пошел к потайной двери. -- Похоже, сегодня я пользовался могуществом Дерини больше, чем за все последние десять лет. -- Делал бы ты это чаще, тебе же было бы лучше, -- улыбнулся Морган, освобождая проход и протягивая Дункану свечку с каминной полки. Дункану как священнику было совсем непросто ответить на это замечание, и он только сдержанно улыбнулся, выходя на лестницу. -- Тебе что-нибудь нужно? -- спросил он, помедлив у открытой двери. -- Келсон будет спать до рассвета, но... -- Ты это сказал в последний раз! -- негромко бросил Морган. -- Нет, Аларик, ты знаешь, что я не ошибся, -- прошептал Дункан издевательски-сердечным тоном, -- кроме того, ночные гости уже достаточно развлекли нас сегодня. Я тоже слишком устал для новых визитов. Прежде чем Морган нашел достойный ответ, Дункан повернулся и исчез в глубине темной лестницы. Морган покачал головой и, понимающе усмехнувшись, спокойно закрыл потайную дверь. Постояв немного с отсутствующим видом, он вернулся к камину. Позади был длинный день и длинные две недели. И хотя уже просматривался конец, он знал, что самое трудное еще впереди. Морган потер глаза расслабленной рукой и попытался заставить себя отвлечься от забот. Если он хочет хоть в чем-то помочь Келсону утром, то сейчас ему необходимо немного поспать. Он передвинул кресло от камина к кровати Келсона, расстегнул плащ и без сил опустился на мягкие подушки. Как только Морган коснулся кресла, его захлестнула волна дремоты -- спать, спать... Он только и успел заставить себя разуться и укрыться вместо одеяла плащом, отделанным соболями, пока сон окончательно не одолел его. Сознание его угасало, и все же он еще смутно осознавал, что Келсон по-прежнему крепко спит, что в темной комнате все спокойно и что если что-то изменится, то он тотчас же проснется. Успокоившись, Морган заснул. Напротив, для лорда Яна Хоувелла эта ночь только начиналась. Высокий молодой лорд открыл дверь своей комнаты и пригласил сопровождающего его стражника войти вместе с ним. -- Как тебя зовут, друг мой? -- спросил он, бесшумно прикрывая за ним дверь. -- Джон из Эльсворта, милорд, -- четко ответил стражник. Он не был похож на предыдущего, которого Ян использовал для своих черных дел. Джон из Эльсворта и по возрасту был старше, и очевидно, дольше служил при дворе. Этот невысокий, коренастый и крепкий человек был явно очень силен, именно поэтому Ян его и выбрал. Лорд улыбнулся своим мыслям, подходя к столу и наливая себе стакан вина. -- Очень хорошо, -- сказал он, снова поворачиваясь к стражнику, -- я бы хотел попросить тебя сделать для меня кое-что. -- Да, милорд, -- с готовностью отозвался тот. Ян лениво вернулся к стражнику и посмотрел ему в глаза. -- Посмотри на меня, Джон, -- приказал он. Стражник, немного недоумевая, посмотрел ему в глаза, а Ян поднял указательный палец. -- Видишь мой палец? -- спросил он, медленно приближая его к лицу стражника. -- Да, милорд, -- ответил Джон. Стоило Яну коснуться пальцем его лба и прошептать одно слово -- "спать", как глаза стражника закрылись. Яну потребовалось еще мгновение, чтобы сосредоточиться перед тем, как дать отчет своей подруге, находящейся за много миль от него. Сияние, потрескивающее вокруг лорда и его невольного медиума, призрачно отражалось на завешенной ковром стене. -- Карисса, ты меня слышишь? Стражник приоткрыл рот и заговорил чужим голосом: -- Слышу. Ян улыбнулся: -- Они были в усыпальнице, как ты и предсказывала, любовь моя. Келсон носит Глаз Цыгана. Не думаю, что в суматохе это заметил еще хоть кто-нибудь. Не могу сказать, насколько успешно им удалось овладеть могуществом, видно только, что мальчишка смертельно устал, но этого и следовало ожидать. Последовала пауза, после которой стражник стал отвечать голосом глубоким и звучным, но тем самым тоном и с теми же интонациями, что и леди Карисса. -- Ну, надеюсь, он еще не успел заполучить все могущество Бриона. Что-то всегда оставляется на момент коронации. Значит, мы можем навредить им, следуя несколькими путями. Ты знаешь, что надо делать в соборе? -- Разумеется. -- Хорошо, и будь уверен, люди обвинят в происшедшем кого нужно. Сегодня ночью я получила еще одно предостережение от Совета Камбера, мне велят прекратить эти игры. Естественно, я не обращаю внимания на всякие их предупреждения, но не помешало бы на ближайшее время сбить их с толку. Кроме того, Морган ведь лишь наполовину Дерини, и возможно даже, что, если наш план удастся, Совет во всем обвинит его. Ян фыркнул: -- Сама мысль, что дочь Марлука указывает Совету, очаровательна. А кто заставит Корама поверить, что виноват он?.. -- Лорд самодовольно улыбнулся. -- Неважно, Ян, -- перебила Карисса, -- и довольно разговоров, а не то уморишь своего человека. Еще одна смерть может вызвать ненужные подозрения, а я не хочу, чтобы тебя застукали уже сейчас. -- Не беспокойся, крошка, -- хихикнул Ян, -- до скорой встречи! -- Не такой уж скорой, -- ответил голос. Сияние растаяло, и Ян открыл глаза, но все еще не выпускал стражника из-под контроля. -- Джон из Эльсворта, слышишь ли ты меня? -- Так точно. Ян коснулся его век, слегка надавив на них. -- Ты не помнишь ничего из того, что случилось, Джон. Все ясно? Теперь я высвобожу тебя, но ты ответишь только тогда, когда я попрошу тебя позаботиться об охране моих покоев. Стражник едва заметно кивнул. -- Хорошо. Итак, -- пробормотал Ян, опуская руки, -- сейчас ты проснешься и ничего не будешь помнить. Ян успел вернуться к столу и поднять стакан с вином к тому времени, как Джон из Эльсворта открыл глаза и взглянул на него. -- Это все, что от меня требуется, милорд? Ян покачал головой и пригубил вино. -- Да, однако будь так любезен, поставь стражника прямо за дверью, я буду тебе весьма благодарен. Убийцы бродят по Ремутскому дворцу, и я не хочу быть убитым в собственной постели. -- Хорошо, милорд, -- поклонился Джон, -- я прослежу, чтобы вас никто не беспокоил. Ян поднял стакан в знак признательности и, опустошив, поставил его на стол, как только дверь за Джоном из Эльсворта закрылась. Его непосредственная задача теперь была ясна -- простое убийство, не больше; работа немного грязная и очень утомительная, поскольку в дело замешана эта троица. Однако, по-видимому, в его талантах по этой части не сомневаются. Но надоело, право. Он сожалел, что не обладает пока могуществом, которое избавило бы его от заданий, подобных тому, какое предстоит выполнить завтра в соборе. Карисса, конечно, потом поможет ему, и он еще возьмет свое с лихвой. А сейчас, пожалуй, самое лучшее -- прогуляться. Ничто так не проясняет рассудок, как верховая езда в ноябрьскую ночь; эта прогулка освежит его, поможет отогнать мысли об убийстве и настроиться на более светлый лад. Ян быстро вышел на середину комнаты и завернулся в плащ. Затем он пробормотал заклинание, которому его научила Карисса, начертил в воздухе перед собой надлежащий знак вытянутой рукой и исчез. Спустя некоторое время Ян пробирался верхом на лошади по густому лесу в горах к северу от Ремута. Он на минуту остановил коня, прислушиваясь к тишине, затем снова пустил его шагом, позволяя скакуну самому выбирать себе дорогу в темной безлунной ночи. Мягко падал снег, и, углубляясь во тьму, Ян плотнее завернулся в плащ с капюшоном. Вскоре он почувствовал, что по правую руку от него идет отвесная, крутая, совершенно голая скала, вершину которой не разглядеть во мраке. Он проскакал уже около полумили, когда его вдруг окликнул чей-то хриплый голос: -- Кто идет? -- Лорд Хоувелл. Я приехал, чтобы увидеться с ее светлостью. Слева кто-то высек огонь, и в темноте запылал факел. Человек, держащий факел, поднял его вверх и медленно пошел к Яну; в свете пламени он увидел, как его кольцом окружило с полдюжины воинов. Тут из темноты появился еще один человек с факелом и, остановившись рядом с Яном, взял поводья его коня. -- Сожалею, милорд, но мы не ждали вас сегодня ночью, -- грубовато заявил он. Ян сбросил капюшон и спешился, а говоривший передал поводья его коня другому человеку, который увел его в скрытую от глаз конюшню. Снимая перчатки, Ян оглянулся. -- Наша леди все еще здесь? -- Да, милорд, -- ответил капитан охраны, касаясь участка скалы рядом с ним, -- хотя не могу утверждать. что она вас ждет. Каменная плита сдвинулась, открывая ход в глубину горы, и лорд шагнул туда, следуя за капитаном и несколькими охранниками. -- О, она ждет меня, -- сказал он с лукавой улыбкой, во тьме никем не замеченной. Он подождал, пока его глаза привыкли к темноте, и уверенно направился по длинному коридору, в конце которого виднелся тусклый свет факелов. Ян шел, слегка похлопывая по ладони кожаными перчатками, стук его каблуков громко отдавался в коридоре, отделанном мрамором. Тяжелый плащ мягко шуршал, касаясь щеголеватых сапог, ножны превосходной стали глухо постукивали о них. Как странно порой сближает людей общая цель. Разве мог он вначале даже предположить, что так сблизится с пламенной Кариссой? А теперь дочь Марлука доверяет ему настолько, что согласилась соединить свои силы с его, дабы достичь желаемого. Еще год назад ему бы и во сне не приснилось, что он, Ян Хоувелл, станет хозяином Корвина. Он улыбнулся, подумав еще кое о чем, но не позволил эмоциям завладеть рассудком и остановил себя. Дальнейшее могущество и власть будут принадлежать тому, кто сможет их взять. А когда имеешь дело с такими, как Карисса, лучше даже не думать об этом. Если Келсон и Морган умрут и его господство в Корвине будет прочным, у него будет время поразмыслить обо всем. Пока же... Он спускался по гранитной лестнице, весело позвякивая серебряными шпорами; факелы в литых бронзовых держателях отбрасывали кровавые отсветы на его каштановые волосы, но еще более кровавыми были мысли этого человека, шагавшего так уверенно. Он прошел пост охраны и принял четкий салют с подчеркнутой будничной бесстрастностью, затем приблизился к двойным золотым дверям, охраняемым двумя высокими маврами. Они не пошевелились, чтобы остановить его, и Ян молча проскользнул в дверь. Опершись спиной о разукрашенную дверную ручку, он, на время отогнав все злобные мысли, решительно остановил свой взгляд на Кариссе, что сидя расчесывала длинные светлые волосы. -- Ну что, Ян, -- спросила она низким охрипшим голосом, скривив полные губы в легкой сардонической усмешке. Он лениво двинулся к ней с небрежной решимостью. -- Я пришел, как говорил, моя крошка. -- Приблизившись, Ян вкрадчиво погладил ее по плечу. -- А ты не ждала? Он медленно налил вино из хрустального графина, выпил, снова налил и отнес бокал на низкий столик, стоящий рядом с широкой кроватью. -- Ты разыграл этот спектакль в соответствии со своими способностями, -- нанесла Карисса ответный удар. Ян снял тяжелый плащ и бросил его на скамью, отстегнул и положил на пол меч, а затем опустился на покрытую атласом постель. -- Очевидно, на сегодня ты уже сделал все что мог, не так ли? -- спросила Карисса. Она положила гребень с серебряной ручкой на туалетный столик и встала, собирая в лазурное облако складки платья из тонкой воздушной ткани. -- Думаю, что да, -- улыбнулся Ян, опираясь на локоть и поднимая стакан вина. -- Келсон отдал приказ не беспокоить его до утра. Если там что-либо изменится, мы сразу узнаем -- за ним кое-кто наблюдает. Ян жадно ловил глазами каждое движение женщины, приближающейся к нему. -- Итак, он отдал приказ не беспокоить его, да? -- Она дотронулась кончиками тонких пальцев до его плеча и улыбнулась. -- Думаю, и я отдам такой же. ГЛАВА XII Лишний смех -- к слезам Утреннюю тишину нарушил резкий скрип двери; Морган потянулся, открыл один глаз, и сразу же его охватила тревога. В комнате было светло, и он понял, что пора вставать, а между тем чувствовал он себя отвратительно -- чтобы полностью восстановить силы, краткого сна ему явно не хватило. Однако, несмотря на это, он должен быть готов ко всему. Встав на ноги, Морган подошел к двери и осторожно взялся за щеколду, быстро нащупав другой ладонью рукоятку стилета. -- Кто там? -- тихо спросил он. -- Родрик, лорд-камергер, ваша светлость, -- ответили ему, -- королевский постельничий желает знать, когда его величество соизволит принять омовение и облачиться. Морган вложил стилет в ножны, отодвинул затвор и открыл дверь. За ней стоял величавый седовласый джентльмен в темном бургундском бархате; увидев генерала, он раскланялся. -- Ваша светлость.. -- Который час, лорд Родрик? -- мягко спросил Морган. -- Четвертый, ваша светлость. Я бы разбудил вас раньше, но подумал, что и вам, и его высочеству неплохо поспать побольше. До церемонии еще больше часа. Морган улыбнулся: -- Спасибо, лорд Родрик. Скажите постельничьим, что Келсон вскоре будет готов. И еще посмотрите, если это вас не затруднит, что там поделывает мой оруженосец, лорд Дерри. Если я в таком виде явлюсь на коронацию, кое-кто окончательно решит, что я и в самом деле такой негодяй, как обо мне болтают. Он потрогал рукой золотистую щетину на подбородке, и камергер с трудом подавил улыбку. Они с генералом были старыми друзьями, еще с тех пор как Морган стал пажом при королевском дворе. Родрик был камергером уже тогда, и игры, в которые он играл с Морганом, приятно было вспомнить. Золотоволосый мальчик сразу покорил сердце Родрика, но и сейчас, когда он повзрослел, добрые чувства лорда-камергера нисколько не изменились. Он поймал взгляд Моргана, и его глаза понимающе сверкнули. -- Кое-кто, ваша светлость, никогда в вас не сомневался, а? -- сказал он, не столько спрашивая, сколько утверждая. -- Ваша светлость больше ни в чем не нуждается? Морган покачал головой, затем щелкнул пальцами, припомнив, о чем хотел попросить. -- Да. Пошлите, если можно, за монсеньором Мак-Лайном. Келсон хотел бы повидаться с ним прежде, чем отправится в собор. -- Хорошо, ваша светлость, -- поклонился Родрик. Закрыв дверь и задвинув щеколду, Морган почувствовал, что в комнате опять холодно, и прошел босиком к очагу, чтобы раздуть огонь и подбросить поленьев. Убедившись, что огонь разгорелся, он быстро направился к балконной двери, слегка приплясывая: холодные плиты пола обжигали босые ступни. Откинув голубую сатиновую занавесь и пустив в комнату бледный солнечный свет, Морган наконец совсем проснулся. Он обернулся, встретил взгляд Келсона, улыбнулся ему и, подойдя, сел на край кровати. -- Доброе утро, мой принц, -- приветствовал он его. -- Как вы себя чувствуете? Мальчик сел на кровати и осмотрелся. -- Хм, холодновато. И я умираю от голода. Который час? Морган рассмеялся, дотронулся до лба Келсона, потом взял его раненую руку и начал разматывать бинт. -- Не так поздно, как вы думаете, мой принц, -- усмехнулся он. -- Ваши слуги подготовили вам омовение, и вы сможете приступить к нему немедленно. А есть вам, вы знаете, нельзя до коронации. Келсон поморщился и склонил голову, наблюдая, как Морган распутывает бинт. Только блеклая розовая точка на коже напоминала о событиях предыдущей ночи. И пока Морган сгибал и поворачивал руку, Келсон удивлялся, что не ощущает даже легкого неудобства, двигая ею. Он тревожно поглядывал на Моргана, пока тот осматривал его руку. -- Все в порядке? Морган успокаивающе похлопал мальчика по руке. -- Да. Вы здоровехоньки. Келсон улыбнулся: -- Так мне незачем оставаться в постели? -- Совершенно незачем. Морган дотянулся и взял плащ Келсона, висевший на спинке кровати, потом встал и помог мальчику надеть его. Завернувшись в плащ, принц поспешил к очагу и опустился на меховую шкуру возле него, чтобы согреться. -- М-м-м, это неплохо, -- сказал он, потирая ладони и приглаживая растрепанные волосы. -- Что дальше? Морган, подойдя, поворошил дрова. -- Прежде всего омовение. Оно вроде бы готово. Затем я пошлю постельничьих помочь вам одеться. Келсон перестал тереть ладони и раздраженно сморщил нос. -- Какого черта, я и сам могу одеться. -- Королю полагаются слуги, которые одевают его для коронации, -- засмеялся Морган, беря мальчика за руку и склоняясь к его ногам. -- Это традиция. Да и незачем засорять голову практикой надевания странных плащей, когда вам необходимо обдумать гораздо более важные вещи. Он подвел Келсона к двери, ведущей в королевскую уборную, но мальчик остановился и с подозрением взглянул на Моргана. -- Значит, меня будут одевать слуги? Сколько их? -- Как я знаю -- вроде бы шесть, -- ответил Морган, неопределенно поднимая бровь. -- Шесть! -- возмутился Келсон. -- Морган, да не нужно мне шесть слуг! -- Это бунт? -- спросил Морган, подавляя смех. Он знал отношение Келсона к личной прислуге -- он и сам терпеть не мог всей этой мелочной суеты. Но нынче был особый день. Келсон знал это и, судя по тону, с каким он говорил, отдавал себе отчет в значительности ситуации. Однако и Морган понимал, что не должен оставлять за собой последнего слова. Открыв дверь и заглянув в комнату, мальчик внезапно обернулся и взглянул на Моргана с наигранным гневом: -- Я считал, что вы продумали все это получше. -- Я продумывал получше, как вам царствовать, -- ответил Морган. Его терпение уже начало истощаться. -- Пойдемте! Он сделал вид, что сейчас поведет мальчика за руку, и тот, увернувшись, скользнул в дверной проем. Дверь закрылась, но только после того, как Келсон обернулся и показал Моргану язык. Генерал поднял глаза к Небу, призывая про себя всех святых, дабы держать в узде прихоти королевских наследников. Казалось, та зрелость, какую проявил Келсон накануне, совершенно исчезла, и оставалось надеяться, что это настроение не продлится целый день. Морган собрался было обдумать дальнейшие действия, но в дверь снова постучали. -- Кто там? -- Дерри, милорд, -- ответил знакомый голос. Генерал прошел к двери и быстро впустил Дерри. С молодым лордом были два кавалера, которые несли горячую воду, полотенце и чистую одежду. Сам Дерри выглядел отдохнувшим и свежим в своей хрустящей накрахмаленной куртке. На его левой руке не было повязки, и только это напоминало о событиях прошедшей ночи. -- Рад видеть тебя полностью выздоровевшим, -- заметил Морган. -- Да. Странно, не правда ли, милорд? -- сдержанно сказал Дерри. -- Я и не думал, что вы... -- Позже, Дерри, -- прервал генерал, отступив в сторону, чтобы они могли войти. -- Сейчас мне необходимо привести себя в порядок, приняв ванну. -- Да, милорд, -- сказал Дерри, подавая знак сопровождавшим его кавалерам. -- Следуйте за мной, я объясню вам, что от вас требуется. Морган покачал головой и усмехнулся, глядя, как Дерри берет все в свои руки, и прошел следом за ними в комнату. Во всяком случае, он не мог явиться на коронацию, выглядя как легендарный Торентский дикарь. А объясниться с Дерри он успеет, когда они окажутся наедине. В это время в другой части дворца находился некто, чей день начался несколько часов назад в месте, расположенном в нескольких милях отсюда. Послан он был неописуемо прекрасной и жестокой женщиной, и на крыльях заклинаний Дерини был доставлен сюда с особым заданием. после которого должен был вернуться. В этот момент он прятался в нише одного из главных коридоров, поджидая, когда появятся те, кто ему нужен. Мимо проходили большие группы пажей и кавалеров -- явно из свиты Келсона -- в форменных ливреях и белых с золотом плащах. Но тех, кого он ждал, все не было. После десяти минут ожидания, в течение которых ему пришлось трижды кутаться в золотистый плащ, чтобы его не обнаружили, наконец-то появилась его добыча -- два кавалера несли блистающие одежды из черного бархата и шкатулку с драгоценностями из полированного дерева. Расчет Яна был прост: он вышел из укрытия как раз в тот момент, когда они проходили мимо ниши, вышел так, что нечаянно сбил одного кавалера с ног; Ян учтиво извинился, помог молодому человеку подняться и нагнулся, собирая выпавшие из шкатулки безделушки и цепочки. Молодой человек, растерявшийся от столь неожиданного столкновения, конечно, ничего не заметил, да ему и в голову не пришло, что славный лорд Ян может подменить одну из важнейших государственных реликвий -- знак Королевского Поборника. Тем временем Морган в покоях Келсона критически рассматривал свое отражение в небольшом зеркале, а Дерри стирал остатки мыльной пены с его щек и ушей. После ванны и бритья генерал чувствовал себя почти заново родившимся. Он был в чистой рубашке и исподнем -- такой роскоши Морган не знал уже несколько последних месяцев и, откровенно говоря, испытывал блаженство. Когда Дерри отпустил слуг, помогавших ему, в комнату проскользнул Дункан; встретив взгляд молодого лорда-гофмейстера, он укоризненно покачал головой, сетуя, что его не позвали раньше. Тихо подойдя к Моргану, он поменялся местами с Дерри и пробормотал, стряхивая пылинки с его белой льняной рубашки. -- Так, так... Нам нужно постараться, чтобы он получше выглядел. Удивленный Морган чуть было не схватился за оружие, но, узнав Дункана, усмехнулся. Тем временем Дерри, закончив свои дела, уселся в кресло. -- Надеюсь, ты больше не будешь пугать меня так -- Генерал посмотрел на Дункана -- Я мог оставить тебя без головы, прежде чем догадался бы, что это ты. Дункан улыбнулся и небрежно облокотился на подлокотник другого кресла. -- Думаю, ты все же успел бы догадаться, -- мягко возразил он. -- С тех пор, как я покинул вас, ничего не случилось, надеюсь? Морган кивнул. -- А что еще могло случиться? -- Землетрясение, наводнение, что угодно.. -- пожал плечами Дункан. -- А вот у меня есть для тебя небольшой сюрприз. -- Ты уверен, что я выдержу это? -- усомнился Морган. -- После всех сюрпризов, выпавших на нашу долю за последние двадцать четыре часа, сомневаюсь, что я перенесу еще что-то в этом роде. -- О, это -- перенесешь, -- усмехнулся Дункан Он достал из-за пояса нечто, завернутое в бархатную ткань, и подал Моргану. -- Келсон попросил передать это тебе. Кажется, он хочет назначить тебя Королевским Поборником. -- Поборником? -- повторил Морган и уставился на кузена расширившимися глазами -- Откуда ты знаешь? -- Ну, в конце концов, Келсон иногда говорит мне кое-что такое, что не говорит даже тебе, -- сказал Дункан, с невинным видом глядя в потолок. -- Да и кто еще может быть им, если не ты, вояка? Я, что ли? Морган удовлетворенно усмехнулся, разворачивая бархат В массивной золотой оправе мерцал обтесанный оникс, на лицевой стороне которого был вырезан Золотой Гвиннедский лев. Морган с благоговением полюбовался на него, потом подул и потер его рукавом -- гемма блистала, как морозная полночь. Генерал надел его на правый указательный палец, затем вытянул обе руки рядом ладонями вниз. Гвинеддский лев и Корвинский грифон мерцали золотым и зеленым. -- Я ничего не понимаю, -- в конце концов прошептал Морган, растерянно опустив руки. -- Я не возьму в толк, почему он сделал это, ведь титул Поборника всегда был наследственным. Он осмотрелся вокруг, словно не веря себе, потом с улыбкой покачал головой. Дункан тоже улыбнулся: -- Кстати, где Келсон? -- Принимает омовение, -- ответил Морган, взяв начищенный сапог и доводя его до блеска мягкой тряпочкой. -- Он немного, как бы это сказать, расстроился тем, что его будут одевать сегодня утром; все спрашивал, почему не может одеться сам. Я напомнил, что это одно из испытаний королевской власти, которую он принимает на себя, -- и это, кажется, почти удовлетворило его. Дункан взял другой сапог Моргана и засмеялся: -- Если бы он знал, что ему придется сегодня вынести, он был бы очень рад, что его одевают. Помню, я был весьма благодарен, если находился хотя бы один помощник, который облегчал мне подготовку к важной церемонии. Он легко вздохнул. -- Там так много всяких шнурков и узелков! Морган фыркнул: -- Ха-ха! Ты же любишь это! Он взял у Дункана второй сапог и стал энергично тереть его. -- Но все-таки, что еще было ночью? -- Ничего. Легли спать, -- ответил Морган. Пока он натягивал сапоги, Дункан взял кольчугу генерала и вывернул ее на правую сторону. Морган просунул голову и руки в отверстия кольчуги, натянув ее на белую льняную рубашку. Поверх же кольчуги он надел красивую легкую рубашку из красного шелка со шнуровкой впереди. Дункан завязал шнурки на запястьях, затем надел на кузена черное бархатное облачение, украшенное золотим шитьем и жемчугом. Моргана слегка позабавил вздох, сопроводивший это, но он воздержался от каких бы то ни было комментариев. Он поправил широкие с прорезью рукава, сверкнувшие багровой изнанкой, и вытянул руки, пока Дункан перевязывал его талию широким малиновым поясом. Дотянувшись до клинка Моргана в старых кожаных ножнах и прицепив его к висящему на поясе кольцу, священник отступил назад, оглядывая друга долгим придирчивым взглядом. Покачав головой, он поднял бровь в поддельном отчаянии. -- Нет, к тебе просто не подступиться! -- произнес Дункан. -- Судя по всему, ты будешь самым дьявольским Поборником из всех, что были с давних времен! -- Ты совершенно прав! -- согласился Морган, приняв важную позу. -- И ты будешь самым тщеславным Поборником, какого мы когда-либо видели! -- продолжал его кузен. -- Что? Дункан поднял палец вверх. -- Запомни, Аларик, я твой духовный отец. Я говорю тебе это для твоей же пользы. Сохранять и дальше серьезный вид Морган не смог -- его охватил смех. Почти одновременно и Дункан начал хохотать, в изнеможении опустившись на ближайший стул. В дверях, ведущих в уборную Келсона, показался слуга, одетый в красную ливрею, с недовольным выражением на лице -- по-видимому, их хохот был слышен и в соседней комнате. -- Что-то не так, ваша светлость? -- спросил он холодно. Морган заставил себя сдержать смех, покачал головой и отослал слугу, но, спохватившись, окликнул снова. -- Готов ли его высочество? Монсеньор Мак-Лайн скоро отправится в собор. -- Я готов, отец, -- сказал Келсон, входя в комнату. Морган невольно выпрямился, а Дункан поднялся на ноги, когда он появился перед ними в королевских, блистающих золотом одеждах. С трудом верилось, что это -- тот самый мальчик, который испуганно преклонял с ними колени минувшей ночью. Весь в шелку и атласе, он стоял перед ними, как юный ангел; белоснежный цвет его одеяния нарушала лишь нежная игра золота и рубинов, украшавших края одежды. Поверх всего был надет великолепный, с малиновой подкладкой, плащ из атласа цвета слоновой кости, украшенный жемчугом в золотой и серебряной оправе. В руках он держал изящные лайковые перчатки и пару позолоченных серебряных шпор. Его голова с орлиным профилем была обнажена, как и приличествует некоронованному монарху. -- Я вижу, вам сообщили о вашем новом титуле, -- сказал мальчик, с одобрением глядя на новый наряд Моргана. -- Вот, -- протянул он шпоры. -- Это для вас. Морган поблагодарил его, встав на одно колено и склонив голову. -- Мой принц, у меня нет слов. -- Ничего страшного, -- ответил Келсон. -- Не будьте только косноязычны, когда мне нужна будет ваша помощь. Он вручил шпоры Моргану и попросил его встать, а потом повернулся к стоящему в дверях слуге. -- Жиль, остальные регалии генерала Моргана у вас? Тот склонился, подал знак кому-то за дверью, и вошли еще трое слуг, внося шкатулку, чуть раньше опрокинутую Яном в коридоре, и широкую перевязь из красной кожи, тисненной золотом. Все трое, ожидая приказаний, построились в линию за спиной генерала. Келсон повернулся к Моргану. -- Как Королевскому Поборнику вам полагается надеть для предстоящей церемонии еще несколько вещиц, -- сказал он с улыбкой. -- Надеюсь, вы не будете возражать, если слуги помогут вам в этом, пока я поговорю с моим исповедником. Слуги со всех сторон окружили Моргана, а принц подал Дункану знак следовать за ним. Они вышли на балкон и закрыли двери. Через стекло было видно, как надоедливо суетятся вокруг Моргана слуги. Келсон, бросив взгляд на эту сцену, обернулся к Дункану. -- Как вы думаете, отец, я не очень его огорчил? Дункан улыбнулся и покачал головой. -- Полагаю, не очень, мой принц. Он так взволнован вашим доверием, что, по-моему, не может сердиться совсем. Келсон улыбнулся и окинул взглядом улицу, опершись локтями на холодные каменные перила балкона. Волосы принца развевал ветер; одеяние же было настолько тяжелым, что не шелохнулось под его порывами. Грозовые облака пересекали небо, угрожая скрыть солнце, и воздух становился все более влажным. Келсон сложил руки на груди, посмотрел под ноги и в конце концов тихо спросил: -- Отец, что делает человека королем? Дункан минуту обдумывал ответ, затем подошел к перилам и встал возле мальчика. -- Я не уверен, что кто-то может полно ответить на этот вопрос, сын мой, -- задумчиво сказал он. -- Может быть, короли не так уж отличаются от обычных людей, просто на них лежит более тяжкая ответственность. Думаю, на сей счет вам не надо особенно беспокоиться. -- Но некоторые из королей -- не совсем обычные люди, отец, -- мягко возразил Келсон. -- Как они справляются с тем, что зависит от них? И если, допустим, король обнаруживает, что в нем нет ничего необычного? Как ему быть, если обстоятельства требуют, а он... -- Вы не обычный человек, Келсон, -- ответил Дункан. -- И будете необычным королем. Не сомневайтесь в этом. И не забывайте этого. Келсон задумался, затем повернулся и преклонил колени перед священником. -- Отец, благословите меня, -- прошептал он, склоняя голову. -- Обычный я человек или нет, но я боюсь и чувствую себя не совсем как король. Морган раздражался все больше, пока королевские слуги сновали вокруг него, с усилием заставляя себя стоять смирно и подчиняться, пока Келсон не позовет его на балкон. Но это было трудно -- в окружении стольких слуг он чувствовал себя почти больным. Два кавалера, склонившись к его ногам, прицепляли к сапогам золотые шпоры и доводили темную кожу до еще большего блеска. Тот, что звался Жилем, взял клинок Моргана и отдал его одному из своих товарищей, а затем перекинул красную кожаную перевязь ему через плечо, и когда снова прицепил меч, Морган облегченно вздохнул -- без клинка он казался себе почти обнаженным. От стилета в металлических ножнах, болтавшегося на его запястье, толку будет немного, если кто-то из этих людей вдруг пожелает избавить мир еще от одного Дерини. Морган поправил меч, а Жиль достал из деревянной шкатулки темно-золотую цепь с висящим на ней кулоном -- знак достоинства Поборника. Вся эта суета, однако, не доставляла генералу удовольствия, и он взял у слуги цепь и сам надел ее на шею. Чем скорее все это закончится, тем лучше. Два кавалера преклонили колени и вновь протерли тряпочкой его сапоги, потом встали и в третий раз оправили края его одежд. Потом они подвели его к зеркалу, которое держал Жиль; кавалеры, прицеплявшие шпоры, держали наготове великолепный плащ из черного бархата, подбитый темно-малиновым шелком, с воротником из черной лисы. Морган поднял бровь -- никогда еще он не носил столь великолепной одежды. Слуги водрузили ее ему на плечи, поправили цепь, и, оглядев себя, генерал вынужден был признать, что результат впечатляющ. Он повернулся, чтобы взглянуть на свой профиль в зеркале, когда в дверь начали с силой колотить. Морган схватился за рукоятку меча, а слуги застыли в изумлении; внезапно стук прекратился, и послышался крик: -- Аларик! Аларик, вы еще здесь? Я должен поговорить с Вами! -- Это был голос Нигеля. Морган сделал четыре больших шага к двери и отодвинул задвижку. Едва он отворил, Нигель ворвался в комнату и закрыл за собой дверь. Герцог королевства был необычайно взволнован. -- Где Келсон? -- Его глаза тревожно обежали комнату. -- Все -- вон, -- приказал он слугам. Когда они ушли, Морган подошел к балконной двери и постучал по стеклу. Дункан оглянулся, увидел тревогу на его лице, разглядел Нигеля за его спиной и помог Келсону встать на ноги. Морган открыл дверь балкона и отошел в сторону, пропуская принца и священника. -- Что такое, дядя? -- тревожно спросил Келсон, увидев мрачное лицо Нигеля и чувствуя, что тот хочет сказать нечто очень важное. Нигель закусил губу и нахмурился. Как сказать мальчику, что он только что видел; и главное -- сказать так, чтобы это не прозвучало обвинением? -- Келсон, -- начал он, не глядя никому в глаза. -- Мне нелегко сказать то, с чем я пришел... -- Короче, -- прервал его Морган. Нигель кивнул, тяжело сглотнул слюну и продолжил: -- Хорошо. Ночью кто-то вскрыл могилу Бриона. Келсон быстро переглянулся с Морганом и Дунканом и вновь посмотрел на Нигеля. -- Продолжайте, дядя. Нигель пристально взглянул на Келсона и в страхе опустил глаза: мальчик не удивлен! Не может же быть?.. -- Кто-то проник в усыпальницу и вскрыл саркофаг, -- осторожно продолжал Нигель. -- С тела сняли жемчуга, прекрасные одежды, -- его голос прервался, -- и оставили нагой труп на каменном полу. -- Он перешел на шепот. -- Два охранника найдены с перерезанным горлом... А Роджер -- Роджер умер на могиле, с кинжалом в одной руке... На его мертвом лице застыло выражение смертельного ужаса, он боролся, он защищал тело Бриона... Лицо Келсона побледнело, и он прижался в поисках зашиты к руке священника. И Дункан, тоже побелевший, и Морган -- оба опустили глаза. -- Ты хочешь спросить, не мы ли сделали это, Нигель? -- проговорил генерал. -- Вы, -- голова Нигеля дернулась. -- Боже мой, я знаю, что вы на такое не способны! -- Он снова посмотрел в пол и переступил с ноги на ногу, еще беспокойнее, чем прежде. -- Хотя знаете, что говорят? -- Что проклятые Дерини наконец себя показали, -- спокойно сказал Дункан. -- И оправдаться почти невозможно, потому что мы были на могиле ночью. Нигель тихо кивнул. -- Я знаю. -- Знаете? -- переспросил Дункан. Нигель глубоко вздохнул, и плечи его опустились еще ниже. -- Все правильно. И я боюсь во всей этой истории даже не за Аларика. Я сказал, что одной рукой Роджер сжимал кинжал, но умолчал о том, что было в другой его руке. Все трое замерли. -- В ней было серебряное распятие -- ваше, Дункан! ГЛАВА XIII "Защитник власть твою скрепит печатью..." ...Серебряное распятие -- ваше, Дункан! Священник затаил дыхание. Это обвинение он оспаривать не мог, так как распятие действительно принадлежало ему. Вдобавок опись всего, что было на Брионе в день похорон, занесена в протокол. Точно так же, как сейчас занесено в протокол то, что гробница разграблена, и то, что там найдено простое серебряное распятие. Дункан вдруг осознал, что стоит не дыша, и сделал долгий выдох. Это происшествие совершенно меняло положение. Теперь с него спросят не просто за соучастие в каких-то сомнительных делах, но могут вынести прямое обвинение. Насколько он знал, только Аларику и Келсону было известно, что он происходит из Дерини, и он бы предпочел, чтобы это так и оставалось. Однако сейчас ему неизбежно зададут вопросы, на которые будет весьма затруднительно ответить, объясняя свою роль в той ночной вылазке. Он неловко откашлялся и наконец решил признаться Нигелю, рассчитывая по крайней мере на то, что герцог сохранит тайну, если даже придется сказать ему все. -- Мы были у гробницы сегодня ночью, Нигель. И мы действительно вскрывали могилу Бриона, -- медленно начал Дункан, -- я даже не пытаюсь отрицать этого, -- он судорожно сцепил руки, -- однако когда мы уходили, гробница была опечатана, а Роджер и стражники -- живы. Нет нужды говорить, что мы не имеем отношения к их смерти. Нигель покачал головой в полном недоумении. -- Но зачем, Дункан? Зачем вы вскрыли гробницу? Этого я никак не пойму. -- Все, что должно произойти сегодня, оказалось бы под ударом, если бы мы не сделали этого, -- вмешался Морган. -- Согласно ритуалу, описанному в завещании Бриона, следовало передать Келсону нечто, похороненное вместе с Брионом. Не имея другого выхода, мы вынуждены были вскрыть могилу. -- Он взглянул на свои руки, на которых сверкали два кольца. -- Кроме того, мы сделали еще кое-что, Нигель. Тело Бриона находилось под воздействием заклинания, меняющего внешность, и это в какой-то степени связывало его душу. Мы сняли заклятие, освободив его. -- О Господи! -- пробормотал Нигель. -- А вы уверены, что это все, что вы сделали? -- Нет, -- ответил Морган, -- мы еще взяли то, за чем пришли: Глаз Цыгана. Келсон не хотел брать его без замены, тогда Дункан дал ему свое распятие, и принц оставил его в руках отца. Мы и не предполагали, что кто-то еще раз вскроет гробницу после нашего ухода. -- Но ее вскрыли, -- прошептал Нигель, качая головой. -- Бедный Брион! Бедный Келсон. Вы понимаете, вас всех обвинят, невзирая на то, что вы говорите. Аларик, что же нам делать? Морган ничего не успел ответить -- в дверь постучали, и Нигель удрученно вздохнул. -- О Боже, наверное, это Джеанна! Ей уже все известно. Лучше бы вы ее впустили, прежде чем она прикажет выломать дверь. Не говоря ни слова, Келсон направился к двери и отодвинул засов. Разъяренная Джеанна ворвалась в покои с проклятьями, но принц вовремя захлопнул за ней дверь, не впустив никого из ее сопровождающих. Джеанна была сама не своя, выглядела она ужасно; королева гневно набросилась на Дункана и Моргана: -- Как вы посмели? -- выдавала она сквозь зубы. -- Как вы посмели так над ним надругаться? А вы, отец Дункан? Вы, называющий себя "слуга Господень"? Убийцы не имеют права носить это звание! В ее левой руке сверкнуло золоченое распятие Дункана, потемневшее и приобретшее красноватый оттенок; она размахивала им перед самым носом священника. -- Что вы на это скажете? -- не повышая тона, все тем же низким мертвенным голосом спросила она. -- Надеюсь, вы потрудитесь объясниться? Поскольку Дункан молчал, она хотела было наброситься на Моргана, но тут заметила Глаз Цыгана, тускло поблескивающий в правом ухе Келсона. Королева застыла, не веря своим глазам, потом гневно и холодно бросила сыну: -- Ты -- чудовище! Ты -- ублюдочное порождение тьмы! -- цедила она, брызгая слюной. -- Ты мог осквернить гробницу отца, мог стать убийцей из-за власти? Ты еще увидишь, Келсон, до чего тебя доведут эти грязные Дерини! Келсон от ужаса лишился дара речи -- как она могла поверить, будто он способен на такое? Зачем она все так извращает, зачем связывает его и Моргана с кошмарным событием, происшедшим ночью в соборе? -- Джеанна, -- тихо сказал Морган, -- все было совсем не так, как вы думаете. Мы были... -- Ничего не хочу слышать! -- повернулась она к нему с холодной яростью. -- Запрещаю вам даже строить предположения, о чем я думаю, вы, изверг! Сначала вы развратили моего мужа, может быть даже довели его до смерти, судя по тому, что я знаю, а теперь пытаетесь проделать то же самое с моим единственным сыном; и Роджер, бедный, невинный Роджер зверски убит, сражен... -- Тут ее голос прервался. -- Ну, можете вынуть этот камень сами, Дерини. Я не собираюсь оказывать ни малейшей поддержки в том, что вы собираетесь делать. А ты, Келсон, лучше бы ты не рождался на свет. -- Матушка. -- Келсон побелел. -- Не называй меня так, -- ответила она, отворачиваясь и шествуя к д