стола был воздвигнут тертый кокосовый торт, когда в качестве напитка было подано молоко из перезрелых тертых кокосов, когда на десерт подали нарубленные спелые бананы, запеченные в толстую оболочку из тертого кокосового ореха, все оказалось совсем другим и необыкновенно вкусным. После обеда, тяжело дыша, Бубырь и Нинка выбрались из дома и, немного потолкавшись, улеглись на толстом бревне под кокосовой паль- мой. Теперь Леня поглядывал на пальму с глубоким уважением и симпати- ей. - Как она их делает, а? - спросил Бубырь, рассматривая неподвижно висевшие высоко над ним гроздья орехов. - Как она делает орехи? - Кто? - удивилась Нинка. - Ну, пальма... Смотри, какая. Никто ее не учил, а она делает орехи и делает. - Плотно поев, Бубырь любил пофилософствовать. - На заводе там всякие машины, инженеры, рабочие... а она сама. Дает про- дукцию... - Я бы сейчас съела лучше яблоко, - капризно заявила Нинка. - Знаешь, кисленькое, антоновское... - Вот! - восхитился Бубырь. - И яблоня! Как она делает яблоки? Ведь не ошибается, не вырастит, скажем, фасоль! - Или солененький огурчик, - Нинка явно переела кокосового масла, - я бы тоже съела... - Умная пальма, - решил Бубырь, который никогда не объедался. - Толковое дерево... ...Подготовку, начатую на островах королевства Бисса, невозможно было скрыть. Сведения о невиданном по масштабам этих мест строительст- ве, о зафрахтованных пароходах, о закупке огромных партий продовольст- вия и всяких предметов обихода просочились сначала в Новую Гвинею, за- тем в Австралию, а оттуда - во все уголки мира, вызвав удивление, го- рячий интерес, а во многих местах - зубовный скрежет. Телефонные звонки, поток телеграмм, сотни первых любопытствующих туристов и газетчиков, необходимость отвечать на особенно наглые га- зетные выпады, а главное - ежедневная горячка строительства, когда в две недели надо было приготовить на голом месте все, чтобы принять пятьдесят - шестьдесят тысяч человек, - это заставило Крэгса, торгпре- да, Василия Ивановича, даже мисс Нугу позабыть, что такое сон. Они ло- жились по очереди, как на фронте, и спали не более четырех часов в сутки. Не менее напряженно работали и все ученые из экспедиции профессо- ра Павермана. Здесь, на месте, необходимо было произвести ряд замеров, уточнить данные, касающиеся общего биполярного магнитного поля Земли. Следовало тщательно разобраться в местных условиях, чтобы не допустить отклоне- ния луча. Результаты передавались по радио непосредственно Ван Лан-ши и подвергались немедленной обработке. Радиоперехваты приводили в пол- ное смятение западную разведку. Что собирались делать большевики? Пе- ремещать геомагнитные полюсы Земли? Но зачем? И как?.. Весь мир терялся в догадках. Между тем наступил уже апрель. Глава девятнадцатая. РЕШАЮЩИЙ ДЕНЬ 5 апреля, в двенадцать часов дня, все радиостанции Советского Со- юза передали заявление ТАСС. В заявлении говорилось: "Во время неофициального визита его величества короля Биссы была достигнута договоренность между его величеством и представителем Ака- демии наук СССР товарищем И. Д. Андрюхиным о проведении специального испытания в целях дальнейшего прогресса науки и содействия установле- нию длительного мира. Суть указанного эксперимента заключается в следующем. Советские ученые овладели сложнейшей методикой квантового расщепления любого ма- териального тела. При этом особые установки (анализаторы) либо выделя- ют всю энергию, связанную с массой материального тела, в виде беспоря- дочного взрыва, либо дают строго организованный энергетический луч. Во втором случае возможно упорядоченное превращение энергии в массу до полного восстановления материального тела. Многочисленные опыты проделывались сначала на так называемой мертвой, а затем и на живой материи. Были расщеплены до лучистой энер- гии, а затем восстановлены в естественном материальном виде сначала простейшие представители живой природы (различные виды планктона), а затем и высокоорганизованные животные (собака, обезьяны и др.). Опыты дали блестящие результаты. Постепенно совершенствуя методи- ку, советские ученые овладели небывало сложной техникой эксперимента. Решающее значение для успеха имели новые кибернетические машины и уст- ройства, созданные под руководством профессора Ван Лан-ши. Проверка аппаратуры на собаках и обезьянах дала уверенность в праве на послед- ний этап работы. 10 февраля на территории научного городка академика И. Д. Андрю- хина был впервые произведен эксперимент с человеком. Первым человеком, превращенным в направленный луч организованной энергии, был Юрий Сергеев, секретарь комитета ВЛКСМ Майского химкомби- ната. Передача направленного луча производилась на расстояние двадцати километров. Эксперимент полностью удался. Находясь после восстановления под непрерывным наблюдением врачей, Ю. Сергеев не обнаружил каких-либо отклонений или нарушений нормы в состоянии здоровья. В этих условиях Академия наук СССР сочла возможным разрешить пов- торное проведение испытания. Тов. Ю. Сергеев дал согласие преодолеть в виде луча расстояние в 10 280 километров и быть восстановленным над океаном примерно на высоте 500 метров в районе острова Фароо-Маро, входящего ныне в состав королевства Бисса. Запуск луча будет произведен 10 апреля, в 12 часов дня (по Грин- вичу), со специальной фотонной площадки на территории Академического городка. Мгновенно преодолев расстояние между районом г. Горького и королевством Бисса, луч возникнет под 157ь18' восточной долготы и 7ь 32' южной широты, пройдя над территорией Советского Союза, Пакистана, Индии, Индонезии. Прилагаемая карта указывает путь луча. Академия наук СССР, учитывая исключительную важность эксперимента для всего человечества, обращается с просьбой к правительствам всех стран мира и в первую очередь к государствам, над территорией которых пройдет луч, оказать свое содействие успеху испытания. Крайне важно, чтоб в коридоре, оказанном на карте, на пути про- хождения луча в течение одного часа, с 11.30 до 12.30 (по Гринвичу), не появлялся ни один самолет или другой летательный аппарат. Совершенно необходимо, чтобы в квадрате, обозначенном на прилага- емой карте буквой "М", с 11 часов до 13 часов (по Гринвичу) безусловно не было никаких судов, за исключением местных туземных лодок. Академия наук СССР выражает надежду, что правительства, научные общества и общественные организации всех направлений, руководствуясь счастьем людей и прогрессом науки, приложат все силы, чтобы способс- твовать удаче эксперимента. За справками по вопросам проведения испытания над лежит обращать- ся: Горьковская обл., п/я 77, академику И. Д. Андрюхину (указывая на корреспонденции: "эксперимент") или с той же пометкой по адресу: Коро- левство Бисса, о-в Фароо-Маро, профессору Б. М. Паверману. Немедленно после окончания передачи полный текст сообщения ТАСС был повторен всеми радиостанциями мира. Впервые в истории США была прервана передача бейсбольного матча между флотом и армией, чтобы дать текст сообщения ТАСС. Первые комментарии по явились немедленно. Известный журналист Пильман писал в "Таймс диспетч": "Из научных центров Советского Союза давно просачивались сведения об открытиях сверхсенсационного характера. Их значение человеческий разум сможет постичь лишь спустя определенное время. Однако не будем торопиться. Если Москва хочет, чтобы западный мир поверил, будто со- ветским ученым удалось добиться таких сказочных результатов, то для этого необходимо ознакомить ученых свободного мира со всей аппарату- рой, применяемой при испытаниях. Кроме того, широкие и представитель- ные делегаций должны быть допущены как в Академический городок, так и в район действия экспедиции профессора Павермана... Большинство серьезных ученых полагает, что академик Андрюхин, ви- димо, стал жертвой каких-то роковых ошибок и просчетов. Ученый мир сходится на том, что пока целые столетия отделяют науку от решения тех проблем, о которых идет речь в заявлении ТАСС. Ряд ученых утверждает, что подобные проблемы вообще никогда не будут решены, что они - за пределами человеческих возможностей... " Немедленно посыпались раздраженные вопли некоторых ученых мужей. Один вещал из своего особняка, что кощунству и безбожию должен быть положен предел. Есть граница и для науки!.. Ему вторил собрат из Мад- рида, утверждая, что имеются такие тайны, касаться которых человек не может, ибо они принадлежат богу. Вечерние газеты напечатали первые комментарии военных деятелей и специалистов по различным проблемам экономики. Высказывая недоверие по поводу возможности осуществления указанного в заявлении ТАСС экспери- мента, экономисты и военные комментаторы осторожно намекали, что если подобное открытие действительно окажется в руках большевиков, то это вызовет в западном мире потрясения, размер которых сейчас невозможно предугадать... Уже в эти первые часы начали появляться и другие отклики. Ряд крупных ученых - Гобль и Морлей в США, Морроу и Бью-Том в Англии, Кардьер и Коэн во Франции, Праль и Граффинг в Западной Германии - и с ними множество других заявили, что они сочтут величайшей честью, если Академия наук СССР и уважаемый коллега И. Д. Андрюхин используют их возможности и знания на любом этапе проведения Великого эксперимента. Всем этим ученым, а также любым другим, кто захотел бы к ним присоеди- ниться, были посланы от имени Академии наук СССР приглашения присутс- твовать при проведении испытания либо на территории Академического го- родка в СССР, либо принять участие в экспедиции профессора Павермана. Были получены сообщения более чем от двух тысяч шестидесяти ученых, что они выехали или выезжают в ближайшие дни, чтобы принять участие в Великом опыте. Либеральные английские и французские газеты поместили заявление всемирно известного доктора Шлима, посвятившего свою жизнь борьбе с детской смертностью; его имя пользовалось огромным уважением во всех странах мира. Доктор Шлим сказал: "Мне стыдно за человечество, вернее, за мир, который мы называем свободным. Авторитетная научная организа- ция, Академия наук величайшей страны, заявляет о небывалом, чудесней- шем открытии - и вместо чувства восторга перед мощью человеческого ра- зума, вместо преклонения перед силой духа человека, вторично поднимаю- щегося на фотонную площадку, чтобы превратиться в луч, мы унизительно мелко паясничаем, надеемся, что это сообщение недостоверно, то есть заранее готовы радоваться поражению науки, но не хотим радоваться ее торжеству. Если мир дошел до такого падения, он действительно гнил. Среди моря невежества, страха и злобного человеконенавистничества я поднимаю свой голос вместе со всеми теми, кто не потерял человеческого облика, и делаю это, только чтобы выразить мое безмерное восхищение Великим Открытием академика Ивана Дмитриевича Андрюхина и Великим Под- вигом юноши Юрия Сергеева..." И вот именно в эти дни невероятного, нечеловеческого напряжения, когда поток разноречивых требований, просьб, предложений захлестывал Академический городок, с академиком Иваном Дмитриевичем Андрюхиным произошло нечто странное. Впервые за много лет ученые, его соратники, отметили небывалую, несвойственную академику склонность к уединению, причем стремился он, отгораживаясь от любых обязанностей, быть только с Юрой... С каждым днем увеличивалось количество гостей, имевших пропуска в Академический городок, и все они прежде всего хотели нанести визит Ивану Дмитриевичу Андрюхину и Юре Сергееву. Именно это, как правило, не удавалось. Поэтому пришлось одну за другой устроить две пресс-кон- ференции, на которых присутствовали не только представители советских и зарубежных газет, телевидения, кино, радио, не только ученые, но да- же религиозные деятели и представители деловых кругов. Вот извлечения из отчета об этих пресс-конференциях, Опубликован- ного в "Известиях" от 8 апреля: "Открывая пресс-конференцию, академик И. Д. Андрюхин вкратце зна- комит присутствующих с содержанием и целью предстоящего эксперимента, а также с работами институтов кибернетики, научной фантастики и долго- летия, позволившими подготовить эксперимент. При этом И. Д. Андрюхин обращает внимание присутствующих на то, что удачный исход этого опыта поможет сделать практически невозможным возникновение войны. Корреспондент лондонской "Тайме" просит несколько подробнее оста- новиться на этом вопросе и разъяснить, почему удача даже в таком неве- роятном деле может ликвидировать опасность войны. Академик Андрюхин. Об этом прежде всего свидетельствует история. Социализм родил науку, работающую для мира. Перед запуском наших спут- ников и ракет обстановка была крайне напряженной. Успех советской нау- ки помог отодвинуть угрозу войны, дал возможность народам дальше прод- винуться по пути развития, а достижения народов привели к новому успе- ху - советские ученые первыми высадились на Луне. Эта победа вновь не позволила развязать войну, показав всему миру нашу силу. Ныне овладе- ние силой тяготения, наши кардинальные успехи в области кибернетики позволили нам решить проблему, казавшуюся фантастической: по воле че- ловека управлять переходами материи в энергию и наоборот. Это удесяте- рит наши силы и отодвинет войну. Кроме того, следует иметь в виду, что война с нами в нынешней обстановке не только не дает шансов на победу, но даже лишает нашего возможного противника надежды причинить нам или нашим друзьям какой-либо ущерб. Наши установки надежно охраняют сейчас социалистический лагерь, и любое инородное тело превратится в плазма- тическую пыль, прежде чем нарушит нашу границу. Корреспондент "Ньюс". Разрешите мне продолжить ваши исторические параллели. После советских спутников, как вы помните, были запущены американские, а после Константина Потехина и его коллег спустя три го- да на Луну опустилась американская ракета. Можно ли предположить, что те успехи, которых ныне добилась советская наука, спустя какое-то вре- мя перестанут быть тайной для американских ученых? Академик Андрюхин. Несомненно. Соединенные Штаты, Англия и другие страны располагают первоклассными научными кадрами. Но вы всегда буде- те отставать, и чем дальше, тем на больший промежуток времени. Корреспондент "Сан". Почему? Академик Андрюхин. Потому, что мы строим коммунизм, а вы еще все барахтаетесь в капиталистическом болоте. Корреспондент "Фигаро". Ну, это уже пропаганда! Академик Андрюхин. Конечно. Я пропагандирую коммунизм. Не капита- лизм же мне пропагандировать! Корреспондент "Морнинг Пост". Как вы обработали Крэгса? Почему он стал большевиком? Академик Андрюхин. Благодарю за приятную новость: я не знал, что Крэгс большевик. После того что люди увидят десятого апреля, многие станут большевиками... Мистер Крэгс увидел это раньше других. Корреспондент "Таймс". Я хочу задать вопрос господину Сергееву. Скажите, что вы лично получили после того первого эксперимента, кото- рый якобы состоялся 20 февраля? Как вы были награждены? Ю. Сергеев. Я выпил чайник чаю, съел полкило колбасы, банку ва- ренья и завалился спать. Корреспонденты (хором). И это все? Ю. Сергеев. Я надеюсь, что на Биссе будет не хуже... Корреспондент "Мессаджеро". Что вы чувствовали, поднимаясь на фо- тонную площадку? Ю. Сергеев. Мне помнится, я чувствовал себя там лучше, чем на пресс-конференции..." ...Вечером в этот день академик Андрюхин соединился по радио с Биссой и вызвал профессора Павермана. - Как идут дела? - спросил Андрюхин. - Отлично! Завтра к вечеру все будет готово. Надеемся эту ночь спать. - Вы уверены, что все в порядке? - Да. И в Биссе и в Майске лихорадка ожидания нарастала с каждым часом. Фотонная площадка для запуска Юры была воздвигнута на этот раз в центре старого аэродрома, примерно на том месте, где Юра оказался пос- ле первого испытания. Академический городок располагал самыми мощными в Союзе и во всем мире термоядерными электростанциями, которые давали более пятидесяти миллиардов киловатт. Почти весь этот чудовищный поток энергии в момент опыта подавался на фотонную площадку. Вход на территорию аэродрома был строжайше восп- рещен и в ночь накануне 10 апреля закрыт полностью. В эту ночь они сидели сначала впятером - Андрюхин, Ван Лан-ши, Анна Михеевна, Юра и Женя, трое пожилых людей и двое молодых, - пять человек, от которых зависело теперь так много! Они остались после дис- петчерского часа, в последний раз проведенного Андрюхиным. Опрос всех служб шел по телеселектору, и вот все выяснено, все проверено, а ра- зойтись они не могут. - А давайте споем! Что в самом деле! - неожиданно заявила Анна Михеевна и с такой лихостью махнула рукой, повела плечами и так вски- нула голову, будто она только и делала всю жизнь, что распевала с эст- рады веселые куплеты. - Будем дикими голосами петь любимые Юрины пес- ни! Идея? - Идея! - оживился Андрюхин, а Ван Лан-ши только тихо улыбнулся, но был безусловно готов поддержать. - Ну, Человек-луч, твое слово! Да- вай нам свою любимую песню и слушай, что мы из нее сделаем. - "Коробейники" я люблю, - смущенно признался Юра. Они исполнили "Коробейники", "Подмосковные вечера", "Катюшу", "По долинам и по взгорьям" и решили, что если натворят в науке такое, за что их выгонят, то смогут организовать ансамбль песни и пляски... - Десять часов, - сказал Андрюхин вставая. - Помни, тебе надо хо- рошо выспаться. Ну, завтра некогда будет прощаться, да на людях оно как-то не так... Он крепко обнял Юру и несколько раз поцеловал его, щекоча своей замечательной бородой. - Вот, сына хотел, - сказал он ни с того ни с сего Жене. - Дочка есть, внучки есть, а ни сына, ни внука... Но, когда и другие, расчувствовавшись, принялись целоваться с Юрой, который, удивленно улыбаясь, ласково отвечал на прощальные при- ветствия, Андрюхин, рассердившись, начал всех выгонять из комнаты. - Помни, - строго сказал он, в последний раз обнимая одной рукой Юру, а другой - Женю, -помни: что бы завтра ни произошло, не удивляй- ся. Не удивляйся тому, что произойдет на старте. Не удивляйся тому, что может произойти на финише... Оставшись одни, Юра и Женя переглянулись. - О чем это он? - спросила Женя с беспокойством. - Не знаю. - Юра сам был удивлен. - Вечные секреты! - Она хотела было рассердиться, но, обняв Юру, только сказала: - Ну и ладно... ...Погода была мерзкая. Всю ночь мокрые хлопья снега, расползав- шегося у земли в капли дождя, беззвучно кропили все вокруг. Безжизнен- ное темно-серое небо упрятало куда-то и звезды и луну и вместе со сне- гом все ниже опускалось на землю. Сырой ветер размазывал по стеклу капли дождя и уныло недоумевал, как можно хохотать в такую погоду. А они сидели и хохотали, захлебываясь, до слез... - Юрка, перестань! - тоненько визжала Женя, обессилев. - Я больше не могу! Но Юра без усмешки, лишь высоко поднимая брови, продолжал расска- зывать, как он захватит с собой удочку и, вися над океаном, примется, поджав ноги, ловить акул, причем самое трудное будет раздобыть червя- ков; как киты в его честь выбросят фонтаны и он примет необыкновенный душ... Но Женя уже не смеялась, разглаживая ладонями щеки Юры, она ста- ралась стереть смех с его лица. - Мне страшно, - сказала она. - А тебе бывает страшно? - Она заг- лянула в его глаза. - Наверное, нет, никогда! Ты странный человек, Юра! Когда ты стоял тогда, в первый раз, на этой проклятой решетке, у тебя был такой вид, словно ты слушаешь что-то интересное... Ты даже улыбался, а через секунду исчез... - Она зябко передернула плечами. - Улыбаться легче, - заметил он задумчиво. - Вокруг люди, не зна- ешь, куда руки девать. Я ведь не артист. - Какой артист? Ты герой!.. Неужели ты герой? - Она недоверчиво уставила на него свои яркие даже в полутьме глаза. - Конечно, герой... Как Корчагин или Матросов... Это очень страшно, Юрка. - Вот это страшно, - согласился он. - Какой я герой? Брось ты это... - Нет, герой... А ты не рассердишься, если я тебя что-то спрошу? - Давай. - Вот в ту самую секунду... понимаешь?.. ну, когда тебя нет, ког- да ты исчезал, ты чувствовал что-нибудь? - Нет. Ничего. - Как - ничего? - Не знаю. Это произошло сразу. Вот я здесь, а вот уже стою на аэродроме... Только потом было как-то не по себе. Я тебя хорошо уви- дел, когда мы были уже в машине... - Юрка! Ты не говорил об этом! - А что? Ведь опять вижу хорошо! Чего ж тут говорить. - Потом ты все время видел хорошо? - Ну да. Ладно, Женька. Дай я тебя поцелую. Когда он уснул, она, поджав колени и положив на них голову так, чтобы были видны его нос картошечкой, просторный лоб, плотно сжатые губы, невольно начала вспоминать, как это все случилось, где они встретились. Она снова увидела Детку, ласковую черную таксу, первый сеанс акупунктуры, хоккей, подготовку к опыту и их первые часы вместе, пережила вновь страшное испытание первого опыта, ни с чем не сравнимое чувство, когда столб пара и в нем Юрка, живой, такой, как был, возник- ли на обледенелом снегу, их поездку в санитарной машине, ужин, сон, прогулку на лыжах, ночь в зимнем лесу... Неужели она знает его всего четыре месяца? Она решила высчитать точно, сколько дней они знакомы. Получилось сто десять дней... Сто десять дней - и целая жизнь... Она не помнила, как заснула, заснула сидя, уткнувшись головой в колени. Когда она проснулась, было уже восемь часов. Андрюхин обещал зае- хать в половине одиннадцатого. Пока она хлопотала о завтраке из специ- ального набора атмовитаминов, ей казалось, что ничего этого не нужно, и не хотелось ничего делать. Она непрерывно смотрела то на часы, то в окно поверх занавески, прислушиваясь, не проснулся ли Юра... С шести утра радиостанции Советского Союза и всех социалистичес- ких стран передавали через каждые полчаса: "Всем! Всем! Всем! Обеспечьте прохождение луча! Контролируйте квадрат "М"! Помните, что с одиннадцати до тринадцати часов по Гринви- чу квадрат "М" должен быть свободен!" Десятки тысяч людей, запрудивших Майск, вместе с сотнями миллио- нов жителей всего земного шара с рассвета 10 апреля ждали сообщений из Академического городка. Те, кто имел пропуска в район аэродрома, с восьми часов стояли под мокрым снегом, подняв воротники и безропотно переступая по лужам замерзшими ногами. Митинг открыл президент Академии наук СССР, могучий человек с гривой седых волос, на которых незаметны были тающие снежинки. - Дорогие гости! Друзья! Товарищи! - начал он свое короткое сло- во. - Миллионы лет назад человек, тогда еще полузверь, сделал первый шаг, пошел по своему пути, отделившись от животного мира! Менее ста лет назад, в октябрьские дни семнадцатого года, человек сделал второй шаг, решительно отбросил враждебные ему силы и взял счастье в свои ру- ки... Ныне человек делает третий шаг и становится над природой! Чело- вечество только начинает ходить, перед ним огромный, безмерно великий путь, осознать который мы не в состоянии. Жалкими пигмеями являются те, кто помышляет об уничтожении человечества! За будущее человечест- ва!.. За его следующие шаги!.. Глядя на море голов перед ним, слушая взволнованные слова руково- дителя советской науки, отчетливо представляя, что делается на Биссе, понимая, что миллионы и миллионы людей прильнули сейчас к своим прием- никам, отсчитывая последние минуты, Юра ощутил такой огромный прилив гордости, величия, радостного торжества, что совсем забыл о себе и о своей роли. "Это я? - мельком думал он. - Я взойду сейчас по белой ле- сенке на фотонную площадку, от всех, за всех, для всех наших людей?.. Сейчас идти. Ну, Юрка!.." И с улыбкой, которая невольно возникала у него всегда, когда ему приходилось выходить перед людьми, он уже готов был двинуться к сияю- щей белизной лестнице, ведущей на площадку, но растерянно остановился. Было без четверти двенадцать. В это время ему следовало подни- маться на площадку. И действительно, Юра Сергеев неторопливо шел по лестнице, неловко улыбаясь окружающим. Но это был не он, а другой Сер- геев, впрочем удивительно похожий на настоящего... Он, этот другой Сергеев, был также одет в легкий комбинезон из золотистого майлона специальной выработки. Точно такой же красивый, с набором серебряных пластин широкий пояс крепко перехватывал комбине- зон. На голове у него была такая же шапочка, тоже из золотистого май- лона, похожая на те, которые надевают пловцы, а на ногах - светло-фио- летовые спортивные туфли... Юре долго пришлось привыкать к этому кос- тюму, созданному лучшими мастерами Московского дома моделей: он казал- ся ему нелепым, пригодным разве что для балета; потребовалось вмеша- тельство самого Андрюхина. Но этот парень, взобравшийся уже на фотон- ную площадку, легко и спокойно нес свой изящный костюм... Что же это такое? Решили послать не его? Обида словно крючьями рвала на части сердце. Невольно он ловил недоумевающие взгляды окружающих и, побурев от стыда, готов был рва- нуть золотистый майлон или включить пояс и взмыть в небо, когда по лестнице быстро взбежал академик Андрюхин и стал рядом с тем, двойни- ком, положив ему на плечо руку. На стадионе воцарилась такая тишина, что Юра ясно слышал быстрые удары своего сердца. - Перед вами, - громко заявил Андрюхин, - кибернетический двойник Сергеева! Он распахнул комбинезон, обнажив живот и грудь, удивительно похо- жие на настоящие, человечьи, нажал на одно из ребер, и на глазах у не- вольно ахнувшей толпы то, что изображало кожу груди и живота сверну- лось под горло тугим жгутом, и вместо кровоточащих внутренностей все увидели яркое и сложное переплетение электронной аппаратуры. - Закройся! - небрежно бросил Андрюхин. И, когда легким, совершенно человеческим движением машина подняла руку, опустила на место кожу и застегнула комбинезон, Андрюхин продол- жал: - В целях максимальной безопасности он пойдет первым! За ним - настоящий Сергеев! - И он сделал знак Юре подняться на лестницу. Толпа с радостными криками, приветствуя, поднимая стиснутые в ру- копожатии руки, хлынула к фотонной площадке, но остановилась не менее чем в пятидесяти метрах, отделенная широким и глубоким рвом. Огромный бетонный постамент, вышиною около десяти метров, весь светился фиолетово-желтыми искрами и вибрировал, как туго натянутая струна. Репродукторы отсчитывали последние секунды. Все замерли, не спус- кая глаз с меланхолически улыбавшегося двойника Сергеева. Вдруг лицо его дрогнуло, улыбка исчезла; он поднял руку; пронзительно и нежно прозвучал удар гонга. И тотчас яркий луч, мгновенно вспыхнув, исчез, прорезав сочившееся мокрым снегом небо... На фотонной площадке никого не было. Андрюхин, сверкнув глазами вслед лучу, повернулся к массивному мраморному столику, установленному на площадке лестницы. Два аппарата радиотелефона связывали площадку запуска непосредственно с Москвой и с Биссой. Никто не шелохнулся, пока не пропел тонко аппарат, заставив всех вздрогнуть. Андрюхин схватил трубку. - Паверман? Слушаю! - И голосом, загремевшим по всему полю, он начал повторять то, что с другого конца света говорил ему Борис Миро- нович Паверман: - "Полная удача! Локаторы зарегистрировали появление двойника в назначенном квадрате над океаном! Двойник установил теле- фонную связь с Фароо-Маро! Все!" - он радостно гаркнул и последнее слово, потом недоумевающе переспросил: - Все? И тут же, бросив трубку, повернулся к плакавшей, обнимавшейся, радостно вопящей толпе и, тряхнув головой, подняв вверх руки, задрав в небо бороду, закричал так, что все невольно подхватили его крик: - Ура!.. Ура!.. Ура!.. Когда прошел первый порыв восторга, взгляды обратились к Юре. С ним уже прощались представители делегаций, ученые, общественные деяте- ли, приглашенные персонально. Вначале, впервые проделывая такую цере- монию, Юра немного не рассчитал свои силы и слегка помял известного борца за мир, буддийского священника из Тибета, но потом он приноро- вился, и прощание проходило без помех и членовредительства... Женщина-кореянка, вся в белом, маленькая старушка, та, что более четверти века назад храбро защищала свой Пхеньян, дымно горящий в чаду напалмовых бомб, женщина, о которой пели песни чуть ли не на всех язы- ках мира, поцеловала Юру так, как, верно, когда-то целовала его мать, которой он не знал... Юра судорожно вздохнул, не замечая, что слезы уже давно катятся по его щекам. Огромный негр ухватил Юрину руку и раскачивал ее, что-то громко и быстро говоря, и Юра понял. Широко распахнув объятия, он крепко, по-мужски, сжал далекого товарища и сам ощутил его сильные руки. Японский профессор, поглаживая Юрин рукав, говорил, даже, кажет- ся, пел, радостно улыбаясь; вокруг теснились еще десятки лиц, Юра их уже плохо различал, поднимаясь все выше по лестнице, туда, где на пло- щадке стоял последний человек, с кем ему надлежало проститься, - Иван Дмитриевич Андрюхин. Они молча, тяжело сопя, троекратно расцеловались. Андрюхин вопросительно и требовательно вскинул вверх бороду. Юра кивнул головой и стал на фотонную площадку. Словно посылая всем последний привет, Юра скользил глазами по ли- цам... Кто-то, стоя на толстой черной ветке голого дуба, отчаянно разма- хивал пестрым шарфом. Женька! Ему показалось, что он даже приподнялся на цыпочки, чтоб лучше ее разглядеть. Но не успел. Необыкновенно яркий луч скользнул над мокрым лесом и скрылся в серой мгле облаков... Сергеев исчез. И тотчас тоненько зажурчал телефон. - Паверман! - радостно гаркнул Андрюхин над боявшимися дышать людьми. Не сразу они поняли, что голос его жалко поник. - Что?.. Что?.. В районе "М" локаторы обнаружили подводную лодку... Что-то про- изошло с двойником... А Сергеев?.. От Сергеева пока нет известий... Он медленно положил трубку, тяжелым взглядом обвел всех присутс- твующих, так что ближние к нему невольно посторонились, когда он взял трубку московского телефона. - Правительственный комитет? Андрюхин. Двойник Сергеева терпит аварию в квадрате "М". Причины неизвестны... Сведения поступили в мо- мент запуска самого Сергеева... Да, от него известий пока нет... Глава двадцатая. НАД ОКЕАНОМ Декретом его величества короля Биссы 10 апреля было объявлено праздничным днем на всей территории королевства. Так как многим остро- витянам невозможно было объяснить, что произойдет, то ограничились со- общением, что белые люди будут летать над океаном. Жители Фароо-Маро видели самолеты и раньше, на других островках познакомились с ними в эти дни, когда на спешно созданные аэродромы одна за другой прибывали машины из Сиднея, Гонконга, Джакарты, Сингапура, даже из Токио и Мани- лы... От одиннадцати до тринадцати часов в квадрате "М", ближайшая к Фароо-Маро граница которого проходила в двадцати километрах от остро- ва, разрешено было находиться только туземным лодкам, и тот, кто не позаботился о лодке заранее, платил теперь колоссальные деньги даже не за лодку, а за место в ней. В знак уважения к советскому торгпреду староста деревни Вангуну прислал свою старую боевую лодку. - Пожалуй, вот единственное судно, на котором Хеджес не заработал ни гроша, - сказал торгпред, передавая Василию Ивановичу, своему по- мощнику, этот чудесный экипаж. - Хеджес за пачку-другую табака зафрах- товал все туземные лодки, а теперь огребает по три гинеи за место. Боевое судно деревни Вангуну было похоже на гондолу, с высоким носом и кормой, украшенными множеством ярких флажков, чтоб отгонять злых духов. Тридцать темно-коричневых гребцов под руководством Тобуки вели ее в океан, радостно сверкая ослепительными зубами при каждом ударе весел, а на подушках подпрыгивали, не в силах удержать востор- женный хохот, Нинка и Бубырь, которых Василий Иванович безуспешно уго- варивал вести себя солиднее... Ни одна из сотен лодок, летевших в это утро по лагуне к выходу в океан, не шла ни в какое сравнение с боевым судном деревни Вангуну! Дальше и дальше отрывалось оно от своих соперников... Разбрасывая вес- лами груды алмазов, Тобука и гребцы улыбались все радостнее, пока не пролетели мимо какого-то островка, откуда Фароо-Маро уже едва видне- лось на горизонте. Нинка и Бубырь перебрались на нос лодки и, жмурясь от нестерпимо острого сверкания воды, спорили, кто первый увидит Юру Сергеева и как это будет. Василий Иванович то и дело прикладывал мощный морской би- нокль к любопытным рыжим глазам, но, кроме бесконечных вспышек на гребнях волн и легкого марева вдалеке, не видел ничего. - Сколько я ни думаю, - вздохнул Бубырь, доставая из-за пазухи лепешку и делясь ею с соседом-гребцом, - никак не могу придумать, как это они делают. - Чего ты опять не понимаешь. Колобок? - насмешливо спросила Нин- ка, пытаясь увидеть свое изображение в зеркальных струях океана. - Как это они делают? - грызя сухую лепешку, взволнованно таращил глаза Бубырь. - Ты помнишь, сколько мы сюда ехали. Даже самолет, самый сверхскоростной, "ТУ-150", долетит сюда за шесть... ну, пусть за пять часов. А Юра Сергеев в двенадцать часов еще будет в Майске, в Академи- ческом городке, и - раз! - на часах все двенадцать, а он здесь! - Самолет! - крикнул Василий Иванович и, не веря себе, быстренько протер бинокль и снова поднял его, закрыв чуть ли не половину лица. - Самолет, ей-ей! Идет прямиком в квадрат "М"... - Он подрегулировал линзы. - А может, выскочил из квадрата... Непонятно... Похоже, вроде патрулирует... Он оглянулся на гребцов, явно сожалея, что боевое судно деревни Вангуну не может развить такую же скорость, как самолет. - Уходит!.. Откуда он взялся, черт возьми? Выяснить это было невозможно. Бубырь молча смотрел на Василия Ивановича, положив лепешку, у Нинки дрогнули губы: - Может, чего с Юрой?.. Может, чего случилось? Островок, вернее коралловая скала, торчавшая над водой на нес- колько метров, давно исчез позади... Они плыли между двумя океанами - голубым, струившим горячее солнце, наверху, и то голубым, то синим, то зеленоватым, брызгающим белой пеной, под ними. Василий Иванович пос- мотрел на часы: было без четверти одиннадцать. Он проклинал себя пос- ледними словами за то, что не взял передатчик и не мог сейчас связать- ся с берегом. "Вернуться? Но до берега не меньше двух часов, все так или иначе кончится... Кроме того, какие, собственно, основания утверж- дать, что самолет был в квадрате "М" или направляется туда? Наконец, локаторы прощупывают непрерывно весь квадрат, и, если самолет был там, они его давно обнаружили. А что больше я могу сообщить?" И Василий Иванович решил двигаться дальше. - Что же может случиться с Юрой? - сказал он, подтаскивая к себе Нинку за лямки цветастого сарафанчика. - Юра только едет на аэродром Академического городка... И еще целый час их лодка шла в океан, и казалось, что она не дви- гается вперед, а стоит на месте или кружится, взлетая вверх и вниз среди соленых брызг, летучих рыб и голубого неба. Утомленная водой и качкой, Нинка прикорнула на коленях у Василия Ивановича, давно спала и Муха, но Бубырь, не то напуганный бескрайностью океана, не то тревожи- мый смутным ощущением грозящей беды, лежал на носу, неотступно глядя вперед, или молча проверял, не увидел ли чего-нибудь Василий Иванович в бинокль. Неожиданно Бубырь приподнялся. - Что это? - спросил он, протягивая руку в небо. Василий Иванович моментально приставил бинокль к глазам: там ни- чего не было. - Да нет! Слышите? - взволнованно выговорил Бубырь. - Вот опять... Теперь услышал и Василии Иванович. Бледнея, он медленно опустил бинокль. Казалось, тень легла на его лицо. Тонкий, сверлящий звон шел, казалось, из голубого неба. Оно было беспредельным и чистым. Звук напоминал трещанье кузнечиков. - Это, брат, сигнал бедствия... - медленно сказан Василий Ивано- вич, сжимая кулаки. - Откуда? - пробормотал Бубырь. Василий Иванович мотнул головой в небо, не опуская бинокля. - От Юры? - прошептал Бубырь - Не знаю, - так же глядя в бинокль, тихо сказал Василий Ивано- вич. - Кажется, я вижу его... - Кого? Юру? - Не могу разглядеть... Было ровно двенадцать часов. По вычислениям, которые Василий Ива- нович непрерывно вел, они пересекли границу квадрата "М" несколько ми- нут назад. Квадрат образовывался сторонами, каждая в пятьдесят кило- метров длиной. Успеть попасть туда, откуда доносился сигнал бедствия, они не могли. Да и что он сделал бы, с детьми, без всякого оружия?.. Тем не менее, определив по звуку наиболее вероятное место, где Юра или его двойник терпели бедствие, Василий Иванович, не колеблясь, направил туда боевое судно деревни Вангуну. - Пусть спит!.. - торопливо сморщился взволнованный Бубырь, когда Василий Иванович покосился на Нинку. "Не заснуть бы нам всем тут!" - мелькнуло у Василия Ивановича Что могло там произойти? Юра уже над океаном, он должен был свя- заться с берегом, в небе с минуты на минуту должны были показаться гидропланы экспедиции, чтобы его подобрать. Что же случилось? Во всяком случае, то, что он видел высоко над океаном в несколь- ких километрах отсюда, не напоминало ни облако, ни птицу. Это были как раз те секунды, когда Паверман, окруженный всем сос- тавом экспедиции, принимал в радиорубке "Ильича" первые сообщения од- ного из андрюхинских Мальчиков, двойника Сергеева: - "Прибыл на место. Высота над уровнем океана четыреста девяносто восемь метров. Жду указаний..." Еще не прошел пронесшийся по "Ильичу" вихрь поцелуев, объятий, восторженных восклицаний, как радист, не отходивший от аппарата, тре- бовательно поднял руку. Двойник Сергеева вел передачу. Он невозмутимо сообщил: - Внимание!.. Прошу помощи. На мгновение все в радиорубке замерли. - Немедленно вызывайте Андрюхина! - крикнул, дрожа как от озноба, Паверман. - Живее! Его сотрудники бросились к радиотелефону, но остановились, так как двойник возобновил передачу. Так же размеренно он сообщил: - Прошу помощи. Включаю сигнал бедствия... - И через мгновение: - Принял сигнал: опуститься на воду. Сигнал не по коду. Прошу помощи... - Необходимо выяснить, что с ним, - прошептал Паверман. - Отвечайте, что с вами? - торопливо повторил радист. - Нарушена работа механизмов? - Да, - подтвердил Мальчик. - В результате передачи? - Передача прошла нормально. - Вы пострадали, прибыв на место? - Да. - Можете определить, отчего вы пострадали? - Нет. Не могу. Не знаю. Прошу помощи. - И после паузы: - Луч из моря... - На вас совершено нападение? - Нет. Не знаю. Прошу помощи... - Вы что-нибудь видите? - Ничего не вижу... Прошу помощи... Сотрудники профессора Павермана у радиотелефона были снова отвле- чены сообщением локаторов, которые передали, что в квадрате "М" обна- ружен самолет... Паверман, подняв жилистые кулаки, бросился к ним: - Передавайте Андрюхину... Но снова заговорил двойник: - Самолет начал обстрел... Дал очередь над головой. Второй оче- редью перебиты ноги... - Передавайте Андрюхину! - страшным голосом крикнул Паверман, хватаясь за мраморную стойку. - Самолет в квадрате "М", обстрелян двойник! - Он спрашивает, что с Сергеевым... - бледный, как воротник ру- башки, негромко выговорил сотрудник, связавшийся с Андрюхиным. - Как!.. Разве Сергеев... - Павеоман бессильно прислонился к сте- не, глядя прямо перед собой на огромные часы в радиорубке. - Сообщите: от Сергеева пока сведений нет... Было принято решение: немедленно, на большой высоте, выслать де- журные гидропланы. ...Второй раз Юра возникал из луча. Юра никому не рассказывал о томительном, тревожном, остро болезненном и все же невыразимо счастли- вом чувстве, которое охватывало его в момент рождения из луча. Каза- лось, он расстается с мучительным сном. Сознание было еще затуманено; все тело сотрясали короткие судороги, словно от укусов. Эти укусы ощу- щались везде - в мозгу, в сердце, в позвоночнике, в желудке... Густая тьма медленно редела; он уже начинал ощущать что-то необычайно яркое, теплое, могучее и понимал - это солнце. Тогда, в первый раз, на аэрод- роме Академического городка, солнца не было, но тьма редела так же, и он увидел людей, снег, бегущего к нему Ива