, что готовит Джеанне леди Сумеречная, всеми силами старались отклонить смертельный удар от ее царственной противницы. Немного погодя Джеанна вскрикнула и мягко опустилась на ступени; она лежала на богатом ковре, покрывающем их, как спящее дитя. Когда Келсон бросился к ней, Дункан уже стоял на коленях рядом с королевой, щупая пульс, его губы были напряженно сжаты. Беспокойно покачав головой, он велел Нигелю и Эвану осторожно отнести ее в сторону. Таинственный свет блеснул вокруг Джеанны, когда ее клали на носилки. Дункан помог Келсону встать и, отвечая на немой вопрос мальчика, незаметно покачал головой. -- Она не мертва, -- прошептал священник так, чтобы услышал только Келсон. -- Мы с Алариком отклонили худший из ударов. -- Он посмотрел туда, где полулежал Морган, затем перевел взгляд на Джеанну. -- Как я понимаю, она сейчас просто связана властью Кариссы. Если мы сможем снять чары, с ней ничего не случится. В противном случае только Сумеречная может освободить ее, когда захочет. Или -- когда умрет. Навряд ли она захочет, так что, боюсь, придется попытаться осуществить второй вариант. Итак, у вас есть еще одна причина для боя. Келсон мрачно кивнул, осмысливая то, что открылось ему в последние несколько минут: он -- полу-Дерини! И если его мать -- Дерини, он мог бы кое-что извлечь для себя из этого. Тем более он не только верит в могущество этих сил, но, благодаря Моргану, умеет в некоторой степени управлять ими, и сейчас это очень может пригодиться. Конечно, неплохо бы получить могущество Бриона. Они просто что-то просмотрели, очевидно -- в самих стихах. Грифон Моргана -- это не та печать Защитника, о которой говорил Брион. "Но кто же Защитник?" -- пытался понять мальчик. Судя по первой строфе стихов, генералу была отведена роль Владыки Мрака, а не Защитника; значит, Защитник -- кто-то другой. А печать Защитника -- что это может быть? Карисса вернулась на свое место у основания алтарных ступеней и злорадно посмотрела на мужскую перчатку, что по-прежнему лежала там, куда Морган отшвырнул ее. Она мрачно улыбнулась -- никаких сомнений, победа за ней, ибо у Келсона нет отцовских сил. Уж конечно, будь они у него, он бы помог родной матери. Не мог же мальчишка пожертвовать ею ради того, чтобы сберечь силы для решающего момента. И вдобавок она прекрасно поняла, что сила, спасшая Джеанну, исходила не от полукровки Келсона Халдейна. Она слегка кивнула Келсону, занявшему свое место на верхней ступеньке, и посмотрела ему прямо в глаза. -- А теперь, Келсон Халдейн, сын Бриона, принимаешь ли ты мой почетный вызов на бой в древней и благородной манере состязаний Дерини? Или мне уничтожить тебя одним ударом там, где ты стоишь, без борьбы? Иди же сюда, Келсон, произнесший немало хвастливых слов. Ты обманщик! ГЛАВА XV Нынче битва, которой смертному не постичь Мысли Келсона мчались неистово в лихорадочных поисках ключа, и теперь он все проверял под углом магии Дерини. Мальчик сложил руки вместе, его пальцы сами по себе коснулись Огненного перстня, и он вновь повторил про себя строку ритуального стиха: "Защитник власть твою скрепит печатью... Защитник власть твою скрепит... Скрепит печатью..." Внезапно взгляд Келсона замер на плитках пола, где стояла Карисса. Он никогда раньше не замечал, что на мраморных плитах центрального нефа начертаны имена святых -- плиты с именами... О Боже! Да может ли это быть? Сдерживая возбуждение, он обежал глазами большой круг, ища среди мраморных пластин одну -- ту, которую он и не надеялся бы найти, будь собор поновее. Но в Святом Георге... Боже мой, вот она! Пластина Святого Камбера, который некогда звался Defenser Hominium -- Защитник людей! Келсон поднял глаза и, торжествуя, окинул ими собор. Он нашел ответ, нашел разгадку! Они спутали кое-что, когда читали стихи, чем и ввели себя в заблуждение. Но сейчас... Он долгим пристальным взглядом изучал лицо Кариссы, прежде чем заговорил, -- ему необходимо было продумать дальнейшие действия. -- Вы предположили, что Мы боимся боя с вами. Карисса, -- ровно начал Келсон. -- Вы признались в убийстве короля Бриона. По вашей вине тяжело ранен тот, кого Мы почитаем почти так же, как отца. И вы тяжело поразили Нашу мать, которая совершила отчаянную попытку отвратить нашу схватку. Время разговоров миновало. Прошло время и для прощения, кое Мы полагали даровать даже после всего, что уже свершилось. Ныне Мы будем сражаться с вами. Карисса. Мы принимаем вызов и согласны на бой с вами, хотя в том, что мы будем сражаться в храме, и есть некое кощунство. Но вы принудили Нас к этому, так знайте -- Мы не обещаем вам ни тонкого обхождения, ни милосердия. Карисса высокомерно закинула голову. -- Сумеречная не нуждается в твоем милосердии, Келсон. И когда подобное говорится только из хвастовства, я могу лишь рассмеяться. Спускайся, пока ты еще жив, я готова. Келсон презрительно взглянул на нее, затем перевел взгляд на Моргана и Дункана и ободряюще кивнул им. Коснувшись застежки, юный король сбросил с себя тяжелый, цвета темного вина плащ, и подоспевший Нигель подхватил мантию. Уверенность племянника несколько успокоила дядю -- его надежды вновь обрели жизнь. Повернувшись, Келсон медленно сошел по алтарным ступенькам. Нигель остался на месте с его плащом, перекинутым через руку, неподалеку замерли и Морган с Дунканом. Когда Келсон спустился. Карисса отступила к дальней стене нефа, футов за сорок, ожидая, пока Келсон нагнется за перчаткой. Однако он остановился, подыскивая маршрут, который позволил бы ему быстрее всего подойти к плите с именем Камбера, что была (он видел ее краем глаза) в двадцати футах впереди и чуть левее. Он двинулся к Кариссе с перчаткой в руке, отклоняясь влево, чтобы путь прошел через эту плиту. Затем он швырнул перчатку в сторону герцогини и, шаркнув по мраморному полу, ступил на плиту. Морган и Дункан смотрели на происходящее со все нарастающим напряжением -- очень уж неравным был принятый Келсоном бой, и слишком страшны возможные последствия. Казалось также невероятным, что у мальчика появился какой-то план, но по взгляду, брошенному им, не оставалось сомнений, что это так. Наконец, когда нога Келсона ступила на плиту с именем Камбера, они поняли, на что он надеялся, однако, судя по всему, пока ничего не изменилось. Карисса мгновение презрительно смотрела на перчатку, затем заставила ее подлететь к своей руке и швырнула одному из своих стражников. Она с легким поклоном приблизилась к Келсону, который никогда еще не выглядел столь ужасающе юным и одиноким, как в эту минуту. -- Готов ли к ристанию, мой лорд Келсон? -- произнесла Карисса, и слова многословного ритуала шутя сходили с ее языка. -- Мы готовы, моя леди Карисса, -- кивнул Келсон. Карисса улыбнулась и отступила на несколько шагов назад, сложив руки и тихо бормоча заклинание. Полукруг голубого огня вспыхнул за ней -- чеканная линия сапфирного льда, охватившая половину плит с именами святых. Герцогиня опустила руки, еще немного отступила назад и сделала покровительственный жест в сторону Келсона. Тот глубоко вздохнул -- начиналось главное испытание, ибо если он не сможет ответить на магию Кариссы, это будет значить одно -- что он проиграл, что сила и впрямь утрачена. А он, вступив на плиту Камбера, пока ничего не почувствовал, не заметил никакого опознающего мерцания. Он не знал даже, с чего начинать. Воздав молитву отвергнутому святому, чье имя было начертано на плите у него под ногами, Келсон поднял руки над головой -- одним плавным движением, как только что сделала это Карисса. И нежданно слова сами полились из его уст -- слова, не слышанные им прежде, тихий речитатив, вызвавший в воздухе потрескивание. За спиной его вспыхнула малиновая линия, тоже принявшая полукруглую форму, и два полукруга слились в единое красно-синее кольцо. Келсон, сдерживая улыбку, опустил руки, почувствовав, что могущество пришло к нему, что он овладел мириадами чар и может управлять силами большими, нежели смел надеяться. Мальчик услышал вокруг тихий шепот облегчения -- его люди поняли, что он владеет силами Халдейнов. Но это было еще не все! В глубину его сознания проникли -- и он это явственно ощутил -- радость и уверенность, исходящие от Моргана и Дункана. Он позволил себе легкую ироническую усмешку, видя недоумение своей противницы, обнаружившей, что он неподвластен ее чарам. Однако тотчас Келсон заставил себя сосредоточиться, ибо Карисса подняла руки и начала новое заклинание. Теперь он понимал, что она говорит, и внимательно слушал, собираясь с мыслями, чтобы суметь ответить, когда она замолчит. Голос Кариссы в тиши собора звучал тихо, но отчетливо: В огне и эфире, земле и воде Я силы взяла, чтобы обруч сковать. Соперник, страшись -- никогда и нигде Живому черты этой не миновать. Как только Карисса кончила читать, Нигель потянул Дункана за край одежды: -- Дункан! Ты знаешь, что она делает? Если она продолжит это заклинание и полукруги совсем сольются... -- Я знаю, -- сурово прошептал Дункан, -- круг не разбить, пока один из них не умрет. Это заклинание из древних рун. -- Но... -- Это отчасти для безопасности других, Нигель, -- спокойно сказал Морган. -- Без такого замкнутого круга чары иногда не удается удержать в руках. Они будут сейчас, судя по всему, иметь дело с чудовищными по мощи силами. Я уверен, что вам бы не доставило удовольствия испытать их действие на себе. -- По крайней мере, мы знаем, что Келсон овладел силой Бриона, -- заметил Дункан, глядя, как мальчик вытягивает руки, повторяя жест Кариссы. -- Его никогда этому не учили. Ровным, тихим голосом юный король ответил на заклинание Кариссы: Пространство и время сместились в кольце. Ничто не влетит, никто не уйдет. Здесь двое, но будет один в конце, И этот один кольцо разорвет. Едва он закончил, круг вспыхнул лиловым огнем; он был в диаметре футов сорок, словно в самом деле отгородил от сражавшихся всех остальных. Оба противника отошли на противоположные стороны круга, оставив по пять футов у себя за спиной. Карисса быстро окинула взглядом круг и заговорила. Ее голос гулко звучал в мертвой тишине. -- Мой лорд Келсон, как Вызванный, ты обладаешь правом и преимуществом первого удара. Используешь ли ты его, или Вызвавшей продолжать? -- Моя леди Карисса, как Вызванный, я и впрямь имею право первого удара. Однако Вызвавшая столь прекрасна, что мы изменим порядок. Первый удар твой, -- ответил Келсон. Карисса улыбнулась и кивнула, а Нигель опять толкнул локтем Дункана. -- Что за чертовщину он несет? -- хрипло прошептал он. -- Зачем он дает ей лишнее преимущество ко всему, что она и так имеет? -- Все правильно, -- пробормотал Дункан. -- Он должен так поступить. Это одно из формальных правил поединка: мужчина, даже если он вызван, уступает право первого удара противнице. Келсон согласился играть по правилам, а это одно из них. Не волнуйтесь. Первые чары -- это только проверка. В дальней стороне круга Карисса вытянула руки, сложив их вместе, а затем, пробормотав что-то себе под нос, медленно развела их. Сразу после этого над ней возникло голубое сияние, оно поднималось, расширялось, увеличивалось до тех пор, пока не приняло вид воина. Когда очертания обрели четкость, невообразимый этот воин в голубой кольчуге, с голубым щитом и блестящим мечом в руках окинул взглядом круг и направился, пересекая его, к Келсону. Келсон колебался лишь мгновение. Быстро положив правую ладонь на левый кулак, он создал в воздухе светящийся малиновый меч. Когда голубой гомункулус-воин приблизился и почти достиг мальчика, из левой руки Келсона ударил луч света и рассек голубой меч, а тем временем малиновый клинок обезглавил воина, и тот упал на землю с гулким шумом, а потом и воин, и меч Келсона истаяли, превращаясь в голубой пар. Народ одобрительно захлопал своему молодому королю и тут же затих -- ловкие пальцы Кариссы начали двигаться в такт следующему заклятию. Даже прежде, чем она начала читать заклинание, темная дымка начала сгущаться вокруг нее, напоминая по форме дракона. Дракон встал, Полон сил. Всю власть взял, Ум пленил. Однако больше она не успела прочесть ничего, так как Келсон сразу начал отвечать, и туман стал рассеиваться. Дракон пал, Власть ушла, Ум попрал Силы Зла. Глаза Кариссы угрожающе потемнели, но она промолчала. Она полагала, что победит легко, но мальчик, как оказалось, знает куда больше. Не то чтобы она усомнилась в своей победе -- разве новичку с только что приобретенной силой одолеть настоящего чародея Дерини, изощрившего свои способности многолетней практикой? Герцогиню разгневало то, что он осмелился бросить вызов ее могуществу. Терпеливо, чтобы сохранить силы к концу, она принялась за обычные испытательные чары, решив истощить силы своего противника. Это может занять больше времени, но исход, по крайней мере, известен. Чары пересекали круг -- атака и отражение, вновь нападение и ответный удар; все вокруг замерли, наблюдая за битвой. Люди Кариссы спокойно стояли, построившись в колонну, за спиной своей госпожи. Привыкнув к ее упражнениям в магии, они удивлялись только тому, что схватка так затянулась. По-видимому, ее слуги были уверены, что все это делается только для устрашения простонародья и что скоро их госпожа уничтожит этого новичка, и терпеливо ждали. Впрочем, некоторые мавры наблюдали за происходящим с неподдельным интересом -- они были знакомы с магией не понаслышке, и для них каждый выпад хозяйки был уроком. Сторонники Келсона следили за боем с мрачными лицами. На глазах Нигеля выступили слезы, ибо в какой-то момент он испугался, что мальчик не справится с герцогиней. Морган поднял голову и тронул Дункана за плечо здоровой рукой. -- Дункан... Тот с тревогой посмотрел вниз. Лицо Моргана было бледнее, чем прежде, и его благородные черты были еще сильнее искажены болью. -- Что-то случилось? Болит? Морган сжал зубы и чуть кивнул. -- Я потерял много крови, Дункан. Я чувствую, что слабею... А то усилие, которым мы спасли Джеанну, почти доконало меня. -- Чем я могу помочь тебе? -- наклонился священник. Морган попытался лечь на высокой ступени поудобнее и застонал -- движение вызвало сильную боль. -- Помнишь, я говорил тебе об исцелении Дерри прошлой ночью? Так вот, теперь я попытаюсь сделать это снова. -- Он положил левую руку на. грудь, чтобы видеть печать с грифоном. -- Думаю, путь я уже знаю, да хватит ли сил. Поддержи меня, следи за направлением моих мыслей, но не вмешивайся. Я побаиваюсь, как бы не забраться в кое-какие области... ну, сомнительные. Дункан слабо улыбнулся. -- Ты хочешь сказать, что вступаешь в союз с дьяволом, Аларик? -- Может быть, -- пробормотал тот. Он вновь с тоской посмотрел на схватку и улыбнулся, увидев, как мальчик отразил нападение какой-то, должно быть, ядовитой заморской твари. Генерал перевел глаза на печать с грифоном, сосредоточился, и они заблестели, как только он вошел в первую фазу Тиринского транса. Едва он достиг этого состояния, Дункан также сконцентрировал внимание на печати. Священник легко вошел во взаимодействие и разрешил своим мыслям смешаться с мыслями своего родственника, позволил себе поплыть по течению его мыслей, чтобы защитить и поддержать его, когда это понадобится. Мигель даже не догадывался о происходящем. Для Келсона время тянулось бесконечно. Все эти существа и твари, реальные или вымышленные, которых он убивал и сам создавал, явились, как казалось ему, из какого-то давнего, полузабытого сна: драконы с крыльями и без; осьминоги с извивающимися щупальцами; изрыгающие огонь грифоны; Стенрект -- такой, каким он видел его в саду; единороги -- список казался бесконечным. А Карисса уже собиралась наслать на него какой-то новый ужас. Он выпрямился и весь собрался, внезапно почувствовав, что предшествующие чары Кариссы -- просто баловство в сравнении с тем, что предстоит сейчас. Стоило ее пальцам сделать несколько новых, странных движений, как Келсон понял -- это чародейство действительно темнее всего предыдущего. Он напряг слух, ловя каждое слово, когда она начала произносить заклинание: Дитя Дагона, любимец Баэла, Теперь, как всегда, услышь мой приказ: Заклинаю тебя. Сын Грома, Явись ко мне сюда и сейчас. Порази хвастливого принца, Плащ сорви, рассей его спесь, Помоги мне вернуть наследство И воцариться сейчас и здесь. Как только она это сказала, в воздухе раздался грохот, и густой черный дым начал собираться в какой-то огромный, расплывчатый силуэт, очертаниями смутно напоминающий человека, но с чешуйчатой кожей и длинными когтями и клыками. Существо это постояло мгновение, растерянно мигая в непривычно ярком для себя свете, и Келсон, сжав руки за спиной, с ужасом подумал, что у него не хватит сил одолеть чудовище. А когда оно, опомнившись, уже двинулось к нему через круг, Келсон начал колдовать -- вяло и безрезультатно. Чавкая и визжа, существо продолжало ковылять через круг, исходя голубым дымом и пламенем, его глаза сверкали багровым светом, бросавшим отблески на стены собора. Чудовище проползло полпути, и мальчика охватил ужас. ГЛАВА XVI "Ибо Ты встретил его благословениями благости, возложил на голову его венец из чистого золота. Он просил у Тебя жизни -- Ты дал ему долгоденствие на век и век"[4]. Когда существо приблизилось еще ближе, Келсону на ум пришло ответное заклинание. Отступив несколько шагов, он начал произносить его, и голос мальчика усилился, чувство уверенности пришло на смену страху. Господь Света, весь в сиянье, Защити меня, коль услышал Твоего слуги моленья, Что на бой за народ свой вышел. На этого Демона дай мне силы. В Ад повергни его опять И разбей этот круг проклятый, Что вместе с Кариссой пришлось создать. Замолчав, Келсон воздел обе руки, нацелив их в точку, находившуюся в нескольких футах от него и меньше чем в двух шагах от приближающегося чудовища. Как раз в этот момент солнечный луч прорвал облака и, преломившись в витражных окнах собора, бросил многокрасочный отсвет на пол, где стоял Келсон. Юный король по-прежнему твердо стоял на ногах, а чудовище покачнулось в лучах света и стало корчиться, испуская струи огня и дыма. Оно извивалось и визжало от ярости и боли, билось в ногах Келсона, но не в силах было покинуть освещенный участок. Внезапно его агония прекратилась, чудовище рассеялось, и лишь едкий голубой дымок да игра золотого и малинового света на полу напоминали о происшедшем только что. Келсон опустил руку, и Огненный перстень зловеще вспыхнул, а солнце опять скрылось за облаками. Тихий вздох облегчения прошел по собору, и мальчик встретился глазами с Кариссой. Он, сделав шаг вперед, обратился к ней, про себя отметив, что место, где рассеялось чудовище и где он сам теперь стоял, было плитой с именем Святого Камбера. Келсон вздохнул, молча благодаря того, кто защитил его. Его глаза уверенно блеснули, и он заговорил: Теперь, Карисса, тебе не жить. Я счастлив был тебе послужить, Но ныне должен жизни лишить Тебя, чтоб свой народ защитить. И ныне я клянусь всем святым -- Твои адский план да будет казним. Вовек не сбыться мечтам твоим, Чтоб стали Зло и Добро -- одним. И вот зову я тебя на бой. В последний раз я сойдусь с тобой. Я не окончу свой путь земной -- Рассеет Зло твое луч дневной. Когда он кончил заклинание, в соборе стало темно. Сквозь открытую дверь в конце нефа было видно, что небо тоже потемнело, хотя время было не позднее. Карисса тяжело вздохнула -- она уже все поняла, ибо ждала и боялась этого испытания, но выхода уже не было. Ее пальцы вновь начали двигаться в ответном заклинании. Я не слыхала смелей хвастовства, Но мне не страшны пустые слова. Угрозы легки, а вот мощь какова? И я готова твой вызов принять. Мы будем насмерть с тобой стоять. О силе моей ты должен бы знать. А когда наш легкий фарс завершим, Брионов сын, ты падешь недвижим, И я буду править краем твоим. Когда были произнесены последние слова, над двумя половинками круга внезапно вспыхнуло красное и синее свечение, образовав над каждым из них отчетливые полусферы. Красное и синее, сойдясь, столкнулись, слились в стену фиолетового пламени, взметнувшуюся в темноте, -- единственными источниками света в соборе оставались свечи и лампады. Каждый из противников занял свое место; теперь оба врага знали слабости друг друга, и некоторое время огненная стена перемещалась от одного к другому, но никто не уступал, не подпускал ее ближе. Но затем стена фиолетового пламени двинулась в сторону герцогини. Полусфера медленно стала окрашиваться в малиновый цвет, освобождаясь от голубизны, и черты Кариссы исказил ужас. Смертельная стена медленно надвигалась, и она из последних сил старалась остановить ее, пыталась снова наполнить своим цветом. Глаза Кариссы расширились -- все усилия были тщетны, она больше не могла ничего и безвольно уронила руки. В следующее мгновение малиновое пламя поглотило ее, и собор огласился долгим предсмертным криком, полным ужаса. Этот вопль затихал по мере того, как исчезала противница Келсона. Когда от нее не осталось и следа, пропало и малиновое свечение -- только мальчик в сверкающих белоснежных одеждах стоял на плите отринутого святого, слишком изумленный своей победой, чтобы слышать приветственные крики тех, кто наблюдал за боем, тех, кто верил в него. Снаружи стало светлее, облака рассеивались. Услышав крики, Морган открыл глаза и, сняв ладонь с плеча, улыбнулся, увидев, что рана зажила. Дункан помог Моргану встать на ноги, тот подошел к Келсону, все еще не пришедшему в себя, и коснулся его плеча. Прикосновение вывело мальчика из оцепенения, и он с изумлением посмотрел на генерала. -- Морган? Как вы?.. -- Не сейчас, мой принц, -- пробормотал Аларик, с улыбкой указывая на людей, приветствующих короля. -- Надо закончить коронацию. Он взял Келсона за руку, и они поднялись на алтарь, где их ждал архиепископ, пораженный и испуганный увиденным. Когда крики смолкли, Нигель торжественно надел королевский плащ на плечи Келсона -- радость сквозила в каждом его движении. Джеанна, освобожденная от чар смертью Сумеречной, очнулась и теперь, ничего не понимая, смотрела на сына. Келсон поймал ее взгляд и, покинув тех, кто ждал у алтаря продолжения коронации, пересек собор и стал перед матерью на колено. -- Вы подверглись такой опасности ради меня, -- ласково прошептал он, страшась коснуться ее. -- Простите ли Вы мне то, что я шел против вашей воли? Джеанна, рыдая, схватила его руку и поднесла ее к губам. -- Пожалуйста, не проси об этом сейчас, -- шептала она; слезы капали на руку Келсона. -- Дай мне порадоваться, что ты жив. Мальчик сжал ее руку и, сам чуть сдерживая слезы, поднялся и пошел к алтарю -- его ждали. Когда Келсон вновь преклонил колени у алтаря, все, кроме архиепископов и епископов, сделали то же самое. Затем архиепископ Карриган, архиепископ Лорис и епископ Арилан приготовили покрытую жемчугом корону Гвинедда, снова прочитав древнюю молитву коронации. -- Славься, Господи, Тебе посвящаем мы эту корону. Да будет милость Твоя на рабе Твоем Келсоне, коего венчаем мы ныне в знак королевского достоинства. Свидетельствуем, что он обладает, по милости Твоей, всеми королевскими добродетелями. Через посредство Вечного короля, что живет и правит с Тобой в Царстве Святого Духа, -- аминь. Это -- то, что видели и слышали люди. Но те, в ком текла кровь Дерини, видели и другое: стройный белокурый человек в блестящем золотом одеянии древних Высоких лордов Дерини держал корону над головой Келсона. Те, в ком текла кровь Дерини, слышали другие слова, заглушавшие обычные. Невидимый гость произносил традиционную формулу Дерини, которая предвещала храброму мальчику особую судьбу: "Келсон Цинхиль Рис Энтони Халдейн, короную тебя во имя Всемогущего, кто знает все, и во имя Того, кто немалое время был Защитником Человеческого Рода. Келсон Халдейн еси король людей и Дерини. Жизнь и Благо тебе, король гвинеддский". Едва корона коснулась головы Келсона, видение Дерини исчезло; все в молчании ждали, когда король получит остальные знаки королевского достоинства. Пока прелаты готовились, Морган, полуобернувшись к Дункану, прошептал: -- Дункан, ты видел? Тот еле заметно кивнул. -- Ты знаешь, кто это был? -- продолжал Морган. Дункан ответил ему долгим взглядом и снова стал наблюдать за церемонией. Клирики уже приносили присягу новому королю; вот-вот все должно было закончиться. -- Я думаю, -- прошептал Дункан, -- это был не твой таинственный гость. Морган молча кивнул. -- Ты считаешь, что это не Камбер? Дункан покачал головой. -- Он сказал -- "во имя Камбера", а это делает все еще более таинственным. Морган легко вздохнул и расправил свой плащ так, чтобы не было видно дыры в нижнем плаще и кровавого пятна. -- Я рад, что это не Святой Камбер, -- прошептал Морган, направляясь к королю. -- Мне не хочется пользоваться особым покровительством Небесных Сил -- это доставляет неудобства. Подойдя к Келсону, он опустился на одно колено, и мальчик взял его ладони в свои. Сильный и чистый голос Моргана наполнил собор -- он читал древнюю клятву верности. -- Я, Аларик, герцог Корвинский, отныне слуга твой в жизни и смерти, и всяком земном бою. Глад и хлад, страх и скорбь приму за тебя, встану на всякого недруга. Да поможет мне Бог. Морган встал, Келсон обнял его, и все дворяне: Нигель, Эван, лорд Яред, Кевин Мак-Лайн, Дерри -- повторили слова клятвы новому королю. Морган, обнажив Меч Державы, стоял рядом с Келсоном, высоко подняв клинок вверх. Собравшиеся начали двигаться к выходу; спутники Кариссы, смешавшись с толпой, славили Келсона вместе со всеми. Когда король и его друзья достигли центрального нефа, на мгновение зашедшее за облака солнце появилось вновь. Опять жемчужные лучи отражались в цветном стекле, бросая яркие пятна к ногам Келсона. Король остановился, и толпа затихла, настороженно глядя на своего молодого господина, -- считалось, что цветные солнечные пятна несут смерть. Келсон посмотрел в окно, затем -- на притихшее море лиц, улыбнулся и спокойно вступил на освещенную площадку. Долгий вздох восхищения огласил неф -- мальчик стоял цел и невредим, только еще ярче замерцали драгоценные камни его короны. Обернувшись, он увидел Моргана и Дункана, без колебания шагнувших на освещенную плиту рядом с ним. В лучах солнца золотом вспыхнули волосы генерала, свет играл в складках богатого бархатного плаща, расцвечивал снежную белизну сутаны Дункана всеми цветами радуги. Все трое неспешно пустились к выходу. Когда процессия двинулась по площади, в толпе раздались ликующие крики: -- Да хранит Бог Келсона! -- Да здравствует Келсон! И король Гвинедда ступил на площадь, явив лик свой благодарному народу. 1 Псалом 119:23. 2 Апокалипсис 2:28. 3 Псалом 72:1. 4 Псалом 20: 4. 5.