некие.., особые труды, которые могли бы заинтересовать ученых и за пределами Гвиннеда. - Вы говорите.., об ученых-Дерини, да? - переспросила она чуть слышно. - Я никогда и не подозревала, что они.., вообще существуют. Нивард испытующе улыбнулся. - Если бы мы больше знали о своих способностях и о том, как управлять ими, сударыня, то у обычных людей было бы меньше причин опасаться таких, как мы. Но даже в годы самых страшных преследований разум Дерини всегда оставался свободен. Ученость ведет к осознанию и пониманию... И только борясь с невежеством, мы можем надеяться жить в мире с другими людьми, как это было прежде. - Он помолчал. - Ведь Церковь не всегда внушала людям, что в нашей магии коренится зло. Полагаю, вам это известно. Она с трудом сглотнула, силясь избавиться от кома в горле, и вспомнила слова, прочитанные ею в той давешней книге о том, с каким почти священным трепетом должно подходить к использованию своих талантов, с почтением и благоговением перед свободной волей другого человека... - Так значит, люди, такие, как Баррет, могут приходить и уходить по желанию с помощью этого... Портала? - осмелилась она спросить. Он склонил голову в знак согласия. - Да. Но расположение таких мест обычно держится в тайне, и мало кому о них известно. Вы.., вы знаете об ограничениях в использовании Порталов, сударыня? Широко распахнув глаза, она сделала отрицательный жест. - А хотели бы вы узнать об этом? Долгое время королева сидела неподвижно, но наконец чуть заметно кивнула, и священник, приподняв брови от изумления, все же продолжил: - Для того, чтобы использовать Портал, следует знать его координаты. Это уникальная характеристика, которая отличает его от всех прочих Порталов. Лучше всего выяснить их самолично, на месте, хотя порой опытные адепты способны показать другим Дерини место расположения Портала с помощью ментальной связи, дабы те также могли воспользоваться им. Ну, и кроме того, разумеется, вы должны знать, где находится тот Портал, куда вы направляетесь. Склонив голову набок, он лукаво и не без вызова промолвил. - Если угодно, я мог бы вам это продемонстрировать, хотя не думаю, что вы согласитесь. Но я знаю еще два Портала здесь, в Ремуте... Что скажете? Джехана почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица, и торопливо помотала головой. - Прошу простить меня, - торопливо воскликнул священник. - Это была непозволительная дерзость с моей стороны. - Нет, нет.., не дерзость, - пробормотала она, пятясь к двери в поисках спасения. - Но я... У меня еще очень много дел, отче. Я должна идти. Простите... Однако едва лишь она оказалась в коридоре, торопясь поскорее оказаться в безопасности в своих апартаментах, Джехана невольно задумалась о том, каково это будет, - использовать Портал. Вспомнила о загадочном Дерини Баррете, который был слепым и все же мог читать... И обо всех таинственных магических способностях, что стояли за этими чудесами. Она продолжала раздумывать над этим все утро, принимая ванну, пока Софи мыла ей голову. В полдень королева спустилась на прогулку в сад вместе с сестрой Сесилией и Мерауд. Монахиня присела на скамью с молитвенником, супруга герцога Нигеля принялась собирать в корзину поспевшие яблоки, тогда как сама Джехана все еще размышляла над загадкой того, что отец Нивард назвал "магическим пологом". Священник объяснил, что сквозь него могут пройти лишь близкие родичи короля, то есть те, в чьих жилах течет кровь Халдейнов. Стало быть, сквозь полог мог пройти Нигелъ, - но не Мерауд, которая не принадлежала к их роду. И верно, когда Джехана попросила ту дотронуться до стены в уборной, ее рука коснулась самого обычного камня. А вот Рори и Пейну проход был доступен... И, скорее всего, отпрыскам покойного Конала, Альбину и Коналине. Это вернуло Джехану мыслями к намерениям Мерауд отыскать малышку Коналину и ее мать, - и именно поэтому она без колебаний согласилась отправиться с Мерауд на прогулку, когда та вновь затронула эту тему в их разговоре после обеда. - Сейчас самое подходящее время, - заявила супруга Нигеля, помогая вместе со служанкой Джехане переодеться из ее привычных белых полумонашеских одеяний в обычное платье, более подходящее для верховой езды. - Нигель вместе с епископом Дунканом отправился в базилику, и думаю, что он останется на ужин у архиепископов. А Рори заявил, что хочет поехать с нами. Это они с Пейном отыскали девушку и сразу были очарованы своей маленькой племянницей. Судя по всему, эта девочка - настоящий ангелочек. Полчаса спустя они выехали из ворот Ремута в сопровождении Рори и двух стражников. Для Джеханы оседлали смирного гнедого жеребца, и сейчас в своем скромном коричневом платье, с волосами, заплетенными в косу и спрятанными под белой накидкой, она скорее походила на служанку, рядом с Мерауд в ее более торжественном темно-синем наряде. Королева и сама попросила, чтобы никто не упоминал о ее ранге в этой поездке, поскольку тут было личное семейное дело Мерауд и Нигеля, и не следовало создавать дополнительные сложности, внушая бедной деревенской девушке благоговейный трепет перед особой королевской крови. День выдался мягким и солнечным, не слишком жарким, и, к удивлению Джеханы, хотя она уже очень давно не ездила верхом, оказалось, что она от души наслаждается поездкой, и даже попросила, чтобы они слегка ускорили шаг, когда шумные улицы Ремута наконец остались позади. Рори с удовольствием повиновался, радуясь, что видит улыбку на устах королевы, и они одолели дорогу вдвое быстрее, чем предполагали изначально, перемежая резвую рысь со спокойным шагом. Домик, куда Рори привез свою мать и королеву, находился на краю широкого луга и казался совсем небольшим, но очень опрятным, - сложенным из грубо отесанного камня, с крышей, покрытой тростником, с небольшим сараем позади и с разбитым рядом крохотным садиком, где вовсю цвели летние цветы. За аккуратно расчерченными грядками виднелось белье, вывешенное на просушку. Когда они подъехали ближе, то стройная невысокая девушка в синем платье с передником и с платком на голове, работавшая в саду, распрямилась и, поднеся ладонь козырьком к глазам, принялась вглядываться в нежданных гостей. Затем, отряхнув руки о передник, она нагнулась и прижала к себе ребенка, вместе с которым и вышла навстречу вновь прибывшим. - Да благословит вас Бог, сударыня, - окликнул ее Рори, подъехав ближе. - Я привез к вам гостей. Девушка присела в поклоне с немного испуганным видом, но девочка у нее на руках восторженно засмеялась, протягивая пухлые ладошки в приветствии. Малышка казалась свеженькой и здоровой, ее блестящие волосы были чуть светлее, чем у матери, и колечками обрамляли очаровательное личико. Глаза женщины были карими, но у дочери они оказались серыми, как у ее отца, - так что не оставалось никакого сомнения, что это дитя Конала. Она также унаследовала его рот, но не иссиня-черные волосы, которые были отличительной чертой Халдейнов. Переглянувшись с Джеханой, Мерауд натянула поводья с облегченным видом. Рори и один из стражников помогли женщинам спешиться, тогда как второй стражник отцепил от седла какой-то сверток. - Матушка, это Ванисса, - представил Рори. - А малышку зовут Коналиной. Ванисса, это моя мать, герцогиня Мерауд, и ее спутница. У Ваниссы округлились глаза, и она рухнула на колени, словно у нее подкосились ноги. Ребенка она тесно прижала к груди. - Дражайшее дитя, ты не должна ничего бояться, - поспешила заявить Мерауд и, подойдя ближе, ласково приобняла девушку за плечи, помогая ей подняться. - Я пришла лишь для того, чтобы увидеть свою внучку. Какой милый ребенок! У нее отцовские глаза, верно? Она немного помолчала, затем продолжила: - Он когда-нибудь говорил, что у него есть маленькая сестренка? Моя дочь немного старше твоей. Сейчас у них такой милый возраст, не правда ли? Не столь давно я обнаружила, после того, как вырастила троих сыновей, что дочери дарят нам особое наслаждение... Совсем иначе, чем мальчики. Мерауд продолжала дружески щебетать, и Ванисса понемногу расслабилась, после чего они перешли в сад, где Рори с одним из стражников расстелили плащи на траве под яблоней, а затем удалились, чтобы подождать рядом с лошадьми. Женщины уселись вместе с Ваниссой и ее малышкой, и Мерауд принялась доставать различные лакомства из взятого с собой свертка, а также подарки: куклу и ожерелье из коралловых зернышек для Коналины, и тонкую шерстяную ткань на платье ее матери. Ванисса дотронулась до ткани с робкой благодарностью, но едва притронулась к незнакомым деликатесам, предложенным Мерауд, в то время как Коналина с удовольствием принялась угощаться сладостями и вскоре уже в доверчиво устроилась у бабушки на коленях, чтобы позволить той повесить себе на шею ожерелье. Джехана также с симпатией поглядывала на мать и дитя, вновь вспоминая свою утраченную дочь, и вскоре принялась дружески болтать с Мерауд и смущенной Ваниссой. Девушка показалась ей достаточно хорошо воспитанной, хотя, разумеется, ей не доставало придворной утонченности, но она явно отличалась ласковым и добрым нравом. Когда же они зашли в дом, чтобы отнести туда подарки и остатки еды, то, быстро осмотревшись, королева обнаружила, что Ванисса - отличная и очень аккуратная хозяйка. - Дитя, я хотела бы кое-что тебе предложить, - заявила девушке Мерауд, стоя в дверях. Та устремила на нее перепуганный взор. - О, сударыня, умоляю, не забирайте мою малышку! - воскликнула Ванисса, потрясенная. - Господи помилуй, я и не собиралась, - заверила ее Мерауд. - Но я и впрямь хотела сделать тебе предложение, которое могло бы осчастливить всех нас. Мой сын позаботился о тебе, я знаю об этом. И если ты хочешь по-прежнему жить здесь, я соглашусь с твоим решением. И все же я бы хотела сделать что-нибудь еще для своей внучки. Как-никак, в ее жилах течет королевская кровь, и она могла бы получить соответствующее образование, чтобы затем удачно выйти замуж. Слегка приободрившись, Ванисса прижала дочь к груди. - Но вы все же хотите забрать ее у меня? - промолвила она растерянно. - Если пожелаешь, я хотела бы забрать вас обеих, - невозмутимо возразила Мерауд. - Я предлагаю тебе место в моей свите. - Что? - девушка уставилась на нее в изумлении. - Я предлагаю тебе место, - повторила Мерауд. - Не могу сказать точно, какое именно, поскольку не знаю, на что ты способна, но я готова предоставить тебе возможность обучиться любой работе, которая тебе бы понравилась, если ты дашь слово верой и правдой служить моей семье. Ошеломленная, Ванисса внимала словам Мерауд, но, наконец, пришла в себя достаточно, чтобы опустить малышку Коналину на пол и, вручив ей новую куклу, отослала ее играть. - Мы будем жить при дворе? - прошептала она. Мерауд с улыбкой склонила голову. - Коналина приходится правнучкой королю Лоналу, деду нынешнего короля. Если дать ей такую возможность, у нее будет прекрасное будущее. Она могла бы учиться вместе с моей собственной дочерью. - Она немного помолчала. - Если пожелаешь, ты тоже могла бы заниматься с королевскими наставниками. Ты можешь выучиться читать и писать... И, если будешь умна и старательна, то, думаю, тебя тоже ждет приятная жизнь. Ты даже могла бы подыскать себе мужа. Ванисса рухнула на табурет у очага. На лице ее смешались надежда и недоверие. - Жить при дворе, - выдохнула она. - Выйти замуж... Сударыня, я даже не знаю, что сказать. Никогда, даже в самых дерзких своих мечтах... - Однако прежде чем ты дашь мне ответ, я должна сказать тебе еще кое-что, - мягким тоном продолжила Мерауд. - Пойми, я не питаю к тебе вражды из-за твоей связи с моим сыном... По правде сказать, я понимаю, что у тебя почти не было выбора, ведь Конал мог быть весьма.., настойчивым, когда желал чего-то добиться. Однако мой супруг, герцог Нигель, известный всем своей справедливостью и рассудительностью в делах королевства и в служении королю Келсону, порой проявляет излишнюю горячность в делах семейных. Он так и не смог смириться с тем, как его сын Конал предал все то, чему должен был хранить верность, презрел долг и честь и погиб смертью предателя. Ванисса склонила голову, сминая в пальцах подол передника. - Ему.., отрубили голову, - прошептала она. На мгновение Мерауд зажмурилась и содрогнулась, и Джехана приобняла ее за плечи, чтобы поддержать подругу. - Лучше не будем говорить об этом, дитя мое, - прошептала Мерауд. - Я не смею. Ты не знаешь и половины того, что натворил мой сын, и он заслуживал смерти. Но это не было ни твоей виной, ни его детей. - Она помолчала. - Известно ли тебе, что Конал женился, и после гибели принца у супруги его родился сын, который на полгода младше твоей дочери. Ванисса кивнула. - Принцесса Росана... Ее сына зовут Альбин. Но я никогда и не надеялась, что Конал женится на мне. Принцы не женятся на деревенских девушках. - Нет.., так не бывает, - негромко подтвердила Мерауд. Затем, бросив печальный взгляд на Джехану, продолжила. - Но как бы там ни было, стыдясь предательства нашего сына, мой муж не желает и слышать ни о чем, имеющем отношение к Коналу, настолько, что даже обошел в правах наследования законного сына Конала. Он видел мальчика всего пару раз - и то лишь случайно, с большого расстояния - и потому мне неведомо, как он отреагирует, увидев Коналину. Она взглянула на девочку, игравшую у очага. - По крайней мере, внешне она не похожа на Халдейнов, тогда как маленький Альбин - просто вылитая копия отца. В глубине души я надеюсь, что к тому времени, как он обнаружит, кто она такая, мой муж уже настолько привыкнем видеть малышку играющей с нашей Эйриан, что волей-неволей полюбит и примет ее. Однако.., было бы лучше, если бы ее звали как-то по-другому. У нее есть второе имя? - Амелия, - прошептала Ванисса, подняв глаза на герцогиню. - В честь моей бабушки. - Тогда, может быть, ты не станешь возражать, если отныне мы будем звать ее именно так? - спросила Мерауд. - Разумеется, если ты согласна рискнуть и сыграть с нами в эту маленькую игру: чтобы вы с ней завоевали сердце моего супруга, прежде чем он узнает, кто вы такие. Нигель порой может быть упрямым глупцом, но я люблю его всей душой... Ванисса робко улыбнулась. - Простые люди с почтением и любовью говорят о нем, сударыня. И Джован, оруженосец, который приезжал обычно с Коналом, был предан герцогу. - Она опустила взор. - Должно быть, Джован теперь уже стал рыцарем. Он был очень добрым и любезным, обращался со мной, как с настоящей леди. - Джован? - Мерауд нахмурила брови. - О, Боже, боюсь, что он.., погиб, дитя мое. - Погиб? - Ванисса казалась искренне огорченной, но тут же постаралась взять себя в руки и лишь потупила взор. - Могу ли я.., узнать, как это произошло. - Он утонул. Это был тот самый несчастный случай, в котором, как мы тогда думали, погибли и Келсон с Дугалом. - Утонул... - Ванисса огорченно покачала головой, и Джехана подумала, что, судя по всему, она питала к юному оруженосцу не просто симпатию. - Мне очень жаль слышать это. Он был славным юношей. - О, да, - Мерауд огорченно покосилась на Джехану. - Ну так что, ты поедешь с нами в Ремут? Можешь не спешить с ответом, если тебе нужно время подумать. Но Ванисса подняла взор, приблизилась и опустилась на колени перед Мерауд, скрестив на груди Дрожащие руки. - Сударыня, вы сделали мне очень щедрое предложение, не только для моей дочери, но и для меня самой. Я принимаю его и благодарю вас всем сердцем... И Коналина также благодарит вас. - Пусть лучше меня благодарит Амелия, дитя мое, - с улыбкой отозвалась Мерауд. - Нам всем пора привыкать называть ее этим именем... - Ну же, вставай, - добавила она, помогая Ваниссе подняться на ноги. - И лучше было бы тебя саму нам также называть по-другому, ведь Нигель знает о существовании Ваниссы. У тебя есть второе имя? Или, может быть, ты сама придумаешь его? - При конфирмации мне дали имя Мэри, - промолвила Ванисса. - Имя славное, - согласилась Мерауд. - Но, возможно, подойдет что-то более изысканное. Например, Мария. Ванисса медленно кивнула. - Думаю, мне это понравится. Да. Мария... - она улыбнулась, и теперь Джехана начала понимать, что так привлекло Конала в этой девушке. - Благодарю вас. - Вот и славно, значит, все решено, - заметила Мерауд. - Как скоро ты будешь готова к переезду? - Когда вам будет угодно, сударыня. У нас почти нет никаких пожитков. - Тогда дай мне пару дней, чтобы завершить все приготовления во дворце, - Мерауд с улыбкой взглянула на Джехану. - Мы выберем подходящее время для твоего переезда, пока супруг мой будет занят другими делами. Рори поможет нам в этом маленьком заговоре, ибо, как я понимаю, он совершенно очарован своей малышкой- племянницей. Так что через день-другой я пришлю его за вами с повозкой. Глава шестнадцатая Потому что ноги их бегут ко злу и спешат на пролитие крови Притчи 1:16 - Ну, братец, что ты можешь поведать нам о Келсоне Гвиннедском? - обратился Махаэль к Матиасу, сидевшему напротив него на совете, собравшемся после ужина в первый же вечер по их прибытии в столицу, после того как иноземные гости удалились в отведенные им покои. Средний из братьев Фурстанов, граф Теймураз, сидел по левую руку от Матиаса, за небольшим круглым столиком между ним и Махаэлем. Справа от него сидели граф Бранинг из Состры и Ласло Чальский. По возрасту оба были ближе, скорее, к Махаэлю, и почти сравнялись с ним магической силой. Все присутствующие собирались принять участие в церемонии возведения на трон Лайема-Лайоса, что должна была состояться через неделю. Матиас чуть заметно улыбнулся, старательно очищая тонким ножом румяное везаирское яблоко. - Мне он показался человеком чувствительным, хорошо образованным, и прирожденным лидером. В народе его любят и почитают. И он очень привязан к Лайему- Лайосу, так же, как и Лайе к нему. - А что ты скажешь о его магических способностях? - полюбопытствовал Теймураз. - Об этом вам лучше спросить человека, который пытался убить его на острове Орсал. - Что? - выпалил Махаэль. Остальные трое также казались удивленными этим известием. - Вот это да, - деланно изумился Матиас. - Я был уверен, что, по крайней мере, один из вас в курсе этого покушения. Нападавший оказался Дерини, в помощниках у него был обычный человек, но они потерпели неудачу, и оба покончили с жизнью, чтобы не попасть в руки стражи. Удачное завершение дела, - по крайней мере для того, кто их послал, - но сама попытка была крайне глупой. Лайе также мог погибнуть, и во всем обвинили бы нас. Разумеется, не в открытую, но слухи гуляли бы вовсю. По счастью, аль-Расул пользуется огромным уважением во всех Одиннадцати Королевствах. Никто не рискнул бросить обвинение ему в лицо. - Скорее всего потому, что никто не мог ничего доказать, - усмехнулся Бранинг. - Полагаю, что у исполнителей была стерта память и установлены точки контроля для совершения самоубийства. - Скорее, чары повиновения, чем точки контроля, хотя результат оказался тот же самый, - признал Матиас. - И вы правы, воспоминания оказались стерты. Это означает, что тот, кто послал их, обладал значительной силой. Некий епископ по имени Арилан обследовал оба трупа, но не узнал ровным счетом ничего. - Вот и славно, - объявил Бранинг. - Жаль, что я не могу похвастаться тем, что это моя работа. - Хвастаться лучше успехами, мой дорогой Бранинг, - с хмурой усмешкой отозвался Ласло. - И на мой взгляд, куда лучше было бы, если уж нападение провалилось, чтобы виновные смогли поведать что-то о своем нанимателе. Тогда мы узнали бы, кто наш противник. Матиас, нападение было совершено обычным оружием или там участвовала и магия? - Не могу сказать. Не знаю. - Стало быть, нам по-прежнему мало что известно о способностях Келсона. - Насколько я могу судить, они весьма значительны, - отозвался Матиас. - Однако он не стал сам считывать воспоминания мертвых, - заметил Махаэль. - Любопытно. Возможно, он не владеет этим даром. Матиас пожал плечами и вновь обратил свой взор на алую кожуру, вьющуюся тонкой спиралью под лезвием ножа. - Может, и так. Однако в Гвиннеде не принято в открытую демонстрировать магические способности. Чары истины применяются довольно часто, и к этому относятся спокойно. Однако за все время пребывания при дворе я больше не видел там никаких проявлений талантов Дерини, несмотря на то, что все приближенные короля, как и он сам, обладают надежными ментальными щитами. Так что, если он и применяет магию, то умело перемежает ее с обычными человеческими способностями. Он отлично разбирается в людях, несмотря на юный возраст, и понимает, что движет теми, кто его окружает. Если Лайе сумел хоть чему-то научиться за то время, пока жил в Гвиннеде, то он получил там отменные уроки по управлению королевством. - Мне кажется, или я и впрямь улавливаю в твоих речах нотки восхищения? - полюбопытствовал Ласло, поднимая седые брови. - Я лишь признаю факты, как они есть, - отозвался Матиас, отрезая себе тонкую дольку яблока. - Не стоит недооценивать Халдейна, Ласло Чальский. Он прислал нам короля, который вполне готов взять бразды правления в свои руки. - Готов, на гвиннедский манер! - не без презрения возразил Теймураз. - Но для Торента этого недостаточно. Поделился ли с тобой отец Иреней своими впечатлениями о способностях нашего короля в других областях? Матиас вновь пожал плечами. - Он почти ничего не говорил мне, ибо его скорее заботило духовное здоровье Лайе... Но он заверил меня, что вера короля ничуть не пострадала за время, проведенное в Гвиннеде. - Плевать я хотел на его душу, - пробормотал Махаэль. - Он что- нибудь говорил о магических способностях мальчишки? - Ничего. - Значит, мы пока не можем строить никаких предположений. Бранинг, как поживает матушка Лайема? Бранинг, считавший себя неотразимым для женщин любого возраста, сально ухмыльнулся, накручивая на палец прядь длинных волос. - Вдовствующая герцогиня Мораг польщена тем, что за ней ухаживает мужчина намного ее моложе. Она стала бы прекрасной королевой, но в нашей державе королев и без того хватает. Однако она почти не знает своего сына. Теперь младший ребенок стал ее любимчиком, и она будет верна ему если придется выбирать между двух сыновей. - Совершенно верно, - с ленивой усмешкой отозвался Махаэль. - Вот и отлично. Теперь, когда Матиас вернулся к нам, позвольте в подробностях ознакомить вас с моим замыслом. *** В первый день своего пребывания в Белдоре Келсону предложили осмотреть достопримечательности Старого и Нового Белдора вместе с Расулом и неким графом Бранингом, которые должны были стать их провожатыми. В это же самое время Летальд планировал провести пару встреч с официальными наблюдателями из Форсина, поскольку все южные соседи Торента прекрасно сознавали, сколь шаткое положение сложилось здесь после возвращения Лайема, и пытались сделать все от них зависящее, чтобы переход власти к королю от регентского совета прошел по возможности гладко. Сам Лайем ненадолго появился перед гостями вместе с матерью, братом и дядьями, причем ясно было, что он предпочел бы отправиться с Келсоном, а не оставаться во дворце. Постепенно делалось все жарче. Расул провел их вдоль крепостных стен старого города, мимо собора, затем по каменному мосту на большую рыночную площадь к королевскому зверинцу и наконец к Белдорскому университету. Во дворец они вернулись после обеда, чтобы освежиться в висячих садах, где собирались в это время придворные. Здесь, высоко над городом, журчащие фонтаны услаждали взор и слух, неся с собой прохладу. Для Лайема и его брата, которые должны были встречать благородных гостей, был установлен особый открытый шатер. Там же присутствовали дядья короля, его мать и несколько дюжин торонтских сановников. Большинство чужеземных посланцев уже прибыли в Белдор и присутствовали здесь же, в саду, наслаждаясь прохладительными напитками и изысканными сладостями, разложенными на столах под лимонными деревьями. Летальд, хорошо знакомый с большинством присутствующих, взял на себя обязанность познакомить с ними Келсона. Короля сопровождали Дугал и Морган, однако последний куда больше внимания уделял Брендану и Пейну, которые, по просьбе Лайема, остались с ним под королевским навесом. Юный правитель уже чувствовал недостаток общения с отроками своего возраста. Келсон, обративший внимание на то, как подружился Лайем с обоими мальчиками, пока они плыли из Ремута, теперь подумал, не удастся ли отдать их обоих в обучение как оруженосцев к торонтскому двору, если с Лайемом все пройдет благополучно в ближайшие дни. С большинством присутствующих гостей Келсон до сих пор не был знаком, хотя многие из них прекрасно знали, кто он такой. Ему доводилось встречаться с Бахадур-ханом, владыкой Р'Касси, о котором Летальд упоминал в Хортанти, - тот самый дядя, ко двору которого скоро должен был отправиться служить сын Летальда. Вот и сейчас наследник Хорта Орсальского оказался рядом со своим родичем, когда тот явился поприветствовать Келсона; с ним он и должен был вернуться в Р'Касси после церемонии в соборе святого Иова. Что касается Келсона, то он лучше всего помнил Бахадура по отменным лошадям, которых тот продал в Гвиннед... Также он был знаком с Изарном Логринским, часто бывавшим при дворе в Ремуте с грузом отменного вина, которым славилось его крохотное княжество. К удивлению Келсона, в Торент явились и его западные соседи: Грон, герцог Каламский, представлял Коннаитский совет независимых княжеств; и присутствовал даже посланник Лланнедского короля Колмана. Чуть позже он обнаружил среди собравшихся также и Азима, который держался в кругу прочих князей-кочевников. Сейчас на нем были королевские синие одежды Нур-Халая, а не его привычное черное одеяние, ибо здесь он представлял своего брата, принца Хакима. Встретившись глазами с Келсоном, Азим поднес правую руку к сердцу и слегка склонил голову, приветствуя северного короля. Вместе с Летальдом они подошли ближе к шатру Лайема, и Келсон подозвал к себе обоих герцогов. Лайем встретил их очень сердечно, однако прочие придворные были куда менее любезны, за исключением Расула; Матиаса же нигде не было видно. Мораг немедленно удалилась, едва завидев человека, который убил ее супруга и брата. Махаэль, старший дядя Лайема, едва удостоил Келсона поклоном и парой церемонных слов приветствия, прежде чем отвернулся и принялся оживленно беседовать с каким-то торентским вельможей. Ни малейшей сердечности не выказал к гостям и брат Лайема, - худощавый десятилетний мальчик с пронзительным взглядом черных глаз, выделявшийся среди прочих темноволосых Фурстанов неожиданно светлой шевелюрой. У него имелись собственные ментальные щиты, но также его постоянно прикрывал Теймураз, державшийся поблизости. Юный Ронал-Рурик отвесил Келсону церемонный поклон, в точности как требовалось по этикету, и поспешил удалиться вместе с дядей. Глядя им вслед, Келсон подумал, что мальчик совершенно прав в своих опасениях, - хотя спасаться бегством вместе с Теймуразом могло оказаться куда опаснее, чем бежать от него. Однако едва ли стоило ожидать, что Ронал-Рурик способен это понять. Королевский прием принес Келсону много неожиданностей. В Торенте и впрямь было иначе, чем дома, и он то и дело поражался, как многому ему еще предстоит научиться. Один из самых запоминающихся уроков был преподнесен королю, когда он обменивался положенными любезностями с парой снисходительно поглядывающих на него вельмож, которых представил Келсону отец Иреней. Дугал по-прежнему оставался рядом, в то время как Морган отошел поговорить о чем-то с Дерри, Ариланом и Сэйром Трегернским. Позже Келсон так и не смог понять, что заставило его отвлечься, - но внезапно он заметил, что Лайем вдвоем с Матиасом, о чем-то негромко переговариваясь, направляется к небольшому пруду, где лениво шевелились жирные карпы. Мраморный бортик пруда прекрасно подходил для того, чтобы присесть там в тени и прохладе, давая отдых гудящим ногам, чем и воспользовались многие придворные. Поскольку он вынужден был хотя бы делать вид, что прислушивается к разговору Иренея и двоих торентцев, Келсон едва ли обратил бы внимание на короля и его дядю, - однако что-то в их манерах показалось ему странным. Лица у обоих были слишком напряженными для простой светской болтовни, хотя, казалось, что они прогуливаются без какой-то определенной цели. Именно поэтому Келсон и продолжал следить за ними взглядом. Матиас прошел мимо пруда и присоединился к группе каких-то сановников, тогда как Лайем, в свою очередь, никем не замеченный, двинулся в сторону темноволосой девочки лет шести, которая сидела на корточках между Бренданом и Пейном на самом краю пруда и полоскала в воде кончик черной косы. Она метнулась вперед в тот самый миг, когда Лайем подошел к ним, обеими руками забила по воде, обрызгав обоих своих поклонников, и с торжествующим воплем извлекла на воздух золотистого карпа. Заливаясь хохотом, Брендан и Пейн мужественно попытались удержать скользкую добычу, которая извивалась и выгибалась у них в руках, и даже Лайем присоединился к ним, но все было тщетно. С громким всплеском карп вернулся в воду, окатив всех четверых потоком брызг, так что Пейн едва не свалился в пруд следом за ним. - Очаровательный ребенок, - заметил Келсон отцу Иренею, в то время как малышка и трое ее спутников веселились от души. - Похоже, она пленила и вашего короля, и обоих моих пажей. Иреней заметно напрягся, глядя на Келсона почти смущенно, тогда как оба придворных переглянулись со странным выражением лица.. - Это принцесса Станиша, сестра падишаха, - наконец, пояснил граф Уньяд, старший из двоих вельмож. - Его сестра? - Дочь герцога Лионела, родившаяся после его гибели, - ледяным тоном проронил граф Ласло. - И именно вас ей следует благодарить за то, что она никогда не знала своего отца. Келсон почувствовал, что неудержимо краснеет. Никто никогда не говорил ему, что у Лионела после смерти родился еще один ребенок. Даже Лайем не упоминал о сестре, - хотя, разумеется, когда он видел ее в последний раз, она была еще младенцем. - Я этого не знал, - промолвил он негромко. - Я никогда не ставил своей целью делать детей сиротами, и молю Бога, чтобы настало время, когда ни один ребенок не потеряет отца в войне между нашими державами. Отец Иреней прикрыл глаза и кивнул с поджатыми губами, а затем нарочито медленно перекрестился. - Да услышит Господь ваши молитвы, сударь, - промолвил он, - и исполнит их в точности. Келсон также осенил себя крестным знамением и прошептал "Аминь", так что обоим торентцам ничего не оставалось, кроме как запоздало последовать его примеру. *** Бесконечно длинный жаркий день наконец сменился сумерками. В какой-то момент к Келсону и Моргану, которые, стоя у парапета, любовались раскинувшимся внизу городом, присоединился Лайем. - Надеюсь, вы неплохо провели время сегодня, - промолвил он. И что-то в тоне юного короля подсказало Келсону, что вопрос этот был отнюдь не случайным. - Да, спасибо, все было очень славно, - отозвался владыка Гвиннеда. - А как ты сам? Лайем пожал плечами. - Мне есть много о чем подумать, чему научиться и о чем тревожиться. Граф Берронес попросил, чтобы мы как можно скорее начали подготовку к киллиджалаю, так что завтра нам придется направиться в Торентали, в собор святого Иова. Он будет распорядителем церемоний и очень серьезно относится к этой ответственности. Вероятно, он опасается, что чужеземцам нелегко будет исполнить то, что от них требуется. - Надеюсь, что я справлюсь, Лайем, - возразил Келсон. - Я очень внимательно слушал все указания отца Иренея. Лайем попытался улыбнуться, но это вышло у него не слишком убедительно. - Я в этом и не сомневался, милорд. Для меня большая честь, что вы согласились принять участие в церемонии.., что бы там ни говорили мои родичи. - Признаюсь честно, они встретили нас довольно.., сдержанно, - проронил Келсон. - Однако я этого ожидал. Но похоже, тебя тревожит что-то еще? Лайем отвернулся, окидывая взглядом город. - Все будет хорошо, - прошептал он. - Поверьте мне. Келсон попытался разговорить мальчика, но Лайем не пошел на откровенность. Чуть позже они поужинали все вместе, и к ним присоединился Матиас, а также несколько вельмож, с которыми Келсон еще не был знаком, - Каспар Труверский и Эрдоди Яндрих, оба герцоги Торонтские, а также графский сын по имени Макрори Кулман, - но у них с Лайемом больше не было возможности поговорить наедине. Старшие дядья на ужине не присутствовали, а Дугал позднее заметил Келсону, что Лайем, похоже, и сам постарался не оставаться с ними один на один. *** На следующий день состоялась первая из множества репетиций киллиджалая. Сразу после завтрака целая флотилия небольших суденышек перевезла короля со свитой вверх по реке к Торентали, родовому гнезду Фурстанов, где находилась знаменитая Хагия-Иов, эта жемчужина среди церквей. Именно там короли Торента получали державный меч и восходили на престол. Разодетые в пурпур гребцы флагманского корабля работали веслами под звон колокольцев, задававших ритм, - веселый праздничный звук, который, однако не давал никакой возможности для разговоров. В отличие от прочих церквей, которые Келсон видел по пути в Белдор, - а их было очень немало, - луковичные купола Хагия-Иов были крыты сусальным золотом, ослепительно сверкавшим под летним солнцем. Король со свитой высадились на причале и двинулись пешком по прямой, как стрела, мощеной Дороге Королей. Входные ворота оказались позолоченными, подобно куполам, но остальные здания были выложены синей плиткой с золотыми звездами, о которой Расул так красочно рассказывал по пути в Белдор; высокие узкие окна были также выделаны золотом. Любопытно, что сооружение это оказалось несколько меньше, чем ожидал Келсон, - впрочем, он напомнил себе, что Хагия-Иов не является собором в обычном смысле этого слова, но скорее поминальной церковью и местом проведения церемоний. Когда с уличной жары они прошли в двойные золотые ворота здания, это было все равно что перейти в иной мир. Здесь царило безмолвие и прохлада, - блаженный переход, которым Келсон наслаждался, пока слуги избавляли их всех от уличной обуви, предлагая вместо этого фетровые шлепанцы, ибо полы и ковры внутри церкви были слишком ценными и не вынесли бы ударов каблуков. Стены и сводчатый потолок оказались также выложенными синей плиткой, и здесь, вблизи, Келсон сумел различить внутри этой синевы золотистые прожилки, которые и придавали плиткам такой сияющий неземной вид, словно они мерцали, озаренные неким внутренним светом. Затем король со свитой миновал еще одни двойные двери, даже больше, чем первые, и оказался в длинном широком нефе, пересеченном посередине трансептом. Купол собора уходил, казалось, в самые небеса. Шепот множества голосов встретил их, когда они вошли в церковь, ибо там для репетиции собралось уже несколько дюжин человек, мирян и клириков. Тут же все разговоры стихли, и участники обряда растворились в дальнем конце нефа, но отзвуки их голосов еще звучали какое-то время под огромным куполом, венчавшим церковь. Однако первым делом взор притягивал даже не сам купол, а то, что было под ним: черная надгробная плита Фурстана, ради которой и было возведено сие святилище. Место последнего упокоения легендарного основателя королевского Дома Торента, у черного саркофага которого и происходила передача власти от одного Фурстана к другому. Келсон ощутил силу, исходящую из этого места, когда подошел ближе вместе с Лайемом и Святейшим Альфеем, седобородым патриархом Торентским, который вышел поприветствовать гостей. Келсон замер, когда они остановились, и склонился в уважительном поклоне, тогда как Альфей и Лайем согнулись чуть ли не до земли и широко перекрестились справа налево на восточный манер. В самом начале пребывания Лайема при Ремутском дворе, он объяснил Келсону, как крестятся у него на родине: символизируя Троицу, большой палец прижимается к указательному и среднему, тогда как безымянный и мизинец остаются прижаты к ладони, означая двойственную природу Христа, одновременно Бога и Человека. Он объяснил также, что широким движением руки от лба до самого пола крестящийся словно объемлет все свое существо в жесте почтения, - и этот символизм показался Келсону привлекательным с эстетической точки зрения, хотя и глубоко чуждым с религиозной. Форма саркофага также оказалась совершенно непривычной: верхушка его была заостренной, словно крыша длинного узкого дома. Высеченный из матового черного гранита, саркофаг был оправлен в серебро, чьи тончайшие нити напоминали хрупкую паутину, и выложен крупными ониксами. Солнечные лучи, словно копья, проникавшие сквозь узкие прорези купола, пронзали наполненный благовониями воздух и бросали отблески на серебро. Однако сила, которую ощущал Келсон в недрах этой реликвии, превосходила понимание смертных и чем-то напомнила ему то ощущение, что рождалось у него порой в молитве у алтаря или при прикосновении святого Камбера. - Здесь покоится прах моего далекого предка, великого Фурстана, - объявил Лайем, указывая на надгробную плиту, однако тщательно избегая при этом физического контакта. - Говорят, что дух его снисходит на каждого нового короля, вступающего на престол. Я ощутил лишь слабое прикосновение, когда меня препоясали державным мечом, после гибели брата. Но через пару дней я должен ощутить его в полной мере. Заметив легкое недоумение Келсона, Святейший Альфей расправил плечи. - Советую вам не насмехаться над нашими обычаями, Келсон Гвиннедский, - промолвил он так тихо, что никто кроме Лайема с Келсоном, не мог слышать его слов. - Торонтские традиции восходят к тем временам, когда Гвиннед был всего лишь дальней окраиной Империи... А ваши собственные Лерини слишком давно забыли истинную магию нашей расы. Басистый голос патриарха был преисполнен уверенности и духовной мощи, - несомненно, он являлся опытным Дерини, - и Келсон уважительно поклонился, признавая это. - Заверяю вас, Святейший, что я и не думал насмехаться, - отозвался он ровным тоном. - Я буду рад узнать побольше о ваших обычаях. Отец Иреней немало рассказывал мне об истории вашего народа, о ваших традициях и вере. Все внешние различия иллюзорны, и я пришел в этот дом Божий со всем почтением и искренней верой в сердце. При этих словах Келсона лицо патриарха отчасти разгладилось, и он, в свою очередь, слегка поклонился чужеземному королю, в задумчивости не сводя с него глаз. - Хорошо сказано, и надеюсь, что от сердца, - признал Альфей, и тень улыбки мелькнула в серебристой бороде. Подняв руку, он поманил ближе монаха в черной рясе, ожидавшего неподалеку. - Прошу вас, проследуйте с отцом Кароли, он отведет вас туда, где все хорошо будет видно. Уверен, что даже после наставлений отца Иренея сегодняшняя церемония покажется вам неожиданной и удивительной. Признаюсь честно, я и сам порой столбенею, когда Берронес принимается рявкать, отдавая приказы, - добавил он, искоса поглядывая на пожилого вельможу, который с насупленным видом перебирал какие-то густо исписанные листы пергамента. - Но отец Кароли попытается объяснить вам, что происходит, и ответит на все вопросы, которые могут у вас возникнуть, - продолжил Альфей. - Уверен, что отец Иреней объяснил вам, что ритуал, принятый в Торенте, сильно отличается от того, к какому вы привыкли. Однако, как вы верно заметили, эти внешние различия являются лишь иллюзией пред ликом истинной веры. Поклонившись в ответ, Келсон удалился следом за неприметным отцом Кароли, который провел его на возвышение в северной части нефа, где уже находился отец Иреней, с жаром демонстрировавший какие-то архитектурные тонкости и символы Моргану, Дугалу и Арилану. По пути Келсон пытался восстановить в памяти слова и выражение лица патриарха, гадая, действительно ли в тоне Альфея прозвучала тень приязни или это ему лишь показалось. Вскоре граф Берронес застучал посохом по полу, собирая вокруг себя вельмож и клириков. Все тут же принялись занимать отведенные им места. Хаос мгновенно упорядочился, и репетиция началась. Поскольку в Торенте во время богослужения принято стоять, и сидения предлагаются лишь старикам и калекам, Келсону со свитой также пришлось выдержать на ногах всю длинную церемонию, не имея даже возможности прислониться к стене. По крайней мере, в огромной церкви царила прохлада. Наблюдая за тем, как Лайем уже в третий раз повторяет свой проход к чернеющей громаде саркофага Фурстана вместе с матерью, братом и Махаэлем, которых сопровождали также прочие родичи и придворные, Келсон старался как можно более внимательно осмотреть и саму церковь, в надежде уловить нечто такое, что поможет ему лучше понять эту чужую страну. Он запрокинул голову, чтобы