исторических фильмов, которые мне довелось увидеть на своем веку. В конце концов, я весьма нерешительно остановился на версии средневековой Европы. Но эта расплывчатая гипотеза явно нуждалась в дополнительной корректировке: я в очередной раз убедился, что кинематограф отнюдь не является источником достоверной информации. Худое скуластое лицо этого типа поражало воображение: его правильные, но грубоватые черты неподражаемо оттенялись лихорадочным блеском совершенно безумных черных глаз. В нашей компании он был единственным существом, колоритная физиономия которого идеально соответствовала грядущим событиям. Я был так заинтригован, что тут же вежливо осведомился о его имени. - Мое имя Влад. - Неприятным ломким тенором сообщил он. Немного подумал и добавил: - Князь Влад Тапиша, что значит - "пронзатель". Впрочем, у меня есть и другие, не менее завидные прозвища. - Он важно умолк, очевидно ожидая наших заинтересованных расспросов. "С ума сойти, какая важная персона!" - Ехидно подумал я. Но вслух комментировать не стал: даже ты самый великий начальник всех времен и народов, некоторая сдержанность при первом знаком