Ляфарб подала им утку с печеными яблоками. - Какая прелесть! - захлопала в ладоши Эльсинора и, не удержавшись, чмокнула хозяйку в щеку. Старушка ужасно раст- рогалась и, сбегав в подвал, вернулась с полным графином яб- лочного сидра. - Ты ее потрясла, - заметил Симмонс, наблюдая эту сценку из глубокого кожаного кресла, куда он забрался, чтобы выку- рить сигарету перед ужином. - Старушенция прямо-таки рехну- лась. - Вот погоди, - возбужденно блестя глазами, пообещала Эльсинора. - Выучу французский... - И прости-прощай мужская половина Парижа! - расхохотался Симмонс. - И твой ювелир-сыщик! - Видела бы ты, как он улепетывал под прилавок, бедня- га!.. Не понимая ни слова, хозяйка умиленными глазами смотрела на молодую парочку. "Большие дети, - говорила себе мадам Ля- фарб. - Не то, что мы, французы. Видать, они там у себя за- бот не знают!" - Я уже было совсем его к стенке припер, - со смехом про- должал Симмонс, - перепугал до полусмерти. Пришлось изви- няться. На прощанье даже ручки друг другу пожали. Какая-то смутная догадка серебристой рыбешкой сверкнула в его сознании и скрылась, оставив щемящее чувство тревоги. Он досадливо поморщился. Рыбешка мелькнула снова и, описав стремительный пируэт, скрылась в сумрачных глубинах памяти. - Чуть не забыла! - добродушное лицо мадам Ляфарб озарила благодарная улыбка. - Спасибо вам за Жюльена. - Что? - не понял Симмонс. - Жюльен, говорю, приходил сегодня. - Жюльен?!. - А что в этом удивительного? Вы передали мою просьбу, вот он и пришел меня навестить. - Вы... - Симмонс поперхнулся сигаретным дымом. - Он сам вам это сказал? - Нет. Но это же само собой разумеется. Разве не так? - Так, мадам Ляфарб. Все так... У Симмонса тоскливо защемило под ложечкой. Он уже не сом- невался. Он с пронзительной отчетливостью вспомнил перстень на указательном пальце ювелира. Перстень с печаткой в форме трилистника. Точно такой же, как у технического директора Смита. Конец ужина прошел в общем молчании. К сидру они так и не притронулись. - Кто-нибудь поднимался в наши комнаты? - спросил Сим- монс, вставая из-за стола. Мадам Ляфарб удивленно вскинула брови. - Я прибиралась в спальне... Вы имеете в виду Жюльена? Нет, он даже в гостиную не входил. Мы поболтали в моей ком- нате, и он ушел. Правда, он показался мне немного встрево- женным. Зато был при деньгах и даже подарил мне соверен. Она вынула из кошелька золотую монету и, держа двумя пальцами, показала Симмонсу. - Очень мило с его стороны, не правда ли, мсье Симмонс? - Очень мило, - повторил Симмонс. Он мог поклясться, что не далее, как сегодня утром этот соверен был щепоткой мусо- ра. - Я был прав, - сказал он жене, убедившись, что чемоданы никто не открывал. - Пора уносить ноги. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Как видишь, те ребята не теряют времени даром. Эльсинора взглянула на мужа, словно хотела что-то ска- зать, но промолчала. - Пояса, - вдруг спохватился Симмонс. - Где наши пояса?! - Мадам Ляфарб повесила в платяной шкаф. Он распахнул дверцы шкафа и чертыхнулся. - Нервы... Эльсинора опять промолчала. Симмонс запер входную дверь на два оборота, положил ключ на ночной столик. Потом вынес чемодан на середину комнаты, опустил шторы на окнах и зажег люстру. Щелкнули замки. Снммонс достал сложенный вчетверо коврик из толстого пеноп- ласта, расстелил на полу и поставил на него чемодан. Черные изолированные провода по углам коврика заканчивались тройча- тыми вилками. Симмонс поочередно включил их в розетки под панелью, смонтированной в крышке чемодана. Пробеж.плся взглядом по комнате, проверяя, не забыто ли что, заглянул в ванную, в платяной шкаф. - Пояса, - напомнила Эльсинора. - Теперь они нам ни к чему. - Он пристально посмотрел на жену, стараясь встретиться с ней взглядом, но она стояла к нему вполоборота, теребя застежку платья. Он подошел к ней и взял за руки. - Эльсинора. - Да, Эрнст, - откликнулась она, не поднимая глаз. - Я понимаю, тебе трудно решиться. И вообще... Симмонс помолчал, стараясь протолкнуть подкативший к гор- лу жесткий комок. - Словом... Ты можешь вернуться, если хочешь. Надень пояс и нажми красную кнопку. Она еще ниже наклонила голову. - Мне страшно, Эрнст. - Ты уже говорила. Мне - тоже, но это ровным счетом ниче- го не меняет. Мосты сожжены, Эльсинора. Не знаю, плохо это или хорошо, но они сожжены! Он отпустил ее руки и нервно прошелся по комнате. Потом решительно распахнул дверцу шкафа и выволок второй чемодан. - Решайся! - В одной руке он держал пояса, другой ткнул в направлении времятрона. - Карета подана, мадам Симмонс. Ла- кеи на запятках, кучер - на козлах. Кони кромсают землю ко- пытами. Он виновато кашлянул. - Вы сделали свой выбор, мадам? Эльсинора улыбнулась сквозь слезы и чмокнула его в щеку. - Давно бы так, - пробурчал Симмонс. - Куда же в самом деле девать эти чертовы набедренники? Стоп! Кажется, приду- мал. Подожди-ка меня. - Опять ждать? - возмутилась Эльсинора. - Я мигом, - пообещал Симмонс, отпирая входную дверь. - Только бы мадам Ляфарб была дома! Он вернулся через несколько минут, оживленно потирая ла- дони. - Как себя чувствует мадам Ляфарб? - поинтересовалась Эльсинора. - А пес ее знает, - ухмыльнулся он. - Слоняется, навер- ное, где-нибудь. - А пояса? - Я оставил их у нее в комнате вместе с запиской. - И что же ты ей написал? - Что мы срочно уезжаем и просим сохранить пояса до наше- го возвращения. - И, конечно же, передал от меня привет? - Эльсинора опять была на коне. Что же до Симмонса, то стремительные смены ее настроений, как всегда, напрочь вышибали его из седла. Впрочем, на этот раз он постарался остаться на высо- те. - Разумеется, передал. И даже приписал кое-что насчет до- черних чувств. - Ну, это ты зря, - заключила Эльсинора. - Она мне в пра- бабки годится. - Не уверен, что она разделит твое мнение. - Тебе, конечно, виднее. Ты у нас крупный специалист по девяностолетним красавицам, - не удержалась она. Симмонс рассмеялся и, наклонившись над пультом, набрал комбинацию цифр. Три секунды спустя о чете Симмонсов напоминала лишь поча- тая пачка сигарет "Честерфилд", забытая на туалетном столи- ке. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Год тигра Избавление буквально свалилось Зигфриду Дюммелю на голо- ву, когда он, стоя на крыльце собственной гостиницы, с угрю- мой безнадежностью раздумывал о том, как от нее избавиться. Наслушавшись россказней о хивинском Эльдорадо, он, обра- тив сдуру все свое состояние в звонкую монету, ринулся вмес- те с потоком купцов, предпринимателей и авантюристов туда, где, если верить слухам, деньги гребли лопатами и у обтяну- тых зеленым сукном столов наскоро сколоченных казино удачли- вые игроки за ночь становились миллионерами. Был герр Дюммель ленив от природы, толст, простодушен, и буквально на второй день после приезда в Ново-Ургенч ка- кой-то интендантишка, не дав опомниться, напоил его до умо- помрачения смирновской водкой, которая здесь при сорокагра- дусной жаре валила с ног куда быстрее, чем в сумрачной прох- ладной Прибалтике, и за сумасшедшие деньги сплавил ему свою гостиницу, а точнее говоря, бывшее офицерское общежитие. Восстав ото сна уже в роли владельца и единственного постояльца гостиницы, Зигфрид Дюммель долго не мог сообра- зить, что к чему, а когда, сообразив, кинулся разыскивать ловкача-интенданта, - того уже и след простыл. Для тех, кто умел изворачиваться, край этот действительно был золотым Эльдорадо: как грибы после дождя вырастали и множились на глазах бессчетные акционерные общества, компа- нии, торговые дома, банки, казино и питейные заведения. С утра до позднего вечера кипела страстями биржа. Духовой ор- кестр играл вальсы Штрауса в зале Офицерского собрания. Взад и вперед сновали пролетки. Господа офицеры в белых кителях и фуражках катали кисейных барышень на лодках по ка- налу Шахабад, по берегам которого тянулись многочисленные действующие и строящиеся хлопкоочистительные цеха и заводы. Словом, предприимчивому человеку было где приложить уменье и сметку. Но для этого нужен был капитал, а его-то у Зигфрида Дюммеля, увы, теперь уже не было. Шел май 1878 года - года тигра по местному летоисчисле- нию. Каждый толковал это по-своему. "Год тигра, - усмехались в бороды купцы, нагрянувшие со всех концов Российской импе- рии, - обгладывай дочиста!". "Год тигра, - попыхивали сига- рами заводчики-предприниматели, - выжимай все до последней капли!". "Год тигра, - шутили игроки за обтянутыми зеленым сукном столами, - не зевай, не то глотку перегрызут!" Дехкане в лохматых папахах-чугурмах рассуждали иначе: "Год тигра, - быть беде", - боязливо перешептывались одни. "Год тигра - наш год!" - возражали другие. И добавляли мно- гозначительно: "Тигр еще проснется!" От таких разговорчиков кое у кого холодные мурашки бегали по спине. Только военные предпочитали отмалчиваться. Год Хивинского похода - 1873 - был годом курицы, однако свежи еще были в памяти бои у переправ через Амударью и под Хазараспом. Дюммелю год тигра, судя по всему, ничего доброго не су- лил. Поскорее бы сплавить кому-то проклятую гостниицу, да унести ноги подобру-поздорову! За две недели, прошедшие после злополучной сделки, герр Дюммель заметно сдал: сизые щеки обвисли, в окаймленных бесцветными ресницами серых глазах появилось собачье-скорб- ное выражение и коротенькая глиняная трубка-носогрейка попы- хивала далеко не так воинственно, как прежде, а скорее тоск- ливо. Потомок рыцарей Ливонского ордена потерянно бродил по единственной улице Ново-Ургенча, заглядывал от нечего делать на биржу, в кабак, не ощущая вкуса, выпивал по привычке нес- колько кружек прокисшего пива, возвращался в гостиницу и, заперев дверь на ключ, хотя красть в ней было решительно не- чего, с горя заваливался спать, изнывая от духоты, мух и москитов. В этот день он, как обычно, проснулся в шестом часу, спо- лоснул лицо теплой водой из рукомойника, вытерся полотенцем не первой свежести, сменил рубаху и вышел на крыльцо, лениво позевывая и прикидывая, где ему убить оставшееся до ночи время. Ничего путного на ум не шло, да и не могло прийти: знако- мых - почти никого, казино Дюммель с некоторых пор обходил стороной, о публичном доме и думать не хотелось, - какие уж тут бабы, того и гляди по миру с протянутой рукой пойдешь! - а больше в Ново-Ургенче идти ему было попросту некуда. - Хо-хо-о-о-о! - сладко зажмурившись, протяжно зевнул герр Дюммель, открыл глаза и остолбенел: прямо перед крыль- цом на каком-то дурацком коврике стояли мужчина и женщина. Он - поджарый, широкоплечий, с резкими чертами лица и корот- ко остриженными черными волосами, она - вылитая курляндская баронесса, белолицая, золотоволосая. Позади незнакомцев мед- ленно оседало белесое облачко пыли. Герр Дюммель мог пок- лясться всеми святыми, что еще минуту назад на улице не было ни души. Мужчина наклонился к стоявшему у ног чемодану, отсоединил какие-то провода и захлопнул крышку. "Кто бы это мог быть? - медленно шевеля мозга* ми, сооб- ражал Дюммель. - Одеты, как иностранцы". - Добрый вечер! - произнес он неуверенным, сиплым от удивления голосом. - Гутен абенд. Мужчина бросил на Дюммеля насмешливый (как тому показа- лось) взгляд и тронул женщину за руку. Женщина вздрогнула, поспешно шагнула с коврика. Мужчина аккуратно стряхнул с не- го пыль, сунул под мышку и произнес, наконец, на плохом не- мецком (у Дюммеля от души отлегло) языке: - Добрый вечер, сударь. Помогите, пожалуйста, внести че- модан. "Вот это да! - Дюммель чуть не подпрыгнул от радости. - Постояльцы! Наконец-то!". Он с неожиданным для самого себя проворством сбежал с крыльца и схватился за ручку чемодана. Оставив приезжих в зальце, середину которого занимал бил- лиард в сером полотняном чехле, а вдоль стен стояли кожаные кресла, герр Дюммель извинился и сбегал за Реей - жившей не- подалеку одноглазой уральской казачкой лет сорока с хвости- ком. Сунул ей сгоряча двугривенный и, дыша пивным перегаром, зашептал на ухо, хотя поблизости никого не было: - Генеральские апартаменты убирать... Мигом! Чтобы все блестело! Иностранцы приехали! - Бона че?! - изумилась казачка. - Чичас, батюшка, чи- час-чичас... "Апартаментами" именовались комнаты, в которых якобы ос- танавливался когда-то проездом генерал Кауфман. Через час они были приведены в порядок, а пока Рея, косясь единствен- ным глазом на необычных гостей, наводила в них чистоту, Дюм- мель развлекал приезжих разговорами: описал местное общест- во, не скупясь на едкие эпитеты, обрисовал картину делового мирка, прошелся по адресу интендантов от инфантерии, с горь- кой иронией упомянул о пресловутом "годе тигра". В самый разгар его монолога женщина что-то сказала спут- нику. Тот кивнул и положил ладонь ей на руку. - Фрау чего-то изволят? - галантно осведомился герр Дюм- мель. - Фрау спрашивает, не найдется ли у вас бутылки минераль- ной воды. - Ми... - захлопал глазами хозяин. - Никак нет-с, мине- ральной не держим-с. - Тогда просто воды из холодильника. - Холодильника? - еще больше удивился хозяин. - Из ледни- ка, вы хотели сказать? Это другое дело. Рэйя! - обернулся он к казачке, которая, закончив уборку, выжимала над ведром тряпку у порога. - Сбегай, голубчик, принеси куфшин холодной воды с этот, ну как его, лет, лет! - Со льдом штоль? - Й-а, со льдом. И пифа, пифа! На, фосьми деньги. Как всегда, волнуясь, он начинал путать русские обороты с немецкими и говорить с диким акцентом. Немного погодя гостям понадобилась ванная. Дюммель чуть не взвыл от отчаянья. К счастью, все уладилось и супруги Симмонс обошлись сколоченной из досок душевой кабиной во дворе, куда Дюммель, чертыхаясь и охая, натаскал из колодца сорок ведер воды. Деловая часть разговора состоялась поздно вечером, когда после ужина при свечах фрау Симмонс ушла наконец в свою ком- нату, а мужчины закурили, удобно развалившись в широких ко- жаных креслах. Герр Дюммель курил неизменную носогрейку, господин Симмонс - странную папиросу с коротеньким коричне- вым мундштучком. "Европа", - вздохнул Зигфрид Дюммель. - Послушайте, герр Дюммель, - спросил вдруг ни с того ни с сего приезжий. - Надеюсь, вы умеете держать язык за зуба- ми? "Вот оно! - пронеслось в голове немца. - Начинается! Чуя- ло мое сердце: что-то тут нечисто!". Однако вида не подал, ответил, важно кивнув: - О да. На Зигфрида Дюммеля можно положиться. - Я так и думал. И излишним любопытством вы тоже не стра- даете? - Зигфрид Дюммель уважает суверенитет. - Похвально. Так вот, герр Дюммель, мне предстоят сегодня кое-какие деловые встречи. Не могли бы вы ссудить мне немно- го денег? Русских, разумеется. Иностранная валюта у меня есть. Завтра я обменяю в банке и верну вам долг. Видя, что Дюммель колеблется, господин Симмонс достал из кармана два золотых соверена и положил на стол перед немцем: - Хотите залог? Герр Дюммель взял монету, поднес близко к свече, даже на зуб попробовал, настоящая ли. Осклабился. - Дело есть дело, а, господин Симмонс? Сколько вам надо денег? - Рублей двадцать. Золотом. А эти, - он кивнул на стол, - можете взять себе. В задаток. Дюммель кивнул, сгреб со стола монета и отправился за деньгами. Возвратившись, выложил на скатерть двадцать золо- тых рублей, столбиком, как в казино. Подмигнул, ухмыляясь: - Хотите попытать счастья? - Там видно будет, - беззаботно ответил гость, ссыпая мо- неты в портмоне. Час спустя, когда уже совсем стемнело, Дюммель из своей комнаты слышал, как он, весело насвистывая, прошел по кори- дору к выходу. "Обдерут, как липку, беднягу", - подумал не- мец. Но постоялец вернулся неожиданно скоро и потом долго плескался в душевой, фыркая и напевая вполголоса. Утром Дюммеля ожидал сюрприз: улыбаясь, как ни в чем не бывало, Симмонс высыпал ему на ладонь двадцать золотых мо- нет. - Не понадобились, - лаконично объяснил он. - Распоряди- лись бы насчет завтрака, герр Дюммель. И пусть заменят ска- терть. Вчерашняя была вся в пятнах. - Слушаюсь, - почему-то по-военному ответил Зигфрид и еще некоторое время глядел, разинув рот, вслед уходящему по ко- ридору иностранцу. - Дела-а!!. После завтрака Симмонс опять куда-то исчез и вернулся только к ужину, потный, запыленный, но довольно улыбающийся. Дюммелю пришлось таскать ведрами воду в бочку над душевой кабиной, а когда он попытался принять душ после супругов, оказалось, что воды в бочке почти нет. - Послушайте, Дюммель, - неожиданно спросил Симмонс после ужина, когда они опять остались тет-а-тет за бутылкой мозе- ля. - Почему бы, собственно, вам не нанять прислугу? Жалко смотреть, как вы надрываетесь. Герр Дюммель насупился и густо побагровел. - Стесненные материальные обстоятельства... - сипло за- бормотал он. - Полно вам прибедняться. Симмонс поднялся из-за стола, сходил в свою комнату и по- ложил перед владельцем гостиницы тяжелый сверток. В свертке что-то глухо звякнуло. - Здесь пятьсот рублей, - буднично сообщил Симмонс. - Распоряжайтесь по своему усмотрению. Наймите прислугу. Пост- ройте новую душевую. К этой не проберешься - целое озеро вокруг. Туалет оборудуйте, наконец. Кстати, почему бы вам не поступить ко мне на службу, герр Дюммель? Неплохое жалованье положу, а? Пятьдесят рубликов в месяц устроит? - Золотом? - хрипло спросил отпрыск крестоносцев. - Золотом, ассигнациями, монетой хивинской чеканки - чем вам заблагорассудится. - Согласен, - поспешно кивнул немец. - Ну вот и прекрасно. - Симмонс отечески похлопал его по плечу. - Все и устроилось. А то вы совсем приуныли, я смот- рю. С сегодняшнего дня вы мой главный поверенный в делах. Или управляющий - как вам удобнее. - Все равно, - прохрипел герр Дюммель. - Мне тоже. Да вы пейте вино, Зигфрид. Хотите на брудер- шафт? Было от чего закружиться непривычной к сумасшедшим сим- монсовским зигзагам медлительной немецкой башке! "Вот тебе и год тигра! - соображал он ночью, впервые за много дней нежась на свежей крахмальной простыне. - Я-то, положим, не тигр, зато герр Симмонс... Нет, за него надо обеими руками держаться. Этот своего не упустит и меня в обиду не даст!" Какую роль отводит он себе при тигре-Симмон- се, - Дюммель не уточнял. Задул свечу и повернулся лицом к стене. На следующее утро, одетый по-дорожному, Симмонс заглянул в комнату Дюммеля. Оглядел обшарпанные стены, покрутил но- сом. - Скверно живете, Зигфрид. Так и опуститься недолго. Про- ветривали бы что ли? - Куда уж больше? - удивился немец. - И так день и ночь окно настежь. - А вот это зря. Человек вы теперь денежный. Не дай бог воры заберутся. До Дюммеля вдруг дошло, что Симмонс разговаривает с ним по-русски, причем вполне сносно. Открытие это так ошеломило немца, что минуты две он не мог произнести ни слова. - Ну что вы на меня таращитесь? Обдерут за милую душу. Сами говорили - год тигра. Распорядитесь, пусть решетки на окна поставят. Сторожа заведите, а то и двух. Но я не за этим. Я уезжаю, Дюммель. По делу, разумеется. - Симмонс ус- мехнулся. - Денька на два. Мадам останется на ваше попече- ние. Чему вы улыбаетесь? У Дюммеля и в мыслях не было улыбаться. - Вы мне эти штучки забудьте! - Либер готт! - вырвалось у немца. - То-то же. Я вам не следить за ней поручаю. Она в этом не нуждается. Смотрите, чтобы подавали кушать вовремя, чтобы в душевой постоянно была вода, ну и прочее. Дюммель с готовностью кивнул. - Эх, Зигфрид, Зигфрид! - Симмонс присел на ручку кресла, залихватски сдвинул шляпу набок. - Вернусь, - такие дела с вами завернем, ахнете! Штопайте амуницию, барон. Сушите по- рох! А теперь - рысью в город. Сделайте покупки к завтраку. Меня не ждите, завтракайте одни. Да, кстати, есть у вас за- пасной ключ от входной двери? Давайте сюда. Симмонс отсутствовал двое суток, на третьи, как ни в чем не бывало, вышел к завтраку в новенькой голубой в полоску пижаме. На фрау Симмонс всеми цветами радуги переливалось японское кимоно. - Не скучали без меня? Дюммель кинулся было докладывать, но Симмонс остановил его жестом. - Потом, дорогой Зигфрид, попозже. Спешить некуда. Настроен он был благодушно и после завтрака даже угостил Дюммеля папиросой (тот забыл трубку в своей комнате). Зигф- рид долго вертел папиросу, не зная, каким концом сунуть в рот: с одной стороны табак, с другой, вроде бы, мундштук, только почему-то сплошной. - Барон! - укоризненно покачал головой Симмонс. - Как можно? Приобщайтесь наконец к цивилизяции! И, щелкнув перед самым его носом какой-то коробочкой, вы- сек язычок пламени. Фрау наблюдала с улыбкой, но в разговор не вмешивалась. - Чудная папироса какая-то! - пробормотал Дюммель, оправ- дываясь. - Не папироса, а сигарета, - поправил Спммонс. - Хотя вам-то какая разница? Так с чего начнем, барон? - Вы о чем? - О деле, о чем же еще? Учтите, у нас с вами теперь денег куры не клюют. Есть какие-то соображения? Соображений было множество, но Симмонс отверг их одно за другим. - Создадим акционерное общество "Строительство и эксплуа- тация хлопкоочистительных заводов. Дюммель и компания". - Это кто же такие? - угрюмо осведомился немец. - Дюммель - это вы, а компания - я и моя супруга. Или та- кая компания вас уже не устраивает? Зигфрид обалдело заморгал поросячьими ресницами. - Вот вам мои документы, Зигфрид. А это, - он насмешливо подмигнул, - высочайшее разрешение и рекомендательные пись- ма. Полистайте на досуге. Если чегото там не хватает, - ваш покорный слуга. Только намекните, из-под земли достану. "Этот достанет! - с восхищением и каким-то мистическим трепетом думал Дюммель, удаляясь в свою комнату с бумагами под мышкой. - Нет, старина Зигфрид, если кому и повезло, то этот человек - ты!" Ознакомившись с содержанием бумаг, он изумился еще боль- ше: составленные по всей форме - одни в Санкт-Петербурге, другие в Ташкенте, - все они были датированы одним и тем же - позавчерашним днем. Даже с помощью воздушного шара Мон- гольфье Симмонс не мог за это время покрыть такое расстоя- ние, да еще вернуться в Хивинское ханство. Чем дольше Дюм- мель ломал голову над этой загадкой, тем больше запутывался. Глаза лезли на лоб, и седые прядки давно не стриженных волос торчком становились вокруг широкой проплешины. И вдруг Дюммеля осенило. "Фикция! И как он сразу не дога- дался? Обыкновенная фальшивка, другого и объяснения быть не может! Однако каков ловкач, а?" Дюммель на мгновенье представил себе улыбающееся лицо Симмонса. "Вот это авантюрист! Здешние, - Дюммель презри- тельно фыркнул, - мелкота по сравнению с ним! Карманники!" Он еще раз внимательно просмотрел бумаги и окончательно уверился, что имеет дело с авантюристом высочайшего класса. Документы - комар носа не подточит: гербовая бумага; печати, подписи - все настоящее. Одного не учел Симмонс: сунься сей- час с этими бумагами в любую контору, - тотчас заподозрят неладное. "Старина Зигфрид не так уж прост! - подумал он со злорад- ным удовлетворением. - Старина Зигфрид сразу тебя раскусил, голубчик!" Симмонс, к которому он сунулся после обеда, вначале до- садливо морщился, слушая его, потом задумчиво почесал в за- тылке и вдруг весело расхохотался: - А вы молодчина, Зигфрид! Ей-богу, молодчина! Пожалуй, недельку-другую следует обождать. Ну, а что бумаги в один и тот же день подписаны, так это же здорово! Пусть знают, ка- кая у нас фирма солидная. Что вы на это скажете, барон? Барон не возражал. Барона интересовало кое-что другое, но спрашивать язык не поворачивался. Симмонс словно прочел его мысли: - Барон! Уж не думаете ли вы, что бумаги фиктивные? Дюммель хмыкнул и пожал плечами. - Барон! - укоризненно покачал головой Симмонс. - Право же, я был о вас лучшего мнения! Ну так зарубите себе на но- су: с первой же почтой поступит официальное подтверждение. Что же касается банка, то они уже получили его по телеграфу. Не исключено, что завтра пришлют за вами рассыльного. Они в таких случаях не тянут - дело-то миллионами пахнет. Так что готовьте парадный мундир, господин поверенный. Ни одному слову шефа не поверил Дюммель. И зря: утром следующего дня мальчишка-рассыльный вручил ему официальное приглашение посетить управляющего банком по делу, "представ- ляющему обоюдный интерес". Ошарашенный немец только руками развел. Не прошло и недели, как слух о новом акционерном обществе прокатился по всему Хивинскому ханству. О нем заговорили в правлениях банков, конторах, купеческом собрании, в казино, судачили в лавках и магазинах, поговаривали на заводах. Го- ворили с удивлением и завистью, со скептической улыбочкой, с опасением и злобой. Шепотом передавали, будто хивинский хан Мухаммадрахим назначил Дюммелю день аудиенции. Ведолага-немец, над которым еще вчера потешались все, ко- му ни лень, на глазах становился фигурой, и было в этом что-то неожиданное, непонятное и потому пугающее. Симмонс оставался в тени. Во всяком случле жжому не при- ходило в голову провести параллель между появлением в Но- во-Ургенче четы иностранцем и головокружительным взлетом Зигфрида Дюммеля. - Не пойму, на черта вам акционеры? Симмонс прохаживался взад-вперед по свежепобеленному сы- роватому кабинету Дюммеля, оборудованному в одной из комнат бывшей гостиницы. "Бывшей" потому, что старую вывеску вот уже несколько дней как выкинули на свалку, а вместо нее на оштукатуренном фасаде повесили другую, черную с золотом: "Дюммель и компания. Строительство и эксплуатация хлопкоо- чистительных заводов". - Что у вас - денег мало? Или банк в кредитах отказывает? - Акционерное общество без акционеров? - Дюммель надул толстые сизые от ежедневного бритья щеки. От Дюммеля пахло дорогим одеколоном. Дюммель выглядел весьма внушительно за огромным письменным столом темного дерева. Сдержанных расц- веток текинский ковер на полу. Бюро и плоский, во всю стену книжный шкаф темного дерева, окрашенный в тот же цвет мас- сивный несгораемый шкаф. "Есть вкус у стервеца!" - заключил Симмонс, оглядев кабинет. - Нельзя без акционеров, говорите? Ну что же, воля ваша. Только не увлекайтесь, Зигфрид. Смотрите, с кем имеете дело. - Можете на меня положиться, шеф. - Вот как? "Шеф!" - Симмонс хмыкнул. - Что-то новенькое. Откуда у вас этот полицейский жаргон, хотел бы я знать? Дюммель смущенно отвел взгляд. - Я думал... - Он думал! Вы только взгляните на него! Он думал, видите ли! Симмонс был явно не в духе, и Дюммель счел за благо при- кусить язык. - О чем, позвольте полюбопытствовать? О каких мировых проблемах? Или о судьбе того интендантишки, что вас облапо- шил? Дюммель сидел, низко опустив лицо, одна малиновая плешь поблескивала. Симмонс глянул на эту плешь и вдруг смешливо фыркнул. Гнев как рукой сняло. Заговорил уже проще, друже- любнее: - Вот что, Зигфрид. Учтите, я вас насквозь вижу. Так что бросьте темнить. Со мной не пройдет. - Простите, сударь. - То-то. А теперь к делу. Даю вам неделю сроку. Максимум две. Подыщите нужных людей. Какое у нас сегодня число? - Двадцать первое мая. - Пятого июня положите на этот стол проект строительства железной дороги. - Чего-о? - привстал с места Дюммель. - Вы что - оглохли? Узкоколейной железной дороги Ново-Ур- генч - Чалыш. - Но... - Никаких "но". Заводы строить думаете? - Так я... - Думаете, спрашиваю? - Думаю. - Плохо думаете, Зигфрид. До каких пор я вам буду подска- зывать? Строительные материалы, оборудование, всякая прочая канитель прибудет по Амударье. Так? - Так. - А от пристани? Пятнадцать верст, как ни говори. - На арбах, на каюках по Шахабаду. - Чушь. По железной дороге, любезнейший. Прямым сообщени- ем до самого места назначения. - К каждому заводу - железнодорожную ветку? - Именно, дорогой барон. К каждому заводу. А когда закон- чите строительство, по этим же рельсам повезете обратно тюки с хлопком, семена, масло. Ну чего вы на меня уставились? - Господин Симмонс, вы - гений. Позвольте засвидетельст- вовать. - Бросьте. Могли бы и сами догадаться. А то "я думал, я думал...". Кстати, когда вам хан рандеву назначил? - Десятого июня. - Вот и отлично. Подсуньте ему проектец. Пусть раскоше- лится на строительство. У российского императора денег на это дело не выпросишь. Ну и последнее. Мы с мадам Симмонс уедем на несколько дней. Ключи от комнат забираем с собой. Вздумаете совать нос, - на себя пеняйте! - Помилуйте, господин Симмонс! - Бросьте, милейший. Я вас насквозь вижу. Хотите, скажу, чем вы завтра без меня заниматься будете? - Боже упаси! - Не хотите, не надо. А насчет комнат зарубите на носу: чтобы ни одна живая душа близко не подходила. - Запомню, господин Симмонс. Далеко едете, осмелюсь спро- сить? Симмонс обернулся от самой двери, недобро сверкнул глаза- ми. - А вот это уж совсем не ваше дело, Дюммель. Помните анг- лийскую пословицу: "Любопытство погубило кошку". Займитесь лучше делами. Предупреждая Дюммеля о своих комнатах, Симмонс попал в самую точку. Зигфрид Дюммель буквально сгорал от желания хоть одним глазком заглянуть в запретную дверь. Не имея ни малейшего представления о том, что происходит за ее окрашен- ными белой масляной краской створками, он мог лишь строить догадки, и догадки эти были одна неправдоподобнее другой. Как это ни странно, виною всему были факты. А с фактами герр Дюммель привык считаться. Начать хотя бы с того, что Симмонс сам руководил ремонтом четырех смежных комнат, облюбованных им под супружеские апартаменты. Велел забрать окна толстыми железными решетка- ми, прорубить двери между комнатами, а те, что выходили в коридор, снять и заложить проемы кирпичом. Затем в доме две недели работали русские слесари с завода и ремонтных мас- терских, - угрюмые, немногословные, вечно чем-то недовольные люди. Что они там делали, - одному богу известно. Дюммель однажды подслушал их разговор, да и то случайно. - Золотая голова у человека, даром что барин. Нам бы на завод такого. - Не говори, - откликнулся другой. - Самим бы нам все ен- то ни в жисть не смонтировать. И где он только раздобыл все? Сколько живу, а такого добротного материалу не видывал. - Говорю - голова-человек! После слесарей работала артель маляров-штукатуров. Потом за дело взялись плотники. Потом опять слесари с токарями. По городу циркулировали самые невероятные слухи. Знакомые извели Дюммеля расспросами, но тот только плечами пожимал в ответ. Он и в самом деле не знал ничего: ни одной души, кро- ме рабочих, Симмонс близко не подпускал к своим апартамен- там. Прибиралась в комнатах Симмонсов все та же придурковатая Рея, возведенная в ранг горничной. Ходила она теперь опрятно одетая и благоухала, как парфюмерная лавка. Дюммель подка- тился было к ней с расспросами, но та дико воззрилась на не- го единственным глазом и пригрозила "пожалиться барину". Пришлось отстать. А потом у Реи вдруг объявился второй глаз! Стеклянный, правда, но точь-в-точь, как настоящий. - Барин подарил, - лаконично отвечала она на вопросы лю- бопытствующих, и больше у нее ничего выудить не удавалось. Как-то в полдень, когда в доме буквально нечем было ды- шать от духоты, а столбик термометра за окном показывал в тени сорок шесть градусов по Цельсию, Симмонс притащил в ка- бинет Дюммеля бутылку холодного, как лед, шампанского. - Майи готт! - изумился немец. - Можно подумать, что вы его прямо из ледника принесли, герр Симмонс. Тот усмехнулся, разливая шампанское в мгновенно запотев- шие бокалы: - Ешь виноград и не спрашивай, из чьего он сада. Так, ка- жется, говорят у вас на Востоке? Ну и наконец эти пугающие, прямо-таки уму непостижимые поездки Симмонса. Дюммель мог поклясться, что по крайней ме- ре во время некоторых таких "поездок" шеф не выходил из до- ма. Дьявольщина какая-то! Однажды во время разговора в своем кабинете Зигфрид осторожно потянул воздух ноздрями: нет, несло от Симмонса обыкновенно - одеколоном, табаком, чуть-чуть винцом. Серой не пахло. - Чего вы вынюхиваете, Зигфрид? - усмехнулся Симмонс. Дюммель растерялся и стал зачем-то переставлять гроссбухи в стенном шкафу. Была во всем этом какая-то жгучая тайна. Дюммель изо всех сил старался ее понять, не мог понять н напрочь утрачивал душевное равновесие. К обеду Симмонсы не вышли. Дюммель поклевал принесенную из ресторана отбивную. Плеснул в стакан приторно теплого квасу из кувшина. Увидев шкандылявшую по улице Рею, крикнул в окно: - Чего убирать не идешь? - Ан не ведено! - огрызнулась бабенка, не останавливаясь. "Не нелено, не велено", - ворчливо передразкнл Дюммель и вдруг точно с цепи сорвался, заорал на принятого недавно ла- кея - долговязого рязанского парня с лошадиной челюстью: - Чего зубы скашшь, стервец?! Тот шарахнулся, выронил с испугу грязную тарелку из рук. Хорошо хоть не разбилась. Дюммель отхлебнул из стакана. Поморщился. Взял шляпу со стула. - Спросят, - по делам пошел! - буркнул, уходя, корпевшим над конторскими книгами служащим. Те согласно закивали, как заведенные. Послонявшись по пыльной раскаленной добела улице, барон нанял за двугривенный фаэтонщика и покатил на озеро купать- ся. Когда выехали за город, извозчик - загорелый до эфиопс- кой черноты малый в домотканной холщовой рубахе, таких же портках и меховом несмотря на жару малахае, подхлестнул ло- шаденку и затянул что-то тоскливо-протяжное. - Не вой! - строго сказал герр Дюммель. - А? - обернулся тот. - Малахай зачем напялил, спрашиваю? - Жару жара режет, - непонятно ответил сарт. - Летом го- рячий чай пей, одевайся тепло - хорошо! - Азият! - с чувством сказал Дюммель. Хотелпрезрительно, получилось наоборот: вроде бы восхищается. Расплачиваясь возле полосатой купальни, наказал: - Вечерком, как солнце садиться начнет, обратно за мной приедешь. - Деньги вперед давай - приеду, - озорно сверкнул раско- сыми глазами малый. - А это не видел? - Дюммель сложил пальцы кукишем, поднес к приплюснутому фаэтонщикову носу. - И так прискачешь как миленький. Сарт сплюнул и стал разворачивать фаэтон. Немец заковылял по песку к досчатой раздевалке. - Эй, баткя! Дюммель оглянулся. Стоя в фаэтоне извозчик издали показы- вал ему дулю. - Это себе возьми! У меня ба-алшой есть! Герр Дюммель даже присел от такого неслыханного оскорбле- ния. - Я т-тебе! Но фаэтонщика уже микиткой звали. Чертыхаясь по-русски и по-немецки, барон разделся и полез в теплую, как парное мо- локо, воду. - Дурака нашел, - бормотал он, имея в виду Симмонса, и блаженно сощурил глазки. - Он отдыхать будет, а я - работай? Нет уж, отдыхать, так всем отдыхать, Он вспомнил усердно склоненные над конторскими книгами белобрысые головы служащих и с удовлетворением произнес вслух: - Пусть дураки пашут. Откуда ему было знать, что тотчас после его ухода работ- нички захлопнули книги и отправились в кабак пить пиво. Поздно вечером, добравшись наконец пешком (не приехал-та- ки паршивец-фаэтонщик) до своей конторы, герр Дюммель ткнул ногой дремавшего на крылечке сторожа, а когда тот вскочил, испуганно моргая спросонья, спросил, свирепо выпячивая че- люсть: - Спрашивали? - Так точно, спрашивали. - Кто? - Из обчества Рязано-Уральской железной дороги. - Опять спишь, сукин сын? - Никак нет-с, ваше благородие. Бдю-с... - Ну, Ванька, смотри у меня! Сторож поспешно подобрал с крыльца старое одноствольное ружье, вытянулся, выпятив грудь, и гаркнул во всю глотку: - Слушаюсь, ваше благородие! - Тише ты, черт! - Есть, тише! - еще громче заорал сторож. Дюммель махнул рукой и вошел в дом. В столовой, возле прикрытого салфеткой ужина белела какая-то бумажка. Дюммель засветил свечу в бронзовом подсвечнике. Предприятие "Караванный путь Хива - Уральск "Общества Ря- занско-Уральской железной дороги" предлагало свои услуги по перевозке грузов для строящихся хлопкозаводов. - Опоздали, голубчики! - герр Дюммель скомкал записку, швырнул в темный угол комнаты. - Сами дорогу построим. Да еще вас, глядишь, по ветру пустим. Он снял салфетку и, придвинув стул, принялся за ужин. Хо- лодная курица застревала в глотке. "Могли бы догадаться, черти! - подумал немец. - До каких пор все надо подсказы- вать?" Сам того не замечая, он даже в мыслях старался подра- жать шефу. Бутылка смирновской отыскалась в буфете на кухне. Дюммель налил полный стакан, выпил и закусил огурцом. Проклятый фаэ- тонщик не шел из головы, вертел, окаянный, смугло-чумазым кукишем, скалил зубы. "Встречу на улице, все бока обломаю, - мрачно решил не- мец. - Попадись только!". После второго стакана мягко закружилась голова, все вок- руг стало простым и доступным, лишь где-то на задворках соз- нания маячил Симмонс - строгий, в щегольском сером костюме. - Подумаешь, вундеркинд! - громко сказал repp Дюммель, и голос его задрожал от обиды. - За людей никого не считает. Я кто ему - ломовая лошадь? Зигфрид то, Зигфрид другое! А сам пальцем о палец не стукнет! Он плеснул в стакан оставшуюся водку и, зажмурясь, опро- кинул в рот. И тут его осенило: "Какой же он, Дюммель, ду- рак! Какой идиот! Да Симмонс просто-напросто ревнует его к своей супруге! Конечно, ревнует! Разве он ей... Разве она ему пара? Конечно, нет! Вот он, Дюммель, - совсем другое де- ло! Мужчина солидный, в теле. А что Симмонс? Стрекотун-куз- нечик! Таких женщины не любят. И что она - такая красивая - в нем нашла? Стоп-стоп-стоп!.. А почему она? Почему не он? Ну, конечно же! Это он воспользовался ее слабостью и... Ах, негодяй! Ах, пройдоха!.." Кровь строптивых ливонских предков ударила Дюммелю в го- лову. "Может быть, она и сейчас там, за дверью. Томится в оди- ночестве, тоскует, душой рвется к нему, Зигфриду Дюммелю!" Дюммель вскочил, опрокинув стул. Дюммель спешил на зов дамы сердца. - Я иду, Эльсинора! - хрипло прозвучало в ночной тишине. Зигфрид Дюммель ринулся к заветной двери... Часа два спустя герр Дюммель с удивлением обнаружил, что лежит на полу в конце коридора, возле распахнутой настежь двери в покои Симмонса. Лоб саднило. Проведя по нему рукой, Дюммель нащупал ог- ромную шишку. С трудом, морщась от дикой головной боли, вспомнил, словно увидел со стороны: вот он, клокочущий спра- ведливым негодованием, страшный в своей решимости, несется по коридору. Хватает ручку проклятой двери, изо всех сил рвет ее на себя! Дверь неожиданно легко распахивается и уда- ряет его по лбу... Сопя и постанывая, Дюммель поднялся с полу, осторожно приблизился к двери. В проеме клубился кромешный мрак, но, когда он протянул руку, пальцы уперлись во что-то твердое. Стараясь действовать как можно спокойнее, Дюммель достал из кармана коробок и чиркнул спичкой. То, что он увидел в сле- дующую секунду, мгновенно вышибло из его головы остатки хме- ля: за распахнутыми створками двери в обманчивом, пляшущем свете горящей спички стоял, выпучив налитые кровью глаза и по-бычьи пригнув поросшую венчиком седых волос голову, урод, отдаленно напоминающий человека. И этим уродом был не кто иной, как он сам - Зигфрид Дюммель. Немец дико вскрикнул и без чувств повалился на пол... Оч- нувшись вторично, он сходил в столовую за подсвечником и де- тально обследовал злополучную дверь. Хлопаться в обморок бы- ло, конечно же, вовсе незачем, зато без всякого сомнения бы- ло чему удивляться: в дверном проеме сверкала монолитная, без единой щелочки, отполированная до зеркального блеска ме- таллическая стена! Зигфрид перекрестился трясущейся рукой и с величайшей осторожностью прикрыл створки двери. В своей комнате он долго сидел на кровати в одном испод- нем, прикладывая медный пятак к шишке на лбу. Одна за другой догорели и погасли свечи в бронзовом подсвечнике. Душная азиатская ночь по-хозяйски вочтла в комнату, и в распахнутое настежь окно хищными, зелеными глазами звезд заглянул год тигра. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Миражи над пустыней Она была вся с иголочки - элегантная из алой водоотталки- вающей ткани палатка, идеально простая в обращении: установи каркас из почти невесомых трубчатых стоек, подключи баллон- чик со сжиженным газом - и через пять минут двухкомнатный надувной домик с окнами из эластичного стеклопластика и дверью на пневмоприсосках к твоим услугам. Даже мебель в нем была надувная - упругий диван-тахта, пуфики-табуреты и круг- лый стол. Домик