отики облегчения не принесли. Во время обследования в больнице, куда его поместили по настоянию жены, при анализе в крови был обнаружен вирус СПИДа. Чарльз находился в больнице Питье-Сальпетриер уже около трех с половиной лет. Он страдал от жесточайших пневмоний, следовавших одна за другой. Врачи боролись с болезнью, как могли, но его дни были сочтены. Прекрасно понимая, что обречен, Чарльз никогда не терял присутствия духа. По натуре он был веселый, разбитной малый, знавший массу забавных историй и анекдотов, которыми до слез смешил медсестер и врачей. Как только состояние Чарльза несколько улучшалось, из его палаты доносились взрывы хохота. Нередко туда наведывались и другие пациенты, тем более от смеха пока еще никто не умер. В такие моменты Жордье частенько засиживался у его кровати, и они с жаром обсуждали ход исследований. Следует сказать, что советы и предложения Чарльза по методике проведения опытов во многом помогали профессору. Ведь по существу у каждого человека - два мозга. Один - головной, он ведает мыслями, поступками, эмоциями. И в то же время имеется подвижный, следящий за состоянием органов и тканей. Это и есть иммунная система. Ее стражи - лимфоциты - обязаны в человеческом организме беречь и охранять каждую клетку. Их-то и поражает вирус, называемый синдромом приобретенного иммунодефицита. Совершенно очевидно, что оба мозга не могут существовать и обеспечивать жизнедеятельность организма отдельно, независимо друг от друга. Безусловно, приоритет принадлежит головному мозгу, хотя эта, так называемая "аксиома", несмотря ни на что, в доказательствах все-таки нуждалась. И они были найдены. Ученые Калифорнийского университета в США и в некоторых институтах Советского Союза, исследуя анализ крови людей жизнерадостных, активных, способных к творческой деятельности, и меланхоличных, инертных, склонных к самоанализу, пришли к выводу: у оптимистов клетки иммунной системы проявляют значительно большую активность. Более глубокие исследования выявили, - в особо напряженных, стрессовых ситуациях у человека проявляется иммуннодефицит, при этом просто исчезают отдельные классы антител. Вывод напрашивается сам собой: головной мозг активнейшим образом влияет на подвижный. Необходимо также выяснить, откуда, какими клетками, наконец, какой частью головного мозга осуществляется непосредственное руководство или централизованное управление иммунной системой. Длительные эксперименты привели к бесспорному выводу, что управление иммунной системой сосредоточено в одном из отделов головного мозга - гипоталамусе. Но как, каким образом воздействовать на гипоталамус, чтобы он мог мобилизовать все защитные функции иммунной системы? Здесь на помощь Жордье пришел случай. Несколько лет тому назад, будучи в служебной командировке в Мексике, он познакомился с очень интересным и своеобразным человеком, Пако Сименсом. Этот пожилой, но прекрасно сохранившийся, худой и стройный латиноамериканец долгие годы прожил в Индии. Врачи обнаружили у него неизлечимую форму рака легких. Метастазы практически парализовали все дыхательные пути. Жить ему оставалось не более полугода. По совету знакомого медика он обратился к одному из делийских йогов. Вступил в какую-то секту. Несколько лет очень серьезно занимался учением йогов. В конечном итоге, у него не только исчезли все признаки рака, но он укрепил свою мускулатуру и закалил тело - мог выдержать на груди вес свыше тонны. Более того, он настолько научился управлять своим организмом, что ему были не страшны любые инфекции. Исцелившись от рака, Пако усилием воли сумел подавить холеру, оспу, гепатит и еще несколько заразных болезней, которые привил себе нарочно, чтобы лишний раз убедиться в чудодейственных возможностях своего организма. Это приобретенное искусство управлять телом, иммунной системой сделало его человеком без возраста. В его 73 года все параметры органов дыхания, кровообращения, желудочно-кишечного тракта, сердечно-сосудистой системы соответствовали возрасту тридцатилетнего мужчины. Когда Сименс рассказал обо всем профессору, то Жордье воспринял это как неудачную шутку. Но когда Пако продемонстрировал ему заключения врачей 27-летней давности и свою карточку нынешнего состояния, то Франсуа чуть не потерял дар речи. Действительно, человеческий организм хранит неисчерпаемые возможности! Но случай с Пако Соменсом поистине уникален, хотя Жордье выяснил, что такие примеры не единичны. А если попытаться помочь гипоталамусу, дать ему какой-нибудь толчок, внешний импульс? Так у профессора возникла идея пересадить в мозг эмбриональную ткань, маленькие кусочки еще не развившегося гипоталамуса. Он провел несколько опытов на животных. Вначале морской свинке, зараженной одной из форм бубонной чумы, ввел в мозг крошечные кусочки ткани гипоталамуса еще не родившегося детеныша здоровой свинки. Результат был ошеломляющим - больная свинка выздоровела! Выздоровела без применения каких-либо препаратов! Взятые анализы говорили, что свинка не только совершенно здорова, но даже и помолодела! Это казалось чудом, но до победы было еще далеко, очень далеко. Жордье сделал сенсационное сообщение в Институте Пастера. Дирекция института выделила в его распоряжение лабораторию и полтора десятка зеленых макак, среди которых три были заражены вирусом СПИДа. Профессор настолько увлекся исследованиями, что даже не приезжал домой ночевать. Лишь изредка Мари удавалось подозвать его к телефону, но после двух-трех фраз, касавшихся в основном состояния здоровья Мадлон, он в раздражении бросал трубку и возвращался к опытам. Жордье делал ставку на один эксперимент, в случае удачи он вполне мог рассчитывать на успех. Он был, может быть, впервые в жизни по-настоящему счастлив, когда прекрасно удался опыт, полностью подтвердивший его идею: в мозг больной СПИДом обезьянки он пересадил кусочек ткани гипоталамуса, взятого от зародыша, вынутого из чрева здоровой самки. Обезьянка выздоровела! Анализ крови показал полное отсутствие вирусов СПИДа. Полное! Впервые за много недель он покинул стены Института. И долго, ничего не видя перед собой, не разбирая дороги, бродил по парижским улицам. Он шел, засунув руки в карманы своего старого изношенного плаща, - профессор мало уделял внимания своей внешности, чем обычно вызывал неудовольствие сестры. Шел, насвистывая веселые мотивчики еще лет двадцать тому назад популярных шлягеров. Иногда глупо улыбался, что-то бормоча себе под нос, и чуть не сшиб с ног пожилую мадам, тащившую большой продуктовый пакет. Пакет упал на тротуар, мадам принялась подбирать посыпавшиеся из него банки, яблоки, апельсины, чертыхаясь и приговаривая: "Почему полоумных психов выпускают на улицу, когда их следует держать взаперти?" Только к утру он почувствовал, что очень устал и страшно голоден. Взглянув на часы, удивился: "Четверть шестого! Почти сутки во рту не было ни зернышка". Оглядевшись по сторонам, Франсуа заметил небольшое кафе, к счастью, уже открытое; вошел и потребовал у изумленного хозяина все подряд, что было указано в меню. Не глядя в тарелки, не ощущая вкуса, съел принесенное заспанной, беспрестанно зевающей официанткой. Хотя он никогда не пил, но заказал анжуйское и залпом осушил бутылку. Расплатился и немного охмелевший, возбужденный и радостный поехал на такси домой. Полусонная Мари, никак не ожидавшая столь раннего возвращения брата, открыв дверь, испуганно спросила, что случилось. Вместо всегда спокойного, уравновешенного, даже флегматичного Франсуа перед ней стоял совсем другой человек. Непривычно веселый, счастливый профессор буквально ворвался в дом, подхватив, закружил сестру по прихожей. Сбросил на пол плащ, стал приплясывать на нем, топча ногами и приговаривая: "Вот так, только так, мы раздавим этот гадкий вонючий СПИД..." Мари потянула носом воздух: "Да ты, никак, выпил, братец!" "Да, выпил, кстати, это, оказывается, совсем неплохо... Надо будет как-нибудь повторить. А как поживает моя крошка Мадлон, пусти-ка меня к ней". "Вымой сначала руки, старый пьяница", - шутливо сказала Мари и подтолкнула его к ванной комнате. Приведя себя в порядок, Жордье поднялся наверх и осторожно приоткрыл дверь в детскую. Мадлон спала на спине, разбросав по подушке рыжеватые, как у матери, волосы. Девочка была очень бледна, под глазами голубели круги. Боясь разбудить малышку, Франсуа прикрыл дверь и пробормотал: "Ничего, теперь скоро, совсем скоро. Теперь я знаю, что с тобой делать, "чума XX века". Я знаю, как с тобой бороться. Я знаю, как затолкать обратно в бутылку этого свирепого джина, выпущенного кем-то на волю... Этот апокалипсис человечества". Профессор проспал больше суток; сквозь сон он слышал осторожные шага Мари, проверявшей, дышит ли он еще. Проснувшись в бодром, радужном настроении, сделал зарядку, которую не делал лет десять, плотно позавтракал и поехал в больницу Питье-Сальпетриер. Он сразу направился в палату Чарльза Спентера. По дороге дежурная сестра, кстати, он впервые обратил внимание, что она весьма недурна, сообщила ему "потрясающую" новость: у них в больнице появился новый больной. Оказывается, в одной из южно-азиатских стран организована резервация для больных и зараженных СПИДом. В государстве организована "тоталитарная" медицинская проверка на СПИД. В случае обнаружения вируса человек немедленно теряет работу, его и семью арестовывают и переселяют в резервацию. Там они живут в страшных условиях. Практически никакой медицинской помощи им не оказывают, кормят кое-как, зачастую просто отбросами. Предоставленные самим себе обреченные люди сходят с ума, кончают жизнь самоубийством. Резервация огорожена колючей проволокой и забором, опутанным проводами высокого напряжения. Всюду вышки с пулеметами и часовыми. С огромным трудом, благодаря счастливой случайности, этому несчастному удалось бежать. По дороге его чуть не пристрелили, его преследовали, за ним охотились, как за диким зверем. Под чужой фамилией ему удалось переправиться через океан, и сейчас он, полуживой от пережитого ужаса и кошмара, находится в их больнице на излечении. Ворвавшись к Спентеру, профессор с порога выпалил о своем открытии. Хотя Чарльзу в этот день было не до разговоров, он, приподнявшись и опершись на локоть, вымученно улыбнулся и сказал: "Да, это уже много. Ты, пожалуй, на грани успеха. Теперь очередь за добровольцами. Необходим, немедленно необходим эксперимент на человеке. Но учти, здесь не должно быть ошибки. Она должна быть исключена. Совершенно исключена. Пожалуй, сейчас надо все взвесить и обдумать. Эксперимент должен быть проведен чисто, без единой помарки. Его надо тщательно подготовить. Имей в виду, нужен такой донор, чтобы избежать отторжения. Постой-ка, у меня ведь кое-что есть на примете. Недавно в соседнюю палату привезли восьмилетнего мальчика. Он болел гемофилией, и уж как, не знаю, но ему при переливании крови занесли вирус СПИ Да. Почему это произошло, пока никто не знает, хотя, как известно, установлена строжайшая проверка на СПИД всех запасов консервированной крови. В семье все здоровы, а мать... Понимаешь, мать... в положении. Кажется, на третьем или четвертом месяце. Но если бы она согласилась... Если бы только согласилась. Это ведь шанс, пока единственный, но шанс". Тут он умолк и, откинувшись на подушку, надолго замолчал. Затем приподнял голову, поманил Франсуа пальцем и прошептал: "А я, кажется, придумал, как ее уговорить пойти на это. Приходи-ка ко мне завтра часов в 12. А пока... пока готовь все к операции". На следующий день ровно в полдень Жордье стучался в дверь палаты Спентера. Когда он вошел, то увидел, что на стуле рядом с кроватью сидит миловидная женщина лет тридцати с заплаканными глазами в стареньком, простеньком платьице, еле прикрывавшем ее округлые колени. Увидев Франсуа, она поднялась и скороговоркой заговорила: "Я согласна, доктор, согласна на все. Только спасите, спасите моего Тони... Я понимаю, мне объяснили, что никакой гарантии на успех нет. Но мне рассказали, что это единственный шанс для него, для меня и моего мужа. Только, умоляю, муж ничего не должен знать. Надо сказать ему, что я упала и у меня был выкидыш. В конце концов мне только двадцать восемь лет, мы... мы еще сможем завести ребенка. Но Тони... Если бы вы знали, если бы только знали, какой это умный и хороший мальчик. Он прекрасно учился в школе. Учителя говорили, что у него выдающиеся способности. И такое несчастье, такое несчастье..." Она всхлипнула и, потянув Жордье за рукав, заглянула ему в глаза и. добавила: "Вы ведь спасете Тони, доктор?" Профессор несколько секунд помедлил, затем решительно и твердо сказал: "Такая операция на человеке будет делаться впервые в мире. Она уникальна. Последствия ее непредсказуемы. Подобного рода операции производились на животных, недавно я ее сделал на обезьяне. Все эксперименты дали положительные результаты. Безусловно, надо провести еще не одну серию опытов, тщательные исследования и только потом решаться на операции на живых людях... Но у меня нет времени, у человечества нет времени ждать. Надо торопиться, каждый день, каждый день десятки, сотни людей на Земле умирают от СПИДа. Дорога каждая минута, каждая секунда... Поэтому я беру на себя ответственность и готов сделать эту операцию. Но лично я уверен в ее благоприятном исходе. Да, я, профессор Франсуа Жордье, в успехе уверен. Больше того, я уверен, что ваш подвиг, а то, что вы делаете, действительно подвиг... Кстати, как ваше имя? Да, мадам Роше, именно подвиг, я нисколько не оговорился. Ведь вы отдаете свое, еще не родившееся дитя, на спасение не только своего старшего сына, но и для спасения десятков миллионов людей. Спасибо вам от них... - Жордье низко поклонился и поцеловал руку женщины. Выпрямившись, поглядел на растроганное лицо Роше. - Время не ждет. Я возьму вас с собой, отвезу в клинику и там мы сделаем операцию". Перед выходом из больницы Франсуа позвонил Клоду Молье, известному нейрохирургу, который в свое время дал ему согласие на проведение такой операции над человеком. Через два дня в клинике доктора Роштона Клод Молье с бригадой профессора Франсуа Жордье сделали уникальнейшую операцию. Впервые в истории эмбриональная ткань гипоталамуса человеческого зародыша была пересажена в мозг-гипоталамус другого человека. Если операция пройдет успешно, то иммунная система больного ребенка должна подавить вирусы СПИДа. Лимфоциты должны защитить клетки и железной стеной встать на пути вирусов. Если это произойдет, то СПИД будет побежден. Побежден навсегда. Когда операция была закончена, усталые, но довольные врачи собрались в кабинете доктора Роштона, последний задал Жордье, по его мнению, самый главный вопрос: "Профессор, допустим, операция пройдет успешно. Иммунная система, как Вы утверждаете, действительно сработает, защитит клетки организма и отторгнет вирусы СПИДа... Но ведь у Вас уникальный случай - донором является брат ребенка. Позвольте спросить, где и каким образом Вы собираетесь найти такое количество доноров? Нужны десятки, сотни тысяч человеческих зародышей. Ведь больных и инфицированных СПИДом миллионы. А как решить проблему отторжения?" Франсуа Жордье покачал головой: "Неужели вы думаете, дорогой доктор, что я бы пошел на такой риск, не предопределив результатов такой глобальной проблемы... Я давно продумал возможности ее решения. Во-первых, для пересадки требуется микроскопический кусочек ткани, так что доноров потребуется значительно меньше, чем вы представляете. Хотя самое главное заключается вовсе не в этом, все решается значительно проще. Осуществляют оплодотворение женской клетки мужской и искусственным путем, так называемым "пробирочным методом", выращиваются человеческие зародыши до определенных размеров. Каждая страна создает собственный "банк" такого количества эмбрионов, которое ей необходимо, исходя из групп крови и других требуемых параметров. Далее, для больных подбираются соответствующие доноры и... осуществляется пересадка. Учитывая, что проблема борьбы со СПИДом - вопрос не одного государства и даже не десятка, а всего мира, такой "банк" можно создать при Всемирной организации здравоохранения. Одновременно целесообразно организовать общенациональный центр по пересадке. Необходимые данные следует заложить в компьютер. Ну, а все остальное решается элементарно". "Да, - протянул Роштон, - действительно, вы, пожалуй, нашли превосходный, просто блестящий выход. Хорошо, а когда все-таки мы дождемся результатов сегодняшней операции?" "Думаю, что это произойдет не скоро. Пересаженная ткань должна вживаться, затем гипоталамус начнет воздействовать на иммунную систему, и она постепенно восста новит свои защитные функции". Разошлись поздно. Франсуа сразу поехал домой. Поднялся к племяннице, поцеловал ее в бледный, покрытый испариной лобик и сказал: "Моя дорогая девочка, теперь я могу сказать тебе совершенно определенно... Я смогу тебя вылечить", - ласково провел по ее щеке ладонью и вышел, смахнув со щеки выкатившуюся из уголка глаза слезинку. С этого дня Жордье не выходил из клиники. Почти все дни и ночи напролет он проводил у постели оперированного мальчика. Сам следил и регистрировал изменения, происходящие в организме больного. Ежедневно, самостоятельно, никому не доверяя, исследовал взятые у мальчика анализы крови. Однако никаких особых перемен не происходило. Ребенок по-прежнему был очень слаб. Лежал тихо, не открывая глаз. От приема пищи отказывался, пришлось даже его подкармливать искусственным путем. Прошло несколько месяцев. Состояние мальчика не улучшалось. Франсуа уже начал приходить в отчаяние. По ночам метался по коридору от одной стены к другой. Ему никак не давала покоя одна мысль. Одна единственная мысль. Неужели он ошибся? Неужели все напрасно? Проделан титанический, нечеловеческий труд... и зря. Неужели все зря? Он подскакивал к электронному микроскопу, снова и снова крутил ручки, до боли вдавливая глаза в окуляры. Нет, никаких изменений. Никаких! Но однажды, когда принесли очередной анализ крови, он не обнаружил вирусов СПИДа. Не обнаружил! Вирусов не было! Их просто не существовало. Не веря своим глазам, профессор потребовал повторного анализа. Результат оказался тот же. Вирусы СПИДа исчезли. Тестирование также подтвердило анализы. Да, это была победа, настоящая победа! Победа Разума, воли, характера над огромным, неизвестно откуда взявшимся злом, горем, трагедией, унесшей миллионы жизней. Франсуа не мог сдерживаться - он завопил, запрыгал, как сумасшедший, и бросился обнимать и целовать всех женщин подряд. Ворвался в кабинет директора, с порога выпалив о своей удаче. Тщательная проверка, проведенная специально назначенной комиссией, подтвердила полное отсутствие у ребенка вирусов СПИДа. Вечером профессор делал доклад во Французской Академии Наук. Наутро вое парижские газеты вышли с огромной, во всю страницу, фотографией профессора с подписью: "ФРАНСУА ЖОРДЬЕ - ПОБЕДИТЕЛЬ СПИДа". Эрнст Малышев. Загадка бермудского треугольника Из сборника: Малышев Э. И. Марсианская мадонна, Фантастические рассказы и повести. "Прометей", 1988, стр. 92-101. Космический корабль приближался к планете. Автоматы бесстрастно сообщали: - Атмосфера состоит из отдельных газов, губительных для живых организмов... Газы не имеют запаха... Газы... не имеют запаха... Разумная жизнь... исключена... Есть вероятность существования некоторых видов белковой материи... Неожиданно табло высветило: - Тревога! Тревога! Наблюдается резкое повышение температуры. Возможна октаттация! Возможна октаттация! Внимание! Соприкосновение с жидкой средой... Среда неоднородна... Много примесей... Очень много примесей. Основной состав жидкой среды - соединения одного из двух тоттов газов, входящих в состав атмосферы планеты. Замелькали, заметались тревожные огоньки сигналов: - Октаттация! Октаттация! Внимание! Поверхность! Вошли в соприкосновение с твердой поверхностью... Октаттация! Октаттация! Первый сказал Второму: - Только этого нам не хватало... Сколько Времени добирались до Границ Бесконечности и октаттация! Пожалуй, придется ждать помощи... - Да, - подтвердил Второй. - Самим не справиться. Я уже включил сигнал Вызова... А пока придется заняться исследованием этой гнусной планетки. Уверен, что кроме мягких бесформенных тканей белковых соединений мы здесь ничего не обнаружим... А ведь наш Мозг предсказал, что в этом районе Бесконечности должна быть Разумная жизнь. - Откуда! - согласился Второй. - Посмотри показания автоматов... Посмотри, какая низкая плотность жидкой среды, ее состав, здесь вообще невозможно существование ничего живого... И вдруг, сквозь прозрачную часть корпуса он увидел, явственно увидел живое существо?! Оно было продолговатое и яркое. Очень гибкое тело, казалось, парило в этой среде. Задняя его часть и несколько спинных и брюшных остроконечных отростков находились в беспрерывном, но плавном движении. Существо ткнулось в корпус и уставилось на Пришельцев неподвижным безразличным взглядом... Первый скомандовал Кристоробу: - Немедленно пригласить для Контакта. Из корпуса корабля медленно выползло круглое кристаллическое облако, обхватило живое существо вместе с частью жидкой среды плотным кольцом, приняв форму его тела, аккуратно втянуло внутрь помещения. Первый снова обратился ко Второму: - Неужели все-таки повезло... Первая встреча с Разумом... Но как, как он сумел выжить, сумел приспособиться к этой совершенно непригодной для Жизни среде. Да, поистине безграничны возможности Разума. Все-таки Мозг оказался прав! Когда камеру осушили и торжественно подтянутые Кристаллоиды вошли в сегмент Встреч, они, застав странную картину, недоуменно переглянулись. Живое существо изгибалось, билось о пол, раскрывало и закрывало зубастую пасть. Между тем автоматы-исследователи бесстрастно доложили: - Интеллект полностью отсутствует... Мыслительные способности исключаются... Контакт невозможен... В это время существо еще раз дернулось и затихло, уставившись на Пришельцев единственным глазом с точкой зрачка в центре. Второй, дотронувшись до неподвижного существа, сказал Первому: - Смотри, какое необычное тело! Какие плотно пригнанные друг к другу прозрачные частицы покрывают его мягкую кожу. И этот странный незакрывающийся, блестящий глаз!? Автомат сообщил: - Жизненные функции не наблюдаются... Приступаю к вскрытию внутренних составляющих... Первый, разрешительно махнув длинной сегментарно-ромбовидной верхней конечностью, обратился ко Второму: - Пускай исследуют... Может, хоть в его внутренностях обнаружится что-либо кристаллоподобное. Автоматы вскрыли полость тела существа. Первый, глядя на бесформенную, перепутанную, измазанную слизью массу внутренностей, брезгливо отвернулся и произнес: - Нет, что ни говорят наши Ученые, возможны лишь Кристаллические формы Разумной Жизни. Вот лишнее доказательство теории Итты, что Разума, этой Высшей Формы Существования органической Жизни, могут достичь лишь Кристаллоиды. К сожалению, мы одни в Бесконечности обладаем интеллектом. Сколько Кристаллоидов пытались опровергнуть Итта, сколько было полетов в разные звездные системы и ни разу, ни разу мы не столкнулись с подобными себе. И даже здесь, на окраине Бесконечности, вопреки предсказанию Мозга, мы ничего не обнаружили. Это очевидно. Посмотри на внутренности существа... Ни одной правильной формы, ни треугольника, ни квадрата, не говоря уже о ромбах и многоугольниках... Все бесформенно, мягко, податливо... Второй, сосредоточенно рассматривая препарированную голову, заметил: - Вот разве зрачок глаза правильной формы, да и то он круглый. - Ладно, пойдем отсюда, нечего смотреть на эту мерзость, - сказал Первый, и оба Кристаллоида вышли из помещения. 2 - Пока за нами прилетят, пройдет много Периодов. Пожалуй, целесообразно продолжить исследования. Надо дать задание Кристоробу. Пускай устроит ловушку, если попадется какая-либо кристаллообразная структура, он исследует ее на наличие интеллекта и при необходимости пригласит нас, - высказался Первый. - Ты прав, - согласился Второй. - Однако на всякий случай надо отгородить корабль ТЭТ-полем. Думаю, треугольника в полтора тутта будет достаточно. - Вероятно, - ответил Первый и, дав соответствующее задание Кристоробу, предложил Второму поразмыслить над одной интересной Кристаллограммой. - Порешать Кристаллограмму, разумеется, неплохо, - откликнулся Второй, - но я бы с большим удовольствием оказался сейчас на нашей Артотте, - вдохнуть бы свежий, резкий запах оттона... а потом поглубже нырнуть в могучие, стоячие волны оттового моря... Сразу почувствуешь себя обновленным... А как затем заблестят, засверкают под лучами родного Светила обмытые оттоном поверхностные кристаллы тела... - Да, это жизнь, - подхватил Первый, - после такой процедуры любая кристаллограмма кажется легкой... И оба Кристаллоида, тяжело переваливаясь кристаллическими конечностями, двинулись в Сегмент отдыха, а Кристороб, окружив корабль ТЭТ-полем, отправился сооружать ловушку. 3 Рейсовый "Боинг-707" держал курс на Филадельфию. У второго пилота Джона Мерлона было прекрасное настроение. Он, мурлыкая себе под нос "Крошку Бэтти", рассеянно глазел на плывущие под крылом самолета бело-голубые стаи кучевых облаков. Погода отличная, до аэропорта - подать рукой. Сегодня в девятнадцать тридцать он договорился встретиться в баре на 14-й улице с малюткой Мэри. По этой прелестной полукровке-стюардессе многие сходили с ума. Но только он, Джон Мерлон, сумел добиться ее расположения. Да и как ей было устоять перед красавцем с черными вьющимися волосами и тоненькой ниточкой усов под прямым, с небольшой горбинкой носом. Внезапно Джон справа увидел небольшое, немигающее, ярко-красное прямоугольное пятно. Оно, постепенно изменяя форму, приближалось к самолету и вскоре закрыло правую половину неба. Хотя зрелище переливающихся, играющих всеми цветами радуги кристаллов, заполняющих всю структуру, было весьма привлекательным, у Джона под ложечкой засосало от страха, настолько эта ошеломляющая картина казалась фантастически нереальной. - Пит, - окликнул Джон командира. - Посмотри, какая чертовщина увязалась за нами. Но тот уже все увидел сам и, не отпуская рук со штурвала, напряженно вглядывался в странный, постоянно меняющий форму, необычайный "пейзаж". - Боб, - окликнул он радиста, - свяжись с аэропортом, пускай проверят на радарах, что там у них мельтешит справа от нас. - Вы что там, перепились? - раздался суровый голос диспетчера Хитча. - Какого черта Вам мерещится всякая ерунда! На экране радара отчетливо просматривается только ваш самолет. - А военные? - не унимался командир. - Свяжись с авиабазой Форт-Лодердейла, может быть это их штучки. - Перестаньте валять дурака, вокруг вас в зоне 250 миль нет ни одного военного и гражданского самолета! - гремел разъяренный Хитч. В кабину вошла стюардесса. - Питер, - обратилась она к первому пилоту. - Пассажиры интересуются, что там Творится с правой стороны. - Скажи им, что это полярное сияние, - сердито буркнул командир, - или рефракция света в атмосфере. Ну, вобщем, соври что-нибудь... Да иди же скорее, успокой их, а то они от страха наложат в штаны. В это время пульсирующее облако переместилось влево от самолета и, превратившись в огромный ромб, замелькало, заискрилось бесчисленным количеством квадратов, треугольников, заполнив всю его громадную площадь. Внезапно в тишину кабины снова ворвался взволнованный голос диспетчера: - Мы наблюдаем какие-то сполохи, только слева от вас. - Да, - подтвердил Пит, - оно сейчас переместилось влево от курса. Слушай Джон, - обратился он ко второму пилоту, - я никогда не верил в эти басни, связанные с Бермудским треугольником. Сколько раз летали по этой трассе, но чтобы такое увидеть... Свихнуться можно! - Посмотри, - отозвался Джон, - оно передразнивает. Действительно, теперь, только опять справа, их сопровождал гигантский кристаллический "Боинг", полностью повторяющий форму самолета, только в сильно гипертрофированном, увеличенном виде. - Хитч, - обратился командир к диспетчеру. - Ты меня знаешь не один год, запроси военных, пускай подошлют боевой самолет. У меня ведь на борту женщины и дети. По-моему, эта штука плохо пахнет. У меня на душе неспокойно, кошки скребут. -Ладно, держись, старина, сейчас что-нибудь придумаем, - ответил Хитч. Через несколько секунд диспетчеру сообщили, что с авиабазы Форт-Лодердейл им навстречу вылетел "фантом". Джон, не отрываясь, глядел, как выраставший на горизонте самолет вдруг окутался устремившимся навстречу ему кристаллическим образованием и исчез в ярко-оранжевом мареве. - Пит, военные интересуются, что вы видите, - спросил Хитч. - У них с самолетом внезапно оборвалась связь. - Уже ничего не видим, нет ни самолета, ни кристаллов, - отозвался командир, не в силах оторвать от штурвала побелевшие от напряжения пальцы, чтобы передать управление второму пилоту. - Джон, возьми управление на себя, - обратился к нему Питер, но, взглянув на левое кресло, похолодел от ужаса. Совершенно седой Джон Мерлон, склонив голову, медленно вываливался из кресла. - Дик, посмотри, что с ним! - взволнованно попросил командир штурмана. - Он мертв, пульса нет, - ответил штурман, снимая руку с запястья второго пилота... Когда Пит Скорнер посадил самолет в аэропорту Филадельфии, к "Боингу" со всех сторон устремились машины скорой помощи. Вскоре показались и вездесущие репортеры. Командир давать интервью отказался, предоставив это право другим членам экипажа и пассажирам. Мерлон был его лучшим другом, и Пит Скорнер дал себе слово разобраться со зловещей тайной Бермудского треугольника. 4 Получив внеочередной отпуск, Скорнер серьезно занялся Бермудским треугольником. Он выяснил, что в Западной Атлантике к восточному побережью США примыкает область, которая занимает особое место среди неразрешенных загадок планеты. Эта часть Атлантического океана ограничена строгим треугольником, одна сторона которого начинается у Бермудских островов и идет к южной оконечности полуострова Флорида, вторая - от Флориды следует на восток, минуя Багамские острова, остров Пуэрто-Рико до точки, расположенной на сороковом градусе западной долготы и, наконец, третья отсюда возвращается обратно, к Бермудским островам. Скорнер отправился в Вашингтон, просидел в столичной публичной библиотеке около недели и, подняв все материалы о так называемом Бермудском треугольнике, обнаружил, что в этом районе бесследно исчезло множество кораблей и самолетов. Особенно случаи пропажи резко участились после 1945 года. Здесь за последние полсотни лет погибло более двух тысяч человек. Причем характерно, что при поисках не удалось обнаружить ни одного трупа и ни одного обломка. Особенно много таких случаев описано в книгах известного американского писателя Чарльза Берлица. Скорнер ломал голову над этим невероятным феноменом, учитывая наблюдаемый им случай с кристаллическим образованием, которое "похитило" самолет ВВС США, а перед этим долго резвилось на глазах изумленного экипажа и более трехсот пассажиров "Боинга". Именно по этой причине умер от разрыва сердца второй пилот, его лучший друг Джон Мерлан. И что удивительно, - никому, буквально никому не пришло в голову, что за этим кроется что-то серьезное! До сих пор ни Береговая охрана США, ни ВВС не удосужились направить в этот район хорошо оснащенную специальную экспедицию, чтобы обнаружить, найти этих таинственных похитителей. Пит Скорнер решил бросить им вызов. Он отправился на Бермуды, где по сходной цене нанял небольшую, но быстроходную яхту. Через прессу он широко разрекламировал цель и задачи своего путешествия. Печать с удовольствием подхватила идею и несколько дней мусолила его биографию, рассказы "очевидцев" о происшедших с ними в этом регионе случаях, печатала фотографии Скорнера и двух смельчаков, решившихся отправиться вместе с ним. 26 июля яхта "Сильвия" стартовала в направлении острова Пуэрто-Рико. Пит решил вначале обойти Треугольник по периметру, а затем несколько раз пересечь его центр в различных направлениях. Погода стояла отличная. За штурвалом яхты стоял широкоплечий, загорелый до черноты приятель Пита Леон Уилтон. Второй его друг Сэм Нильсен, находясь в каюте, прокладывал курс. Сам Пит сидел у рации, проверяя надежность связи. У него была договоренность с берегом - в случае обнаружения ими чего-нибудь примечательного к судну немедленно направят самолет или быстроходный катер. "Сильвия" уже прошла больше половины намеченного маршрута, но никаких происшествий за это время не случилось, а море было на удивление спокойным и тихим. В ту ночь Питу не спалось. В пятом часу он вышел н*. корму и, устроившись на бухте троса, закурил. Внезапно яхту резко завалило набок, Пит, едва не вывалился за борт, удержался, схватившись за леера. Неожиданно усилившийся ветер резко изменил направление и замотал, затрепал судно, качая его из стороны в сторону. Море вскипело. По нему покатились огромные волны с белыми барашками пены, особенно заметными при тусклом свете луны. Волны то поднимали яхту вверх, то с могучей силой швыряли вниз. Леон, не в силах справиться со штурвалом, позвал Пита и они, уцепившись за него, пытались удержать судно на плаву. Сэм в это время возился с мотором. Когда волны приподнимали корму, то из воды выходил гребной винт, беспомощно вращающийся в воздухе. Яхта делалась игрушкой гигантских штормовых волн. Как только корма опускалась, винт захватывал воду, и судно снова становилось управляемым. Десятки тонн пенящейся воды катились по палубе, все смывая на своем пути. В этом неистовом шторме Леон совершенно потерял ориентировку, но попытавшись найти место нахождения яхты, обнаружил, что одна стрелка компаса вместо севера указывает на юг, стрелка второго - на восток, а третьего - на запад. Вдруг Пит увидел, как по мачте и палубе засверкали, запрыгали какие-то величиной с кулак светящиеся геометрические фигуры кристаллов, - кубы, параллелепипеды, октаэдры... Иногда они касались одежды, но не обжигали. В воздухе чувствовался резкий, острый запах аммиака. Вдруг огненные кристаллы исчезли, и в этот момент, как по команде, море внезапно стихло. Бури, продолжавшейся более трех часов, будто бы и не было... Морская поверхность неожиданно стала совершенно гладкой .и спокойной. Обессиленные Пит и его друзья в изнеможении опустились на гладкие, скользкие доски. Рассветало. Первые лучи восходящего солнца высветили покачивающуюся яхту и трех измученных, спящих на палубе людей. 6 Кристаллоиды изредка осматривали ловушку и все, что было поймано Кристоробом, но ничего примечательного не обнаруживали. Чаще всего попадались сделанные из стволов каких-то растений плавучие предметы, явно искусственного происхождения, но они были сделаны настолько примитивно, что не заслуживали внимания. В других предметах, сделанных из металлов, явно наблюдалась правильная кристаллическая структура, но ничего похожего на интеллект там не обнаружилось. Иногда в ловушке находились живые существа, явно гуманоидного типа, но с интеллектом, не намного превышающим третью-четвертую Ступень Развития. Так что ни о каком Контакте не приходилось и думать. Автоматы их препарировали и складывали в Сегмент хранения до прилета спасательной экспедиции. Последнее время в ловушку стали попадаться летательные аппараты, сделанные из металла, и средства для плавания в жидкой среде, которые Кристороб иногда извлекал из атмосферы планеты или с поверхности моря. Хотя кристаллическая структура и форма некоторых из них была несколько совершеннее, но, к сожалению, ничего похожего на Разум в них тоже не обнаруживалось. Автоматы приняли ответный сигнал с планеты Артотты. Для ликвидации октаттации Кристаллоидам направлен корабль Спасательной Службы. 7 Когда экипаж "Сильвии" пришел в себя, солнце стояло в зените. Пит встал за штурвал, Сэм начал высчитывать координаты их местонахождения, а Леон гремел, на камбузе кастрюлями. Казалось, ничего не предвещало беды. Вдруг Пит заметил, что на них несется неуправляемое небольшое рыболовное судно. Подняв к глазам бинокль, он разглядел, что на палубе - ни души. Крикнув Сэма и Леона, Скорнер предложил обследовать "рыболова". Догнав судно, Пит и Сэм вскарабкались на его борт и были поражены. Там действительно не было ни одного человека. В кубрике стояло три стакана и бутылка недопитого виски. В пепельнице тлела незатухшая сигарета. Пахло табачным дымом. На плите они увидели кипящий чайник. Попросив Леона встать 3а штурвал, Пит вернулся на "Сильвию" и включил радиопередатчик. Надо было обо веем немедленно сообщить на берег. И вдруг он заметил, что яхта погрузилась во тьму. Он прильнул к иллюминатору и увидел, что на судно опускается мрачная черно-багровая туча. Откуда она взялась на ясном безоблачном небе, было неясно. Все окуталось непроницаемой тяжелой мглой. Зловещие языки кристаллических образований заполнили палубу и поползли в каюту. Пит почувствовал нестерпимо резкий запах аммиака; горло перехватило, зажало тугим обручем спазмы, из глаз полились слезы, жуткая волна страха откуда-то изнутри захлестнула его сознание и заполнила мозг... Последнее, что он успел сообщить, это несколько прерывистых слов: "Кристаллы... Всюду кристаллы, они заползают в душу, леденят кровь. Они - как лезвие опасной бритвы, как укус ядовитой змеи, как удар острого кинжала..." Эрнст Малышев. Анаконда Из сборника: Малышев Э. И. Марсианская мадонна, Фантастические рассказы и повести. "Прометей", 1988, стр. 102-116. Несколько лет тому назад, когда я еще учился в колледже, мне попалась на глаза любопытная статейка. В ней говорилось, что в Латинской Америке, в расположенном вдоль границ Эквадора обширном горном плато при помощи установленного на самолете специального радара геологи обнаружили гигантские пустоты. На экране, хотя и размыто, но достаточно отчетливо просматривалась цепочка соединенных между собой пещер - гигантских подземных залов и тоннелей. До сих пор не знаю почему, но эта заметка как-то отложилась в памяти. Вольно или невольно, но периодически я вспоминал об этом довольно необычном курьезе. Я никогда не интересовался спелеологией, и проблемы карстовых пещер меня отнюдь не занимали. Дело в том, сообщалось в заметке, что горные массивы в тех краях состояли из прочнейших каменных пород. А известняков там и в помине не было. Спрашивается, откуда там взяться пустотам, да еще на такой глубине? Для геологов с точки зрения поиска полезных ископаемых тот район оказался абсолютно бесперспективным. Они благополучно перебрались ближе к морю, где, кстати говоря, обнаружили довольно приличные запасы нефти. Загадка появления подземных пустот так и осталась невыясненной, видимо, никому не